Гастарбайтеры на Святой Земле

Александр Акишин

Вместо пролога

Разными путями пробираются на Святую Землю, текущую молоком и медом, нелегалы. Кто-то прямыми рейсами в аэропорт им. Бен Гуриона. Кто-то окольными путями через Синай, Иорданию... А кто-то и вовсе… даже страшно представить…
Но всех их объединяет одна цель - заработать приличные деньги.
Более-менее приемлемым заработком у иностранных рабочих считается три тысячи баксов в месяц. Главное, избежать встречи с миграционной полицией, чтобы не быть депортированным. Не каждому удается зацепиться в Тель-Авиве, где работы валом, в том числе и для иностранных рабочих, но тем, кому повезет... Впрочем, именно о них и пойдет речь в исповедальном романе "Гастарбайтеры на Святой Земле".


Глава первая

Был ранний вечер. Я возвращался с работы, когда у самого подъезда нос к носу столкнулся с двумя сотрудниками миграционной полиции - мужчиной и женщиной. Здесь все полицейские ходят парами. Потому что не станет же мужчина в случае чего задерживать и обыскивать нарушительницу Закона. Я не нарушительница, я нарушитель.

Душа ушла в пятки, но стараюсь не подавать вида.  Сегодня был день зарплаты. У меня в кармане одиннадцать тысяч шекелей. Ну или три штуки баксов, чтобы всем было понятно. Зарплата за месяц. И если обыщут, возникнут вопросы, на которых легко проколоться. Иностранные рабочие, если они живут и трудятся легально, не носят в кармане такие деньги. Зарплату им автоматически перечисляют на банковский счет, как и обычным гражданам Страны. Увы, я не совсем обычный…

За семнадцать лет жизни в Израиле на положении нелегала научился сохранять хладнокровие, которое не раз и не два выручало меня. Поможет ли оно на этот раз?

- Шалом! - здороваюсь я первым. - Что-то случилось? - Стараюсь говорить бегло, словно я репатриант-старожил, проживший на Святой земле минимум четверть века.

С ивритом у меня полный порядок. Отскакивает от зубов. С самого начала жизни здесь усвоил важное правило: хочешь сойти за местного, зубри язык.
В ответ они лишь кивнули. Зря только напрягался.

- Постой-ка! - обернулся вдруг полицейский…

- Давно здесь живешь?

- Семнадцать лет.

- Я имею в виду в этом доме...

- Я же сказал, семнадцать лет.

- А в Стране сколько?

- Столько же...

- И есть тут иностранцы?

- Нелегалы? - уточняю и пожимаю плечами. - Я много работаю. На стройке. Не до нелегалов, знаете ли.

Я давно понял, что "стройка" магически действует на миграционку. На строительстве в Израиле катастрофически не хватает рабочих. И это, пожалуй, одно из немногих мест, куда миграционная полиция не сует без особой надобности нос.

И еще усвоил одно правило, когда произносишь слово "нелегалы", постарайся, чтобы голос не дрожал. Потому что ты-то не имеешь к этой категории бесправных людей никакого отношения. По крайней мере, такое впечатление должно сложиться у представителей миграционной полиции. Иначе последует просьба предъявить удостоверение личности. А где его взять, если ты не гражданин?

- Поступил сигнал, что здесь проживают нелегалы, - сказали они в один голос.

"Наверное, тот сигнальщик, чтоб ему было пусто на том и на этом свете, и квартиру указал?..", - так и подмывало меня съехидничать, но я лишь равнодушно пожал плечами и зевнул.

Вовремя пожать плечами и при этом устало зевнуть, словно ты не спал, как минимум, неделю, это тоже срабатывает.

- Извините, - говорю, - я так устал на этой чертовой стройке, что просто с ног валюсь. Мне как-то не до нелегалов. Сами понимаете.

- Да, конечно. Отдыхайте.

- Спасибо! - усмехаюсь я.

Ни один нелегал, если у него нет опыта, не станет усмехаться. Испуганные глаза, подрагивающие губы, несуразная поза, - все выдает его с потрохами.
У меня дрожит всё внутри, душа ушла в пятки, И я подозреваю, что она еще не скоро вернется обратно. По крайней мере сегодня.

Но им всего этого не видно. Они не в состоянии заглянуть в душу и посмотреть, словно через рентген, что у меня творится  там, внутри.

Все это общение длится не более полутора минут, которые кажутся мне вечностью. Кто был в положении нелегала, тот меня отлично поймет.
Я вошел на негнущихся ногах в подъезд дома. Перевел дыхание. Сердце колотилось так, будто я пробежал пять километров, спасаясь от погони шакалов. Впрочем, за семнадцать лет километров накрутилось в сотни раз больше. Наверное, можно было бы обойти Земной шар дважды.

В свою квартиру сразу не захожу. И вовсе не потому, что боюсь засады. Просто мне надо избавиться от денег. Я поднимаюсь этажом выше, звоню в двери. 

Открывает Алька. Моя подруга, которой тоже под полтинник, точнее, очень прилично за сорок и, понятно, что для всех остальных она Алла. Мне на правах старинного друга позволено называть ее, как мне хочется. Иногда я называю ее Котенком. И ей это нравится даже больше, чем Алькой.

- Привет! - говорю я.

- Ты чего такой бледный?

- Да с миграционкой столкнулся...

- Понятно. Они и ко мне стучались, интересовались, проживают ли в доме нелегалы-мигранты.

Ну вот, думаю я, выходит, на понт меня взяли: никакого сигнала не было. Просто рядовой обход "пролетарских" кварталов Южного Тель-Авива, где можно снять более-менее доступное по цене жилье. Здесь и правда проживает немало иностранных рабочих.

- И что ты?

- Послала их куда подальше.

Она может, ей ничего не будет. Алька живет в Израиле тридцать лет на вполне законных основаниях. Она гражданка. Из наших. Мы даже с ней почти земляки, если расстояние в триста километров между нашими городами не считать таким уж большим.

- Вот, - протягиваю я ей деньги, - тут, как обычно.

Она знает, что с ними делать. Оставит себе пару сотен за труды и потраченное время, остальное отправит через Вестерн-Юнион моим стареньким родителям, которые уже потеряли надежду когда-нибудь увидеть родного сына.

- Владимир...

- Да?

В отличие от меня, Алле нравится называть меня полным именем.

"Так мужественнее звучит и это меня возбуждает..." - призналась она в самом начале нашего знакомства.

Но, думаю, ее возбуждает не только это. Ее возбуждение обычно достигает пика в дни моей зарплаты. И дело не только в той паре сотен. Я дам ей еще пятьсот, чтобы она забила свой безразмерный холодильник до отказа. В конце концов, это справедливо. Она иногда кормит меня ужинами. А я не из тех котов, которые любят халяву. Я привык за всё платить. Кроме любви.

- Садись за стол. Я приготовила твой любимый борщ с мясом.

- Спасибо, Котенок!

У нас с ней случаются иногда под настроение сансы любови. Но я бы не назвал ее бурной. Мы всё же больше друзья, чем любовники…

Для тех, кто в танке, поясню: массажный кабинет это ни что иное, как самый обычный бордель. Но слово “бордель” звучит как-то пугающе и, согласитесь, вызывает некое отвращение, что ли. Особенно, у неискушенных в любви почти целомудренных гастарбайтеров, прибывших в Тель-Авив из своих пуританских стран, где нет секса и прочих пороков. Была же когда-то такая большая Страна, в которой многие из нас, кому за тридцать, родились.



Глава вторая

Мне не нравятся путаны из массажных кабинетов, которых в Южном Тель- Авиве более, чем достаточно. В том смысле, что предложение превышает спрос. Основные клиенты, понятно, гастарбайтеры.

В самом начале своего пребывания в Израиле, тогда еще на правах туриста, я пару раз заходил в массажный салон. Жрицы продажной любви меня не впечатлили. Зато неприятно удивил прейкурант цен. Он разочаровал меня настолько, что я дал зарок обходить подобные заведения стороной…

Потом друзья свели меня с одной надомницей. У нее цены были договорные. Но и они не намного отличались от тех, которые заламывали в массажных салонах. К тому же, она принимала по предварительной записи. Меня это не устраивало, потому как никогда не знаешь, захочется ли тебе любви через пару дней, в точно назначенный час, когда подойдет твоя очередь.

Что до Альки, то я был у нее не единственным другом. Разница была лишь в том, что я не платил ей конкретно за сеанс любви. В отличие от мужиков из нашей "трешки с салоном", которых устраивали не только ее расценки, но и доступная близость. Сходил к соседке за солью и заодно перепихнулся. Она брала вдвое меньше, чем работницы массажных кабинетов. К тому же могла обслужить и в кредит.

А кого это не устроит? Моих компаньонов устраивало. Мужики в общем-то были вполне себе нормальные. И я почти не брезговал после них предаваться с  Алькой утехам.

Впрочем, ее и путаной-то назвать язык не поворачивался. Обычная женщина, которая из милосердия за малую денежку обслуживала бывших своих соотечественников. Ведь все мы родились в одной когда-то большой и дружной стране.

Алька ни разу не рассказывала мне о своих клиентах. Обо всё я краем уха слышал от моих сожителей. В который раз убеждался, что мужики куда болтливее, чем женщины. Хлебом не корми, а дай похвастать своими подвигами на любовной ниве.

Но в целом их отзывы об Альке были вполне благоприятными. Может, их останавливало от грязных намеков наша с ней близкая дружба. И они опасались, что я попорчу им фейсы или расскажу об их откровениях своей подруге. И наиболее болтливые будут вычеркнуты из списка постоянных клиентов.

Но не исключаю и того факта, что, зная покладистый характер Аллочки, у них язык не поворачивался сказать хоть одно гадкое слово о милосердной женщине.

А ее милосердию, казалось, не было предела. Она и их иногда подкармливала своим борщом...


Глава третья

Пора представить моих соседей по квартире. Я уже упоминал, что мы живем в "трешке", по двое в комнате. Каждому его койкоместо обходится в тысячу шекелей. Это  втрое дешевле, чем если бы я снимал крошечную студию в состоянии полного раздолба, то есть, как после точечной бомбардировки.

Увы, в последние пять-семь лет жилье подорожало в разы. И теперь одиночки предпочитают снимать койко-место. Как по мне, ничего страшного в этом я не вижу. Конечно, неплохо было бы иметь отдельное жилье, если ты, к примеру, занят на работе не более восьми часов. Но мы-то вкалываем по двенадцать.

Это я к тому, что зарплата в три тысячи баксов за труд на стройке лично мне не кажется такой уж большой.

Шибко умные могут посоветовать не вкалывать так много, а ограничиться нормой в восемь часов.  Ну это вы можете у себя дома диктовать условия работодателю, "пугая" его законами и прочей чепухой.

Здесь мы гастеры, которых используют в хвост и гриву. Местные, разумеется, работают по восемь часов и получают те же деньги, что мы за двенадцать. Но много ли вам встречалось местных на стройках ваших городов? Даже в каком-нибудь забытом Богом, Мухосранске, если кто из местных и пойдет что-то там строить, так это будут забулдыги, которых уже никуда не берут.

И не пытайтесь спорить со мной. Или я подумаю о вас, что вы конченные ботаны. И совершенно не знакомы с реалиями жизни, поскольку выпали из нее давно и безвозвратно, превратившись в приложения к лептопам и всяким там айфонам.

***
Но вернемся к моим компаньонам. Об Олександре, именно так он представлялся, делая упор на заглавное "О", особо говорить нечего. До недавнего времени он жил со мной в одной комнате. Был он, вроде, из Львова.

Впрочем, иногда и сам забывал, откуда он, называя то Ивано-Франковск, то Ужгород, то Винницу. Может, шифровался. Но почему? Боялся, что кто-то из нас однажды нагрянет к нему в гости? Он, похоже, не прижился в нашей спаянной компании, И однажды внезапно исчез.

Я вздохнул с облегчением. У него были со мной личные счеты.

- Вас москалей резать надо! - как-то прошипел он.

- За что?

- За всё, что вы сделали с моей….

Он не договорил. Всхлипнул. А мне стало не по себе. Кто его знает, что ему там средь ночи привидится. Подумает, будто мы встретились с ним на поле боя где-нибудь под Жмеринкой, в рукопашной схватке. Полоснет еще по горлу.
Я даже с мужиками решил поделиться своими опасениями. Пускай решают: он или я.

- Может, подался в защитники своей неньки? - предположил белорус Юрка.

- Да жидковат он будет для воина, - возразил Оразбек из Астаны.

- Ты хотел сказать, трусоват? - уточнил Сашка из Намангана.

-  Больной он, на всю голову. Приставал ко мне. Не понял я, что он хотел. Ночью было. Я пошел отлить. И его типо тоже приспичило... - разразился тирадой таджик Юсуф из Худжанда.

- И что? - насторожился Юрка.

- Приставал. За чилен дергал пару раз...

- За твой? - уточнил Сашка. Он не любил недосказанностей, поэтому предпочитал по ходу расставлять точки над "i".

- А за чей еще?

- Ну, может, за свой.

- Да пускай хоть отрежет свой. Мне что за дело? - вздохнул Юсуф.

И только тогда до меня дошло, что Олександр ни разу не принимал участия в разговорах мужиков, которые делились своими отношениями с женщинами, распаляя желание друг у друга. А потом особо возбужденные по очереди шли к Алле, чтобы разрядиться перед сном грядущим.

И хоть все мы были давно уже не юношами, но раз в неделю и в нашем возрасте требовалась женщина. Кто-то обходился и двумя заходами в месяц. Но не потому что ему этого хватало. На более частые визиты не всегда хватало денег. Каждый визит обходился страждущему в пару сотенных.

После короткого торга можно было сойтись и на полутора сотнях, если процесс будет без особых изысков. Ну, вы понимаете, о чем я.

Справедливости ради стоит сказать, что Алька всегда делала моим компаньонам скидку. И как я уже упоминал, соглашалась безропотно обслужить даже в кредит. Соседи же, всегда на виду. Да и куда бежать должнику...

Гастарбайтеры в отличие от местных аборигенов от добра добра не ищут. Есть хорошо оплачиваемая работа без намека на кидалово, бесправный гастер готов в рот заглядывать работодателю и идти на любые уступки. И если понадобится, готов вкалывать и шестнадцать часов.

Чего уж говорить о более-менее стабильном жилье. Понаехало столько сотен тысяч нелегалов, что даже койко-место снять за адекватную цену стало проблематично.

Я тогда еще не знал, что шестым в нашей спаянной компании станет татарин Сашка из Намангана. Он старался не рассказывать о своем городе и прожитых там лет. Быть может, ностальгировал и боялся пустить слезу…

Он пришел к нам на стройку год назад. И когда я пропел ему куплетик из старой песенки про то, как "В Намангане яблочки зреют ароматные...", он расплылся в улыбке. И стал уточнять где я живу, а главное, в каких условиях.

Я рассказал ему о "трешке", в которой проживают пятеро мужиков вместе со мной.

- Квартира на втором этаже, уточнил я. - Вполне удобно выпрыгнуть из окна, если вдруг неожиданно нагрянет миграционная полиция, - привел я неоспоримый довод в пользу нашего жилища.

- Да я не шугаюсь полиции. У меня синяя бумага на руках.

Что за волшебная такая эта синяя бумага, расскажу ниже...

- В любом случае, если что-то не устраивает тебя там, где живешь, мы готовы взять шестого. По двое в комнате. Зато и платить будешь втрое меньше...

Тогда Сашка проживал в крошечной студии на пятом этаже. В доме без лифта.

- Ты не поверишь, иной раз даже нет никаких сил после работы взобраться к себе. А если еще в руках несколько свертков с покупками и упаковка минералки из шести полуторалитровых бутылок...

- Верю! Сам прошел через это…

- Да и хозяин в последнее время реально оборзел. Так и подмывает настучать ему по кумполу, Представляешь, за эту убогую конуру надумал повысить цену или оставить прежнюю, но с подселением еще одного бедолаги.

- И в чем твоя выгода. В крошечной комнатушке-студии двое...

- Да там вторую кровать негде поставить.

- И что он предлагает? Чтобы вы спали в одной кроватке, как близнецы- младенцы?

- Там есть еще раскладное кресло...Но если ночью приспичит, будет не пробраться к унитазу...

- Короче, решай. Пока есть место.

И он принял решение в тот же вечер, став шестым жильцом нашего в общем-то дружного коллектива.



Глава четвертая


Был еще один жилец в нашей “трешке” - Дориан из Молдовы, Самый старший из нас. Недавно мы отпраздновали его шестидесятилетие. Он накрыл стол, который буквально ломился от закусок. Открыл пару бутылок коньяка, которые привез из очередной поездки домой.

- Если бы я жил у себя в Унгенах, то как раз вышел бы на пенсию, - вздохнул он.

- А тут надо еще семь лет вкалывать. И только потом ты пенсионер, - сказал я, будто никто из мужиков, сидящих за столом, не знал, когда в Израиле уходят на пенсию.

- Вот и ладненько, - похлопал по плечу Дориана никогда не унывающий Сашка. - Выходит, здесь ты еще мужчина в самом расцвете сил, а не пенсионер…

- Нет, это несправедливо! - кричит подвыпивший Юрка. - До пенсии еще надо дожить. По тутошним меркам мне еще тридцать семь лет вкалывать. А когда жить? Нет! На пенсию надо уходить молодым…

- Это как? - хлопает глазами Юсуф.

- А вот так, - говорит Юрка. - Я бы хоть сейчас согласился на пенсию. Погулял бы лет двадцать, а потом в пятьдесят опять пошел бы вкалывать. И до самой смерти… Потому что на фиг мне свобода в семьдесят лет…

- В шестьдесят семь, - уточняет пунктуальный во всех отношениях Сашка.

- Ты не залипаешь в интернете. Иначе бы знал, что со дня на день примут закон, по которому мужики обязаны будут вкалывать до семидесяти. И только потом…

- Но нас-то это с какого боку касается? - перебивает Юрку Оразбек. - Нам здешняя пенсия не светит. Мы есть и нас нет.

- Ты прав, - вздыхаю я. - Мы нелегалы.

- Не все, - возражает Юрка. - У меня, к примеру, на руках “синяя бумага”.

- И у меня, - говорит Сашка.

- Почему у меня нет? - спрашивает Юсуф.

- Я только начал оформление. Адвокат обещал сделать. Но это стоит бабок, - говорит Оразбек.

- Почему мне не сказал? - обижается на Оразбека Юсуф. - Тоже хочу. Очень!

- Ну вот, - говорю я, - выходит, не все мы нелегалы.

- Зато все гастеры, - уточняет Сашка. - И нас в любой момент могут отправить в родные пенаты.

- Это так, - вздыхает Оразбек. - Эту чертову бумагу, оказывается, надо продлевать каждый год. И не факт, что ее продлят.

- Это точно, - соглашается Юрка. - Но тогда перейдем на нелегальное положение. Как дядя Вова. Семнадцать лет живет на Обетованной земле без всяких там бумаг - синих и белых. И в ус не дует.

С первого дня знакомства он называет меня уважительно дядей Вовой.

- Не все так просто, - возражаю я. - Всякий раз при встрече с полицией сердце в пятки уходит. Так что, если есть возможность, оформляйте эти чертовы бумаги, чтобы хоть как-то обезопасить себя.

- Ты прав, - говорит Сашка. - Хоть и зыбкие права на самом деле дает эта синяя бумага, но все же… Не надо убегать от полиции.

Мы все потихоньку завидуем Дориану. Ему не нужны никакие бумаги. Он гражданин, хотя ни с какого боку ни еврей. Ему в свое время повезло…

Более двадцати лет назад он совершенно официально устроился через одну контору ухаживать за стариком.

- Целых три года выносил за ним горшки, - жаловался как-то мне Дориан. - Купал его. Исполнял любые капризы…А он невзлюбил меня с первых же дней. Ревновал к своей жене. Ей было немногим за полтинник, а ему далеко за семьдесят. Ну он и подозревал, будто у нас с ней шашни и всё такое…

- Но ничего такого не было, не так ли? Наверное, просто старик из ума выжил… - говорю я.

- Ничего подобного! - возражает Дориан. - Его мозгам мог бы позавидовать и молодой… Сахарный диабет доконал его, отрезали одну ногу. В общем, в семьдесят окончательно эта паскудная болезнь приковала его к постели.

Мне послышались в его голосе нотки жалости и даже раскаяния. И тем не менее, я повторяю свой вопрос:

- Так было или как?

- О чем ты? - Дориан делает вид, будто не понимает, куда  клоню.

- Шашни, спрашиваю, были у вас?

- А что мне оставалось делать?

- То есть?

- Баба еще в соку. С мужа толку ноль. А рядом молодой мужчина. Ну и… Однажды у нас случилось это…

- Только один раз? - зачем-то уточняю я.

- Ей хватало и одного раза. Я из долгоиграющих.

- Я не о том.

- А о чем?

- О твоей с ней связи. Она долго продолжалась?

- В общей сложности лет десять.

- Так выходит старик даже с таким жутким диагнозом прожил еще…

- Нет. Он умер через три года после моего появления в доме.

- И ты ушел от вдовушки?

- Не совсем. Мне предложили другого старичка. И я какое-то время проживал в его доме, ухаживая за ним. А потом…

- И он умер?

- Ну почему обязательно все должны умирать? Он вполне себе был еще бодрым. И пускай живет хоть и до ста двадцати. Просто Рахель не давала мне проходу…

- Это кто?

- Та вдовушка. Я разве не говорил, как ее зовут?

- И чем всё закончилось?

- Вернулся я к ней. И стали мы жить вместе, как муж и жена. Через одну контору зарегистрировали на Кипре наш брак. И через пять лет совместного проживания я подал прошение на гражданство. Через пару лет получил.

- Итого в общей сложности ушло десять лет…

- Так получилось… Да я в самом начале и не думал ни о каком гражданстве. С Рахель мне было не так уж и плохо.

- Даже серьезная разница в возрасте тебя не смущала?

- А Юрку смущает разница в возрасте, когда он трахается с пятидесятилетней? - намекает Дориан на Альку, к которой и Юрка наравне с остальными мужиками захаживает.

Я замолкаю. Мне нечем крыть. А может, я просто завидую Дориану. Вот подсуетился вовремя и теперь полноправный гражданин.

- А что с Рахель?

- Ушла.

- Куда?

- Знать бы, куда уходят в конце земного пути  люди.

- Прости!

- Ничего.

- Ты любил ее?

- Наверное, да… - неуверенно отвечает он.

Маленькую квартирку, которая осталась ему после смерти Рахель, Дориан сдает в аренду. Какой-никакой доход, по его словам.

Он явно скромничает. Доход очень даже весомый при теперешних ценах на аренду. Без малого полторы штуки баксов каждый месяц капает на его счет от квартирантов.

Но он не любит об этом распространяться. Быть может, боится налоговой…

Дориан до сих пор ухаживает за стариками. Но теперь уже без проживания. Ходит по домам тех, кому полагается несколько часов в неделю государственной помощи по уходу.

Работа, по его словам, не пыльная. Минималка выходит. А это что-то в пределах тысячи семьсот баксов. Плюс доход от аренды. В общем, мужик в шоколаде. Жизнь, можно сказать, удалась. Если не брать во внимание цену, которую ему пришлось заплатить…

Впрочем, по нему не скажешь, будто он сожалеет. Разве что о неродившихся  детях, которых Рахель не смогла подарить ему.

- А теперь в моем возрасте начинать всё с нуля… Это вряд ли… - признался как-то под настроение Дориан. И мне показалось, будто на его глазах навернулись слезы. А может, и не показалось. А с другой стороны, как можно сожалеть о том, чего никогда не было…



Глава пятая

Сегодня день зарплаты у всех. Юсуф и Оразбек отсчитывают по семь тысяч Дориану. Он вышлет деньги их родным. Они благодарны ему за это. И в который раз суют ему по паре сотенных в карман. Он неуверенно отказывается, но в конце соглашается взять.

- За риск, - уточняет он и что-то мямлит про налоговую.

Можно подумать он подпольный миллионер, за которым охотится налоговая.

Сашка не посылает домой деньги. Он детдомовский и у него в Намангане никого из родных нет. Он носится с идеей поджениться здесь и, как Дориан, в конце получить израильское гражданство.

- Найди вдову арабку из местных, - советует ему Дориан. - Ты же мусульманин?

- Ну да… - неуверенно говорит Сашка.

- И она мусульманка.

- Кто?

- Вдова, с которой ты сойдешься…

- И что потом?

- Пойдете к местному шейху. Он оформит ваш брак и дело в шляпе.

- Так просто? - всякий раз удивляется Сашка. Но следовать совету Дориана не спешит.

- А я бы подженился, - говорит Юсуф.

- Но у тебя уже есть жена и семеро детей.

- Пятеро, - уточняет Юсуф.

- И как же ты собираешься жениться? По закону нельзя.

- Нам можно иметь до четырех жен.

- Но только не в Израиле. Недавно бедуину из Негева впаяли год тюрьмы за двоеженство. Причем, все происходило по согласию с первой жены…

- И что? - насторожился Юсуф.

- Сидит.

- Не хочу в тюрьму! - озирается по сторонам Юсуф, будто его поймали на преступлении.

- Не бойся, - успокаивает его Дориан. - Здесь в тюрьмах самый настоящий курорт.

- Верно! - подтверждаю я.

Понятно, что ни Дориану, ни мне не довелось отбывать срок в израильской тюрьме. Но у нас хватает знакомых, которые отмотали по году и больше. И вспоминают об отсидках, как о самом светлом времени в их жизни.
Кормежка, мол, на высоте, работа по желанию. А самое главное, не болит голова о том, чтобы вовремя оплатить аренду и кучу счетов за коммуналку.

- Нет! В тюрьму мне никак нельзя, - вздыхает Юсуф. - Надо семью кормить.

- Даже две, - уточняет Дориан.

- О какой еще семье речь? - хлопает глазами Юсуф.

- О семье вдовушки, на которой ты решил бы жениться и за что угодил бы за решетку.

- Но я еще ни…

- Вот и забей. Лучше потрать деньги на адвоката, который сделает тебе синюю бумагу. И перестанешь шарахаться от миграционной полиции.

- Ты прав, - соглашается Юсуф. - Зачем усложнять себе жизнь.


                Глава шестая

Разными путями пробираются на Святую землю, текущую молоком и медом, нелегалы. Кто-то прямыми рейсами в аэропорт им. Бен Гуриона. Кто-то окольными путями через Синай или Иорданию... А кто-то и вовсе... Но всех их объединяет одна цель - заработать приличные деньги.

Более-менее приличным заработком у иностранных рабочих считается три тысячи баксов в месяц. Главное, избежать встречи с миграционной полицией, чтобы не быть депортированным. Не каждому удается зацепиться в Тель-Авиве, где работы валом, в том числе и для иностранных рабочих, но тем, кому повезет, будут в шоколаде.

Да, здесь за несколько лет работы можно сколотить неплохое состояние. И дом построить на своей Родине, и детям помочь, и стареньким родителям, да и самому останется что-то на черный день. Не к ночи будь помянуто.

Тоскуем ли мы по родным пенатам? Кто-то места себе не находит. Кто-то предается воспоминаниям в короткие вечерние часы. Ну а кто-то рад, что вырвался из круговерти домашних забот на волю.

Юсуф переживает. Каждый вечер вытаскивает несколько фотографий и гладит их, словно пытаясь оживить кадры с изображениями родных.

- Устал я. Тогда еще устал. В Синае. От мыслей. Знаешь, сколько  я думал? Никто не знает.

Юсуф в отличие от того же Юрки, прилетевшего сюда прямым рейсом из Минска, добирался окольными путями.

- Мог из Ташкента улететь. Но без визы никак. А кто даст визу? Никто. Знают, зачем прошу визу.

И тогда он решил пробираться на Святую землю через Египет. Точнее, через Синай.

- Мне друг подсказал, что можно через погранпереход Табе проскочить, если с умом действовать.

- Как именно? - уточняет Сашка.

- Зачем тебе? Ты уже здесь, - пожимает плечами Юсуф.

- Почему тогда начал рассказывать? Просто мне интересно.

Юсуф медлит с ответом. Он ждет, когда всем станет интересно. Все усядутся в его комнате и станут слушать. И он будет в их глазах бывалым человеком, который сумел найти выход из, казалось бы, безвыходного положения.

По поводу безвыходного зачастую положения, пожалуй, соглашусь. Случается, до половины пассажиров отправляют в тот же день обратным рейсом. Главным образом, из Киева, Тбилиси, других столиц стран СНГ. Таких "туристов" безошибочно вычисляют по прибытии. И тут грех осуждать пограничные службы. Израиль переполнен нелегалами. И это, увы, реальность.

- Я сначала в Турцию приехал. Там поработал. Собрал денег. Купил путевку на Синай. Долго дело было...

- Но в конце-то выгорело... - говорит Юрка.

- Долго думал на Синае. Очень долго. Голова болела. Боялся страсть как...

- Чего конкретно боялся? - уточнил Сашка.

- Себя боялся, - вздыхает Юсуф.

- В смысле? - спрашивает Оразбек. - Я тоже пробирался через Синай.

- Тебе не было страшно, да? - запыхтел Юсуф. - Ты такой смелый, да? Терять типа нечего по ходу, да?

- Не кипятись! - успокаивает его Юрка. - Все уже позади.

- Позади? А как будто вчера было. Два раза шел с туристической группой до самого перехода. Наблюдал. Кто и правда решил на день побывать в Иерусалиме, у того был пакетик с бутылкой воды и сэндвич.

- Всё верно! - говорю я. - Зачем с сумками да чемоданами тащиться, если однодневный тур.

- Вот! - глядит на меня Юсуф. - Кто с вещами, тех сразу отделяли от группы. - Кто налегке, тех пропускали.

- И что, - прерывает его Сашка, - много мозгов надо, чтобы это понять?

- Жалко людям было расставаться с барахлом... - вздыхает Юсуф. - На этом и погорели. Зато я понял это с первого раза. И отправился в однодневный тур только с бутылкой воды... Даже сэндвич не взял. Прошел переход, ноги ослабли, руки дрожат. В общем, даже не знаю, как меня пропустили. Потом весь день таскали нас по Иерусалиму, заводили покушать. Я к еде так и не притронулся. Кусок в горло не лез. А ближе к окончанию экскурсии сказал руководителю группы, что остаюсь.

- Это правильно, - говорит Сашка. - Если бы ушел тихо, по-английски, руководитель переполошился бы. Побежал бы в полицию. Ведь всякое могло случиться... И тем самым, получается, выдал бы тебя...

- Знал я про это. Долго на Синае жил. Сначала в дешевом отеле. Потом у бедуинов. По чуть-чуть собирал информацию. Расспрашивал тех, кто уже побывал в этом туре. Устал. И теперь устал. С самого Стамбула не могу успокоиться. В страхе живу. Боюсь, депорта. А мне надо зарабатывать. Жена больная - деньги нужны, детям тоже нужны на учебу. Родители получают пенсию - это крохи.

- А здесь как устроился в начале? - спрашивает Оразбек.

- Повезло. Иншалла! Зашел в маленький магазинчик. Оказалось, что хозяева бухарцы. Ну, евреи из Самарканда и других мест Узбекистана и Таджикистана, где их много проживало до перестройки. Потом почти все уехали.

- И они взяли тебя продавцом?

- Нет. Они сами были и хозяевами, и продавцами. - Поговорил с ними сначала по-русски. Потом перешел на таджикский. Они обрадовались.

- Откуда они таджикский знают? - недоверчиво посмотрел на него Юрка. - Ты не путаешь? Может, они тоже были таджиками.

- Евреи они бухарские. Так их называли всегда. А говорят на фарси.

- Ну ты что-то мутишь, - не сдавался Юрка.

- Он прав, - говорю я. - А тебе пора расширять свой кругозор.

- Тоже мне, умники, - надул он губы.

- Вот. Поболтали. Рассказал я им свою историю. Они куда-то звонили. О чем говорили, не знаю. Я тогда только одно слово знал на иврите: шалом. Похоже на наше приветствие.

- И что? - торопит его Сашка. - Чем дело закончилось?

- Устроили меня в какую-то бухарскую пекарню. Три года пахал по двенадцать часов. С ног валился, но рта боялся открыть. Куда нелегалу податься?

- С зарплатой хоть не кидали?

- Только первый месяц. Сказали типо ты учился, вот тебе немного на жизнь... Потом уже стали платить нормально. Но однажды я не смог встать с постели. И на другой день тоже. Устал или заболел... Не знаю. Просто не мог встать и всё.

- И тебя выставили за порог, - вздохнул Оразбек. - Знакомая ситуация. И у меня такое было.

-  Не совсем выставили. Пожалели, наверное, пристроили в небольшой ресторанчик посуду мыть, в зале прибираться... И до сих пор там. Только теперь уже поваром. Я же по профессии повар.

- Это мы знаем, - сказал Сашка. - Такой плов я и в Намангане не пробовал.

- Спасибо, конечно. Только для настоящего плова и условия должны быть настоящие. На плите его толком не приготовишь.

- Ну вот, - говорит Юрка. - Чего же ты боишься: хэппи-энд.

- Миграционки боюсь. Да, работа хорошая и зарплата такая в месяц выходит, какую и за год дома не получил бы. Но только увижу полицию, ноги подкашиваются от страха. Руки начинают дрожать. Может, получится сделать эту синюю бумагу? - смотрит он на Оразбека. - Почему не сказал, когда себе делал?

- Делал, но пока не сделал. Почувствуй разницу. Не факт, что мне ее дадут. Да и тебе тоже.

- Почему?

- Мы несколько лет тут на нелегальном положении. Надо было в самом начале обращаться за этой бумагой. А теперь и адвокат вряд ли поможет. Разве что потянуть время. Там бюрократия. Можно несколько раз подавать прошение.

- Тогда лучше не пробовать, - обреченно вздыхает Юсуф. - Что будет, то и будет. На всё воля Аллаха.

Дориан не принимает участие в разговоре. Ему наши траблы не интересны. Он на положении сытого, который голодного не понимает…


                Глава седьмая

Юсуф приготовил ужин. Мы все расселись в кухне за столом. И только тут обнаружили, что в нашем дружном коллективе не хватает одного человека. Этим человеком был Оразбек.

В этот вечер Оразбек так и не вернулся после работы в нашу “трешку”, ставшую нам общим пристанищем.

Я грешным делом подумал, что он, не заходя домой, зашел к Альке и завис там. Возможно, даже до утра. Такое с моей подругой случается, когда она оставляет клиента на ночь.

На всякий случай я позвонил ей. Она тут же ответила.

- Наш друг не у тебя случайно?

- Одна я.

- Не темнишь?

- Приди проверь.

- Верю!

- А что случилось?

- Оразбек не вернулся с работы.

- Может, остался сверхурочно?

- Да и так уже отпахал двенадцать часов…

- Ну мало ли…

- Ладно, подруга, пока!

- Спокойной ночи!

Мужики насторожились. Такого еще ни с кем из них не было, чтобы почти до самой полуночи человек не вернулся домой и даже не позвонил. Всё-таки мы старались держать связь по мобильникам друг с другом. И если кто-то задерживался на несколько часов, он обычно предупреждал…

***
Вернулся он лишь под утро. Уставший, измученный, словно только что закончил работу.

- Оставили на ночь?

- Ага! Оставили. В полицейском участке.

Мужики испуганно глядели на Оразбека. Причина испуга крылась в том, что в его мобильнике были забиты все наши номера. Теперь мы наверняка засвечены всей дружной компанией. Быть не может, чтобы полицейские не поинтересовались содержимым мобильника задержанного.

И словно угадав наши мысли, Оразбек тяжело вздохнул:

- Я успел выбросить в урну свой айфон. Не переживайте.

- Ты молодец! - одобрил Юсуф.

- Не, ну ты мужик! - Сашка одобрительно похлопал Оразбека по плечу.

- Даже не знаю, смог бы я расстаться по ходу со своей мобилкой, - неуверенно сказал Юрка.

- Ты всё правильно сделал, - подал голос Дориан. - И хоть ему ничего не угрожало, он от души переживал за нас.

- Ну что, мужики, скинемся Оразбеку на новый айфон? - предложил я.

- Да не вопрос, - полез за деньгами Сашка.

- Вообще-то каждый мог оказаться на его месте, - передернул плечами Юрка.

- Но ты же говорил, что подал прошение на эту волшебную бумагу… Или как? - 
Юсуф уставился на Оразбека.

- И только это меня спасло от неминуемого депорта, - прошептал Оразбек прерывающимся голосом.

- Тебе там случаем не душили? - подколол его Сашка. А может, просто решил разрядить обстановку.

- Душили вопросами. Об одном и том же по десять раз. Еле сдержал себя, чтобы не заистерить.

- Ну да, - соглашаюсь я, - когда тебя спрашивают в десятый раз кто ты, откуда и зачем здесь, трудно удержаться, чтобы не послать...

- В кармане оказалась визитка адвоката, который оформляет мне синюю бумагу. Связались с ним. Он подтвердил.

- И что, сразу выпустили?

- Спрашивали, где и с кем живу, на какие средства и… в общем, грозили депортом.

- Надеюсь, ты не назвал этот адрес? - уточнил Сашка.

- Нет. Я назвал адрес квартиры Дориана.

- Да ты что?! - воскликнул Юрка.

- Всё нормально, парни! - успокоил всех Дориан. - Я разрешил ему в случае мажорных обстоятельств называть мой адрес.

- Они даже проверять не стали, - сказал Оразбек.

- Да, когда отвечаешь уверенно на вопросы, они редко проверяют. Работы у них через край, - говорю я. - И потом, причина, возможно, даже  и не в этой пресловутой синей бумаге.

- А в чем? - чуть ли не в один голос спросили мужики.

- В том, как мне думается, что сверху не было команды “фас!”. Когда такая команда подается, никакие бумаги уже не спасут от депорта. Мне ли не знать.

- Верим! - сказал Сашка. И остальные закивали в знак согласия…

Оразбек позвонил с моего мобильника на работу. Бригадир уже был на месте. И не объясняя причину попросил выходной за свой счет.

Бригадир не стал допытываться о причине. Поинтересовался лишь, не заболел ли… Он знал, кто у него работает и понимал, что в любой не очень прекрасный день, кто-то внезапно исчезнет. Такова судьба нелегалов.

***
Потом был вечер. Оразбек приготовил настоящий казахский бешбармак. Мы под дружные аплодисменты вручили ему недорогой айфон китайского производства. Да и зачем брать дорогой, когда мы были здесь настолько временными гостями с очень временными правами, что и вещи лучше приобретать временные…


                Глава восьмая

Юрка работает курьером по доставке пиццы.  Ради этого он даже приобрел электровелосипед за шесть тысяч шекелей. А это без нескольких сотен две штуки баксов. Кто-то удивится расточительности парня. Но Юрка только с виду кажется простачком. На самом деле он может считать деньги и знает цену шекелю.

Затраты на транспортное средство он отбил за две недели. Да, работа не для каждого. В нашем возрасте даже пробовать не стоит. Но Юрке недавно стукнул тридцатник.

Он и не думал еще несколько лет назад лететь на заработки в Израиль.

- Мне и дома было хорошо. Но моя супружница снюхалась с одним бизнесменом и укатила с ним в Москву.

- И ты? Не дал тому бизнесмену по рогам? - удивился Сашка.

- А зачем? Его вины тут нет. Моей бывшей всегда не хватало денег. Сколько не принесу, за неделю потратит на всякую фигню. Приходилось у родителей брать. Да и хозяйка из нее, как из говна пуля, - вздыхает Юрка.

- Но ты ее любил? - не унимается Сашка.

- Не знаю. Наверно, да. В самом начале. Я женился сразу после армии. Толком не знал телок. В смысле опыта почти никакого. А тут сразу получилось. Ну и подумал, что это любовь…

- И ты с горя улетел сюда? - Спрашивает Оразбек. - Знакома ситуация…

- Было бы о ком горевать, - равнодушно говорит Юрка. - Она найдет кого покруче, бросит и этого бизнесмена.

- Тогда в чем причина? - допытывался Сашка. - Или родителям решил помочь?

- Да они еще не старые. В возрасте дяди Вовы. Работают. Нормально зарабатывают. Им хватает. Я им, конечно, высылаю каждый месяц по паре штук баксов. Только они эти деньги вкладывают на мой счет в банке.

- Ну, понятно, - одобрительно смотрит на Юрку Дориан. - О старости лучше позаботиться пока молодой. Чтобы уже не зависеть от обстоятельств.

И только я из всей компании знаю об истинной причине прибытия Юрки на Святую землю, в славный город Тель-Авив.

Причина была простой до банальности. Он решил накопить побольше денег, вернуться в Минск и открыть свой бизнес. Чтобы доказать своей бывшей, как она просчиталась, променяв его на бизнесмена, который был в возрасте его отца.

- Пускай кусает локти потом, - мстительно щурил глаза Юрка.

- Как бы то ни было, - успокаивал я его, - лишняя копейка никогда не помешает. Ты еще молод и можешь начать новую жизнь.

- Может, новая жена родит мне наконец наследника… - с надеждой в голосе говорит он.

- Думаешь, будь у вас ребенок, она не сбежала бы с бизнесменом?

- И к гадалке не ходи. Кому нужна кошка с приплодом…

- И то верно, - соглашаюсь я. - А может, даже здесь кого встретишь. - Ты парень хоть куда и зарабатываешь прилично…

- Может, и встречу, - неуверенно соглашается он. - Но больно уж законы тут жесткие.

- В смысле женитьбы? Но можно и на Кипре зарегистрировать брак, как сделал Дориан.

- Я не о том…

- А о чем?

- Вот повышу голос на жену, она в полицию с жалобой. А не приведи Господь доведет до белого каления? Ну сгоряча дам ей оплеуху… И что? До конца жизни платить. Не говорю уже о том, что придется срок отсидеть в тюряге.

- Это так, - соглашаюсь с  Юркой.

Примером тому история моей подруги Аллы. Она ведь тоже была когда-то замужем. За местным. Правда, был он старше её аж на восемнадцать лет. 

- Ревновал жутко. Чуть ли не с первого дня, - как-то поделилась со мной Алька.

- Я и повода особо не подавала.

- То есть, совсем не подавала? - уточняю я.

- А я виновата, что ко мне мужики липнут, словно я медом измазана с ног до головы?

“Сучка не захочет, кобель не вскочит…” - хотел было процитировать ей народную мудрость, но промолчал. Мне не с руки было портить с ней отношения…

- И чем всё закончилось?

- Руку мне сломал старый придурок и одно ребро.

- Ты обратилась в полицию?

- А то! Прошла медицинское освидетельствование. Соседей подключила. Они в курсе были наших разборок. В полиции подтвердили всё.

- И чем закончилось?

- Сделкой. Он ползал у меня в ногах - так ему не хотелось в тюрьму. Добрые люди из тех, кто был старожилом в этой Стране, надоумили вовремя: мол, пускай отпишет квартиру. Развод. И, как говорится, девичья фамилия.

- И выгорело?

- А ты как думаешь, если мы с тобой сейчас сидим в этой вот квартире…

- Ну ты молодец, Алька!

- Ушлая да? Ну признайся, ты про меня так и подумал: мол, ушлая бабенка и
всё такое…

- Ну почему?

- Потому что некоторые так и подумали и даже в глаза кое-кто говорил. А я, между прочим, год была никому не нужной калекой. Пока более-менее поправилась, столько времени прошло…

- И не жалеешь, что осталась одна? Я имею в виду не того придурка, который распускал руки.

- А чего жалеть? Нормального мужика не встретила. Были, конечно, претенденты из наших. Но их, подозреваю, больше интересовала квартира, чем я. А мне нужна такая любовь? - задала она риторический вопрос.

- Ты права!

- Не знаю, - с сомнением покачала она головой. - Может, и не права. Но получилось так, как получилось.

***
Мне близка история Юрки. У самого такое случилось. Тоже бывшая позарилась на богатенького. И тоже пришлось развестись и улететь хоть к чертям на кулички, только бы не видеть ее.

Никогда не понимал современных женщин, которые просто рассудок теряют при виде крутого перца. И не важно, что он вдвое старше и что как мужик одно название… Главное, чтобы был денежным мешком, остальное, мол,  приложится.

И невдомек искательницам счастья, что зачастую оно оказывается призрачным.
И в конце им остается лишь разбитое корыто да воспоминания о тех, которых променяли на призрачное сокровище. Только прежнего уже не вернуть. Потому что вряд ли успеешь запрыгнуть даже в последний вагон уходящего поезда.

Если бы наши печальные истории могли разжалобить миграционные службы, мы давно бы уже легализовались в Стране, текущей молоком и медом. Но, увы, и мед горьковат и молоко давно скисло. Потому как наши истории не являются теми критериями, по которым дают статус беженца.

Да и от кого, в конце концов, каждый из нас убегал и спасался. Разве что от себя…



                Глава девятая

Если кто-то думает, будто наша жизнь заполнена лишь работой и домом, так это не совсем так. Конечно, большая часть времени и сил забирает работа. Но в выходные идем на море или в парк. Отдыхаем. А поскольку лето тут почти всегда, а море рядом, то эти два вида отдыха в неизменном тренде. Да и документы в тех местах никто не проверяет. А это для нелегальных гастарбайтеров самое то. Да и для легальных тоже.

Потому что сегодня ты, вроде, находишься в стране на законных основаниях, а завтра твой статус может неожиданно поменяться. Поэтому желательно быть настороже. Ну и как Юрка, залипать в интернете. Там всегда найдется самая свежая информация. Вот и получается, береженного и Он бережет.

Но у меня за долгие годы жизни на Святой земле, появилась чуйка, которая до сего дня, слава Всевышнему, не подводила. И потом работы здесь больше чем людей, хотя , на первый взгляд, и кажется, что Израиль переполнен иностранными рабочими всех мастей.

Пробираются всеми правдами и неправдами даже те, кто по нескольку лет прожил в Европе. Там и с работой напряженка, и зарплаты не идут ни в какое сравнение с израильскими. Тут в любом возрасте можно заработать три тысячи баксов. На Западе об этом можно лишь мечтать. Да, Израиль переполнен, но Европа буквально трещит по швам от неимоверного наплыва беженцев со всех континентов…

Но самое главное, здесь всегда тепло. Даже сейчас, в середине декабря, днем до +25. Ночью, понятно, ниже. Но кто же по ночам гуляет! Да и не для того сюда едут, чтобы гулять. Вкалывают мужики да и женщины тоже. Если не готов работать по десять-двенадцать часов, то лучше не приезжать.

Алька работает максимум четыре часа. На уборке квартир. Семьдесят пять шекелей в час. Три сотки за день в кармане. Или без малого сотня баксов. Ей больше не надо. У нее есть подработка - клиенты. Но если бы она захотела, то могла бы и восемь часов работать. Доход увеличился бы вдвое.

Мне платят шестьдесят шекелей в час, потому что я давно работаю на стройке и умею если не все, то многое. Таких здесь ценят. С учетом переработок выходит почти семьдесят шекелей. Это двадцать баксов в час выходит. В какой еще стране человеку в моем положении можно рассчитывать на такую оплату труда.

Оразбек тоже вкалывает на стройке, но подумывает уходить.

- Задолбался, - говорит он. - В отели требуются работники. Вот оформлю синюю бумагу и устроюсь туда.

- Но там в час платят меньше, - говорю я.

- Ненамного. Зато условия комфортнее. Да и шведский стол опять же…

- И потом ты свободно говоришь по-английски.

- И по французски. У меня иняз за плечами…

- Но на ресепшн все равно не возьмут. Даже с синей бумагой.

- А мне туда и не надо. В отеле и других работ полно… И везде отстегивают чаевые.

- Мизерные. Одно название: пара долларов.

- Ничего страшного. За месяц набежит…

Кто-то может удивиться тому, что Оразбек в качестве преимущества упомянул о шведском столе. Да, каждый из нас зарабатывает не просто прилично, а очень прилично. По крайней мере, в нашем положении. Но и жизнь на Обетованной земле стоит приличных денег. Достаточно сказать, что Тель-Авив входит в пятерку самых дорогих городов Мира. А это говорит о многом.

Поэтому в самом выигрышном положении находятся Юсуф и Юрка. И тот и другой могут перекусить на работе. Причем, по признанию, Юсуфа, перекусить хорошо и даже что-то прихватить с собой. Разумеется, с разрешения хозяина ресторана. Да и Юрка иногда балует нас халявными пиццами.

- Меня уже тошнит от них, - все чаще и чаще жалуется он.

- Давай к нам на стройку. У нас и того нет. Приходится брать питу со шаурмой. А это 35 шекелей, если знаешь места, где подешевле.

- Да, - вздыхает Юрка, - десять баксов каждый рабочий день только на перекус. Говорят в Европе значительно дешевле хавчик.

- Говорят, кур доят, - встревает Сашка, - а доить пошли, сисек не нашли…

- Остряк! - хмыкает Юрка. - У вас в Намангане все такие?

- Нет, я один такой веселый. Ну а если серьезно, то ни за какие пампушки в Европу не перебрался бы.

- Почему? - спрашивает Юрка.

- Холодно там.

- Зато культура и всё такое… - неуверенно говорит он.

- Холодно там, - повторяет Сашка. - И люди холодные.

- Это очень плохо, когда люди холодные, - вздыхает Юсуф.

- А здесь типа все из себя теплые… - хмыкает Юрка.

- В основном да, - говорит Сашка. - И это мне нравится. И я даже не прочь зацепиться тут.

- Вот я и говорю, женись, - в который раз советует ему Дориан.

- Найду подходящую и женюсь.

- И мне здесь нравится, - говорит Оразбек. - Только зимой снега не хватает. Скучаю по снегу. Скоро Новый год, а днем хоть купайся в море, хоть загорай.

- И я по снегу скучаю, - признаюсь я.

- Ностальгия, - соглашается Дориан. - Я иногда по два раза в год улетаю на родину. Но поживу там недельку-другую и обратно тянет сюда.

- Меня пока не тянет домой, - смеется Юрка. - Наверное, еще мало заработал. Вот поработаю несколько лет, скоплю и открою свой бизнес в Минске.

- И какой, если не секрет? - интересуется Оразбек.

- Да ту же пиццерию…

- А во всем Минске такой дефицит пиццерий, что твои пиццы будут идти на ура?!

- Да хоть и сто пиццерий будет. Главное, качество. У кого вкуснее и чуть подешевле, тот и в выигрыше, - уверенно говорит Юсуф.

- А сколько бабла уйдет на рекламу? - уточняет Сашка. - Пока отобьешь затраты, рак на горе свистнет.

- Да нисколько! - уверенно говорит Юрка. - Сарафанное радио еще никто не отменял.

- Он прав, - соглашается Юсуф. - Главное, чтобы вкусно было. Вкуснее, чем у конкурентов. Вот у нас не очень с виду раскрученный ресторанчик, а места свободного не найти, отбоя от клиентов нет. И заказы на дом делаем. Кстати, нужен курьер по доставке заказов, - смотрит он на Юрку. Тот пожимает плечами. Обещает подумать.

- Ты когда вернешься домой, ресторан откроешь собственный, да? - подкалывает его Оразбек.

- Если заработаю достаточно денег, можно маленькую чайхану открыть, - невозмутимо говорит Юсуф.

- Ну а я открою отельчик, - смеется Оразбек. - Почему нет. Вот получу синюю бумагу, устроюсь в отель, поднаберусь опыта и чем черт не шутит…

Так вот и проходят у нас вечера - в мечтах, которые, быть может, у кого-то и сбудутся. А если нет, не беда. Был бы начальный капитал, а идею подскажет время…


                Глава десятая

Год от года, по вполне понятным причинам, въезд на Землю Обетованную  ужесточается. И не каждому повезет убедить погранцов, что вы турист и никаких задних мыслей у вас не было, нет и не будет. То есть, вы приехали покупаться в Средиземном море или в Красном, или подлечить суставы в Мертвом море. А заодно посетить Святые места.

А теперь давайте представим такую картину. Прилетает как-то группа грузинских паломников рейсом из… Киева. Хотя прямые рейсы из Тбилиси никто не отменял.

В группе человек десять семинаристов и наставник.

И такой вот простенький диалог между пограничниками и старшим группы по прилету в аэропорт Бен-Гурион.

- С какой целью прибыли в Израиль?  - Не правда ли, вполне нормальный вопрос, который зададут вам в любой стране.

- Хотим посетить Святые места.

- Хорошо, - одобрительно кивает погранец. - Где планируете остановиться?

- В Хайфе, - уверенно говорит старший группы.

- Но… - запускает мыслительный процесс пограничник, пытаясь вспомнить, какие Святые христианские места имеют место быть в Хайфе, которые привлекли семинаристов больше, чем святыни Иерусалима.

Возможно, погранец и не силен в Библии, но кто не знает в Израиле, что, к примеру, Храм Гроба Господня находится в Иерусалиме. А родился Иисус в Вифлееме. И все паломники устремляются именно в те края. То есть, в совершенно противоположную сторону от Хайфы.

- И где вы остановитесь в Хайфе?

- У нашего близкого друга Хаима. Он нам почти как родственник, - для убедительности уверяет старшой.

- Широкая душа у вашего друга Хаима, - усмехается погранец.

- Да, добрейшей души человек.

- И родственников у него очень много. Ваша группа только за последний месяц тринадцатая будет. Несчастливое число. И все едут по приглашению к Хаиму. У него что, собственный отель?

- Всё в руках Всевышнего.

- Не спорю, - говорит погранец. - Только нам так и не удалось отыскать этого невидимку Хаима. Пройдите с этим человеком. - Словно из преисподней появляется очень серьезного вида господин и уводит группу в просторную комнату…

Догадайтесь с одного раза, чем закончилось паломничество? Не угадали? Хэппи-энда, увы, не случилось. Ближайшим рейсом группа была отправлена обратно.

Понятно, что настоящие семинаристы и уж тем более их наставник, как “Отче наш”, знают, где в Израиле настоящие Святые места. И где лучше остановиться.

Многие предпочитают Тель-Авив. Это и понятно. И до Иерусалима рукой подать, каких-то сорок пять километров, и до Хайфы, если кому захочется посетить Храм Бахаев и знаменитые Бахайские сады, девяносто километров. И автобусное сообщение отличное, и поезда снуют туда-сюда. А в Тель-Авиве бонусом еще и прекрасные пляжи. И ночные клубы. И вообще, это город, который никогда не спит.

А главное, в Большом Тель-Авиве так много работы, что на всех страждущих хватит, еще и останется. Только вот въехать надо грамотно, а не по типу - слыхали звон да не знаем, где он.

Кстати, пример с группой лже-паломников это вовсе не авторская выдумка. Об этом случае писали все местные интернет СМИ.

***
Да уж, всякие забавные случаи происходят на пограничном переходе.

Прилетела из Львова тройка хлопцев. А у них в чемоданах целый набор инструментов - от мастерка и до малярных щеток. При этом они убеждают погранцов, что прилетели исключительно в туристических целях. На вопрос, зачем им мастерки и прочие вещи, они, не моргнув глазом, отвечают: мол, другу в подарок везем.

Ну а чё? В Израиле же этого добра днем с огнем не сыскать. Но ничего не поделать, пограничник обязан скрывать свои эмоции. Поэтому невозмутимо уточняет:

- Адрес друга?

- Да мы договорились с ним в отеле встретиться, он поменял квартиру и сказал ждать его в отеле.

- В каком отеле решили остановиться?

- В Хилтоне…

- Или в Шератоне…

- С мастерками?

- Для друга… подарки… везем…

- Пройдите туда, - указывает он на дверь…

Ну а дальше по накатанной. Ничего, как говорится, личного, обыкновенный депорт.

А с девушками и вовсе смех и грех. Бедные погранцы просто угорают. Прилетает такая паломница, утверждая, что она якобы послушница в одном из монастырей и вообще без пяти минут монашка и ей срочно надо побывать в Иерусалиме. При этом нарядилась, как-будто, прости Господи, собралась на пляж или в ночной клуб.

Но с другой стороны, не исключено, что решила произвести неизгладимое впечатление на погранцов. Может быть, и произвела бы. Но попала к пограничнице. А тутошние девушки зеленеют при виде этих вызывающе одетых, точнее, почти раздетых девиц, видя в них потенциальных соперниц.

Ну и, как правило, красный свет и от ворот поворот. Да и как тут поспоришь? Где те Святые места и где вот эта расфуфыренная “монашка”. Параллельные Миры, которые ни при каком раскладе не пересекаются.

Девицы же такого рода и местные бордели еще как тесно пересекаются и переплетаются. Тут и к гадалке не ходи!

Вот интересно. Те, кто отправляет этих людей на Святую землю, разве им лень проинструктировать бедолаг, как одеваться, как правильно вести себя по прилету и где какие святыни расположены. Или взяли денежку за посреднические услуги и ариведерчи?

Потом, конечно, по возвращению в родные пенаты незадачливые путешественницы жалуются в местные СМИ, негодуют, что их приняли за представительниц древнейшей профессии. А они, мол, все из себя белые и пушистые. А эти - клятые… Ну и дальше по тексту.

И как следствие - обида. Уже со стороны местных властей, которые решают проучить несговорчивых израильтян и устанавливают зеркальные меры.

Любопытно только, в чем можно заподозрить израильского туриста где-нибудь на просторах СНГ? В том, что он нелегально вольется в дружную многомиллионную семью гастарбайтеров из Средней Азии? И в лютый мороз решит потрудиться на стройке? Конечно, кому-то из израильтян нравится экстремальный туризм, но не до такой же степени…

Одно дело в какой-нибудь экзотической стране позависать, и совсем другое…
Впрочем, как правило, ответные меры быстро теряют свою актуальность, поскольку турист туристу рознь. И если в Израиль всеми правдами и неправдами пытаются проникнуть с целью заработать, то израильские туристы прилетают, чтобы потратить заработанные деньги.

Как говорится, почувствуйте разницу…

***
Понятно, что не все прилетают сюда с мастерками. И уж, тем более, не все девицы выглядят так, будто им сразу же по прилету предстоит пройти кастинг на конкурс “Мисс Ближнего Востока ”…

Но эти, к сожалению, не единичные случаи бросают тень на всех молодых людей, прилетающих на Святую землю. Большинство из них сразу же по прилету подозревают в намерении остаться здесь.

Но одно дело подозревать и совсем другое с умом развеять эти подозрения…



                Глава одиннадцатая


Уснул незадолго до полуночи и тут же, кажется, и проснулся, разбуженный раскатами грома. Несколько капель шлепнулось в прикрытые на ночь жалюзи. Они были громкие и назойливые, эти тугие дождины, словно обиделись на уснувших людей, так и не дождавшихся в тот вечер дождя. Они напомнили мне капризного ребенка, который всеми способами пытается привлечь к себе внимание взрослых...

Вот и ненастье вдруг завыло, загрохотало громом, и тысячи молний стали пронзать море и город. А люди спали: кто безмятежно, совершенно игнорируя декабрьскую грозу,  кто тревожно, переживая странные сны, кто-то и вовсе не спал, разбуженный громом.

И я долго не мог уснуть, прислушиваясь в ночи к раскатам. Почему-то вспомнился Бунин, его описания грозы, яблоневый сад в поместье Арсеньевых, а потом вдруг явственно увидел липовые аллеи в сумерках.

Боже мой, неужели все это так и останется в мыслях. И мне уже никогда не увидеть хотя бы отдаленно напоминающее все это...

И лишь под утро, с горьким комом в горле, я провалился в забытье.

А может, так повлияла на меня таблетка от простуды, которую все же пришлось принять на ночь. Ведь прежде мне так сладко спалось под мелодию грозы…

***
Болеть нелегалу никак нельзя. Особенно, когда нет страховки. До сих пор беда как-то обходила меня стороной. Но годы берут свое. И пора уже озаботиться на тот случай, если вдруг…

Алька удивилась, узнав, что у меня нет страховки.

- Ты в своем уме? - набросилась она на меня.

- Как ты себе представляешь получить эту чертову страховку в моем положении?

- Да очень просто. Застрахуйся и всех делов. Несколько сотен в месяц и ты, в случае чего, получишь медицинскую помощь.

- Думаешь, это безопасно? Узнают, что я нелегал и…

- Если кого-то меньше всего и волнует твой статус, так это страховую компанию. Ты главное не забывай вовремя платить взносы. И дело будет в шляпе.

- И что, все гастеры самостоятельно страхуются?

- Легальных работодатель обязан страховать.

- Хочешь сказать, что у Юрки и Сашки в этом плане все тип-топ?

- А ты спроси у них…

И я спросил. И они весь вечер смотрели на меня, как на умалишенного. Не знаю, выглядел ли я съехавшем с катушек. Но вот Юсуф даже дара речи на время лишился. И только поглядывал исподлобья на Оразбека так, словно тот задолжал ему очень крупную сумму денег и теперь отказывается возвращать долг.

- Ну а я знал, что вы не знали… что так все делают… что… - оправдывался Оразбек.

- Ну вот, видите, - сказал Сашка, - у Оразбека нет этой синей бумаги, которую он только начал оформлять и без которой каждый из нас никто и звать его никак.

- Потому что без бумажки ты какашка… - вставил Юрка свои пять копеек.

- Букашка, - машинально поправляю его.

- Дядь Вов, ну с Юсуфом всё понятно… Но вы-то прожили тут семнадцать лет и таких простых вещей не знали. Да вы просто экстремал. Случись завтра что со здоровьем и что?

- А полный пипец! - нагнетал страсти Сашка.

- Завтра же оформлю, - постучал себя в грудь, словно давал клятву…

И Юсуф, тоже похлопал по своей груди, не проронив при этом ни слова. Он всё ещё пребывал в шоке.

- И это еще не все, - Оразбек подсел к Юсуфу. Приобнял его за плечи. - Сегодня я совершенно случайно узнал, что независимо от того, сколько ты тут пробыл нелегально, всё равно можешь через адвоката оформить эту злополучную бумагу…

- Без которой какашка, да? - от такой новости к Юсуфу вернулась способность говорить.

- Букашка, - опять машинально поправляю я, а у самого в голове крутится Шекспировский вопрос - быть или не быть? Стоит ли игра свеч? В том смысле, что а не попробовать ли и мне на восемнадцатом году бытия на Святой земле легализоваться, получив эту волшебную синюю бумагу.

***
Вернулись дожди. Ночью. Тихо подкрались и обрушились на город, улицу, дома, пробудив ото сна людей...

И я проснулся и долго не мог понять, где я... Откуда этот грохот? И что это за ливень. И что сейчас? Зима, весна или светопреставление? Громовые раскаты, молнии и тугие струи, бьющие в жалюзи, вой ветра. А может это всего лишь сон, подумал я, повернулся на бок и уснул.

А когда проснулся с первыми лучами солнца, выглянул в окно, увидел нашу промокшую улочку и озябшие пальмочки с кипарисами, призывно подставившие свои ветви скупым утренним лучам. Поежившись от вида из окна, я накинул на себя плед, приготовил чашку чая с лимоном и в который раз задумался о смысле бытия.

Я знаю, придет весна и, быть может, когда-нибудь наступит мир на Ближнем Востоке. И люди перестанут вздрагивать по ночам от раскатов грома, принимая его спросонья за разрывы ракет. И станут все счастливы.

Господи, верни людям разум!

В последнее время всё чаще ловлю себя на мысли, что стою перед выбором: где мне было, есть и будет лучше? Здесь или… Нет, от меня никто не требует сиюминутного ответа, но всё-таки хотя бы себе я мог бы признаться, почему я торчу здесь семнадцать лет и… Ну не из-за приличных же зарплат в самом-то деле… Накопленного за минувшие годы, мне с лихвой хватит если и не до конца отпущенных мне дней, то уж надолго точно…

Неужели прикипел к этой земле?

Мы торопимся жить. Мы срываемся с места и несемся по первому же зову не понять куда и, главное, зачем, сознательно путая лукавый зов с внутренним, который и есть истинный. Мы мечемся в тщетных потугах обмануть ее, ступающую по нашим пятам - след в след…

Еще никому не удавалось выиграть марафон с Судьбой. Бег в никуда…



                Глава двенадцатая

И снова утро, сотканное из надежд…

Слабые и неуверенные, эти надежды, как наспех наложенные заплаты на изодранном халате вечно спешащего Дервиша. Наверное, от предчувствия, что они все равно не сбудутся, и все обман. И этот Путь в Никуда - тоже ложный, не способный вывести из Лабиринта запутанной Судьбы. И эти строки - жалкий вопль в пустоту.

О чем они? О милосердии и доброте, щедрости души ближнего? Не будь наивным!

Мир огрубел за последние десятилетия до невозможности, а с ним и люди. Впрочем, вначале люди и лишь затем - Мир. Никому ни до кого нет дела. Каждый предпочитает страдать и биться в конвульсиях в одиночку, беспомощно копошась в собственном дерьме, стыдливо называя это горем, личной трагедией. При этом отдавая себе отчет, что никто не придет на помощь.

Мир настолько огрубел от равнодушия к чьей-то боли и страданиям, что даже выдавить из себя доброе слово поддержки для него уже непосильный труд. Или в круговерти бестолковой жизни мы вдруг позабыли все добрые слова? 

Что ж, это выбор каждого...

***
Пробежаться бы сейчас босиком по клеверному полю…

... Или по кукурузным междурядьям, по которым только вчера прошлись культиватором.

... Или по лесной опушке, поутру, пока еще не сошла июньская роса, вслушиваясь в чарующие звуки пастушьей свирели.

Почему мы тратим всю жизнь на то, чтобы понять простую истину: куда бы тебя на забросила судьба, ты все равно однажды вернешься туда, откуда начал свой Путь...

И тебе вдруг нестерпимо захочется снова пробежать босиком по клеверному полю. Пускай даже и в мыслях...

И это будет твоим последним желанием перед тем, как навсегда уйти в Мир Теней.

- Почему ты плачешь?

- По утерянному времени...

- Но ты постиг истину.

- Ценою в жизнь...

- Ты сожалеешь о цене?

- О тщетности...

… Я всё еще стою на распутье дорог и не сделал свой выбор. Но, может, рано подводить предварительные итоги? И всё, что на меня накатывает в последнее время, банальная ностальгия и не более того.

***
Алька отвела меня к знакомому адвокату, точнее, адвокатессе.

- Моя старинная подруга, - для пущей убедительности сказала Алька. - Можешь не сомневаться: если она возьмется за дело, то сделает всё возможное и даже невозможное, чтобы хоть немного повысить твой статус.

- Уверена?

- А что, если нет?! Или жаль расстаться с полутора штуками баксов. Половина твоей месячной зарплаты и дело в шляпе.

- Нет, но…

- И, кстати, приглядись к ней повнимательнее, - наставляла меня Алька. - Чем черт не шутит, приглянетесь друг к дружке, глядишь и…

- … и гражданство лет через семь получу. Это ты хотела сказать?

- Почему нет?

- Ну и на кой оно мне сдалось в старости?

- Именно в старости это и важно. По крайней мере для тебя. Сегодня самая жалкая пенсия тысяча двести баксов. Плюс куча льгот. Всего этого тебе не видать дома. А накопленные деньги быстро уйдут. И с чем останешься?

- С разбитым корытом, как та старуха… - вздыхаю я.

- Вот это я и имела в виду, когда предлагала тебе фиктивный брак.

- Но…

- Знаю. Я тебе не подхожу. Ты слишком много обо мне знаешь. На кой тебе грешница…

- Да ладно, Алька! Ты хорошая баба…

- Но меня трахает вся ваша квартира. И ты это знаешь и не можешь через это переступить. И я на твоем месте тоже не смогла бы. Потому и предлагала тебе в свое время фиктивный брак. И сегодня ты уже мог бы получить гражданство.

- Да какое гражданство, когда я до сих пор не имею даже этой пресловутой синей бумаги, - хмыкнул я.

- Потому что ты тормоз и лох, каких свет не видывал…

- Просто я не планировал с самого начала задерживаться здесь надолго. Но потом год за годом… Знаешь, время так быстро пролетает.

- Знаю, - вздыхает Алька. - Мне ли не знать. Тоже останусь в старости у разбитого корыта…

- Еще не все потеряно… - неуверенно говорю я.

- Что ты имеешь в виду? - с затаенной надеждой смотрит она мне в глаза.

- Ну, мало ли… Еще и на нашей улице однажды перевернется телега с шоколадными конфетами…

- Телега, которую влачит хромоногая старая кляча…

***
Адвокатессу звали Ирина и она была родом из того же города, что и Алька. Они, вроде, даже в одну школу ходили.

Она была полновата и не столь привлекательна, как Алька. Наверняка бы пришлась по вкусу Юсуфу, Ему нравились пухленькие дамы.

А мне? Меня больше волновал сейчас мой статус, который зависел от усердия Ирины.

- Риска для вас никакого, - заверила она меня. - Ну, откажут… А мы снова подадим на пересмотр.

- И сколько продлится этот футбол? - интересуюсь я.

- Ну уж меньше семнадцати лет, - встревает Алька.

- Твой? - кивает на меня Ирина, глядя в глаза подруги.

- Не совсем… Сосед…

- Понятно… Симпатичный мужчина!

- А то! И всё при нем… - говорит Алька.

Они, ни чуть не смущаясь, обсуждают мои достоинства, словно меня тут и нет.
Я кашлянул в кулак, напоминая дамам о своем присутствии.

- Да ладно! - успокаивает меня Алька. - Всё пучком…

- Можете даже не сомневаться, - усмехается Ирина. - Не такие проблемы решали…

***
- И оно тебе надо?! - выговариваю Альке на обратном пути.

- О чем ты?

- О сводничестве?

- Вот оно что?! - собирается обидеться Алька, но я тут же сглаживаю обстановку.

- Может, я на тебя глаз положил. А ты меня сватаешь за эту… толстушку.
Мне нравятся худенькие и стройные с короткой стрижкой под Гавроша.

Алька расцветает прямо на глазах. Всего в нескольких словах я описал ее. И все-таки не сдерживается от упрека.

- Раньше надо было думать. Теперь поздно.

- Ты выходишь замуж?

- Не сейчас, но не исключаю такого варианта…

- И кто этот счастливчик?

- Узнаешь. Всему свое время… - усмехается она.

Если честно, мне не совсем понятно, как у нее сложится семейная жизнь. И какой выбор она сделает. Я - о работе и подработках. Полностью перейдет на уборку квартир или… сохранит подработку, оказывая услуги мужикам. Ну а если об этом узнает гипотетический муж?

Мне отчего-то казалось, что для Альки секс не столько для дополнительного заработка, сколько это своего рода хобби. Ну нравится ей менять мужиков. Мы никогда не говорили с ней об этом, но думаю я недалек от истины.

Есть вид женщин, которые и сами готовы приплачивать понравившемуся мужчине, лишь бы какое-то время делать с ним любовь. Потом встретится другой и она забудет прежнего, словно его и не было в ее жизни.

Что ж, всякое бывает в этой непростой жизни. И я ни в коей мере не осуждаю подобное хобби. У каждого оно свое.



                Глава тринадцатая


Не помню, упоминал ли я уже, что Сашка ушел со стройки и уже второй месяц работает помощником сантехника. Вечера не проходит, чтобы он не нахваливал новую свою работу.

Копаться в чужом дерьме - не моё. Как по мне, я ни за какие деньги не согласился бы на такую работу. Но Сашке, похоже, нравится.

- Понимаешь, - словно в оправдание, говорит он, - все дело в том, с какой точки зрения посмотреть.

- Да хоть с какой, - не сдавался я. - Дерьмо оно и в Африке дерьмо. И тель-авивское ничем не отличается.

- Не скажи! - улыбается он. - В Тель-Авиве оно будет раз в сто дороже. Ну, в десять точно…

- Что ты имеешь в виду?

- Чаевые.

- Вы и так дерете три шкуры с бедолаг, у которых прорвало трубу или просто вышел из строя кран. О каких еще чаевых речь?

- Всё зависит оттого, как и какую трубу починить… - напускает тумана Сашка.

- Что-то ты темнишь, брат…

- Хорошо! Для тех, кто в танке, объясняю. У какой-нибудь вдовушки вышел из строя кран. Работа простейшая, опыта большого не требует. И мой босс обычно посылает по адресу меня одного.

- И благодарная вдовушка в конце дает тебе чаевые?

- Вот именно. Только эту самую благодарность надо заслужить.

- В смысле?

- В том смысле, что она вдовушка, которой, скажем, за пятьдесят. И ей еще требуется пристальное внимание мужчины.

- Что ты имеешь в виду под “пристальным” вниманием?

- Не включай дурака, Владимир!

- Тогда выражайся яснее.

- Куда уж яснее ясного! Да при виде сантехника, облаченного в спецовку, который ловко меняет кран, излучая при этом энергию, которой хватило бы на дюжину вдовушек, у нее начинается течка. И не ты, заметь, а она тащит тебя в спальню и…

- И…?!

- Отдается так, как будто ты для нее принц на белом коне, которого она ждала всю жизнь. И вот наконец он прискакал. О, это трудно передать словами. Ты даже не представляешь, что она выделывает в постели. Она извивается, как гадюка, которой прищемили хвост. Она пьет твои соки, заглатывая его целиком. И тебе в какой-то момент кажется, что она и тебя вот-вот проглотит…

- Ну понятно. Возможно, ты трахальщик еще тот, но это ты должен ей заплатить за такую бурную любовь…

- Наивный чудак! С какой стати? Не я же ее затащил в постель. Инициатива исходила на все сто от нее. А кто заказывает ремонт труб, тот и платит…

- Но она уже заплатила тебе за кран.

- А за любовь и энергию, которой я щедро поделился с дамой, которая с ума сходит при виде сантехников. Да я и не прошу у нее накинуть сверх положенного. Она сама сует мне в карман сотку.

- В надежде, что ты еще заглянешь к ней…

- Почему нет, если что-то выйдет из строя. Она ж постоянная клиентка у моего босса. К кому ей еще обратиться? - задает Сашка риторический вопрос. И тут же предлагает мне перейти работать к его боссу, потому что тому требуется еще помощник.

- Нет! - твердо говорю я. - Копаться в дерьме - не мое.

- Мне тоже не шибко нравится дерьмо, если оно вообще может нравиться. Но бонусы… Они во всех отношениях то, чего мне всегда не хватало.

- Ты о дополнительном заработке в качестве… хм… чаевых?

- Я о жадных до любви вдовушках и не только.

- А кого ты еще осчастливливаешь?

- Да и неудовлетворенных замужних случается.

- Смотри, чтобы башку не отвинтил какой-нибудь особенно ревнивый муженек.

- Смотрю и озираюсь, как тот кот, - смеется Сашка. - И пока что проносило…
 
***
Сдается мне, что дело не только в неудовлетворенности обделенных любовью дам бальзаковского возраста. Уверен, что не все вот так безоглядно отдаются сантехникам, облаченных в не очень свежие спецовки с оттопыренными карманами и не только.

Я в свое время много читал дедушку Фрейда и более-менее могу объяснить необузданное желание некоторых дам лечь в постель с сантехником. Это скорее присуще фетишисткам. И эта помятая спецовка, в которую облачен в общем-то мужик без комплексов, просто магически действует на одинокую даму. И она ложится под него, чего бы ей это не стоило, лишь бы получить кусочек своего счастья.

И он щедро дает ей этот кусочек и даже более того. И как тут не отблагодарить мужика, у которого не самая приятная сфера деятельности. Хотя и вполне денежная в плане заработка.

Не даром на Руси издавна звали в народе этих людей золоторями.
Не знаю, как в других странах, но здесь, в  Израиле, сантехники реально в шоколаде. Заработки, которым очень многие завидуют. Но далеко не все согласились бы заняться этой работой.



                Глава четырнадцатая

Новый год решили встретить тесной компанией в нашем не менее тесном салоне. После недолгого спора почти единогласно решили пригласить Аллу в качестве почетного гостя. Сашка был против. Странно, подумал я тогда, уж кто, кто, а он всегда был рад видеть Альку. У меня иногда даже закрадывались подозрения, а нет ли у них какой-то тайны - одной на двоих…

На всякий случай решил уточнить, зачем он закупил со своих “чаевых” целых три бутылки шампанского, если на всю компанию хватило бы и одной.

- Значит, надо! - сказал он. И по его тону я понял, что он не намерен вдаваться в объяснения.

Юсуф расстарался, как никогда. Стол буквально ломился от восточных кушаний. Разве что традиционный салат оливье напоминал нам старые добрые времена. И, разумеется, бутылка шампанского.

- Почему только одна, если ты купил три? - без всякой задней мысли спросил Сашку Оразбек.

- Так надо! - как мне показалось, несколько раздраженно сказал Сашка.

- Надо так надо, - усмехнулся Оразбек.

И снова у меня закрались подозрения, что здесь что-то не так. Что с Сашкой происходит что-то странное. В последнее время он был непривычно задумчивым и почти перестал подшучивать над Оразбеком.

Может, какой-нибудь муженек, которому Сашка наставил рога, прознал о существовании любвеобильного сантехника и забил с ним “кровавую” стрелку? Или…

Мои размышления прервал стук в двери. Это была Алька.

Она пришла не одна. Догадайтесь с одного раза, кто с ней был. Конечно же, ее подруга адвокатесса Ирина.

***
При виде Ирины у меня ёкнуло сердце. Не к добру эти Новогодние гостьи. Нет, ну с Алькой понятно. Каждый из нашей компании вполне справедливо считал себя обязанным своей отзывчивой соседке. И было бы грех не пригласить ее к праздничному столу. Но ее подруга… Так ли уж нужен здесь в общем-то совершенно чужой человек.

И лишь у Юсуфа загорелись глаза с той самой минуты, когда он узнал, что Ирина адвокатесса и может, если надо…

Юсуфу было надо. Очень! И он решил в лепешку расшибиться, чтобы понравиться гостье. И когда это стало явным для всей компании, Алька что-то шепнула ему на ухо и он сдулся прямо на глазах.

И, если честно, мне это не понравилось. Да, Ирина оказалась отличным адвокатом, по крайней мере в моем случае. И таки выбила для меня эту чертову синюю бумагу, которая, как минимум, защищала меня от немедленного депорта, если вдруг что-то не сложится…

Но в остальном Алька была более привлекательнее. Может, всё дело в характере и этой бесшабашности, которой не хватало рассудительной Ирине.
Поди разберись в этом после глотка шампанского. А больше чем по глотку и не могло выйти, если разделить бутылку на восемь человек. С учетом того, что дамам было налито побольше.

Потом пошли напитки покрепче. Потому что как встретишь Новый год, так оно всё и сложится…

И только Сашка ограничился глотком шампанского и фужером сухого вина. Больше он не мог себе позволить, потому что с утра на работу. Как, впрочем, и всем нам. Но лично я принципиально не выхожу на работу после новогодней ночи. Отсыпаюсь.

Юсуф не мог себе позволить такого ни при каком раскладе. Его ресторан будет работать с удвоенной нагрузкой.

Юрка тоже будет занят допоздна на работе. Что до Оразбека и Дориана, то всё будет зависеть от их самочувствия. Смогут - появятся на работе, нет - никто их за это не осудит.

Для тех, кто не в курсе, поясню: Новый год в Израиле не считается праздником на государственном уровне  в отличие от еврейского нового года. Или как его тут называют, Рош-hаШана. Конечно, никто и не запрещает праздновать наш Новый год, но утром будь добр явись на работу. Хотя с некоторых пор работодатели идут работникам на уступки и дают первого января выходной за наш счет, разумеется.

***
В самый разгар празднества, далеко за полночь мы с Сашкой вышли покурить. Вскоре к нам присоединились Алька и Ирина.

- Тесновато у вас будет, - затянулась сигаретой Алька.

- И что ты предлагаешь? - спросил я, не понимая куда клонит моя подруга.

- Давайте ко мне. У меня, кстати, стол тоже накрыт. Он правда поскромнее будет. Личным поваром не обзавелась, а сама готовить не особо умею…

- А борщ? Да такого борща я в жизни не ел! - заверил ее Сашка.

- Ну разве что борщ… - неуверенно пожала она плечами.

- А я и борщ не умею,..

- Зато пельмени у тебя одно объедение!

- Неплохая тема для перекура, - не сдержал я иронии.

- А о чем бы ты хотел поговорить? - спросила Ирина.

- О чем угодно, кроме еды.  На переполненный желудок как-то не очень тема…

- Он прав, - поддержал меня Сашка. - Давайте-ка лучше выпьем шампанского.

- Но мы его уже выпили, - сказала Алька.

- Вы идите, я вас догоню, - прошмыгнул он в квартиру.

***
Скоро скромный стол Альки украшали сразу две бутылки шампанского.
Шельмец, однако, подумал я о Сашке: всё заранее рассчитал.
Мы пили шампанское, которое щедро разливал по фужерам Сашка. Танцевали. И снова садились за стол. И опять вставали, чтобы пригласить дам на танец.

Потом как-то незаметно Сашка и Алька исчезли из поля моего зрения. И мы остались одни с Ириной.

Она что-то рассказывала мне. И я что-то рассказывал ей. Может, о своей жизни? Или о мечтах. Наверное, о них. Потому что вряд ли отыщется во всем Мироздании разумное существо,у которого не было бы Мечты.

Потом и мы, не сговариваясь, оказались во второй спальне, где Алька принимала на огромной кровати гостей. Иногда она в порыве откровенности называла это место траходромом. Что ж, ей виднее.

А потом было то, что и случается между свободными женщиной и мужчиной, когда они оказываются наедине.



                Глава пятнадцатая


Стоит ли печалиться о демографии?

А может, сильные мира сего попросту лукавят, когда беспрестанно трындят мантры, переполненные "искренней" обеспокоенностью демографическими недокосами в своих странах? Дня не проходит, чтобы они со стонами не говорили об этом, уподобившись "перезревшей бабе", которая упустила своё время и ей уже поздно рожать.

Полно-те, лицемеры! Сегодня нет ни одного мало-мальски обеспеченного государства, где бы не суетились полчища гастарбайтеров. Они молоды и энергичны, они точно знают, что им надобно, они не постоят за ценой. И уж тем более, не откажут себе в удовольствии внести свой весомый вклад в развитие демографии. Им как два пальца об асфальт, который они укладывают, не взирая на испепеляющий зной здесь или жуткий холод там. От этого их плодовитость ничуть не пострадает.

Так стоит ли печалиться, заламывая в конвульсиях руки, пускаться в слюнявые рассуждения, обещая златые горы тем, кто родит третьего или четвертого ребенка, пятого или десятого? Проблема решится сама собою, как уже решилась в свое время в европах и других местах.

Вот только длинный лагман на уши вешать не надо собственному  народу.

Всё чаще встречаю в автобусах, в сквериках, в кафешках и просто на улицах города местных девушек в обществе нелегалов из Африканского Континента. Что ж, "любовь зла, полюбишь и..."

Впрочем, не буду продолжать, дабы не прослыть не толерантным. Тем более, что демографическая проблема и здесь существует. Просто вдруг торкнуло, а не за счет ли них и здешние деятели втихую мечтают решить демографическую проблему? Вот только стоит ли повторять печальный опыт Европы, наступая всё на те же грабли?

Что ж, как говорится, чьи бы козлики не прыгали, ослики будут нашими...

Согласия да Любви!

***
Не уверен, что у Сашки и Альки всё сложится таким образом, что и они внесут свою лепту в демографию земли Обетованной. Время упущено. Хотя чем черт не шутит. Нет, родить, конечно, не проблема, но вот вырастить любимое чадо… Хватит ли сил и времени? Вот в чем вопрос.

Иногда задумываюсь о том, что годы уходят, все ближе и ближе финиш, а так, похоже, и не оставлю после себя наследника. Но с другой стороны, а что наследовать-то? Тот небольшой капитал, который скопил за эти годы? Но разве это деньги?! Ни дома, ни яхты, ни самолета… А так ли это важно? Да и глупо мечтать о том, чего не может быть при моем-то социальном статусе. Но хотя бы скромная квартирка в Тель-Авиве. Теперь она потянула бы на лимон баксов.

- Ты миллионерша, - как-то сказал я Альке.

- И что? - пожала она плечами. - Это что-то меняет?

- Неужели не ощущаешь себя счастливой?

- Оттого, что моя конура тянет на миллион баксов?

- Ну да…

- Кому она достанется после меня?

- Но ты могла бы…

- Продать и кутануть перед концом? И как знать, где этот конец?

- Ну да… Про конец никто толком ничего не знает.

- Ну почему? Смотря о каком конце речь, - хмыкнула Алька.

- Да я не о том…

- А я, представь себе, о том. О конце… у настоящего мужика, который будет принадлежать мне, а я ему. И о ребеночке, которого я рожу от этого мужика. И… - у нее на глазах навернулись слезы.

- Прости! - сказал я.

- Ничего, Владимир, за все приходится платить.

- Увы! - соглашаюсь я. - Но, может, у тебя все еще наладится.

- С Сашкой? Не уверена. С ним легко. Он такой забавный. Даже в постели всё шутит. Ну и как мужчина… Всё, вроде, при нем. Но… как-то слабо представляю его в роли мужа, семьянина, отца ребенка…

- Время покажет, - неуверенно говорю я. Мне трудно не согласиться с Алькой. Да, Сашка именно такой, каким и описала его Алька. Но надо же хоть как-то поддержать мою подругу.

- Время работает против нас, - вздохнула Алька. - Кстати, как у вас с Ириной? Ты ей понравился. Во всех отношениях. Ну, ты меня понимаешь…

- Не знаю… Ну было и прошло.

- То есть, она тебе совершенно не тронула?

- Ну почему? Трогали до утра и она меня и я ее, - пытаюсь отшутиться.

- Дурака не включай, Владимир! Она баба что надо. Именно такая тебе и нужна. У вас же характеры схожи, как…

- Как две капли воды? Но если даже и так, Не уверен, что это хорошо…

- Тебе виднее. Но если хочешь моего совета, не порывай с ней. Никогда не знаешь, чем оно все обернется…

- Да, с этим  не поспоришь… Но и ты не торопись порывать с Сашкой. Мало ли…

- Поживем-увидим…

***
Вот и муравьи проснулись. Вслед за комарами. Жучки и паучки. Внезапное тепло всех сбило с толку...

Вот так и люди поверят вдруг весне, а окажется, то была просто шутка. Злая шутка. И никакой весны на самом деле нет. И не исключено, что и вовсе не будет. По крайней мере, в ближайшие годы, длинною в полжизни. Кажется, однажды такое уже случалось...

Всё чаще и чаще снятся лесоповалы. Всё дальше и дальше родные места. Всё реже и реже подступает ностальгия. Наверное, зомбоящик так действует. Если бы мужики не были против, давно выбросил бы его на мусорку.

Тепло. Ветерок с моря. Комары "кашу толкут". К теплу... Может, и правда наступила весна, обогнав на повороте зиму?

Я - о весне в душе...



                Глава шестнадцатая

Сегодня пятница. Короткий день. По дороге домой зашел в супермаркет. Но если откровенно, просто захотелось подышать свежим воздухом. На стройке осточертела пыль. За годы работы она, кажется, въелась в легкие и уже непонятно, отчего вдруг заходишься в кашле: то ли от дешевых контрабандных сигарет, то ли от пыли.

Может, и правда поменять работу? Синяя бумага на руках. Бояться нечего. Вполне себе легализовался не без помощи Ирины.

Из всех жильцов нашей коммуны я единственный, кто всё еще вкалывает на стройке. Мужики уже оставили это гиблое дело. И не жалеют…

Пока дошел до супермаркета, солнце буквально обожгло лицо и напекло голову. Увы, странный нынешний январь.

Может, к дождю припекает? Три дня уже обещают, а его все нет. Неужто, как в той поговорке про обещанное, которого надобно аж целых три года ждать? Но наш поилец Кинерет так ждет водицы Небесной, а вместе с ним и мы.

Наш… Мы… Неужто так прикипел к этой земле, что иногда она уже кажется своей? Не знаю, радоваться этому или печалиться…

Тонкие знатоки иврита и Каббалы утверждают: если несколько раз беспрерывно повторить слово "гешем" (дождь), то явственно послышится Имя Его, который непременно сжалится и внемлет мольбам Человека.

"Гешем - гешем - гешем..."... "...шем - шем - Шем!"

О, Господи! Прости нас, грешных!

***
Даже не знаю, как относиться к тому, что произошло той новогодней ночью. Всё еще не решил, как себя вести с Ириной. Не могу сказать, будто что-то меня поразило в ней. Баба как баба. Алька куда забавнее в постели. В качестве любовницы. А эта?

- Но ведь ты ищешь не любовницу, - сказала Алька.

- Да я вообще никого не ищу.

- Вот как?!

- А как? Ты же с ног сбилась, чтобы меня сосватать.

- Владимир, я искренне желаю тебе счастья. Ты мужик в самом соку и еще сможешь поднять на ноги сына или дочь.

- Или и дочь, и сына, хотела ты сказать? Не пугай меня. Самому бы не споткнуться в этой бестолковой круговерти серых будней.

- Не споткнешься. Вот если честно, даже я не отказалась от мысли родить…

- От Сашки?

- Да пофиг от кого. Я бы и от тебя родила. Или от Оразбека.

-  А от Юсуфа не хочешь?

- Нет. От женатика мне не надо.

- Тогда от Юрки. Молодой. Свежая кровь… И все такое…

- Можно, - как-то нехорошо усмехается Алька. А на глазах наворачиваются слезы. Я же, словно не замечаю резкой перемены в ее настроении, продолжаю ее добивать.

- Самое то родить от Дориана. Мужик обеспеченный, во всех отношениях серьезный…

- Спасибо! - всхлипывает Алька.

- За что?

- За всё…

- Прости. Не хотел обидеть. Просто ты мне нравишься. С другими бабами как-то всё не то…

- Мы с тобой уже обкатали эту тему. Довольно!

- Да, конечно.

- И потом, упустишь Ирину, сморозишь большую глупость. Именно такая жена тебе и нужна.

- Откуда тебе знать, кто мне нужен?

- Знаю, если говорю. Был бы ты в возрасте Юрки, продолжай трахаться и дальше. Но тебе вот-вот стукнет полтинник. Самое время задуматься о жизни, а не о ее мгновениях, какими бы сладкими они ни были.

- Может, ты и права.

- Так что ей сказать?

- Кому?

- Не включай дурака! Ирине.

- Да я и сам, если что, скажу…

- Уверен?

- Да…

- Сомневаюсь.

Алька права. Иногда мне кажется, будто я соткан из сомнений. Просто клубок сомнений, который мне самому ни за что не распутать. А с другой стороны, злился я на Альку, как легко другим давать советы. Сама-то разве не сомневается, как быть с Сашкой.

После той ночи вскользь спросил его:

- У тебя серьезно с Алькой?

- А у тебя?

- Ну не я же провел с ней новогоднюю ночь. Вот и спрашиваю…

- Пока не решил.

- В смысле?

- Ну что ты прицепился? Мало ли кто из нашей компании проводил с ней ночи…

- Ну да… - соглашаюсь я, едва сдерживая себя, чтобы не отвесить ему оплеуху.
И он, словно почувствовав мой настрой, торопливо сказал:

- Поживем-увидим. Ты не подумай, я пацан без комплексов. Мало ли что у меня было да быльем поросло… Вот и ее ни разу не упрекну, если у нас срастется.

Сашка рано познал любовь. Еще в детдоме…

- Драли с пацанами воспитательниц. Они были совсем молоденькие практикантки. Ну, может, на пару лет постарше нас…

- Хочешь сказать насиловали?

- Ну вот еще! По согласию. Причем, инициатива исходила от них…

- С ума сойти! Ну просто какой-то рассадник разврата, - усмехаюсь я.

- И не говори. Садом и Гоморра, - вздыхает Сашка.

Все-таки хороший он мужик. Но даже не знаю, получится ли у них с Алькой. Ей ведь не только для постели нужен самец. Ей родить охота. И не просто родить, а чтобы у ребенка отец был. Не так, как у Сашки, который воспитывался в детдоме, не помня ни отца, ни матери.

***
В супермаркете выбрал бутылку дорогого вина, самый шикарный торт и коробку конфет. Не с пустыми же руками идти в гости к суженой…



                Глава семнадцатая


Возвращаясь от Ирины, вдруг поймал себя на мысли, что после свидания сделалось вдруг так покойно на душе, как когда-то давным-давно в той еще жизни...

Может, причина крылась в том, что я окончательно понял, почему Ирина до сих пор не устроила личную жизнь. Наверное, всё дело было в том, что любовница из нее никакая. А значит, и мужиков в ее жизни было кот наплакал.
Альке любой из нашей компании предложил бы руку и сердце. Даже молодой Юрка. А Ирине?

Если кто-то подумал обо мне, будто я Казанова, так это совсем не так. Обычный среднестатистический мужик. Во всех отношениях. Ну ровным счетом ничего выдающегося в моих частях тела нету. В отличие от того же Юсуфа. Про таких говорят: мол, на двоих рос, одному достался. Уж и не знаю, нравится женщинам такое чудо? Но мы втайне завидовали его выдающимся причиндалам. Как, наверное, любая женщина завидует другой, у которой грудь пятого размера…

Так о чем это я? Ах, да. О том, что я самый обычный мужик, которому бы уже и правда пора приземлиться, а не витать в небесах, словно ангелу. И всё-таки что-то меня останавливало. Да нет. Дело не в постели. Там всё нормально было. Без особых изысков, но для женщины, которая собиралась стать твоей половиной… вполне!

Наверное, меня всё-таки смущала серьезная разница в наших статусах. Она довольно известная адвокатесса. А я? Рабочий на стройке в заляпанной краской и белилами спецовке.

- Дурак! - сказала Алька, когда я поделился с ней своими сомнениями. - Ты даже не представляешь, как ты сексуально выглядишь в этой своей спецовке.

- Да ладно!

- Не веришь? Да я когда в первый раз тебя увидела в ней, еле сдержала себя, чтобы не отдаться прямо на лестничной площадке. 

- Шутница!

- Истину говорю, Владимир!

- И что? Прикажешь, как-нибудь завалиться к ней в этом…хм… одеянии?

- А попробуй. Она, кстати, немного фетишистка.

- Ну вы и извращенки, - смеюсь я.

- Да ладно! У каждого свой конек.

Я уже понял, что и без спецовки нравлюсь Ирине. Но для мужика куда важнее, чтобы женщина нравилась ему. А иначе… Сами понимаете.

***
За окном стемнело...

Теплый вечер заглядывает в открытые окна. Крупные звезды удивленно глазеют с неба, словно впервые увидели планету Земля и людей, отчего-то решивших, будто это они единоличные хозяева своих судеб.

Тихий вечер. Чай с лимоном. И мысли... Разные и усталые... Потому что однажды, таким вот тихим вечером, глядя на далекие звезды, ты вдруг пронзительно понимаешь, что Некто далекий и в то же время близкий ведет тебя по этой жизни, пядь за пядью отмеряя тебе твою же судьбу...

И ты смиряешься с этой мыслью.
 
***
Всю ночь ревела, выла, бесновалась буря. Как выпущенный из клетки зверь, она готова была сокрушить все преграды на своем пути. Она швырялась с размаху дождем и градом в наглухо закрытые жалюзи, билась в стены домов, заливала крыши и улочки, будто пыталась изгнать все живое наружу и там жестоко расправиться...

Лишь на короткий миг удавалось сомкнуть глаза, но ее вой снова будил, будто она не желала бесноваться в одиночестве и хотела, чтобы ее предсмертными судорогами любовались зрители. Ну да, конечно, как я сразу не понял: ей нужны были зрители...

Вот так и некоторым из людей тоже нужны зрители: на миру, как водится, и смерть красна, ну или хотя бы порвать на себе рубаху, чтобы "сорвать аплодисмент". И что самое ужасное, того же требуют и от других. А иначе…

Иначе ты не интересен публике. И она покинет спектакль под названием "Твоя жизнь". Что им, в сущности, до тебя? Как и буря, разрушающая все на своем пути, так и они готовы разрушить тебя изнутри. Или хотя бы сделать больно. А потом втоптать в грязь, вытереть о тебя ноги и с чувством исполненного долга выдать рожденную убогим умишком фразу: "Мы ж тебе говорили...".

Эх, люди! Чем же мы отличаемся от тупой, жестокой, безжалостной стихии или от зверя, выпущенного из клетки? Разве что большей изощренностью и умением наносить удары в самое больное место. Наверное, этим мы и коварнее всех бурь вместе взятых...

Бог нам Судья!



                Глава восемнадцатая


Всегда такой уравновешенный степенный Оразбек, в последнее время просто захлебывается, рассказывая об отеле, в который устроился через контору по трудоустройству. Действительность превзошла все его ожидания. Да, его взяли на ресепшн. Вот что значит стать обладателем синей бумаги плюс диплома университета, а точнее, факультета иностранных языков. Английский и французский, а также русский и иврит, не говоря уже о его родном казахском, сыграли свою роль в его Судьбе.

- Ну чем не принц на белом коне?! - подал голос Сашка.

- А мне так и не сказал про синюю бумагу, - скрипнул зубами Юсуф.

- Да Ирина вот-вот сделает тебе эту бумагу. Угомонись уже!

- Можно подумать, тебя сразу же назначат шеф поваром, - хмыкнул Юрка.

- Я и так шеф повар, - огрызнулся Юсуф.

- И сколько у тебя в подчинении поварят? - уточнил Сашка.

- Маленький ресторан. Сам себе и шеф и повар… - вздыхает Юсуф. - А вот будет эта волшебная бумага, может, перейду в большой ресторан.

- А оно тебе надо? - пожимает плечами Оразбек. - Меня вот пристроили в маленький отель и мне совсем не нужен большой.

- Ну да, - соглашаюсь я. - Большой отель, большие проблемы.

- А ты? - смотрит на меня Оразбек. - Не пора бы и тебе поискать более подходящее местечко. Имею в виду, работу. Совсем загубишь здоровье на этой стройке.

- Может, и загублю, но я столько лет работал в том коллективе. Причем, будучи нелегалом. И теперь, когда на руках эта пресловутая бумага, прикажешь уйти?

- Можно подумать, будто в том коллективе найдется еще кто-то, кто проработал столько же лет. И, кстати, ты же всё можешь: и в ремонтах разбираешься, и в электричестве, и вообще, мастер на все руки.

- И что?

- А то, что в наш отель требуется завхоз.

- И плотник, и столяр, и электрик, и штукатур-маляр в одном лице? - фыркнул Сашка. - Да уже лучше к нам - помощником сантехника. А овладеем всеми премудростями, чем черт не шутит, откроем собственное дело. А, Володь? Что скажешь?

- А что тут скажешь! Столько предложений сразу…

- Потерпи, Владимир. Вот стану шеф поваром в крупном ресторане, возьму тебя к себе.

- Да и нам курьеры требуются, - встрял в разговор Юрка.

- Я просто в растерянности, - говорю я.

- И это еще я не пригласил тебя в нашу контору по уходу за стариками, - смеется Дориан.

- Даже не знаю, что выбрать… Надо подумать.

- Думай быстрее, - говорит Оразбек. -  Пока не взяли кого-то на эту вакансию.

Все-таки счастье, когда у тебя есть такие друзья.

***
Между тем, день ото дня мои компаньоны становились всё более раздражительными. Странно, думал я, вроде бы все легализовались. И с работой лады. И тем не менее, казалось, поднеси спичку и полыхнет конфликт так, что непросто будет его погасить.

По обрывкам разговоров и отдельным репликам понял, что камнем раздора является Сашка. Этот никогда не унывающий мужик, который подпитывал своей неиссякаемой позитивной энергией каждого, кто впадал в тоску, вдруг и сам стал нуждаться в защите. Как позже выяснилось, он  мог рассчитывать лишь на меня.

Да, мне вполне хватало Ирины и я больше не нуждался в услугах Альки. А они нуждались. Здоровым мужикам надо было время от времени расслабляться. Ничего не попишешь, природа…

Но Алька отошла от дел, то есть, резко прекратила оказывать интимные услуги кому бы то ни было, кроме, Сашки. И случилось это после той новогодней ночи. Я понимал ее. Если у нее с Сашкой серьезно, то пора уже бросать эти не совсем праведные “подработки”. Она и бросила. А чтобы держать на уровне доходы, взяла еще несколько квартир на обслуживание.

- Знаешь, - делилась она со мной, - мне вполне хватает Сашки. И если у него серьезные намерения и у нас все сложится, значит, так тому и быть.

- А если нет?

- Тогда вернусь к прежней жизни… А пока надо дать отдых, - погладила она себя по животу. - И как знать, возможно небеса сжалятся и дадут мне маленького бэби.

- А как Сашка? Ему нужен ребенок?

- Не знаю. Разве поймешь этих детдомовцев. Они ведь не совсем такие, как мы, которые выросли в семьях.

- То есть?

- Наверное, он боится, что в какой-то момент у нас случится разрыв и малыш останется без отца. Комплекс… Даже не знаю, как это объяснить, но мне ребенок нужен. И если не Сашка, от тебя рожу…

- Шутница, млин…

- А чего?

- Я занят. При твоем прямом участии, кстати.

- Не думаю, будто Ирина будет против поделиться со мной… - рассмеялась Алька.

- Ну да, осталось только спросить меня, согласен ли я плодить безотцовщину.

***
Мужики злились на Сашку и в то же время понимали, что стали лишними в гостеприимной прежде квартире Аллочки, как они ее называли. Они даже довели до белого каления своими просьбами Дориана.

- Ты местный, - говорил Юсуф, - тебе и карты в руки. Тащи какую-нибудь сюда и мы ее оприходуем.

- И потом меня, как сводника. в тюрьму.

- Никто не узнает.

- Но она-то будет знать. Или ты предлагаешь усыпить ее и уже сонную трахнуть по полной?

- Мы же хорошо заплатим ей, - не унимался Юсуф.

- А вдруг ей покажется мало? - встрял в разговор Сашка. - И она начнет шантажировать, вымогать деньги за групповуху.

- Ты бы помолчал, - огрызнулся Юсуф. - Из-за тебя у нас проблемы.

- Говори за себя, - встал на защиту Сашки Оразбек.

- А тебе уже не надо секса?

- Да как сказать…

- Ну да, в отеле всегда найдется какая-нибудь, готовая раздвинуть ноги перед таким знойным красавчиком…

- Много ты знаешь про отели.

- А ты чего молчишь? - уставился Юсуф на Юрку.

- А я что, я ничего…

- Ну да, ты ничего. Ты пиццы развозишь. И к ним бонусом секас. - Юсуф нарочно коверкает это слово. Зачем он это делает, наверное, и сам толком не знает… 

***
Такие споры в последнее время участились. И я боялся, что они могут закончиться плохо. Для всех нас.

- Ладно, - сказал Дорин. - Поищу для тебя бабу. Иначе ты всех нас затрахаешь.

Мужики схватились за животы. Да, мудрый Дориан мог разрядить обстановку.


                Глава девятнадцатая

Не уверен, что непременно всем надо в Рай. А иначе и он скоро превратится в ад.
... Но куда-то же мы все уходим, а потом... возвращаемся. В другой ипостаси. Или уходим навсегда - в Небытие? А может, нам всё-таки отмерено несколько жизней?
 
Кто знает ответ на этот вопрос? Неужели только Он...

Сегодня чуть ли не всю ночь снились туфли на высоком каблуке. Хорошо хоть не на шпильке. И я их всё пытался примерить. Конечно, кто-то непременно поспешит меня успокоить: мол, это лучше, чем белые тапочки...

Но, согласитесь, всё же как-то странно…

Было всё, как наяву. Даже запах свеже-выделанной кожи, из которой были сшиты туфли, явственно ощущался.

А может, наши сны - ничто иное, как путешествия во времени и пространстве? Разве мы не чувствуем себя иной раз после снов почти так же, как утомленный путник, пересекающий Пустыню и умирающий от жажды?

А мы, наивные, пытаемся разгадать сны.

Хочу быть Осликом, бредущим краем моря. По крайней мере, если осликам и снятся сны, то наверняка с одним и тем же морковным сюжетом.

***
Обычно Алька делится со мною радостями и невзгодами, рассчитывая найти во мне поддержку. А тут вдруг почувствовал, что мне нужна моральная помощь.

- Ты только пойми меня правильно, - зачем-то оправдываюсь я. - Ну вот что-то меня смущает в наших отношениях. Сам не пойму что…

- Наверняка предстоящая семейная жизнь, - уверенно говорит Алька.

- В смысле?

- Заботы, ответственность, обязательства и всё такое, без чего не может быть семейных отношений. Ну ты меня понимаешь?

- Смутно…

- До знакомства с Ириной ты просто встречался с очередной пассией. Делал свое дело и отваливал. Никаких тебе забот.

- Ну да…

- А теперь всё по-другому…

- Да, - соглашаюсь я. - Теперь совсем не так, как было. Но, если бы…

- Прекращай! Знаю, что скажешь. Не заводи в тысячный раз заезженную пластинку. Окажись ты на месте Сашки и я чувствовала бы то же самое, что и ты сейчас.

- Тебе бы психологом работать… - говорю я.

- Подкалываешь…

- И не думал! Я серьезно. Можешь расставить точки над “i”.

***
Меня и правда гложет неопределенность. Что до наших, затянувшихся отношений с Ириной, “поматросил и бросил” уже не прокатит. А может, я просто не создан для семейной жизни?

Неужели Алька права, когда говорила, что заботы и прочее, чего не избежать главе семьи, пугают меня. И в этом вся причина?

Но вот что любопытно: Ирину, похоже, обуревают те же сомнения. И не потому ли и она, и я, разменяв полтинник, всё еще не определились в жизни…

- Ты ничем мне не обязан, - как-то сказала Ирина. - Равно как и я…

- О чем ты? - попытался я сделать вид, будто не понимаю, о чем она…

- О наших отношениях.

- Тебя что-то не устраивает в них?

- Да, вроде, всё нормально. Пока нормально.

- В смысле?

- Пока мы не сошлись…

- Ты хочешь сказать, пока мы не создали семью?

- Именно это я и хотела сказать…

- Но ты сама не раз говорила, что в Израиле достаточно и просто жить вместе, не регистрируя брак официально. И это все равно уже считается семьей со всеми вытекающими.

- Так оно и есть. Но…

- Хочешь, поженимся официально.

- Я бы подождала еще… - неуверенно говорит Ирина.

- Ну ладно. Пускай у нас будет пока что гражданский брак…

- Пускай, - вздыхает Ирина.

И опять я не понимаю, что не так. Почему меня обуревают какие-то мрачные мысли? Предчувствие чего-то… Но что нам терять? Шанс? Если он последний, то да, упускать не хотелось бы…
_______________
©А.Акишин. Гастарбайтеры на Святой Земле. Роман. Тель-Авив

© Все права защищены. Перепечатка по частям или целиком разрешается лишь с письменного согласия правоприемника realstorieshl@gmail.com