Лонг-лист т. конкурса У природы нет плохой погоды

1 Весенне-зимняя зарисовка
Тося Кузнецова
Последние денечки февраля – в воздухе запахло весной. Вчера уже и лужи на дороге появились, и довольно глубокие – пришлось достать резиновые сапоги, чтобы не промочить ноги.
А ночью выпал снег… Ослепительно-белый, пушистый и нежный, он скрыл вчерашние лужи, покрыл деревья и крыши домов. Утром солнце взошло, брызнуло яркими лучами.
Снег заблестел, заискрился – вот, мол, я какой: смотрите, любуйтесь, радуйтесь!
Безветрие… Безмолвие... Лишь ослепительная белизна снега…
Сосны застыли в своем великолепии – величественные и прекрасные. Кроны берез, опушённые и посеребрённые, рассматривают друг друга и, кажется, тоже восхищаются своей красою.
Все вокруг пронизано умиротворенностью и благолепием.
Даже птички обрадовались этому подарку уходящей зимы: перелетают с дерева на дерево и щебечут, щебечут восторженно.
Но вот на ясном, синем и по-весеннему чистом и глубоком небе появились белые облака.
Вскоре они заволокли все небо. Солнце спряталось в этих облаках, боясь, видимо, растопить своими лучами снежную красоту…
Да, недолго уже ей радовать глаз: вот-вот начнет солнышко посильнее пригревать, растопит снега, побегут ручьи и придет весенняя распутица… Вот тогда-то, наверное, и будет вспоминаться девственная краса зимы, ее великолепие.
Только и век распутицы недолог: подсохнет земля и украсится первыми цветами, нежными и трогательными. И вновь будет замирать сердце от восторга и восхищения первозданной красой.
В природе все прекрасно – просто надо научиться видеть…
2 К-12 Теремок и гроза
Марина Шатерова
Алина летом скучала. Летние каникулы проводила городе, бабушек и дедушек в деревне у неё нет, в детские лагеря её не отправляют, приходится гулять в городе одной, пока мама с папой днями пропадают на работе.

Алинка любила читать, поэтому каждый день ходила в детскую библиотеку. Однажды по дороге домой, идя через парк, купила мороженое, села на лавочку, чтобы неспешно насладиться холодным лакомством.

Неожиданно спокойная летняя погода изменилась, налетел сильный пронизывающий ветер, нагнал тучи и полил по-летнему сильный ливень. Алинка спряталась в большой резной деревянный домик, иллюстрирующий сказку «Теремок» и пережидала грозу в нём. Молнии серебряными трещинами разрезали свинцовое небо, а от раскатов грома всё сжималось внутри от страха.

Гроза закончилась, Алина вышла из теремка и заметила, что всё вокруг как-то неуловимо изменилось, дома и улицы вроде бы те, но в то же время в мелочах какие-то другие. Люди на улице странно одеты, на их лицах читалась либо вселенская грусть, либо они загадочно улыбались. В парке девочка встретила несколько кошек и собак небывалой расцветки, одна собака долго и обстоятельно гавкала на другую и в издаваемых звуках узнавалось что-то отдалённо напоминающее человеческую речь. Птицы тоже имели просто поразительный внешний вид.

Алинка пришла домой и позвонила в двери своей квартиры, которая почему-то оказалась оббита коричневым кожзамом, а не чёрной металлической, как раньше. Дверь открыла незнакомая женщина.
— Верочка, проходи, заждались мы тебя к ужину. – улыбнувшись проговорила она.

Алина ошарашено вошла. В незнакомо обставленной квартире за столом сидели незнакомые родители и мальчик младше Алины на несколько лет. Все они в общении с ней относились как к дочери, только что называли Верочкой, удивились той одежде, в которую она сегодня одета.

Алина ещё много раз приходила в тот парк и заходила в теремок, но каждый раз, выходя из него, так и не смогла вернуться в свой мир. Видать во всём виновата гроза, которая перенесла Алину в параллельный мир.

Девочка продолжила жить в семье, где её называли Верочкой, но каждый день вспоминала о своих настоящих маме и папе, как они волнуются и ищут свою пропавшую дочь. И на её милом детском лице поселилась та же вселенская грусть, которую она заметила тогда на лицах прохожих в парке в тот день после грозы. Возможно ли такое, что Алина не одна, кто попал в этот мир не по своей воле, таких людей много, знают ли они друг о друге и делают ли попытки вернуться домой?
3 Когда идёт дождь...
Марина Шатерова
Тихим тёплым вечером, когда идёт дождь, сажусь у открытого окна, смотрю на улицу, где уже расцветает сирень, дождь шумит в листьях, и неспешно идут редкие прохожие под зонтиками. Вдыхаю полной грудью свежесть дождя и смесь ароматов листвы и влажной земли, как легко и приятно, хоть и немного грустно, становится от этого на душе.


Мы познакомились, когда шёл дождь…
Ты стоял под деревом, прячась под навесом листвы, и я невольно тобой залюбовалась: невысокий, стройный, с внимательным взглядом красивых карих глаз, темноволосый…. Пелена дождя разделяла нас, и ты меня не замечал. У меня не было зонта, чтобы разделить его с тобой, защитить тебя от слёз неба и стать немного ближе к тебе. Ну а дальше? Дальше ничего не было… всё просто исчезло, оставив в душе чувство чего-то упущенного, как будто сама Судьба прошла мимо меня, только на чуть-чуть приоткрыв завесу того, что могло быть моим счастьем, любовью, тем самым человеком, ради которого я могла бы пойти на всё.
Не вернуть того момента, не повторить его вновь. Не хватает часто нам решимости действовать здесь и сейчас, всегда мы замираем в сомнении, сердце стучит в груди от страха быть отвергнутыми, а потом мы горько сожалеем, что не попытались, упустили свою Судьбу, которая второго шанса не даёт.
Я увидела тебя, когда идёт дождь…


И не отпускает меня чувство, что при стечении очень многих обстоятельств, времени, места и всего того, что люди называют deja vu, я снова могу тебя увидеть… когда будет идти дождь… Я увижу твою фигуру, умный взгляд красивых глаз, не смогу не залюбоваться тобой, но смогу ли подойти, как всегда хотела? Смогу ли сказать «не уходи, останься, будь со мной»? Не исчезнет ли всё опять, оказавшись миражом дождя в моей душе? Судьба опять отнимет, поселив в душе чувство грусти и безысходности, а может быть надежды, что всё ещё может быть: параллельные линии наших жизней всё-таки пересекутся и сольются в одну.
Так будет, когда идёт дождь…


Когда я закрываю глаза, возвращаюсь мысленно к этому моменту: взгляд твоих внимательных глаз, ты улыбнёшься и… значит ты увидел!!! Наши руки сблизятся и твоя ладонь крепко сожмёт мою, навсегда…
И уже неважно, что идёт дождь…
4 Про погоду и облака
Валерий Слюньков
 Интересное, завораживающее явление - кучевое облако.  Много лет, проведённых в открытой степи, на аэродроме авиазавода, дали возможность наблюдать их зарождение, волнующее превращение безобидного облака в мощную грозовую тучу. И чаще всего такое начинается после затяжной жары, когда ,по научному, зона высокого атмосферного давления. Измученные пеклом люди, животные и птицы, засыхающие растения -результат установившегося надолго антициклона.

 На небе много дней ни облачка, но вот появятся небольшие мазки полупрозрачных полос перистых облаков,  первые предвестники разрушения антициклона. И  очередным утром появляются небольшие облачка, комочки белоснежной ваты. Они не пришли откуда-то, образуются здесь и проплывают над нами. Это выходящий из земли воздух, накопившийся там от зоны высокого давления, и  если будет достаточной влажность этого воздуха, начинают расти в размерах облака. В них  из-за прохлады  чуть ниже давление, и воздух со всех сторон начинает втягиваться внутрь, прогретые потоки   стремятся вверх облака, отдавая влагу и тепло, и облако стремительно растёт, увеличивается в стороны клубящимися выступами, захватывая всё больше пространства. И вот перед нами, во всей грозной красе,  сформировавшая туча. Хаос потоков внутри её порождает накопление статического электричества, разряжающееся молниями. Гроза.

 Вот она идет на вас. Впереди клубящийся тёмный вал, сверкая молниями, погромыхивая громом, а за ним ровная тёмно-серая стена надвигающегося дождя. Исчезают полоска леса на горизонте, потом домики дальней деревни, поочерёдно самолёты на бетонке, и... мощный вихрь гонит облака пыли, и вот он, мнгновенно начинающийся ливень. Не дай Бог залететь в эту тучу самому современному самолёту и попробовать поспорить с её необузданной силой. Восходящие потоки, беспорядочные и мощные, чередуясь с нисходящими, создают мощную круговерть, способную разрушить всё.  Мощная гроза раскалывает молниями тучу во всех направлениях. И это не безобидная сила. Путник, застигнутый  в поле, имеет реальную возможность стать мишенью огненной стрелы, и бывалые люди находят любую ямку и ложатся туда, не боясь испачкаться от мокрой земли, реально спасая свою жизнь.

Наш заводской, ЛИСовский руководител полётов, быший пилот, рассказывал как будучи молодым командиром, пилотировал ЛИ-2. Он вёл самолёт чуть сзади и сбоку другой машины, ведомой опытным пилотом, командиром эскадрильи. На пути развивающаяся кучёвка. Надо обходить, но вдруг командир по радиобмену сказал, что пройдёт напрямую. "Ещё слабое облако. пройду, а ты обходи". И потрясённые лётчики, обходившие облако, увидели как из него вываливаются обломки того, что минуту назад было самолётом, пилотируемого живыми людьми.

Запомнился случай из аэродромной жизни. Это как напоминание о реальной силе грозовых молний. В тот день вытащили на бетонку самолёт для облёта, но синоптики прикрыли полёты, заходила грозовая туча. Оставив дежурного, отправились на автобусе в свой домик, как раз время обеда. По пути видели пасущуюся корову, тогда ещё не было ограды аэродрома, и забредали коровы, деревня рядом. Гроза отгремела, поехали к самолёту и увидели ту корову, лежащую без движения, убила молния.

Чем выше разовьётся туча, тем сильнее будет поток устремлённый ввысь, удерживающий до поры капли дождя, и  тем крупнее будут капли. А заброшенные на высоту эти капли превратяться в градины.  Грозная красота, мощь грозовой тучи, её энергетика сравнима с энергией ядерных взрывов. И на земле,
взбаламученная приземная атмосфера преподнести может не просто ветер, а может и шторм, и даже организовать, правда на минуты, ураганные порывы.И не всегда туча  следует в общем воздушном потоке, у такой тучи, как приметили в народе, бывает свой ветер. И развитие грозовой тучи, и её истощение, порой неожиданны и трудно предполагаемы.

Как-то, в середине дня, мощная кучёвка слилась где-то в тёмную тучу, и приближающаяся та самая ровная, тёмно серая стена, грозила ливнем. Срочно прикрывали машины, проверяли колодки под колёсами шасси, что бы ветер не развернул машины. Но туча как будто остановилась. И самый старый наш технарь уверенно сказал, что дождя не будет. "Ветер повернул от тучи". И мы через несколько минут увидели как полиняла, размылась грозная стена, не донеся до нас и капли дождя.

Про ветер потом не раз замечал правоту того утверждения. Если подуло от тучи, дождя не жди. Получается, что влажный и нагретый воздух стремиться в зону низкого давления в прохладе тучи, подпитывая её отдаваемой влагой,   как бы тянет тучу на себя. А вот в тылу облака, куда идёт сброс "отработанного воздуха" сухого и прохладного, ветер дует от тучи. Вот и в нашем случае, наверное, чуть поднялось давление, иссякли восходящие потоки, и туча, разряжаясь, потихоньку распалась. Но не путать с ветром, когда облако уже подошло вплотную. Тогда и шквал и прочие прелести возможны в потоках воздуха, сходящиеся под тучей

Навеное, да наверняка, учёные метеорологи, синоптики и прочие специалисты посмеются над наблюдениями и выводами дилетанта. Может и так. Да, к сожалению, так много приходиться горько посмеиваться над прогнозами
учёных, окружённых прибрами, снимками из космоса, схемами-изобарами и пр. Особенно этим летом, в засуху, небывалую жару, не сбывающиеся прогнозы о дождях -ливнях, постоянные предупреждения от МЧС о катаклизмах, якобы через часы, и даже признаков которых не было. На всякий случай? Сложна кухня погоды. И накопленные в народе приметы о ней чего-то стоят.Знаю точно о неком синоптике, который в сложных случаях, уточняя прогноз на завтрашние полёты, брал бутылку спирта и шёл в гости к старине,бывшему прапорщику. И его прогнозы бывали очень и очень точны.

А здесь просто приглашаю всех  почаще посматривать вверх, примечать и запоминать. Это интересно и бывает очень полезно в повседневной жизни: вовремя оказаться под крышей, правильно спланировать отдых на природе,
работу и пр. А наблюдать волнующее развитие, превращение кучевого облака в грозовую тучу - поверьте, интереснейшее занятие. Всем хорошей погоды.
5 Уроки жизни
Вера Шкодина
Свирепела декабрьская вьюга. За ночь намело выше крыш, напрочь задуло окна, двери.
Наталья умирала незаметно, в ночь, ровно боясь побеспокоить семью. С вечера еще наказывала старшей дочери Антониде:
- Береги Саньку-то. Эти повырастают, анчихристы, ничего с ними не станется. А эта – одна, девчонка-то, забьют ведь, балды эти, как есть, забьют.
- Ты  чего  это, мам? -испугалась Антонида
- Ничего, я так, на случай, - успокоила Наталья, - не полошись больно. Все помрут – старые-то. А я чо ж? А вы живите, да миритесь, хватит уж, душа-то вся изболелась на вас глядючи. 
Простила бы его. Отец, чать, им-то. Ну, гульнул разок, мужик ведь.Да уж не со зла он... Мужик ведь.
Антонида наклонила голову, вспыхнула:
- Не могу я, мама, пойми ты, не могу.
- Ну, ну, - слабо махнула на нее Наталья, - ты потихоньку, да не озлобляйся больно. Злого тож жизнь не тешит. Тяжко злому-то, ох, тяжко. Смолчала Антонида.
- А перину мою, - продолжала старуха, - Саньке отдай. Ей готовила.
- Мам, – похолодела Антонида, - ты чего?
- Иди, ничего я, иди спи. Поздно уж, - слабо улыбнулась Наталья, - вспомнила тока.
- Может, врача, а мам?
- Не. На кой врача? – испугалась старуха.
Говорю, спи иди, и я уже устала, иди.
   ...Гудело и повизгивало в трубе, и глухо, тяжко выла, упав на материнскую постель, Антонида.
Покойница, обряженная, со строгим застывшим лицом, лежала в горнице. Рядом бормотали молитвы черные старушонки.
Ждали младшего сына Петра с кордона.Любимый Натальей зять Николай откидывал проход к дверям. Снегу – с человеческий рост
- Строгая Наталья была, ишь, погода-то выкомаривает, - заметил, остановившись, шабер Василь, весь облепленный снегом. Постоял молча и побрякал с ведерком к колодцу.
- Заходи! – крикнул Николай ему, проходившему уже с полным ведром. – К завтраму, должно, к утру.
- Зайду, - просипел тот, задохнувшись ударившим в лицо встречным ветром. Повернулся задом, поставив рвущееся из рук ведерко, поцарапал ногтем заледеневшую корку на валенке.
 - Скоро не стихнет, суток трое еще покрутит! - выкрикнул почти на ухо Василий. - Язви ее совсем! – махнул рукой и поплескал с ведерком к дому.
Возникла, внезапно вынырнула из белого смутья запорошенная повозка. Завозились в ней точно куклы укутанные, забеленные фигуры. Еще от порога, бросив шаль на руки остолбеневшей соседке Зинке, едва размотавшись, завыла, заголосила сноха.
Петр тяжело молчал, лишь руки его мелко подрагивали.
 Потянулись ко двору припорошенные снегом бабы, мужики. Испуганная Санька забилась на печку рядом с притихшим Леником. Младшенький спокойно спал в люльке, умаявшись на чужих руках.Старший сын  Вовка помогал отцу прокладывать дорожку к сараю.
Раскачивался от ветра поднятый на полотенцах гроб. Большими охапками швыряла разъяренная пурга колючий снег в лица людей, забивала глаза, перебивала дыхание. Вывели под руки почерневшую, шатавшуюся Антониду.
Через сутки отбыли все.
Опустело в доме.
Антонида сидела в горнице, уткнувшись глазами в одну точку, ровно покачивалась на стуле, точно все еще баюкала кого-то.
- Пойдем спать, Тонь, - с жалостью попросил Николай.
Антонида молчала.
- Ну, Тонь, - осторожно взял он ее за плечи, - мать помириться велела, слышь? Виноватый я, а, Тонь? Мать велела, Тонь.
Антонида вздрогнула, внезапно судорожная гримаса нестерпимой боли исказила ее лицо, и, уткнувшись в плечо мужа, она беззвучно затряслась, цепляясь за него руками...
6 Музыка ангелов
Ирина Христюк
                МУЗЫКА АНГЕЛОВ
               

          Ударил в литавры и трубы гром. Всё замерло.
Через пару минут забарабанили мелкой дрожью по крыше первые капли, стекая и солируя по виноградным листьям, словно по клавишам органа, извлекая ещё не написанную мелодию, и вместе с миллионом хрустальных бус, звонко и громко падающих на деревья, кусты и цветы, точно колокольчики, вызванивающие сложные мелодии, соскальзывают в маленькие грязноватые лужицы, перетекающие в гулкий, напоминающий звуки рояля, ручеёк, что плавно изливается в ручей красивого тембра, подобного звукам челесты, самого чистого и нежного инструмента этого природного оркестра, пропадающий в глубоких трещинах земли, образовавшихся от невыносимой жары. Затухают первые аккорды неудержимой небесной мелодии дождя, остаётся лишь лёгкий пахучий звук ласкового ветерка. Через несколько минут всё повторяется.

          Прислушавшись внимательней, улавливаю симфонию завораживающей и благодатной музыки, навевающую любимую прелюдию №15 ре-бемоль-мажор Фредерика Шопена, пронизанную нежными и ласковыми интонациями дождя – прелюдию в дождевых каплях, отдалённо перекликающуюся с негромкой и проникающей в душу композицией «W of Rain», более узнаваемой, как «Вальс дождя», написанной нашими современниками – композитором Ярославом Никитиным, в аранжировке Сергея Кузнецова. Красота в каждой ноте! Сколько любви и нежности в этой музыке! Слушая её, понимаешь, насколько жизнь прекрасна, хотя хрупка и скоротечна!

          И невольно всплывают в памяти замечательные слова из песни моего знаменитого земляка, гениального композитора Евгения Доги на стихи талантливого поэта Владимира Лазарева в исполнении землячки Надежды Чепрага: «Мне приснился шум дождя и шаги твои в тумане…», дающей возможность в течение нескольких минут постичь величие потрясающей музыки!
Хочется просто слушать дождь, смотреть вдаль и наслаждаться красотой мира.

          И приходит понимание того, что мы, люди, приходим в этот мир, где всё меняется с невероятной скоростью, на мгновение, а уходим из него навсегда. И только природа остаётся первозданной: то же небо, те же звёзды, то же солнце и луна, те же леса, поля, реки. И всё так же, как и тысячу лет назад, идёт дождь, и падает снег. И этот нежно льющийся за окном дождь, капля за каплей, музыкой ангелов просачивающийся в сердце и в душу, связывает все времена воедино: и прошлое, и настоящее, и будущее…
7 Коварный пляж
Татьяна Аггуриева
          Размахивающего руками мужчину Кристина не заметила. Не услышала она и его отчаянные предупреждающие возгласы. Шла себе уверенным шагом по заснеженному пляжу, наслаждаясь мелодией в наушниках, и ни на что не реагировала.
          О том, что в определенном месте коварный пляж резко поворачивает влево, Кристина не подозревала и продолжала шагать вперёд, не замечая затвердевшего наста под зимними кроссовками с амортизирующей подошвой. От свежего воздуха и лёгкой метели Кристина полностью расслабилась и начала подпевать любимому исполнителю. И только в страшную секунду, которую она запомнила на всю жизнь, сквозь наушники прорвался странный треск, правая нога внезапно ушла вниз, пробив, к ужасу Кристины, тонкий лёд, и молодая женщина, неловко накренившись, начала соскальзывать в образовавшуюся и стремительно расходящуюся в разные стороны полынью.
          Кристина истошно завопила, судорожно цепляясь за обламывающийся лёд. Паника заморозила восприятие, и Кристина даже не почувствовала обжигающего холода реки и стремительно приближающегося голоса, выкрикивающего: «Держитесь!!!» Дальнейшее Кристина восприняла неким калейдоскопом, вертящемся с огромной скоростью: погрузилась с головой, нахлебавшись воды порядком; судорожно заработала тяжелыми от намокшей одежды и обуви конечностями, благо плавала всегда отлично; отчаянные попытки удержаться на плаву; вспышкой озарение, что не удержится и вот сейчас, сию секунду утонет; и, откуда ни возьмись, сильные руки хватают за капюшон куртки и тянут изо всех сил куда-то; внезапно обрушившаяся темнота; и последняя мысль, сверкнувшая молнией: «Это конец!»
          С трудом разлепив глаза, Кристина тут же зажмуривается – невыносимо яркий свет ламп льётся с белого глянцевого потолка прямо в воспалённые глаза. Она, раздетая, лежит на жёстком столе, а вокруг снуют озабоченные люди в белых халатах. Слышны отрывистые фразы: «Капельница! Кислород!», «Роман Евгеньевич, пациентка в сознании!» Ощущение укола в плечо и – темнота. Следующее воспоминание – снова сияние ламп с белого потолка. Правда, в этот раз свет более мягкий, на потолке узоры, и ложе гораздо приятнее, чем в прошлый раз – кровать с матрацем, а не жесткая холодная поверхность. И заботливый мужской голос, кажущийся смутно знакомым: «С возвращением, Кристиночка!»
          Спустя годы история знакомства будущих супругов – аспирантки филфака Кристины и реаниматолога Романа из местной больницы скорой помощи – в подмосковном пансионате стала семейным преданием, и их дети, а потом и внуки с гордостью, раз за разом рассказывали затаившим дыхание друзьям, как «папа (дедушка), не раздумывая, прыгнул в ледяную воду, и вытащил на берег бездыханную маму (бабушку), и на руках отнёс в своё отделение, и две недели не отходил ни на шаг, и ночевал на стуле в палате, полюбив незнакомку с первого взгляда…»
8 Лесные истории
Владимир Погожильский
 Этот удивительный лес
 
Рос я на асфальте. Двор и прилежащие улицы были покрыты им с незапамятных для меня времен. Леса существовали, конечно, но это было неизвестно что и незнамо где. Первые детские выезды в лес с родителями «за грибами» запомнились мокрой травой, неудобным застольем на земле, комарами и колючими ветками повсюду.
Мать вскоре поняла ущербность нашего с сестрой асфальтового бытия и стала снимать на лето комнату в деревне, где мы и проводили все летние каникулы то одни, то с наезжающими родителями. Так у нас появилась возможность рассмотреть вблизи кур, коз, коров и прочую сельскую живность, походить в лес с деревенскими детьми. И узнать, что он вовсе не такой уж неприветливый и, даже, гостеприимный, если его, как и все остальное в мире, ценить и уметь с ним обращаться. Постепенно лес становился понятнее и радушнее... Со временем туда стало тянуть, как странника тянет в родные места. Зайди в лес, сядь на упавшее в мох и черничник дерево, оглядись. Ты попадаешь в другой, волшебный мир, и всего то, в нескольких километрах от твоего закованного в асфальт двора, где не хватает места, чтобы поставить машину! Здесь сказочно красиво, полно уюта, спокойствия и независимости от быстротечного времени.
Леса - большие союзы растительной и животной жизни. Этот удивительный мир постоянно находится в развитии, в движении. Чуть появилась прогалинка - на ней тут же лес высевает свои семена. И полянка покрывается молодыми сосенками, елочками. А если место не подходит тем и другим, на нем вырастают кусты, березки или осинки.
В лесу всегда есть подарки для гостей из другого мира - из города. Весенние лесные цветы: подснежники и ландыши. Лесные ягоды: земляника, черника, голубика, малина, ежевика, черемуха, барбарис. Грибы с июня до первых заморозков: сморчки, лисички, боровички, моховички, грузди, зелянки... Всех и не перечесть. И даже зимой, если нарезать малиновых веток и заварить, получится отличный, ароматный лечебный чай.
В зависимости от сезона леса преображаются почти до неузнаваемости. Вот суровый зимний лес без листвы и с темно-зеленой хвоей, оттеняемой лежащим на лапах елей снегом. Редкие следы кабанов, зайцев и лисиц. Шелуха сосновых шишек и упавшие ягоды барбариса и рябины, которыми питаются оставшиеся зимовать лесные птички. Трудное время для деревьев и зверья. Первые лучи весеннего солнца, проталины на пригорках. Только что, ранней весной, весь лес был прозрачен и покров земли оставался зеленым лишь благодаря неувядающим кустикам брусники да островкам мха. Вдруг, чуть не за ночь земля под деревьями покрывается голубыми и белыми островками подснежников. На смену им приходят широколистые ландыши. Молодой едва вылупившейся из почек листвой покрываются милые березки, хранившие до того мрачный вид сосны и ели обзаводятся светлой оторочкой из юных отростков на кончиках лап и могучих ветвей. И пошло буйство зелени по всему проснувшемуся под ласковым весенним солнцем лесу!
Леса, их растительность и животный мир полностью соответствуют почве и гористости местности, ее водным ресурсам, климату. Вспоминаются светлостволые буковые леса Закарпатья и березовые, неожиданные, крохотные перелески казахских степей. Уральские смешанные леса на пригорках, поражающие многоцветьем своего зеленого покрова – живые иллюстрации к сказкам Ушинского и сказам Бажова. Старый ельник Белоруссии потрясающий своей суровостью, темными прогалинами и мягким, гасящим любой звук настом. Кажется, пройди немного и увидишь домик на курьих ножках, волшебное озеро или еще какое-нибудь чудо... Сосновый бор: под ногами мягкий мох, а в нем мерцают золотыми самородками лисички или драгоценной находкой маслянисто поблескивает головка гриба-боровика. Пройдешь немного по желтой песчаной тропинке и непременно выйдешь к озеру, блистающему первозданной чистотой и свежестью водной глади...
С возрастом у меня сложилось трепетное, почти языческое отношение к лесу, войдя в него я чувствую себя верующим, ступившим в храм природы, на душе становится светло и уютно.
В этом храме не надо молиться и чего-либо просить у бога. Он здесь тебе уже все дал. И спокойствие души, и понятие об устройстве вечной жизни...
 
Лесные обитатели
 
Чтобы увидеть жизнь лесных обитателей надо и самому стать таким же спокойным и терпимым как сам лес. Лесные птицы не боятся людей - они живут в вышине, где кроны деревьев озарены солнцем. Разве что дятлы спускаются пониже – постучать клювами по коре стволов. Однако, косули, еноты, белки и прочая живность не лезут всем на глаза, и многие не подозревают, что они совсем, совсем рядом. Но когда ты спокойно идешь через лес, свернув с дороги, постарайся не шуметь, не хрустеть ветками, не ломиться через кусты и они откроются тебе в своей первозданной повседневности, независимости. Это тонкая материя и она может раствориться бесследно, если в ваши отношения вклинивается суета или недоверие. Лесной житель не склонен демонстрировать кому-то свой образ жизни. Уже многого стоит то, что он продолжает при тебе заниматься своими делами.
Раньше леса начинались с опушки – мелкий кустарник и юные деревца постепенно переходили в более зрелую растительность и, затем, в настоящий, солидный лес со своим микроклиматом, с запахом прелой, нетронутой человеком земли и древесной смолы...
Теперь лес начинается почти повсеместно сразу за автомобильной дорогой, пашней или железнодорожной насыпью. Это не могло не изменить правил поведения диких животных, обитающих в лесах. Умудренный жизненным опытом вожак маленького стада косуль сначала сам поднимается на насыпь и, с высоты железнодорожного полотна, осматривает путь в обе стороны - не идет ли поезд. Если поездов не видно, вожак дает сигнал остальным, терпеливо ожидающим на краю леса. Вся группа спокойно и деловито переходит пути. Вожак поглядывает то в одну то в другую сторону пути и не трогается с места, пока не перейдет на ту сторону последняя косулька. Аналогично форсируется автострада, затянутая с двух сторон сеткой и снабженная подземными проходами для зверей. Вожак один проходит туннель. Осматривается и, только потом, дает знак всему стаду.
Мышкующая лиса знает, что за откосом железнодорожной насыпи, куда часто падают выбрасываемые в теплое время из окон поездов остатки пищи, зимой промышляют полевые мыши. Поэтому лисы ходят от станции до станции вдоль полотна между лесом и насыпью. Следы их на снегу видны везде, где лес подступает к железной дороге.
Белочки уже не боятся людей, но вовсе не хотят, чтобы кто-то вмешивался в их бесконечные секретные дела. Вот одна неожиданно спрыгивает с дерева и прячет очередную заначку под мох. При этом смотрит на тебя - не подглядывал?
Заяц тоже не испытывает первобытного страха перед человеком, утратившим былую агрессивность и охотничий азарт. На краю лесного хутора из пригорка бьет ключик, местные там берут воду. И чтобы ключик зимой не замерзал, вокруг него сооружено что-то вроде домика. В этом домике зимой живет заяц – все ж теплее, чем в лесу на ветру. Местные жители сочувствуют зайцу и приносят ему, как кролику, то корочку хлеба, то морковку. Правда, завидев людей, толстый заяц убегает в перелесок, но делает это не торопясь, тяжело и неохотно подпрыгивая.
Молодые енотики резвятся на лесной песчаной дороге, ведущей к дачному поселку. Они так увлечены возней, что не замечают ни кого. В последний момент шалуны спохватываются и бегут прятаться за деревья.
А вот вдоль такой же дороги в сторону озера направляется лесная семейка – папа лось чуть не трех метров высотой, помельче мама лосиха и совсем маленький, как жеребенок, лосенок. Лоси не выходят на дорогу, но и суеты при виде человека не проявляют. Еще неизвестно, кому должно быть страшнее, случись чего. Но мы и лоси делаем вид, что друг друга не видим. Так всем спокойнее.
Следы ночлега лосей часто видны зимой за амбарами и за обогреваемыми безлюдными контейнерами со всякой железнодорожной автоматикой. Чего зря теплу пропадать?
Нахальнее всех ведут себя кабаны в заповеднике. Они выходят наперерез оторопевшим туристам и суют свои носы прямо в сумки. Угощай, не то обидимся! Ну, просто свинство!
9 Утро в саду
Владимир Деменин
  Всё живое замерло на мгновение словно в стоп кадре. Ночь, уходя передавала часы как эстафетную палочку юному рассвету.
Ещё темно, но влага, висевшая в воздухе, опускается на дорожку, траву и большой куст розы сгущаясь и сгущаясь она становиться капельками утреней росы.
Воздух становиться чистым прозрачным. Первым в нём проноситься лёгкий ветерок неся свежесть и прохладу наступавшего утра.
   И вот медленно входит, едва касаясь всего рассвет.
  Запели защебетали птицы.
  Ночь, не спеша, с достоинством благородной дамы уходит, а юный рассвет всё смелее занимает всё вокруг.
Вот уже на большом кусте розы видны листочки, на которых мелкие капельки утренней росы скатываются с них словно с горки. На кончики листика они собираются вместе в большую каплю. Она начинает дрожать, готовясь сорваться вниз. Ещё мгновение и она летит вниз на полу раскрывший бутон розы омывая его от вчерашней дневной пыли и ночного сна.
  Умытый утреней росой красавец бутон медленно приподнимается, чтобы встретить первый луч рассветного солнца. Вот они встретились. Бутон при первом прикосновении луча стал расправлять свои нежные лепестки.
Солнечный луч заскользил на листочки и касаясь капелек росы отразился в них всеми цветами радуги. Всё засверкало заискрилось в честь чудесного рождения новой алой розы и нового утра.
10 Наводнение. Отрывок из рассказа. На Конкурс
Татьяна Чебатуркина
          НАВОДНЕНИЕ.  На Конкурс.

          Отрывок из рассказа.


          О, весна, без конца и без краю –
          Без конца и без краю мечта!
          Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
          И приветствую звоном щита!

          Принимаю тебя, неудача,
          И удача, тебе мой привет!
          В заколдованной области плача,
          В тайне смеха – позорного нет!
         
                Александр Блок.


          Почему вдруг взвиваются в памяти в ночные поздние часы такие удивительно ясные и живые образы ушедших близких и знакомых, прокручиваются записанные незримой камерой хроники прожитых лет, которые ты унесешь когда-нибудь с собой в небытие?

          Ведь взрослые дети, становясь мудрее, ненавязчиво напоминают:
      
          «Разложи по альбомам пачки фотографий из своей и жизни родителей, видишь, как нам некогда!»

          Но откладываешь на потом это психологически неподъемное задание, хотя отчетливо понимаешь - орбита твоего планетарного движения не может быть бесконечной.

          И таишь осторожную надежду - в оставшийся промежуток успеть прожить еще всплески неуемной радости, встречу с давней мечтой, невероятную влюбленность своего неутихающего сердца, даже горечь душевных потерь.

          И продолжаешь улыбаться жизни.
               
              ********

          Светина самостоятельная жизнь перед школой в долгие зимние и весенние месяцы текла ровно и спокойно.

          Научилась писать слова и считать до тысячи. Рисовала картины акварельными красками. Отказывалась ходить к бабушке Наде, не боялась сидеть дома одна.

          «Скучно Светочке будет в школе!» - расстраивалась мама. 

          Весенние, ослепительно солнечные дни сплелись в такой дивный хоровод новых знакомств, впечатлений, настроений и невероятных дел.

          На майские праздники стояла у открытой калитки, ждала всех, чтобы идти на демонстрацию в центр. Подошли три мальчишки с их улицы, спросили:

          - Раков вареных будешь?
      
          Кивнула, хотя в жизни ни разу не ела. Прижала трех невиданных красавцев с длинными клешнями к новому пальто, за что получила нагоняй от мамы за жирные пятна. И пока очищали пальто, успела вытащить мальчишкам мамины плюшки с повидлом.

          - Ты разве не учишься в школе? – спросил самый старший. – Приходи после обеда на пустырь, будем в лапту играть.

          После демонстрации собрались гости, сели за накрытый стол, а Света без разрешения сбежала из двора, взяв маленький резиновый мячик.

          Лапта, вышибала, казаки-разбойники – новое пальто к вечеру оказалось все в грязи, шапка висела на заборе.

          Солнце прогрело воздух, все бегали раздетыми, одна Света парилась, расстегнув пуговицы, боясь нарушить мамин запрет снимать пальто. Вот такую растрепанную, раскрасневшуюся ее привел домой папа. Мама после ужина поставила в наказание на целый час в угол.

          Не ревела, вспоминая минуты азарта, как ловко увертывалась от ударов, научилась бить палкой по мячу, ловить «стучики». А как удачно спрятались в чужом сарае с Витькой, что их долго не могли найти.

          Соседи с интересом смотрели, как каждое утро мама уезжала на работу в больницу на своем «женском», без рамы велосипеде. Таких велосипедов в селе ни у кого не было.

          - Мама, а можно мне взять твой велосипед? Хочу научиться ездить! Меня мальчишки будут учить!

          Света научилась кататься за два вечера. Мальчишки бежали за ней сзади, держали по очереди за багажник, чтобы не упала, и ждали своей очереди, чтобы тоже поучиться. Правда, не обошлось без погнутых спиц.

          Это открытие нового мира, своих возможностей, появившаяся уверенность в себе прессовали новые интересы. Книги, куклы отдалились. Улица звала на простор из зажатости комнат, от строгих запретов покидать двор.

          Стала ходить с мальчишками в центр за хлебом, когда родители были на работе, с маминым кошельком в матерчатой сумке. Терпеливо выстаивала в длинной очереди за сахаром, конфетами – подушечками и печеньем в пачках.

          Энергия переполняла. И встреча со школой первого сентября не разочаровала. Было интересно.

          Первый класс - большой, сорок два ученика. Посадили на третью парту с каким-то лопоухим верзилой, который тут же столкнул Светин «Букварь» на пол. Подняла молча. Опять столкнул. Тогда встала, пошла к доске без разрешения, куском мела прочертила на парте линию границы. Сосед в третий раз столкнул книжку и тетрадь. Встала и шарахнула его по голове «Букварем». Обоих до конца урока поставили в наказание к стенке.

          На перемене во дворе три знакомых друга спросили:

          - Никто не лезет? Только не молчи! Сразу проучим!

          - Сама справлюсь.

          С первого дня они почему-то признали ее лидерство и дали Свете кличку «Ефрейтор» - такое звание было у старшего брата Витьки, когда он пришел из армии. Кличка оставалась до седьмого класса.

          Осень растянулась в очень неприятных воспоминаниях о ледяных дождях, о непролазной глине, в которой тонули повозки с лошадьми, застревали редкие грузовые машины, по колеям от колес которых гуськом пробирались целый километр до школы. А потом долго мыли в топких лужах полынными вениками длинные черные резиновые сапоги.

          Зима стала освобождением от плена надоевшей грязи, засверкала блестками переливающегося на замороженном солнце пышного снега, принесла новогодние чудеса и первый в жизни костюм волшебной Снежинки из накрахмаленной марли.

           Весной началось наводнение. На редкость снежная и лютая зима, внезапное таяние снега в конце марта, обильные дожди, глубоко промороженная почва, не принимавшая лишнюю влагу, - лед потемнел, река вскрылась, и уровень воды поднялся, как обычно.

          Были весенние каникулы. В воскресенье Света с папой в обед
дошли до маслозавода и с высокого косогора любовались безбрежным разливом реки с редкими плывущими льдинами.

          Вечером папу срочно вызвали в райком: в соседнем районе в Саратовской области в верховьях реки Еруслан третий день льет проливной дождь, и есть угроза прорыва плотины. Нужно было готовиться к очень быстрому и высокому подъему воды.

          Некоторые из жителей скептически отнеслись к призывам насыпать земляные холмы возле своих глинобитных домов:

          - Где это вы видели, чтобы вода смогла подняться на пять метров и пойти по улице? Кто у речки живет, – там понятно, есть опасность. А другим можно спать спокойно.

          Но таких было немного. На берегу воткнули в воду палку с нанесенными делениями. Уровень воды медленно поднимался.

          Полночи под лунным холодящим разливом люди как муравьи копали за дворами сырую землю, таскали ведрами, мешками, возили на тачках, стараясь укрепить сплошную защитную линию перед дворами. Сообща помогали одиноким женщинам и старикам.

          Не было обычных шуток и хохота.  Тревожная напряженная тишина накрыла село, когда Света вышла на улицу. Несколько добровольцев развели костер и   остались дежурить на берегу реки до утра в тулупах.

          Проснулись на рассвете от громких тревожных ударов большого металлического колокола на пожарке. Это был сигнал тревоги.

          Одевались в потемках, не зажигая керосиновой лампы. Света вылетела следом за родителями.

          Было очень холодно и тихо. И в этой полутьме еще не проснувшегося утра по улице наползала осторожно, как- то хищно, черная вода. Он кралась, как живая, медленно поглощая все канавки и выступы, неуклонно ускоряя свой разлив во всю ширину. И люди отступали, потому что у них не было сил вручную противостоять этой мощи надвигающейся стихии.

          Через час вода достигла Светиного дома. Но родителей уже не было: мама  ушла на работу, приказав Свете не выходить из дома.

          Отца приехавший милиционер на мотоцикле повез на север района, где вода ночью отрезала дальнее село, залив мост. Нужно было организовывать доставку продуктов и переправу людей на лодках.

          К обеду вместо улицы была новая река. Свете надоело висеть на окне, она оделась и вышла за калитку.

          Через два дома был переулок, и вода пригнала откуда-то половинку от деревянных ворот.

          - Иди к нам! – закричал Сашка. – У нас тут море.

          Плавали по переулку по одному, отталкиваясь от дна деревянной лопаткой, которой зимой чистили снег.

          - Ты легче нас, тебе можно и на улице поплавать! – авторитетно заявил Иван.

          Света шагнула на доски. Мальчишки   вытолкнули этот плот из переулка, и он застыл, не двигаясь. Но через некоторое время от реки вдруг стала надвигаться непонятная высокая волна.  До села дошла та махина воды, прорвавшая далекую плотину в верховьях Еруслана.

          Света вспомнила, как папа говорил, что в переводе с какого-то древнего языка: арслан, Еруслан – это лев. Испугаться она не успела, когда половинка крепких ворот вдруг начала укорять свое движение и поплыла на середину улицы.

          - Прыгай в воду! – закричали мальчишки.

          Плавать она не умела.

          Небольшой уклон улицы заставил речной поток соединиться с озером, высыхавшим летом, из которого по естественной низине вода с неимоверным шумом устремлялась в овраг, выходивший на пруд. Этот естественный путь указывал, что все в природе закономерно совершалось не в первый раз. И, вероятно, не в последний. Этого Света не знала.

          Она стояла, опиралась на лопату, и удивлялась, как быстро мелькают незнакомые дома по краям улицы, откуда ей махали испуганные люди. Было удивительное чувство полета над водой.

          Четвертая часть огромного села с несколькими улицами была отрезана водой, став островом.

          Светино плавание благополучно прервал охотовед, который дежурил на лодке у плотины, которую тракторами успели навернуть ночью, перегородив улицу и повернув воду в озеро.

          - Испугалась, путешественница? – спросил он, когда Свету повели в ближайший дом греться.

          - Нет! - соврала Света. – А как я теперь домой попаду?

          - Где твоя мама работает? В больнице?   Когда она будет с работы возвращаться, мы вас на лодке на ту сторону улицы перевезем.

          В тепле протопленной избы молодая женщина накормила Свету куриной лапшой и уложила на коротенький диванчик. Разбудила ее мама.

          К вечеру уровень воды перестал повышаться, установилось равновесие во всех сообщающихся естественных котлованах. Свету с мамой и других жителей, застигнутых разливом, по очереди перевезли на лодке.

          Мама сердито молчала. Но Света знала, что в углу она сегодня стоять будет заслуженно.

          Вода с улицы ушла через два дня. Каникулы продлили еще на неделю.
   
                ********
          Следующие многоводные половодья будут в 1979 и 1991 году, когда люди опять не сумеют угадать до конца изощренные капризы проснувшейся реки, а она снова отыщет слабые места.

          И затопит Новостройку - целую улицу новых домов, которые люди построили, вопреки предупреждениям, на проложенной исстари дороге воды, пострадав по своей вине.

        Стихию взбунтовавшегося Еруслана не смогут остановить ни высоченные валы, которые целую неделю наворачивали мощные бульдозеры, ни сотни мешков с песком, ни прорытые отводные канавы. Неделю грязная холодная вода будет заплескиваться через высокие подоконники в роскошные особняки, разбивать новую мебель, торжествуя на огромной территории заповедных лугов до лесных зарослей.

     Не случайно, наверное, первые переселенцы, выходцы из Малороссии, в начале Х1Х века поселились именно на высоком правом берегу, назвав свое село Полтавка, в память тех мест, откуда были родом, - из Полтавы. Так, на карте  нынешнего района появились  село Харьковка, куда перебрались бывшие жители Харьковской губернии, село Салтово образовали люди, приехавшие из Салтовки, пригорода Харькова.

       Несколько сел района носят имена, связанные с реками, на которых они стоят: например, Торгун. На память о реке Еруслан осталось только нынешнее село Верхний Еруслан. Так было переименовано в 1941 году бывшее немецкое селение Гнадентау. Исчез в 1964 году с карты района, оказавшись в зоне затопления                в связи со строительством Волжской ГЭС, Нижний Еруслан (в простонародье село Лапти).

      «Без чувства своей Родины – особенной, очень дорогой и милой в каждой мелочи - нет настоящего человеческого характера. Это чувство бескорыстно и наполняет нас великим интересом ко всему" - писал К.Г.Паустовский.
11 Легенда о любви. Отрывок из романа Долг платежом к
Татьяна Чебатуркина
Легенда о любви. Отрывок из романа «Долг платежом красен».

         Рассказ. На Конкурс.


        «Наконец-то, долгое путешествие в коляске по бесконечному степному простору закончено, и отец выпрягает двух замученных лошадей у большого деревянного дома. Из коляски выпрыгивают два младших брата Иоганна и бегут наперегонки к высокому крыльцу. Ему тоже хочется выскочить на улицу, чтобы увидеть то селение, куда отца пригласили работать учителем в новой открываемой земской школе, но отец передает ему уздечки и приказывает отвести лошадей к реке и напоить. А сам помогает сойти с коляски своей беременной жене. Дорога утомила ее.

       Солнце висит еще высоко над горизонтом, жарко. Иоганн с лошадями застыл на высоком обрыве, изумленный увиденным: великолепием неглубокой речки, которая петляет внизу среди зарослей кустарников и высоких тополей в лощине».

        Ему здесь уже нравится. Отлично, что отец согласился на такое далекое путешествие и переселение в незнакомую колонию.

        А ранним утром за легким завтраком отец торжественно и важно, как подобает главе семьи, сообщил, что немецкое селение Гнадентау, где они теперь будут жить, было основано в левобережье Волги, на левом берегу реки Еруслан в 1860 году как дочерняя колония. Название колонии в переводе с немецкого означало «благодатная роса». За рекой разбросаны русские и украинские села.

        Отец будет сегодня просить общину о выделении ему земли. Он хочет заниматься выращиванием арбузов и дынь. Время не ждет, и хватит старшему сыну, которому недавно исполнилось семнадцать лет, бездельничать.

          Услышав просьбу учителя о выделении земли под бахчу, многие сельчане удивленно переглянулись: поселенцы занимались, в основном, выращиванием пшеницы и ржи, кое-кто специализировался на табаководстве.  Отец был настойчив и выпросил кусок песчаной целинной земли далеко за селением, где уже колосились волны молодого ковыля.

          Вечером отец торжественно достал заветный мешочек с семенами и положил их в теплую воду для прорастания.

         Сухой, обжигающий южный ветер торопливо забирал из земли последние запасы весенней влаги, когда два дня, не разгибая спин, Иоганн с отцом  нарезали круги лунок для будущих плетущихся растений.

         От усталости Иоганну иногда казалось, что, если он сейчас упадет на землю, то уже больше никогда не встанет. Этот рабски тяжелый труд, вкус соленого пота на губах, кровавые мозоли на ладонях убивают всякое желание любоваться весенним разбегом цветущей степи, когда миллионы дикорастущих растений воспрянули ото сна, чтобы успеть до наступления жары покрасоваться и выбросить метелки семян.

          Иоганн пешком шел к темной полоске деревьев, загораживающих речку от буйства разгоряченного солнца и сухого ветра.

       И вот река. Отец сказал, что она является своеобразной границей между колонистами и прочим миром, потому что колонисты живут совершенно замкнутой жизнью и ревниво оберегают свою национальность, устраняя себя, по возможности, от всякого соприкосновения с жизнью окружающего населения, нередко относясь враждебно или пренебрежительно ко всему русскому:

      «Многие не знают и не хотят знать русского языка. Наши колонисты никогда не смешиваются браками ни с какой народностью. Наша родина — Германия, и хотя за прошедшие годы мы потеряли контакты с ней, но мы живем обособленно от всех, и это является гарантией, что нам удастся сохранить социальные и культурные традиции наших германских государств середины 18 века, а главное — свой язык», — в этих вопросах отец был непреклонен».

       За рекой непроходимой стеной поднимаются вековые тополя, заросли кустарников. Иоганн прислонился к корявому стволу развесистой ивы, длинные гибкие ветви которой раздольно купаются в прозрачной воде, закрывая тенистый противоположный берег.

         И вдруг из бурелома на открытый песчаный выступ небольшого затона, прямо напротив спрятавшегося Иоганна, вышла девушка. Ей было лет пятнадцать или шестнадцать. Лучи заходящего солнца, отражаясь в неторопливой воде, осветили прелестную стройную фигурку в свободном холщовом сарафане, длинную золотистую косу на груди, непокрытую голову.

         Она застыла на мгновение, внимательно оглядела противоположный берег, и, не заметив Иоганна, вытянула за веревку на песок притопленную в воде вершу, искусно сплетенную из веток ивняка, а потом начала деловито вынимать бьющуюся рыбную мелочь и раков. Девчонка весело рассмеялась, когда в плотную котомку перекочевала и добыча из трех гибких крупных рыб. Завязав мешочек, она отнесла его подальше в кусты.

         И тут Иоганн от неожиданности чуть не свалился в воду. Девчонка торопливо сдернула сарафан и прямо с обрывистого берега нырнула вниз головой. Она появилась где-то на середине реки и уверенно поплыла против течения. Ее загорелое обнаженное тело, мелькнувшее неожиданно перед юношей, заставило его покраснеть от смущения. Сердце стучало так, что его было слышно, наверное, в селении. Никто, кроме него, не должен видеть ослепительную белизну ее маленькой груди, плавный изгиб тонкой талии, стройные ноги обнаженной нимфы с плывущей за ней по воде роскошной косой.

         И он точно перестал дышать, когда она вышла из воды и застыла прекрасной статуэткой с распущенными до бедер мокрыми волосами.

        Девушка растаяла в чаще, и только тогда, раздевшись догола, Иоганн переплыл речку и долго сидел, весь искусанный мошкарой, на золотистом песке с яркими монетками рыбьей чешуи.

      Отец никому не давал отдыхать. Всходы арбузов и дынь стремительно рвали корку песчаной земли.

       На краю поля из тонких стволов срубленных у реки осинок, отец смастерил добротный шалаш, чтобы целыми днями по очереди с Иоганном отгонять бродячих коров, отбившихся от стада, полоть бесконечные сорняки в междурядьях.

        И каждый раз, окончив работу, Иоганн бежал к реке, к той удивительной иве, откуда он увидел незнакомую девушку, но она больше не появлялась.

         И, не выдержав, Иоганн отправился вверх по течению по достаточно крутому берегу. Пройдя значительное расстояние, Иоганн оказался у переката. На противоположном берегу в тени большого раскидистого тополя сидела, обняв колени, та, которую он мечтал встретить уже почти две недели.

        Она показала Иоганну молча кулак. Он с высокого берега помахал ей приветливо ладонью.    

         Иоганн расчистил от травы полоску на глине и острой палочкой написал свое имя русскими буквами.

        Их встреча произошла на следующее утро. Он сбежал с косогора к самой воде и застыл, всматриваясь в зеленеющую даль широкой поляны. И девушка появилась. Она решительно подошла к кромке воды, громко крикнула: «Я — Мария!» Только широкая отмель с юркими мальками на дне речки разделяла их. Оба одновременно шагнули в воду навстречу друг другу, он первым подал ей руку и показал на высокий берег. Она доверчиво шагнула за ним, сказав:

— Я никогда не была раньше на этом берегу!

       От реки местность заметно повышалась, постепенно на горизонте извиваясь плавными холмами. Иоганн взял покрепче ладонь девушки и показал рукой: «Пошли туда!» Она поняла, кивнула согласно головой, и они устремились вверх, где по склону убегала вдаль укатанная дорога.

        Босые ноги проваливались в аккуратные отверстия норок, солнце стремительно катилось к полудню, но вот это внезапно охватившее обоих чувство свободы, простора, радости вынесло их, наконец, на самую вершину возвышенности.

       Перед ними на юге распахнулась гигантская естественная котловина, по которой петлял неторопливый Еруслан, на излучине которого прилепились маленькие издалека домики немецкого селения. Дальше, до полоски горизонта широко и вольготно разбегалась цветущая степь.

— Я учусь в русском городе и боюсь забыть русскую речь за лето, - признался Иоганн. - Спрашивай меня, о чем хочешь, и поправляй, если я буду говорить неправильно!

      Мария рассмеялась:

  — Договорились! А ты меня научи немецкому языку! Вот удивится мой отец. Он научил меня читать, писать и считать. Расскажи о себе.

     Они расстались на середине брода только после обеда, разомкнув потные ладони, когда Мария вспомнила, что ей надо доить коров.

     Утром они опять встретились, и он повел Марию к своему шалашу, показал границы бахчи, махнул рукой в сторону селения.

      А когда нестерпимый зной выгнал обоих к реке, Иоганн повел свою подружку к заветной иве. И девушка сразу все поняла. Она смущенно покраснела, а потом неожиданно толкнула его в воду и, смеясь, убежала.

      Их встречи стали регулярными. Они встречались на броде, вместе уходили в тень ее раскидистого тополя, рассказывали друг другу о своих родных и старательно учили новые слова, пока дома не разразилась гроза.

        Отцу срочно потребовалась помощь, но подъехав, он не обнаружил сына. Вся бахча заросла сорной травой. Взбешенный отец отходил вечером сына плеткой:

— Мне нужен настоящий помощник, а не бездельник! С завтрашнего дня ты будешь помогать мне на стройке!

       Иоганн подчинился приказу отца, но едва рассвело, пробежав бегом бесконечное расстояние, успел начертить у переката на мокрой глине палкой: «Я буду работать весь день. Жду тебя ночью».

      День тянулся бесконечно долго.

        Вечером, искупавшись в речке, надел чистую рубаху, и заторопился на знакомый берег. Матери не здоровилось, она что-то крикнула вслед Иоганну, но он даже не оглянулся.

        Вечерело. Со стороны Волги незаметно наползала какая-то подозрительная синь, иногда пронизываемая редкими сполохами небесного огня. И когда Иоганн подходил к броду, то уже ясно стали слышны пока далекие раскаты грома. Надвигалась гроза. Вода в речке зловеще потемнела. Вершина знакомого тополя раскачивалась, словно предупреждая о чем-то.

       Но, встретившись в этой, какой-то угрожающей, пугающей, наползающей темноте, молодые люди впервые бросились друг к другу так стремительно, словно не виделись вечность. Их первый торопливый поцелуй занавесил от них всю надвигающуюся непогоду, а последующие поцелуи затопили неожиданностью познания и близости вдруг проснувшиеся для ласки тела.

— Побежали к нашему шалашу! — прошептал Иоганн, и они, взявшись за руки, помчались по застывшей в испуганной тишине степи.

      Огромная сизо-фиолетовая туча, постепенно наползая со стороны леса, готовилась сомкнуться с линией темнеющего горизонта. Поднялся непонятно откуда-то прилетевший горячий пыльный ветер, закрутивший в воздухе сухую траву, листья, мусор. И вдруг рваный зигзаг ослепительной молнии осветил своим нереальным фосфорическим светом неузнаваемо изменившуюся местность вокруг.

        Когда они достигли спасительного укрытия шалаша, молнии сверкали уже вокруг без остановки, сопровождаемые негромкими пока и далекими раскатами приближающегося грома. И вдруг прямо над их головами шарахнула такая близкая и угрожающая молния, что оба в испуге сжались в один близкий комок горячих тел.

  — Молись, Мария! — приказал Иоганн, понимая, что в этой угрожающей и страшной темноте никто больше не сможет спасти их от гнева разъяренной природы, посылающей такие стрелы на головы всех провинившихся людей.

       И, стоя на коленях в узком пространстве ненадежного укрытия, вздрагивая при каждом очередном взрыве и грохоте, они, каждый на своем языке, истово молили своих, таких разных богов о прощении всех грехов и милости.

       Как долго это продолжалось, им показалось — вечность, до тех пор, пока из нависших низко туч не грянул такой долгожданный и драгоценный для этой иссушенной зноем и ветрами земли ливень.

        Страшная гроза постепенно ушла на север. Еще некоторое время небо вдали озарялось безопасными теперь сполохами, доносились сердитые всхлипывания рассерженного грома, но опасность миновала.

          Они вылезли из шалаша, который не спасал от стремительных ручьев теплой воды из внезапно прохудившегося неба, стояли насквозь промокшие, подняв головы и руки к невидимым небесам, и плакали от радости спасения и непонятного счастья, познанного и пережитого вдвоем.

         Удивительное спасение в этой беспощадной ночи дарило надежды на новые встречи, обещало познания близости и любви.

      Если бы их души сумели прочитать в этих огненных небесных росчерках суровое предостережение невозможности их будущего союза! Но они были слишком молоды и беспечны!

       А дома Иоганна ждала невероятная новость: ночью, в самый разгар грозы мать успешно разродилась здоровым ребенком. Девочку решили назвать Марией.
12 Стрижи прилетели!
Владимир Архипов 4
 фото из интернета

   В конце мая бывает особый день. Всегда неожиданный. Утро. Выходишь из дома и вроде всё как всегда-светит солнце, свежая зелень радует глаз, отцветают, меняя золотую корону на седую шевелюру одуванчики.
 
   Резкое птичье верещание. Откуда? Озираешься по сторонам, осматриваешь ветки деревьев. Нет, звуки идут откуда-то выше. Задираешь голову в небо. Вот оно! Высоко, выше деревьев и крыш городских домов, носятся, как угорелые, птицы. Делают крутые пируэты и развороты, горланят и обгоняют друг друга. Они похожи на дельфинов, резвящихся в океане. Небо для них как для рыб вода. Они и кормятся, и пьют,  и отдыхают (спят!?)  в полёте.

 Прилетели, наверное, самые последние из перелётных. Не потому последние, что медленно летели, а потому что очень издалека, пересекали всю Африку.
 
  «Башенные птицы» называли их римляне. Наблюдения за их стремительным полётом, опасными  разворотами и радостными  криками наводит на мысль, что название «безбашенные»  подходит этим птицам гораздо больше.

  Древние греки называли их «безногими ласточками». Ноги у стрижей  есть. Небольшие и неразвитые. Ходить стрижи не могут. Для птиц, проводящих 10 месяцев в году в небе и летающих со скоростью до 170 километров в час, пойдут и такие. Говорят, что если стриж опустится на землю, то не сможет опять взлететь. Орнитологи опровергают это утверждение. Иногда не могут, но только из-за того, что взмаху больших крыльев мешает трава.
  Радость жизни, исходящая от этих птиц, заполняет окружающий мир. Улыбаешься яркому солнечному дню, прохожим, спешащим по делам и не обращающим никакого внимания на то, что творится в небе,  достаёшь телефон и звонишь жене. Она встревожена, только что вышел на работу и вдруг звонок, не забыл ли чего.
Объясняешь, что всё прекрасно и потом торжественно объявляешь о том, что наступило лето, не календарное, а настоящее. Стрижи прилетели!
13 Воскресение
Игорь Гудзь
… небо сурово насупилось, закружились черные тучи. Солнце быстренько шмыгнуло за них. Сверкнуло, ... громыхнуло. Людишки засуетились, заметались, стремясь поскорее укрыться.
Взъерошенная крыса пересекла враз потемневший тротуар, поднялась на задние лапы, задрала острую морду вверх, тревожно принюхалась и юркнула в подвал дома. Обшарпанный котяра, как бы преследовавший ее,облегченно развернулся и тоже укрылся под ларьком.
Первые капли с тихим шорохом падают на землю, и тут же поглощаются пересохшей землёй. Следом летят другие, их становится всё больше, миллионы, миллиарды капель - они сталкиваются, теснятся, бьются друг о друга … . Сливаются в сплошной поток, и дождь льёт уже во всю свою неистовую силу … .

Ливень!

Дождь, дождь, дождь… весь мир – один сплошной дождь. Стучит по крышам, подоконникам, оконным стёклам, заливая всё вокруг бурными потоками.

Спрятавшись в телефонной будке рядом с полуразрушенной остановкой Андрей лениво наблюдает за снующими вокруг людишками. Возле остановки мечется худенькая девушка. Её попытки укрыться уже и не имеют смысла - нежно-голубое платьице промокло насквозь, длинные, льняного цветы волосы свисают влажными сосульками. На милом личике кривенькая испуганная улыбка.

Единственное убежище занято, девушка беспомощно отходит в сторону и покорно отдается буйствующей стихии. Струи воды ручьями стекают по лицу, падают на грудь и бурным водопадом устремляются к ногам, заливая промокшие вконец розовые балетки.

- Сюда! – сжалился Андрей. – Скорее! Совсем вымокнешь!

Девушка с сомнением всматривается внутрь будки, но оставаться наружи уже нет никакой возможности. Честно пытается втиснуться, попеременно благодаря и извиняясь. Вся замерзла, дрожит. Он изо всех сил старается потесниться, но ... будка слишком мала для двоих. Девушка смущенно улыбается и ... медленно выходит наружу. Андрей выскакивает вслед за ней, уступая место.

Через мгновение уже и он мокрый с головы до ног, будто его три часа «тушили» пять пожарных расчетов. Время от времени милая головка виновато высовывается из будки.  Он лишь пожимает плечами, … подумаешь, дождь. На лице бессмысленная улыбка. Как у всякого, вот так вот внезапно втюрившегося.

Появляется переполненный троллейбус, все - на штурм.

Они оказываются рядом. Мокрые, промерзшие, холодные виснут на верхнем поручне. Андрей тайком скашивает глаз на почти детский профиль. Троллейбус дергает, их руки случайно касаются и тут же испуганно разбегаются. Дождь заливает стекло, за окном ничего не видно, но оба упорно всматриваются в проплывающие окрестности, словно видят их в первый раз.

Его мизинец несмело скользя по поручню на сантиметр приблизился к божественному пальчику девушки. Тот поспешно отодвигается. Андрей переводит дух, ощущая странный нарастающий восторг.

Оба всё так же, не отрываясь всматриваются в залитое дождем окно. Мизинец Андрея предпринимает новую попытку, которая оказывается гораздо успешнее - дрожащий мизинчик девушки остается на месте. Сердце Андрея бешено колотится. Он негромко откашливается и совсем уж неприлично приближает свой мизинец к её. Тот и сейчас не двигается с места!

Волшебный танец мизинчиков продолжается.

Объявляют остановку, девушка собирается на выход. Троллейбус медленно тормозит. Сейчас всё ЭТО закончится, а он не может выдавить из себя ни слова! В горле пересохло, тело обездвижилось. Всё кончено!

И вдруг...мизинчик девушки слегка касается его. Андрею хватает сил лишь чуть скосить глаз влево  … » 


Баба Стеша, как все ее звали в реанимации, уже собиралась домой. Смена заканчивалась, ночь была тяжелая. Одного не спасли, другой – тяжелый совсем. Как говорят, не сегодня - завтра, прости Господи!

Третий, молодой совсем парень, после аварии уже какой месяц не шевелится, парализованный, на всем искусственном.

Она подошла к Андрею, поправила подушку, подоткнула одеяло. И пошла себе, тяжело переваливаясь с ноги на ногу.

Уже на выходе что-то заставило ее обернуться. Левая рука парализованного, да какой там рука, всего-то мизинчик, чуть-чуть... дернулся, потом еще, и еще разок. Один глаз слегка приоткрылся и робко скосился куда-то влево…. .
14 Подаренная жизнь
Валерий Неудахин
   Березовая роща огромным желтым янтарем в безветрие замерла посреди посеревших и исхудавших крыш некогда большого села. Не шелохнет ни листом, ни веткой – настолько удачная погода для начала сентября. Пожухлые травы подчеркивают великолепие яркого пятна на самом высоком месте. Здесь, «на горочке», как говорили селяне, поднялось двухэтажное здание с доглядом на окрестность и на улицы поселка. Издалека видно - дом знаний, где  вкладывают в светлые умы детишек нужное, вечное, мудрое.  Да и детям в гордость – заботу о них родители проявили тем, что определили самое светлое и видное место. Раньше на таком месте храмы ставили. Только старый дед Егор посетовал:

- Эк, догадались. На бугре! Ветром все выдувать станет.

   А когда пионеры собрались в ленинский субботник и высадили молодые деревца на территории, даже у этого старого брюзги запал критики исчерпан оказался. С тех пор роща поднялась, самое красивое место оказалось на всю околицу, глаз радует,  встречает гостей,  приехавших в деревню.. Никто и не ожидал, что такая привлекательность создавалась, не думали. А сердце подсказало! Светлой листвой в лето, берестой зимой, золотом осени броско смотрелось на фоне соснового бора, расположенного рядом, красовалась рукотворная посадка. От ветров защищала, снегов наметало, а по весне в первую очередь зеленым раскрашивалось.

   Встанешь у подножья ствола, спиной прислонишься, голову вверх поднимешь: вся синева неба твоя,  облака белым, ласковым душу и взгляд ласкают, в полет зовут.
Сегодня торжественная линейка у школьников. Иван совершенно случайно оказался в это время в селе. Приехал к родственникам на пару дней, да задержался поневоле. Старая Петровна, прожившая добрую сотню лет, скончалась. Не мог уехать, не похоронив. При ней село строилось и развивалось, а затем и запаршивело, словно «худая овечка», как сама бабушка говорила. Возраст она свой не помнила по скудности старого ума, но без запинки рассказывала все события из истории деревни. А документ потеряла, вот и толковала, что не помнит. Готовить стали, чтобы тело земле предать, а душу в полет отпустить, нашли паспорт, завязанный в платочек, – сто четыре года!

   Хочется, чтобы в развитии жизни смена возрастов наблюдалась, да только в родном селении вдруг замерло это правило. Пока по улочкам, заросшим бурьяном, путешествовал; со старыми знакомыми, которых едва узнавал, беседовал, такая боль поднялась за родные места. Илья, дружок детства,  в хмельном подпитии пустил горькую слезинку, сидя на лавочке у дома, сплошь заросшей крапивой и полынью в человеческий рост.

- Етить- молотить! Ведь еще при тебе укрупнение-то началось. Фермы Приреченская и Зареченская тогда дома разобрали и в село переехали. Другие и того подавно, этого…- он не знал как грамотнее изложить мысль, оттого запутался, придумывая и вспоминая знакомые слова.

-  На той стороне бора у реки даже дома побросали. Чебашиха, Сталино, Товарищ, 30 лет Октября - одни развалины в черемухе стоят.

   Хочется, чтобы опыт передавался детям, да не такой. Вот и потянуло с утра к школе, посмотреть, чем дышит население.

   У здания школы расположилась небольшая группа взрослых, среди них дети. «Наверное, в работе», - подумалось. Громко заиграла музыка, резко оборвалась, видимо,  по сценарию не отводилось много времени для нее. Иван подошел и принялся наблюдать. Дети, человек двенадцать, разных возрастов празднично одеты, слушали речи педагогов без интереса и энтузиазма. Привыкли. Родители, в основном молодые мамы смотрели в экраны телефонов. Еще два года назад сигнал не достигал села, а вот с постройкой новой вышки сотовой связи, коснулась эта новомодная беда и здешних мест. Видимо, интересные картинки, привлекали внимание больше, чем то, что происходило сегодня у здания школы.

   Посреди учащихся белым кружевным сугробом, стояла симпатичная девчушка. Мамке хотелось обратить внимание на ребенка, и она собрала и надела все праздничное. Белоснежная блузка, кружевной фартук и немыслимо огромные банты, покачивающиеся на голове. Словно белокрылый ангел спустился на праздник и очарование это в любую минуту может взлететь к облакам в бездонное небо. Боясь шевельнуться, чтобы не запачкать туфли от мокрой росы и пыли, ребенок стоял и хлопал большими глазами с длинными ресницами. Наконец его взял на плечо юноша, вручили школьный звонок, полилась в невесомой тиши мелодия детства! Аплодисменты! Линейка закончилась.

 - Сколько у вас в этом году первоклашек?

- Одна, Любочка Ефимова, Вы ее видели.

- А сколько всего школьников?

- Двенадцать. Но старшие дети через два дня уезжают в интернат.

   Давно разошлись участники празднования, а Иван стоял, не в силах сойти с места. И, наконец, очнувшись, пошел в верхнюю часть села к пристани,  где когда-то приставала «Заря».

   Пыльная дорога между старых развалившихся ферм и огородов,  не утративших еще своего вида, поскольку окружены завалившейся местами изгородью. Ведь испокон веку загорожена земля от животных – для посадки. Остальное – поскотина: под выгул и выпас. Неспешная ходьба вызывала воспоминания. Большая поляна, служившая некогда околицей села,  разрослась. Давно отступили дома с окраины к центру и пространство между грядой горок и рекой увеличилось. Пыльная трава не росла высоко, поедалась скотом. Под ивами у ручья пятна открытого грунта, здесь в жару прятался скот от оводов. На ровном зеленовато - желтом пространстве пятна отличительной зеленой растительности повыше. Эти островки указывали на то, что когда-то здесь стояли дома, а углубления – давно обрушившиеся погреба.

   Дошел до камня – невысокого выступа на берегу и устроился в тени берез и невысокого тальника. Пригревало, лучи солнца бесцеремонно вламывались в приствольное пространство. Влажный воздух, струившийся от реки, дрожал в пучках света между веток деревьев, поверхность воды при полном безветрии бросало отражение бликами и слепило. Изредка  выныривали небольшие рыбешки, создавая круги на воде. Среди спокойствия и тишины вдруг, ошалев от восторга, подскакивал над поверхностью крупный чебак и смачно падал в созданную им же волну. 

   Потянуло ветерком, опущенные макушки веток ивы ожили и в содружестве с потоком воздуха принялись рисовать немыслимые и не передаваемые ни одним художником узоры, исчезавшие через мгновение на воде. Видимо природный Рафаэль пробовал кисти и оттенки красок в утренней прохладе реки.

   Иван прикрыл глаза. Внутри все тряслось от обиды за здешние места, богатые ягодой и грибами, лекарственными травами и корешками. За сосновый бор, где всякий луч раздвигает иголки, заглядывая к красным стволам. За острова, раскинутые длинной чередой, прикрывающие подступы к себе перекатами и омутами. За некошеные сенокосы и брошенные поля, за некогда говорливые людской молвой станы в логах. За оставленные кладбища, где покоились земляки, оставив память подгнившими крестами в высокой траве.

   Задремалось, не задремалось? Скорее почудилось и услышалось: вой ветра, разогнавшейся пурги в русле зимней замерзшей реки. Четыре фигурки отчаянных мальчишек, замерзавших на открытом месте!

   Проживали они дружной ватагой на правом берегу, на ферме Заречной. У родителей работа со скотом и заготовка строительного леса. Собралась молодежь, оттого и дети одного возраста. Магазины, контора, клуб – все на левом берегу. Зимой ходили по льду, летом плавились на лодках, весной, во время половодья, дожидались спада воды. Для детишек школа далековато, но справлялись: возили начальные классы на лошадях, запряженных в сани. Снега большие выпадали, дорогу штробили напрямую. Порой переметало серьезно, от тракторов, прошедших по трассе оставался местами коридор, больше похожий на тоннель. По большой воде на пару недель приезжала учительница и в доме у кого-то из жителей проводила уроки.

   В последний день перед январскими каникулами хотелось дела закончить быстрее. Суета предпраздничная затягивала и взрослых, и детей. Нежданно объявлялись срывы в давно устоявшейся повседневности. Они не нужны, но, тем не менее, возникали, внося нервозность в действия людей.

   В тот декабрьский день, детей в школу должен везти Степан. Он подготовился к этой задаче с вечера. Размеренный и спокойный парень: что ему в обеденное время  да вечером забрать, долго, что ли? Погода замечательная, небольшой ветерок при ясном небе. К тому же западный, ударяется о сосны на изгибе реки и осыпает снегом белое русло. Только нежданно вмешался случай: сторожам на лесосеку понадобилось  отвезти продукты на три дня. Ничего сложного, добрался за полчаса и сдал груз.

   Возвращаясь назад, встретил препятствие: сосна от тяжести снега кренилась,
терпела, да обломилась и рухнула поперек дороги, перегородив путь движения. Упала неудобно, не объехать, снега в рост человеческий. Ложок затяжной. Пришлось возвращаться за мужиками и инструментом, пока распилили и раскатали, время потеряно.

   Четверо сорванцов и одна девчонка  терпеливо дожидались транспорт – гужевое такси. Им не терпелось оказаться на каникулах: всего-то оценки в табель выставить, а вот какая морока образовалась. Самый старший, Илья, четвероклассник, подал идею.

- Не будем дожидаться саней, вдруг про нас забыли. Вона село- то на высоком берегу, айда пешком.

- Я не пойду. Ждать стану дядьку Степана, - заблажила Татьянка.

- Ну, и оставайся, рохля. Мы раньше тебя оценки узнаем.

   И четыре фигурки спустились с берега на заснеженную трассу. Что такого, если местами дорогу припорошило и замело? Они же мужчины, дойдут. И подшитыми валенками потопали по снежнику.  Уже прилично отошли от берега, обернулись и увидели Танюшку, приплясывающую под ветром на морозе. Дядьки Степана не видно. Ничего, догонят.

   Бывает в Сибири, особенно в предгорьях Алтая, погода меняется за два воробьиных скачка. Нахмурится небо, свинцовыми черными тучами, проблеска солнца нет. Кто-то всесильный разольет небесные чернила без меры и опускается темное на землю. Глядь,  снег, еще минуту назад сверкающий ослепительно, набухнет цветом ворона. Ветер сорвется, да не простой, а все опрокидывающий. Срывающий пластами наст и несущий по открытому месту. Ветер тот видимо за горкой какой-то прячется, силы копит. Распоясается и рвет округ природу: деревья клонит, а то и ломает, в трубах свистит, порой не гнушается крыши сорвать у нерадивого хозяина. Стога по полю потревожит, набьет низины плотно, не пропихнуться. Тут держись, прячься!
Всякий зверь, чувствуя непогоду, забирается в нору. Пережидает светопреставление.

   А коли случится тучам на сносях объявиться и посыпать снег, разрождаясь осадками, вовсе не зги не видать, руку вперед вытянешь и пальцев не разглядишь. Двигаешься вперед,  пока не уткнешься в препятствие. После думаешь: куда дальше? Хозяйки в такую погоду скотину раньше покормят, чтобы в собственном дворе не заплутать. Под крыши заметает, утром с горки на деревню глянешь, а ее не видно: дымами только и угадывается.

   Попали смельчаки в такую передрягу. Уже бережок недалече виднелся, зашли в очередной снежный тоннель, потемнело, словно свет выключили, и началось светопреставление. Им,  несмышленышам,  в кучку бы сбиться, в снегу нору вырыть, да надышать тепло дыханием. Тем более, что Андрюшка, младшенький, вовсе ослаб, упал на коленки, плачет:

- Не могу больше! Бросьте меня, а то и сами сгинете.

   Илья упрашивает:

- Андрюшка, миленький, вставай. Вона, берег недалече, авось доберемся.

   Взялись за руки, чтобы в темноте не разминуться, так и пошли. Да какой пошли? Поползли.  Ветер силен, с ног сбивает то одного, то другого. Помогут подняться и дальше. Шаг за шагом, движение за движением. Но рук не расцепляли.

   Дядька Степан на взмыленном жеребце выскочил из бора, одну Танюшку озябшую обнаружил. Подхватил, затащил в ближайшую избу. С хозяйкой кое-как добились в разговорах, где мальчишки. Куда пропали? Только и выдавила: «Ушли на тот берег», - и провалилась в сон на печи с воющей трубой.

   Вот и забегала вся ферма от мала до велика. Вышли мужики на берег, веревку растянули, взялись за нее и в белую снежную тьму шагнули. Жены плачут: не поймешь снег на щеках тающий или слезы.

   Сбивает с ног пурга и не жалеет, второй час пошел, как сорвалась с цепи. Отцы, помощники по поискам каждую кочку руками щупают: а ну как упал или присел, да засыпало снегом. Медленно, но двигаются к другому берегу.

   Не поняли мальцы, где сбились направлением, видно на застругах с дороги сошли. Тяжело, Андрюшку по переменке за шиворот тянут, но рук не расцепляют. А тут еще лед открытый попался под ногами, цепляться не за что. Здесь ветер разгоняется и с удвоенной силой бьет по ослабевшим ногам. А то и вовсе подхватит и понесет по скользкому. Тут уж все падали, чтобы далеко не отнесло.  Илья уперся руками в высокий сугроб. Намело с высоты обрыва огромный вал, не преодолеть. Лишь понятно – достигли противоположного берега. Прошел пять шагов в одну, в другую сторону и увидел прорубь, прикрытую свежим снегом. Едва угадалась влажным пятном. Как не свалились? Видно сюда ведет тропинка с огородов. Принялись руками грести, снег подается медленно. Младший уж и не говорит, только всхлипывает. А пурга бросает и бросает снег сверху вниз, в лицо мальчишкам. Втроем гребли и пинали забуртованную непогодой массу, принялись уже ход под снегом рыть, лишь бы к людям выбраться.

   Петр Сидоров домой пришел в приподнятом настроении. Еще в обед договорились, что теща баньку истопит. Удалась, родимая, жаром, да в такую непогоду. Подхватил ведра, принести из проруби водицы холодной и шагнул на конец огорода, тропинка здесь натоптана и очищена. Огромный козырек набитого снега навис над берегом, не страшно! Прыгнул на него всем телом, обрушил и скатился к реке.

    Черпанул одно ведро, подхватил второе и замер. Что за кутята в снегу копошатся. Господи! Мальчишки! Маленькие, совсем замерзшие. Подскочил, подхватил двоих, один упирается:

- Дяденька, там Андрейка! Совсем плохой, его сначала.

   По двое перетаскал в баню, в тепло. Добился едва, откуда и кто такие. Смекнул – искать будут. Крикнул жену и тещу, те ворохнулись по сугробу прямо в платьях с накинутыми на плечи платками, едва натянув валенки, забежали в баню. Дело знают, отогревать начали. А Петр бежал по сугробам, спотыкаясь и падая, к конторе, там мужики еще задерживались. Втроем по дороге навстречу тем, кто на реке. Те уж недалече от берега. Дошли. Чуть надежду не потеряли отыскать деток.

   Ванька только помнил, как распахнулась дверь, в баню ввалился  в полушубке, покрытом ледяной коркой, отец. Мальчишеское сердце подсказало почему-то: «Бить не будут. Завтра. Сегодня пронесет». А отец обнимал сына за плечи, за головенку и плакал. Плакал так, как мужики очень редко волю слезам дают…

   Иван невольно потрогал шрам на щеке. Дарит иной раз природа Сибири испытания, а через них - жизнь, и вместе с ней и ума, сердца, души. Пусть сложилась по-разному судьба у четырех мальчишек, только первое испытание им приготовила мутная и злая, непроглядная алтайская пурга. Выдержали!

   Солнце выкатилось к полудню. В воде тычутся тупыми носами мальки в тину. Тоже неизвестно, все ли выживут в зиму. А сейчас греет! Радуйся все живое последним погожим дням.

- Пора. Жена, Танюшка заждалась.
15 Марийские просторы
Ираида Букетова-Алвий
     Красавица природа! Не умолчать  мне о марийских  живописных  местах.  Со всех сторон  мой край окружает лес . Лето нас радует  яркой зеленью, осень золотыми  листвами, зима  белыми кружевами снега на кронах деревьев, а весна   восхищает цветами разнообразных растений.
   Даже не верится, совсем  недавно  порхали белые снежинки и превратились в синие лужицы.   Лучи солнца  стали  ярче отражаться  в голубизне весеннего неба. «Весна меняет цвет», –  так в народе говорят. Действительно, распахнувшиеся дали  окрашиваются  в сине-голубые тона. В ясную погоду сквозь темную синеву небосвода  сияют алмазные звезды. Весть о весне приносят грачи. Какой  громкий  крик! Они каркают, издают звуки «ках-х», иногда можно услышать  длинный «крэ-э-эх! Грачи  стаями совершают облеты над рощей. Сперва осваиваются, потом  разбиваются на пары и принимаются   за  постройку  гнезда. На  первых проталинах появляются скворцы. Они могут издавать разные звуки. Иногда поют,иногда свистят «шо-ик-шо».
Яркие лучи солнца отгоняют холодную броню, освобождая  дорогу весне.  Нет месяца краше и веселее мая! По чистому небу  плывут светлые облака  и  тают в прозрачной синеве. Просыпаешься майским  утром ,  а уж выглянуло солнце. Первые лучи скользнули по траве и  блики заиграли на кустах.  Засверкала блесками роса. На солнечной полянке раскрывается одуванчик. Из сине-голубых колокольчиков вылетают первые бабочки. Уже всюду слышны страстные  трели зяблика.Помимо песни, в полете можно слышать негромкое «тив», иногда звонкое «твинь».  Они свою песню повторяют  много раз.
  А как поют  майской весной соловьи! Иным становится лес, когда слышны  соловьиные трели. Не оставляет равнодушной  цветущая в мае черемуха, похожая на невесту в свадебном платье. Ее белые гроздья , свисающие из-за полисадника, дарят людям радость. Хорошо вдыхать неповторимый аромат.
  Храм живой природы  широко распахивает двери. Солнце поднимается все выше и выше, а его яркий свет озаряет все окрестности. Под нежными лучами просыпается трава, роса на ней переливается крупными бриллиантами. Наступает самая прекрасная пора лета. Чувствуется  нарастание света, иногда льют  дожди. А без него никак. Природа  старается для полей, лугов и лесов. Весело выглядят посевы, нежатся в тепле и влаге.
  В лесу  гуще и  зеленее листва, колышется на березке красивый зеленый сарафан. А величественные дубы, одетые  узорной листвой, широко раскинули толстые сучки. Тише поют лесные птицы. Во ржи звонче трещат кузнечики.
   Дальше осень. Когда созревает  на полях рожь, невозможно оторвать  глаз от созревающих колосьев  будущего хлеба. Вновь  золотом покроется листва деревьев, рубиновые гроздья рябины  так и манят к себе. В лесу появляются рыжики, боровики, волнушки, а на  болоте –  клюква.
 Так меняется природа. Становится холоднее. На небе можно увидеть летающих в теплые края  диких гусей. То накрапывает дождь, то опять появляется солнышко. В один прекрасный день – снег с дождем,лужи покрывается тонким слоем льда . На носу зима, настоящая  с трескучим морозом. За окном кружит снег. Дивная белоснежная красота! Хочется проникнуть в сказку и верить в чудеса. И тут  дятел  крепким клювом долбит кору и  далеко издается   «тук-тук».
 После долгой зимы вновь первыми лучами солнца природа оживает, и  ждешь наступление весны. Она дарит нам энергию, надежду и мечты.
Хочется сказать словами: « Четыре  лишь времени года сменяют друг друга всегда».
16 И так прекрасен этот мир
Дарья Михаиловна Майская
Первый снег! Сколько радости, восторга, а иногда щемящей грусти
приносит он с собой!
Мы так ждём его, но, почему-то, не хотим, чтобы он пошёл. Иногда и
не осознавая того, словно боимся или стараемся продлить,
удержать то, что уже отжило. 

Первый снег, чаще всего бывает некрепкий, ненадёжный: падает-падает
и... растает. В детстве я слышала, как бабушка сказала, что снег не ляжет окончательно, пока с вишни не облетит последний листик.

И вот, в субботний вечер, замелькали холодные пушинки. Их становится
всё больше, они кружатся, превращая пространство над землёй в беспросветное
туманное марево. Конечно, это неприятная новость для тех,
кому отменили авиарейсы из-за нелётной погоды, как и пробки на дорогах
из-за непогоды, но мы в это же время всей семьёй неотрывно смотрим в окно, восхищаясь развернувшейся фантастической картиной.
Сквозь взлохмаченную белую муть проглядывают неподвижные светящиеся
шары на электрических столбах, а по дороге медленно движутся
такие же шары, и все без опоры, кажется, сами по себе...

Утром мы с моим пятилетним сыном обговариваем прогулку в парке
по первому снежку.
Папа не может с нами пойти, сын уговаривает:
- Папа, ну пойдём! Сегодня такая хорошая погода!

- У природы нет плохой погоды! - говорит, улыбаясь отец. - Я тебя удивлю,
но в детстве я очень любил... дождь! Я ждал его! Просил, чтобы он лил,
как из ведра, да затяжной, на несколько дней... чтобы грязь непролазная,
а на огород и в поле и носа сунуть нельзя было!

Бабушка твоя, Виталий, моя мама, свекловичницей в колхозе работала.
С утра раннего и до вечера позднего на колхозном поле. Я так о ней скучал!
Никому не говорил - мальчик, мужчина! А в дождь мама дома оставалась -
полевые работы невозможно было производить.
И так было с мамой уютно и тепло, так радостно!..
Я и сейчас люблю дождь! Благодарен ему за те счастливые дни.
А мы с тобой, сынок, вечером погуляем.

Я слушала мужа и думала: и в самом деле, когда мы все дома,
любая погода хороша!

Как восторженные телята, выпущенные на свободу, мы с сыном бегали
по дорожкам парка, смотрели на деревья, на птиц, которые на них сидели,
слушали их голоса от грубого "каааррр", глупого воробьиного "чик-чирик",
до пения синиц.
Я тогда просто влюбилась в их пение и мне было странно,
что об этом удивительном искусстве ничего не говорят, не пишут.
Оно же прекрасно своими коленцами, тонкостью и изяществом посвиста!

Моему мальчику я казалась всемогущей, поэтому он попросил меня
также спеть, как синицы. Чтобы не разочаровывать сына, я сказала,
что и... по-вороньи могу.

Мы задрали головы к чистейшему голубому небу и стали ждать.
И вот она, ворона: летит медленно, как-то вальяжно. Оказавшись
почти над нами, вяло, будто неохотно, каркнула.

И тут я, набрав побольше воздуха, как заору:
- КААААРРРРРРР!....

Это надо было видеть: ворона от неожиданности, а может я нечаянно
что-то плохое по-вороньи крикнула, так заработала крыльями, что стрелой
помчалась и даже направление полёта сменила!

От раздиравшего нас хохота мы с сыном  повалились на снег и никак не могли
успокоиться. Наконец, отсмеявшись и продохнув, я заговорила:

- Виташ, а я ещё вон на той круглой большой площадке большого снеговика
слепить могу! Помнишь, что летом было на том месте?

- Помню! Очень красивые цветы и их так много было! Просто
цветочное озеро! Мы с папой любовались им, и он сказал, что
вот бы собрать их все и подарить маме! Но мы подумали и решили,
что будем ходить сюда с тобой. И все цветы будут расти и цвести
для тебя.
Мне от рассказа сына стало так приятно, что защекотало в носу и стало
горячо-горячо глазам.

И мы стали катать комы. Огромные, тяжёлые. Снег был подходящим
и у нас здорово получалось! Водрузить второй ком на первый нам
помогли мальчишки-старшеклассники, также здесь гулявшие.
Когда снеговик был готов и стоял в центре круга,
мы полюбовались им, попросили не скучать и обещали совсем скоро
навестить его.

Только дня через два или три, после выходных, мы пришли к нашему Снеговику.
Мы были поражены: вся огромная клумба была заставлена снеговиками и снежными бабами! Здесь было много гуляющих и просто проходивших людей. Все любовались
таким невиданным зрелищем, фотогравировались около зимних посланников.

Кто-то сказал:
- У Снеговиков сходка!
Его поправили:
- Да тут съезд!

А нам было очень приятно, что наш Снеговик здесь самый большой и, значит,
самый главный!
17 Краски ночи
Ольга Альтовская
Лана не любила осень. Вернее не всю осень, а долгие осенние ночи, когда на яркий  и распахнутый мир осенней природы обрушивалась чёрная, как смоль, темнота. Ночь наваливалась всем телом, поглощая все краски, и хоронила их в себе, как в могиле. И из этой темноты веяло тоской, холодом и сыростью. «Вот было бы как летом,  – думала тогда Лана,  – чтобы день такой красочный и нарядный длился долго-предолго, а ночь, если уж без неё никак нельзя, была короткой – часа четыре». Особенно тоскливо ей было, когда на их стороне улицы отключали электричество, и все дома по эту сторону вместе с её домом погружались в темноту. Тогда только фонарь с противоположной стороны, заглядывая в окно, слабо освещал её комнату.
    
Отключение света было частым, и Лана приспособилась жить с этим неудобством. Она купила электрический фонарик.  Ставила его на письменный стол, который стоял у окна, и вот так с фонарём за окном и фонариком могла читать.  Но однажды, когда она так проводила вечер за столом, пришла в голову фраза: «А осень смеялась всеми цветами радуги».
    
«К чему это?» – подумала Лана. Она погасила фонарик и посмотрела на фонарь за окном. Он, склонив голову, смотрел на неё сквозь ветки и как будто хотел что-то ей рассказать. И тут у Ланы в сознании появилась картинка: яркая праздничная осень в виде барыни-сударыни в цветастом платке  – весёлая и нарядная – кружится в танце, и листья вокруг неё закручиваются,  а те, которые решили упасть, подхватываются ветром от её сарафана и кружатся вместе с ней. Картинка была настолько яркой, что Лане захотелось о ней рассказать. Она взяла лист бумаги и, торопясь, начала описывать увиденное. Когда остановилась, то была удивлена: весь лист был исписан её быстрым почерком. Ошибки, описки и знаки не проверяла – темно, да и не до того было. Спешила и писала как во сне.
    
В доме было, как всегда, темно, но что-то совершенно точно изменилось. Темнота стала не такой гнетущей. А фонарь за окном – не просто фонарём, а добрым сказочником, который, освещая бумагу, направляет её мысли в нужное русло и будто рассказывает то, что невозможно увидеть при свете дня. У Ланы словно появилось другое зрение, иное видение. Фонарь-то знал, что это чудо называется воображением. Просто у Ланы оно спало до поры до времени и вдруг неожиданно проснулось. То ли сама созрела, то ли ветка за окном от ветра качнулась и разбудила его – кто знает? Но только теперь Лана не скучала вечерами. Она торопилась к столу, к своему фонарю, к бумаге с ручкой и ждала, когда придёт то самое состояние – то чудо с яркими красками и образами – и заставит схватиться за перо.
    
Она стала писать. Знакомые удивлялись: «Откуда что взялось?» Никто и не подозревал, что виной всему банальное отключение света и подслеповатый фонарь за окном. А ещё – та радость, с которой Лана шла по жизни и её желание сделать жизнь ещё прекрасней и нарядней. Её светлая сущность просто не могла смириться с этой осенней темнотой и тоской. Душа воспротивилась такой несправедливости и потребовала раскрасить эти чёрные осенние полотна яркими сказочными картинами.
    
И получилось удивительно: самые светлые и радостные сказки и рассказы у Ланы  рождались именно в это время года. Никто не знал, почему. Секрет был известен только фонарю за окном да электрическому фонарику, который за ненадобностью был выставлен в коридор, где светил по необходимости и тоже  приносил по своим возможностям пользу.
18 Ночь
Альфира Ткаченко
                Миниатюра

                Ночь

     Листья ещё раз прошелестели под небольшим ветерком поздно вечером и затихли, словно ожидая какого-то чуда в эту ночь. Ночь наступила, как всегда сразу и незаметно. Свет в окнах кое-где ещё горел, но все жители домов уже спали крепким сном счастливых людей.
    Осень.
    Она радовала своим нарядом и заставляла обеспокоено оглядываться на уходящий день, приносящий свои плоды со скудных участков. Наступила ночь. Стояла ошеломляющая тишина. Ветер затих. Темнота опустилась на крыши домов и занавешенные окна квартир. Птицы спали, убаюканные ветром. Тихо.
   Небо заволокли редкие тучи, которые ночью не бывает видно. Но я то знаю, что они есть. Потому что не видно луны, а вокруг ожидающая осеннего бала ночная мгла. Да, да. Не думайте, что ночь не ждёт осеннего бала. Ещё как ждёт. Каждый день, каждый час, когда наступит темнота и на небе загорятся тысячи звёзд, самых ярких, а вокруг будут шелестеть разноцветными листьями берёзы и клёны. А тополя будут вспоминать свою прожитую жизнь под яркими звёздами уходящего лета и приносящего свои плоды осени.
   Господин Ночь начал развешивать на небе цветные шары: жёлтые, белые, красные. Правильно красные. Ведь звёзды на небе бывают и красными. Вы ведь хорошо знаете о планетах в далёкой Галактике? И наш господин Ночь тоже осведомлён не хуже вас о происходящем на небесном пространстве.
   Ночная Фея давно уехала со своим Звездочётом искать убежавших шалуний звёздочек. Они, как всегда, ещё с вечера расчесали золотыми гребешками волосы и надели золотые и серебряные платья, чтобы понравиться очередным влюблённым на скамейке. Ох, и проказницы они. Как увидят кого в парке, так и бегут к ним, кружась над деревьями, ослепляя своими серебряными лучами разноцветные листочки берёз и клёнов. А тополя, ошеломлённо смотрят на них, удивляясь их красоте. И улыбки, такие яркие и счастливые зажигаются на лицах молодых людей.
   Когда все шары на небе были развешены, господин Ночь начал прохаживаться по ковру, такому же чёрному, как сама прелестница ночь. Вот он прошёл в один угол небесного пространства и начал разглядывать шалуниц звёздочек в парке.
    Он замер высоко в небе и старался не дышать, боясь быть увиденным. Стояла обычная темнота. Над парком горели только звёзды, убежавшие от Ночной Феи и Звездочёта. Луна не захотела выйти прогуляться среди деревьев, покрывающихся разноцветными листьями. Может быть, она поленилась или не здоровится ей. Это господин Ночь не стал выяснять. Он просто нагнулся и сел на колени на ковёр, разглядывая в привычной для него темноте парк и влюблённых.
Девушка и парень сидели и молчали. Им тоже не хотелось нарушать тишину осеннего парка. Было очень красиво, когда звёздочки кружились вокруг деревьев, а листочки отвечали им в ответ шелестом между красных и желтых лучей. Хотя ветра и не было, но листья на деревьях ещё не ложились спать, а потому они всё-таки шевелились на ветках берёз и клёнов. А что им было делать, чтобы не замёрзнуть в этой нескончаемой темноте ночи.
Ночь погрузила город в тишину.
    Тихо...
    Лишь блестят листья на деревьях под лучами звёзд и господин Ночь сидевший на ковре, пытается своею волшебною силою охватить всё ночное пространство над парком.
Он сидел и смотрел на парк, а ночной туман окружал деревья, прячась в лучах звёзд и прыгая с одной ветки на другую, веселясь и смеясь над людьми.
«Эй, вы, людишки, что вы не выходите на улицу! Смотрите, какая таинствующая темнота! Мои сестрички звёздочки уже окружили вас своими танцами с листьями деревьев. Все веселятся, а вы спите».
    Пусть спят. Не мешайте. Может быть, им завтра на работу.
    А ночь ещё придёт, и может быть, ещё прекраснее.
    Тихо...
    А вы девушка положите голову на плечо парня и смотрите на танцы звёзд.
19 Остров Ольхон
Альфира Ткаченко
                очерк
                Остров  Ольхон

        Тихо звучала музыка из телефона, а я сидела и смотрела в окно. Маршрутка катилась по хорошей дороге.  Степные травы, почти высохшие на горячем солнцем, окружали дорогу, ведущую на Байкал.  Пассажиры спали.
        Равнина… Она простиралась до самых сопок,  которые переходили в горы. Вся территория, прилежащая к озеру Байкал, имела равнинную и горную плоскость. Иногда сопки, низкие, покрытые лесом, скользили вдоль маршрута и скрывались за далью в траве или розовых ковров иван-чая.
       Серая вода озера показалась почти сразу, когда мы въехали на дорогу к парому. Большие горы Ольховских ворот расступились, и мы поплыли. Дна почти не было видно. Серовато-зелёная вода бурлила под лопастями парома. Чайки носились над водой и ныряли за рыбой, которая, не боясь двигающегося парома, пыталась выглянуть на поверхность и тут же была схвачена. Августовская зеленеющая трава на сопках с каждым днём превращалась в осенний ковёр.
       Машины, одна за другой, спускались с парома на дорогу и уносились далеко, вглубь острова.  Дождь, мелкий и уже напоминающий осенние дни сентября, поливал или моросил над нами.
      - Куда дальше? - спросил Миша.
      - Ну, конечно же, в Хужир. Куда же ещё? Только там мы сможем увидеть ту красоту озера и самого острова.
     Водитель развернул  машину, и мы поехали, ускоряя ход, по шершавой дороге между гор и сопок, а иногда и по степи. Табуны лошадей, выстраиваясь в один ряд, промчались где-то в стороне. Дождик, накрывая их, скрывал вдалеке силуэты животных. Как они были красивы! Я подумала: «А почему это их выпустили именно сейчас, в такую погоду? Им же холодно».
     - Ты не знаешь, почему они сейчас бегают по степи? Ведь дождь… - спросила я у Миши.
    - А кто его знает… - пожал он плечами и посмотрел за окно, - Наверное, сами убежали.
         Но лошади бежали, а дождь покрывал их шерсть мелкими каплями.
         Остров сам по себе был красив. Можно было только представить, как было здесь хорошо в июле или августе, самом сезоне отдыха на острове Ольхон и Байкале.  Все люди спешили на туристические базы или лежбища нерпы. Где можно ещё увидеть столько замечательных животных озера? Они лежали вдоль берега, перебираясь по камням и ловко ныряющих в воду в случае опасности. Нерпа, как и все животные, пугались людей или других зверей, населяющих остров. Но они не знали, что у местного населения, бурят, есть такой закон, не трогать всё живое на острове и не давать делать этого другим. Владыка острова Ольхон мог рассердиться и тогда ничто не спасёт того, кто попытался нарушить его законы. Вдруг земля на острове заходила, начала качаться под ногами людей. Владыка Острова поднялся, увидел, что люди забыли, где находятся и, нахмурив брови, погрозил всем, кого увидел в этот час, когда земля начала качаться. Дома погрузились в темноту. Солнце совсем потемнело и скрылось за чёрными тучами. Ветер бушевал несколько дней и волны озера поднимались почти до самой высокой горы, что находилась возле поселения Хужир. Шаман вышел из пещеры, увидел, что  озеро волнуется, и Владыка Острова угрожает разнести всё вокруг на острове. Зажгли костры на высокой горе Бурхан. Шаманы зашлись в трансе. Просили Владыку Острова и Байкала не разрушать землю. Оставить им. Пообещали они жить мирно, не трогать больше нерпу.
       Так гласила легенда острова Ольхон. Может быть, и давно это было, а может быть, и недавно. Кто его знает. Но как только кто попытается тронуть нерпу на лежбище на острове Ольхон, то может погибнуть. Не простит ему хозяин острова таких ошибок.
       Мы прошли в домик, куда приехали и, поужинав, легли спать. Ехать в дождь по острову тяжело. Волны на озере крупные. Серые. В домике тепло. Одеяла покрывают нас, а мы спим, посапывая носами. Тихо. Дождик за окном шумит. Деревья, редкие, качаются под сильным ветром. По стёклам стучат капли  и стекают на подоконник.  Всё живое вокруг притихло. Слышно только завывание ветра и шум воды с озера.
      Следующий день начался с мелкого холодного дождя. Видимо кто-то всё-таки рассердил Владыку Острова. Мы сели завтракать. Горячий чай, а у кого-то кофе, согревало нас. Казалось, что и дождь не помеха нам, тем людям, кто рискнул поехать в эти дни сентября на остров. Разве можно удержать людей, жаждущих экстрима, от такого соблазна? Риск, это самое прекрасное чувство. Ты сидишь в домике, за его стеной хлещет ветер, дождь рвётся сквозь чёрные тучи. Волны, грозные, беснуются над поверхностью озера. Всё это напоминает последние дни катастрофы. Мы, позавтракав, засобирались на мыс Бурхан. Только там мы можем увидеть весь катаклизм бури. А мы и приехали сейчас, в эти дни, только для того, чтобы поснимать именно беснующийся Байкал.
       Михаил поднял камеру и начал снимать высокую волну, которая обрушилась на камни скалы Шаманки. Ветер свистел над нами, а мы стояли, с трудом удерживаясь, на скале мыса Бурхан. Чёрные, вперемежку с серыми, грязными и рваными, тучи рвались вперёд или крутились на одном месте, срывая последние листья с деревьев и осыпая иголками с сосен весь берег Сарайского залива. Песчаный, жёлтый, ещё в июле в яркую солнечную погоду, залив сейчас выглядел засыпанным водорослями со дна озера, забросан мелкими камнями и мусором, ломаными ветками от деревьев и скатывающимися с горы камнями.
       Мыс Бурхан крепился, как стойкий муж перед катастрофой. Камни на скале Шаманке качало. «Черепаха», камень у скалы, один из легенд мыса, была засыпана камнями со скалы. Вода, грязно-серая, бурлила возле него.
      Мы постояли на высокой горе, и пошли в свой домик на турбазу. Этот день нас порадовал. Мы смогли снять интересный фильм об острове Ольхон в бурю.
     На следующий день мы поехали домой, в Иркутск.

P. S. История в очерке вымышленная, но почти подлинная с той, которую я возможно увижу.
20 Необычный совет
Тамара Гуляева
               
 Не знаю, как и почему, во мне возникла мысль описать времена года Сибири. Почему Сибири?Да потому, что сибирячка. Начало сентября 2022 года в пять часов утра с внуком спешим к проходящему поезду « Москва - Абакан». Стоянка поезда в Новосибирские пять минут, а проводник занят другими делами и не встречает пассажира. Вот уже отправочный гудок, Вадим не успел разместить мои вещи и выйти из вагона, как поезд медленно сдвинулся с места. В вагоне тишина, да и шуметь то не кому. Боковые и верхние спальные места пусты. В моем купе на нижней полке спит крепким сном женщина средних лет. Приготовив постель, под стук колёс и мягкому покачиванию вагона, незаметно ушла в сон.
Проснулась от веселого, нежного луча солнце, гулявшего по вагону, по лицам спящих пассажиров. Мне ничего не оставалась, как наблюдать из окна вагона, за которым текли назад деревни, леса, поля и всюду яркий осенний пейзаж, который благотворно коснулся, моей души, и возникли вот эти строки: «Осень спешит вступить в свои права, наперекор теплому дыханию лета. Прошлась неторопливо по летнему наряду, разбросала яркие цвета, зелень чуть-чуть посеребрила, чтобы люди без рукотворного календаря смогли понять ее приметы»

Возник вопрос «Почему только осень вдохновляет к описанию ее неповторимой красоты? Другие времена года по-своему также хороши. Неповторимую красоту времен года и их индивидуальную насыщенность воздуха, необыкновенной атмосферой, воспринимает живой организм всеми клетками, особенно ощутимо, когда находишься в лесу. В начале осени,прогуливаясь по лесу, с преобладанием лиственных пород, чувствуешь, как каждое дерево, каждый кустик, каждая травинка излучает тепло и древесную, добрую благодать, накопленную в весеннее, летний периоды. После такой прогулки возвращаешься домой одухотворенная душой, успокоенная, как будто побывала в храме в святой праздничный день.
Ранней весной, прогуливаясь по лесу чувствуешь, как измученный длинной, промозглой осенью, и от суровой, длинной зимы, просыпаясь, природа не отдает благодать, а наоборот жадно впитывает в себя теплые лучи солнца. Кучерявая зима это сказочное время года. Обрядила тайгу в голубые меха, прилетела метель, расстелила постель. Задремала тайга, а сны и чисты и легки! Но и пусть спит, набирается сил, а я приглашена на годовой отчет и вы думаете, на какой отчет? Я тоже была очень удивлена! Отчет-то не простой, а времен года. 
 
 Лето, ведя подсчет своим делам и передавая осени запасы, отметила вредности зимы посредине лета: « То град она пошлет, то направит злую стужу, то краски лета снегом затушует. Прошу создать совет и решить проблему эту»- заканчивает лето. В совет вошли: Осень, зима, весна и лето.

Осень ведет подсчет итогам лета. Ее сестра зима сурово спросит с лета за скудность влаги и тепла, за низкие урожайные запасы.
Лето:- « В низкой урожайности ни одно лето виновато, опоздала и весна, нарушив сроки вступить в свои права».
Весна: - « Причем тут я? Зима мне место не давала, и только лето помогло столкнуть ее с  пьедестала».

Зима «Опять зима во всем вам виновата! А ваши то дела? И продолжает:
- « Ласкала осень до начало октября всё живое, а затем холодною рукою сорвала с листовою и красу и силу, что была весною. Создала туман на травах охладелых и слышен был, промозглого ветра свист и до бесснежного сухого ноября старалась свой срок продлить и ей не важно, что промерзнут обнаженные поля, и беззащитная земля от холода расколется на части»
Осень:- «Зачем страшилкой выставляешь!? Я по- своему и хороша! Не рублю с плеча», моя задача подготовить к зиме леса, поля, луга. Задача не проста, необходимо было пышность лета, немного притушить, зелень в буйство красок в царство цвета превратить, и вот настала, радостна пора лесов, полей прозрачных, добавила в сочность красок таинственную прелесть, что гасит отзвук всех надежд напрасных. А когда сняла цветной наряд с лесов осенних, ты могла, не спеша вступать в свои права. Но ты пренебрегла моим приметам. Еще осень на дворе, а стужа с вьюгою сестрой уж мчались по лесам, по раздетым полям и, по пересохшей земле, вдогонку мне"
Зима: - «Частично, с тобою я согласна. Когда ты у порога, листья золотились, словно дар бесценный щедрою рукою к сердцу направляла. А шагнула вглубь и ветер посылала, сорвала безжалостно, с листвой и красу и силу, что была создана тобою, и пошли на убыль оптимизм и радость. Настала грустная пора среди нагих стволов, полей печальных. В полудреме деревья стояли, как столбы в ожидании теплого снега. От бесконечной осени, сухого ноября, погибли озими, устала и измучилась земля, в ожидании моего покрова. А твоя сестра « Весна» с причудами у нас! За нею нужен глаз да глаз! И продолжает: « Лежат еще снега, мороз клубиться, рисует волшебные узоры на стекле, а преждевременные, весенние приметы уже витали на земле. Запели, зазвенели сосулек непрошеных капели, зимней песенкой звеня. Но, стояла в сугробах девственных стальная стужа как стена, жена мороза серебристого, охраняла семейные дела. В январскую снежную метель, «Заря» родилась под мохнатыми ветками ели, дочурку в пушистую, белоснежную шаль одели, неожиданные весенние лучи нарушили целостность жизни зимы».

 Весна: «Не в силах совладеть с тоской, преодолевая злую вьюгу и метель, в гости приходила, но стальная стужа дверь к тебе закрыла. Вдоль дороги и реки я оставила следы - у березы, у сосны ледяные светятся подвески.

Зима: - « А мне что делать? От твоего прихода нарушена идиллия зимы и не растраченная стужа, рвалась, как поток воды наружу, не могу удержать её ни весной, ни летом. То мой сынок «Заморозок» успел в весну влюбиться и сквозь горячие лучи солнца в ее владения пробился, и сжёг дотла любовь и остался с нею навсегда. А мой младшенький « Снежок» любознательный сынок, ему в доме не сидится. В сопровождении брата « Холода» на землю тихонечко ложился. За день, за два, а может, за неделю набрав, информации сполна, спешил к отцу на место возвратиться.

Лето; - «Куда же делась совесть?! У этих двух девиц? Сокращая время у весны и лета, стараются не правдою, себя хоть как то защитить. Но будет ли толк от бессмысленной защиты? «Потому что, нарушая, божественную нить времен года, дряхлеет природа, не может понять. Когда ей войти в зимний дом и заснуть крепким сном. А надо бы не нарушать, а соблюдать порядок вступления в действие времен года. Что? Забыли свои приметы, когда спать, когда вставать, когда работу начинать?
Напоминаю:- «Спит природа, отдыхая от осени дремучей, под покровом теплым матушки зимы. Снимет зима голубые меха с полей, лугов и леса и под солнцем мартовского дня в голубом просвете нежно просыпается « Заря»- весенняя примета. Неведомая сила в ветре ярость нарастила, ломая на пути кусты, деревья, несет река в ладонях апрельский ледоход и нежно зарождается душа в каждой новой почке, в молодом подснежнике цветочке и дышать начинает земля. Луч солнца нежно согревает зимний дом, темнеют пряди новых крон. Журчат ручьи, кричат грачи « Весна в Сибирь  пришла! Весна пришла!», радостно ликует природа. Перезимовавшие травы, кустарники, каждая былинка с голубым первоцветом спешат принарядиться к неповторимому пасхальному воскрешению, новой молодой зеленью покрыться. Верба на согревах бархатистой желтизной зацвела. Березка косу расплела, черемуха в белый наряд нарядилась. Весна сполна потрудилась! Нежными лучами солнца прогрела корни лесов могучих, омыла травы росою и за окраину исчезла с ранней зарёю ».

 Совет решил, что не предвзято о лете может рассказать человек, я не ожидала такого поворота и очень заволновалась, как студентка перед сдачей экзамена. Ведь на совете, присутствовал один человек. Смогу ли описать красочное многообразие, всеми любимого времени года. Что делать? Ума не приложу! Четыре времени года, вопросительно и с надеждой смотрят мне в глаза. Немного, успокоившись, напрягла мозг и начала:
«Лето с веселым дождиком явилось, небеса опять зардели, и в ромашковой постели нежатся луга» Замолчала, что бы осмыслить, что сказала, « вроде получилось».
Продолжаю: - « Оживилась поляна от нежданного, раннего грома и от теплой, щедрой влаги, встрепенулась земля, и с новой силой засияла природа. Множество красок в царстве лета. Травы, травы буйные травы, сколько в каждой травинке затаенной любви! В густой траве на просеке лесной несмело зацвели голубоглазые цветы, в необычном лугу васильки, незабудки. Они жили одной семьей и в счастье и в печали на их тонких, нежных лепестках роса на солнце серебрилась. За развилкой дорог за поляной черничной, овраг полыхал огнем, лесные жарки поселились в нем. Всю щедрость июньского солнца, впитал благодатный цветок. Зажглись всюду яркие гвоздики. Но вдруг, небесный свод оделся черной тучей! И темною лавиной хлынул град! Буйный ураган, вырывал с корнем зеленые кусты! Холод поплыл по земле и морозом молодые цветочки задеты! Безжизненно повисли в траве. Веял холод от угрюмых небес и плакал печально зеленый лес, по цветочной поляне, по необычному лугу, где росли васильки.
Лето – « мать» в печали, она от горя цепенеет! В большой надежде семена как прежде сеет и гудит в ней глухим набатом, как землю согреть, холода одолеть, сохранит урожай.
  Заря с зарей столкнулись, и раскалённый луч солнца высь пронзил, день все ярче и длиннее. Зима теперь не в силах лету навредить. Запах тмина и меда стоял за версту, ликует природа, кругом торжество, словно праздник гуляет она. Желтоватые покосы, ежевика в старых рвах. С капельками росы весит малина на кустах, в траве земляника спелости манящей. В сибирской тайге, сколько ягодных мест! Брусника, черника под каждой сосной. На пригорке у ручья голубая лента расцвела, уродилась рясно голубика. Померзли травы в болотине придорожной, клюква россыпью, на зеленом ковре, как бриллиант горит, подкоркой морозной живая лежит.
«Это осени приметы»- возразило лето, и продолжила вести совет:- «Поскольку не хотите соблюдать божественный круг времен года, а уже видится опустелая даль, поэтому предлагаю, обсудит и обновить календарь »Зашумели, загалдели времена : Зима, Осень и весна.
Осень: - « Слыхано ли это, обуздать нас захотело лето! Ой!  Кто- то кричит « Вставайте, приехали! Это проводник ходит по вагону и будет спящих пассажиров и  объявляет, что уже конечная остановка Абакан. А у меня мысли вслух « А что же решил совет?»    «Какой совет?»- Удивленно спрашивает проводник. Я очень сожалею, что не приняла участие, в решение времен года? И буду ли еще приглашена на необычный совет.
21 Сейчас
Ольга Кучеренко 2
     …Смеркается. Недавний дождь оставил всюду память о себе- лужи на асфальте, скользкая тропинка, уводящая под купола вековых деревьев, каскад холодных брызг от нечаянно задетой тобой ветки… До полной темноты, чуткой и неотвратимой, остался всего лишь час. И этот час, это шаткое равновесие счастья и покоя, этот переход дня в таинство ночи- все это наше. «До», «после» и короткое «сейчас». Сейчас моя рука в твоей. Сейчас не нужны слова. Сейчас- это короткий миг и целая вечность. Сейчас. Наше сейчас!..
22 Проводили...
Бойцов Евгений
Праздник удался на славу. Погода, будто угадав настроение, расщедрилась на ласковое солнышко. Мороз, хоть и ослабевший до морозца, всё же давал о себе знать, заставляя зевак приплясывать на месте да натирать себе щёки.
 Парни, как могли, показывали девушкам свою удаль. Бились мешками, набитыми соломой, стоя на колоде. Прыгали как петухи на одной ноге, стараясь вытолкнуть соперника из очерченного круга. Народ поддерживал своих избранников, громко выкрикивая их имена. Побеждённых же освистывали, но не зло, а больше для порядку. Чуть поодаль мужики соревновались в меткости, сбивая снежками чурбаки с лежачего бревна.
Особо ловкие, пытались залезть на покрытый ледяной коркой столб. Здесь собрались люди серьёзные, неудачникам доставался вздох разочарования, тех же, кто смог подняться выше середины, народ встречал, как победителей.
А там на самой верхушке столба к колесу были привязаны яловые, начищенные до блеска сапоги, петух в клетке, непонимающе осматривающий собравшуюся толпу любопытным глазом, а еще четверть самогона, корзинка с копчёным окороком и караваем хлеба, но самым желанным призом, была набивная яркая шаль.
Худощавый мужичок, небольшого роста, в одном исподнем, быстро вкарабкался на столб и потянулся было к платку, но передумал и выбрал самогон. Не успел он спуститься, а у столба уже стоял, опередив других желающих совсем молоденький парнишка, лет шестнадцати. Он лихо начал карабкаться, но когда до вершины оставалось совсем немного, стало видно, что он устал. Парень обнял столб руками и ногами, не делая попыток лезть дальше, но и не сдаваясь. Народ поддерживал его как мог. Молча смотрела вверх, прикусив варежку, просто одетая девчушка. Подружки подталкивали её локтями, улыбаясь шептали, что – то, близко наклоняясь к ней. Она же, как будто ничего не видела и не слышала, только смотрела и не шевелилась.
Парень с трудом поднялся на полметра и опять застыл. А толпа взревела торжествуя. Народ подтягивался к столбу. Замолчали даже гармошки, казалась вся площадь желает ему победы.
Парень поднялся еще немного. «Хватай до чего дотянисся», «Держись Васятка», «Всё, не сладит он». Собравшимся стало скучно, они ждали, что паренёк будет делать следующую попытку, отдохнув, а он чудно извернувшись, схватил платок и покатился вниз. Многие, отвлёкшись на разговоры, увидели только приземление.
Васятке помогли подняться, и он прихрамывая направился прямиком, к переживавшей за него девице, алой от смущения. Люди одобрительно гудели, а девка, приняв подарок, неожиданно встав на цыпочки, поцеловала парня в губы и нырнула в толпу.
А народ обсудив произошедшее, продолжил праздновать, танцуя или чинно гуляя между расставленными столами, на которых дымили ведёрные самовары, высились стопки блинов, на шестах висели связки кренделей, баранок и бубликов. Блюда с рыбой, стояли вперемешку с горками различного вида пряников и пирожков.
Народ веселился перед постом. Напоследок вынесли чучело из прелой соломы, одетое в рваньё и под одобрительные возгласы подожгли
Устав, расходились редкими группами, некоторые с песнями под гармошку, другие громко обсуждая всё, что произошло в этот день, немало было и таких, которые идти сами не могли. Пригодились санки, на которых детишки катались с горы.
               
Она оглянулась вокруг. Вечерело. Было тихо, не лаяли даже собаки.
Вспомнился прошедший день. Как было весело и вот, всё закончилось. Перед ней чернело пепелище. «А ведь это меня сожгли» с грустью подумала она и усмехнулась. «Какие же они наивные, эти люди! И ведь верят, что проводили и всё. Кончилась зима!» А как же всё что было за всё это время. Ведь было же весело вместе встречать Новый Год, Рождество, а потом и Крещение, когда она щипала девок за голые места. Они визжали и подпрыгивали. Как можно было радуясь сжечь соломенную бабу и разойтись по своим домам оставив её одну.
Чем лучше меня эта взбалмошная девка Весна, которая может опоздать как сейчас на месяц, или уйти в мае, отдав свои права жаркому, засушливому Лету. Осень конечно прохладная и сытная, но убрать урожай, это еще не всё, надо ведь его сохранить. И тут прихожу я, Зима. Время отдыха и праздников. Почему же со мной так?
Зима встала, неторопливо побрела в поле за селом. Взмахнула одной рукой, подул крепчая с каждой минутой северный ветер, заполняя улицы и проулки морозом. «Проводили и забыли? Ну так я напомню». Взвизгнув громко и длинно, махнула другой рукой, небо заволокло тучами, метель с присвистом, да гиканьем, ворвалась в село, как дикое войско. Заглядывая в каждый уголок, проникая в любую щель. Собаки почуяв неладное, сначала разлаялись, а одумавшись спрятались. Метель достала даже до колоколов на звоннице. Бабы испуганно крестились, заслышав незнакомую мелодию, с трудом пробивающуюся через завывания вьюги.
Зима, хохоча кружилась во дворах, заглядывала в окна и печные трубы, стучалась в двери, пугала скотину, воем, похожим на волчий.
«Вы надолго запомните, эти ваши проводы, я стану навещать вас каждый день»
К утру всё утихло. Мужики выбирались из домов и почесав затылки, принимались откапывать засыпанные по крыши дворы. Ближе к вечеру, можно было закурив, поговорить с соседом.
- А что Фрол, как думаешь, Весна скоро?
- Последние потуги у неё проклятой. Апрель уже на носу. Поди хватит уже, наелись снежком, досыта.
Эх мужики, вам то и невдомёк, что Зима, еще и апрель прихватит, а там, кто знает, что будет.
23 Двойной удар
Нина Пигарева
(Фото автора)

В пору моего детства мальчишки обожали играть в войну, и их затеи длились, бывало, по целому дню.
А однажды «боевые» действия на нашей улице продолжались едва ли не всю зиму.
      
В их начале все пацаны разбились на два лагеря.
«Линия фронта» по обоюдному согласию пролегла где-то посередине улицы.
      
Так получилось, что в первой команде, под предводительством Саньки, ребята
оказались помоложе и послабее, чем их соперники.
По числу же «бойцов» части примерно были одинаковыми.
      
Чтобы в дальнейшем не путаться, Cанькино объединение назовем южным, а второе – северным.
      
Зима в тот год выдалась с позёмками да метелями. И обе группировки приняли
решение – строить две снежные крепости, каждая на своей территории. 

На южном рубеже крепость была сооружена на большой промёрзшей куче навоза.
У северян такой «горы» не было, их укрытие разместилось в низине, за последним двориком.
      
Белоснежной ледовой красавицей выглядело издали убежище Cанькиных воинов,
не дававшее покоя противнику своим видом и удачным месторасположением.
      
Чувствуя свое превосходство в силе, решили северяне взять южную крепость штурмом.
Напрасно Cанькины «солдаты» отбивались снежками. Через полчаса их штаб был разбит до основания.

После победы северное войско единодушно постановило – в связи с возможностью
ответного удара поочередно охранять свою крепость в течение всего светового дня
и в случае обнаружения противника бить тревогу.
      
А командир южан, созвав своих, объявил: «Как только наступят новогодние каникулы,
ночью пробираемся в тыл врага и уничтожаем их укрепление.
А пока, чтобы не вызвать подозрения, затаимся и восстановим свою крепость».
После занятий в школе, ребята до темноты пыхтели над возведением нового бастиона:
пластами вырезали снег, затаскивали глыбы на прежнюю возвышенность, поливая для
прочности водой готовые стены.
      
И вот настал черёд расплаты для северян. Санька повёл свой отряд окольными путями,
не нарушая покой цепных собак. Когда до намеченной цели осталось совсем немного,
он приказал всем залечь за скирдой сена, а сам пополз в разведку.
Подкравшись и оглядевшись вокруг, он вначале хотел в одиночку уничтожить убежище врага.
Но скоро понял, что ему с поставленной задачей не справиться.
Смёрзшиеся валы крепости были словно каменные.
Пришлось звать товарищей, которые уже сильно беспокоились из-за отсутствия вожака.
Долго Cанькины гвардейцы пинали ногами и ломали чем ни попадя крепость северных,
пока не вздохнули облегчённо.
    
Назад, потеряв бдительность, они возвращались уже селом, протоптанной стёжкой,
обсуждая успех операции.
А меж тем, той же дорогой навстречу им, как ни в чём не бывало, двигалась северная ватага.
Приблизительно в центре улицы враждующие группировки столкнулись лоб в лоб.
От испуга Cанькина братия, ныряя в глубокий снег, кинулась в рассыпную,
сопровождаемая свистом северян, ещё ничего не подозревавших о проделках соперников.

Только утром их часовые обнаружили печальные итоги набега на свои владения.
    
Но и Cанькина «армия» с рассветом тоже не возрадовалась: пока она громила позиции северян,
те скидывали по частям их оборонительное сооружение с вожделенной высоты...
    
Однако уже к полудню обе команды снова принялись за дело, благо «строительного
материала» для новых крепостей было в предостаточном количестве...
24 Зубры и муравей
Омарт Криевс
*

  Зубры не бежали трусцой, не срывались в галоп, не брыкались и не бодались,  не хрипели обидой и не сопели злостью, лбы к солнцу не задирали, а в полуденный зной понуро опустив головы едва волочили ноги. Клубясь плыли за стадом лохматые вихри пыли. Дюжина зубров растянулась цепочкой; последние от первых отставали на многие десятки метров. Кто в одиночку, кто в паре; все тяжко брели к реке. Рты раскрыты. Свалявшаяся в колтуны шерсть, высушенная солнцем вперемешку с грязью, стала бронёй. Такая броня  защитит и обогреет в зимнюю стужу, а в жару проклятье – скафандр из свалявшейся шерсти. Нет у зубров большего желания, чем очутиться на берегу быстрой лесной речки. Испить водицы... Пить, пить и пить... Пусть брюхо отвиснет. Язык облизывает нос и нос улавливает чарующую свежесть  – близость реки. Изнывающая от жары и зуда шкура в комьях засохшей грязи стреляет очередным приступом зуда, трётся спиной и боком о стволы деревьев, требует пену прохладных речных вод, огибающих пороги-валуны на мелководье.
  Лес поредел. Близость реки наполнила воздух влагой. Все животные встрепенулись, приподняли усталые морды. Шевелятся, принюхиваются носы и... Растопырив ноздри, глубоко вдыхают – слышен возбуждённый храп и шумный выдох; наслаждаются пылинками воды. Ноги семенят, ускоряют шаг всё быстрей и быстрей и вот уже бегут трусцой. Разбредшееся стадо стремительно смыкается: плетущиеся в хвосте догнали идущих вслед за вожаком; царит радостное возбуждение – стадо спешит к воде.
  Когда зубры скрылись в лесу, а пыль улеглась. На петляющую меж деревьев  вниз  к реке лесную тропу, растоптанную до жёлтого песка, из-под  самого большого – среднего из трёх подпирающих друг друга валунов, вылез муравей. Отряхнулся и расправил прижатые усики. Раскрыл рот: браво выпятил грудь, заглотнул, как можно больше воздуха, раздулся, глянул по сторонам, да как завопит: "Эти глупые волосатые быки и коровы пытались меня раздавить, но хрен им!.. Я выставил поперёк дороги вот эти камушки!». Казалось, его глаза от натуги и возбуждения вот-вот лопнут или выпрыгнут и убегут.
Муравей несколько раз импульсивно вдохнул-выдохнул. Пошевелил усиками, и быстро перебирая лапками, зигзагами побежал по гладкому, вросшему глубоко в сыпучий песок округлому боку валуна. Достигнув вершины камня, остановился среди сучков, шишек и торчащих в разные стороны сухих сосновых и еловых иголок. Взобрался  на сломанную веточку, а с неё спустился на шишку и завертел головой осматриваясь. Присел на задние лапки. Задрал вверх голову. Поднял перед собой две передние ножки-ручки, словно выставил кукиши и лихо, во всю ширь распластал длинные усы-антенны. Раскрылся рот; откликаясь отголосками эха, громыхнули раскаты муравьиного грома: «Зубры испугались меня удерживающего валуны и обошли стороной!"
 
  Лучи солнца ещё бегут с небес, слепят, прижимаются и обнимают, ласкают теплом. Ветерок не струится озорством ввысь к облакам, а прилёг отдохнуть в замершую сочную зелень трав. Наслаждаясь ароматом лесных ягод и цветов, махонький сквознячок притаился в листве кустарника, ничуть не опасаясь колючих  иголок  веток ёлок. Из-за холма, где над речкой провисает старый не раз латаный-перелатаный канатный мост, поедая прозрачную синь неба, приближалась пугающая чернотой сизая туча. Блёклая темень скользила по верхушкам деревьев и неспешно проглатывала последние лучики ускользающего за тучу солнца; опутывала паутинкой серости и зыбкой прохладой теряющую тепло и свет землю.
Буйное щебетание смолкло. Исчезли шорохи. С небес спустилось и растеклось безветрие. Предгрозовое предупреждение; вползает в сознание некий первородный страх – мёртвая тишина давит в уши, непроизвольно пытаешься уловить любой звук, но в лесу никто не слышит грозные муравьиные вопли.
25 Брь
Сергей Приха
- До Нового года сплошная  сырость, бр-р-рь, - сказал кто-то, и четыре месяца ушли в печать  с таким окончанием.
Я думаю, дело было где-то в Питере в петровскую эпоху, когда  жители сего города засыпали свое болото, но сырость все равно осталась.

И вот, до сих пор они терпят эту жизнь на грани мороза и дождя, когда погода залезает под воротники, проникает через обувь к ногам, прилипает к щекам так, что даже трудно определить - снежинки ли это тают или просто слезы?

То ли дело у нас на Кубани: на смену осени приходит... лето. Вот так - лето, и с этим решительно никак не справиться. Так возвращается любимый человек, с которым уже простился, но чувства... Вы ведь понимаете.

Как же это лето умеет взбудоражить, встрепенуть тебя во мраке всяческих брей? И ты бежишь навстречу к совсем ненадежному солнцу. Пусть  ненадолго, пусть. Но разве короткие кусочки счастья должны выбрасываться? И ты упиваешься этими лучами, вспоминая любимого человека. Теперь  точно понял, что такое любовь.

И ведь знаешь, что все временно, все равно скоро уйдет, но так хочется еще раз к нему прикоснуться, раскинуться на измученной уже траве, вспомнить его запах. Одинокая подмороженная розочка, словно напоминание - погоди прощаться, пока я цвету, еще лето.

Лето возвращается, словно вспомнило, что не все  сделало. Может, не все яблоки созрели или бабочки не намахались крыльями. Возможно, где-то ежик не нашел свое зимнее лежбище. Конечно, оно увидело, что мои хризантемы только едва приоткрыли бутоны - и как же теперь, вся жизнь напрасна?

- Ну что ж, маленькая жизнь, входи, - сказал я, увидев добрые глаза лета. - В сентябре посадил репку, вершки уже есть. Съесть их, или доведешь до ума? В сентябре не сеют? Знаю, знаю, и в декабре яблони не цветут, но как устоять, когда на дворе благодать.

Бабье лето прошло, это я точно помню. А теперь чье? Может быть, лето несбывшихся надежд? Когда вопреки всем законам природы получаешь это чудо - скажи недосказанное, доделай непосильное прежде, и пусть потом будет зима. Придет Ян, такой позитивный месяц  с конкретными неигрушечными морозами, так что взбодримся без всяких "брь". А следом и Враль - не верь ни одному его дню. Он себе на уме.

А впрочем, не вернуться ли мне в Питер? Мой родной город с влажным дыханием Невы, теплыми кофейнями на каждом углу, торжеством золотых куполов над седыми облаками? Что-то там осталось, и никак его не забрать с собой, но и жить без этого невмоготу.

Не выдержал. Колеса выстукивают какой-то простой мотивчик в такт сердцу. Оно волнуется, конечно. Сейчас выйду и вдохну запах смога... Но нет же - воздух чистый.

Непременно пешком! Город не узнать. Будто кто-то наверху нашел наконец кнопку " обновить", и как в сказке исчезли со стен грязные разводы и подтеки, потрескавшийся асфальт превратился в тротуарную плитку. Только на мостах все те же влюбленные, лишь зонты поярче стали.

Еще не один день я бродил знакомыми маршрутами осенних брей, провожая в полет стыдливо краснеющие листья, первые робкие снежинки, еще раздумывающие: стоит ли закрывать собой сотворенную людьми красоту?

Я совсем не замечал туманных дождей, повисших над вечно спешащей жизнью, будто на этой планете иного и быть не могло. Только, когда на денек выглянуло солнце, изумился этому празднику "Петра творенья".

В фотокамере накопилось немало ангелочков, витрин, шпилей и львов. Невеста в свадебном платье на фоне Исаакия. Как она радуется этому серому дождю! Последний кленовый лист, прилепившийся к ограде Летнего сада. Все было родным, просто затерявшимся под обломками времени.

На прощание постоял немного с озябшим Крузенштерном, безнадежно глядящим на отплывающие корабли - мимо моего горного института, где, как оказалось, я окончательно родился.

" Кому я нужен здесь, в этой красоте? - думал я. - Дома остались мой кот, мой сад. И даже друг переехал отсюда в нашу станицу. Как же они без меня? "

...Солнечный лучик погладил по щеке, нежно, словно котенок лапкой. Разгладил морщины, запутался в моих длинных волосах и остался в них до вечера.  Залетевшее лето убеждало, что оно настоящее - раскройся навстречу, как ты обычно делаешь. Но знаете, опыт не дает расслабиться. Я лишь улыбнулся, разделся и... нырнул в освежающую речную ванну.
- Бр-р-рь!
26 Свисток
Валентина Филатова
               
      Очередь к врачу  в медицинском центре была утомительно долгой. В кабинет без конца заходили медсестры с какими-то срочными  пациентами, заглядывали больные со словами «Я сейчас» или «Я на минутку», а в коридоре томились в бесконечном ожидании очередные   –   бабушки, женщины, инвалиды, терпеливо ждущие свой прием.   Наконец,  подошел мой черед, и я мысленно приготовился, когда откроется дверь врача и я  зайду.

      В это время в коридоре послышался  скрип  колес и к  врачебному  кабинету  подъехала инвалидная коляска с женщиной, довольно престарелого возраста в синем чапане с золотистыми узорами.  Она полусидела, полулежала в коляске, с трудом держа голову, полузакрыв глаза, выражавшие  неутихающую   боль. Молодой  мужчина, везший коляску, оглядел очередь и хотел что-то сказать,  но, вдруг, остановился. Наступила тягостная тишина. Все поняли, что опять нужно пропустить кого-то  без очереди и понуро убрали взгляд. Никто не хотел пропускать.  Парень  все понял, спросил последнего и присел на скамейку, придвинув коляску поближе. Бабушка в коляске постанывала, наверное, сидеть в инвалидном кресле доставляло ей большое неудобство.

      Открылась дверь.
      - Следующий, - крикнула медсестра.
      Я встал и направился было к двери, но какая-то сила удержала  меня,  и я остановился. Чей-то  взгляд почувствовал я и повернул голову. На меня смотрели глаза старушки в каталке, смотрели как-то виновато и в тоже время с какой-то надеждой. Что-то до боли знакомое показалось мне во взгляде пожилой женщины, какое-то давнее чувство вины из далекого детства всколыхнулось в моей груди.
      - Заходите вы, - сказал я парню с бабушкой. – Это вместо меня, - торопливо предупредил я  очередь,  защищаясь  от возможных  возмущений, и направился к выходу.

      Выйдя на крыльцо, я остановился, кляня про себя потерянное время и эти бесконечные очереди в поликлиниках, куда и так не любил ходить. А в глазах стоял взгляд бабушки, и я пытался понять, что же он мне напоминал.
      В это время кто-то тронул меня за руку, я обернулся. Это был мужчина, который привез бабушку.
      - Извините, - сказал он. – Спасибо Вам!
       Он благодарно улыбнулся. Мы закурили.
     - Мать? – спросил я.
     - Да, - торопливо ответил он. - Жены.
       Я  с некоторым удивлением поднял брови и подумал: «Со своей-то матерью не каждый возится, а этот тещу привез, да еще один», но ничего не сказал. Парень понял мое удивление.Немного помолчав, он спросил:
     - А почему Вы пропустили?
       Я выпустил  дым от сигареты и начал свой рассказ.

      В детстве наша семья жила в ауле, далеко от города. Отец работал шофером, мать – дояркой на полевом стане.Рано утром она уходила к утренней дойке, к обеду возвращалась, а вечером опять убегала на работу.  Практически целый день дома никого из взрослых не было. Мы жили с бабушкой, апашкой.  Когда родители были на работе,  она нянчилась со мной, укладывала спать, качала в бесике  и пела  протяжные и запомнившиеся  до сих пор свои  песни.   Она  очень любила меня и всегда называла разными ласковыми именами: "кошаканым менин" –  ягненочек мой или "кулыным менин" –  жеребеночек мой.  Потом также она заботилась о моих младших братьях и сестрах. Но это я  помню  с трудом, мал был тогда. Так мы и росли.
 
      Хорошо запомнилось то время, когда я уже подрос и гонял мяч  по футбольному полю, которое мы сами смастерили недалеко от нашего дома.  Управившись с делами по хозяйству, которые поручал мне отец, я целыми днями где-то пропадал  и забегал домой только поесть.  Бабушка  усаживала меня за стол, поила молоком и приговаривала: «Ешь,  верблюжоночек  мой,  вырастешь большой и сильный!» 

      Тогда я не осознавал, что очень люблю свою бабушку и думал, что так будет всегда: бабушка, ее песни, вкусный хлеб  и парное молоко из ее добрых морщинистых рук.

      Потом бабушка заболела. С каждым днем она теряла силы и все больше лежала на топчане в дальней комнате. Вскоре она не могла уже и вставать. Отец возил ее в районную больницу, но там, видимо, не могли ей помочь, потому что сказали забрать домой.
 
      И тогда отец сказал, что теперь я, пока мать на дойке, должен сидеть с бабушкой. Я, потому что старший, потому что больше некому. Сначала я отнесся к этому спокойно: «Подумаешь, - думал я, - накормлю, напою и буду свободен. Гуляй – не хочу».  Так все бы и продолжалось. Я кормил бабушку, давал ей воды, капли  и убегал по своим делам, потом забегал на короткое время, спрашивал, что она хочет и что нужно сделать, и опять мчался к своим друзьям.  Апашка  никогда не останавливала меня, а,наооборот,  как-то виновато гладила  меня по голове и говорила: «Иди,  погуляй, сыночек!  А я посплю немного». Вечером отец спрашивал меня, как прошел день с бабушкой, и удовлетворенный  усаживал меня за стол пить чай.

      Так бы все и продолжалось дальше, если бы однажды отец не вернулся с работы раньше. Ни меня, ни матери дома не было, и только бабушка была  одна в дальней комнате. На столике перед кроватью лежал опрокинутый  стакан, а на полу валялся пузырек с каплями, которые она не сумела  открыть. На вопрос отца, где я,  бабушка тихо сказала, что только что вышел.

      Отец никогда не наказывал меня, но я почему-то боялся его грозного взгляда и нахмуренных бровей. В тот вечер он посадил меня перед собой и сказал: «Для тебя она апашка, а мне она мать. И я хочу, чтобы мой сын заботился о ней так, как она когда-то заботилась о вас».
 
      На следующий день он привез откуда-то старый свисток с шариком посередине и вручил его бабушке, чтобы она дула в него, чтобы позвать,  если вдруг кого-либо не будет рядом. А мне строго настрого было сказано, никуда не уходить из дома.

      С тех пор все пошло по-другому. Я целыми днями сидел с бабушкой,пока не приходила мать, управлялся по хозяйству и, если меня не было в доме,  апашка  дула  в свой свисток, который был слышен, как мне тогда казалось, даже на луне. Эта проклятая свистулька  звучала  в самый неподходящий момент: когда я поил скот в сарае  или стоял на сеновале и кидал сено лошадям,  или еще когда-нибудь в самое неудачное для меня время.  Со временем я стал осознавать, что любой свист этой дурацкой  дудочки воспринимался мной как этот неподходящий момент, и я стал ненавидеть этот звук. Иногда я ждал его с мыслью, хоть бы он больше не раздавался,  где-то в глубине души понимая, что его отсутствие будет означать, но гнал эти мысли от себя, а они опять вновь и вновь преследовали меня: «Хоть бы он больше не свистел. Хоть бы он замолчал!» Нет, я конечно же  не хотел смерти моей бабушки.  «Свисток, вот кто виноват», - оправдывал я свои « черные» мысли, прекрасно понимая, что сам по себе он свистеть не может.

      И однажды он исчез. Пищалку  искали везде, спрашивали у бабушки – она только разводила руками, допытывались, куда она  делась,   у моих братьев и сестер -  но они тоже ничего не знали.  В итоге отец обвинил в исчезновении свистка  меня –  я был самый заинтересованный в его пропаже. С тех пор он перестал со мной разговаривать, а для меня это было самое страшное наказание. Ведь я-то знал, что не брал эту дудку  и не прятал, хотя больше всех ее ненавидел.

      Прошло еще некоторое время. В один из дней нас, детей, увезли в соседний аул к дальним родственникам, а когда мы вернулись, возле дома   увидели большую толпу народа – люди стояли во дворе и о чем-то тихо говорили. Увидев нас, все замолчали. Я первый побежал в дом и наткнулся на отца. Он посторонился и молча пропустил меня  в комнату, где была бабушка. Комната была пустая.
      Я остановился.
      На расправленной кровати лежала подушка, откинутая в сторону со своего обычного места в изголовье. На ее месте лежал небольшой узелок, завязанный так, что не понятно было, что находится внутри. Это был носовой платок. Я взял его в руки и развязал. У меня в руках лежал свисток, который я так ненавидел когда-то. Это был свисток, спрятанный подальше от глаз заботливой бабушкиной рукой.Я все понял.
        Долго стоял я молча и не мог глотнуть, какой-то комок  встал у меня в горле, а лицо невольно стягивала судорога. Я сжимал губы, закусывая их, чтобы не разрыдаться, но слезы сами  текли у меня по щекам и я размазывал их руками. Мысленно я говорил своей апашке, чтобы она вернулась сюда, на свою кровать, а я без свистка буду ухаживать за ней, что мне это совсем не трудно и не в тягость. Первый раз в своей взрослой и в то же время еще детской жизни я говорил ей самые ласковые слова, которые только знал,  я шептал про себя,  что очень люблю ее и что она самая лучшая апашка  на свете.   А она тихо улыбалась мне в моем воображении и гладила своей доброй морщинистой рукой меня по голове, но никто, кроме меня,  этого не видел...

      - С тех пор я сказал себе, - продолжил я,  немного помолчав,  - если в моей жизни встретится бабушка, не моя,  другая,  может быть даже чужая чья-то,  я никогда не пройду мимо, не оказав ей помощь. Вот такая история.

      Мой собеседник благодарно улыбнулся. Мы протянули друг другу руки и крепко пожали их в знак прощания. Вскоре из медицинского центра вывезли инвалидную коляску с  бабушкой мужчины,  и машина с красным полумесяцем  для перевозки больных скрылась из моего виду.
27 Сибирский Колизей
Тамара Рощина
«Белый мрамор – это душа мироздания.
Чистейшая сущность, сотворенная Богом.
Только Господня рука способна создать эту благородную красоту».
Микеланджело Буонарроти, 15 в.

Самый знаменитый Римский Колизей был построен в 1 веке н.э. Он является одним из списка 7 новых чудес света. По всему миру у римского амфитеатра есть прекрасные копии меньших рамеров, которые чудом сохранились до наших дней в других городах Италии, Франции и даже Тунисе. Я видела римский Колизей и 6-ой по размеру из списка самых знаменитых амфитеатров, который находится в Хорватии, в городе Пула.

Однако то необыкновенное сооружение из белого мрамора, которое осталось в моём воображении непревзойдённым природным Колизеем, затерявшимся в далёкой сибирской тайге, мне не забыть никогда...

В тот год мы собирались в отпуск в Саяны. Неожиданно мужу предложили небольшую командировку как раз в те края. Мы решили, что вместе заедем в Саяногорск по его делам и отправимся дальше по своему привычному маршруту.

На вокзале Саяногорска нас встретил Николай на машине, больше похожей на вездеход, и мы отправились в горы в то место, где добывается белый мрамор.
Попасть туда так просто было невозможно, нам предварительно оформили пропуска.
Николай родился и всю жизнь прожил в посёлке Черёмушки, что находится недалеко от Саяно-Шушенской ГЭС. Он ловко вёл свою машину и рассказывал обо всех местах, которые мы проезжали. Также охотно он отвечал на все наши вопросы.
С ним было надёжно и уютно, я ни разу не испугалась, когда машина-вездеход карабкалась в гору почти вертикально или вертикально спускалась с горы.

Самое сильное впечатление на нас произвёл его рассказ об аварии на Саяно-Шушенской ГЭС.
 – Представляете, ребята, в нашем посёлке Черемушки почти в каждой семье погиб кто-то близкий во время аварии на станции. У меня – двоюродный брат, он как раз работал в ту смену. Вот тут все и похоронены.

Нам невозможно было представить весь масштаб пережитой трагедии, о которой напоминал мемориал и этот утопающий в зелени посёлок с ласковым названием Черёмушки.

Но жизнь брала своё, природа быстро залечивала раны, а раны на сердце не излечишь уже ничем, с этой болью людям жить до конца своих дней.

Мы поднимались все выше и выше, но вот наш транспорт остановился на ровной площадке около небольшого административного здания на самой вершине горы.
Николай проводил меня на смотровую площадку одного из самых больших Киби –Кордонского месторождения мрамора в республике Хакассия. Его протяжённость около 18 км, толщина порядка 500 м. Толщина мрамора разделяется Енисеем на две части, левый берег – Хакассия, правый – Красноярский край. Ценность этого мрамора в том, что он имеет большую прочность и низкое водопоглощение.

Голубые Саяны, густая зелёная тайга и глыбы белого мрамора. Сюда не проводятся организованные экскурсии. Незабываемое зрелище!
Это одна из самых впечатляющих смотровых площадок, откуда открывается потрясающая панорама карьера! В этом месте добывали белый мрамор ещё с конца 19 века, а в 1924 г. оно было подробно описано И.К. Баженовым.
– Ты посмотри на горы отсюда, это очень красивое место!

Я осталась одна на вершине горы, у меня под ногами далеко внизу лежал сказочный мраморный карьер, в котором огромные машины смотрелись маленькими спичечными коробками. Карьер был белый-белый, даже на смотровой площадке лежала белая мраморная крошка. Я медленно рассматривала всё, что так неожиданно и щедро подарил мне Николай.
– Только бы они не торопились, хочется насладиться этим видом, – переживала я.
А посмотреть было на что!

Купол чистого лазурно-синего неба оберегал эти места, ярко светило солнце, подчёркивая неповторимую белизну мрамора, а вокруг до самого горизонта тянулись изумрудные горы. Я почти задохнулась от счастья, что могу смаковать эту природную красоту долго и совсем одна!

Сначала я охватила взглядом всю картину в целом, потом начала выделять крупные и мелкие её детали. В самом центре картины, в левой части карьера, на ступенчатом постаменте возвышался огромный амфитеатр из белого мрамора. Я сразу назвала его Колизеем за удивительное сходство с амфитеатром в Италии или Хорватии. Сходство придавали геометрические линии, в которых виделась многоэтажность природного строения.

Мрамор добывали здесь плитами по два метра, сходство с Колизеем как раз и придавали эти многоэтажные ровные срезы, расположенные полукругом.
Для меня увидеть в тайге огромный белый Колизей было настоящим чудом!
Солнце меняло свою мощность, преломляя лучи на мраморных плитах, что создавало сказочную картину. Мрамор смотрелся то кипельно-белым, то чуть розовым, то золотистым, оттенков было не сосчитать. Я наслаждалась этой меняющейся на глазах картиной, ничего не замечая вокруг.

Любовалась этим мистическим амфитеатром я довольно долго, потому и не почувствовала, как погода начала меняться.
Сначала меня легко коснулся ветерок, призывая отвлечься от карьера и обратить своё внимание на картину, которая разворачивалась на небесах.

Очень далеко в горах начиналась гроза, я видела всё, как в театре. Белый амфитеатр в белых декорациях подтверждал моё ощущение, что я нахожусь на сказочном театральном представлении. Тёмные тени дождя струились на землю из туч, всполохами освещалось небо.

Как я не заметила начала грозы?
Меня она нисколько не испугала, так как была очень далеко.

Теперь я смотрела только на небеса – они менялись каждую минуту. Гроза нарастала, слышались раскаты грома, молнии ударяли всё чаще и количество их росло. Между двумя далёкими горными вершинами небо уже было совсем чёрным. Сначала меня это развлекало, но гроза неумолимо начала приближаться. Небо над карьером стало темно-синим, через набежавшие облака солнце отчаянно боролось за своё право освещать белый Колизей. И чем меньше оставалось солнечных лучей, тем ярче они направлялись на карьер, который теперь был похож на сказочное царство света, окружённое тёмными сущностями. Дождь до меня никак не доходил, что позволяло стоять и впитывать движение всех сил разворачивающейся мощной грозы в горах.

Я почувствовала себя маленькой крупинкой природы, частичкой вселенной, которую можно легко сдуть с поверхности Земли. Мне показалось, что природа слышит мои мысли, потому что ветер усилился, а небо из синего становилось фиолетовым с ярко-оранжевыми полосами, гремели раскаты грома. И вдруг на небе образовался огромный глаз, нарисованный невидимым художником с помощью туч, облаков и солнечных лучей. Я взглянула на Колизей, он стоял в последних лучах солнца во всём своём великолепии.

Мой восторг достиг предела, и в голове вдруг зазвучали слова: «Вы, люди, маленькие песчинки мироздания. Вы никогда не покорите природу! Сливайтесь с ней, любите её, постигайте её законы, берегите!»

Я ручаюсь за достоверность этих слов, которые услышала в тот момент. Тело моё стало лёгким, почти невесомым, а душа наполнилась огромной радостью, которая, усиливаясь, переполняла её. Я настолько остро почувствовала величие природы и близость Бога, что начала молиться. Я молилась так, как не молилась даже в храме. Я произносила слова молитвы, обращая их к Тому, кто сотворил нас и всё живое вокруг, я разговаривала с Тем, кто зажёг в нас живую искру.

После молитвы я кричала слова покаяния за всё, что мы сотворили с природой и самой Землёй-Матушкой. Эти слова неслись над тайгой, разгоняя тучи и облака. Слёзы покаяния лились ручьём – за все войны, за всю агрессию, проявленную к животным, деревьям, детям и старикам. Я просила прощения! Я просила дать нам ещё один шанс!

Буря так и не дошла до меня, гроза вдруг начала стихать, небо осветлялось и заполнялось другими красками. Теперь я увидела, как, всхлипывая, небеса ещё пробивали пространство стрелами молний, но уже появлялась радуга, внутри которой был необыкновенно чистый голубой полукупол, хотя снаружи ещё всё было почти чёрным.

Вот он – мостик между небом и землёй, между Богом и людьми, это мостик – радуга-радость!
В этот момент невидимый художник тонкой кистью нарисовал ещё одну радугу, а потом и третью.
Радость! Радость! Радость!

Я стояла и улыбалась, понимая, что произошло какое-то таинство, в котором мне было позволено участвовать. И я уже никогда не забуду свою молитву, стоя на вершине горы над тайгой, свидетелем искренности которой был только белый мраморный Колизей!

P.S. Мрамором с этого месторождения облицованы станции метро в Москве, Петербурге, Харькове, Ташкенте, Минске, а также Белорусский вокзал в Москве, театр оперы и балета в Красноярске. Белый мрамор был использован при воссоздании Храма Христа Спасителя и реконструкции Большого театра в Москве.
28 Тринадцатый
Нина Гаврикова
Тринадцатый

Лето дождливое, холодное. Урожай не уродился. Птицы ещё в августе склевали не только ягоды, но и яблоки. Старожилы вздыхали: зима будет голодной.
Первый снег в начале октября покрыл продрогшую, почерневшую от хляби землю. В густых потёмках мохнатые хлопья падали медленно. Намокая, ледяными звёздами таяли в воде, и глубокие лужицы вновь подёргивались чёрными проплешинами. К утру посёлок засверкал белизной, ветер тяжёлую снеговую тучу потащил на север. 
В светлеющем небе солнце поочерёдно расправило лучи в разные стороны. Дети радовались, а воробышки кружили вокруг домов и жалобно чирикали.
Тётя Оля принесла из кладовки старую кормушку, приладила её под навесом крыльца, насыпала хлебных крошек.
Воробьи облепили берёзу, боясь подлететь. Тогда она ушла в дом, протёрла уголок запотевшего окна, чтоб наблюдать, как, опережая друг друга, пернатые склёвывают угощение.
Осенние дни коротки. Чуть рассветёт – и вот уже мрачные сумерки спускаются на землю. Тётя Оля обедать приходила домой. Стайка неугомонных птах ровно в полдень занимала свои места на берёзе, терпеливо ждала.
Хозяйка насыпала корм и пряталась. Птицы как люди: все разные. Казалось, она даже начала различать их. Самочки поменьше размером и серые, у самцов горлышки с чёрными пятнами. У некоторых недоставало перьев на хвосте, у других – на крыльях. Эта пернатая мелочь умиляла тётю Олю: они выясняли отношения из-за любой крохи. А если мимо крыльца пробегала собака или, чего хуже, кошка, то с бандитским размахом всей стаей набрасывались на противника, прогоняя прочь.
Как-то в выходной зашла Полина. И они вместе заворожённо стояли у окна, любовались воробьями. Хозяйка показала на берёзу:
– Видишь, на ветке сидит худенький воробей, его не пускают.
Действительно, как только воробей приблизился к кормушке, остальные сгруппировались и оттеснили конкурента в сторону. Спустя несколько минут, он повторил манёвр, но попытка оказалась безуспешной.
– И так всегда! Двенадцать воробьёв кормятся, а этот голодный.
Девочка не поверила, пересчитала птиц:
– Ой, и правда, тринадцатый – изгой!
Тётя Оля держала блюдце с кормом в руках.
– Не изгой, отдельно кормлю.
– Счастливый!
29 Помощница!
Нина Гаврикова
               
Помощница

Никита-дальнобойщик любил отдыхать в родительском доме. Они с женой ехали по размокшей чернильно-чёрной дороге. Лето выдалось дождливым, и осень не радовала теплом. А хотелось дни напролёт проводить на улице.
В деревне ни души… Никита занёс в дом сумки, затопил печь. Принёс зимние рамы, начал их вставлять. Уговоры жены, что надо обтереть стёкла от пыли, были тщетными. Он оправдывался – улицу не натопишь. Заскочив на табурет, достал с полатей вату, законопатил окна…
Поужинав, супруги вышли во двор. Ветер растащил тучи. Небо вызвездило. Северное предзимье растревожило души.  Из-за перелеска с автотрассы доносился гул машин. Река пела колыбельную, её голос то затихал, то становился отчётливее.
К ночи дом прогрелся, пришло умиротворение.
А утром кто-то настойчиво заколотил в окно.
– Нигде покоя нет, – муж в одних трусах прошлёпал к окну. Стук усилился. Никита отдёрнул занавеску. – Ишь, чего удумала! А ну кыш отсюда.
Послышалось стрекотание сороки.
– Кто там? – спросила жена.
– Сорока клювом скотч отрывает, бросает вниз. Стекло запотело. Так увлеклась, что не замечает ничего. А голос услышала – испугалась, головой завертела. Меня в окне увидела и так переполошилась, что чуть с подоконника не свалилась.
– Летние рамы ещё весной покрасили, а скотч не убрали. Сорока – помощница! – Валентина прошла по дому, отдёргивая занавески. Потом взяла нож и табурет, выскочила на улицу.
– Ты куда?
– Пошла сороке помогать, а то ей выше не достать!
30 Уроки жизни
Галина Дейнега
Димка и два брата, Генка и Ёжка (так называли Сергея), жили на Камчатке с суровым климатом и богатым, разнообразным животным миром. Старший брат, худой, жилистый и крепкий Генка, жесткий по характеру, умел постоять за себя. Часто дрался, всегда давал сдачи. Ёжка младше брата на два года, пухленький, добрый, доверчивый, нежный по характеру, никогда ни с кем не дрался. Делился всем, что имел. Димка располагался между братьями и по возрасту, и по внешнему виду, и по характеру. Дружили ребята втроём на протяжении многих лет. Добычу, будь то пойманная рыба, деньги за продажу или ещё что, честно делили на троих поровну.
Будучи прирождённым лидером, Генка постоянно придумывал затеи. Димка и Ёшка беспрекословно выполняли задуманное. А затеи у Генки бывали и довольно рискованные. Так, в январе, в период школьных каникул, когда старшему, Генке, было тринадцать лет, остальным соответственно двенадцать и одиннадцать, совершили ребята отчаянный поход по льду Авачинской бухты.
Цель, поставленная Генкой, благородная: обеспечить семью большими вкусными буханками хлеба, весом до двух килограммов каждая, выпекаемыми в посёлке на противоположном берегу Авачинской бухты. Пройти надо с десяток километров. По дальневосточным меркам — ничто! Ребята отпросились у родителей с ночёвкой у знакомых в посёлке, с условием, что на другой день непременно вернутся домой. Однако события развернулись иначе.
Если берегом идти на противоположную сторону Авачинской бухты, то километров десять, а напрямик, по льду бухты, намного меньше. Почти в два раза! Ребята взяли снаряжение (палатку, подстилку, продукты, спиртовку, спички) и отправились за хлебом напрямик. Не учли, что в январе в три часа уже темнеет. Пришлось переночевать в палатке. Утром проснулись — впереди по льду трещина. Метра полтора шириной. Не перепрыгнуть! Пошли вдоль трещины. Километра два прошли, а она всё шире и шире. Вернулись. Куда идти? В западне! Младший начал рыдать. Бегали до темноты. Искали проход. Не нашли. Заночевали. А утром увидели, что они на небольшой льдине, метров пятьдесят, и несёт их из бухты в океан. Замёрзшие, голодные, испуганные рыдали все трое.
В обещанный день ребята домой не вернулись. Отец Димы организовал поиск на вертолёте. Нашли дрейфующих на льдине километрах в пяти от бухты. Наказание получили суровое. Должны бы поумнеть, но одного урока жизни оказалось не достаточно. Очередное рискованное приключение совершили в ноябре того же года, когда уже серьезно подмораживало даже днём.
В этот раз Генка организовал охоту на нырков, красивых уточек. Они большей частью находятся в воде, питаются рыбой, ныряют за ней, потому и название такое получили. Для охоты нужны лодка и ружьё. Отец братьев рыбачил. Были у него и ружья, и лодки. Что требовалось, взяли, конечно, без разрешения.
На плоскодонной лодке отчалили от берега. Димка и Ёжка — на вёслах, Генка — охотник. С дробовиком. Настрелял он двенадцать уток. В три часа наступили сумерки. Решили ребята возвращаться домой. Вдруг метрах в тридцати от лодки вынырнула огромная нерпа — ластоногое животное семейства тюленевых. Генка выстрелил. Сработал охотничий азарт. Нерпа нырнула. Кровяного пятна на воде не было.
Прошло некоторое время, ребята успокоились и направились в сторону дома. И тут любопытная нерпа вынырнула прямо перед лодкой. Испуг оказался столь велик, что все вскочили, попятились к борту, лодка сильно накренилась и перевернулась…
Нерпу ребята больше не видели, да и было не до неё. Стемнело. В ледяной воде ухватились за лодку. Пытались её перевернуть. Лодка большая. Ничего не получилось. Вёсла унесло течением. Дробовик утонул. Решили забраться на дно перевёрнутой лодки и двигаться к берегу, подгребая руками и ногами. С трудом забрались на скользкое дно лодки. Темень. Ориентир — огни на берегу. Одежда промокла насквозь. Холодно. До берега километра три. Гребли часов пять. Димка потерял сознание и последние полчаса пролежал неподвижно в забытьи.
Вытащили ребят и лодку родители братьев. Привели Димку в чувство. Долго голенького растирали спиртом. Домой тот попал уже за полночь. Получил очередную взбучку и воспаление лёгких. Братья, работая изо всех сил руками и ногами всё время пути,  отделались лёгкой простудой. Настрелянных нырков Генка доставил домой (он нанизывал уток на верёвку, прикреплённую к патронташу, что был у него на груди), но это не спасло его от сурового наказания.
Полученные уроки запомнились ребятам на всю жизнь. Они показали, что Природа совершенно безответственна и перед людьми в целом, и перед каждым отдельным человеком. И хоть человек венец творения Природы, её явления сильнее человека, тем более сильнее детей, не имеющих ни жизненного опыта, ни знаний. Именно Природа и наделяет человека разумом. Шутки с Природой плохи. И это надо понять, уяснить с детства.
31 Случай в грозу
Клименко Ольга
(написано по реальным событиям)

- Смывай чище, - командовала Тася, утирая со лба пот, поправляя съехавшую голубенькую косынку. Рая послушно, уже в который   раз,  промывала тряпку в цинковом тазике и тщательно смывала и вытирала пол.
    Девчонки договорились сегодня пойти за клубникой, но день был субботний и нужно  мыть пол в домах. Чтобы не скучать, они объединились и делали это вместе. Мытьё некрашеных полов в деревне представляло в то время из себя целую науку: сначала пол мочили, потом шоркали берёзовым голиком с крупным речным песком, а потом несколько раз смывали, меняя воду, и потом протирали старой сухой ветошью.
Утром девчонки встали чуть свет, ещё до восхода солнца, чтобы сделать работу пораньше.  Тася хорошо шоркала пол , а у Раи лучше получалось  смывать. Пол после таких процедур становился жёлтым, отливая тёплым янтарным лоском.
Сначала вымыли  в доме у Раи, а теперь пришла очередь пола в доме у Таси. Девчонки управились быстро. Пока мыли руки, пол подсох. Полюбовались на свою работу и заторопились в поле. 
          Лёгкие платьишки трепыхались на ветру, босые ноги тонули в тёплой  пыли.  До обеда было далеко, но солнце припекало.
 До ягодного места добрались быстро. Клубника в этом году уродилась небывалая: крупная, рясная. Девчонки упали на полянку и начали рвать ягоду. Мятую в рот, целую и крупную в берестяной туесок. Часа через три посудинки были уже почти полными. Сильный  порыв ветра заставил их поднять головы. Чёрная туча висела почти над головой. – Гроза начинается, - вскрикнула Тася.
_Побежали скорее.
Но было уже поздно. С неба обрушились потоки воды, и за одну минуту дети промокли до нитки. В поисках сухого местечка они спрятались под развесистые ветви огромной берёзы. Здесь было почти сухо, и ветер потише. Девчонки прижались к толстому корявому стволу.
Буря была в самом разгаре, молнии били одна за одной, удары грома сотрясали дерево.
      Неожиданно в ливневой круговерти показался неясный силуэт.
- Посмотри, там кто-то идёт!- крикнула Рая.
Фигура приближалась медленно. Стало видно сгорбленную старушку, с посохом и в тёмном платочке. Она свернула к берёзе, строго взглянула на девчонок.
- Райка, это же твоя бабушка! – вскрикнула Тася.
- А вы что тут делаете, ну ка марш отсюда.
Теперь и Рая с изумлением  узнала свою бабушку. Она  умерла совсем недавно. Ужас охватил девчонок. Стремглав вылетели они из-под берёзы и помчались вниз по косогору, не обращая внимания на грозу. Ягоды вылетали из туесков и шлёпались на скользкую тропинку, расплываясь в лужах. Яркая молния ослепила их, страшный удар грома опрокинул навзничь. Трясясь от страха девчонки обернулись назад. Огромная берёза, под которой они ютились ещё несколько минут назад, лежала на земле, расколотая пополам.
             Девчонки бежали, не чуя под собою ног. Не прошло и получаса, как они были дома. Немного погодя  затихла и гроза. Тучи уходили, сверкая и погромыхивая.
            Долго ещё шептались подружки, обсуждая произошедшее. Это казалось невероятным, но покойная Раина бабушка Аксинья спасла им жизнь.
Как хорошо, что всё закончилось так счастливо...