Ч. 2. Сотворение мифа, или Город брюхатых кошек

               
                ДЕНЬ ВТОРОЙ, ПОТРЯСАЮЩИЙ

     Ещё накануне Ия попросила на ресепшене карту города, где всё было написано исключительно по-турецки. Админ, очаровательный молодой человек, худо-бедно говоривший по-английски, обвёл кружочком местонахождение отеля, а также основные достопримечательности,  традиционно входящие в  обойму стамбульского туриста.  За неимением кресла забравшись с ногами на кровать и вооружившись карандашом, Ия
стала составлять каждодневный план визитов.

     Второй день пребывания посвящается Цистерне Базилике и несравненной Айе-Софии.  Довольная проделанной подготовительной работой, Ия погрузилась в крепкий сон. Наутро, выглянув из окна под навесом, видимо,защищающим от солнца, Ия в открывшуюся щель увидела затянутое свинцовыми облаками небо без малейшего проблеска надежды на лучшую жизнь – ну, совсем как в культурной столице. Однако дорожный булыжник и тротуарная плитка были пока сухими.
     В неиссякающей надежде  на благосклонность Аллаха к неверным туристам и
 на появление солнышка спустилась Ия в холл,  направляясь  на завтрак в кафе. У стойки на входе улыбалась полной луной миловидная девушка, с которой Ия начала общение на английском, но вскоре девушка перешла на чистейший русский  и выяснилось, что это Гуля из Казахстана. Тут же  она предложила Ие персональный омлет, который окажется на её столе через пять минут - огромный, аппетитный, а сама Гуля сварила для Ии чашечку настоящего кофе по-турецки, который сама и принесла.  Ия засмущалась от такого повышенного внимания к своей персоне, но и отказаться в тот день не отважилась. В остальном завтрак был весьма скромен, но вполне достаточен, чтобы на нём  продержаться и не захотеть есть до четырёх
часов, когда объявлялся кофейный час  и можно было, сидя в уютных креслах холла упиться вкусным сваренным кофе, сопровождая его молоком, похрустывая орешками или посасывая сухофрукты, оставшиеся от завтрака, что Ия  с завидной регулярностью  ежедневно и делала. Действительно, было очень мило и желанно  посидеть в уютном холле с чашечкой (да не одной) кофе  после многочасового обозревания красот, болтая с Гулей, новой подружкой из администрации, о том о сём  или с другими админами, получавшими явное удовольствие и развлечение от Ииной весёлой болтовни.
      
     Готовясь к худшему,  т.е. длиннючей очереди в Цистерну, вооружившись на
всякий случай крошечным зонтиком, отправилась Иечка в поход. Поменяв по
дороге евро на турецкие лиры и почувствовав себя человеком, приближалась она  к Цистерне,  не веря  своим глазам: народа не было видно, разве что у самого входа стояло  несколько человек. Да и напротив,  у Софии народ  не тянулся нескончаемой вереницей.  Ура!
     Значит, она всё увидит своими глазами. Начал накрапывать дождик. Ну да
ладно, думала Иечка, пусть он пройдёт, пока она будет в Цистерне.
     Приветливые девушки направляют посетителя в кассу, где Ия  несмотря на
взрослость  покупает билет за полную стоимость в триста тугриков, или
1200 рублей. Пройдя контроль, она оказалась на маленькой железной платформе, с которой вниз ведёт узкая железная лестница  на глубину 8-10метров. Сразу скажем, что сколько бы  фотографий этого античного чуда  вы  ни видели, созерцая своими глазами открывающуюся пред вами  картину, неизбежно замираете в оцепенении от увиденного, его нежданности, красоты и величия.
      Хочется подольше  задержаться на платформе, будучи не в силах отвести
глаз от невероятной картины, но сзади нескончаемым потоком подпирает народ  и Ие приходится начинать  спуск по довольно крутой лестнице.  Маршрут определяют натянутые по обеим сторонам прохода  между колоннами красные верёвки.
     Внутри царит полумрак: лишь капители колонн и внезапно то и дело
возникающие из воды фигуры освещены мягким светом. Ия сразу отметила вкус создателей сегодняшнего интерьера, ибо современные скульптурные композиции, будь то зияющая пустотами фигура человека  или огромная кисть руки, выступающая из воды – всё  очень гармонично вписывается в античный интерьер.
     «Цистерна» в переводе с греческого означает «водохранилище».  Как ему и
положено, оно наполнено водой.  Созданное ещё при римском императоре Константине в четвёртом веке нашей эры, оно, наряду с другими сорока или около того  водохранилищами императорского города, служило для защиты горожан от нехватки воды  либо в засуху, либо при вражеской осаде.
     Римское водохранилище было обнаружено не так давно и  долгое время
находилось в запущенном, заболоченном состоянии. Со временем оно было
расчищено, а последняя реставрация закончилась за несколько месяцев до
визита Ии. В наше время подробную информацию об этом чуде легко обнаружить простым касанием смартфона.
     Главным украшением Цистерны являются, безусловно,  336 гигантских восьмиметровых коринфских колонн, доставленных туда из античных храмов.
Завораживает испытываемое чувство  таинственности, когда из уст гида
узнаёте  о том, что колонна некогда принадлежала античному театру и на её капители до сего дня сохранилась театральная маска. Иногда на капители можно различить вырезанные  инициалы, по-видимому, бригадира резчиков – своеобразный пиар. А какая волнующая дрожь охватывает при виде «плачущего дерева» со слезами, застывшими на теле колонны!
     Множество туристов толпится у  голов медузы Горгоны, одна из которых
лежит на боку, а другая повёрнута вниз и служит пьедесталом колонны, что, как известно из греческой мифологии, неспроста, ибо глянувший зловредной  Медузе в глаза превращается в  камень.

     Неожиданно незабываемым оказался проецируемый на стену «Фильм Жизни»:
голое дерево раскачивается под порывами ветра, безжизненные чёрные ветви
торчат в разные стороны. Проходит минута и появляются робкие почки, превращающиеся в крохотные листочки. Дерево ожило, затрепетало под лёгким бризом, розовато-салатная акварель пробежала по холсту Жизни. Дальше больше: радостно шумящая буйная листва, набирающие силу, наливающиеся соком плоды, ликование Жизни. Но вот  приходит щедрая осень: всё дерево усыпано тяжёлыми плодами, а листья уже облетели. В воздухе ощущается предчувствие неизбежно приближающейся зимы и небытия. И вот опять начальные кадры: смятение в душе Жизни - ведь только что всё радовало и вселяло уверенность в том, что наконец воцарилась благодать, а теперь тоскливо, пусто, одиноко. Но ветер стихает и снова робко, неспешно, но неудержимо возрождается Жизнь.
     Казалось бы, ничего нового из этой презентации не узнаёшь, но в душе
щемит и почему-то наворачивается… И весь фильм в таких мягких,
обволакивающих тонах…

     Надо идти по маршруту: река посетителей всё шире, но уйти абсолютно
невозможно. Ия  исхитряется благодаря зазевавшемуся охраннику проскользнуть мимо него и совершить ещё один,  итоговый проход по маршруту. И тут она  получила подарок: в то время, как многие бросали монетки в воду  в надежде на возвращение, Иечка была вознаграждена, когда на её лбу оказалась капелька воды, собравшаяся  под сводом от испарений. Ия дала ей плавно скатиться по лицу и встретила её благодарными губами. Тут у неё впервые в Стамбуле возникло чувство,
которое она потом не раз испытывала – чувство связи, единения, непрерывности, неразрывности, спрессованного времени и т.д. Но подробнее об этом позже. А пока взволнованная увиденным и пережитым Иечка поднимается по широким мраморным ступеням  к выходу и покидает потрясшую её Цистерну Базилику.

     Иечкин ликующий пыл по выходе из Цистерны был, к глубокому сожалению,
остужен сильным,  резким ветром и проливным дождём, который трудно было вообразить при мысли о поездке в южные широты и с чем просто невозможно было смириться,  учитывая  предстоящий объём посещений и ограниченный срок пребывания Ии в Царьграде, как именовался в России нонешний Стамбул, он же Византий, он же Константинополь, он же Второй Рим. И не то чтобы дождик моросил или прошла гроза и вновь воссияло солнце – нет, поливало, как сейчас говорят, чисто конкретно. Хуже, чем в дождливой столице, как можно было бы по праву именовать Санкт-Петербург.
     Хвала Аллаху, очереди в мечеть Айя-София не было вовсе, чему Ия несказанно обрадовалась и сильно удивилась. Недоверчиво поглядывая по сторонам, она подошла к широко распахнутым дверям. Перед входом табличка, оповещающая о необходимости снять обувь, и бахилы, натянутые на башмаки, не проходят. К счастью,  поскольку предупреждён, значит вооружён, Ия запихнула в чемодан толстенные носки, которые потом постоянно таскала за собой на всех экскурсиях  –  тут-то они и пригодились. В широком вестибюле стоят пронумерованные многоклеточные ряды и ярусы полок с оставленной обувью. Признаться, Ие было очень неудобно сначала стаскивать обувь,  потом пытаться её натянуть на отекшие от стояния ноги, но ничего не поделаешь.
     И вот совершается вступление в Айю-Софию, собор Святой Софии – бывший патриарший православный собор, строительство которого началось в 532 г. н.э. при римском императоре  Юстиниане. Более тысячи лет он был самым большим храмом христианского мира.
     Кстати, знаете ли вы, что Айя-София недавно стала одним из Новых семи
чудес света? Возможно, вы помните, что был объявлен всемирный конкурс,
результаты которого были оглашены 7 июля 2007 года. В списке победителей Айя-София заняла должное место. Столь долгая история не может не изобиловать разнообразными драматическими событиями, такими как пожары, землетрясения, разрушения, войны, разграбление и прочие, увы, неизбежные факты, сопровождающие земную жизнь. София многократно перестраивалась, укреплялся купол, добавлялись множественные сооружения,в частности, были сооружены минареты – всё это не могло не сказаться на её облике. Менялись заказчики, вкусы, строители. И вот сегодня она такая. Есть, конечно, мечети и поизящней, как например, её ближайшая
соседка мечеть Султанахмет, или  Голубая мечеть,  но это уже 17 век со
всеми вытекающими последствиями.

     Как известно, 1453 год стал переломным в истории Стамбула (который, кстати, носит греческое имя, означающее  «в город»   или «в городе»), когда его завоевал со своим османским войском султан Мехмед II Фатих. Впервые войдя в собор, он отслужил намаз – благодарение Аллаху -- и велел не уничтожать исторические реликвии. Тем не менее, бывший богатейший православный собор был разграблен и превращён в мечеть, в коем качестве он  просуществовал до 1935 года, когда по инициативе создателя новой Турции Кемаля Ататюрка (что в переводе означает «отец
турков») был  превращён в музей. Был бы он им и сегодня, если бы в 2020
году не был опять превращён в мечеть, в которой ежедневно совершается
намаз. Кстати, первый пятничный намаз в возвращённой мусульманам мечети
 24 июля 2020 года совершил сам президент Реджеп Эрдоган.

     А теперь, вооружённые крупицами истории, войдём с Иечкой  внутрь. Люди струйкой вливаются в мечеть, но вскоре путь им преграждают барьеры и установившие их распорядители: оказывается, идёт намаз. Вдалеке, в михрабе, или в алтаре, совершается нечто. Виден имам, перед которым то и дело бьёт
поклоны различной степени выраженности сотня мужчин. Ия стоит в ожидании
конца процедуры, после чего можно будет свободно  войти под  56-метровый свод Айи-Софии.
     По одному через барьер в направлении михраба проходят мужчины, оставляя
своих недостойных женщин в собравшейся  уже довольно большой толпе.  Две
девушки-сотрудницы мучительно пытаются по-английски объяснить Ие, что действо завершится минут через 10-15. А пока она разглядывает полутора-тысячелетние строгие стены собора, витражи окон, коранические мудрости, представленные арабской  вязью в огромных блюдах, прикреплённых   к своду,   задрапированные  лики святых и уже очищенные от штукатурки лики христианских серафимов на потолочной фреске.
     Наконец, намаз завершён и мужчины покидают михраб, направляясь к выходу.
 Ия стоит у самого заграждения, поэтому турки проходят совсем близко от неё. Они очень разные. Иечка жадно вглядывается в их лица, пытаясь увидеть что-то необычайное, потаённое, возвышенное, что ли. Увы, лица ничего из перечисленного не выражают. Или всё это скрыто глубоко и не подлежит прочтению неправоверными.
     Наконец, барьеры убраны, можно ступать по огромному зелёному ковру, закрывающему,как пишут книги, золотой пол с мозаикой, созданный в древнем Византии. Любопытно узнать, что при римском императоре Константине на украшение
храма было израсходовано 130 тонн золота! Османская империя также не
скупилась на украшение Софии. Во времена её расцвета, в так называемый Золотой век, при Сулеймане Великолепном, по воспоминаниям очевидцев, роскошь убранства была беспредельной: золото, мрамор, порфир, драгоценные камни. Сегодня привлекает  внимание люстра диаметром около 30 метров, золотая ложа султана, вознесённая на пяти беломраморных колоннах, своеобразной архитектуры минбар, откуда читается проповедь, золотой михраб.
     Восхищаясь подлинностью и  величием храма, Ия не может не  вспомнить
изумительный  Никольский  Морской собор  Кронштадта в неовизантийском стиле,
который повторяет структуру Софии.

     Айя-София – это целый город с десятками сооружений, и посетителю
доступна лишь малая толика. Неувиденными остаются библиотека, склепы
султанов, медресе, хранилище даров, второй этаж  и множество других
артефактов.
     Покинув ворота мечети, которым ни много ни мало  две тысячи лет,  Ия
оказалась под тем же нестихающим  ливнем.  Куда деваться? Не сидеть же,
пусть и в уютном, номере отеля. Собрав в кулачок  оставшиеся силы, хлюпая носом и водой в туфлях, особенно почему-то  в правой, продолжила Ия  без конкретной цели,  поскольку план дня был уже выполнен, свой ознакомительный поход по краю мыса Золотой Рог. В центре просторной площади, на которой она  очутилась, выйдя из мечети, возвышался колоритный декоративный павильон,  изукрашенный керамикой с замысловатой исламской вязью и  оказавшийся любимым фонтаном султана.
     Направляясь к площади Султанахмет, или бывшему Ипподрому, она остановилась промочить горло свежевыжатым гранатовым соком. Тут же мелькали торговцы, всучивающие промокшим туристам одноразовые  зонтики и пластиковые пончо  по 100 тугриков за штуку. Ия шла наугад, как оказалось, параллельно Ипподрому, пока не вышла на главную площадь Стамбула, на которой горделиво высятся памятники древних цивилизаций.
     В 4 в. н.э.  при императоре Константине современная площадь Султанахмет
была всего лишь разделительной полосой поистине гигантского ипподрома,
на котором происходили гонки колесниц. Сегодня на нём возвышается Египетский
обелиск, которому три с половиной тысячи лет, Змеиная колонна и Римский обелиск, или обелиск Константина. Все три экспоната имеют интереснейшую историю, с которой можно с лёгкостью ознакомиться всё тем же нажатием кнопки. Возле каждого объекта стоит пояснительный обелиск на турецком, арабском и английском языках. Иечке показалось удивительным, что несмотря на многомиллионную турмассу россиян, надписей на русском языке (в официальных местах) не существует.  А хотелось бы…
     В самом начале вытянувшейся площади привлекает внимание импозантное, богато
украшенное  сооружение в неовизантийском стиле.  Читая пояснение на обелиске, с некоторым удивлением    узнаёшь, что это так называемый Немецкий фонтан - подарок Германской империи Османской империи, сделанный в 1898 году.  Его структура отличается от привычного европейского понимания фонтана, но сооружение, безусловно, очень впечатляющее: чего стоят только  порфировые колонны, на которые опирается купол, украшенный  золотой мозаикой!
     Иечка смотрит на часы: хвала Аллаху, стрелки показывают начало пятого.
Значит, можно воротиться в отель на просыхание, кофепитие и отдых, отдых, отдых…
 
     Переодеваясь в номере, Ия обнаружила, что левый рукав пальто насквозь
промок, а подошва правой туфли треснула поперёк – поэтому-то вода в ней отчаянно хлюпала всю дорогу.  Левую туфлю на этот предмет она не исследовала, а зря, потому что на ней она могла бы заведомо обнаружить аналогичное, разве что на раннем этапе испускания последнего туфельного вздоха.  А пока она вынула и выкрутила стельки, поставила туфли кое-как под углом  для просушки и как-то растопырила рукава пальто для быстрейшего высыхания. Благо, с собой у Ии была взята полная смена гардероба.
     Приняв обжигающий душ и облачившись, наконец,   в на редкость приятную
сухую одёжку, спустилась Иечка в кофейный зал, где откинувшись на спинку
 удобного дивана и прикрыв глаза, погрузилась в воспоминания о пережитых ощущениях дня, прерываемые крошечными целительными глотками турецкого кофе, который, к слову, оказался совсем не турецким, коль скоро  кофе в Турции не растёт, а импортируется из Бразилии. Вот только особый способ заварки позволяет ему так обманчиво именоваться.
     Испив кофейку и  испытав блаженство, вернулась Ия в номер и подошла к
окну, глядя в которое она уже не могла оторвать взгляда от открывшейся
картины. Дождь по-прежнему лил стеной, да так, что желобки у края дороги
переполнялись и выплеснувшаяся вода стекала рекой по булыжной мостовой, сливая потоки в единый мощный водопад, низвергающийся вдоль почти отвесной мостовой. Зрелище было столь же захватывающим, сколь и безнадёжным.
     Но длительное бездеятельное времяпрепровождение  в номере невозможно, и
 Ия нацелилась на прогулку в знаменитом парке Гюльхане, что неподалёку.
     Внизу, в вестибюле  она несколько замешкалась в надежде  на погодный
просвет, и поскольку в администрации оказалась Гуля, приобрела у неё два тура на ближайшие дни: экскурсию по городу с заездом в азиатскую часть с целью увидеть дворец Долмабахче, до которого самой  Иечке  не добраться, и пароходный круиз по Босфору.  Но не в такой же ливень, скажете вы. Да, прогноз на ближайшие дни ничего нового и хорошего не предвещал. Но Ия вспомнила, как её дочь, видимо, внимательно ознакомившись с прогнозом, велела планировать морской вояж в четверг, т.е. в день накануне отъезда. Глядя на непроницаемые облака, было трудно вообразить благоприятную сбычу мечт, но всё же Иечка решилась на
приобретение тура.
    
     Подоспело время вечернего намаза, и Аллах взял дождевую паузу. Кстати,
Иечка очень боялась, что её будут раздражать многократные ежедневные призывы имама или муэдзина  к намазу, а оказалось наоборот: около восьми утра она просыпалась от приятного мелодичного распева «Нет бога кроме Аллаха», причём, по-видимому, существует  график, и  они произносят призыв с разных мечетей по очереди  в определённое время. Кстати,  время призыва меняется ежедневно в зависимости от хода солнца.
     Пока  ни слова о солнце, во всяком случае, в ближайшие три дня! Но раз
уж сам Аллах сделал паузу, то Иечка мгновенно ею воспользовалась, видя, что дождик временно поутих. Выскользнув из гостиницы, она обогнула здание отеля, прошла по тесному переулку, выведшему её на оживлённую улицу, по которой бесшумно скользили шестивагонные трамваи. Там она свернула к парку и неспешно шла, поглядывая на вывески и витрины магазинчиков. Бесчисленное количество  кондитерских – сплошное искушение, устоять перед которым совершенно невозможно: свежайшие, аппетитные, только что на твоих глазах разрезанные на кубики, ромбики, треугольнички сладости. Прямо на улице выставлены образцы всевозможных
изделий, продаваемых в лавчонках. И так идут они вперемежку по всему Стамбулу. Иечке запомнилась цифра 60 тысяч то ли отелей, то ли магазинов. Вполне вероятно, что и тех и других. А то и  много больше.

    Иечка помешана на серёжках, но Турция в этом плане ничего достойного
предложить не может: это в основном массивные, дешёвые, металлические побрякушки. Но стоило ей лишь на мгновение замедлить шаг и остановиться у уличной стойки с серьгами, как тут же из ниоткуда возник турок-продавец и начал весьма настоятельно, но не назойливо-настырно приглашать Ию войти внутрь,посмотреть ковры, выпить чашечку кофе. На последнем предложении Иечка дрогнула.  Да и манера у турка была такая мягкая, деликатная, обходительная, что не откликнуться на неё мог только камень,да и то не всякий. Ия отбивалась от демонстрируемых предложений купить ковёр, сопровождаемых примерно такими словами: « Пройдитесь по нему, ощутите его мягкость и нежность». Он говорил на весьма приличном английском, хотя языкам  нигде не обучался, зато каждодневная практика у него была колоссальная. И вообще Иечка заметила склонность турок к
языкам: у них очень музыкальное ухо.
    Ахмед - так звали лавочника - завлёк Иечку на второй этаж, где угостил
турецким кофе из крошечной колоритной чашки, приготовленным, похоже, мальчиком в услужении. За время короткой беседы Ахмед успел наговорить Ие массу приятных для женского уха, не избалованного комплиментами от российских мужчин, слов. В результате она выбрала,  но пока не оплатила за неимением  с собой  наличности, очаровательную тарелочку, которой можно пользоваться по прямому назначению  или повесить на стену как сувенир. Наконец, Ия с неохотой покинула сухое, тёплое, гостеприимное помещение, чтобы продолжить путь и выполнить намеченное.
    
     Итак, парк Гюльхане, находящийся рядом как с дворцом Топкапы, так и со
Святой Софией. Один из входов в парк  - через арку в древней каменной стене крепости. Справа будка приветливых полицейских, охотно отвечающих на вопросы, в основном, жестами, ибо языков они, как правило, не знают. У будки лежат две большие старые неухоженные собаки. Они мирно развалились рядком, но чувствуется, что своё дело знают, только виду не подают.
     Если  говорить о стамбульских тварях, то главной приметой Стамбула,
бросающейся в глаза с первых минут пребывания на этой земле, что следует из заголовка репортажа, является несметное количество всевозможных кошек, при этом  всех как одна брюхатых. Они ужасно дружелюбны и весьма бесцеремонны в своём предложении дружбы. Стоит присесть на корточки, как она тут же кладёт вам на колено лапу, чтобы посмотреть на реакцию и выказать  симпатию и доверие.  И если её не гонят, тут же прыгает вам на колени, устраивается поудобнее, выражая тем самым готовность так сидеть до бесконечности.
     То и дело в парке видишь зелёных попугаев, перелетающих с платана на платан. Кстати, в середине апреля  деревья ещё стояли без листвы и  в этом была особая прелесть, как увидите дальше. Величавые 150-летние дубы, вязы и платаны украшают широкую центральную аллею, от которой радиально расходятся многочисленные тропы и  дорожки.
     У самого входа в парк  посетителей встречает необычный мраморный фонтан в виде раскрытой книги с приветственной надписью на турецком и английском языках. Невдалеке сидящая фигура – старейший памятник Кемалю Ататюрку.
     На этом самом месте в 1928 году  он впервые познакомил турок с латинским
 алфавитом, пришедшим на смену османской вязи. Стоит задать турку вопрос, зачем Ататюрк это сделал, и сразу услышите впечатляющие факты. До 1912 года 80% населения было безграмотным, а с повсеместным открытием Ататюрком  школ и с введением латиницы страна довольно быстро добилась полной грамотности.

     Дорожка по правую руку ведёт к высокой крепостной стене, за которой
начинается резиденция турецких падишахов Топкапы – туда Ия отправится в среду, а пока она присматривается. Там же неподалёку – знаменитый Археологический музей – византийская музейная жемчужина высшей пробы.
     Гюльхане, что в переводе означает  «Дом /Двор Роз»,  был придворным парком, по аллеям которого прогуливался султан со своим жёнами  и гаремными наложницами. В нём  сохранились исторические памятники, старейший из которых - 18-метровая Готская колонна четвёртого века нашей эры, предположительно сооружённая в честь победы римского императора Феодосия над готами.
     История парка и сегодня полна событий. В начале 21 века там произошли
большие изменения, когда закрыли зоопарк, упразднили ежегодно проходящие шумные ярмарки, т.е. сделали его более цивилизованным, благодаря чему  парк стал исключительно привлекательным местом отдыха горожан и туристов.

     Короткая бездождевая пауза закончилась, дождь опять припустился,  и Ия,
не желая повторения утренней истории, поспешила домой, подумав, что на сегодня, пожалуй, событий и впечатлений достаточно. Придя в гостиницу, побаловавшись тиснутым за завтраком киви и запив его чайком, свернулась Иечка калачиком на кровати кинг-сайз и отдалась объятиям товарища Морфея.