Шпионы так не поют

В молодости я и трое моих друзей-одноклассников всё свободное время играли на гитарах и пели студенчиские и бардовские песни (Всё перекаты да перекаты, Ты у меня одна, Когда экзамен на носу, Самой первой любви наступает конец и т.п.), песни военных лет, которые вместо колыбельных пела мне моя фронтовичка мать (Прощай любимый город, Бьётся в тесной печурке огонь, Катюша, Каховка и т.п.),  а иногда старые русские песни, любимые моим дедом, которым научила меня бабушка (Коробейники, То не ветер ветку клонит, Ревела буря дождь шумел и т.п). Эти песни глубоко застряли в моей, тогда ещё молодой, душе и сидят там до сих пор, хотя я уже 50 лет как стал американцем. Кстати, американцы имеют замечательные, очень мелодичные народные песни, которым научила меня моя ex-wife Carolyn за 20 лет нашей совместной жизни (Amazing grace, There is a house in New Оrlean, I went down to saint James infirmary…).  Мне 77 лет, но выпив пару стопок скотча, я иногда пою в своём кабинете, скрываясь от своей теперешней, заключительной, израильской жены которая моё пенье терпеть не может и сразу же включает песни своего поколения.  Любовь к пению, как и любовь к русским женщинам, у меня от моего деда. Время от времени в Интернете мне попадаются русские люди по фамилии Скормин.

Завершив это вступление, хочу рассказать вам непридуманную смешную историю. Я был активным участником научной коллаборации отдела науки американских ВВС с одним из институтов РАН в Петербурге. Эта программа началась в 2000 году при Президенте Клинтоне и имела целью поддержать русских учёных, которые оказались тогда в бедственном положении. 15 лет назад Мин. Высшего Образование РФ пригласило меня на конференцию по вопросам методики вузовского образования, которая проходила на корабле Чапаев (название не очень подходящее для корабля), плывшем по Волге. В конференции участвовало более 30 проректоров из разных вузов России, делавших доклады по университетской тематике.  Я должен был сделать пару докладов по организации программ PhD в США и роли науки в учебном процессе. Я с удовольствием общался со многими университескими деятелями по разным вопросам связанным, не связанным и совсем не связанным с университетской жизнью. Разговор зашёл и о WW2 . Я конечно же выложил известную мне правду,  так не похожую на совковую версию истории, чем вызвал негодование многих своих слушателей (я 185 ростом и 115 кг весом и конфронтаций не избегаю). По вечерам, после обеда, на корабле проводились культурные программы/выпивоны. Во время одной из них я вызвался петь песни моей молодости. О вражде все забыли и слушатели меня горячо приветствовали.  До сих пор помню, как один очень пьяный проректор громко сказал - РЕБЯТА, ОН НЕ ШПИОН - ШПИОНЫ ТАК НЕ ПОЮТ