Глава сороковая. Телефонный звонок

ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ.Книга вторая
Глава сороковая.Телефонный звонок.

 Двадцать пятого октября накануне Дня рождения комсомола и в год празднования 110-й годовщины со дня рождения В.И.Ленина комсомольский актив Крутоярвского металлургического комбината встретился с одной из первых комсомолок Тулы и делегатом третьего съезда РКСМ Екатериной Михайловной Дагаевой.
 На эту встречу был приглашён и корреспондент газеты комбината Сергей Гончаров. В это время у него было прескверное настроение, после встречи с подругой его бывшей жены Зоей Колисниченко. Строки письма Людмилы о "дамском счастье" не выходили у него из головы, как и новая её фамилия, после их прочтения он почувствовал себя униженным и оскорблённым.
 Ему было горько и досадно оттого, как Зоя с жалостью и с усмешкой смотрела на него, он не терпел жалости, тем более, насмешки над собой. Он вспомнил, как при Людмиле она отчитывала его и предупреждала, что если он не примет какие-то меры, то они с Людмилой расстанутся. Как будто-бы он в чём-то виноват. Не мог же он при жене объяснять её подруге, что всё дело в ней, а не в нём, и все меры его все исчерпаны. И он только тихо сказал:
 -Ладно, сами разберёмся...
 Людмила смотрела на него, изображая несчастную обиженку. Не разобрались и это письмо было последней точкой в их супружеских отношениях.   
Конечно же, Сергей мог на эту встречу и не ходить, в таком-то психическом состоянии. Сославшись на большую загруженность в работе и попросить с этого торжества сделать заметку хранителя музея посёлка и комбината Михаила Потаповича Милонова. Именно, в его музее и происходила эта торжественная встреча.
 Михаил Потапович был в прошлом военным профессиональным журналистом, а бывших журналистов, как говорят, не бывает. Кроме того, в послевоенное время Милонов был одним из бывших редакторов газеты комбината, а также Приокского книжного издательства. Он и сейчас активно сотрудничал с редакцией газеты и в просьбе Сергею никогда не отказывал. Для него это было бы не в тягость, а в радость. Он до сих пор считал "Калининец" своей газетой, тем более, что сам жил в посёлке почти всю свою послевоенную жизнь.
Впрочем, это могла бы сделать и Бутинова. Времени у неё было свободного предостаточно. Но она умела ссылаться на свою занятость, не то, что Сергей, работая над каждой заметкой без ограничения во времени и с позволения Элеоноры Кузьминичны. Да и самому Сергею могла возразить:
 - Я не могу иначе, как некоторые, работать "с колёс"...мои заметки должны быть тщательно отточены!
 И никто ей не возражал. Сергей, отнюдь, не привык отказываться от заданий редактора и показывать кому-то свою слабость и сверх занятость. Быть постоянно загруженным работой ему даже и нравилось, ему хотелось, как можно больше, описать событий из жизни комбината и посёлка. он был жадным до работы и в ней находил свою радость жизни.
 Потому никому он не показывал своей усталости, не только в редакции, но и, особенно, своему старшему товарищу-журналисту и хранителю музея Милонову. Ему, и многим другим на комбинате, Сергей, казался, двужильным, неутомимым и истинным литератором.
 Но это тоже не было в нём главным. Здесь было совсем иное. Сергею самому было очень интересно работать-писать и встречаться с необычными людьми. В том числе, и сейчас с Дагаевой. Ему хотелось увидеть всё своими, услышать непосредственно самому и постараться ярко изложить в газете. И это у него неплохо получалось, тем более, что из этих зарисовок он собирался создать книгу об истории и людях Крутого Яра.
В музее комбината он был не гостем, а вполне своим человеком, членом его совета и активистом. И этот материал был ему очень важен не только для самой газеты, но и для музея, для молодёжи предприятия, для истории самого Крутого Яра.
 Вот потому Сергей и находился тогда в этом музее. Он был рад этому. Здесь ему было всегда хорошо. Грустные мысли здесь притуплялись, всё становились не существенными, кроме музея и истории Крутого Яра. Даже его семейная жизнь-катастрофа отступила на задний план. Сергей оказался в своей стихии.
 Располагается музей комбината и всего посёлка совсем недалеко от главного здания Управления. Идти до него было всего несколько минут. Находился музей непосредственно в одной из четырёх "красных казарм", что стояли тесно, почти впритык друг к другу, можно сказать, что и вплотную к каменной стене самого комбината. От него "казармы" отделяла узкая шоссейная дорога и трамвайные рельсы, бегущие в посёлок из Тулы.
 Сергей пересёк их и оказался перед ними, стоявшие одна за другой и занимавшие всю территорию от комбината до самой "горячки", пруда-охладителя, то есть, до самой реки Вороньей.
 В первой из них и располагался музей. Сергей часто здесь бывал, любил рассматривать экспонаты, которых было немало, в том числе, и небольшая картинная галерея местных художников, и это доставляло ему удовольствие. Каждый раз он удивлялся их мастерству. Были здесь и картины его брата Аркадия. Посмотрев не них, он как-бы на минутку побывал дома. И это давало ему новые силы.
 Быть в музее Сергею никогда не надоедало. Все  музейные материалы и экспонаты материалы, собранные за годы существования музея, возбуждали в нём не только любопытство, но и ещё какой-то внутренний трепет, неподдельный интерес к истории посёлка. Так что сами эти казармы представляли собой тоже экспонаты, являлись довольно интересным зрелищем, были исторической древностью самого Крутого Яра.
 Сергей любил прикоснутся здесь к истории родного края. Это было самое подходящее место для музея. Тем более, что Михаил Потапович, хранитель музея, постоянно вёл с активом музея поисковую работу, тесно общался со старожилами посёлка и их потомками, находил, до сей поры неведомые, страницы истории комбината и посёлка. 
 Вот и эта новая встреча с Дагаевой обещала быть, для корреспондента местной газеты Гончарова, очень интересной. Эта пожилая женщина была известной исторической личностью не только в масштабах Тульской области. До этого Сергей много слышал о ней, но не видел. Потому он и пришёл сейчас на эту встречу, несмотря на плохое своё самочувствие, несколько раньше означенного времени, чтобы ничего не упустить.
 Михаил Потапович в это время тоже готовился к приёму знаменитой женщины. Тем более, что в музее в одном из стендов под стеклом хранилась копия полотенца вышитого делегатами съезда женщин Басовской волости и подаренного Владимиру Ильичу Ленину во время его болезни в Горках.
 На том полотенце были вышиты слова: "Будь здоров, наш отец!". Эта копия была вышита для музея самой Екатериной Михайловной и подаренной ему несколько лет назад. А вот сейчас и пришло время показать этот экспонат самой Дагаевой среди других экспонатов музея.
 Познакомить её и комсомольский актив города с историей комбината и Крутого Яра. В том числе, и революционной. В свою очередь, хранитель музея Милонов надеялся узнать от неё не только прошлое, но и из сегодняшнего её настоящего. Чем она живёт и какую ведёт общественную работу. И Сергею тоже хотелось узнать из её жизни много нового и интересного. Услышать новые, ещё неизвестные, факты её биографии, связанные уже с посёлком и его историей.
 Но вот и сама Екатерина Михайловна. Она вошла в музей, окруженная молодёжью и с цветами в руках. Сергей увидел перед собой аккуратно одетую и просто причёсанную  женщину, лет восьмидесяти на взгляд, но с живыми молодыми глазами. Она поздоровалась за руку с Милоновым и Сергеем.
 Было заметно, что она тоже волнуется. Хранитель музея представился ей полным своим именем и должностью. Он вручил ей цветы и пригласил пройти для осмотра залов музея. Их было несколько, разделённых по всей длине "казармы" перегородками из полированного дерева.
 Это была красивая работа ремонтно-строительного цеха предприятия. Впрочем, как во всём музее, где всё было отделано здесь руками рабочих этого цеха.
 Красота музея и его экспонаты Дагаеву восхитили. Она с удивлением рассматривала стенды и витрины. Как впрочем, восхищал этот музей всех гостей, впервые прибывающих на комбинат или в посёлок.
 Но тут вниманием Дагаевой, как и всех пришедших с ней, завладел Михаил Потапович. Он умел интересно рассказывать об истории предприятия и Крутого Яра. И делал это очень профессионально, как краевед и экскурсовод, прекрасно владеющий материалом.
  Честно говоря, Сергей тоже заслушался, хотя он не впервые слышал все эти его рассказы. Но всякий раз, они звучали для него по-новому.
 Свои повествования Михаил Потапович сопровождал показом экспонатов. В его руках откуда-то появилась чёрная школьная указка и она стала гулять по экспонатам и стендам, фотографиям и текстам, как волшебная палочка, оживляя их и перенося слушателей в рассказываемые им времена и события. Так что никто не мог отрывать от неё своих глаз.
 Она была, действительно, волшебной. Перед экскурсантами всплывали картины прошлого и нынешнего настоящего. Голос Михаила Потаповича был приятен и доверителен, глаза ярко лучились своей одержимостью и добротой. Он был сам заворожён своим рассказом, словно жил им и в тех временах.
 Сергей невольно залюбовался Милоновым. "Ему бы в школе работать историком!",-подумалось ему. Хотя без него музей не был бы таким прекрасным.
 Кстати сказать, учащиеся всех трёх школ посёлка тоже любят посещать этот музей, который, по сути своей, являлся краеведческим. И сами учителя-историки тоже всегда заслушивались рассказами Милонова и потому старались чаще сюда приводить своих учеников.
 "Вот также, наверное, в своём краеведческом музее Василий Иванович Сизов, отец Людмилы, пленяет своих учеников села рассказами о Медунах,- подумалось вдруг Сергею,- и Света тоже их полюбит. Но никогда не услышит Милонова про Крутой Яр!". И это было ему неприятно. Сергей сожалел о том, что когда она была с ним, то была ещё слишком мала, чтобы побывать с ним в этом музее.
 Но потом его успокоила мысль, что несколько она подрастёт и тогда, возможно, захочет увидеть своего отца. Вот тогда-то он обязательно её приведёт сюда. И так ярко он это всё себе представил, что перенёсся в своём воображении в будущее время, увидел себя с ней не только в музее, но и на улицах Крутого Яра, в их саду в Крапивенке.      
 Но вот тут и закончилась экскурсия. Его видения исчезли. Екатерина Михайловна была в полном восторге от увиденного и услышанного. Тепло она поблагодарила всех присутствующих за сердечный приём, за все добрые слова в свой адрес. Затем прошли они все в небольшой зал для торжественных встреч.
  После небольшого вступительного слова хранителя музея, представившим участникам встречи Екатерину Михайловну, он предоставил ей слово. Несколько смущаясь, Дагаева начала своё выступление.
 Она отметила, что в музее очень хорошо отражены все этапы развития не только самого предприятия и Крутого Яра, но и страны в целом. От первых поселений и до сегодняшних дней, что здесь не забыты яркие страницы исторического развития страны и посёлка, самого предприятием.
 Что это всё в комплексе ярко показано и взаимосвязано. Как в капле воды в истории предприятия и Крутого Яра показана история страны со дня её зарождения и до сегодняшних дней.
 Особенно ей понравились макеты засечной черты, которая проходила в Тульской области, а также макет внутренних помещений вот этой самой "красной казармы", где они все сейчас находятся.
 С начала двадцатого века и до конца шестидесятых годов нынешнего века здесь жили семьи работников предприятия. Правда в значительной мере более благоустроенных условиях.
 Прекрасными назвала Екатерина Михайлова макеты всех основных цехов комбината. В том числе, самих доменных печей, пролётов цеха фитингов и агрегатов цементного. А также ей понравились два сравнительных макета: это Крутого Яра в начале века и в сегодняшних днях.
 Поразила её оригинальность диорамы освобождения посёлка в годы войны. Назвала она её просто чудесной. Понравились также стенды, отражающие дореволюционное время и годы революции, гражданской войны, где с документально точностью показаны все годы восстановления предприятия и развитие комбината. А также возникновение Крутого Яра и восстановление его после разрухи в двадцатые и годы индустриализации, а также в предвоенные и военные годы, время оккупации Крутого Яра. Но, особенно, её заинтересовали стенды, отражающие время послевоенных лет и до сегодняшних дней.
 Понравились ей также экспонаты, фотографии и документальные материалы, посвящённые фронтовикам и партизанам крутояровцам. Она внимательно рассматривала фотографии на стендах, в альбомах, материалы мотопробегов и автопробегов по местам боёв Тульского рабочего полка, по местам партизанской славы.
 Своё выступление она начала словами признательности:
 - С большим удовольствием я осмотрела ваш музей. Спасибо вам! Ходила по залам вашего музея и передо мной прошла, не только ваша, но и вся моя жизнь. Я ещё раз убедилась в том, что моя жизнь прошла не напрасно. Родилась я в Туле в бедной рабочей семье. Детей в ней было пятеро, я старшая. Отец умер рано, в тысяча девятьсот десятом году. Поскольку причиной его смерти была болезнь, полученная на производстве, то для нашей семьи удалось выхлопотать небольшую пенсию...
 Вместе со всеми, Сергей внимательно её слушал, записывал всё сказанное в тонкую школьную тетрадь, одолженную у Егорки. И у него мысленно начало складываться повествование о необычной судьбе этой женщины.
 Екатерине Михайловне, если можно так сказать, в детстве несколько повезло. она могла, как старшей ребёнок в семье, бесплатно учиться. Семье удалось добиться от страхового общества и Тульского оружейного завода оплаты за её учёбу. Кроме того, они с мамой брали ещё на дом работу - шили пулемётные ленты.
 В тысяча девятьсот пятнадцатом году Дагаева завершает учёбу в профессиональном женском училище, которое готовила преподавателей рукоделия в школах. И затем она поступает учиться в гимназию.
 Сразу же в шестой класс, сдав экзамены экстерном за предыдущие пять лет обучения в профессиональном училище. Заканчивать учёбу ей довелось лишь в восемнадцатом году, когда активно уже строилась новая жизнь. Наступило новое время.
 Получив свидетельство об окончании гимназии, дававшее право преподавания в начальных школах, Екатерина Михайловна поступает работать, как грамотный человек, в губком партии. И с тех пор она неразрывно была с партией коммунистов.
 Вступив в неё, она сразу же стала получать партийные поручения. Вот одно из них:       
 - Надо было вовлечь для работы в аппарате нового управления, – вспоминала Дагаева,– сотрудников бывшего губернского Земства. Мне и Вере, дочери старого большевика Степанова, было поручено пройти по кабинетам Земства и объявить каждому служащему: что оно ликвидировано и создан губернский Совет народного хозяйства. Кто желает работать с большевиками – тот пусть поставит свою подпись о дачи согласия.
 - Встречали нас с Верой, - продолжала рассказывать Екатерина Михайловна,- по разному. Кто-то грубо ругался, кто-то высокомерно отворачивался, а кто-то молча уходил. Но были и те, что соглашались работать.
 Дагаевой тогда было восемнадцать лет. Да и её подруге не более того. Кто они в в глазах взрослых людей, умудренных жизненным опытом и опытом работы в земской  Управе? Девчонки, почти дети. А куда им деваться? Работать-то надо! Тем более, что и многим другим, новым руководителям города, лет не намного больше, чем этим девчонкам.
 В девятнадцатом же году, когда Деникин подступал к Туле, Екатерина Дагаева, вместе со своей младшей сестрой Лизой и их подругами, ездила на Московский вокзал в Туле, чтобы помогать перевозить раненых в госпиталь. В самих же госпиталях, не хватало самого необходимого - белья и мыла.
 И стали они ходить по домам с просьбой помочь раненым бойцам. Люди делились последним, даже самым драгоценным – кусочками мыла. А также люди давали для красноармейцев чистое белье, носки, полотенца. Всё что у них было. И это было существенной помощью госпиталю.
 Одновременно с этим, Екатерина Михайловна окончила шестимесячные курсы школы красных медицинских сестер. И по призыву Ленина ушла в Красную Армию, организовав первый тульский отряд красных медсестёр. Оказалась она тогда на Южном фронте, в 162-м эвакуационном пункте, который обслуживал четыре армии. 
 Раненых и больных тифом, а также с другими инфекционными болезнями, прибывало тогда все больше и больше. По двое-трое суток медперсонал не спал.
 С гордостью вспоминала сейчас Екатерина Михайловна, как приезжал к ним нарком здравоохранения Семашко, как он внимательно осматривал раненых и как хвалил их за работу.
 Домой же с фронта она вернулась осенью двадцатого года. И почти сразу же уехала в Москву – была избрана от Тулы делегатом третьего Всероссийского съезда РКСМ – российского комсомола.
 -  ...Ждали Ленина, – вспоминала Екатерина Михайловна, – и вдруг увидели его в зале совсем близко. Весь съезд, с его появлением, встал и горячо зааплодировал. Владимир Ильич был в осеннем распахнутом пальто, с узким бархатным воротником, в кепке. Он быстро прошел на сцену. На ходу он снял пальто, кепку, положил на это стул. Затем с ласковой улыбкой стал всматриваться в зал, достал из кармана несколько листков бумаги и хотел было уже начать речь. Но говорить Владимиру Ильичу было невозможно. Бурная овация разрасталась и разрасталась...
 Екатерина Михайловна улыбнулась и также стала внимательно вглядываться в лица слушавших её ребят: "Как они воспринимают её слова?". Все присутствующие в музее стали ей аплодировать. 
 Рассказав очень ярко о своей непростой жизни, комсомольской юности, она поделилась ещё и тем, как создавалась в Туле первая молодёжная политическая организация - Комсомолия. 
 И о том, какое впечатление произвела на неё речь Ленина на том третьем съезде. Рассказала она также и о том, как весь народ в России переживал за здоровье Ленина, когда он был болен. И как возникла у них, у молодых женщин, идея вышить и подарить ему полотенце.
 Она указала на стенд с копией этого полотенца и призвала обязательно посетить музей Ленина в Горках.
 Вот и закончилась эта встреча. Длилась она, без малого, около двух часов. Сергею вспомнилось, как будучи ещё токарем ремонтно-механического цеха он, по туристической профсоюзной путевке от предприятия, побывал в квартире Ленина в Париже. Когда он жил там во время своей вынужденной эмиграции.   
 Сергей решил, что об этом тоже нужно обязательно написать, вслед за публикацией материала о встрече с Дагаевой.
 Эта поездка случилось у него в феврале семьдесят шестого года и она ему не забывалась. Не только потому, что посещение скромной квартиры Ленина, где он жил с Крупской и её мамой, оставили в нём неизгладимое впечатление, как посещение  историко-культурных мест Парижа, но ещё потому, что, именно, тогда Людмила была с ним исключительно внимательна.
 Всего полгода прошло со дня их первого знакомства, но их отношения уже тогда зашли далеко. Ему, казалось, что теперь они вместе навсегда. Но это только ему казалось. Теперь эти дни обернулись ему чернотой ночи.   
 Сергей вернулся в свою редакцию, но приступить к описанию этой встречи с Дагаевой он не мог. В памяти его вновь всплывало лицо Зои Колисниченко и отогнутый её пальцами уголок письма. Наступило обеденное время. Элеонора Кузьминична поднялась из-за стола, убрала в стол недочитанные материалы и, сняв очки. и спросила у Бутиновой:
 - Ты в буфет или в столовую?
 - В столовую.
 - Ну, тогда пошли, я провожу тебя, а ты Сергей в буфет?   
 - Да,- подтвердил Сергей.
 Жанна Моисеевна обедала в редакции. Что-то она там приносила с собой, а вот за жаренными пирожками в масле, пончиками, она всегда спускалась в буфет и потому спросила у Сергея:
 - Тебе пончиков купить?
 - Желательно, с рисом и с капустой!
 - Ну, это какие мне достанутся,- засмеялась Жанна Моисеевна. Сергей любил пирожки и это все в редакции знали.
 Все ушли. Сергей ненадолго остался один. Но писать он уже не мог. Поднял телефонную трубку и набрал номер домашнего телефона Сизовых в Медунах. Телефон редакции имел выход в городскую сеть. Это было большим нарушением с его стороны выходить за счёт комбината в междугородную связь, но ему было теперь всё равно. 
 Он не мог больше терпеть. Ему нужно было услышать голос дочери и понять: что же происходит? Их соединили и он услышал голос Клавдии Максимовны:
 - Алло?
 Сергей сказал:
 - Здравствуйте, мне нужно поговорить с дочерью.
 - Ах, это ты Сергей. Я так и догадалась, когда сказали, что соединяют с Тулой. К сожалению, это невозможно. Она с мамой ушла в магазин. А ты как поживаешь?
 - Работаю, времени совершенно нет. Вот и решил позвонить, спросить: как поживает моя дочь?   
 - Молодец! Хорошо поживает. Счастливая у нас Света, у неё теперь два отца. Один колготки ей гладит, другой по телефон звонит...
 Сергей положил трубку.
А.Бочаров.
2020.