чужая мать

                Чужая мать
В этот декабрьский вечер Юрий Иванович в очередной раз шёл знакомой дорогой- предновогодний город расцвечен яркой иллюминацией, сверху неспешно, но неумолимо хлопьями сыплет снег, поджимает лёгкий морозец. Так же на остановке перед автобусом суетятся пассажиры, так же на проезжей части снуют легковушки, преодолевая снежную кашу. И дорога настолько привычна, что можно уже представлять, как он сегодня возвратится домой и привычно возмётся за дочитывание  последней главы  раздобытого у друга исторического романа.
Только отчего- то на душе было неспокойно- словно сегодня он что- то делал не то и не так. Машинально вспоминал прошедший день- его цех ритмично выполнял недельный заказ, с рабочими в течении всего дня не возникло сложных вопросов,- обычный день начальника цеха обычного частного предприятия. И дома жена Наташа привычно встретила вкусным ужином, пошутили, поговорили, собрала пакет и он, как обычно, пошёл. И время было как всегда, начало восьмого, но тревожило ощущение, словно он опаздывал.
Этой дорогой он ходил уже несколько лет. Его многоэтажка от отцовского дома в получасе ходьбы, Но в этот раз ноги сами несли, преодолевая истисканный пешеходами заснеженный тротуар и будто кто- то подтакивал- а вдруг опоздаешь! Волноваться было с чего: хоть и каждый день навещает отца, возраст- то его не маленький, за восемьдесят. И здоровьишко понятно, уже не то, хотя с виду держится неплохо. И присмотр пока за ним есть- мачеха на много моложе самого отца. К тому же уходя с работы, позвонил отцу- тот ответил хотя и привычно: «Вечером жду!», но тон подсказывал, что- то у него не так.
Юрий Иванович  вошёл в освещённый двор и направился к подъезду дома. Пустынный двор покрылся глубокими сугробами- снег сыпал сегодня весь день, и видимо чистить его не успевали. Оставалось до двери подъезда несколько шагов и что- то заставило его повернуть голову в сторону уходящей вглубь двора, уже заметно засыпанной, тропинки. Окна вечернего дома, а кое- где и уже предновогодние гирлянды ярко отражались на снежном покрывале двора. И ближе к последнему подъезду, прямо на тропинке чётко темнело неопределённой формы пятно- оно и привлекло взгляд Юрия Ивановича. Пятно и по форме и по размерам походило на лежащего человека, а точнее – упавшего. Пешеходов вблизи– никого, но  пятно до странности удивляло своей обездвиженностью.
Юрий Иванович поднял голову- на девятый этаж на лифте он доедет максимум за две минуты. Отец ждёт, можно позвонить… А вдруг это в самом деле человек? Пьяный? Случайно упавший? Или чего хуже… Развернулся и пошёл, утопая в снегу и вглядываясь в темнеющее пятно.  И приближаясь, всё более убеждался в своём предположении. Но подходя ещё ближе, не веря себе, его вдруг затрясло как в лихорадке: цвет пальто… его мачехи! Нелепо угнув голову, подвернув неловко  руки, в снегу лежала женщина в пальто, цвета, как у женщины его отца, с которой тот жил уже с десяток лет, после смерти первой жены, матери Юрия Ивановича. Спутать с кем- то другим было невозможно: знакомая шапочка с подвязанным платком, очень знакомый лисий воротник- сомнения больше не было. Но даже и сомневаясь- не оставлять же вот так, упавшего человека в снегу.
По тому, что пальто и головной убор не слишком усыпаны падающим снегом, можно было понять, что женщина упала не столь давно, но прикоснуться к ней было страшно- а вдруг… Но испуг длился всего секунду и пересилив себя Юрий Иванович тронул плечо женщины и тихо произнёс:
-Анна Кузьминична…
Тело мягко качнулось, но ни кто не отозвался. Он попытался приподнять за плечи- послышался тихий голос, похожий на стон- значит жива. Юрий Иванович наклонился ниже, чтоб подхватить женщину подмышки- от лица чуть дохнуло запахом спиртного.
-Господи, быть того не может!- Он произнёс это вслух, не веря самому себе, он слишком хорошо знал эту женщину: даже в семейных застольях она редко пригубляла рюмку. Что могло случиться сегодня, что её угостили вопреки её принципам и  до такой степени, что она не смогла дойти до своего подъезда? В эту сторону она иногда ходила в крайний подъезд, к своей одинокой подруге. Но, его отец, а её супруг инвалид, и обычно она его одного надолго не оставляла. И вдруг такое! И оставалось то дойти совсем немного.
Но как бы то ни было, долго рассуждать было некогда- человек лежит на снегу! Юрий Иванович как можно осторожнее приподнял женщину, отряхнул снег с лица- сомнения окончательно улетучились. Да, это была его мачеха. Только всматриваясь внимательнее в лицо, что- то показалось в нём неестественно- искажённым- он испуганно приостановился! Вспомнил- у Анны Кузьминичны часто зашкаливало давление, может поэтому она и не прикасалась даже к Шампанскому. И что теперь? Если с подругой позволила себе пригубить и шарахнуло давление? А вдруг у неё инсульт, а при таком состоянии ворочать человека ни в коем случае нельзя! Что делать- то? Юрий Иванович откровенно растерялся. Но на снегу вот в таком состоянии конечно же он её не оставит- пока подъедет «скорая», Анна Кузьминична переохладится и тогда ни каких надежд может не остаться!
Юрий Иванович вертел головой- во всём дворе- ни души, кричать- глупо! Бежать назад за Мишкой- он уж, небось, в своей квартире сидит- это ещё потерять полчаса. Звонить жене- она медработник, но и её расстраивать не хотелось. Надо действовать. Решил не поднимать тело высоко, а по шажку, потихоньку перетащить до подъезда. Вес у Анны Кузьминичны немаленький, но по снегу всё же получилось. Аккуратно уложив её в проходе подъезда и отдышавшись, Юрий Иванович стал названивать в «скорую». Вскоре ответили и он назвал адрес. Надо было позвонить и отцу, но как сообщить об этом? Разволнуется, тогда надо и его успокаивать, а отойти от Анны Кузьминичны нельзя. Придётся и на станцию скорой помощи с ней ехать. Решил поступить по- другому. На звонок отец ответил почти сразу:
-Пап, как ты себя чувствуешь?
- Как я могу себя чувствовать?- ответил отец слегка раздражённо- жду тебя.
-Ну, что ты расстроился, я обещал быть- значит буду, только немного задержусь. Почитай что-нибудь, и успокойся, или приляжь, отдохни.
Отца на какое- то время успокоил, а у самого душа не на месте. У Анны Кузьминичны сын в ихнем же городе, и телефон его есть, только за всё время проживания его матери с отцом Юрия Ивановича он ни разу не приехал к ней. И виделся с ней всего пару раз по случайности. Но всё- таки Анна Кузьминична гордилась сыном, и старалась не заводить о нём разговор. А помнится, как- то отец предложил ей пригласить сына для разговора, когда Анна Кузьминична подписывала на себя часть его квартиры, ведь он у неё единственный наследник. Но она от этого предложения категорично оказалась- мол, по пустякам Серёженьку беспокоить!
Но сейчас мать в тяжёлом состоянии, и каким бы ни было это сообщение для сына неприятным, сделать это Юрий Иванович посчитал необходимым. Только сделать оказалось это непросто. Лишь на третий звонок отозвалась женщина.
-Прошу прощения, это Нина?
После некоторого молчания со скрытым недовольством его поправили:
-Да, это Нина Дмитриевна. Что вас интересует?
-Это беспокоит Вас Юра, сын Ивана Николаевича. Пожалуйста, дайте трубку супругу, его мама в тяжёлом состоянии.
Пока Нина Дмитриевна передавала мужу телефон, успела высказать собственное мнение:
-На, бестолочь, опять твои надоедают. Покоя от них нет!
После некоторого шороха, вместо ответа прозвучал вопрос:
-У Вас, что дня не было позвонить?
- Сергей, это Юрий, с твоей мамой плохо, я вызвал «скорую».
Весь остальной разговор продолжался недолго, но один из говорящих недоумевал от ответов, другой- от вопросов, поэтому надо бы привести весь разговор дословно.
Сергей:
-Ну, вызвал- и правильно сделал. А я- то тут при чём?
Юрий Иванович:
-Вы ж её сын, вам было б удобнее её отправить в больницу.
Сергей:
-А при чём здесь я? У неё есть муж.
Юрий Иванович.
-Послушай, ты же знаешь, что он инвалид. А твоя мать сейчас пролежала какое- то время на снегу, она обездвижена, что с ней я не знаю, и она лежит в подъезде в ожидании «скорой».
Сергей:
-Ну и в чём вопрос? Подъедет машина и отправь!- через секунду тише и огорчённо- голову забивают!- послышались гудки…
Юрий Иванович смотрел на мачеху сверху вниз- на бетонном полу она лежала беспомощная и почти никому не нужная. Словно когда то выброшенный из соседской квартиры нелюбимый для хозяев, но игривый котёнок, «надоевший своим писком, ободравший в квартире  все  обои, и гадивший где попало». Он этот случай помнил со школьных лет. Тогда он его подобрал и отвёз в деревню своей бабушке. И она была им так довольна. Бабушки уже нет более двух десятков лет. А её тёплые шершавые руки, мурлыкающий добрый голосок, как у того же рыжего котёнка, которого бабушка так и звала «Котя», он, скорее всего, не забудет никогда.
А здесь лежит не котёнок- чья- то мать, которую в такой страшной ситуации просто бросили самые близкие люди, сославшись, что она должна кому- то быть нужнее. В какой- то момент Юрий Иванович от неожиданности повернул голову- двор ярко осветили фары автомобиля «скорой помощи». Он вышел навстречу, замахал руками.  Подошедшая врач, женщина средних лет, ни слова не говоря, сразу присев на корточки смерила пульс, послушала дыхание, лишь затем спросила:
- Что произошло?
Юрий Иванович как мог покороче объяснил то, что знал, и теперь врач спросила:
-Вам знакома эта женщина?
-Конечно!- Он и здесь рассказал подробно всё, что знал об Анне Кузьминичне, только не стал ни чего говорить о её сыне и недавно состоявшемся разговоре с ним.
-Мы её забираем, возможно инсульт. Но сейчас Вам придётся проехать с ней, и помогите на носилках донести.- Врач ни словом не упомнила о лёгком запахе спиртного, чего так не хотелось Юрию Ивановичу и облегчило его положение.
Через какие- то пять или десять минут машина мчалась по городу, злобно завывая сиреной на перекрёстках, пугая пешеходов и заставляя прижиматься к заснеженной обочине, остающиеся позади автомобили. Пока ехали, врач несколько раз обернулась в салон и внимательно посмотрела на больную. Мелькали уличные фонари, веером высвечивая мельтешащие снежинки, словно специально показывая городу, назойливость снегопада, его надоедливую ненужность в сегодняшний вечер. И настроение Юрия Ивановича, подобно этим кружащимся снежинкам, не находило покоя в его неуютной душе, не могло определиться: как и почему такое может случаться в жизни.
Он смотрел на бледное лицо Анны Кузьминичны, которое безвольно болталось из стороны в сторону даже на небольших поворотах машины и не мог представить это лицо, прежде невоспринимающее замечания в адрес своего сына- Серёженьки. Это были два совершенно разных лица.
В больнице всё происходило, как и положено, быстро и аккуратно. Врачи уже были готовы к приёму больной, только какое- то время занял опрос её данных со слов доставившего. Юрий Иванович записал предложенный номер телефона и вышел из дверей больницы словно что- то потерявши, но мысленно успокоил себя:
-Дожить до утра, тогда всё выяснится…
Теперь стоял вопрос- как объяснить произошедшее отцу, чтоб не нанести ещё и ему травму. И посоветоваться не с кем. Звонить ещё раз «Серёженьке»- обойдётся себе дороже. Проще позвонить своей жене и остаться ночевать у отца, ему так будет хоть чуть легче. С площадки на этаже, позвонил Наташе. Долго объяснять не стал, главное- получил от жены «добро».
Иван Николаевич, открывая дверь квартиры, встретил его строго:
-Где вас всех черти носят: одна ушла- не дождёшься- тут хоть подыхай, и этот собирался «задержаться на минуточку, пришёл через пятнадцать суток»…
Юрий Иванович ожидал такое, выслушал покорно.
-Пап, я сегодня у тебя останусь.
-Ай случилось что?- отец нахмурился.
-Пока ничего, Анна Кузьминична в больнице.
-Как, зачем, откуда ты взял?
-Завтра я съезжу и после всё тебе подробно расскажу, а пока всё, что я знаю. Ты ужинал?
-Погоди про ужин, она ж ушла к Фаине посидеть, у той день рождения. Уж часа два назад.
Юрий Иванович не знал, как повернуть разговор, но попытался снова:
-Пап, давай поедим и выпьем лекарства, время подошло. А Анна Кузьминична мне встретилась, ей стало что- то нехорошо, наверное давление подскочило и я прямо от подъезда вызвал скорую.  Ты что будешь, овсянку или гречку?
-…со своей овсянкой,- отец откинулся в кресле. – Говорил- куда прёшься на ночь глядя? Да разве убедишь. Серёжке не позвонил? А то обидится, что без него. Да и сама будет переживать.
-Пап, ночь на дворе, что их беспокоить. Завтра всё выясню и позвоню.
Утром пораньше позвонил на работу, сказал, что задержится. Тут же вышел во двор, чтоб не на глазах у отца, позвонить в больницу. Утренний двор купался в свежем снегу. Утреннее небо светилось по- праздничному, в ожидании новогодних дней. Но в голове стоял вчерашний вечерний кошмар: вот, как говорят- «сердце чуяло», потому, видимо и было на душе тревожно.
На больничный звонок долго не отвечали, наконец женский заспанный голосок заговорил:
-Реанимационное отделение…
-К Вам вчера вечером поступила женщина шестидесяти восьми лет, Сидорова. Как её состояние?
-А кто Вы ей?
-…сын…
-Она пришла в сознание, но доступ к больной пока врач запретил. У неё инсульт, то- есть, кровоизлияние в мозг. Но состояние стабильное,- и положила трубку.
С утра до работы успел приготовить бате еды на день, навёл марафет на кухне, и помчался к себе в цех.
Весь день кроме рабочих вопросов, не выходило из головы- надо менять режим жизни свой и отца, или искать женщину- работника по уходу за ним. А в зависимости от  состояния Анны Кузьминичны, то по- видимому, и за ней. Это значит, с этих дней жизнь в корне менялась. Наташа, конечно человек понимающий, может пойти на издержки- это ж его отец. Но тут же возникал вопрос- почему эти издержки не должны касаться сына Анны Кузьминичны, привилегированного «Серёженьки» и его семьи. Она, мать  на него молится, как на икону, а ему, сыну до родной матери нет дела. Выпячивать себя не красиво, но вот он- то уже в течении где- то порядка около полутора десятка лет каждый вечер навещает отца. Почему бы и тому «дитяте» не взять шефство над своей мамой, теперь больной, если не «лежачей»? Чем она не угодила ему? Решил ещё раз позвонить Сергею и уже иным тоном поговорить с ним.
После смены, хорошенько подумав, настроившись и выйдя из цеха на улицу, набрал номер телефона Сергея. В этот раз ответил сразу.
Юрий Иванович не стал с ним либеральничать с первых слов.
-Сергей, здравствуй. Вчера я отправил твою мать с инсультом. Она находится в реанимационном отделении центральной городской больницы. Сейчас к ней доступа нет, поэтому запиши номер телефона.
Ответить Сергей попытался привычно- развязным тоном:
-А зачем?
Юрий Иванович напрягся, но сдержал себя, и после глубокого вздоха спросил:
-Серёж, сколько тебе лет?
-Не понял, ну полтинник стукнуло, а что это тебя интересует?
-Слушай, ты! Человек с полтинником в голове. С этого момента ты будешь ежедневно звонить в больницу и справляться о здоровье матери. И в день её выздоровления молча заберёшь её в свою квартиру. В случае твоего иного решения по этому вопросу, у тебя начинаются в жизни крупные неприятности. Я их тебе обещаю.– После этих слов Юрий Иванович выключил телефон. Сердце бешено колотилось. Он шёл по улице и хотелось, просто нетерпелось, сейчас же,  через пяток метров встретить «прелюбимого» сынка Анны Кузьминичны. И прямо здесь, на улице укатать его мордой в снег, как лежала его мать. Только можно б ещё поплотней его голову «с полтинником» притолочь, в свежий и пушистый, чтоб тот хоть здесь понял отличие «плохого» от «хорошего».
Через минуту в кармане запел телефон.
-Да.
-Что ты бросил трубку, Юр, диктуй номер.
-Пиши…
 -Так, записал. Подожди, не бросай. Я – о чём, взять в квартиру мамашу пока обещать не могу, надо со своей стервой побазарить.
-Я сказал всё! Думай своей башкой.- После этих слов Юрий Иванович просто отключил телефон.
Пока шёл домой, смог настроить себя на положительный ритм. Прекрасная погода зимнего вечера, снежные накидки, словно пуховые платки на кронах лип, «по колено» стоящих на аллее, укутанной в снежное одеяло, предпраздничная толкотня у ёлочного базара успокоили, словно мамины сказки детства на тёплой печи. И зайдя в квартиру, встретившей жене с вопросом: «Ну что там?», постарался рассказать как можно спокойнее. И здесь  не стал упоминать о разговоре с Сергеем.
Договорились, что эту неделю он поживёт у отца, а там дело покажет. Всё будет зависеть от состояния Анны Кузьминичны.
Отец же сегодня встретил Юрия Ивановича грустнее, чем обычно, был малоразговорчив, даже не спросил, о том, как на работе дела. Но было видно, что присутствие сына всё же теперь ему приятнее, чем обычно. Но грусть в его глазах некуда было спрятать.
  Наутро Юрий Иванович уходя на работу снова позвонил в больницу. Ответ был неожиданным:
-Что Вы то и дело звоните? Я только что Вам ответила- состояние Сидоровой стабилизировалось, через три- четыре дня переведём в палату.
Захотелось улыбнуться- вот так бы и давно, а то нянчиться буду с тобой, «милый Серёженька»! Хотя подумав, успокоил свою горячку: а что бы он сделал этому «козлу» Сергею, если б тот заартачился, сколько на земле таких идиотов, кому не дороги собственные родичи? Но этого индивида, видно, проняли его слова, и уже на этом- спасибо.
Через неделю Дела у Анны Кузьминичны пошли на поправку, но, конечно, настолько, насколько теперь они могли поправиться. Её перевели в палату, и к ней можно было приехать. И в первый приезд Юрия Ивановича отношение больной мачехи к нему прямо озадачило.
Разговаривала Анна Кузьминична с трудом, правая сторона тела у неё не работала, но, указав на принесённый пакет с гостинцами, слова её приветствия в адрес Юрия Ивановича были следущие:
-Зачем ты Юра беспокоишься? Кормят здесь хорошо. И мне регулярно звонит Серёженька.
«Так- так! Мать- есть мать! Но теперь надо подогнать «любимого сынка»,  чтоб ещё наведывался к матери, и почаще!» А ответил немножко другое:
-Хорошо, а вы выздоравливайте.
И ушёл, не желая надоедать. Выйдя из больницы, опять позвонил Сергею:
-Когда собираешься к матери?
-Завтра, но дел полно…
-Не сорвись, завтра проверю. Попутно, для неё, не забудь зайти в магазин.
-Ты понимаешь…- но на этих полусловах Юрий Иванович телефон выключил.
Весь срок, что пришлось отлежать в больнице Анне Кузьминичне, Юрий Иванович регулярно справлялся по телефону на санитарном посту отделения. И медсёстры иногда уже злились на его вопрос:
-А сегодня больную Сидорову кто навещал?
Отвечали раздражённо:
-Её, к Вашему сведению, навещают почти через день, а Вы хотите проверять- приезжайте и сами тут контролируйте, а не надоедайте нам со своими глупыми вопросами. Вы нам уже работать не даёте!
День выписки Юрий Иванович выяснил заранее. Позвонил Сергею:
-Не забыл- завтра выписывают?
-Помню. Квартира на ушах стоит.
Юрий Иванович последние слова пропустил мимо своих ушей.
-Подъезжай к одиннадцати, и я подъеду, помогу усадить в машину. Всё!
Наутро, по приезду в больницу Юрий Иванович на стоянке увидел и «Тайоту» Сергея- он мог отличить её за километр: он сам на ней отрулил только два года, когда отец попросил его подарить машину  «сынку» любимой жены. Не отказал- отец просил!
С выносом из корпуса Анны Кузьминичны всё обошлось благополучно, только почему-то лицо поправившейся женщины выглядело слегка растерянным. Она пыталась делать радостное выражение, но был более заметен испуг, а не радость от покидания больничных стен.
Квартира Сергея- бывшая Анны Кузьминичны, находилась на другом краю города. Дорога заняла около получаса- вчерашний снегопад давал о себе знать.
Во все эти годы проживания с отцом Юрия Ивановича Анна Кузьминична, как бывшая хозяйка квартиры ни разу не ступила в её комнаты. И по обыкновенной логике, у неё наверное должно быть желание это сделать- как ни- как прожила в ней около сорока лет. Но на лице этой женщины, наконец попавшей в свою, почти родную квартиру, любой, а не только Юрий Иванович мог прочитать в её глазах самые разные чувства, только не радость от этой встречи. Анну Кузьминичну занесли в комнатку, в которую свет проникал только через дверной проём, уложили на подготовленную постель. Попрощались, и Юрий Иванович с чувством выполненного долга отправился домой. Понимал: через месяц- два отец попросит его привезти Анну Кузьминичну хотя б на время. Понять его можно. Уже они вместе много лет.  Но тут вопрос даже не в отце- он, кажется, буквально заставил Сергея, этого «нехорошего человека» отнестись к матери по- сыновьему, по настоящему. И это стало для него маленькой победой, победой добра.
Отец принял переезд больной жены к сыну как должное, хотя было видно- всё равно скучал.
Наутро, только они успели проснуться, зазвучал телефонный звонок. Говорил женский, очень раздражённый голос. Узнал жену Сергея.
-Послушайте, вы! Если не заберёте сегодня эту бабку, я её спихну с балкона, вместе с её сынком- провоняла всю квартиру, дышать нечем!
Юрий Иванович понял- с этим человеком тот вариант не пройдёт. Решил зайти с другой стороны.
-Тогда послушайте и Вы, уважаемая Нина Дмитриевна. Анна Кузьминична- ваша свекровь, бабушка Ваших детей. И Вы женщина, так же не знаете своего будущего…- но его оборвал раздражённый голос на полуслове:
-Не надо мне читать мораль! Заберите её и сдайте в дом престарелых, или куда Вам вздумается, но здесь, травить моих детей я не хочу. Приезжайте и забирайте. Обкрутили этого лоха- со мной такое не пройдёт!
Забирал Юрий Иванович свою мачеху с заплаканными глазами, и считал- ну может хоть это станет уроком для неё- увидела кто твой сын? Упрекать некрасиво, но и хорошие слова с уст не шли- не кого винить. И показалось, наверное, действительно поняла, только сказать об этом не может. И в душе было жаль женщину- она видела, что её сын не проявил мужской характер, волю, когда не захотела её понять другая женщина, хотя была просто обязана это сделать, ради своих детей.
Зато появилась радость в глазах старика- отца! Ну хоть так.  И потихоньку, казалось, жизнь входила в привычную, хотя и изменившуюся колею. Нашли женщину, которая была готова за определённую плату ухаживать за двумя стариками. Да, бюджет двух семей пришлось пересмотреть, да и голос Анны Кузьминичны иной раз звучит опять неодобрительно, когда приходится вновь вспомнить недобрым словом Сергея. И с этим тоже приходится считаться. Единственное утешает Юрия Ивановича- он уверен, правило вечно- сколько отдашь, столько и получишь. А старыми мы все когда- то будем. Только б дожить до тех лет.
26. 03. 2022 г.                Колесник А. В.