Танец Королевского Соболя

                Четвёртая новелла из сборника
               
                «Рассказы Соболиного деда»

… Через четыре дня после отплытия из деревни Васильевки, у Павла, среди обычных трудовых будней, произошло чрезвычайное событие, даже нет, яркое, необычное явление, послужившее началом коренного переустройства всей его жизни.

Судно пристало на ночёвку возле устья речки Рыбной. Работники традиционно, с бреднем устремились на рыбалку вверх по её течению, на недалёкое углубление русла, типа озерца, а Павел, в лирическом настроении, с воспоминаниями об Аннушке, пошёл в сторону недалёкого леска. То, что раскрылось перед ним, поднявшимся на маленький каменистый холмик, было ранее никогда не видано!

Возле небольшого озерца-болотца, явно оставшегося после весеннего спада высокой воды, необычными, извивающимися в воздухе высокими, феерическими прыжками, изящно двигался, нет, скорее танцевал, необыкновенный, очень крупный СОБОЛЬ! Весь тёмный до черноты, с царским, благородным, серебряно-золотистым отблеском на густом меху, горящем, пламенеющем от лучей заходящего за горизонт солнца.

Он ни на что не обращал внимание, весь сосредоточившись на своих фантастических пируэтах, рассматривая, порой, что-то у самих лап, или смотря на своё отражение в воде. Внезапно прильнул к земле, устремив взгляд куда-то перед собой, затем опять начал прыжки, много раз выписывая необычно гибкие, воздушные фигуры. Так продолжалось довольно долго (а может Павлу просто показалось, что танец затянулся во времени), потом, вдруг оскалившись, издал какой-то устрашающий, гортанный рык и, вместе с брызгами, выхватил зубами из лужицы довольно приличную рыбёшку.

Только после этого, оглянувшись по сторонам, почувствовав и увидев Павла, неторопливо направился с добычей к ближайшим кустам. Возле них остановился, в изящном, почти театральном, движении оглянулся, устремив свой горделивый взгляд на парня, и всем видом показывая, что никого здесь не боится – это его территория и ОН здесь КОРОЛЬ, самый главный, неустрашимый! Сверкнул последний раз глазами, тряхнул блестящей, драгоценной шкуркой и исчез в чаще …

… Парень потом часто воспроизводил по памяти это невероятное представление. Хищник вёл себя как сытая кошка с полу замученной мышкой – схватит, подбросит, лапками покидает из стороны в сторону, затаится, ожидая, когда та сделает попытку ускользнуть, и начинает играться опять. Вспоминал детали и, почему-то, какой-то особый, последний взгляд зверька возле леса. Со временем, ему начало казаться, что он его сюда зовёт! И сверканье, блеск глаз (как у Аннушки за обеденным столом) – были призывом. Мол, приходи в гости, поделюсь богатством своего Царства-королевства!

Однажды ночью, при очередных сновидениях, вдруг, всё тело, как невидимой молнией, пронзила мысль, а почему бы и нет! Почему бы не поохотиться здесь, в этих местах, как прежде с отцом! Наловить таких красавцев-соболей несколько десятков штук – вмиг решатся все проблемы на годы вперёд! На вырученные деньги построить или купить избу в Тихореченске, тогда больному, стареющему отцу не придётся зимовать на охоте в тайге, подвергая себя каждодневному риску. Вся семья переберётся в городок, мать сможет ходить по праздникам в церковь, братья и сестрёнки – в школу, получат образование …

             Парень всё чаще стал возвращаться к этой навязчивой мечте, начал прорабатывать возможные пути реализации замысла, с методичной настойчивостью продумывал детали, даже начал записывать, что необходимо сделать, и взять с собой на зимовку. Получился очень солидный список нужного снаряжения, инструментов, много продуктов, разных мелочей, которые жизненно необходимы на долгие месяцы в тайге, а отсутствие их может привести к необратимым последствиям! Он-то по своему многолетнему опыту это знал!

           Особая сложность состояла в том, что не было готового зимнего домика, и, если что случиться, то до ближайшей деревни – Васильевки – почти пять дней хода пешком, четыре - по снегу на лыжах, или с малой лодкой, на вёслах, вверх по течению до холодов.

         А как на это посмотрит купец Степанов!? Нет! Надо думать, прежде всего о семье. Так и скажу, что хочу вытащить её из таёжной деревушки, а другого пути, как рискнуть и заработать самому – у него нет. Хозяин платит неплохо, по меркам городка, но, даже очень экономя и откладывая, приобрести домик для родителей, хоть на окраине, - не удастся. А впереди у него ещё женитьба – сразу всплыли голубые глазки, длинные косы Анюты - о другой девушке он уже и не мечтал. Как отнесётся её зажиточный отец к сватовству мужчины, не имеющего дома, хозяйства, а значит бедного, в местном понимании?

                Ничего не говоря о танце Соболя, начал с Иваном разговор про задуманную охоту. Помозговали вместе, и стали вырисовываться интересные пути выхода из этой трудной ситуации …

                … В очередной встрече с кочевниками-оленеводами, Павел теперь не спрашивал, где добывают пушного зверька, а, одаривал детей сладким печеньем, разговаривал с подростками, о том откуда и куда кочуют, о трудностях, встречающихся на пути, интересных, необычных местах. Где прошлый год встретили и провели зиму (главное время добычи пушнины) - оказалось, что на том же плоскогорье, вдоль которого плоскодонка шла 8 дней.

                Там, возле кромки лесов, очень удобно разбивать чумы, прятаться от ледяных ветров и оленям легче из-под снега добывать пищу. Почти нет больших водоёмов, а только болотца, поросшие густой, высокой травой, да маленькие речушки и ручейки, текущие на северо-восток, в противоположную от речки сторону, зато на равнинной местности, до самой поздней осени, а также зимой, много прекрасного корма для оленей: ягеля, осоки и другой болотной травы, мха, мелких кустарников.
         
          Среди каменистой поверхности всегда водятся множество грызунов и мелких хищников, на них охотившихся. Павел, нарочно показывая явную безграмотность, спросил наивно, как городской житель, что это за хищники, которые едят мышей и леммингов? Чем вызвал бурный смех у ребят, начавших перечислять всех зверьков, в изобилии обитающих там, в том числе соболей. Интересную информацию о плоскогорье, он оставил у себя в памяти.

             На обратном пути, на каждой стоянке, напротив скалистого плоскогорья, вооружившись топором, на версту (чуть более километра) и дальше, уходил в тайгу, примечал все следы и убеждался, что соболь здесь есть, кормовая база для него обильная – вот только увидеть ни одного больше не смог!

                … Ещё более чёткие представления о возможности осуществления задуманного, парень получил на остановке в Васильевке. Попросил Ивана помочь ему в разговоре с отцом – Егором Васильевичем, без помощи которого невозможно будет осуществить задуманное, а тот, по своей инициативе, а может просто, по интуиции, почему-то пригласил ещё и Якова.

                Рассказал об имеющемся почти пятилетнем опыте зимней охоты на пушного зверька, выясненных у кочевников, местах добычи шкурок (но не о танце Королевского Соболя, боясь сглазить удачу! Он хоть и был христианином, но суеверным, как все промысловики), и большой уверенности в успехе затеянного. Павел изложил свои мысли, о том, что хочет добиться денежной независимости от купца, вытащить в город из глубинки болеющего отца с матерью и всю семью, а в самом конце, набравшись смелости, сказал, что, если всё у него получится, будет просить руки Аннушки. Вытер вспотевший лоб, от непривычно долгого разговора, нервного переживания, и, ожидая результатов, замолчал …

                Егор Васильевич, ведающий почти всеми финансовыми потоками деревни Васильевки, один из заслуженных, уважаемых всеми людей в общине, на котором замыкался весь процесс реализации шкурок, выменянных у населения вверх по течению за муку и крупы, во время санных походов в город, выслушал всё молча, глядя в стол, и только изредка, изучающе, испытующе вскидывал взгляд на разволновавшегося при рассказе молодого человека. После затянувшейся паузы, заявил, что о руке дочери говорить ещё рано – пусть подрастёт, к восемнадцати годам сама осмыслит происходящее, а там и посмотрим.

                Он так понял, что Павлу нужна помощь и большая поддержка не только от их семьи, но и от общины. Необходимо построить хоть какую, но избёнку с надёжной печью для зимовки, большой, крепкий лабаз для хранения продуктов и прочего, но это не рядом, а далеко в тайге! Расстояние-то не шутка – по реке четыре дневных перехода в один конец! Потом завести туда продукты, снаряжение, которого у них нет – в родне испокон веков не было охотников. Только по волкам иногда постреливали, да лошадьми гоняли. Свободных людей в деревне сейчас нет – четверых отдадим на транспортировку ладьи вверх по течению, зимой погоним большой обоз в Тихореченск – это ещё почти два месяца уйдёт, а там и весна нагрянет – полевые работы начнуться! За столом воцарилась задумчивая тишина.
 
             Кто бы мог подумать, что именно в эти минуты, в голове изобретательного, непоседливого Якова вызреет интересное решение. Он давно ранее размышлял о своём будущем: как его построить, вырваться из-под отцовской опеки, утвердиться самостоятельным мужчиной, чего-то добиться к своим семнадцати годам. Руки, ноги, тело - достаточно сильны, испытаний и трудностей не боится. Ещё, он очень любил младшенькую сестрёнку Анну, видел, знал, что ей приглянулся Павел, и хотел им помочь устроить своё будущее – но, понятно, что это не было сказано.

              … То, что неожиданно предложил Яков – было самым лучшим способом претворения в жизнь задуманного! Павел едет домой, подготавливает снаряжение, с зимним обозом приезжает с ним в Васильевку, а он, Яков, после обмолота зерна, осенью, заготавливает в тайге брёвна с младшим братом Петром -  парню уже пятнадцатый год – пусть привыкает к большим нагрузкам! Из имеющихся всегда в запасе досок, сам изготовит двери, оконце, какую-либо мебель в избу.

                С прибытием Павла в деревню, по снегу, лошадьми вывозим брёвна к реке, подготавливаем их к строительству так, чтобы на месте осталось только возвести основание и накатать стены. По большой воде сплавляем всё самое необходимое на первое время надёжным плотом до Рыбной речки, о которой он много наслышан от Ивана, и собираем домик.
    
           По приходу плоскодонки в деревню, передаём-завозим на всю зиму продукты, железную печь, которую изготовит местный кузнец, охотничье снаряжение, подготовленное Павлом, и всё остальное, о котором надо ещё обмозговать. В дальнейшем он занимается ловлей ценных пород рыбы, которой там по рассказам Ивана, явно много, заготавливает красную икру, вялит, солит дорогую рыбёху, чем уже окупает часть затрат. Павел обживает охотничью территорию, делает свои ловушки и прочее, вдвоём они заготавливают дрова. Остаться ему на зимовку с Павлом или вернуться на обратном пути с ладьёй в деревню, – покажет время и виды на охоту.

               План был настолько подробный и чёткий, как будто парень его не сейчас сложил, а размышлял об этом уже давно. Даже отец, уважительно посмотрел на сына, сразу приняв в голове решение, что будет ему всячески во всём помогать! Действительно, семнадцать лет исполнилось – пора начинать делать свои большие дела, а не заниматься мелочью по вырезанию наличников для родни, да сундучков сёстрам для приданного.

          … Егору Васильевичу Павел в душе понравился с первой встречи – взрослый парень, сильный, немногословный, спокойный, выдержанный, уверенный в себе, закончивший школу, много умеющий и знающий - какой отец не захочет счастья для дочери! Опять же, родственник купца Степанова, с которым деревня много лет ведёт взаимовыгодные хозяйственные и финансовые дела, в перспективе, возможно, может подняться, вырасти и до компаньона. А вдруг у парней в тайге многое получится!

         Но внешним поведением, о своей сложившейся готовности рискнуть и поучаствовать в интересном, новом деле, бывалый делец вида не подал. Сказал, что «утро вечера мудренее!», будем отдыхать, а завтра всё решим …

              … Дедушка окинул взглядом затаившихся, заслушавшихся внуков, у которых тоже в голове кружились разные планы на будущее, и предложил на сегодня рассказы закончить и ложиться спать…

… К вечеру следующего дня, закончив домашние дела и игры, все внуки с нетерпением ожидали продолжения ранее сказанного и новых рассказов дедушки, об истории прожитой им жизни, становления рода Лосевых.

        Хитровато прищурившись, старик попросил напомнить, на чём он вчера остановился в своих сказаниях. Удовлетворённо выслушал многоголосый хор «подсказчиков», явно запомнивших очень многое из изложенного ранее, заявил, что сегодня начнёт не с так ожидаемой ими соболиной охоты, а поведает о необычной деревне, в которой родилась их бабушка Аня.

ВАСИЛЬЕВКА - РОДОВАЯ ДЕРЕВНЯ

            … То, что Павел в ней увидел за предыдущие приезды сюда и походы по окрестностям с Иваном и Яковом, поражало воображение. Такого не было нигде, в ранее им посещённых, многочисленных поселениях!
         
           Деревня Васильевка, расположенная на слиянии двух рек, была построена на правом, возвышенном и немного холмистом берегу устья речушки Малка, или Малая, как её порой кличут, и соответствующей своему названию, впадающей в более многоводную Тихую. По левой стороне Малки, далеко вперёд, сколько было видно, тянулась равнина, во время ледохода, и позднее, в половодье, заливаемая водой.

                Павел сперва обратил внимание, на то, что все немногочисленные дома – всего чуть более двадцати - очень добротные: большие, высокие, с красиво сделанными наличниками, ставнями, которые украшали, придавали им очень нарядный вид. Даже помещения для домашней скотины соответствовали общему построению и облику деревни, были явно крепкими, просторными. Чего-то покосившегося, а тем более развалившегося, во всей деревне не было и в помине. Так же не было и глухих заборов во дворах, а несколько жердинок на их границах, скорее всего, больше предназначались, для того, чтобы лошади или коровы, оставленные на время без присмотра, не наследили у соседа. 
 
               Во всём чувствовалась общая дисциплина поведения, чистота и порядок везде, вежливые, приветливые люди, всегда здравия желающие всем встречным. Срубы двух глубоких общественных колодцев располагались по разным краям деревни и территории возле них, были идеально обустроены, содержались в завидном состоянии. Корыта для поения многочисленной скотины, видно в то время, когда к рекам было не подойти, располагались в стороне.

            Поодаль, на небольшом бугре, размещалось кладбище с маленькой, аккуратной часовенкой. У речки Малки, на специально выкопанном, нешироком отводном канале, возвышалась небольшая водяная мельница с крупорушкой – вообще невидаль для небольшого поселения!

                Сразу за строениями деревни, на склонах располагались гумно – ток, место для молотьбы и первичной обработки зерна, затем добротные, массивные общественные амбары, поодаль кузня, помещение для выделки шкур коров и лошадей, ещё дальше - ограждённые жердинами территории, куда в тёплое время после выгула, пригоняли стадо коров, и на ночь табун лошадей. Все животные имели хозяев, были клеймены, но выпасом занимались отдельно для этого выделенные от общины люди, ну и многочисленные мальчишки, всегда готовые в этом поучаствовать. Во время доения, стадо подгонялось к деревне поближе, хозяйки, или старшие девицы, подходили с вёдрами, отзывали свою кормилицу в сторонку, угощали чем-нибудь вкусным, чтобы лучше и больше давала молока.

             Затем, по равнине, до самого далёкого леса, шли поля пшеницы, ячменя, овса, ржи (сеялось всё, по принципу, хоть что-то, да уродится и пригодиться). Речка Малая, видно не всегда была такой мелкой – это сейчас её можно в любом месте перейти вброд, а в древнее время, заливала всю округу в период высокой воды и натащила из тайги много плодородной земли. На противоположном, низинном берегу, росли отдельные островки разных кустарников, куртины болотистой осоки, были покосные луга и места общественного выпаса скота.

          Только со временем, прожив в Васильевке много месяцев, Павел начал понимать первопричину такого чёткого устройства всего села.

            … Много поколений назад сюда приехали два брата с тремя, хорошо загруженными вьючными лошадьми. Потомственные, бывалые сибирские казаки – выходцы из хлеборобов и мастеровых южных краёв, по каким-то причинам решивших обустроиться отдельно. Злые языки соседей поговаривали, что не простые были братцы, явно повоевали где-то за царя-батюшку, знать и кровушки пролили немало. Тайную серебряную казну на становление и обустройство нового места имели солидную!

          От чего казаки ушли из родных краёв: от несправедливости, от лиха, от притеснений, из-за бунтарства души, или просто в поисках свободных просторов – осталось для всех тайной. До этого они долго двигались вдоль берега речки Тихой, в надежде найти подходящее место. Но земли были тощие, бедные – не хлеборобские, а все местные жители – чалдоны (давно живущие в этих краях русские), занимались охотой и рыболовством – единственно прибыльным делом в здешних краях.

            Братья таки нашли своё будущее родовое гнездо! Вместе с нанятыми работниками построили большие избы, женились на невестах близь лежащих деревенек, с годами завели большие семьи. Сыновей селили рядом, пока позволяла территория холма, а дочерям от рождения была уготована доля жить с мужьями в других поселениях. В свой казачий круг никого из чужой родни не селили – рядом жили только Васильевы, отсюда и историческое название деревни.

             Все дела свои, от основания, решали совместно, на собрании - круге, но последнее слово беспрекословно было за старейшинами – их решения не обсуждались! Не нравится – уезжай и живи отдельно, как вздумается. Не допускалось, чтобы кто-то из родни по разным причинам жил хуже других. Покосился дом, а хозяин болен – общиной принималось решение его раскатать по брёвнышку и перестроить, а может сварганить - изготовить новый, если семья выросла значительно. Поля обрабатывали и урожай убирался совместно, зерно делилось так: часть на общественные нужды, а также каждой семье по едокам, и на зимнее содержание скотины.

         Мельницу, чтобы не тратить время и силы каждой семье на ручной помол, построили совместно, пользовались по графику, но там ответственным был один человек, ведущий учёт, с которым за труд каждый рассчитывался по определённой доле. В самой деревне, если хочешь чего-то получить сверх нормы – больше участвуй в делах и трудах общественных.

           Со временем общиной стали приниматься судьбоносные решения: направляли сыновей на приобретение конкретных навыков. Так одного в городе обучили на мебельщика - краснодеревщика, других – кузнечному, мельничному делу, - вернувшись, они продолжили заниматься по профессии, передавая навыки уже своим детям, или родне. Все в Васильевке были мастеровыми, отличными плотниками, славящимися далеко вокруг.

          Когда свободные и пригодные земли в округе были освоены под поля, а кому-то из сыновей уже негде было селиться в деревне, или он сам пожелал жить отдельно – из специального фонда выделялись заранее накопленные там средства - общественной кассой в последние годы заведует и ведёт учёт – Егор Васильевич, который по давно сложившейся в роду традиции, сбережения в основном держал в звонкой валюте – серебряных и золотых рублях, предпочитая их бумажным (значит ненадёжных в пожарах или инфляции) ассигнациям.

              Для пожелавшего жить в другом месте, бригадой родни строилась в другом месте изба, давались деньги на обустройство, продукты, приобреталась скотина. Оставаясь Васильевым по роду–племени и по воспитанию, он, выселенец, всегда поддерживал тесную связь с близкими.
               
             К нему же в дальнейшем отправлялись молодые девушки из васильевских семей, на выданье, для дальнейшего проживания, работы и поиска своего суженного. Жениться на них считалось престижным не только из-за большого приданного, но и за то, что все были работящими, грамотными, крепкими будущими матерями, с детства выросшими на парном молоке, хлебе, кашах, рыбе и мясе. А ещё - их всегда поддерживала, особенно на первых порах, многочисленная родня и зажиточная община.

            За несколько поколений, во всех деревнях, вверх по течению, и в Тихореченске, даже в уездном городе, жили представители рода Васильевых. В деревне стало принято, на зимние праздники организовывать конные обозы, которые с годами стали доходить до двадцати больший крепких саней с шестью – десятью сопровождающими из ветеранов и старших сыновей. На них грузились местная мука (нигде больше, до самого города, не было мельниц и массового производства пшеницы местного, морозостойкого, выносливого сорта - полба), рожь, крупы, овёс, топлёное масло в бочонках, многое другое. Часть из них, по предварительной договорённости, по дороге оставлялась у родни на пропитание, а взамен, обменивали, или брали на реализацию в городе, пушнину, мясо, рыбу, мёд, воск и другой товар.

          Вся эта сложнейшая меновая деятельность, касающаяся общественного продукта, в основном замыкалась на Егоре Васильевиче, который отвечал за то, чтобы всем было взаимовыгодно и не прогореть общине. Конечно, взымалась и маржа за риски, транспортные затраты, и непредвиденные события.

          Местные, для достойной встречи зимнего обоза, должны были заготовить по стожку сена на корм прибывшим лошадям, и по-родственному разместить многочисленных гостей на сеновалах, баньках, лавках в избах, покатом на полу. Обратная дорога, уже налегке, была ещё приятнее из-за городских покупок и подарков. Так, постоянно поддерживались близкие и экономические связи среди многочисленного, успешного рода Васильевых.

           Позднее, уже находясь на зимовке, Павел расспрашивал Якова, чем он увлекался в деревне, когда был ребёнком, и услышал интересное повествование об их деревенском бытие.

                ***

      Самыми маленькими всегда занимались матери со старшими дочерями: обслуживали, кормили, играли, гуляли, таская на руках или в специальных сумках. Когда те начинали сами бегать, следили за ними до поры до времени, а потом передавали на попечительство средним подросткам. Вечером в семьях было принято все новости, кто, что узнал в течении дня, рассказывать за ужином, а дети говорили родителям, в каких делах они были заняты, и где завтра хотят поучаствовать, провести время.   С раннего утра, разные по возрасту ребятня, объединялись в стайки – все ведь свои, двоюродные братья, сёстры – и разбегались по своим интересам, мотались по всей деревне, зная, где будут происходить какие события,

        Так, на бойне, дядя Тихон будет разделывать старую, уже плохо дойную корову семьи дедушки Василия. Старшие уже договорились, кто, что из мяса заберёт, а когда будут бить свою скотину, то рассчитаются тем же куском, или сейчас готовы отдать столько-то зерна, которое всегда в деревне служило мерилом размена. Остатки бурёнки - пойдут в кадушку на солонину.

          Краснодеревщик, дядя Никита, сегодня с обеда начнёт целиком собирать большой красивый шкаф, заказанный дядей Саввой из своего материала, за шесть вёдер пшеницы. Плотник над ним трудился почти неделю, изготовил замечательные резные двери, из досок розовой лиственницы, скреплённых между собой рыбьим клеем.

            Табунщик Харитон, с раннего утра, погонит лошадей на самое дальнее пастбище, приглашал ребят постарше поучаствовать, половить рыбу у озера в верховьях речки Малка, а ночью заделать большую уху, с песнями и развлечением до утра! Только предупредил взять с собой одежонку потеплее – ночи уже прохладные.

          Дядя Никандр вечером снарядил полную телегу и с утра поедет на мельницу, молоть рожь на муку. Молодой кузнец Трофим, под присмотром своего отца Михаила, сегодня начнёт изготовлять партию подков с шипами – к предстоящей зиме. У тёти Клавы собираются девчата смотреть, как она начнёт шить сарафан для тёти Насти, которая забрюхатела - забеременела и в старый - уже не влезает. А бабушка Мария (их в деревне было несколько), та, которая мама дяди Коли (их тоже было три человека), живущего вблизи нижнего колодца, днём будет учить своих внучек вышивать цветными шёлковыми нитками – приглашала девчонок посмотреть … И так, каждый полноценный день!

         За ряд лет, повзрослев, набегавшись, насмотревшись всего понемножку, ребятня постепенно начинают чувствовать, к чему лежит душа, или отец прямо говорил (обговорив со старейшинами и взрослыми заранее), что, мол, иди в помощники к мельнику – его старший сын не хочет учиться этой профессии, и надумал зимним обозом уехать в город, мир повидать, поплотничать в бригаде строителей с другими Васильевыми.

          Одно дело оставалось всегда необходимое, но такое надоедливое для всех, от мала до велика – постоянная заготовка дров на зиму! Наруби, напили, навози, натаскай, поруби на поленья, сложи … На древесине готовили, грелись в холодное время года, парились в баньках.

  Но самое главное – хлеб! - всему голова! Основа экономического успеха общины, корм многочисленным лошадям, коровам, курам, единица размена и оценки за услуги других. Весной – все мужики - на разделке земли и севе зерновых, потом – сенокос. Во время уборки урожая – всей деревней - и стар, и млад – на полях! Когда идёт путина – все мужики и бабы - на заготовку рыбы, икры на целый год и на продажу.

               Зимой, по договорённости, и требованию старейшин, детвора училась грамоте в домах у тётушек с церковно-приходским образованием, взятых в жёны из городов. Читать, писать, считать – умели все, а самые любознательные интересовались книгами по истории, географии и другим наукам, рисовали красками. Там и Яков увлёкся, приобрёл первичные навыки украшательства.

        Ещё гуляли много праздников церковных и житейских, когда отдыхали всей общиной, ходили друг к другу в гости, выставив хлебосольные столы во дворах, нахваливали соседские пироги и пирожки, настойки и наливки, водили хороводы, устраивали пляски, песнопения, колядовали, гадали, и веселились от души! 

           Вот такая, кажущаяся для непосвящённых скучной, деревенская жизнь!

Продолжение в пятой новелле «Тайна Кедровой долины».