Рыцари Золотой Мельницы -3 глава

ГЛАВА III   
"Мне жаль, что столь ученый и столь мудрый,   Как вы, лорд Анджело, все еще являетесь,   Должен так грубо поскользнуться , как в пылу крови,   так и в отсутствии здравого суждения впоследствии».   МЕРА ЗА МЕРУ. Рано утром того же дня человек, в котором мы узнали слугу, которого мы видели в доме губернатора, вошел в здание, которое стояло недалеко на краю бухты. Он принадлежал Помощнику Спайкмену, и именно его искал этот человек . торговец, в основном занимавшийся куплей-продажей продуктов страны, от которых он извлек существенную прибыль.В одной части кладовой были свалены центнеры вяленой рыбы , в другой — связки мехов, добытых у индейцев в третьем — бочонки и бочки со спиртными напитками, а в других местах хранились различные ткани, скобяные изделия, посохи и обручи, словом, почти все необходимое для ведения торговли между старой страной и новой. Помощник поднял голову при шуме, произведенном входом человека , и, проводя пальцами по коротким, густым рыжим волосам, украшавшим его голову, спросил: "Что нового ты принес, Ефрем?" -- Был, -- ответил человек, -- тот, кого называют Рыцарем Золотой Мелиссы, хотя я не знаю, что это значит, был сегодня утром с губернатором , и, согласно вашему желанию, я пришел, чтобы ознакомить вас с ним. " «Ты молодец, и твое усердие в служении Содружеству и общине заслуживает награды и будет вознаграждено. Какие переходы прошли между ними?» «Я слышал только часть разговора, но достаточно, чтобы поверить, что губернатор по молитве странного рыцаря намеревается освободить солдата Филипа Джоя». "Истинно!" — воскликнул Спайкмен. — Ты уверен, что правильно расслышал? Отрепетируй мне, что тебе сказали. Шпион, нанятый Помощником для наблюдения за поведением Уинтропа, подробно рассказал о своих открытиях, ко всему, что другой слушал с пристальным вниманием. Когда этот человек закончил свое повествование, перемежавшееся заявлениями о благочестивом рвении, Помощник сказал: «Я очень хвалю тебя, Ефрем, за твою проницательность и быстроту, с которой ты познакомил меня с этими вопросами. Не то чтобы ты или я имею к этому не больше интереса, чем другие благочестивые мужи, бежавшие от преследований жрецов Ваала, чтобы поклоняться Богу отцов наших в пустыне по внушению собственной совести, но каждому подобает держать свою лампу заправленной и горящей и следить, чтобы лев не прыгнул в стадо . подразумевая под этим, без сомнения, злой умысел, не лучше, чем какой-нибудь посланник сатаны, к мнению которого сильно склоняет меня его вмешательство в эту богохульную Радость . Провидение выведет на свет его злые замыслы, велика будет твоя хвала и награда». Сказав это, Спайкмен махнул рукой и отвернулся, давая понять, что конференция подошла к концу, но человек остался стоять. «Почему вы медлите? Вы можете уйти в отставку», — сказал Спайкмен. «Я думаю , что осталось немного времени для подготовки к дневной лекции». «Разве работник не достоин своей платы?» — спросил Эфраим. «Неужели работающие в винограднике Господнем не получат платы?» -- Я думал не о тленных богатствах мира сего, -- ответил Помощник , вытаскивая с очень дурным изяществом хорошо набитый кожаный кошелек и вынимая из него серебряную монету, которую он предлагал слуге , но парень увидел золото, и не так легко было удовлетвориться. — Твой слуга — собака? — спросил он. «Княжеский губернатор дал бы мне золото за менее ценную информацию». «Возьмите два, — ответил Спайкмен, протягивая другой, — и будьте довольны. Помните, что вы один из прихожан и имеете равную долю в этом наследстве со мной». — Думаю, что нет, — сказал Эфраим, оглядывая переполненный склад. -- Разве это достойная плата, ваша милость, -- прибавил он, пренебрежительно взглянув на деньги, -- предложить тому, кто из-за вас рискует перерезать себе нос и отрезать себе уши? Сделать белое желтым и это не будет слишком». «О, если бы я получил сокровища Офира ради тебя», — воскликнул Спайкмен. — Но я разоренный человек, если тебе так много нужно, Эфраим Пайк. Но возьми Каролуса, и пусть он послужит стимулом к благочестивым действиям. Ефрем получил золотую монету, и черты его расплылись в нечто похожее на улыбку. «Воистину, — сказал он, — Давид, человек по сердцу Божьему, говорил по вдохновению, когда говорил: «Никогда не видел я праведника оставленным или потомство его просящим хлеба». достиг своей цели и, заметив желание другого избавиться от него, удалился. На лице помощника выражалось огорчение и неудовольствие, когда он смотрел вслед удаляющемуся слуге; но вскоре он закрыл лицо руками и облокотился на высокий письменный стол, стоявший перед ним. В таком положении он пробыл некоторое время, а когда снял их, выражение лица его изменилось , а ум его, очевидно, наполнился другими мыслями. Взгляд досады сменился выражением, которое трудно описать, — какая -то улыбка играла на его губах, глаза его засверкали, румянец усилился, и из уголков рта выступила легкая влага , — он стал безобразнее и противнее прежнего. Он наклонился и на листе бумаги, лежавшем перед ним, написал слегка дрожащей рукой : «Как прекрасна и как приятна ты, о любовь, для наслаждений». Эту фразу он нацарапал несколько раз, а затем, взяв лист бумаги, разорвал его на мелкие клочки и разбросал их по полу, после чего, придав лицу суровый вид, надел на голову свою высокую шляпу со шпилем. голову и, выйдя из здания, направился в сторону своего жилища. Неторопливо продвигаясь вперед, он вскоре услышал звук барабана, бьющего по улицам, чтобы созвать людей на одну из тех еженедельных лекций, в которых не было духовного наставления.
нечасто заквашенный житейской мудростью и указаниями для политического поведения.