Выпускной бал. Ч. 2

Папа кричал на маму. Это случалось часто, когда она начинала заискивающим голосом выговаривать ему за пьянство. Он много пил. И этот кошмар день за днём складывался в годы, унося последние краски из жизни. Вместе с зарплатой, вместе с вещами. Когда-то отец таился, когда выносил вещи, поначалу ему было как будто стыдно. Но потом, по мере скатывания в бездну алкоголизма, такие мелочи перестали его интересовать. Иногда он относил вещи в ломбард и мама старалась их выкупить всеми правдами и неправдами. Как будто, отец где-то работал, хотя трудно было представить себе то место, где могли бы терпеть такого трудягу. Когда-то у него были золотые руки и он любил в чём-то разбираться, но пологая дорожка началась, когда умерла его сестра. Тогда он сорвался. Это было очень давно, если мерить по внутренним часам, то где-то двадцать лет назад, хотя календарь поменялся всего лишь семь раз.

С тех пор он распробовал это состояние, быть пьяным. Не под шафе, а пьяным в дым, когда на время забываешься полностью. И ради этого короткого забытья он был готов на всё. Его прежние черты исказились характерным образом, добавили обрюзглости и морщин, взгляд изменился, из прежнего твердого стал блуждающим и рассеянным.

Первым делом из дома пропали, конечно же, украшения. Свадебный подарок был заложен в ломбард пять раз, пока мама не отчаялась и не махнула на эти 'безделушки' рукой. Потом исчезла техника: видеомагнитофон, камера, фотоаппарат, большой магнитофон, телевизор и даже электрический чайник. Дома без электрического чайника очень неудобно, но сколько мама ни пробовала, они неизменно уходили в ломбард. По какой-то причине, даже в самом нечеловеческом виде, отец помнил про свою любовь к дочери, поэтому Наташе удавалось достаточно надёжно прятать хоть какие-то свои ценные вещи, ведь никак не получится жить совсем без вещей. А она, к тому же, девочка. А девочке хорошо бы хоть иногда чувствовать себя красивой.

А Наташа была красивой. Очень красивой, это многие признавали. Даже она сама, глядя на себя в большое зеркало в школьном туалете (из дома большое зеркало тоже ушло), иногда признавалась себе: красивая. Как и полагается в таких обстоятельствах, у неё в голове было сложно. Она твердо решила для себя, что не будет как родители. Её очень раздражало, что мама не даёт отпора отцу. Впрочем, она и не догадывалась, что однажды Вера попробовала дать отпор и долгое время ходила в синяках: тогда Наташа как раз была у бабушки в Уфе. Она не понимала, как отец мог так бездарно спускать свою (и её) жизнь в унитаз, не в силах найти какую-то цель в жизни. Проблема же такого острого понимания, что ты не хочешь вот так заключается в том, что тебе трудно понять, а как же ты хочешь. Поэтому она искала. Она жадно впитывала то вокруг, что находила хорошим, или красивым: ива в тумане над быстрой рекой, радостно и тепло обнимающаяся парочка на улице, милый котенок в окне, гранитные стены канала в огненном закате, лысина Исакия в знойный час, пустые улицы Васьки в три ночи стылой и наполненной инеем в воздухе зимой - всё это по крохам она собирала и строила свой щит от домашнего ада. Плюс, музыка - это то, что жизненно необходимо, когда отец орёт на маму.

Ещё она любила рисовать. Сперва это было неуклюже и ей самой не нравилось, но сам процесс дарил умиротворение и покой. Пока карандаш, или кисточка двигались по бумаге, всё прочее отступало на второй план. Наташа рисовала разное. Иногда на неё нападала меланхолия и она рисовала дождь: просто капли на воде, разбегающиеся в стороны и несущие переменчивое отражение, мужское скуластое лицо, едва проступающее сквозь тугие струи ливня, далёкие фигурки в разноцветных одеждах, размытые моросящим дождем, голоые ветви осенних деревьев, под струями нашедшие вновь свою краску. Иногда она приходила домой в прекрасном настроении и рисовала, пока не приходил отец. Тогда рисунки наполнялись яркими красками: искристый водоём под открытым бирюзово-голубым небом на фоне величественных старых гор, смеющееся лицо незнакомки с ярким цветком у щеки, бегущий куда-то ребенок с сине-жёлто-красным змеем, медведица на рыбной охоте среди искристых брызг... Картинки потом проходили жёсткую цензуру автора и некоторые располагались на стенах, а прочие находили покой в мусорке. Иногда Наташа вспоминала выброшенные картины с острым приступом жалости, но поделать было уже ничего нельзя.

Выпускной класс был своего рода испытанием, ведь после надо уже на самом деле что-то решать. Она не хотела висеть ярмом на шее у родителей, однако собственный путь никак не хотел вырисовываться. Она думала пойти в художественную гимназию, но неопределенность перспектив пугала, как ведро холодной воды. Перед ней была открыта лёгкая дорога в кассирши, но такое будущее одним своим намёком вгоняло в черную тоску. Ещё перед Наташей был открыт путь продажной любви. К сожалению, она знала об этом. Знала о заманчивости 'лёгких' денег, иногда мечтала, как сможет выдернуть маму из этого домашнего ада. Наташе даже поступали некоторые предложения. Обычно это начиналось с откровенных трансляций в интернете. Трудно сказать, что именно удерживало её от такого шага. То ли некоторая брезгливость, то ли излишняя возвышенность мечты, основанная на разных книгах. В любом случае, конец школы не очень радовал Наташу.

Как и многим девочкам, ей нравился Тимур. Ведь он был харизматичным, весёлым, заботливым. От него веяло жизнью, бушующей, дикой, необузданной жизнью, будто стихией. Тимур разбрасывал свои флюиды щедро, сложно было не восхищаться этим ярким мальчиком. Было порой забавно видеть его наивность. Он открыто смотрел на текущую вокруг него жизнь, то восторгаясь, словно ребенок, то искренне пугаясь. Иногда хотелось быть частью этого восторга. Будто водоворот, Тимур увлекал за собой. Куда? А не всё ли равно?

В один из зимних дней, когда они ещё были в десятом классе, оно само как-то закрутилось. Его флирт перерос во что-то большее. Он немного неумело поцеловал Наташу, а она страстно ответила. И дальше уже текло само, по нарастающей. Ей было немного страшно терять девственность, но в то же время, безумно этого хотелось. Она не пожалела, хоть первый опыт для неё был так же первым и для Тимура, поэтому он волновался сильно. Позднее было лучше, много лучше, так лучше, что Наташа на время забывала про реальность и уносилась в такие далёкие места, откуда неприятно возвращаться обратно.

--Давай, научимся танцевать вальс? - как-то предложила Наташа Тимуру после того, как стало известно о планах школы устроить особенный выпускной бал.

Он ненадолго задумался и радостно согласился:
--Конечно, давай! Отличная идея!

Впрочем, его энтузиазм на первом же занятии стал заметно меньше, когда оказалось, что у него получается не так уж хорошо, как он хотел бы. А Наташа искренне наслаждалась вальсом: там была красивая музыка, лёгкие, хоть и неумелые, движения и Тимур рядом, смешно следящий за тактом и другими танцующими парами. Несколько раз они сталкивались с другими парами и Наташе было смешно, а он злился.

Наташа не удивилась, когда он перестал ходить на занятия. Признаться, она была удивлена тому, как долго он на них ходил.

Она знала про Таню. Сперва она просто чувствовала, а потом до неё стали доползать слухи. Она несколько ночей плакала в подушку, стараясь разобраться в своих чувствах. Но она нашла внутри себя, помимо первобытной обиды, понимание, что это неплохой спектакль. Она чувствовала привязанность к Тимуру, он ей нравился, Наташе было приятно под его покровительством, но она чувствовала где-то очень глубоко, это не любовь. Ещё нет. Определенно, это было сильным чувством, но любовь... Нет. Наташа не дышала им, он не окрылял её, его взгляд, хоть и будил гамму чувств, не тревожил бабочек в животе. И она продолжила спектакль. Обладая знанием, проще видеть и она наблюдала маленькие приметы: лёгкое изменение тона его голоса, избегание некоторых тем, исчезновения, порой другие поцелуи. С одной стороны, это было неприятно, с другой, исследователь внутри Наташи ликовал: день за днём она училась читать Тимура, а потом - писать на нём своё.

Когда в мае он снова пришел на занятия танцами, бало легко увидеть его тщательно скрываемое замешательство при виде Тани с Айзатом. Он очень старался, но Наташа всё видела. И когда она невзначай бросила во время танца:

--Посмотри, как хорошо они танцуют! - она знала, что Тимур из всех танцующих будет смотреть на Таню с Айзатом.

Он промолчал, но молчание это было громче слов, ведь тело его, помимо воли, слегка напряглось. Тогда Наташа зачем-то подлила масла в огонь, спросив, как будто обращаясь к себе:

--Интересно, а они встречаются?..

Она не знала, какие шестерёнки зацепились этими словами, а знай тогда, не факт, что сделала бы иначе. Весь май Тимур усердно посещал занятия, а Наташа аккуратно разжигала в нём ревность. В какое-то момент ей стало это даже приятно, пока на выпускной бал не пришёл Айзаат с разбитым лицом. Он держался спокойно и уверенно, чем вызвал уважение. А танцевал он отменно, так хорошо, что было приятно смотреть со стороны и представлять себя на месте Тани. Впрочем, к концу вечера, Наташа решилась сама напроситься танцевать с Айзатом: ей было совестно за то, что подначила Тимура, а кроме того, ей хотелось ещё немного натянуть отношения с Тимуром. И потанцевать с Айзатом. В конце концов, это же выпускной бал, а за ним - ох, что же за ним?..