Наёмник. Глава 15-18

илли заметил, что Уокер и Мартин жадно смотрят на вошедшего, но не без почтительного страха. Такая же смесь жадности и страха, наверное, есть и в его собственном взгляде. Но Бенчли сохранял спокойствие. Он обвел взглядом круг враждебных лиц, не дрогнув ни единым мускулом. В самый волнующий момент даже слегка улыбнулся, как будто сбросив серьезность своих сорока лет и снова почувствовав себя молодым. Только один человек поднялся, чтобы поприветствовать его, — Арт Кемп.

Билли с замирающим сердцем наблюдал, как два архиврага приближались друг к другу, но если он опасался взрыва, то только потому, что плохо знал законы гостеприимства долины Глостер, а также почти не представлял истинный характер Арта Кемпа.

Арт не пожал руку вошедшему, но очень просто сказал:— Прошла куча времени с тех пор, когда я видел тебя так близко, Эймс. Давай свою шляпу, садись и отдохни. Вон стул рядом с Судьей.— Да, минуло девять лет, — кивнул Эймс. — Девять лет назад я в последний раз гостил у тебя, Арт. Самые долгие и печальные девять лет в моей жизни. Но… мы обсудим это потом.
Он подошел к стулу, на который ему указали. Остановившись, внимательно обвел всех взглядом и осторожно и без злобы назвал их по именам. В его глазах ни разу не вспыхнуло отражение страха, ненависти, любопытства и горькой злобы, которыми одаривали его присутствовавшие. Любезная улыбка оставалась неизменной. А голос напоминал речь самого Уильяма Кемпа.

Билли обратил внимание на то, как сидевшие за столом встречали взгляд своего заклятого врага. Бак Мартин побледнел и напряженно выпрямился, в его глазах горел огонь. Джо Уокер наклонил голову и хмуро смотрел на Бенчли, как будто его огромное тело оставалось по-прежнему бесстрашным, а вот душа склонилась перед холодной гордостью пришельца. В глазах Лью горела лишь одна неприкрытая ненависть, а в глазах Маргери не было ничего, кроме холодного страха. Миссис Арт Кемп изобразила на губах терпеливую улыбку. И тысячи чувств смешались на милом личике Салли. Как будто она отчаянно боролась с восхищением, которого был достоин этот большой человек из стана врагов, такой спокойный и любезный. Но в Билли продолжала расти паника — он узнал своего великого противника. Что произойдет, когда они встретятся лицом к лицу?

Сердце юноши подпрыгнуло от радостного предвкушения битвы. А в следующую секунду он с ужасом осознал, что побледнел, и почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу.В конце концов взгляд Билли остановился на двух самых разумных среди Кемпов — Уильяме и его жене Рут. Рут смотрела только на своего мужа, спокойно, почти с улыбкой. А Вилли, нахмурившись, сосредоточенно, уставился в крышку стола, как будто в этой комнате нет никаких врагов, а он решает серьезную отвлеченную проблему. Билли почему-то ощутил еще большее уважение к этому человеку, к его разуму и сообразительности.
— Ты обедал? — спросил Арт Кемп после того, как Бенчли сел за стол.
— Да, я пообедал перед тем, как отправиться в дорогу.— Может, чашечку кофе?
Бенчли молча посмотрел в глаза хозяину дома через стол.
— Если вы не против, я не откажусь!

Вдоль стола пронесся легкий шорох. Не требовалось особой сообразительности, чтобы догадаться, насколько не прост этот момент для Эймса Бенчли. И Билли понимал почему. Эймс находился в доме человека, сделавшего ему много плохого, и сам он принес немало зла этому дому. И если он согласился принять пищу, то он согласился взять на себя все священные права и обязательства приглашенного гостя.

Кофе принес старый негр, он держал блюдце двумя руками, но чашечка вполне заметно дрожала. Глаза слуги горели, несомненно, он много раз слышал рассказы о битвах и жертвах великого Бенчли. Но добрая улыбка Эймса мгновенно обезоружила его.

Молчание продолжалось. Помешивание ложечкой превратилось в торжественную церемонию. Все взгляды сосредоточились на этом процессе в необычайном возбуждении. В конце концов Бенчли поднял чашку и пригубил содержимое.

Остальные возбужденно вздохнули. Дело сделано. Эймс Бенчли сел за стол и попробовал пищу Кемпов.— Арт, — начал посетитель, обращаясь к хозяину. — Я полагаю, что никто из нас не ожидал, что придет такое время. Бенчли сидит за столом Кемпов!
— Полагаю, что нет, — согласился Арт Кемп.
— И я не вижу в этом ничего хорошего! — взорвался Лью Кемп.

Внезапное облако замутило взгляд Бенчли, он посмотрел на Лью, и Билли показалось, что характер бойца написан самыми яркими красками на челе этого человека, и он не всегда соответствует остальным положительным качествам этого многостороннего героя.

— Есть правила, касающиеся гостей нашего дома, — сурово вмешался Арт Кемп. — Их никому не дозволено нарушать.
Но Лью вскочил, не желая сдерживать злобу и возмущение.

— Передо мной человек, который удерживает Нелл. Без него остальные давно бы смирились и вняли разуму. И он здесь, в наших руках! Почему бы нам не использовать этот шанс? Чего мы ждем? Ты хочешь, чтобы мы поверили ему? Но ты же знаешь, как Бенчли верят нам! В наступившей тишине Билли Буэл увидел, что Уильям Кемп тихо достал свой револьвер и положил его на колено, направив дуло в широкую грудь гостя.
***
Глава 15.МУДРАЯ БЕСЕДА

Это убедило Билли — наступил настоящий перелом. Он считал, что столько мужественных людей не смогут воспользоваться своим преимуществом перед гостем, который по собственной воле отдал себя в их руки. Но лица сидевших за столом оставались напряженными и суровыми. Даже хозяин, Арт Кемп, замолчал и ничего не говорил, а старый Судья Кемп откинулся на спинку стула и хмуро смотрел перед собой, как человек, уже видевший множество горестей и способный терпеть присутствие врага, но отнюдь не собиравшийся вскакивать и вмешиваться со всей полнотой своего авторитета.

Однако полнее всего кризисность ситуации отразилась на лице Эймса Бенчли. Он сидел не шевелясь, но его львиная голова оставалась поднятой, а темные глаза не переставая перескакивали с одного противника на другого. Он собирал все силы ума и нервов, чтобы подготовиться к смертельной схватке, предвестники которой уже витали в воздухе. Безнадежная схватка, вне всякого сомнения, но Эймс не собирался просто так сдаваться. И Билли Буэл вдруг почувствовал импульс симпатии к загнанному в угол герою. Как только Билли осознал все ужасные последствия этого мрачного молчания мужчин и страха сжавшихся женщин — даже они не выказывали гостю элементарного сочувствия! — он резко наклонился вперед и рассмеялся. Почти женская легкость его смеха заставила всех окружающих уставиться на него — как будто в комнате, где только что произошла трагедия, послышался голос беззаботного ребенка, играющего за окном, который вернул всех к реальности дня и счастью настоящей жизни.

Да, в беззаботном смехе Билли Буэла на самом деле было что-то детское.

— Ты, наверное, не понял, приятель, — весело обратился он к Эймсу Бенчли. — Это все шутка, и поэтому я смеюсь. Они хотят всего лишь проверить тебя. Каждый из них видел тебя в драке, теперь они желают попробовать твои нервы в доме. Могу поспорить, что они всего лишь шутят.

— Надеюсь, что ты прав, — сурово откликнулся Эймс без малейшего раболепства. — Арт Кемп, это твой дом. Скажи мне, что здесь происходит? Я под твоей крышей и ем твою пищу. О чем говорит Лью?

— Он под твоей крышей, Арт! — крикнула Маргери Кемп, вскакивая на ноги, и ее усталое печальное лицо превратилось в маску фурии. — Но разве уже забыто, когда Кемпы находились под крышей домов Бенчли? Разве мой двоюродный брат…

Глубокий спокойный голос Эймса Бенчли прервал ее истерику. И Билли оценил, как прав этот мудрый человек. В противном случае эта женщина своей гневной речью вынесла бы гостю смертный приговор.

— Ты права, Маргери. Все мы совершали зло во время этой проклятой войны. Но еще не родился человек, который осмелился бы заявить, что Эймс Бенчли воспользовался нечестной возможностью. Поэтому я и рискнул прийти сюда!
Сумасшедший пронзительный женский вопль снова обрушился на него. И несмотря на кровавый подтекст высказанных Маргери слов, Билли Буэл не мог не сочувствовать и не жалеть эту женщину. Она оставалась несчастной матерью, отчаянно боровшейся за свою дочь и безрассудно бросавшейся на главное препятствие, разъединявшее их. Но ее голос звучал как глас войны, он дрожал от жажды смерти…

— Ты никогда не воспользовался! Нет, Эймс Бенчли, тебе и не надо нечестных игр, потому что ты прирожденный и подготовленный убийца! Наши лучшие мужчины потерпели поражение от тебя. И ты убежден, что у тебя нет причин для страха. У тебя быстрая рука и твердый глаз, и ты понимаешь, что ни у кого нет никаких шансов справиться с тобой! Поэтому ты можешь играть честно. Но я хочу спросить вас, Судья Кемп. — Она набросилась на патриарха. — Неужели вы собираетесь сидеть спокойно, когда подлец, убивший вашего единственного сына…

Билли резко встал. Он сообразил, что Кемпы, подгоняемые трагическими воспоминаниями, которые обрушивает на них эта женщина, быстро движутся к точке полного безумия. Да, наверное, Эймс действительно неплохо повоевал, чтобы породить такой страх и такую ненависть. Однако железная выдержка и спокойствие работали в его пользу. Конечно, все Кемпы — хорошие парни и настоящие бойцы, но Билли показалось, что Бенчли напоминает сейчас льва, противостоящего стае волков.

— Дорогая леди, — вмешался Буэл. — Позвольте мне объяснить мою маленькую шутку.

Женщина на мгновение замолчала, больше выдохнувшись от эмоций, нежели вняв просьбе Билли, и тот мгновенно взял инициативу в свои руки.

— Надеюсь, ты понимаешь, почему я называю это шуткой, Бенчли? — продолжил Билли ровно и монотонно, не выделяя ни единого слога. — Кемпы обратились ко мне с просьбой приехать сюда и помочь им. Но им известно, что я из тех мест, где смерть в открытом поединке обычная вещь, однако подлое убийство из-за угла — большая редкость. Им хорошо известно и то, что я не буду спокойно сидеть и смотреть на расправу с беспомощным человеком. Поэтому повторяю — это шутка только ради того, чтобы испытать тебя. Успокойся. Успокойся, Бенчли. Ты умрешь только под ясным голубым небом, сражаясь по всем правилам один на один!

Пока он говорил это, импульс драки — к несчастью, наверное, самый главный импульс, управлявший жизнью Билли, — подступил к его горлу. Красноватый туман поплыл перед его глазами, и он замер, как терьер на поводке — или лучше, как пантера, сходящая с ума от голода и готовящаяся к смертельному прыжку. Это его противник! Противник, способный отдать поединку всю свою энергию. Великодушное желание помочь Бенчли исчезло. Осталось только ревнивое стремление сохранить этого бойца для великого испытания. Глядя в темные глаза своего потенциального соперника, Билли впервые в жизни вдруг почувствовал страх. В этих мощных плечах таилась сила, в крепких и прекрасно сложенных руках угадывались скорость и точность удара, во взгляде скрывался неустрашимый дух и железные нервы воина. Билли влюбился в своего врага. А пьянящий страх кружил голову и дразнил. Он играл с ним, соблазняя, как огромная высота или «дом с привидениями» в чаще леса.



— Они отдают себе отчет, что в противном случае им придется сражаться не только с тобой, но и со мной. Ты в безопасности, Бенчли. Здесь много народу — и эти парни неплохо дрались в свое время, — но им не одолеть нас двоих.

Пока он произносил свою речь, его дикие черные глаза, совсем непохожие на спокойные глаза Эймса Бенчли, метались от лица к лицу с вопросом и вызовом — Уильям, Артур и Лью Кемп, Бак Мартин и здоровяк Джо Уокер, который пока еще не постиг суть и значения прозвучавших слов. Старого Судью Кемпа вряд ли стоило принимать в расчет. Но даже и в случае два против пяти никто из этих пяти, за исключением Сони Уокера, ни на секунду не сомневался, что Эймс Бенчли и Билли Буэл выстоят против всех них. Вокруг этих двоих витала непреодолимая атмосфера победителей, давно привыкших к самым жестоким состязаниям. Кроме того, во взгляде Билли, устремленном на Бенчли, сквозило что-то любопытное… и ужасное.

Эймс не стал ждать возобновления спора и встал.

— Буэл. Я благодарен тебе. После того, что ты сделал для Гарри Раньона, я сомневаюсь, что ты и сейчас поведешь себя так, как обещаешь, и я действительно рад убедиться в этом.

— Ты нанял человека для Бенчли, Уильям, а не для нас, — зло процедила Маргери. — Он спас жизнь Эймсу, не пробыв среди нас и дня!

— Но у него будет шанс получить эту жизнь, — сказал Бенчли, — еще до окончания этого дня. Вот поэтому, рискнув жизнью, я и пришел сюда, леди и джентльмены, и хочу сделать вам честное и открытое предложение.

Сегодня Гарри Раньон вернулся домой с перевязанной рукой. По его словам, он встретил самого быстрого и точного стрелка в мире. И тот же парень, который подстрелил его, перевязал ему рану и послал ко мне с сообщением.

Да, джентльмены, меня поразило, что в долине появился такой боец. Однако остальные восприняли эту новость довольно спокойно. Все давно подозревали, что, найдя где-нибудь хороших стрелков, вы попытаетесь очистить от нас долину Глостер. Но…

— Минуту, — прервал его Арт Кемп. — А как насчет Хела и Генри Мура и Олли Лорда тоже? С каких это пор они стали принадлежать к семье Бенчли? Разве в их жилах течет ваша кровь?

— Они пришли ради любви к Нелл, — сердито возразил Эймс Бенчли, — и не получили от нас ни единого цента.

— Нет! — не выдержал Лью Кемп. — Вы заманили их девушкой, которая не принадлежит вам. А это хуже, чем нанимать людей за деньги!

В спор врезался глубокий бас Судьи Кемпа:

— Спокойно, мальчики. Зачем возвращаться к началу начал. Какой смысл спорить, если слова давно ничего не значат.

— Но я пришел сегодня именно для того, чтобы вернуться к истокам, — прервал спор Бенчли. — Я хочу начать с самого начала, и вы, парни, и сам Господь Бог видите, что стараюсь сделать это. Так вот, войне пришел конец. Посмотрите, сколько лет она тянется. И подумайте о том, сколько лет она еще будет продолжаться, если не принять меры. И что она дала, эта война? Смерти и разбитые сердца женщин. Вот и все. Да, Арт Кемп, я признаю, что твое сердце сделано из дуба, как у тебя, так и у твоих сородичей. Я верю, что Мартин и Уокер будут сражаться до последней капли крови. И мне понятно почему!

— Почему? — нервно переспросил Бак.

— Ну уж не ради любви к Кемпам, Мартин, а потому что три года назад ты увидел Нелл. Тогда она еще только превращалась в девушку, но обещала многое. Ты увидел Нелл, Бак, и ты, Уокер. Вот вы и приняли сторону Кемпов, надеясь на то, что если они отобьют Нелл, то в качестве благодарности отдадут ее замуж за одного из вас. Я прав?

— Ложь! — крикнул Бак Мартин.

В его голосе прозвучала такая ярость, что Билли Буэл вздрогнул. Он и не думал, что кто-либо в долине Глостер осмелится выступить против Эймса Бенчли в такой манере. Также его удивило абсолютное безразличие, с которым Эймс воспринял оскорбление.

— Лучше подумай об этом на досуге, Бак, — спокойно произнес он. — Я не собираюсь ссориться по любому поводу.

Бак Мартин больше ничего не сказал. Он только опустил голову, как человек, вышедший за привычные рамки и получивший отпор.

— Итак, вернемся назад, — продолжил Бенчли свою прерванную речь. — Совершенно ясно, что пятеро или шестеро из вас будут сражаться до последнего, а затем оружие возьмут ваши женщины и продолжат борьбу. Но люди, которые идут за вами, совсем другого сорта. Они смертельно устали от бойни и страха, царящих в долине, они устали дрожать каждую ночь, боясь за завтрашний день. Твои люди очень устали, Кемп!

— Это мы еще посмотрим. Мне кажется, что они продержатся столько, сколько я сам, — сердито ответил Арт.

— Нет, Арт. Я уверен в этом, поскольку вижу, как себя чувствуют мои люди. Они тоже устали, Арт, и не надо себя обманывать, для нас обоих это не секрет. Но очевидно и то, что они не отдадут Нелл до тех пор, пока она желает оставаться с нами, хотя каждый год ее пребывания с нами стоит жизней. Мне становится плохо, когда я думаю о цене, которую мы заплатили за эту милую невинную девушку. Она приводит в ужас ее так же, как и нас. Что тут поделаешь? Но как ей переносить то, что мальчишки, игравшие вместе с ней, скоро умрут ради нее? А мужчины, приезжавшие свататься? Кто знает, сколько они проживут после такого сватовства. И такие мысли вселяют страх в ее сердце, и ее прекрасные глаза полны печали. Нелл наша, но мы уже потеряли ее. Итак, я решил и убедил всех своих, за исключением матери, бедной женщины…
— Ее мать здесь! — не выдержала Маргери Кемп.

— Не имеет значения, — ответил Бенчли, остановив ее примирительным жестом. — Дело в том, что я убедил своих устроить единственное окончательное испытание и рискнуть сохранить или потерять Нелл ради мира. — У всех Кемпов перехватило дыхание. — Эта идея пришла ко мне, когда Гарри Раньон рассказал о первом великодушном человеке, ступившем на землю долины Глостер за последние десять лет с тех пор, как мы начали резать глотки ради сладкой Нелл и ее миленького личика. Вот я и решил, что, если среди вас есть настоящий мужчина, он согласится встретиться со мной. Я буду ждать его сегодня вечером в любом месте, которое вы назовете. Ни Кемпы, ни Бенчли не подойдут к нему близко. И один из нас вернется назад живым, а второй останется лежать мертвым. Мертвый проиграет, а живой принесет своим весть, что Нелл принадлежит его стороне навсегда и что война окончена. Не правда ли, это честное и справедливое окончание бойни?

Мужчины словно онемели. Маргери Кемп тихо заплакала, заламывая руки. У нее наконец появился шанс вернуть своего ребенка. Но каков ужасный риск разрушить все долгие надежды примитивной игрой оружия!

— Говорите! — не выдержал Бенчли.

— Эймс, — сердито проворчал Арт Кемп. — Мне надо спросить совета у самой мудрой головы в долине Глостер. Судья, что нам делать? Если кто-нибудь из нас встретится с Эймсом Бенчли и не сумеет его одолеть, мы потеряем не только одного из лучших мужчин, но и Маргери, которая умрет от горя. В этом нет никаких сомнений. Да и у Лью не останется особого интереса к жизни. Что нам делать, Судья? Мы достаточно пролили крови и настрадались за эти девять лет. Моя собственная жизнь стала адом. Почти все мои деньги истрачены, большинство моих людей ходит в лохмотьях. И я скажу то же, что и Эймс Бенчли, — войне пора положить конец!

Судья Кемп кивнул и запустил худую, изрезанную лиловыми венами руку в туман бороды.

— Пора остановиться! Но Эймс Бенчли должен встретиться с лучшим среди нас. Мы согласны прекратить войну, но только если найдем достойного ему соперника. Так где же он?

Судья замолчал, и его глаза, полуприкрытые веками, но незатуманенные, обвели комнату.

— Я! — крикнул огромный Уокер. — Я встречусь с ним!

— Минуту! — Худая и проворная фигура Билли Буэла обогнала выходившего вперед гиганта. — Это не драка на кулаках или дубинах. Джентльмены, я встречусь с Эймсом Бенчли и объясню вам почему. Я уже наметил в его теле место, куда направятся мои пули. — Он повернулся к огромному Бенчли со странным выражением на лице, и, только увидев эту жуткую страсть, эту жажду бойца, находившиеся в комнате мужчины вздрогнули, а женщины сжались в комок. — Выбирайте меня! — повторил Билли, дрожа, как от страха. — Я уже убил Бенчли в своих мыслях. Выбирайте меня, иначе мы будем драться за это право. Уокер и я, Бак Мартин и я — все, кто хочет встретиться с Бенчли, но сначала поговорите со мной.



Уокер несомненно собирался ответить и Бак Мартин тоже, но мудрый Уильям Кемп опередил их:

— Я и привел его для этой цели, Арт. Не стоит ни Уокеру, ни Мартину браться за такую работу. Билли Буэл наш человек. Сама судьба послала нам его в подходящее время.

— Это так, — кивнул старый Судья Кемп с чувством. — С Билли Буэлом мы или выстоим, или проиграем, чует мое сердце. Буэл, мы доверяем твоим рукам наше будущее.

Глава 16

ПАТРИАРХ БЕНЧЛИ

Иней восьмидесяти пяти зим покрыл голову Джейкоба Бенчли. Именно восьмидесяти пяти зим, потому что лето никогда не грело его кровь. Сейчас он сидел завернутый по грудь в тяжелый меховой плед, сидел не шевелясь, разве что изредка поправляя верхний край пледа. Воздух в длинной комнате с низким потолком казался достаточно теплым. Другой бы чувствовал себя здесь вполне комфортно в сорочке с короткими рукавами. Но искра жизни в Джейкобе Бенчли едва мерцала, и поэтому ее стоило защищать от любых возможных потоков холода.

Восемьдесят пять лет! Сколько воды утекло с тех пор — целая история! Когда-то — о, как давно! — он был решительным, красивым, расточительным траппером. Но годы зрелости научили его суровым правилам существования, и он медленно изменился и стал таким, каким и узнал его впоследствии мир — хитрым, терпеливым, трудолюбивым, бережливым, суровым. Он женился в сорок пять лет, и после первого ребенка, Джона, последовал длинный список остальных. Семья Джейкоба росла вместе с его благополучием. И очень скоро он стал одной из ключевых фигур в долине Глостер, почти такой же впечатляющей, как и Уильям Кемп, который получил по наследству девять десятых своего богатства. И до настоящего дня только вопросы торговли могли медленно поднять синие веки и зажечь огонь в потухших глазах старика. Прибыль и Убыток — вот два бога-близнеца, которым постоянно молился Джейкоб Бенчли. Он перестал играть в карты сразу после женитьбы, его игрой стал бизнес, подкрепленный авторитетом и санкцией закона.

Рассматривая лицо этого человека, — редкую жесткую щетку седых волос, обвисшие мышцы, впалый безгубый рот и длинную бороду, падавшую на грудь, — вы вряд ли догадались бы с первого раза, почему он так сильно хмурится. То ли поддерживает изо всех сил искру жизни, то ли обдумывает какой-то очень сложный план. Но вокруг этого старика постоянно витала атмосфера великих возможностей, и после нескольких секунд наблюдения его фигура становилась настолько впечатляющей, что никто бы не удивился, если его неподвижные и бескровные ладони, сложенные на коленях, вдруг взлетели вверх, демонстрируя реальную мощь мускулов. Да, тело Джейкоба Бенчли медленно сползало в могилу, но в этих развалинах человека все еще жила динамика.

Он сидел, как уже говорилось, в длинной комнате с низким потолком. Когда-то она включала несколько помещений основной первой хижины, построенной Джейкобом в долине Глостер. Затем перегородки убрали, а стены раздвинули, и этот зал стал занимать площадь, намного превышавшую размеры первоначального строения. Дом Джейкоба Бенчли расползался во все стороны по неровной земле, шаг вверх или вниз от комнаты к комнате — и в результате получилась невообразимая конструкция, которая с течением времени перемещалась по огромному кругу, втягивая в себя амбары и коррали, огромные склады, сараи и маслодельни — дом одного человека стал напоминать маленький город.

В главном зале этого дома без особого труда различались три периода и три стиля архитектуры. Начальную стадию строительства демонстрировали провисшие стропила центральной части, завершающую — хорошо обработанный потолок в пристройках последнего времени. И везде чувствовалось сильное влияние Эймса Бенчли — в планировке и сводчатом дверном проеме, открывавшемся в зал в центре. Развешанные по стенам охотничьи трофеи тоже принадлежали Эймсу. Кроме того, он же превратил в ковры шкуры гризли и бурых медведей, прикрывавшие истертый пол. И еще приказал соорудить камин в южном углу. Но все равно зал остался залом Джейкоба, и хотя камин построил Эймс, именно Джейкоб настоял, чтобы огонь в нем никогда не гасили.
Все понимали, что эта причуда старика — один из немногих признаков, говоривших о разрушении разума, так же как и мышечной силы под давлением долгих лет, но, несмотря на погоду, во время влажной весны или жаркого горного лета огонь горел. И когда старик входил или въезжал на коляске в комнату и его ноздри не ощущали сладкий и всепроникающий запах пылающего дерева, он начинал очень сильно беспокоиться. Его голова поднималась вверх, руки замирали на подлокотниках кресла, а в глазах появлялся невыразимый ужас.

И как всегда, тревога оказывалась беспочвенной, огонь обязательно горел в камине, хотя и не всегда очень яркий. Постепенно все Бенчли начали верить, что огонь будет непрерывно гореть до самой смерти Джейкоба Бенчли, а затем сам собой погаснет.

Рядом с камином располагалось большое кресло патриарха. В нем и сидел он теперь с закрытыми глазами, но время от времени тонкие веки начинали дрожать, и старик внимательно изучал дружелюбное мерцание на стенах. Иногда его взгляд бродил по пустому залу, наслаждаясь льющимся в окна светом желтого предзакатного солнца.
Иногда он даже чуть-чуть поворачивался и смотрел на восток через окно, за которым открывался вид на склон и размах долины Глостер, великолепное море серебряной воды и зеленых деревьев. О, как он мечтал продвигать свои изгороди шаг за шагом вперед, пока они не завоюют всю долину! И он уже почти достиг желаемого, во всяком случае, подошел к нему чертовски близко. Но тут началась проклятая война!
Он резко повернулся, прогоняя грустные мысли, и бросил взгляд на западные окна зала, откуда открывался вид великолепного патио, вокруг которого сконцентрировались все здания усадьбы.
Благодаря численному превосходству Кемпы расселялись по долине как им вздумается — разве что стараясь держаться восточной ее части. Бенчли приходилось все теснее и теснее сжиматься вокруг главной цитадели семейного счастья. Они покинули хижины, где, как правило глубокой ночью, их заставали врасплох и убивали ужасные Кемпы. Они бросали хижины и шли к Джейкобу Бенчли, добавляли свой отсек к основному дому и помогали соорудить новую группу маслобоен, еще одну нишу в бесконечных сараях либо еще один загон. И маленький город рос такими вот ячейками.

На закате дня до старого Джейка доносилось множество интересных и приятных звуков: кто-то громовым голосом проклинал упрямого мула, где-то мычали коровы и раздавался звон трехгаллонных ведер, в которых переносили молоко, и над всем этим лилась звонкая детская песня, легкая и неуловимая как солнечный свет. Старик прислушивался, и перед его взглядом вставали амбары, забитые превосходным сеном, он видел, как солнечные зайчики пляшут на стогах соломы, похожих на груды потускневшего золота, представлял, как отчаянные наездники гоняют по загонам, несмотря на опасность таких забав, как в другом углу мужчины сбрасывают мешки с кормом в двери амбара. О, его взгляд проникал в самое сердце амбара и охватывал бесконечные и многоэтажные горы мешков. Он еще не продал урожай зерна. Если кто-либо из его людей нуждался в деньгах, он оказывал ему помощь из своих средств. В середине зимы — а он не сомневался в этом — цены обязательно подскочат и прибыли удвоятся.

О, как приятно, бесконечно приятно старику видеть и слышать все это! И хотя у всех здесь есть своя доля, он — повелитель. Если захочет подержать урожай, никто не продаст ни зернышка, если пожелает продать его — все зерно будет мгновенно отправлено на рынки. В любой сделке он диктовал цену купли и продажи, ни единое семя не падало в землю без предсказания оракула, и никто не осмеливался начать покос без его слова. Его бескровные руки держали бразды правления еще крепче, чем когда-либо. Он издавал указы, а ужасная правая рука Эймса Бенчли всегда была готова карать, и так как каждый ждал, что любой год может принести смерть тирану, то все надеялись неплохо заработать после его кончины. Старый Джейк это хорошо понимал и частенько старался играть на чувствах, но внутри у него всегда скрывалась ехидная усмешка: они плохо знают его! Умереть в восемьдесят пять? Не дождетесь!

Слишком многое еще следовало сделать. Его жизнь только началась. Еще бродили по земле Кемпы, которых следовало смести с пути, черт бы их побрал; еще существовала долина Глостер, которую он должен захватить и удержать, еще оставались деревья, которых ждал топор. Скоро, очень скоро плуги Джейкоба Бенчли распашут жирную землю, хорошо удобренную лесом. Умереть раньше этого? Они плохо его знают! Разве мало людей доживало до девяноста и до ста? И разве не ходили слухи о тех, кто дотянул до ста двадцати в полном уме и здравии? Пусть тело сохнет и стареет. Цитадель жизни — мозг, и только жизнь реальна и направлена в будущее!
Эти мысли шевелились в голове старика, пока он сидел с каменным лицом в темном углу комнаты. Снова и снова его рука поправляла меховую накидку, а другая еле заметно перемещалась в сторону желтого отсвета теплого огня.
Наконец он поднял голову и улыбнулся, а вернее, на его губах появилась слабая тень улыбки. Сначала Джейк услышал тяжелые шаги и узнал их до того, как посмотрел на вошедшего. Только один человек имел такую широкую и тяжелую поступь — настоящий принц долины Глостер, его старший сын, Эймс Бенчли. Однако когда голова старика повернулось к Эймсу, на лице его не осталось и тени улыбки. Как будто он боялся, что проявление чувств истощит запас жизненных сил, которые ветеран долго собирал для великой и трудной работы, ждавшей его впереди.
— Отец, — доложил Эймс, — они приняли наши условия. Их человек готов выйти на поединок. Война закончится, так или иначе.

Глава 17. ВОЛЯ СТАРИКА
Теперь уже настоящая улыбка озарила лицо древнего отца рода Бенчли.
— Дураки! — тихо воскликнул он. — Дураки! Но война не окончится, сынок. Она будет продолжаться, правда, без грубой силы. Я пока не бросал в бой своих главных союзников — цифры и деньги. Но во время мира я начну настоящую войну, и мои изгороди будут шествовать по долине, пока последний из Кемпов не заложит свою хижину и голову, а затем не возьмет у меня в аренду! — Он потер костлявые руки и устремил горящий взор на Эймса. — Но как они умудрились допустить такую глупость? Они что, ослепли или у них отшибло память? Неужели забыли, скольких из них ты встретил и скольких убил? Или этот тупоголовый дурак Соня Джо бросил тебе вызов и получил поддержку Кемпов?

Эймс печально посмотрел на свои большие ладони и покачал головой.

— Я достаточно убивал, отец. Было время, когда я прославился на этом поприще. Но мне кажется, что и мой час настал! — Выражение дикой тревоги, которое не раз замечали на лице Джейкоба, когда он с ужасом представлял, что огонь погас, теперь снова появилось в его глазах, беззубый рот приоткрылся. Эймс подошел к отцу и положил руку на костлявое плечо. — Я не хотел испугать тебя, — нежно произнес он, — но ты и остальные считали, что еще не родился человек, способный убить меня в поединке. Наверное, я и сам так думал. Но я только что встретил парня, который способен неплохо показать себя. Это не Бак Мартин и Соня Джо Уокер, хотя они оба хорошие бойцы. Это их новый человек. Они наняли его на стороне. Его зовут Билли Буэл.

— Дикая молния, подстрелившая молодого Раньона. — Джейкоб медленно кивнул. — Господь небесный, но почему этот парень вселил в тебя такой страх, сынок?

— Страх? Я не боюсь, — возразил первый из Бенчли. — Я встретил достойного противника — только и всего. Представь дикого кота, превратившегося в человека, если хочешь представить, кто он такой. Он стоит на цыпочках, он сидит на краю стула, его голос похож на мурлыканье, а глаза напоминают глаза девочки, однако за ними прячется огонь. Вот такой он, отец. Я быстрее любого здешнего с оружием. Но если человек стремителен, как кот? И кроме того, он переполнен жаждой драки, как голодный хищник жаждой добычи. — Эймс вздрогнул от навязчивой мысли и, взяв себя в руки, продолжил: — Надо позвонить в колокол. Я выйду и все объясню людям.
— Подожди! — медленно проговорил старый Джейкоб. — Сынок, если у тебя сдали нервы…

— Я в порядке, — твердо ответил Эймс. — Я буду драться, как умею, но у меня возникли сомнения, и я хотел поделиться ими с тобой, чтобы облегчить душу. А теперь пора звонить в колокол!
В этот колокол позволялось ударять только по приказу самого Джейкоба или же, после его смерти, по приказу старшего живущего сына. Так решил весь клан Бенчли. И когда мощный церковный колокол начинал свой плач над холмами и долинами, плач, взбиравшийся вверх по склонам гор, во владениях Бенчли каждый взрослый мужчина и каждый мальчик, способный держать оружие, хватали ружья, револьверы и пистолеты и неслись во весь лошадиный опор к месту сбора. Звон колокола означал, что вот-вот произойдет что-то очень важное.
Старый Джейкоб Бенчли покачал головой:— Если так, ты не будешь драться.
— Не буду драться? — выдохнул Эймс Бенчли. — После того, как я дал слово и открыто бросил вызов, после того, как чуть не погиб из-за доверия к ним, не будь того же самого Билли Буэла? Я ни секунды не сомневался: если бы они подняли на меня руку, этот человек огня и пороха, всегда готовый взорваться, сражался бы со мной бок о бок с двумя револьверами в руках! Он такой парень!
— Тогда заполучи его для нас — пусть он перейдет на нашу сторону. Вы вдвоем утопите Кемпов в их собственной крови!

— Его невозможно нанять, — мрачно произнес Бенчли. — Он спасал меня от озверевшей толпы только для того, чтобы встретиться один на один.

Эймс вздохнул и поежился. И это было так непохоже на него. Столько раз он проявлял несомненную отвагу, а теперь не боялся показать свое смятение и страх, уверенный в том, что, когда придет нужда, он не дрогнет.

— Тогда есть одно «но». — Старый Джейк Бенчли внимательно осмотрел сына. — Я не дам своего согласия. Никакого поединка не будет, сынок.

Эймс улыбнулся.

— Я уже не ребенок, отец, — спокойно возразил он. — Я дал слово, и с твоего согласия или без него, но поединок состоится.

— Дерись с кем угодно, — ответил старик, очевидно теряя весь интерес. — Но ты не посмеешь драться за Нелл. Независимо от того, чем закончится поединок, она останется с теми, кто ее любит — с ее матерью и со мной!

Наступило долгое молчание. То, что старик не отдаст Нелл независимо от исхода поединка, не вызывало сомнения, а в этом случае терялся весь смысл вызова. Эймс Бенчли со злостью стиснул зубы.

— Послушай меня, — яростно произнес он, тряхнув львиной головой, как будто пытаясь сбросить овладевшее им негодование. — Ты знаешь, что произойдет, если меня здесь не будет? Останется только гнилая палка без всякой поддержки. Стоит мне только сказать свое слово, двое из троих твоих сподвижников последуют за мной прочь из этой долины. И я сделаю это! Если ты не ударишь в колокол и не позволишь мне выйти и объявить, что я намерен покончить с этой враждой.

Отец пристально посмотрел на него из-под мохнатых опущенных бровей. Его возраст и опыт превратили всех окружающих, особенно его детей, в безынициативных послушных младенцев. Теперь он еще раз убедился, что Эймс Бенчли уже настоящий мужчина. И еще Джейк Бенчли понял, что в его сыне есть то, чего сам он никогда не имел, — магнетическая сила, которая заставляет остальных следовать за лидером, не ради награды или по какой-либо иной меркантильной причине. Эймсу доверяли, его уважали. Он, Джейкоб Бенчли, покупал и продавал все, чем владел в этом мире. Его сын, похоже, получал все, используя свое влияние на людей, и влияние это действовало не хуже, чем деньги и хитроумные ходы его отца. Но Джейкоб быстро отмел тяжелые и неудобные мысли. В его привычки не входило тратить время на трудные размышления, особенно невеселые. Достаточно и того, что Эймс предупредил. Старик не сомневался, что одно слово сына может оставить его без последователей.

— И все же поединка не будет! — воскликнул он.

— Нет ни малейшего повода остановить его, — твердо стоял на своем Эймс.

Тогда Джейкоб схватил грубую трость с набалдашником, стоявшую у его кресла, и ударил ею об пол. Казалось, что этот удар забрал все его силы. Сухая рука безвольно упала вниз, не выпуская набалдашника.

Эймс бросился к отцу, чтобы подхватить трость из уставших пальцев, но вдруг остановился. До него внезапно дошло, что хитрый мистификатор пытается сыграть на сочувствии, демонстрируя свою слабость на фоне физической силы своего сына. Появился улыбающийся, кивающий и испуганный слуга — у многих жителей долины Глостер сердце уходило в пятки при виде сурового и недоступного патриарха.

— Приведи Нелл! — последовал приказ, и слуга исчез.



— Ты намерен все рассказать Нелл, — печально произнес Эймс, — и заставить ее молить меня не рисковать ее судьбой в одном поединке? Или просить меня оставить ее с матерью?

— Я торжественно даю тебе слово чести, — ответил старик, — что не собирался делать ничего подобного и не стану заставлять ее просить тебя. Но где она? — Они ждали всего лишь минуту или около того после исчезновения слуги, однако раздражение Джейкоба уже переходило все границы. — Так она считается со мной — со своим дедушкой! — ворчал он, распаляясь. — Где она шляется? Эта девчонка никогда не посидит со мной, Эймс!

Силач улыбнулся:

— Разве она не провела с тобой все утро?

— Все утро? Только минуту. Черт бы побрал этих юных бездельников — мальчишку Лорда, Хела Мура и Генри — они крутятся вокруг нее все время.

— Господь свидетель, сэр, они ведь сражаются на нашей стороне только из любви к ней. Почему бы им не искать с Нелл встреч?— И ты думаешь, что ее интересует кто-либо из них? — спросил старик слегка дрожащим голосом.Эймс Бенчли расплылся в улыбке:
— С Хелом Муром они дружили еще с детства.
— Ба! — с издевкой воскликнул старый Джейкоб, поднимая набалдашник своей трости и впиваясь в него беззубыми деснами. — Она и пальцем не поведет ради Хела Мура. Этот простак слишком примитивен для нее, слишком мелок. Я скорее увижу ее мертвой, чем замужем за ним.— Мне кажется, что ты скорее увидишь любого из парней мертвым, прежде чем он женится на Нелл, а? Ты хочешь, чтобы она навсегда осталась в твоем доме. А отец? — Почему бы и нет? — последовал уверенный ответ. — Почему бы и нет, я спрашиваю тебя? Неужели этот дом плох для нее? Неужели мы не добры к ней? Неужели она не получает здесь все, о чем попросит? Кроме того, она свободна от тяжелой работы, мой мальчик. Эта девочка создана, чтобы на нее только смотрели и радовались, вот и все. Тише! Она идет. Да благословит нас Бог!
Джейкоб наклонился вперед, мех соскользнул с его ног и остался лежать. Дряхлый старик с улыбкой высшего удовольствия устремил свой взгляд в дальний конец зала.
/****
Глава 18.СИЛА И ХИТРОСТЬ
**
Дверь открылась, в зал вбежала девушка и направилась к ним. Как мы уже упоминали, в зале царил вечерний полумрак, но лучи заходившего солнца еще проникали сквозь западные окна, заливая противоположную стену золотыми полосами. Девушка бежала сквозь эти полосы света и тени, и освещение и бег превращали ее желтое платье в нежно окрашенное бушующее пламя. Как только она попадала в светлую полосу, на ее лице вспыхивала улыбка — тень приглушала это великолепие.

Через мгновение Нелл уже стояла перед мужчинами, радостная и счастливая, и им показалось, что она вот-вот сорвется в легком и головокружительном танце.

— Вы посылали за мной, — обратилась юная красавица к Джейкобу.
— Нет, это Эймс хотел видеть тебя, — ответил хитрый старик.
Она повернулась и смутила Эймса лучезарной улыбкой.
— Впервые за долгие годы ты пожелал увидеть меня, дядя Эймс, и впервые… да впервые в жизни я заставила тебя улыбнуться.

Девушка взяла огромные руки дяди, силу которых испытал не один Кемп и которые наводили ужас на всю долину Глостер, как будто после неудачной попытки завоевать его расположение взглядом она собиралась удержать его силой своих нежных ручек. И огромный мужчина, вдруг смутившись, открылся всей внутренней добротой своей натуры. А потом освободил руки и нежно прикоснулся ими к ее голове, заглядывая в глаза.

— Подумать только, Нелл, между моими ладонями находится причина всех наших горестей — причина постоянных убийств взрослых мужчин в течение девяти лет.

Эти слова конечно же прозвучали очень грубо. Большое и доброе сердце великана подпрыгнуло в груди от раскаяния, но девушка уже отшатнулась от него.

Что же касается старого Джейкоба, то он даже задохнулся от гнева.

— Подойди ко мне, девочка, — наконец вымолвил он. — Подойди ко мне, моя родная. Ох, Эймс, неужели ты мой сын? Подойди ко мне, Нелл, девочка моя!

— Это… так вдруг вырвалось, — печально вздохнул Бенчли, — тысячу раз прости, Нелл!

Он восхищался ею в эту минуту еще сильнее, чем раньше, потому что она не отвернулась от него и не спрятала лицо в ладонях деда, как поступила бы любая другая девятнадцатилетняя девушка. Она только отступила назад, не спуская с него взгляда, несмотря на то, что ее рукою уже завладел Джейкоб.

— Я знала, что ты никогда не любил меня, Эймс, — твердо произнесла Нелл. — Но не виню тебя. Даже несмотря на то, что ты мой родственник, я не вправе ожидать от тебя большей заботы. Из-за меня вы все оказались в огромной опасности… Все Бенчли! У тебя есть жена и ребенок… О, как я смею обвинять тебя! Но что я могу поделать? Я хотела бежать отсюда — тысячу раз собиралась покинуть дом. Но куда мне идти? Эти умные и искусные Кемпы — о, как я их ненавижу, как я их ненавижу! — они бросятся в погоню, найдут меня и заставят жить вместе с ними — с чужой женщиной… Они заставят меня называть ее матерью или принудят выйти замуж за огромного Джо Уокера или этого ужасного Бака Мартина, будь он проклят, и… Я не могу уйти, дядя Эймс, оставить здесь дедушку и мою мать. Дядя Эймс! Пожалуйста!
Эймс Бенчли вытер пот со лба, он действительно испытывал глубокую муку.

— Уйти? О Боже праведный! — вскричал Джейкоб Бенчли. — Какой сумасшедший потребует от тебя этого? Неужели я позволю тебе уйти? Я… я лучше увижу всех Бенчли в могиле! Тише, девочка, тише, моя Нелл. Мне плохо от этих мыслей. Эймс, ты мне сын или нет, я спрашиваю тебя? В тебе сердце и кровь человека или же…

Белая рука Нелл прикрыла губы старика, заикавшегося от гнева, и он не стал убирать ее, а только впился в девушку глазами, полными почитания, в которых было написано все.

— Нелл, — сказал Эймс, — тебе лучше сейчас выйти. И поверь мне, я думаю только о благе всех нас. — Она послушно кивнула. — Поверь, дорогая, я не имел в виду ничего плохого! Надеюсь, между нами не пробежит кошка?

— Никогда в жизни, дядя Эймс. Но иногда, когда я вижу тебя удрученным и мрачным, мне… мне становится немного страшно.

— И тебя совсем не пугает мой отец?

— Дедушка Джейк очень милый и добрый, — объявила девушка, обняв морщинистый череп старика. — И если бы все знали его так, как я, то никто бы его не боялся.

После этих слов она, то ли протестуя, а то ли повинуясь, выбежала из зала так же быстро, как и вбежала. На секунду остановившись у двери и помахав им на прощанье, в лучах заходившего солнца девушка напоминала золотой цветок.

— У тебя нет сердца, Эймс, — произнес старый лицемер. — Если бы ты родился с сердцем, ты бы стал совершенством, парень.

Терпеливый сын улыбнулся и промолчал. Само собой, он любил своего привередливого и деспотичного отца, и его трогала забота и великая печаль, которые Джейкоб Бенчли посвящал Нелл.

— У тебя никогда не было сердца, — повторил упрямый старик. — Посмотри на нее — цветок среди цветов, белая роза, окруженная желтыми лепестками, неужели ты не понимаешь этого, Эймс?

— Как не понять! Она самая прекрасная из всех живущих на земле, отец.

— То-то! Ты признаешь все это и тем не менее хочешь пойти на риск потерять ее в поединке?

— Ты еще никогда не запрещал мне драться.

— Естественно, я понятия не имел о существовании человека, похожего на дьявола, — этого Билли Буэла, как ты его назвал. Будь он проклят, этот чертов щенок! — Он тихо засмеялся. — Рискнуть ею? Я не сумасшедший! Она моя. Она дочь моего сына. Мой сын мертв? Значит, она моя. Разве это дитя не главное сокровище всей моей жизни? Разве ненависть каждую минуту не пожирает сердца Кемпов из-за того, что этот бриллиант у меня? Что? Рискнуть ею? Да ни за что на свете, мой мальчик! Я разрешал тебе сражаться, будучи уверен, что ты победишь, и Господь мне свидетель, я хотел мира… Но мир без Нелл мне не нужен, Эймс.

— И тем не менее ты отдашь приказ позвонить в колокол, — твердо потребовал сын.

— Нет, Эймс. Никогда!

— Послушай. — Великан подошел к отцу и наклонился к самому его уху. — Однажды вечером пятнадцать лет назад бедняга Джо вернулся с вырубки довольно уставшим. Ты помнишь? Он не пошел домой к своей жене, а явился сюда. Или ты забыл?

— Не понимаю, о чем ты? — Худые пальцы Джейкоба стиснули набалдашник трости.



— Но мне кажется, что ты хорошо помнишь слова Джо. Я тоже тогда все слышал. Я лежал у стены в соседней комнате, а в стене была большая трещина, до меня отчетливо доносилось каждое слово. Он сказал, что не может найти себе места и хочет освободить душу от скверного поступка, а затем рассказал тебе ту же самую историю, которую потом поведал Лью Кемп.

Эймс выпрямился и отступил назад.

— Так почему же ты молчал все эти годы? — спросил старик, часто мигая.

— Отчасти потому, что это убило бы Элис. Хотя девочка по праву принадлежала Кемпам, я молчал. Кроме того, после гибели Джо Кемпы бросились за девушку в драку, а я не терплю, если кто-то начинает размахивать револьвером, вместо того чтобы требовать справедливости. И еще — Нелл к тому времени превратилась в прекрасный цветок. В десять лет она стала настоящей милашкой, отец. И у меня не хватило мужества отдать ее. Все эти годы я старался ни во что не вмешиваться. А тем временем, охваченные страстью борьбы, мужчины в долине Глостер превращались в животных. И вот наконец здесь появился новый человек, этот Билли Буэл, и совершил первый мужской поступок, самый первый честный, благородный и джентльменский поступок после того, как мы уже много лет режем друг другу глотки ради Нелл! И я решил — хватит! Лучше потерять девушку, чем продолжать втравливать молодых мужчин и женщин в нашу бойню. Мы стали рабами собственной вражды, и она безжалостно пожирает нас всех без разбора. Надо остановиться. — Он замолчал, и его лицо стало еще серьезнее. А потом жестко посмотрел в ледяные глаза патриарха. — Я больше не намерен терпеть твои разговоры о том, что Нелл — наша кровь. Клянусь Богом, сэр, это нечестно по отношению и к бедной девушке — лгать о ее родителях… — и ко всем остальным, кто проливал кровь. Когда-нибудь я сам расскажу ей правду. Но открой мне одну истину.
— Что ты хочешь услышать, сынок?
Мягкость хитрой старой лисы являлась лишь прикрытием и служила грозным предупреждением о тяжести последующих ударов, которые тот собирался нанести своему восставшему сыну, и Эймс Бенчли прекрасно знал это.
— Скажи мне честно, отец. Ты удерживаешь Нелл потому, что любишь ее или же ты так ненавидеть Кемпов?— А как ты думаешь?
— У меня нет однозначного ответа, — печально ответил Эймс. — Я всю жизнь пытался найти хоть что-то, где ты остался бы честным и до конца откровенным. Теперь я готов отказаться от этих тщетных попыток. Но, быть может, обе причины, а?

— Может быть, — согласился Джейкоб с необычайной искренностью. — Не знаю, сынок. Скорее всего я люблю Нелл именно потому, что каждая минута, которую она проводит со мной, — это шип в их боку, будь они прокляты! Но что ты собираешься сделать, парень? Чего ты добиваешься? Ты видишь, что я беспомощен, стар и уже устал. Говори мне, командуй, как надо поступить, и я послушаю тебя, — захныкал старик.

Сын мрачно посмотрел на него. Он отлично сознавал, что смирение этого гордеца не что иное, как ловушка и иллюзия и что все это время его отец искусно ищет выход из создавшегося положения.— Мне остается только одно, — в конце концов произнес Эймс. — Я должен был решиться на это уже давно, да простит меня Господь. Я буду проклят за свою медлительность. Но теперь не отступлю. Я пойду к Нелл и расскажу ей правду о том, кто ее настоящие родители.
— И ты осмелишься? — выдохнул Джейк Бенчли.
— Это необходимо, отец. В глазах патриарха вспыхнуло нечто, отдаленное напоминающее восторг. — Я восхищаюсь тобой за такие слова, Эймс, — сказал он. — Я действительно восхищаюсь тобой!— Но почему?
— Что ж в этом удивительного? Ты храбр и благороден, сынок. И плевать на то, что о тебе подумают другие.— А что подумают другие?
— Разве ты не понимаешь? Они сразу вобьют себе в голову, что ты испугался Билли Буэла, этого «свежего человека» и заказного убийцу, и потому решил сдаться и вернуть Нелл Кемпам. Боишься противостоять револьверу Буэла!
— О Боже! — выдохнул Эймс Бенчли, и его огромная рука дрогнула от этой ужасной мысли. Удар-таки настиг его врасплох.

— Но плевать на то, что станут болтать люди! — притворно доверительно воскликнул старый Джейк. — Нам же с тобой известна правда. Какое нам дело до тех, кто будет смеяться за твоей спиной и фыркать после того, как ты пройдешь мимо, — они ведь тайно всегда ненавидели тебя и завидовали твоему званию лучшего мужчины и лучшего бойца в долине Глостер. Я уже слышу подобные разговоры. Но ладно, не будем об этом. Мы с тобой знаем правду, сынок, и не стоит обращать внимания на всякую болтовню!

— Неужели ты считаешь, что такое может быть? — сухо спросил великан.

— Я считаю? Я уверен, парень. И не ошибаюсь! Через шесть месяцев каждый шестнадцатилетний сопляк, который смотрел на тебя, как преданная собака все эти девять лет, будет задирать перед тобой нос и цедить слова через губы. А как ему еще прикажешь общаться с этим трусом и лгуном Эймсом. О, лучше мне поскорей оказаться в могиле, чем дожить до таких дней! И пусть это время наступит, Эймс Бенчли! Наверное, правда — важнее всего, и, действительно, надо как можно скорее отправить Нелл к Кемпам, которых она ненавидит, как змей. Пусть она пойдет к Лью Кемпу и научится называть его отцом, а Марги — матерью, и пусть бедная Элис зачахнет и умрет. И еще одно — после того, как ты отправишь к ним Нелл, держись подальше от Элис. Она наверняка никогда тебе этого не простит и отравит всю твою жизнь!
Джейк произнес эти слова тоном доброй симпатии, как простой и дружеский совет, сохраняя нежный голос и усталую улыбку.

Но Эймс Бенчли слишком хорошо знал своего отца. Он не видел лица и не обращал внимания на масляный голос, однако каждое слово рвало на части его душу. Да, не так просто уступить место первого человека в долине Глостер, и он, конечно, отдавал себе отчет, что его отец прав. Если он вернет Нелл, его действия истолкуют именно таким образом, и он уже не восстановит своих позиций. Все это время он был вожаком с безупречной репутацией, без единого изъяна, примером честности и необычайного мужества. Он видел, как сияли лица мальчишек, видел, как они вытягивались в струнку, когда он проходил мимо. И ему доставляло удовольствие быть первым среди суровых и закаленных Бенчли, которые добровольно признавали его первенство. Но если он отдаст Нелл, его лидерство рассыплется как карточный домик. Кто пойдет за предводителем, если хоть на мгновение усомнился в его искренности и храбрости?
Бенчли опустил голову и грустно подвел итог их напряженной дискуссии.
— Ты победил, отец. Как всегда. Я не настолько хитер, чтобы выстоять против тебя. Но дай слово — ты прикажешь позвонить в колокол.
— Что ж, я уже обдумал все стороны проблемы. Полагаю, ты прав.
Эймс опустился в кресло. Трость отца ударила о пол, и в комнате снова появился запыхавшийся слуга. Поклонившись, он остановился в стороне.
— Колокол, — вздохнул Джейк Бенчли. — Звоните в колокол — очень и очень долго.
Слуга молча открыл рот и затем исчез в тени, а отец и сын еще долго сидели в полной тишине, пока за окнами не раздался пронзительный звон металла.
Густой голос колокола далеко разносился по округе.
Его уловил дровосек на склоне холма. Он бросил топор, схватил ружье, лежавшее неподалеку, и, оставив опасную работу и свежую зарубку, направился широким шагом к дому Бенчли.Его услышал погонщик на дороге. Прислушался с выражением ужаса на лице, как будто над его головой раздался голос призрака. Затем, поняв, в чем дело, запрыгнул на козлы и погнал повозку галопом.
Женщина, сидевшая на пороге далекой хижины, тоже различила этот звук сквозь шум леса, опустила голову на руки и зарыдала.

Глава 19.ИСКУСИТЕЛЬНИЦА

Звон колокола очень долго плыл над долиной, затем он наконец умолк, и только дребезжащее эхо продолжало бродить по холмам. Джейкоб Бенчли снова сидел один в пустом зале. Он слышал, как Эймс рассказывает собравшимся членам клана о том, что война наконец подошла к концу — что он готов встретиться с наемником Кемпов, и единственный поединок решит, кто был прав все эти девять лет. Он приказал всем, и каждому мужчине в отдельности, оставаться дома и ни в коем случае не идти вслед за ним, когда он отправится на встречу с противником, строго-настрого запретив любые попытки помощи, поскольку не сомневался, что главари Кемпов тоже запретят своим людям помогать Билли.
Когда речь закончилась, раздались смешанные восклицания и стоны, а затем долгие и дикие женские рыдания. Старик холодно решил, что плачет Элис, испугавшись потерять девушку, которую считала своей дочерью. Он кивнул и улыбнулся сам себе. Да, сердце патриарха слишком давно окаменело.

Затем патио заполнил гул голосов, дверь распахнулась, и в зал вошли Эймс Бенчли и его жена Марта, высокая и благородная женщина, настоящая спутница жизни первого парня долины. Джейкоб вздохнул, правда, не от печали, хотя он и увидел своего малолетнего внука на руках у Марты, а от усталости. Сейчас последует сцена грустного прощания, а старый Джейкоб терпеть не мог слез.

К его удивлению ничего подобного не последовало. Эта высокая женщина с яркими волосами действительно была сделана из железа. Джейкоб увидел, как она передает ребенка Эймсу, а тот поднимает его высоковысоко в воздух над головой и со смехом наблюдает за его барахтаньем. Буквально через секунду женщина прильнула к своему мужу, взяла малыша и покинула комнату без единого слова.

Ноздри старика расширились от гордости. Что-то в этой сцене тронуло его спартанское сердце. Затем по старой традиции этого дома уходящий в бой сын склонился перед отцом на колени. Джейкоб положил сморщенные руки на его густые кудри и пробормотал слова благословения, а затем Эймс Бенчли покинул комнату широким, тяжелым шагом.

Еще довольно яркий вечерний свет освещал неподвижного старика, казалось, он чего-то ждал. Его быстрые глаза не останавливаясь метались из одного угла зала в другой. В конце концов дверь открылась и в комнату вошла женщина. Бенчли откинулся на спинку кресла и закрыл глаза якобы в полном изнеможении, однако на его губах промелькнула и исчезла едва заметная улыбка. Он ждал ее — Элис, вдову Джо. Сейчас она тоже пала на колени и плача умоляла помочь, ждала утешения, подтверждения, что Эймс победит и что даже если он падет в бою, Нелл все равно останется с ней.

Наконец патриарх нагнулся к несчастной женщине, холодная рука подняла ее заплаканное лицо, лицо с диким взглядом и дрожавшими губами. В юности она считалась достаточно хорошенькой, хотя все равно никак не дотягивала до Маргери, жены Лью Кемпа. Но долгие годы счастья для нее и горя для Маргери сделали свое дело. Элис достигла зрелого возраста, и хотя серебро тронуло ее волосы, они очень мило очерчивали ее ровный лоб. И еще на ее лице лежала печать гордого материнства, печать сладкого бремени предполагаемой матери Нелл.

— Что я могу сделать, Элис? — нежно спросил хитрый старик. — Я тоже не хочу рисковать Нелл… И Эймс, разве он не дорог мне? Но что я могу сделать? Неужели я желаю зла моему сыну?

— Но если вы отпустили его, значит, у вас есть план? — взмолилась Элис.

— Да, конечно же, есть способ избежать риска, — ответил старик, — но я пока не открою тебе его, моя милая.

— Какой способ, ради Бога? — выдохнула она. — О, Эймс безусловно силен и смел, и он ужасен в бою. Но все может случиться. Разве кто-нибудь даст гарантию, что револьвер не зацепится за кобуру или не даст осечку? А этот новый наемник… Люди говорят, что он настоящий тигр. Я слышала рассказы молодого Гарри Раньона. Он зверь, а не человек, дедушка Джейк. Найдите способ ради Господа Бога!

— Есть только единственный путь, девочка моя, но он не очень честен, а мы должны сражаться честно!— Честно все, что сохранит мне… нам Нелл!
Старик покачал головой:— Мы не имеем права позволить себе такое, дочка. Но разве нельзя подойти к одному из парней, влюбленных в Нелл… скажем, к Оливеру Лорду? Нет, не к нему, Оливер не шелохнется ради такого… Скажем, к одному из братьев Мур и шепнуть на ухо… Подсказать, что у него есть шанс спасти Нелл. И всего-то надо проскользнуть в долину за Эймсом, ты поняла меня? Одному из них! И когда Эймс встретится с Билли Буэлом, почему бы этому парню не выстрелить из укрытия перед самым началом поединка и не прострелить Билли Буэлу голову? И кто потом докажет, что Эймс не выстрелил сам? А тогда Нелл останется у нас, а? И Эймс не осмелится заявить, что не он убил Билли… Видишь, Элис, есть вещи, которые я, старший среди Бенчли, не должен делать сам. И я не стану делать этого, ибо такие поступки противоречат закону чести.
Женщина вскочила, ее лицо окаменело, дыхание стало прерывистым.
— Нет, это нечестно! Нет! — пробормотала она, уставившись в дальний угол комнаты.
— Поэтому и ты никогда не сделаешь этого, девочка моя.
— Я? Конечно нет. Конечно нет! Но мне надо посидеть и подумать!
— Иди и молись за удачу Эймса, Элис!
Она кивнула и заспешила прочь из зала, а старик снова откинулся на спинку кресла, на этот раз открыто улыбаясь и потирая руки. Он одержал двойную победу неоценимого значения! Своей хитростью он спас жизнь своему сыну, самому грозному в клане, и обеспечил вечные права на Нелл для семьи Бенчли. Ведь что бы там ни было, Нелл — самый яркий драгоценный камень в его короне.

Теперь он с легкой душой занялся обкатыванием любимой идеи, гораздо более значимой — маршем оград по долине и постепенным разрастанием своих ферм за счет земель Кемпов.
Тем временем Элис прошла в центральный двор, окруженный постройками фермы, где приверженцы и члены клана Бенчли все еще стояли кучками и обсуждали великое событие и человека, найденного Кемпами, который не побоялся выйти на поединок с самим Эймсом.

Она быстро разыскала в толпе высоких, стройных, смуглых и черноглазых, как итальянцы, парней, прекрасных, как два молодых бога — братьев Мур, Хела и Генри. Они пришли в этот мир вместе и с тех пор оставались неразлучны. И вполне естественно, по печальной иронии судьбы оба влюбились в одну и ту же девушку — Нелл Бенчли. Впрочем, в нее влюбилась добрая половина мужского населения долины Глостер, однако ранг и положение отметали очень много претензий на ее счет.

Но братья Мур имели основания надеяться. Их фермы за горами отличались сочными пастбищами, тучными стадами и обширными пашнями. А в мастерстве обращения с лошадьми они могли посоревноваться с любым всадником в горах и оружием владели не хуже остальных мужчин. Братья оставили свои фермы на управляющего и пришли в долину, чтобы посвятить свои жизни битве за Нелл. Наверное, в глубине души они ревновали друг друга, но если время от времени один из них чувствовал, что другой приобрел преимущества в глазах Нелл, то никогда не подавал виду.

И вот теперь они стояли немного в стороне от других групп, больше наблюдая, чем принимая активное участие в спорах. Элис заметила напряженность и тревогу на их лицах. Приближаясь к братьям, женщина очень внимательно изучала их. Они были очень похожи, хотя Хел казался чуть шире в кости, имел более массивную челюсть и глаза поменьше, чем у Генри. В одну секунду Элис решила, что Хел более достойный объект для искушения.

Она не стала подходить слишком близко — сейчас ей следовало быть осторожной, как никогда в жизни. С небольшого расстояния она заговорщически кивнула Хелу, который стоял к ней лицом, затем резко повернулась и быстро зашагала к дому.

Элис едва успела закрыть дверь, как Хел Мур снова распахнул ее. Женщина знаком пригласила его в комнату.

Ее гнездышко выглядело довольно уютным — богатые краски ковров мягко оттенялись светом ранних сумерек, здесь витал нежный, едва уловимый аромат лаванды. Несмотря на всю свою тревогу, Элис все же подумала, что обстановка не очень подходила для затеваемого ею разговора, но затем резко повернулась к Хелу и взяла его за обе руки.

— Хел, — прошептала она, — ты знаешь, что произойдет сегодня вечером?

— Да, Эймс собирается завалить парня, которого где-то откопали Кемпы. По-моему, он уже не раз делал это.

— А что, если Эймс не справится с ним?

Молодой человек поморщился:

— Меня тоже мучает эта мысль. Я уже всю голову сломал, терзаясь сомнениями, но у меня никак не вяжутся концы с концами.

— Но все же представь, что Эймс не выиграет схватку.

Хел Мур скрипнул зубами:

— Тогда Нелл отправится к Кемпам.

— И это разобьет ее сердце!

— Мне наплевать на то, как закончится этот поединок, — свирепо процедил Мур. — Мы не отдадим Нелл! Она останется с нами!

— Но каким образом? Ведь так решил Джейк Бенчли.

Лицо Хела Мура помрачнело. Он понимал, что значит такое решение для обитателей долины Глостер.

— Все равно. Эймса нельзя победить.



— Но Эймс сам не уверен, Хел. Неужели ты не видишь? Раньше перед любой схваткой он чувствовал себя иначе.

— Я наблюдал за ним во время его речи, — простонал молодой Мур, — и не заметил особой веселости. А этот новый парень, Билли Буэл, говорят, быстр, как удар плетью, если надо выхватить револьвер, и тверд, как камень, если дело доходит до стрельбы.

— Да. Он должен быть таким. О Хел, мы не имеем права потерять Нелл!

— Но что мне-то сделать, если Эймсу не повезет?

Элис замолчала. Обычно, если на карту ставится благополучие и счастье тех, кого они любят, женщины во всем мире теряют рассудок, начинают метаться и совершать глупости. Но Элис отбросила все свои сомнения, прежде чем начала играть роль соблазнительницы. Она посмотрела в ясные глаза молодого Мура и подумала о его безупречной репутации, принесенной им с собой в долину Глостер и сохраненную в неприкосновенности во всех битвах, в которых он сражался ради Нелл и интересов Бенчли. Однако это молчание длилось только мгновение.

— Если я объясню тебе, как можно помочь всем нам, Хел Мур, — произнесла женщина, — ты будешь хранить этот секрет вечно?

— Говори скорей, — страстно потребовал юноша.

— Я имею в виду больше, чем просто удержать Нелл. Если Нелл останется у нас, я найду способ наградить тебя, мой мальчик. Я замолвлю о тебе словечко перед Нелл и устрою так, что вы станете чаще встречаться. Я буду говорить с ней о тебе…

— О, если так… — выдохнул юноша.

— Подними правую руку, Хел, и повторяй за мной!

Он поднял руку, и женщина начала говорить.

Глава 20

В НАЗНАЧЕННОМ МЕСТЕ

Звон колокола услышали разведчики Кемпов, посланные специально для этой цели. Все знали — пока колокол не зазвонит, Бенчли не уберут своих людей из долины. Но колокол подтвердил заверения Эймса о том, что теперь в назначенном месте не будет никого, кроме двоих.

Итак, когда всадники вынырнули из тени деревьев и остановились у дома Артура Кемпа со словами о том, что колокол звонит, в доме началось движение. И опять собрались главные фигуры клана — Артур, Уильям, Лью, Судья Кемп, Мартин и Уокер.

Все глаза сошлись на Билли Буэле.

— Есть только один вопрос, — сказал Уильям после первой торжественной минуты молчания. — Звон колокола означает, что Эймс держит слово или же это только трюк?

— Нет, Эймс Бенчли не способен на трюки, — твердо заявил Билли Буэл.

— Я сомневаюсь во всем, что исходит от Бенчли, — ответил недоверчивый Уильям, — и обязательно послал бы пару наблюдателей, чтоб удостовериться в честности противника.

— Хорошо, — запальчиво возразил Билли. — В таком случае я не сделаю ни шагу! Или я иду один, или не иду вообще. Таков мой уговор с Эймсом Бенчли.

— Он прав, — согласился Арт Кемп. Помимо всего прочего, его голос считался решающим во всех спорах, и хитрость Уильяма вместе с мудростью Судьи ничего не значили в сравнении с мнением главаря клана. — Он прав. Таков уговор. И если Бенчли начнут нечестную игру, то мы будем знать, что имеем дело с гадами и псами, а не людьми. И тогда с чистой совестью выжжем их из долины огнем, а не просто продолжим войну. Пусть Буэл идет один, и мы пошлем ему вслед только пожелания удачи!

Они подходили к нему по очереди, эти большие спокойные люди, и пожимали руку. Только Соня Джо Уокер бросил колкое слово:

— Если бы мне повезло немного большее, то выбрали бы меня, Буэл. Но ты, наверное, родился в рубашке!

— Может, ты, Билли, хочешь что-то сказать или мы должны что-то сделать для тебя? — спросил Артур Кемп. — Если что-то случится и ты не вернешься, что передать твоим…

Они стояли перед домом, Билли находился в центре круга. Задумчиво склонив голову, он спокойно произнес:

— Там в горах есть девушка… Нет, ей лучше ничего не сообщать. Так она меня быстрей забудет. Иначе ее будет грызть горе. Нет, лучше оставить ее в покое. А насчет остального… — Буэл замолчал и опустил голову. — Если вы найдете меня… м-да, эти шпоры довольно приличные. — Он обвел взглядом лица. — Я оставлю их тебе, Бак Мартин. Мне кажется, что ты силен в обращении с лошадьми.

— Я искренне тебе благодарен, — ответил Бак, — и если что, а я уверен, что ничего такого не произойдет, я буду хранить их как зеницу ока.

— Спасибо, — улыбнулся Билли. — А это сомбреро довольно тяжелое благодаря золоту и прочей дребедени. Кроме него и револьвера у меня ничего нет. Револьвер твой, Джо Уокер. — Он кивнул гиганту, который от удивления раскрыл рот. — Мне кажется, — Билли наблюдал за очевидным замешательством верзилы, — что у нас обязательно возникли бы проблемы, поживи я подольше в этих краях. Мы оба дикие вепри, Уокер, и нам хочется иметь всю славу в одиночку. Но я вижу, что у тебя твердая рука и точный глаз, а мне хочется оставить эту старую игрушку настоящему стрелку. Поэтому, если ты найдешь меня лежащим в лесу, возьми мой револьвер, Уокер. Только следи за ним. Он выручал меня сотни раз и никогда пока не подводил. Его рукоятка похожа на пожатие дружеской ладони, а в действии… Только загадай желание, бах — и уже готово! Итак, моя пушка остается тебе, старина! — Джо Уокер молча слушал. На большее он сейчас не был способен. — Ну а насчет шляпы, — продолжал Билли тем же наполовину твердым, а наполовину беззаботным тоном, — по-моему, она не подойдет никому из вас, джентльмены. Если я не вернусь живым, прибейте её к стене в большом зале, и когда ваш взгляд вдруг задержится на ней, вы вспомните — эта шляпа принадлежала парню, который умер без сожаления, потому что любил драку больше, чем жизнь. Поэтому я считаю, что шляпа достанется тебе, Арт Кемп.
*
Глава дома сурово кивнул.

— Она заставит меня задуматься. И если с тобой что-то случится, жители долины надолго сохранят о тебе память.

— И еще, — продолжил столь же беззаботно Билли Буэл, — у меня есть лошадь. А у тебя, Арт Кемп, есть дочь. Может ли кто-нибудь из вас привести Салли, и еще кто-нибудь — Лу?

Все сделали без лишних слов. Человек стоял на пороге смерти, а никто из присутствующих не сомневался, что револьверы Эймса Бенчли сделают свое дело, имел право на последние просьбы. Кобылу вывели из стойла, и через секунду из дома выбежала хорошенькая Салли Кемп.

Билли взял Лу за гриву, а девушку за руку, и свел лицом к лицу два нежных, грациозных искроглазых создания.

— Салли Кемп, — произнес Билли. — Тебе, наверное, известно, что я собираюсь совершить долгое путешествие, из которого не всегда возвращаются, и мне не хотелось бы оставлять на произвол судьбы единственное существо, о котором я буду тосковать и на том свете, мою Лу. Она не совсем привыкла к обычной верховой езде. Ей всегда по душе голос, а не поводья. Ее рот нежен, как рот леди, видишь? И для того чтобы повернуть или остановить ее, не надо выкручивать и тянуть поводья. — Лошадь по-своему перевела слова хозяина — она положила морду ему на плечо и шумно вздохнула. Билли, рассмеявшись, оттолкнул большой нос, на что Лу в притворном гневе топнула копытом. Глаза Салли Кемп наполнились слезами. — Ты видишь, — улыбнулся Билли, — она больше товарищ, чем лошадь, и я могу оставить ее только на попечение хорошенькой Салли Кемп, потому что глаза Салли Кемп такие же добрые и прямые, как и глаза Лу. Бери ее, Салли, береги ее и учись с ней разговаривать!
— Я обещаю… Всем сердцем, — ответила девушка, — если… если что. Но ничего плохого не произойдет, Билли Буэл! Ты вернешься к нам! Ты обязательно вернешься!
— Я постараюсь, — заверил Билли. — И обязательно вернусь, потому что сам надеюсь вернуться. Но я не совсем уверен в этом. Вот и все. Ну что, народ, я пошел. Пока!
Немного покраснев, словно испугавшись, что сделал из своего прощания что-то уж слишком высокопарное, он повернулся и, весело насвистывая, направился к лесу.
Бак Мартин дрожал от желания броситься вдогонку, напоминая лошадь перед стартом на скачках. Соня Джо Уокер не переставая бормотал:— Что я такого для него сделал? Револьвер! Мне!
А Кемпы стояли мрачные и настороженные. Такое прощание уходившего на поединок обычно не предвещало ничего хорошего.
И только Салли Кемп охватила руками шею гнедой и заплакала, уткнувшись лицом в шелковистую гриву, а Лу, которая наверняка бы в другом случае шарахнулась в сторону от подобных действий незнакомки, повернула прекрасную голову и наблюдала, как ее хозяин удаляется по извилистой дороге и исчезает за деревьями.Эту живописную картину Билли Буэл увидел, обернувшись за секунду до того, как свернуть в лес. Больше всего юношу тронула гнедая кобыла и ее высоко поднятая голова.
Оставшись в одиночестве, он вдруг почувствовал, что мрачное настроение, навеянное своеобразной «последней волей Билли Буэла», быстро исчезло. Вокруг него шумел лес, темнеющий вместе со сгущавшимися сумерками. Войдя в чащу, он подумал, что уже наступила ночь. И только подняв глаза, различил, что верхушки деревьев все еще ярко зеленеют в вечернем небе.Итак, он один, и его ждет одно из самых великих приключений в жизни. Он хорошо себя чувствовал, его шаг был твердым и пружинистым, мышцы работали плавно и легко, взгляд оставался ясным, а рука — твердой, как камень, если он этого хотел. Почему бы ему не подраться, как он еще не дрался раньше? Тем более, что у него никогда не возникало такого количества стимулов. Усталое лицо Маргери Кемп и хмурое ее мужа отчётливо стояли перед его глазами.
Если он действительно возвратит Нелл ее настоящей матери, то заработает славы и признания вполне достаточно для одного человека.
Эта тщеславная мысль подняла настроение и помогла ему воспрянуть духом. Задумчивый свист, который он поначалу выдавливал из себя, теперь напоминал пение птиц весной, птиц, которые сами не знают о причинах своего счастья и поэтому глупо насвистывают одну и ту же музыкальную фразу, не имеющую никакого значения, кроме чистой радости. Билли Буэл чувствовал себя сейчас такой вот птицей.

Согласно полученным инструкциям, он легко находил дорогу, постоянно держа в поле зрения самый высокий пик Соутар-Маунтинс, нисколько не сомневался, что рано или поздно попадет на широкую поляну, окруженную кольцом призрачных берез. Там и найдет Эймса Бенчли. Немного напряженная и трепетная атмосфера опасности, ради которой он всегда жил, приятно щекотала ему ноздри. Раз или два Билли выхватывал револьвер, взвешивая его на ладони, и вес знакомого оружия усиливал его уверенность. Конечно, он бы предпочел сражаться при ярком свете дня, а не в ползучих и неопределенных тенях сумерек, однако пусть все будет как есть. Наконец Билли Буэл оказался на чистой поляне, вокруг которой ровным кольцом росли березы. Все, как ему говорили.
Не переставая насвистывать, юноша вразвалочку направился к центру поляны, обвел ее спокойным взглядом и наконец увидел неподвижную фигуру, наполовину скрытую кустарником и тенью.Билли перестал свистеть.— Привет! Это ты, Эймс Бенчли?
Фигура выступила на свет. Никаких сомнений — такая высоко поднятая голова и широкие плечи принадлежали только одному человеку. — Я здесь!— Ты готов?
— На таком расстоянии? — На любом, приятель. Моя пушка достанет тебя и сейчас.
Но Эймс продолжал приближаться, увеличиваясь в размерах и не переставая говорить.
— По какому сигналу выхватываем? — спросил он, остановившись достаточно близко.
— Любой сигнал по твоему выбору, Бенчли!
— Я и так всё время выбираю. Я уже назначил место и время. Теперь выбирай ты, Билли Буэл, и да поможет Господь твоей душе!
— Он поможет мне всем, чем надо, — немного богохульно ответил юноша. — Но если тебе нужен сигнал, то вот он. Ты слышал крик совы несколько минут назад?— Да.
— Тогда приготовься. Следующий крик — сигнал доставать оружие. Подходит?
— Как нельзя лучше.

Глава 21.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Они молча наблюдали друг за другом в абсолютной тишине. Сумерки переходили в ночь, когда на расстоянии все еще хорошо виделось, но даже близкие предметы уже стало нельзя полностью различить. Белые березы мерцали фосфоресцирующим светом, и казалось, что это их собственное свечение, а не отражение последних проблесков дня. Деревья — призраки, призраки — наблюдатели.
Однако Билли Буэл не обращал на них особого внимания. Для него вся вселенная сосредоточилась в большом и мускулистом теле стоявшего перед ним человека — теперь уже близко, очень близко. Здесь уже вопрос о меткости отпадал. Билли предпочел бы дальнюю дистанцию, ибо в своей руке он был абсолютно уверен. Однако теперь дело сводилось к тому, кто первым выхватит оружие.

И в этом Билли вдруг почувствовал себя более уязвимым. В Эймсе Бенчли ощущалась нервная энергия и готовность к молниеносному движению, не менее неуловимому и стремительному, чем у самого Буэла. В игре с оружием Билли был настоящим художником, и будучи художником, он не мог не оценить артистического мастерства своего соперника. Его восхищали свободно висевшие руки Бенчли — никаких напряженных скрюченных пальцев, цеплявшихся за рукоятку револьвера в ожидании сигнала и тем самым притуплявших нервную реакцию силой давления. Да, это один из признаков настоящего стрелка.

Имелось и ещё кое-что, не прошедшее мимо критического внимания Билли Буэла. Например, Эймс вовсе не казался неестественно прямым, а стоял очень натурально, свободно, как будто остановился на мгновение для беззаботной беседы. Он не зафиксировал неподвижный взгляд на фигуре противника с неестественным вниманием, а спокойно водил глазами вокруг Билли, создавая впечатление, что он не только абсолютно спокоен, но ещё и крайне заинтересован великолепными видами долины Глостер в этот очаровательный вечерний час.
И сердце Билли Буэла буквально дрогнуло от восхищения. Ему захотелось подойти к этому человеку и пожать руку, завести с ним вечную дружбу и заполучить его в напарники до самой смерти.

Но через мгновение теплые чувства исчезли. Что бы там ни было, но Эймс Бенчли — враг, достойный хорошей порции свинца. И подходить к нему надо только с такой меркой.

Билли первым нарушил молчание:

— Бенчли, мне кажется, что сова не торопится. Похоже, она дает нам шанс немного поболтать. Я вот что хочу сказать… Если тебе не повезет, я верну твое тело твоей семье со всеми почестями. Но если невезучим окажусь я, то у меня единственная просьба к тебе — не снимай с меня ничего в качестве сувенира. Я уже пообещал все, начиная с сомбреро и заканчивая шпорами.

— Даю слово, Буэл, — кивнул Эймс. — Как только ты падешь мертвым, я буду обращаться с тобой как с братом. Между нами нет ненависти и зависти, друг.

— Настоящий мужской разговор, — согласился Билли.

И снова наступила тишина. Окружавший пейзаж довольно быстро менялся. Тени сгустились. Березы превратились в бледные мраморные колонны, поддерживавшие черный навес ночи, готовый обрушиться и придавить всех и вся. И Билли вдруг заметил, что Эймс Бенчли тоже изменился. Великан стал более жестким. Его правая рука немного согнулась, а ладонь замерла у самой рукояти револьвера. Один раз он поднял левую руку и украдкой поправил сомбреро. Затем еще раз поднял ее и провел по лбу.

И Билли Буэл с замиравшим сердцем понял, что означают эти жесты. Бенчли потерял беззаботную легкость, и теперь все больше и больше его пожирает желание сосредоточиться на лице противника. Сейчас в мозгу великана мелькало множество мыслей и картин. Он уже слышал воображаемый крик совы. И десятки раз перед ним вставало видение тусклого блеска выхватываемых револьверов. Он уже слышал резкий хлопок рвущихся патронов. И наверняка чувствовал удар пули в тело и резкий укус боли.

Билли догадывался об этом, потому что не раз испытывал подобное в аналогичных обстоятельствах в начале своей карьеры. Но это случалось так давно. Школа поединков успела закалить его и сделать непроницаемым для такой слабости. Теперь его нервы стали железными, взгляд твердым, а дух невозмутимым. Как только Билли уловил слабинку в своем противнике, его буквально пронзило чувство дикого ликования. Поединок окончен — все! Эймс Бенчли падет вместе со своей славой, которая переместится на плечи победителя! И Билли Буэл обнажил белоснежные зубы в улыбке, в медленной и жестокой улыбке.

Затем раздался сигнал, внезапный и резкий. Он разорвал на части ласковый воздух этого спокойного места. Билли увидел конвульсивное движение руки Бенчли. Очень быстрое движение, занявшее всего лишь долю секунды. Но эта скорость уже не имела значения. Рука противника застыла в воздухе по сравнению с движением собственной ладони Билли. Револьвер сам выпрыгнул из кобуры, а тонкий палец лег на спусковой крючок еще до того, как Бенчли выхватил оружие.

И затем… Странно, до глупости странно!

Оглушающий удар в голову! Билли покачнулся, успев услышать жуткий грохот и отметить, что такого револьверного выстрела он еще ни разу в жизни не слышал. Затем его сознание померкло, и собственную пулю он послал уже куда-то в облако тьмы. А затем все исчезло. Земля поднялась и нежно приняла его, после чего он провалился в черноту.

Великан Эймс Бенчли тупо уставился на свой так и не выстреливший револьвер, застывший в ладони, как кусок железа. Еще мгновение назад он попрощался с жизнью, увидев скорость Билли, но гром небесный вдруг поразил этого юного стрелка, даровав Бенчли нежданную пощаду.



А затем из чащи выбежал человек и торопливо направился к нему, держа наперевес ружье. И через мгновение раздался знакомый голос Хела Мура:

— Ты не пострадал, Эймс? Надеюсь, что я не слишком задержался с выстрелом. Я только увидел, как отлетела шляпа. Он не задел твою голову? — Эймс Бенчли тупо оглянулся. На земле лежало его сомбреро, и он едва вспомнил силу, с которой его сорвало с головы. Хел Мур уже поднимал шляпу. — Дырка прямо посередине! Ты когда-нибудь видел подобное, Эймс? Он успел выстрелить во время падения! Наверняка попал бы в яблочко и прикончил тебя, будь с его собственной головой все в порядке.

Эймс Бенчли поднял сомбреро и водрузил себе на голову. Постепенно его разум начал проясняться, и наконец до него дошла вся горькая правда. Хел Мур прокрался вслед за ним, тихо, как вор, и спокойно спрятался в ближайших кустах.

— Он мертв? — хрипло хмыкнул великан.

— Скорее всего да, — самодовольно ответил Мур. — Я неплохо прицелился. Но кто знает. Он так легко и спокойно стоял, что я начал нервничать, и впервые моя рука задрожала, как в лихорадке. Да, это настоящий стрелок!

— Именно так, — вздрогнув, пробормотал Эймс Бенчли и вытер лоб. Пот все еще не высох после долгого и ужасного ожидания. — И если он мертв, — холодно продолжил он, — ты умрешь вслед за ним, Мур. Ты умрешь так же неизбежно, как за ночью следует день. Я пристрелю тебя, не волнуйся.

— Эймс, — молодой человек в ужасе отпрянул назад, ему даже в страшном сне не приснилось бы, что придется защищаться от ужасного Эймса Бенчли, — я же спас твою жизнь! Он бы обязательно всадил в тебя пулю, если бы не мой выстрел.

— Всадил бы. Но тебе не кажется, что мне легче умереть, чем узнать, что его победили коварством? Он встретил меня в честном поединке, и Кемпы тоже повели себя порядочно. Разве они не могли сделать то же, что и ты? Иди к нему, Хел, и если он мертв — начинай молиться!

Хел Мур бросил ружье и суетливо побежал к лежащему лицом вниз телу. Перевернув его и ощупав сердце, он приложил ухо к губам Билли Буэла. Через мгновение раздался его крик:

— Он жив, Эймс! Он жив! Хотя получил неплохую отметину! Пуля прочесала по черепу, вот и все.

Эймс Бенчли не сдержал стона облегчения. Поспешив к раненому, он убедился, что Мур не лгал. Билли Буэл потерял сознание от удара пули, но, похоже, его рана не смертельна. Она сильно кровоточила, пуля задела кость, и никто пока еще не сумел бы определить, насколько серьезным окажется результат этого попадания.

Они сделали перевязку и остановили кровь, однако Билли пока не собирался открывать глаза. Его дыхание оставалось слабым и неровным, сердце то замирало, то начинало бешено колотиться.

— Его необходимо доставить туда, где о нем позаботятся — и очень быстро! До нашего дома на милю ближе, чем до Кемпов. Беги туда и несись во весь опор, приведи сюда повозку и помощь!

— Я не хочу туда бежать. Они поймут, что я находился здесь… А что мне тут делать? Мне совсем не следовало приходить на место поединка. Это ты подстрелил Билли Буэла, Эймс!

Эймс Бенчли вздрогнул.

— Неужели ты думаешь, что я собираюсь этим воспользоваться? Нет, сэр, я пойду к Кемпам и честно признаюсь им, как настоящий мужчина, что их надули, что поединок не засчитывается и все возвращается на круги своя.

Хел Мур застонал. Все его старания шли насмарку.

— Послушай, будь благоразумным, — взмолился он. — Ты же знаешь, что Нелл либо останется с нами, либо ее отдадут Кемпам.

Эймс Бенчли вздохнул. Он вспомнил, как Нелл бежала сквозь полосы света в зале, вспомнил ярость Джейкоба Бенчли, его отца. Да, если она уйдет из семьи, они останутся без постоянной и приятной музыки ее красоты. И даже если справедливость требует отдать ее Лью и Маргери Кемп, настоящим родителям, то те долгие годы, которые они прожили без нее, свидетельствовали о том, что проживут и дальше.

— Я не собираюсь ее отдавать, — мрачно произнес Бенчли. — Мы продолжим войну и будем держать ее, как и раньше. Однако я не воспользуюсь незаслуженными преимуществами и никому не позволю считать меня победителем Билли Буэла в честном поединке.

— Но что тут плохого? Между нами, я полагаю, что на земле едва ли есть хотя бы один человек, способный убить его в честном поединке. Неужели ты действительно считал, что у тебя есть хоть один шанс? — Хел ткнул пальцем в обнаженную грудь Билли — они только что разорвали его рубашку, чтобы облегчить дыхание. — Посмотри на эти шрамы… Пули, Эймс! И посмотри на белый рубец, пересекающий его лоб, — тоже пуля. По-видимому, он проиграл не одну схватку. Наверное, еще будучи ребенком и еще не умея, как надо, владеть пушкой. Ему хорошо известно, что такое — быть побежденным. Поражение не сломит его. Он начнет все сначала и попытается нанести тебе новый удар. — Эймс Бенчли ощутил, как у него перехватило дыхание и едва не вырвался стон. — И если ты хочешь остаться честным, то вполне достаточно подарить ему жизнь. Он никогда не оставит тебя в покое, мой друг, пока кто-нибудь из вас не уйдет в землю. — Эта речь прозвучала пророчески, и Эймс Бенчли почувствовал, как что-то внутри него оторвалось. — Кроме того, — торопливо продолжал соблазнитель, — что тут плохого? Мы возьмем его к себе домой, выходим. Вполне вероятно, он увидит, что Бенчли не такие уж плохие, и преодолеет в себе злобу и зависть к тебе как к победителю. К тому же Кемпы наверняка решат, что их человек погиб, и прекратят войну. А главное — откажутся от Нелл. Она останется у нас. Послушай меня, Эймс! — Хел подошел вплотную. Теперь он умолял за себя, за свой успех в глазах Нелл Бенчли, и, значит, умолял всем сердцем и душой. — Тебе же достанется вся слава! Ты сохранишь Нелл для Бенчли. И принесешь в долину мир. О ком все начнут говорить? О Тебе, Эймс.
— И каждое слово будет ложью, — простонал Бенчли.

— Нет! Ты заслужил эту славу. Кто еще сумел бы сплотить всех Бенчли и дать нам шанс выстоять против людоедов Кемпов? Только ты, Эймс. Это твоя заслуга. Вернись в дом! Я останусь здесь и присмотрю за Буэлом. Как только раздастся скрип колес приближающейся повозки, я уйду в лес, и никто никогда не узнает, что я был здесь.

— Я не могу…

— Ты сделаешь это!

Глава 22

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЭЙМСА

Перед большим домом Бенчли лес давно расчистили — военная предосторожность не позволяла врагу подобраться слишком близко для внезапного штурма. Но призрак подкрадывавшегося врага никогда не переставал преследовать Бенчли. Не имея численного преимущества для открытой схватки и проигрывая бой за боем, если не считать отдельных дуэлей, они постоянно опасались, что противник в конце концов хитростью прорвется сквозь ворота и окажется внутри дома. И тогда начнется беспощадная последняя резня, которая зальет все кругом кровью, и в конце концов Бенчли падут, и Кемпы, используя свою численность, одержат закономерную победу.

По этой причине лес вырубили перед домом на значительном расстоянии, на крыше соорудили небольшие бревенчатые башни, в одной из которых обязательно сидел дозорный, а в темные и бурные ночи, когда существовала реальная опасность внезапной атаки, стража удваивалась. Сейчас там тоже расположились двое часовых, но оба смотрели в одну сторону — на восток.

Внизу собрался весь клан — мужчины, женщины и дети, те, кто пришли на зов колокола, который мог означать добрые или злые вести, но в любом случае призывал всех, кто уважал имя и честь Бенчли. И все собравшиеся вглядывались в группу деревьев, темневших на востоке. Марта Бенчли, державшая своего малыша на руках, стояла прямо, с серьезным и непроницаемым лицом, хотя за этой маской скрывалась мучительная буря чувств. Рядом с ней дрожала всем телом и прижимала к себе Нелл Элис. Неподалеку в кресле-каталке сидел Джейк Бенчли, иногда поглаживая ладошку Нелл, его жена, престарелая Катерина, мать целой вереницы детей, оперлась на клюку с другой стороны кресла.

Все ждали человека, который должен был появиться из-за деревьев. Кем он будет? Эймсом Бенчли, возвращавшимся с победой, чтобы объявить конец войне и окончательное решение вопроса о родителях Нелл и претензиях на нее? Или же другой, никому не известный Билли Буэл, и предъявит права на Нелл, и уведет ее к ненавистным Кемпам?

Тьма сгущалась, дом погружался во мрак, никто не зажигал огня. Наконец раздался долгий и пронзительный крик часового:

— Я вижу идущего человека!

Очень долго внизу не раздавалось ни единого звука. Затем голос Оливера Лорда, одного из главных соратников Эймса Бенчли, спросил:

— Как он выглядит?



— Пока не разберу, я вижу, что идет человек.

— Он высокий или низкий, плотный или худой? Этот Билли Буэл, если верить словам молодого Раньона, не выше среднего роста и тощий как жердь. И ради Бога, наверное, все Бенчли знают, как выглядит Эймс — его-то ты должен узнать издалека. Ну, посмотри внимательно!

— Он уже ближе… Но я пока ничего не различаю!

— Ради Бога, парень, постарайся!

Наступило молчание, все тоже видели теперь фигуру, взбиравшуюся вверх по склону холма. Затем, после секундной паузы, раздался пронзительный крик Марты Бенчли:

— О Боже! Это Эймс! Мой Эймс!

Раздался всеобщий вздох облегчения и радости, Марта уже собиралась рвануться к мужу, но Оливер Лорд удержал ее.

— Ты уверена, что это он? Ведь если ошиблась, твое сердце не выдержит.

— Я уверена, Оливер. Я узнала его по походке. Никто не ходит так, как мой Эймс, — это его поступь!

И вырвавшись из его рук, она устремилась вперед.

Но она не единственная сделала это. Все, кто мог бежать, помчались вслед за ней, включая и старую Катерину Бенчли, хромавшую сзади и не самой последней желавшую обнять своего героя сына. И только старый Джейкоб Бенчли остался неподвижно сидеть в своем кресле и поглаживать костлявый подбородок в попытке скрыть усмешку.
Да, это шёл Эймс Бенчли. Люди нахлынули на него, как волны на скалу. Они кричали и танцевали и не отходили ни на шаг. Бедная Элис, полная благодарности и облегчения, поцеловала его большие сильные руки и начала невнятно бормотать. Теперь наконец Нелл осталась с ней, осталась навсегда.
Итак, семья обступила двух героев дня — Эймса и Нелл. Поскольку Эймс выиграл поединок, то Нелл стала самой великой наградой. Многие из собравшихся здесь мужчин и женщин потеряли своих родных и близких за девять лет войны, но никто из них не вспоминал о своих жертвах, когда смотрел на Нелл, славное личико которой сияло внутренним светом — оно смеялось и плакало одновременно. Девушка протягивала к ним руки с благодарностью за то, что все они помогли сохранить ей любимую мать. В красоте всегда есть что-то святое, и сияющая, счастливая Нелл как бы объявляла священный конец священной войне.
Но, как ни странно, на лице Эймса Бенчли не было и тени радости. Сейчас он казался еще выше и сильнее, чем раньше. Однако все слезы, крики, смех и похлопывания по спине разбивались о него, как водяные брызги о немую скалу. Он не поднимал руки и не отвечал победным ревом, как делал это раньше, когда возвращался из боя с превосходившим по численности врагом. Сейчас же, когда наконец раздался его громкий и удрученный голос, он всех поверг в шок, заставив вздрогнуть. Забыв о радости, люди терялись в догадках.
— Там лежит человек. Да, это Билли Буэл. Он тяжело ранен и может умереть, Оливер, если ты мне друг, возьми самую быструю пару лошадей, запряги ее в фургон и галопом скачи в долину. Если этот парень умрет, я больше никогда не улыбнусь. Быстрее, мальчики, помогите нам!
Несколько человек продолжали толпиться вокруг великана. Остальные пустились в триумфальный пляс. Все правда, Эймс Бенчли встретился с врагом и, как всегда, вернулся целым и невредимым, а его противник остался лежать на земле, истекая кровью.Эймс Бенчли наклонился к отцу:— Ты приложил к этому руку? Какова же цена победы?— Руку к чему, сынок? — спросил старик, изображая полное недоумение.
Порыв ветра вдруг сорвал с Эймса шляпу и бросил ее на землю. Кто-то принес из дома фонари, ветер раздувал пламя, и весь склон холма наполнился диким танцем света и теней. Люди тоже танцевали, словно сумасшедшие или одержимые.

— Я думаю, что ты догадываешься, о чем я говорю, — настаивал Эймс Бенчли, не обращая внимания на всеобщее безумие. — И если я найду доказательства, то прокляну свое имя и оставлю тебя навсегда!С этими словами он повернулся и пошел прочь, и поднявшийся ветер затеял игру с его кудрями.Кто-то поднял его шляпу, но прежде чем последовать за героем, многие почему-то остановились, заметив нечто интересное, и собрались в тесный круг.— Вот какова твоя цена, девочка! — прошептала одна старуха. — Подойди сюда, Нелл!Девушка подошла к ним, и старая миссис Раньон затянула ее в круг и показала сомбреро Эймса. Свет фонаря выхватил аккуратную сквозную дырку.
— Выше на полдюйма, — раздались голоса. — Наверное, задела волосы. Кто знает?
— Я знаю, — выдохнула Нелл, — и только могу поблагодарить Бога за то, что я больше не буду ни для кого источником опасности!
Грохот повозки, промчавшейся в открытые ворота, оборвал ее слова. В большой фургон, запряженный парой лошадей, уселись четверо парней, и резвые кони понеслись во весь опор, подгоняемые частыми ударами бича. Когда все стихло у подножия холма, старый Джейкоб крикнул:— Эй, Мур! Генри Мур! Возьми лошадь, скачи к Кемпам и очень вежливо сообщи им, что Билли Буэл ранен и мы привезли его к себе домой. Они могут прийти и забрать его, когда захотят. Также скажи им, что война окончена, черт бы их побрал. Также добавь, что мы рады миру, как и они, и что эта война была бесполезной с самого начала.С последними словами старик обнял Нелл и улыбнулся ей.
Распоряжения продолжались, а Генри Мур уже покинул ранчо, довольный тем, что выбор пал именно на него. О, как ему хотелось поскорей принести горькое послание этим надменным Кемпам и посмотреть, как они заскрежещут зубами и станут морщиться от ударов безжалостных слов правды!

А Джейкоб Бенчли выдавал все новые и новые приказы:

— Приготовьте большую южную комнату, приберитесь в ней как надо. Эй, Нелл, присмотри за всем, хорошо? Этот Билли Буэл неплохо поработал для Кемпов, поэтому после окончания войны мы должны обойтись с ним как нельзя лучше. Поспеши, а потом возвращайся и посиди со мной, пока не вернется повозка. О, какой день! Какой великий день, Нелл!Девушка и полдюжины женщин поспешили к дому.
А Джейк Бенчли начал сладкую оду:— Теперь изгороди готовы к победному маршу по долине! Долина Глостер моя! О небо, подари мне еще пять лет. Я не прошу много, Боже, ты знаешь, что я не прошу много!Старик поднял лицо к звездам, все ярче и ярче разгоравшимся на вечернем небе.И тут кто-то тронул его за плечо и прошептал:
— К вам пришла Мириам, мистер Бенчли.Старик вздрогнул, ужас в одно мгновение охватил его.— Мириам? — эхом отозвался он. — Мириам? Зачем она пришла? Что ей надо?
— Не знаю. Она сказала, что хочет вас видеть.
— Это к несчастью, — пробормотал старик, поеживаясь, как от пронизывающего холода. — Мириам всегда приносит несчастья. И она пришла в самый счастливый вечер моей жизни! Пусть уходит!Ответ последовал мгновенно:— С ней не так просто сладить, если она что-то решила. Вы же знаете ее!— Она что-то решила? — В голосе патриарха послышался ужас.— Она желает, чтобы вы непременно её выслушали.
— Господь небесный! — выдохнул старый Джейк, прижимая бескровную ладонь к худой груди. — Что ей приспичило? Что она знает? Что она говорит?
— Ничего, совсем ничего. Но она хочет видеть вас.
— Чтобы накаркать какие-нибудь жуткие предсказания! — яростно воскликнул старик. — Но я не желаю с ней встречаться. Я не желаю. Чтобы моя кровь замерзла от ужаса в такой вечер!— Но я не смогу сказать ей этого. Вам лучше передумать. Вы же знаете ее, и знаете, как она ведет себя.— Да, — согласился Джейк Бенчли и натянул на себя плед. — Ну хорошо! — вдруг решился он. — Пойди и позови ее. Только убери все фонари, я совсем не расположен видеть ее лицо.
Странный приказ выполнили, но фонарь все-таки успел осветить приближавшуюся Мириам. Она шла прямо к нему, эта девятнадцатилетняя девушка, самый младший ребенок Джейка Бенчли. Шла неуверенным шагом, словно покачиваясь от слабости. Свет фонаря на секунду выхватил из мрака ее бледное лицо. Да, она была хорошенькой, и даже более чем хорошенькой. Но почему же старик так боялся ее? Возможно, его пугали эти глаза, большие, пустые, темные и задумчивые глаза, которые никак не отреагировали на вспышку огня. Такой прямой взгляд мог принадлежать только слепому человеку.
Глава 23

APT КЕМП НАЧИНАЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ

Она родилась слепой, и при первом же взгляде на нее Джейк Бенчли ощутил смесь ужаса и отвращения. Впрочем, точно так же он реагировал на всех слепых. Старик привык читать лица, как открытые книги, и глаза, не отвечающие ему, ставили его в тупик.

Если же в середине беседы слепой вдруг умолкал, Джейк Бенчли начинал беспокоиться, ощущая, что его последние слова сейчас тщательно взвешиваются и проверяются во внутренней лаборатории разума собеседника, и не имея возможности прочитать результат испытаний в слепых глазах. Но не только эта непроницаемость все больше и больше пугала старика. Мириам превращалась в женщину и постепенно обретала качества, которые ставили в тупик и сбивали с толку не только его, но и всю долину.

Итак, сейчас она шла к отцу, и старик забился в самый угол кресла, опустив голову и напряженно наблюдая за ее приближением, как будто она несла ему смертельный яд, который он должен принять.

Но девушка не видела ни его отвращения, ни страха. Подойдя поближе, она протянула бледные ладони — эти неописуемые руки слепой! — и тихо сказала сопровождавшей женщине:

— Теперь я сама найду его.

«Как она найдет меня?» — подумал Джейк Бенчли. Много раз он видел, как ее подводили к какому-нибудь предмету, и свет озарял ее лицо, как будто близость вещи даровала ей силу зрения. Она ходила по всему дому Бенчли без страха, если все стулья, вся мебель находились на обычных местах. Если это условие тщательно выполнялось, Мириам не требовала дополнительного внимания. Она свободно гуляла и даже бегала по знакомым местам вокруг дома, и очень часто ее видели сидевшей на склоне холма лицом к заходившему солнцу.

Также прямо и уверенно она шла сейчас к своему отцу, не обращая внимания на мрак позднего вечера. Казалось, чем сильнее росло отвращение старика, тем сильнее она любила его. Обнаружив его ловкими касаниями кончиков пальцев — такими легкими, быстрыми и неуловимыми, — она точно определила его местоположение и уселась рядом на дерн, не выпуская его холодной руки.

Все остальные отпрянули назад, стараясь оставить этих двоих наедине. Для домашних не представляло секрета отношение старого Бенчли к дочери, но они знали также и то, что он мог прийти в ярость, если вдруг кто-нибудь украдкой замечал выражение его лица во время разговора с ней. Кроме того, они не очень хотели портить свое настроение общением с созданием, один взгляд на которое навевал грусть и действовал угнетающе. Поэтому очень скоро старик и его дочь оказались в постепенно увеличивавшемся круге отчуждения. В конце концов Джеймс Бенчли вполне спокойно спросил:

— Что случилось, Мириам?

— Ничего, — ответила девушка своим мягким, довольно меланхолическим голосом. — Я только хотела побыть с тобой. Все в порядке?

— Думаю, что да.

— У тебя не осталось никаких дел на сегодня?

— Кажется, нет.

— Тогда я посижу рядом с тобой, и мне станет веселее.

Мириам всегда искала его, когда что-то сильно беспокоило ее. В этом заключался весь ужас и ирония их отношений. Тяга к родной крови в ней была невероятно сильна, а в нем вообще ничего не осталось.

— Но почему тебе не весело? — спросил он. — Ты что, не слышала новости?

— Я слышала новости, — ответила девушка. — Но мне не весело. Эти новости бросили меня в дрожь.

— Но почему? — Старый Джейк попытался подавить внезапно возникшее болезненное чувство любопытства и изобразил подобие улыбки. — Не пытайся искать объяснений. Все ерунда. Просто девичьи фантазии. А у тебя они всегда необычны, Мириам.

Она не ответила на последнее замечание, но по поводу первого ее ответ прозвучал медленно и серьезно:

— Мне приятно, что ты ничего не хочешь объяснять, да и объяснения этому не так уж легко найти.

Любопытство, с которым старик пока успешно боролся, теперь волной нахлынуло на него.

— Так расскажи все же мне, если можешь, — попросил он. — С самого начала, с того момента, как тебя бросило в дрожь.

Девушка вздохнула и прислонилась щекой к ручке кресла. Джейк Бенчли с трудом поборол трепет и нашел в себе силы взглянуть на ее волосы, отливавшие чернотой. Ее близость всегда тяготила его, но теперь в ее позе он видел по крайней мере одно преимущество: ему не приходилось смотреть в слепое лицо и даже сквозь темноту ощущать широкие тусклые глаза, бледные губы, всегда приоткрытые, как будто из них истекают бесконечные слова.

В такой ситуации он мог выдерживать ее, и выдерживать достаточно долго. Особенно это стало важно после того, как он начал полностью осознавать борьбу, происходившую в ней, жуткую борьбу, от которой ему стало не по себе. Почти все население долины Глостер считало Мириам безвредным сумасшедшим существом, обыкновенной дурочкой, но родной отец отлично понимал, что девушка имеет очень сильный, но достаточно своеобразный разум.

— Мне не хочется говорить об этом, — произнесла тихо дочь. — Но если ты настаиваешь, я попробую. Понимаешь, когда я услышала хорошие новости о том, что Эймс победил, то от радости подпрыгнула, готовая петь и танцевать. Но, отец, я не сумела запеть, песня застряла у меня в горле. — Она со вздохом замолчала, и старик украдкой потер подбородок. — Мое горло сжала невидимая ледяная рука. Тебе знакомо такое ощущение? Внутри меня появилось что-то большое и черное, и эта чернота принесла уверенность, что Эймс не победил! — Что за глупости! — воскликнул патриарх. — Слышишь, как все они поют — и их песни разносятся до самых облаков. Они поют, потому что Эймс победил. Он вышел на поединок и вернулся домой невредимый, если не считать единственной дырки в его шляпе — совсем незначительный промах. Разве те, кого я послал, не пошли за Буэлом и не позаботились о нем? — Он громко рассмеялся, потирая холодные ладони. — О, именно это радует меня больше всего, больше, чем окончание войны. Я победил чемпиона Кемпов, а затем взял его к себе домой и поставил на ноги. В этом заключается не только моя способность победить их, но и мое презрение. Им нелегко пережить подобное!

— Этот поединок не принесет ничего хорошего, — заявила девушка. — Ничего. И я вижу это уже сейчас.

— Мириам, у тебя что-то случилось с головой. Разве он не означает конец войны? Послушай, это скрип фургона у подножия холма. Они везут человека Кемпов, чтобы оказать ему помощь. Ты слышишь стук колес, девочка моя?

— Я слышу. И слышу еще много голосов внутри меня.

Девушка медленно встала, и старик буквально съежился от страха в своем кресле.

— Тебе надо отдохнуть, Мириам, — тихо произнес он и коснулся ее руки, как ребенок касается руки родителя.

— Я слышу, слышу очень много… — повторяла она уже сама себе, не обращая на него внимания.

Фургон подкатил к фасаду дома, и вокруг него собралась молчаливая толпа. Каждый желал посмотреть на раненого, по их мнению, от руки Эймса Бенчли, человека, которого они связывали с концом войны. Молчание поистине было полным радости и благодарности, как будто Билли Буэл по-королевски одарил их.

Вдруг вперед вышла Мириам. В это время два человека извлекали безвольное тело со дна повозки. Мелькнула белая повязка вокруг головы, и бесчувственного Билли передали в руки Эймса Бенчли, стоявшего рядом. Именно в этот момент Мириам вышла вперед, а Джейкоб закричал:

— Кейт! Кейт! Мириам снова обезумела. Не спускай с нее глаз. Пусть ее отведут в сторону. Ей плохо.

Резкий крик старика взбудоражил собравшихся. Половина из них собралась вокруг Эймса Бенчли, несшего раненого к дверям дома. Когда рядом зажгли фонарь, все увидели бледное, по-настоящему красивое и молодое лицо.

— Вот это да! — раздался дружный крик. — Он же еще совсем ребенок. Куда ему тягаться с Эймсом Бенчли!

— Он почти попал. Дырка-то в шляпе говорит сама за себя. Но почему Кемпы доверились ему?

— Смотрите, Эймс несет его легко, как мешок с молотым ячменем.

Однако другая часть толпы обступила Мириам. Бедная девушка вытянула вперед руки, но когда слабый отсвет фонаря упал на ее чело, многие шарахнулись в сторону. Несмотря на множество протянутых рук, никто не осмелился прикоснуться к ней и пальцем, чтобы остановить. Поэтому она очень скоро оказалась у двери и обернулась, прислонившись спиной к стене.

— Брат Эймс! — крикнула девушка.

Все вокруг как по команде замолчали.

Затем раздался голос Эймса, который приближался к двери со своей ношей.

— Я здесь, Мириам. Что ты хочешь, сестра моя?



— Они несут его в дом?

— Несут кого?

— Того, с кем ты сражался.

— Билли Буэла? Да. Он здесь. Я держу его, и мы совсем рядом с тобой.

Девушка вдруг закрыла лицо руками, как будто обрела зрение и первый взгляд на окружающий мир ослепил ее.

— О, — зарыдала она, — я вижу! Я чувствую запах крови вокруг него, Эймс. Кровь на нем, на тебе, на всех Бенчли. Запах огня и дыма. Дом горит… Эймс, дом горит, и в нем люди… — Она перестала ежиться от страха, теперь ее руки взметнулись над головой, и испуганная молчавшая толпа подняла фонари, чтобы осветить черты ее бледного лица. Ее тень нависла над всеми, возвышаясь даже над самим Эймсом Бенчли. — Неси его прочь, Эймс. Оставь его в лесу. Какая разница для Бенчли, умрет или нет еще один Кемп. Пусть они найдут его мертвым и похоронят. Если он войдет в твой дом, то не принесет ничего хорошего. Снова начнется война, и еще хуже, чем раньше. Снова начнутся поджоги, выстрелы и ночные убийства. Этот Буэл не простой человек. Если вы внесете его в дом, он выживет, в этом нет никакого сомнения. Но он как змея, которую вы пригрели, чтобы потом быть укушенным. Так оно и будет!

О, я вижу тысячи теней внутри теней, и каждая хуже другой. Я вижу их все, Эймс. И самое плохое то, что я вижу Билли и тебя стоящими лицом к лицу, и вы выхватываете револьверы. Я вижу солнечные блики на оружии, слышу выстрелы, и ты падаешь, Эймс, а Билли Буэл подбегает к твоему телу и смеется, как дьявол. О, Эймс Бенчли, если ты внесешь его в этот дом, ты подпишешь себе смертный приговор, отправишь Нелл к Кемпам и предашь огню дом своего отца!

Силы покинули ее. Мириам упала на колени и прижалась к дверному косяку. Эймс Бенчли немного сдвинул свою ношу и наклонился к сестре.

— Бедная Мириам. — Однако по его лицу разлилась жуткая бледность. — Ей снова плохо. Женщины, уберите ее, мне надо пройти.

Но между ними вдруг встала хромая Катерина Бенчли:

— Кто знает, может быть, в словах Мириам есть доля правды. В моих жилах застыла кровь после ее речи. Как будто вся боль рождений моих мальчиков снова вернулась ко мне, и я вижу, как они умирают, один за другим. И каждый раз над ними стоит Билли Буэл и смеется! Эймс, неужели больше нет никакого другого места, где его вылечили бы?

— Все это чушь! — сердито отрезал Эймс. — Не стоять же мне тут целую ночь и держать его. Открой двери, мать, и позаботься о Мириам. Но именно в этом доме и нигде более Билли Буэл найдет покой и приют до своего выздоровления!

Все слишком привыкли к диктату Эймса Бенчли, чтобы ослушаться его. Даже его мать, молча покачав головой, отступила в сторону и с помощью двух других женщин отвела совершенно ослабевшую Мириам в комнаты, а вслед за ними в дом вошел Эймс, неся на руках Билли Буэла.— Кто будет отвечать за него? — спросил Оливер Лорд, задержавшись у порога.— Я сделал все приготовления и отдал необходимые распоряжения, — ответил старик. — Но посмотри, кто это там?Вверх по склону быстрым галопом скакали два всадника. Очень скоро они попали на освещенное пространство — Генри Мур, а за ним не кто иной, как глава Кемпов, сам Артур.
Его встретили шипением. У женщин инстинктивно вытянулись от напряжения лица, мужчины положили руки на оружие. Однако Артур Кемп спешился и направился вперед, вытянув одну руку в знак примирения, старом, как мир, знаке дружбы и повиновения.

— Джентльмены, — обратился он к собравшимся, — я услышал слова Генри и теперь пришел сюда под флагом перемирия, чтобы убедиться во всем собственными глазами. Где Джейк Бенчли?— Здесь!
Артур Кемп подошел к нему. Впервые за девять лет лидеры враждующих домов встретились лицом к лицу: один — умудренный долгим жизненным опытом, другой — в самом расцвете сил. Один смотрел с улыбкой, другой — нахмурившись.
— Джейк, — спокойно произнес молодой соперник, — я хочу, чтобы мне показали Билли Буэла, живого или мертвого! Ты сделаешь это?
— Иначе ты откажешься от заключения мира между нами? — не без доли ехидства уточнил патриарх.— Ни за что на свете.— Я поднимусь вместе с тобой. Билли Буэла только что занесли в дом. Арта Кемпа провели в большой зал дома и оттуда — в южное крыло.
Когда слуги подошли, как обычно, чтобы поднять кресло старика и внести его вверх по лестнице, он знаком остановил их.
— Арт, — обратился Джейк к своему гостю. — Прошло очень много времени с тех пор, как я сам поднимался по этим ступеням. Но с твоей помощью, надеюсь, у меня снова получится. Я уже глубокий старик, Арт.
Арт Кемп кивнул, сочувственно, но с долей подозрения. Джейк Бенчли тем временем поднял плед, прикрывавший его ноги, и наклонился вперед, чтобы сделать первый шаг.

Конечно же он мог подняться по лестнице самостоятельно и без особых затруднений, в его старом теле еще сохранился резерв сил, достаточный, чтобы удивить любого из присутствующих в зале. Но он не собирался никого удивлять. Старый Джейк разрешил своим рукам дрожать и трястись, когда на них перешел вес всего тела, и Арту Кемпу пришлось подхватить его под мышки и осторожно поставить на ноги.
— Вам лучше не подниматься по лестнице.

— С твоей помощью, Арт, я думаю, у меня получится… Если я обопрусь на тебя.

Кемп снова кивнул и, обхватив одной рукой хрупкое тело старого пройдохи, начал восхождение на пару с Джейком.

Свой план старик неплохо продумал. Его устраивал сейчас этот номинальный мир с Кемпами, мир, который можно разорвать по любому поводу и продолжить войну, пусть не из-за Нелл, но не менее яростную. Самое главное — успокоить гордого предводителя Кемпов и показать ему, что Бенчли отнюдь не празднуют триумфа.

— Видишь, каким я стал, — простонал Джейк, преодолевая лестницу с усилием втрое большим необходимого на самом деле. — Я уже не жилец на этом свете. Не жилец.

— Ты еще тот дьявол, — беззлобно ответил Арт, — крепкий орешек. Переживешь нас всех, Джейк.

— Что? Я? — воскликнул Джейк. — Нет, сынок, только надежда на мир в долине Глостер еще поддерживала во мне жизнь. Вот и все. Вот и все, Арт!

— Всегда есть способы заключить мир, Джейк, — немного сурово возразил Кемп. — А то, что ты сделал…

— О, я сделал много ужасного… по-настоящему ужасного, — согласился Джейк, вздохнув и покачав головой. Любопытное признание. Арт Кемп бросил быстрый взгляд на седую голову у своего плеча, немного сбитый с толку. — Видишь, Арт, насколько ты сильней меня. Значит, мне остается только хитрость. Поэтому я и пользовался хитростью. Да, попав на тот свет, я встречусь с длинным списком, по которому мне предстоит отвечать.

Подобное признание не могло оставить вторую сторону без ответа.

— Да, мы тоже ошибались. Никто из нас не пытался сражаться честно и справедливо до тех пор, пока в долину не пришел этот юный Билли Буэл… Пришел, чтобы опозорить нас.

— По-моему, ты не прав, — мягко возразил старик. — Мы все должны быть благодарны Билли, ведь он принес нам мир.

— И Эймсу Бенчли за предложенный поединок, — мрачно уточнил Арт. — Нет, Джейк, во мне достаточно гордости, чтобы смириться с тем, что Кемпы проиграли и потеряли Нелл. Но мир очень многое значит для меня и для всех жителей долины. И я только благодарю небо за то, что это время наступило.

Такой доброй воли не ожидал даже старый Джейк Бенчли.

— Тебе известно положение вещей, Арт, — продолжил он. — Я слаб, а ты полон сил. Но если мы объединимся, то, используя мой богатый жизненный опыт, сумеем еще совершить много полезного, очень много, Арт! Так же, как мы вместе поднялись сейчас по лестнице… Ведь это значит, что Бенчли и Кемпы способны жить и работать бок о бок…

И тихо добавил про себя: «Пока я не верну былую силу и деньги, а затем один пинок — и Кемпов здесь больше не будет!»

Тут они достигли большой комнаты в южном крыле, где устроили Билли. Рану Буэла уже успели обработать и хорошо перевязать. Юноша лежал на кровати, сложив руки на груди, приятное лицо с закрытыми глазами побледнело от потери крови.

Артур Кемп подошел к изголовью.

— Да, я вижу собственными глазами, что это работа Эймса. Он победил честно и справедливо. Хорошо, Джейк, не знаю, что там считают Бенчли, но мне есть что сказать Кемпам. Мы поддержим перемирие, а лучше бы — мир. Когда Буэл поправится, возьмем его к себе. Это все. Я достаточно увидел. — Он шагнул в сторону и вдруг заметил Нелл, полускрытую тенью. В золотистом свете лампы четко выделялся профиль девушки. Артур Кемп очень долго и пристально смотрел на нее, а затем без единого слова повернулся спиной. Но у двери он все же положил свою широкую ладонь на тощее плечо Джейка Бенчли. — Крепче держи ее, Джейк. И ради Бога, не вздумай позволить какому-нибудь юному Кемпу увидеть ее, иначе вновь начнется война. Я сам… Да, Джейк, теперь я понимаю, почему мы резали друг другу глотки все эти годы. На то была причина, и довольно веская!
Глава 24
В КОМНАТЕ РАНЕНОГО

Они вернулись в длинный зал на первом этаже, где слуги зажигали лампы. Сквозь раскрытое окно доносилось пение — мужчины и женщины, матери и дочери, старики и дети радовались победе Эймса Бенчли и окончанию вражды, праздновали приход мира в долину от всей души.
И в это время, едва не сбив с ног старика, в зал почти вбежал в страшном возбуждении Эймс Бенчли. Он отпрянул назад с резким восклицанием удивления, и лицо его вовсе не светилось ликованием. Мрачная отрешенность до неузнаваемости изменила весь его прежде степенный облик. Никакого сияния. Никакой радости победы, как будто тень какой-то тайной вины повисла над ним. Эймс обвел невидящим взглядом своего отца и главу клана Кемпов, но так и не смог что-либо сказать. Поэтому поздравительную речь пришлось держать Арту, хотя по правилам это право принадлежало его архиврагу и сыну хозяина дома.Кемп протянул руку и торжественно произнес:— Эймс Бенчли, я не верил, что когда-нибудь наступит это день. День, когда я предложу тебе руку мира. Но так случилось. Ты честно и справедливо победил Билли Буэла, и война закончена. У вас были равные возможности, и…
Бенчли вдруг прервал его коротким стоном:— Как себя чувствует Буэл?
— Пока без сознания, но пульс ровный и сильный.
— Слава Богу, я поднимусь к нему. — Он уже почти покинул зал, но в последний момент вдруг спохватился и, торопливо повернувшись к Артуру Кемпу, выдавил: — Я рад видеть тебя под крышей дома моего отца. И счастлив пожать тебе руку.
— Я тоже, Эймс. — Глава Кемпов внимательно и удивленно посмотрел в лицо, наводившее ужас на его семью. — Ты был самым страшным из Бенчли. Я не стыжусь сказать этого, тем более, что мы всегда доверяли тебе.

Эймс что-то пробормотал в ответ и заспешил к лестнице.

Старый Джейк и Артур обменялись недоверчивыми взглядами. Эймс Бенчли всегда считался образцом любезности во всей долине Глостер. Что же с ним случилось этим вечером?

— Не принимай это близко к сердцу, Арт, — нетерпеливо начал Джейк, пытаясь скрыть свое смущение. — Он не желал причинить тебе боль или оскорбить. Сегодня на него столько навалилось! Я скажу тебе прямо: за всю свою жизнь мой сын впервые испугался встречи с противником, с этим самым Билли Буэлом. И то, что он пережил эту схватку, — знамение судьбы.

— Понимаю… — с сомнением в голосе ответил Артур. — Но он не выглядит счастливым парнем. Я еду назад, Джейк. Домой, к женщине с разбитым сердцем и моему брату, который больше никогда не поднимет головы: он навсегда потерял надежду увидеть и обнять свою дочь.

Тем временем Эймс Бенчли быстро взбежал по ступеням и оказался в большой южной комнате, где лежал Билли.

Только Нелл сидела возле него. Всех остальных удалили, чтобы обеспечить раненому покой. Тень Эймса упала на кровать, девушка медленно подняла свою точеную головку и улыбнулась. Наверное, из-за того, что он держался с ней всегда просто, даже немного грубовато, а также благодаря присущему ему мужеству, дядя Эймс являлся ее любимцем в доме. В ее глазах вспыхнул отблеск страха после встречи со взглядом дяди, а затем она посмотрела на неподвижную жертву и окровавленную повязку. Да, смерть, пущенная рукой Бенчли, почти настигла этого юношу. Темные крылья скользнули по этому лицу и превратили его в неподвижную маску.
Но гигант не стал долго смотреть на неё. Он наклонился над человеком, распростертым на постели, стал на колени и приложил ухо к худой груди. Тревога дяди поразила Нелл, потому что через секунду он резко поднял голову и с испугом прошептал:— Я не слышу ударов его сердца!Озабоченность пробежала по ее лицу, и тонкие пальчики взяли запястье Буэла. И девушка тут же кивнула и улыбнулась.
— Наверное, твое собственное сердце бьется очень сильно и быстро, дядя Эймс. У него очень ровный и твёрдый пульс. Через минуту-другую бедняга очнется.
Великан встал с колен с нескрываемым вздохом облегчения. И все же, чтобы окончательно удостовериться, он, не спуская глаз с лица Буэла, обошел кровать и остановился рядом с Нелл. — Ты не ошибаешься, девочка?— Нет, дядя Эймс.
Она еще раз удивилась его беспокойству, но оно согрело ей душу. Эймс Бенчли снова убедил ее, что способен сражаться без злобы и жажды крови. А эта забота еще раз подтверждала его великодушие и благородство во всех отношениях. Другому человеку она бы задала кучу вопросов, но исходившие от могучего Эймса Бенчли токи, как всегда, коснулись ее ледяным пальцем, наполнили душу благоговейным страхом, и все слова исчезли. Точно так же на нее влияла Мириам, но слепая к тому же вселяла настоящий ужас. — Слава Богу, — снова произнес Эймс. — Слава Богу, что все так обошлось. Если он поправится, ты никогда не забудешь об этом. Помнишь того двухлетнего серого жеребца, который понравился тебе несколько дней назад, помнишь его?
— Темно-серый? Такой милый! Ну конечно же!— Как только Билли Буэл встанет с постели и наденет сапоги — конь твой!— Но я не могу принять его. Он последний из породы. Дядя Эймс, ты же готовил его для себя!
— Пустяки. Но если Билли Буэл умрет — а все в долине уверены, что лучше тебя никто не умеет выхаживать больных и раненых, — если ты позволишь ему умереть, Нелл, то этот день станет самым черным днем в твоей жизни, и ты тоже никогда не забудешь его!

Угроза заставила девушку опустить глаза, и в этом жесте не было неповиновения — только осознание опасности.— Я не забуду, — очень просто ответила она.

Бенчли направился к двери, и его тень пересекла кровать, но затем он вдруг резко повернулся и, повинуясь неконтролируемому импульсу, который, очевидно, бросил его в краску, вернулся и тяжело опустился в кресло, стоявшее у постели. Оперевшись локтем о колено, он уставился в лицо Билли долгим взглядом, словно изучал своего соперника, стараясь обнаружить великие секреты, наполовину понятные, а наполовину недоступные пониманию. Напряженный взгляд его долго блуждал в этой области загадок.
Наконец Эймс опять заговорил, не поднимая головы:— Нелл!— Да?— Подойди сюда.
Девушка повиновалась, и едва она приблизилась, великан не глядя протянул руку и притянул ее к себе, обняв правой рукой за талию, а левой взяв ее правую руку. И так замер. Она с удивлением смотрела на своего дядю. Нет, в его жесте девушка не почувствовала ни нежности, ни любви. Она видела, что он чем-то сбит с толку и теперь пытался найти решение загадки, для чего неплохо помогала близость другого человека.

И Нелл, мудрыми глазами рассматривавшая напряженную склоненную голову, подняла руку и погладила спутанные жесткие волосы, упавшие на лоб дяди. Она мечтала об этом сближении уже долгих девять лет, потому что считала именно этого человека залогом своей безопасности и счастливой жизни с теми, кого любила. О, какая сила скрыта в этой шее, какие огромные мышцы перекатываются по этим широким плечам и спине! Да, он настоящий мужчина! Но что с ним происходит? Почему его рука, сжимавшая ее ладонь, то слабеет, то крепнет, как будто какой-то непонятный страх пульсирует в ней?
— Нелл! — окликнул он ее своим обычным хрипловатым голосом.— Да?
— Ты неплохо разбираешься в мужчинах.— Спасибо, дядя Эймс.
— О да, и в женщинах тоже. Ты никогда не принадлежала к числу этих миловидных дурочек-пустышек. Нет, ты достаточно умна, девочка! В тебе больше ума, чем у девяти десятых юных дураков, которые надеются на тебе жениться. Мне кажется, что ты можешь раскусить мужчину с одного взгляда. Я слышал твои мудрые оценки. Посмотри на этого парня на кровати. Посмотри на этого Билли Буэла и скажи, что ты о нем думаешь.
Она повиновалась, и Эймс отпустил ее, чтобы дать возможность поближе рассмотреть объект изучения. Она подошла к постели.
— Я рассматриваю его уже с того момента, как его положили на эту кровать и позвали меня, чтобы перевязать ему рану. Меня всегда зовут, если надо о ком-то позаботиться, поэтому у меня теперь хватает опыта.

— О, девочка моя, у тебя особое прикосновение. Я помню, когда этот большой пес Джо Уокер всадил мне пулю в предплечье — черт, я так и не сравняю счет! — и ты перевязывала меня, твои пальцы летали, как перышки. Такие они мягкие и нежные. Ну хорошо, продолжай.— Так вот, обрабатывать эту рану оказалось совсем нелегко. Я причинила ему достаточно боли. Пуля сделала глубокий надрез, и мне очень долго пришлось тщательно и аккуратно работать. Да, дядя Эймс, даже храбрые мужчины стонут от боли, когда лежат без сознания. Билли Буэл все чувствовал. Я заметила, как побледнело его лицо. Но, не издав и звука, он только стиснул зубы и улыбался!
— Охотно верю, — устало кивнул великан. — Я верю каждому твоему слову.
— Он самый странный человек из всех виденных мной, дядя Эймс. Сначала я подумала, что он еще совсем ребенок. Но, приглядевшись, поняла, что, несмотря на миловидное лицо, он намного старше своих лет, и налет суровости ясно различим в его облике.

— Девочка моя, он — мужчина, — вздохнул Бенчли. — Мужчина. И никогда не надо забывать об этом.
— Да, я тоже поняла это. — Ночь стояла теплая, и, чтобы облегчить дыхание Билли, она расстегнула ворот сорочки. Опустив немного простыни и обнажив грудь раненого, девушка представила любопытному взгляду Эймса грудь, буквально испещренную шрамами. Длинный белый след от пули пересекал ее поперек. — Видно, с детства он ничем кроме драки не занимался, — прошептала Нелл.
Эймс Бенчли, слегка ужаснувшись, начал внимательно рассматривать старые раны.
— Это нож. Не так страшно, как кажется, но довольно неприятный удар. Здесь вдоль ребер скользнула пуля. Широкий след, хотя тоже ничего опасного. А вот тут — взгляни, Нелл, — пуля прошла возле самого сердца. Видишь это серебристое пятно, большое, как пятицентовик?— Я не хочу смотреть, дядя Эймс. Мне становится плохо.
Он прикрыл тело Билли сорочкой.— Да, наверное, он прошел через сотню поединков.

— Но самое интересное, — девушка перешла к более спокойному предмету разговора, — его руки. Ты когда-нибудь видел такие руки? — Она взяла беспомощную кисть и осторожно повертела ее. — Он никогда не работал этими руками. Он не имел дела даже с веревкой и не успел заработать ни единого мозоля. Посмотри! Его ладони и пальцы мягкие и чистые, как у младенца, дядя Эймс. Только попробуй! — Он потрогал мягкий палец и покачал головой в немом удивлении. — И еще, — продолжила она, — в его руках не так уж много кости и мышц. Это пучок нервов!— Да, эти руки похожи на две молнии.
— И ещё… ещё… Прости меня, дядя Эймс!— В чем дело, говори же, девочка!
— Я изучала его достаточно долго и заметила — даже если он лежит без сознания, кажется ужасно гордым и бесстрашным и я… и мне как-то не верится, что даже ты, дядя Эймс, победил его. К её удивлению Бенчли побледнел, затряс головой и глубоко вздохнул. — Ты бы удивилась еще больше, Нелл, если бы увидела его таким, каким его видел я. Он стоял под дулом револьвера улыбавшийся и счастливый, как будто собирался танцевать с прекрасной девушкой, а музыканты играли его любимую мелодию. Вот так он стоял, готовясь к выстрелу. Еще ни один мужчина в долине Глостер не вел себя так.

Он бросил взгляд в сторону кровати, и Нелл могла поклясться, что по его телу пробежала судорога.

— Кто же он? — спросила девушка.

— Наемный стрелок — это все, что мне известно.

— Наемник? — воскликнула Нелл, и ее губы презрительно скривились от мысли, что продажный человек попал в долину и ввязался в их войну.

— Да, он наемник. — Эймс Бенчли говорил более для себя, чем для нее. — Но его никогда не интересовали деньги. Никогда. Его интересует только драка. В доме Кемпов он сидел и смотрел на меня, как голодный волк, его взгляд бегал по мне с очень занятной улыбкой. Ты знаешь, что он делал? Он выбирал место, куда всадить пулю. Когда мы стояли лицом к лицу, он успел убить меня десять раз. Нелл, он дерется так, как другой человек танцует. И я раскрою тебе еще один секрет, который можно доверить твоей маленькой головке, — он единственный человек, которого я когда-либо боялся!
— Я никогда не поверю этому, — объявила девушка.
— А ты слышала, что сказала Мириам?
— Нет, но после всего, что… Мириам…
— Я понимаю. Мы, конечно, не верим ей, но в девяти случаях из десяти она оказывается права.— Я знаю, и это очень странно, дядя Эймс. Но что она сказала?
— Она заявила, что если мы внесем Билли Буэла в наш дом, то он сгорит и половина мужчин в нем… и что сначала он убьет половину из нас в открытой схватке. Мириам назвала меня, как жертву выстрелов Буэла, ей мерещилось, что его пули впиваются в моё тело.
Девушка в ужасе отшатнулась.

— Эй, малышка Нелл. Не исключено, что это и так. Но не принимай близко к сердцу болтовню Мириам! Только Богу известно о завтрашнем дне, а мы всего лишь предполагаем. Но сделай для Билли Буэла все, что в твоих силах, хотя я почти убежден, что, несмотря на ухаживания и заботу, он заберет тебя у Бенчли и отдаст Кемпам, независимо от того, хочешь ты того или нет!

Глава 25

СЕМЕНА СОМНЕНИЯ

После этих слов Эймс быстро ушел. Девушка сделала шаг вслед за ним, желая ответить на все его предупреждения, но затем передумала и вернулась к постели раненого. Она всегда относилась с должным почтением к странным пророчествам Мириам. Но как поверить в то, что этот худой парень, беспомощно лежавший перед ней, способен на такое? Изрисованная шрамами грудь и тонкие пальцы убеждали, что он способен на ужасные вещи. И кроме того, сам Эймс Бенчли подтвердил, что впервые в жизни испытал страх во время встречи с этим юношей.

Тем не менее в ее обязанности входило вернуть его к жизни. Здесь Нелл не видела особых затруднений. Очевидно, поверхностная рана головы не так уж серьезна, и если Билли Буэл очнется и никаких последствий шока не проявится, он будет на ногах через день или два.

Девушка подвинула лампу на столе так, чтобы свет прямо падал на лицо раненого. И как раз в этот момент он пошевелился, зевнул и сел на кровати.

Несмотря на то что она нисколько не сомневалась, что случай с ее подопечным не столь серьезен, его резкий подъем произвел жуткий эффект — как будто восстал мертвец, — и Нелл, пораженная зрелищем, уставилась на него. Взгляд Билли стал диким, губы искривились в странном голодном веселье:

— А теперь, Бенчли, моя очередь!

Когда он произносил эти слова, его рука сделала конвульсивное движение и мгновенно остановилась. Билли недоуменно уставился на пустые пальцы. Очевидно, он думал, что поединок все еще продолжается, пуля только что свалила его на землю, но он тут же очнулся и теперь готов послать свою порцию свинца в противника.

Когда он снова поднял взгляд, в его глазах застыл ужас. И постепенно, секунда за секундой, осознание печальной реальности осветило его лицо.

— Он победил меня… — процедил Билли сквозь зубы. — Он победил меня?

Нелл не нашла, что ответить. Страх и странное сочувствие, смешанные с изумлением, перехватили ей горло. И пока она молчала, рука-молния метнулась вперед, и длинные цепкие пальцы схватили ее запястье. Она в мгновение ока оказалась у постели, и темные горящие глаза уставились ей в лицо.

— Скажи мне правду! Он победил меня? Бенчли!

Не в силах заговорить, девушка только кивнула, но результат этого кивка произвел действие, аналогичное хорошему удару дубиной. Билли Буэл повалился на подушки, развернулся лицом вниз, охватил голову руками и мелко задрожал в невыносимой муке.

Его поведение было красноречивей всех слов. Перед Нелл сразу же открылась душа этого человека, вся его смертельная гордость. Он лучше тысячу раз умрет, чем покроет себя позором. Но разве позорно пасть в открытой схватке? И разве зазорно пасть от руки такого человека, как Эймс Бенчли? Этот парень должен благодарить небеса, что остался в живых.

Но Билли Буэл, похоже, никого не собирался благодарить. Когда он повернулся к девушке и она увидела его лицо, на нем все еще сохранялась предсмертная мука, уже контролируемая, но все равно довольно впечатляющая.

— Я, наверное, очень значительная личность, — вымолвил он, и тень улыбки коснулась кончиков его губ. — Сначала меня побили, а затем обо мне позаботились. — Юноша замолчал и стиснул зубы, ожидая, пока не ослабеет боль от этой мысли. — Он привез меня к себе домой, заставил домашних ухаживать за мной, и когда я выясняю, что произошло, оказывается, я лежу, как собака, получившая хороший удар плетью.



В глазах Билли вспыхнула праведная ненависть, которую она уже видела в момент его пробуждения.

Нелл наконец справилась с первым испугом и спокойно подошла к кровати.

— Лежите спокойно. Вам нельзя двигаться и говорить о таких вещах, иначе вы быстро заработаете жар.

— У меня нет жара. Я готов проскакать в седле двадцать миль прямо сейчас. Потрогайте мой пульс. Мое сердце бьется, как часы. И взгляните на мою руку — никакой дрожи! — Он протянул длинную хрупкую руку и подтвердил свою правоту. Его кисть казалась высеченной из камня. Нелл не смогла не отметить железную волю этого человека. — Кроме того, — резко добавил он, — что вы знаете о пулевых ранениях?

С ней еще никогда не говорили в таком тоне, так прямо и холодно, как с настоящим мужчиной. И теперь слова Билли немного обидели ее, но с другой стороны — доставили некоторое удовольствие.

— У меня достаточный опыт, — спокойно парировала она, — но боюсь, он не сравнится с вашим.

Буэл коснулся шрамов на своем лице.

— Да, у меня неплохая практика, — усмехнулся он. — И вполне достаточно опыта. Но кто вы? И где я? И… леди, я вижу, вы не говорите на нормальном местном сленге. — Прежде чем девушка успела объяснить, Билли сам ответил на свой вопрос и поднял руку, чтобы остановить ее. Затем он очень внимательно осмотрел свою сиделку. Казалось, что он глядит сквозь густой туман и постепенно различает черты прекрасной и удивительной страны. — Теперь я понимаю, — медленно произнес он. — Когда я приехал сюда и услышал все эти разговоры, я ничему не поверил. Мне показалось, что все парни в долине Глостер немного свихнулись. Но теперь я вижу причину. Вы Нелл, не так ли?

— Да.

Его лицо тронула улыбка, такая нежная и яркая, что девушка ошеломленно застыла. А затем юноша протянул ей руку.

— Я наемник Кемпов, — весело объявил он. — Меня зовут Билли Буэл. Рад видеть вас, мисс Кемп.

Девушка вздрогнула, услышав это имя.

— Но вам же известно, моя фамилия — Бенчли.

Он отрицательно покачал головой:

— Вы когда-нибудь видели своих мать и отца?

— Конечно!

— Нет, я имею в виду Лью и Маргери Кемп.

— Но они не…

Он поднял руку:

— Когда увидите их, сразу поймете, как они правы. Лью — ваш отец, а Маргери — мать. Наверное, прошло не менее девяти лет, когда вы видели их в последний раз?

— Да, все это время, но…

Он спокойно и не допуская возражений продолжил:

— Вы все поймете, когда увидите их. Я все понял, посмотрев на вас всего лишь минуту. У вас очень много общих черт. Ваш отец точно так же держит голову, прямо и высоко, и точно так же поворачивает ее в сторону. Нет, конечно, не по-птичьи, как это получается у вас, леди, но очень и очень похоже. Ну а что касается матери — вы ее подлинная копия. — Сначала Нелл пыталась пропускать его слова мимо ушей, но затем стала слушать внимательно. Твердая убежденность этого человека глубоко проникла в ее душу и породила неясные инстинктивные чувства, от которых ее бросило в дрожь. После его слов все горячие спорщики показались ей болтунами, но этот человек из внешнего мира судил со стороны, если можно так выразиться. — Для начала надо убрать печаль с ее лица. Да, прежде всего сделать это. А затем отбросить все годы — это тоже необходимо учесть. И тогда вы увидите, леди… Я могу поспорить — вы убедитесь, что прекрасная женщина остается прекрасной до конца своих дней. Красота — не только сочетание плоти и крови. Не только! Она идет от души. И я уверен в этом, как в своем выстреле. Если над трубой виднеется свет и она слегка дымится, нет никаких сомнений, что в камине горит огонь. — Он замолчал, кивнул сам себе, и полностью зачарованная девушка не могла оторвать от него глаз. Еще никто не говорил с ней подобным образом. Упоминая о женской красоте, мужчины обычно краснели и теряли слова, наверное, потому, что их похвалы предназначались непосредственно ей. Но Билли Буэл высказывался несколько отвлеченно, и поэтому все, что он произносил, напоминало библейские истины. — А Маргери Кемп все еще прекрасна. И если отбросить годы и печаль, то заверяю вас, леди, вы увидите девушку, которая без труда разобьет любое мужское сердце. Я уверен, что она была самой красивой в долине Глостер в свое время. И вы — ее дочь, вне всякого сомнения. Даже ваши голоса невероятно похожи. Ваши глаза — точная копия ее, если добавить морщинки и тоску. И та же ямочка на подбородке… — Мысли девушки закружились в диком водовороте. Все сказанное о ней и Маргери лишь предположение, к тому же Элис Бенчли имела ту же комплекцию, и многие определения подходили и к ней. Да, пожалуй, все! Кроме едва заметной ямочки на подбородке. И впервые в жизни реальное сомнение закралось в душу Нелл, чтобы остаться там навсегда. Билли же продолжал говорить, не отрывая от нее глаз, и с каждым словом его уверенность росла. — Точно такой же лоб и… — о, да благословит меня Бог! — те же самые руки. Да, ваши руки очень похожи. — Еще один неожиданный удар для Нелл. Она часто обращала внимание на руки Элис Бенчли, довольно хорошей формы, но сильные и крупные, созданные больше для тяжелой работы, а не для любования. — Если взять одно или два совпадения, то случай становится достаточно ясным, — продолжал Билли. — Но если взять все вместе, то не останется и единственного сомнения. Будь похожи только руки и глаза, мы бы уже имели хороший повод считать ее вашей матерью, моя леди. Но если сложить все признаки вместе — руки, глаза, лоб, голос и подбородок с ямочкой — да еще добавить нечто большее, то чувство, которое вы обе внушаете… Если вы увидите ее, ваше сердце выпрыгнет из груди. Вам сразу же захочется обнять ее, потому что каждая капелька вашей крови закричит: «Вот моя истинная мать, да благословит ее Господь, и я в конце концов нашла её!»
Девушка взмолилась с мукой в голосе:

— Перестаньте! Я не могу больше вас слышать. Я не должна вас слушать! Я уйду и…

— Вы боитесь правды? — спросил он с внезапной суровостью. — Нет, вы боитесь, что это действительно окажется правдой!

— Но это неправда! Эти люди сражались за меня все девять лет!

— Но Кемпы тоже сражались ради вас!

— А моя мать — она любит меня, и я люблю ее, и…

— Но подумайте о своих настоящих родителях, моя леди! Не испытали ли они адские муки, надеясь вернуть вас?

— Нет! — взмолилась Нелл.

— И теперь они думают, что потеряли вас навсегда, потому что я проиграл поединок. И Маргери Кемп сейчас стоит у порога смерти. Это вы привели ее к нему. — Внезапно вдохновение осветило лицо Билли. — Эта женщина, Бенчли, которую вы называете матерью, как вы думаете, умрет ли она, если потеряет вас? Нет, она поплачет, некоторое время будет невменяемой, а затем все пройдет. Только родная кровь может довести до смерти. Я готов побиться об заклад, моя леди!

— Но откуда вы знаете, что Маргери Кемп умирает?

— Откуда? Я видел ее лицо, когда уходил на поединок с Эймсом Бенчли. О, Маргери Кемп олицетворяла женскую молитву. И я скажу вам, моя леди, что вы должна пойти к ней сейчас, и может быть, только вы и ваше прикосновение помогут ей вырваться из лап смерти, покинуть постель и возродить надежду. Вы сделаете это? Вы поедете со мной к Кемпам, чтобы увидеть все своими глазами?

Нелл покачала головой. Но Билли видел, что она колеблется. Свет ясно очерчивал ее прекрасный профиль, и его глаза не могли оторваться от точеного подбородка, приятных линий лба, носа, губ и шеи, исчезавшей в облаке желтого муслина, тонкого, как шелк.

— Я не могу туда поехать. Они… Они не отпустят меня!

— Я гарантирую вам это.

— Нет, нет!

— А я говорю «да, да!». Ведь вы хотите этого, моя леди. И поступите правильно. В таком решении нет ничего плохого. Подумайте о своей матери, лежащей на смертном одре и умирающей от горя, и осознайте, что только вы способны поставить ее на ноги. А потом возвращайтесь. Вам придется возвратиться, ведь Бенчли победили. Но как только вы встретитесь с ней, то сразу постигнете правду. Тем более, что вам не видать покоя, если не сделаете этого.

Вместо того чтобы ответить прямо на его яростную просьбу, высказанную вкрадчиво и уверенно, она пробормотала:

— Неужели Мириам права? Да. Права! Она сказала, что если вы попадете в этот дом, то все достигнутое пойдет прахом, и снова начнется война, и вы сметете Бенчлей с лица земли. И вот как вы надумали это сделать — через меня.



— Бывает время, когда слова весомее, чем пули. И наверное, такое время наступило сейчас. Я почти простил Эймсу Бенчли то, что он подстрелил меня. Ведь это дало мне возможность попасть сюда и посеять семя сомнения в вашем мозгу, леди.

— Но я не позволю ему прорасти. Я не могу позволить ему прорасти, Билли Буэл.

— Вы достаточно сильны, чтобы выбросить из головы добрый росток сомнения. Но не перестанете думать о моей следующей встрече с Эймсом Бенчли и о том, что на этот раз победа будет за мной. Я должен смыть позор.

— Вы снова хотите встретиться с ним? После того, как едва не погибли?

— Хочу встретиться? Да я не смогу вздохнуть свободно, пока не расквитаюсь за первое поражение. Сегодня он победил меня, хотя я не совсем понимаю как. Я готов поклясться, что он уже проиграл еще до выстрела. Я видел, как он начал слабеть. — Билли наклонился вперед и быстро заговорил: — Когда я выхватил револьвер, во мне уже жила уверенность, что я опередил его. Мой револьвер оказался на свободе задолго до того, как он справился со своим. По крайней мере мне так представлялось. Но… каким-то образом… произошло нечто странное. Я ощутил удар… и все. — Билли помолчал и добавил: — В следующий раз никаких чудес не произойдет. Я буду победителем! — Девушка вспомнила мрачное лицо Эймса Бенчли, когда он повторил пророчество Мириам о его смерти. — Тише. — Билли вдруг насторожился. — Кто-то подходит к двери, а я не расположен ни с кем здесь говорить, кроме вас. Я еще не очнулся. Понятно?

Он откинулся на подушку и так правдоподобно отключился, что Нелл сама почти поверила в это.

Глава 26

ИСПОВЕДЬ ЭЛИС БЕНЧЛИ

Дверь открылась, и в комнату вошла Элис Бенчли. Нелл посмотрела на нее с чувством, которое еще никогда ранее не испытывала. Инстинктивно она обратила внимание на черты, указанные Билли Буэлом. Да, лоб этой женщины выглядел достаточно широким, но намного ниже, чем у Нелл. И подбородок, пусть сильный и хорошей формы, не имел предательской ямочки. Но насколько это важно? Девушка перевела взгляд на руки, совсем иного размера, и еще раз обратила внимание на недостаток их утонченности. Но в самую последнюю очередь она вгляделась в то, на что больше всего обращал внимание Билли — на ноту личности, такую же отчетливую, как ноту музыки, этот внутренний свет, эту особую и неуловимую черту, для определения которой невозможно найти правильных слов, ту черту, которая подтверждает истинную мать.

И по какой-то причине знакомое лицо, которое столько лет было самым дорогим, вдруг потеряло главный смысл. И девушка неожиданно для себя поняла, что воспринимает Элис Бенчли больше по привычке. Но что бы она чувствовала к этой женщине, если убрать слово «мать»?

Наперекор себе она отодвинула Элис на расстояние и посмотрела на нее бесчувственными холодными глазами. Привычка и обычай вселили в нее уверенность, что она любит свою предполагаемую мать. А если убрать определенность этих отношений, то что останется? Нет, в их отношениях чего-то не хватало, и теперь она не ощутила обычного переполнения чувств, которые душили ее при виде Элис Бенчли.

Нет, девушка не испытывала благодарности к Билли Буэлу за то, что он открыл ей глаза, если даже в словах наемника была хоть йота правды. Она посмотрела на этого человека, так превосходно имитировавшего бессознательное состояние, и пожалела, что вообще увидела его, потому что теперь она никогда не будет счастлива с окружающими ее людьми. Разве она сомневалась в том, что Элис Бенчли ее мать? А Джейкоб Бенчли — ее дед, Мириам — тетка, а сильный Эймс — дядя?

Преодолевая головокружительный водоворот сомнений, Нелл заставила себя улыбнуться. Элис кивнула ей в ответ, засияла от счастья и посмотрела на раненого. Затем на ее лице расплылась улыбка.

— Он спит?

— Он… да, — ответила девушка.

— Все еще без сознания? — спросила Элис Бенчли и, не дожидаясь прямого ответа, заговорила громче, не опасаясь, что ее могут подслушать, — Так интересно увидеть его с близкого расстояния, Нелл. Этот человек все решил для Кемпов. Как ты думаешь, можно подойти и взглянуть на него, так, чтобы не разбудить?

— Я… — начала Нелл, но собеседница не дала ей ответить.

— Сейчас он вряд ли очнется. По-моему, парень еще долго пролежит без чувств.

Элис подошла к кровати, а Нелл вся сжалась и посмотрела на нее, если можно так сказать, с мысленного расстояния. Да, словами нельзя было описать контраст между ее матерью и лежавшим на кровати. Да, этот Билли Буэл настоящий дьявол — подверг ее искушению взглянуть на недостатки женщины, которую она считала родной матерью. И та же самая демоническая сила зачем-то заставила Элис Бенчли именно сейчас подойти к постели раненого. Нелл ощутила в Билли Буэле всю чистоту породы. Именно сейчас она увидела это, обратив внимание на тонкий прямой нос, аккуратный рот и упрямый подбородок, густые брови и высокий лоб, длинные и худые руки. И женщина, наклонившаяся к нему, показалась ей самой заурядной. Даже само любопытство Элис отдавало чем-то вульгарным.
— Да, Кемпы, видать, не смогли найти никого получше, — рассмеялась женщина. — Он далеко не в моем вкусе, дочка, и любой, имеющий глаза, скажет то же самое. Мне нравятся работники с крепкими руками… — Она подняла бессильную руку Билли и затем беззаботно бросила ее. — Хотела бы я посмотреть, как он таскает мешки с пшеницей. Твой отец, Джо, мог за день перенести пятьсот таких мешков. Да, вот бы взглянуть! Что ж, когда-то Кемпы считались настоящими мужчинами, но теперь они докатились до того, что им приходится нанимать посторонних, чтобы хоть как-то защитить свои интересы. Все дело в том, что они боятся Эймса. Вот причина! Они боятся Эймса. И поэтому он сохранил мне мою девочку навсегда, и никто больше не станет ни в чем сомневаться! — Быстро подойдя к Нелл, она обняла худенькое тело девушки и начала целовать её. «Какая ирония судьбы! — вдруг подумала Нелл. — Когда весь мир пожелал принять эту женщину в качестве законной матери, я сама начала в этом сомневаться».

— А теперь, Нелл, — спустя несколько секунд решила Элис, — тебе нет никакого смысла оставаться здесь и беспокоиться о человеке, который не достоин твоего мизинца. Лучше иди и поиграй. А я скажу тебе кое-что. Хел Мур просил тебя проехаться с ним верхом, ведь впервые Бенчли могут спокойно скакать по долине, не опасаясь пуль. Сегодня лунная ночь, и Хел так хочет прогуляться с тобой. Ведь он очень хороший парень, наверное, самый лучший из всех, кто появлялся в долине. Ты согласна, Нелл?

Девушка наклонила голову. Слишком многое она пережила за этот вечер, и теперь ей хотелось остаться одной, чтобы получить возможность подумать. Она не хотела внимать навязчивым аргументам Билли Буэла, прерванным приходом ее матери, и тем не менее ей не терпелось послушать их еще. Как будто этот пришелец действительно владел правдой и видел скрытое, что и давало ему возможность говорить с такой уверенностью.

— Я немного устала, мама.

О, как непросто теперь оказалось для нее произнести последнее слово!

— Устала? Устала от чего? Чепуха. Когда я была молоденькой и юноша вроде Хела заходил за мной, я бросала все и отправлялась на прогулку, даже если мои кости разваливались от усталости. Отправляйся с Хелом, а я останусь здесь и присмотрю за этим Буэлом. Я поухаживаю за ним не хуже тебя. А вот насчет Хела Мура… Я вряд ли смогу составить ему хорошую компанию.

Эта резкая веселость снова обидела Нелл.

— Но дедушка Джейк наказал мне оставаться с Билли Буэлом и присматривать за ним, а ты знаешь, что нашего дедушку лучше не сердить. Я не осмелюсь уйти, пока он сам не разрешит мне этого.

— Разрешит? Глупышка, ты же не хуже меня знаешь, что единственное, что не в состоянии сделать Джейкоб Бенчли, — это причинить тебе боль. Ты вольна поступать как пожелаешь, и дедушка никогда не осудит тебя.

С этим Нелл не могла поспорить. Вся долина знала, что старый Джейк таял в ее руках. Она задумчиво наклонила голову и спросила:— Но почему я должна гулять с Хелом Муром? Он меня никогда не интересовал.— А что, есть кто-то еще?
— Может быть. — Красавица почувствовала укол злости и упрямства.
— Оливер Лорд? — недоверчиво поинтересовалась женщина. — Этот божественный глупец и бестолочь? Будь я молоденькой девушкой, я бы даже не удостоила такого тщеславного дурака вторым взглядом. Послушай меня, Нелл, хорошенько послушай! Обходи его стороной. Оливер Лорд — тьфу!
— Он неплохой человек, уж во всяком случае гораздо лучше, чем Хел Мур, — ответила та, отступая за последнюю линию обороны, уже почти непроизвольно.

— Да, лучше. В драке! Он ведь крупнее и старше. Но кроме качеств бойца есть еще и другие, которые необходимы мужчине, моя девочка. Тем более, что, достигнув возраста Оливера, Хел станет и интереснее и крепче. Это уж точно! Разве я не разбираюсь в мужчинах? Каждое слово этой женщины резало слух.

— Может, и так, — медленно произнесла Нелл. — Но я не собираюсь скакать верхом вместе с Хелом Муром. По крайней мере сегодня вечером. А завтра посмотрим.

Бедняжка понятия не имела о договоре Элис и Хела, о том, что она пообещала тому быструю награду за его услугу.— Нелл, ты ведешь себя, как настоящая дурочка. Разве в долине есть жених лучше Хела Мура?
— Жених? — Девушка вздрогнула. — Я еще не собираюсь выходить замуж!
— Но почему бы и нет. Я сама уже подумывала об этом в твоем возрасте.
— Наверное… мы слишком разные.
Элис не обратила внимания на последнюю фразу.

— Разные? Не очень. Все девушки одним миром мазаны. Иногда больше гонору, иногда меньше, но на самом деле все ищут мужа, и желательно самого лучшего. Хватит дурачиться, Нелл, открой глаза и посмотри вокруг себя. Неужели ты ждешь сказочного принца?
— Заявляю тебе прямо, мама, — с жаром отбивалась девушка. — На верховую прогулку с Хелом Муром при лунном свете я не поеду ни сегодня, ни когда-либо еще!

Однако, как ни странно, Элис Бенчли не собиралась сдаваться. Обычно желания Нелл домашние считали законом, ей всегда уступали — мужчины, женщины и даже дети. Но сейчас упрямство названой матери почему-то имело очень прочную опору. Она пристально посмотрела на Нелл из-под насупленных бровей.
— Ты еще молода и глупа. Вижу, мне придется сообщить тебе о более веских причинах.
— Веских причинах? — Очень веских, Нелл! Ты рада, что осталась с нами? Ты рада, что осталась Бенчли? — Мама!
— Или ты хотела, чтобы твоего дядю Эймса застрелили? — Нелл застыла в немом изумлении. — Застрелили и отдали тебя Кемпам, чтобы чужой мужчина и чужая женщина называли тебя своей дочерью? Наверное, они бы уже этим вечером попытались поговорить с тобой у твоей постели, как это делала я долгие годы, и рассказать о том, как они любят тебя. Только они никогда бы не нашли таких слов, какие находила я, и никогда бы им не удалось любить тебя так, как любила я. Моя милая крошка!

Да, перед такой мольбой не устоял бы никто, Нелл расплакалась и взяла Элис за руку.

— Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя, родная? Зачем об этом спрашивать, когда и так все ясно. Но при чем тут Хел Мур? Зачем он мне? Зачем он тебе? Хел Мур, этот мальчишка!

— Мальчишка? — воскликнула женщина. — Он на шесть лет старше тебя, моя милая! Он не моложе парня, которого Кемпы посчитали вполне подходящим для того, чтобы решить наш спор. Оденься и спустись к Хелу. Он привязал две лошади возле большой ели к югу от дома и уже ждет тебя в зале.

— Я никуда не пойду, — резко возразила девушка. — И не надо спорить. Я не хочу. И не стоит меня уговаривать.

Мать мрачно посмотрела на нее.

— Предположим, — наконец проговорила она сурово, — что для этого есть веская причина.

— Веская причина?

— Именно то, что я сказала.

— Но какая причина может заставить меня сделать то, что я не желаю?

— Ты в долгу перед человеком, сохранившим тебя для Бенчли.

— Безусловно, я в долгу перед дядей Эймсом, да благословит его Господь! Он рисковал ради меня жизнью.

Но мать почему-то очень холодно и мудро кивнула, как будто могла рассказать гораздо больше, если бы захотела.

— Итак, ты считаешь что должна только Эймсу Бенчли, не так ли?

— Кому же еще? Уж никак не Хелу Муру! — Девушка сделала высокомерный жест в сторону неподвижной фигуры, лежавшей на кровати. Из-за возбуждения она уже давно забыла, что Билли Буэл сейчас в полном сознании и что его неподвижность — чистейшая симуляция. — Неужели ты думаешь, что Хел Мур осмелился бы выйти на поединок с этим человеком, на груди которого нет свободного от шрамов места, неужели он настолько храбр и ловок, чтобы противостоять этому прирожденному воину, Билли Буэлу?

Такой вызов заставил Элис Бенчли забыть об осторожности.

— Ты так считаешь? Да, мне известно больше, гораздо больше! Ты, как и все, уверена, что твой дядя Эймс вышел один на один с этим наемным убийцей и подстрелил его? И полагаешь, что он сделал это в одиночку? А я говорю тебе — нет. Ему помогли!

Девушка замерла от изумления. Так вот почему дядя Эймс такой мрачный! И, с другой стороны, теперь стали ясны причины той уверенности, с которой Билли Буэл описывал поединок, и его слова о том, что Эймс Бенчли практически его проиграл. Теперь понятно, что за чудо он имел в виду. Этот внезапный удар в голову.

— Ему помогли! — выдохнула Элис Бенчли резким шепотом. — И помог ему Хел Мур! Да, именно Хел сохранил тебя для меня и для всех нас! Именно Хел Мур окончил войну. Но, милая моя, это святая тайна! Ради Бога, не вздумай обмолвиться о ней, иначе Эймс Бенчли умрет от стыда. И этот… Ой, кажется, он пошевелился!

Элис подскочила к кровати и склонилась над раненым. Нелл видела ее лицо, которое вдруг исказилось, как от сильной судороги. Да, только чудо спасло бы Билли Буэла, если бы эта женщина обнаружила, что он в сознании. На ее лице появилась настоящая маска убийцы. И от этой картины Нелл похолодела.
Элис еще ближе наклонилась к губам Билли и только спустя долгую минуту выпрямилась и вернулась к дочери.

— Ты намекаешь, — медленно произнесла Нелл, — что Билли Буэла победили вовсе не в честной схватке?

— А разве у нас оставался хоть один шанс? — резко воскликнула Элис. — Если бы мы потеряли тебя, то все девять лет войны и страданий прошли зря! Нет уж, я позаботилась об этом. Я послала Хела сделать дело без ведома Эймса, этого честного идиота. Я благословила Хела, и тот пустил пулю в нужную минуту. И Хел сказал мне, что револьвер Эймса еще находился в кобуре, когда Билли уже приготовился выстрелить. К счастью, Хел оказался там, иначе Эймс лежал бы сейчас мертвым, мы потеряли тебя, а ты — нас! Даже падая, Билли умудрился прострелить его шляпу. Поэтому, Нелл, сейчас ты спустишься вниз и поедешь на прогулку с Хелом. И не вздумай обронить хоть полслова по поводу того, что я тебе рассказала.

— Мама, — цепенея от ужаса, прошептала девушка. — Я… поражена, мне плохо! Столько узнать сразу… Скажи Хелу, что я с удовольствием проедусь с ним завтра утром.

— Я попрошу его подождать двадцать минут, и потом ты спустишься, — твердо заявила Элис. — И будь готова, когда я вновь поднимусь сюда. Забывай о своей ветрености. Это не похоже на тебя, и ты не имеешь права так себя вести!

— Я… я постараюсь, — прошептала Нелл.

После этих слов мисс Бенчли покинула комнату.

Как только за ней захлопнулась дверь, Нелл устремилась к кровати. Билли уже сидел, и его глаза сверкали.

Глава 27

ДОГОВОР

Первым делом она хотела обрушить на него свой гнев за симуляцию обморока. Но затем ее поглотил жуткий страх, и она бросилась к раненому.

— Билли Буэл, — взмолилась бедная девушка. — Вы ничего не слышали. И сейчас же забудете о том, что здесь наговорила эта несчастная!

— Забыть о том, что слышал? — Билли улыбнулся. Напряженная рука взметнулась над его головой, и губы исказились в молчаливом крике. — Забыть обо всем, после того как я понял, что был прав и что меня не победили в честном поединке? Когда мне стало ясно, что Эймс Бенчли никакой не мастер? Забыть об этом? Никогда в жизни, моя леди!

— Но если вы расскажете об этом, — печально произнесла девушка, — то война начнется снова. Вы принесли мир в эту долину. Неужели вы снова бросите нас в объятия братоубийственной бойни, чтобы потешить свою гордость? И я уверяю, что никто в этой долине не считает зазорным быть побежденным Эймсом Бенчли.

— Но я не из долины Глостер! — холодно отрезал Билли. — И для меня это позор! Что такое долина Глостер? Как велика она на карте? Да ее там вообще не найти! По сравнению со всем миром… она не больше булавочной головки! — Его голос заполнил всю комнату. — Пройдите через горы и поспрашивайте о Билли Буэле. Поспрашивайте, сколько раз его били в честных и справедливых драках, с тех пор, как он вырос! Ни разу, моя леди, и такого больше не произойдет, пока я буду сражаться один на один или пока я не состарюсь. О, очень многие совершали длинный путь, чтобы поспорить со мной, но несмотря на всю их репутацию, оставались в том месте, где мы встречались, а я возвращался домой! Я говорю правду, и любой житель этих гор подтвердит, что не лгу! — Нелл с удивлением посмотрела на него. Ей даже и не снилось, что такой варвар может скрываться за нежным голосом и юным приятным лицом. Как они говорили? Что этот человек дерется только из-за любви к драке? Теперь она поверила в это! Билли заставил ее вспомнить об индейской храбрости и старые дни славных походов по тропе войны. — Для чего же я жил и для чего все это время сражался, моя леди? Чтобы пасть здесь в этой долине и позволить Эймсу Бенчли хвастать тем, как он победил меня? Будь он проклят! А на самом деле меня подстрелила какая-то подлая тварь из-за угла! — Во время этой тирады девушка отшатнулась назад, и теперь ее отделяло значительное расстояние и от кровати, и от говорившего. И Билли, вдруг увидев ее расширенные испуганные глаза, резко изменил тон. — Да, я расхрабрился, — усмехнулся он, — и напугал такую нежную леди. Сделайте одолжение и забудьте о том, что я тут наболтал. Схожу с ума, когда думаю об этом Бенчли. Это все он и его поганая банда. О, они заплатят за свою подлость! Хорошо заплатят, готов поспорить на что угодно!



И снова пророчество слепой Мириам поразило сердце Нелл. Горящий дом и гибель половины мужчин в нем. Смерть лучших Бенчли, и прежде всего смерть дяди Эймса. Несмотря ни на что, в ней росло восхищение этим человеком. Будучи в доме своих врагов, он осмеливался проклинать их и обещать страшную месть! Кто еще решился бы на такое? Да, она понимала, что Билли Буэл — человек трута и огня, всегда готовый воспламениться и сжечь себя в опасном эксперименте.

— Вы способны выслушать меня хотя бы одну минуту? — тихо спросила Нелл.

Билли откинулся на подушку и пристально посмотрел на нее.

— А вы большая умница, — восхищенно произнес он. — Я бы отметил, что у вас довольно трезвый ум. Вы хотите попытаться убедить меня в обратном?

— Мне надо попытаться.

— Ну что ж, тогда — вот кресло, и говорите, сколько душа пожелает. Я буду слушать. Даже если бы меня сотворил Господь из дерева и камня, я бы все равно послушал вас, моя милая леди.

Слегка покраснев, она повиновалась и села рядом. Сложив руки на коленях, Нелл грустно посмотрела в юное лицо.

— Вам известно, что эта война продолжалась целых девять лет?

— Доходило кое-что.

— И сколько жизней она унесла?

— Вот этого не скажу.

— Больше сотни, Билли Буэл. И каждая сторона считает себя правой. Но все они не такие уж плохие люди. Лучшие из Бенчли убивали лучших из Кемпов и сами пали жертвами в свою очередь. Мальчики, с которыми я играла, мужчины, на коленях которых сидела в далеком детстве… Они уходили утром и уже не возвращались никогда. Вы понимаете, что это значит? И каждая мать, потерявшая сына, каждая сестра, потерявшая брата, каждый ребенок, потерявший отца, — все они смотрели на меня, и даже если они молчали, я всегда чувствовала обвинение в их сердцах и глазах! О, если бы я имела даже тысячу жизней, я не смогла бы заплатить сполна ту цену, которую стоила для них. И… я хочу умереть, Билли Буэл. Я пыталась убить себя, но мне не хватило мужества. Я трусиха, Билли. Но если бы я смогла… то все бы кончилось.

Разве вы не видите теперь, что вы вольны окончить войну, притворившись, что не слышали сказанного в этой комнате? Я знаю, что прошу вас о почти немыслимом. И верю, что честь для вас значит больше, чем жизнь. Я сознаю, что вы считаете поражение позором. Но никто в долине Глостер не думает, что вы опозорили себя. Все только и говорят о вашем мужестве и о том, что, уже падая, вы сумели прострелить шляпу Эймса. Нет, никто никогда не посмеет обвинить вас — даже Кемпы. Они так же рады миру, как и Бенчли, и если вы снова развяжете войну, это будет означать мою смерть, я клянусь вам. Ради меня, Билли Буэл, преодолейте свой стыд, перенесите его, пусть война прекратится, я молю и заклинаю вас!

Он слишком поздно понял ее намерения, чтобы противостоять им. Девушка схватила его руку обеими руками, и из ее глаз брызнули слезы.

Билли с трудом проглотил подступивший к горлу комок.

— Перестаньте… Перестаньте плакать, — заикаясь произнес он. Но его слова вызвали только новый поток слез. — Если вы перестанете, я, может, и пообещаю что-нибудь. Только, ради Бога, перестаньте!

Точно так же, как порыв ветра разгоняет облака и над головой показывается голубое небо, слезы девушки вдруг перестали течь, и она засияла от счастья и улыбнулась ему.

— Господь наградит вас! Вы самый великодушный человек в мире!

Билли лежал, постепенно осознавая, что дал слово, и ему стало плохо. Итак, непобедимости Билли Буэла пришел конец. Вот и вся долгая карьера победоносных поединков. Много лет прошло с тех пор, как он потерпел последнее поражение, и его вера в определенный момент превратилась в вид суеверия. Теперь эта новость разлетится повсюду, как всегда разлетаются дурные вести. Билли Буэла победили в честной схватке! Ему придется покинуть долину Глостер и снова сражаться, чтобы достичь былых высот. Неудивительно, что он очень тяжело вздохнул и взглянул на Нелл.
— И если вы не намерены меня о чем-нибудь попросить… — начала она.

— Попросить вас? — резко оборвал он. — Что вы имеете в виду? О чем я могу вас попросить?

Она задумалась, взвешивая все возможности.

— О чем-нибудь…

Он снова резко сел, на этот раз имея новую цель.

— Тогда переодевайтесь в костюм для верховой езды. Мы выйдем через боковую дверь и доберемся до этих двух лошадей, которых оседлал Хел Мур. Сейчас мы вместе поедем к Кемпам, и в первый, а может, и в последний раз вы увидитесь с Маргери и Лью. Вы готовы сделать это?

— Проскакать с вами через всю долину Глостер? А ваша рана? Вы что, самоубийца, Билли Буэл?

— Вот эта вот царапина убьет меня? — Он засмеялся, оживившись от возбуждения, весьма довольный своим планом. — Нет, я скорее умру от мыслей о Маргери и Лью Кемпе, которые сейчас проклинают меня.

— Но если я уйду, — выдохнула девушка, — все Бенчли сразу последуют за мной и…

— Ничего подобного. Мур скорее всего оставил лошадей, накинув поводья на ветку дерева. Мы пустимся в путь тихо и незаметно, и если Мур обнаружит пропажу, то решит, что лошади ушли сами.

— Но если они обнаружат пустую комнату?

— А вы, перед тем как уйти, пошлите за Муром и скажите ему, что не в состоянии выехать на прогулку сегодня ночью, а также прикажите, чтобы никто не беспокоил вас, потому что мне становится лучше и меня нельзя будить, иначе я заработаю лихорадку или снова потеряю сознание… В общем, что-то в этом роде.

Он стал похож на ребенка, катающегося по ковру из стороны в сторону и давящегося от смеха после придуманной веселой шутки. Нелл наблюдала за Билли со смешанным чувством радости, страха и восхищения.

— Я… Билли Буэл, а если что-то случится… и я не смогу вернуться назад…

— Если вы пожелаете вернуться, я стану вашим гарантом. Договорились?

Она кивнула, дрожа от возбуждения.

— И мне больше не понадобится ездить туда? Думаете, мы обернемся до утра, прежде чем обнаружат наше исчезновение?

— Я уверен в этом. Даю слово!

— Тогда я готова.

— Отлично! А теперь отвернитесь. Пока я не выберусь из постели и не нырну в свою одежду. — Девушка послушно отвернулась к окну и устремила взгляд в черную глубину ночи. В конце концов ей удалось различить очертания леса, далеких гор и едва видневшиеся сквозь мутное стекло россыпи звезд. Затем все это исчезло. Нелл вдруг обнаружила, что прислушивается к резким движениям этого искателя приключений. Наконец — о чудо из чудес! — до нее донеслось, как он что-то тихо и весело напевает. И наконец: — Я готов!

Она обернулась и увидела блестящего ковбоя, начиная от украшенного золотом сомбреро, прикрывавшего перевязанную голову, и заканчивая великолепным ремнем, изящными сапогами и золотыми шпорами. У девушки едва не закружилась голова, но секундой позже его детская и варварская любовь к украшениям заставила ее улыбнуться.

Эта тщеславная одежда неплохо соответствовала безрассудной гордости Билли. В городе он наверняка бы заработал репутацию денди с блистательными манерами и презрительным видом. Однако горы сделали его лицо коричневым от загара, а взгляд — диким. И она видела перед собой тип джентльмена и искателя приключений, вошедшего в историю тех лет, когда такие люди охотно предоставляли свои мышцы и мозги для всякого рода авантюр, отчаянных надежд и проигранных битв. Такие воины, без всякого сомнения, следовали за Ганнибалом из Испании, и такие бойцы поднимались на защиту короля Шотландии, шли за Кортесом, чтобы завоевать империю, а затем проиграть ее. Все эти образы завертелись в мозгу Нелл, но чувство осталось неизменным, — ей показалось, что она вдруг узнала своего принца — того, о ком читала в сотнях книг.



— А теперь зовите Мура, — потребовал он и вдруг вспыхнул от смущения, как девушка, обнаружив отблеск восхищения в ее глазах.

Глава 28

ПОБЕГ

Нелл тоже залилась краской, подумав о предстоящей поездке, и ее настроение изменилось. Посреди всех битв, сотрясавших долину Глостер, только она одна жила в бездействии, потому что все эти битвы свершались ради нее, чтобы обеспечить ее покой. Когда-нибудь наступит время, и подобные поступки будут ей нипочем, но сейчас… Что-то зазвучало в ней, как будто струны невидимой арфы ожили в ответ на внезапный аккорд.

— Тогда быстро в постель, — потребовала она. — Вдруг Хел решит заглянуть в комнату.

— Да, я действительно тупоголовый болван, раз не предусмотрел такой возможности! — воскликнул Билли Буэл.

Он запустил шляпу в угол и нырнул под одеяло, которое сразу же натянул до подбородка. Секундой позже стоявшая у двери Нелл обнаружила, что его лицо снова обрело былую бледность и он опять как бы потерял сознание. Но в какой-то момент один его глаз открылся и подмигнул ей с похоронной торжественностью.

Она едва не задохнулась от смеха, а затем открыла дверь и крикнула во тьму коридора.

Сразу же к ней примчался Хел Мур. Его глаза сверкали от возбуждения.

— Ты идешь, Нелл? Всего лишь набольшая прогулка!

Она решила поиграть с фортуной и распахнула дверь.

— Посмотри, Хел. Если я уйду, он может умереть.

— Но…

— Тише, шепотом!

— Он все еще без сознания?

— Не знаю. Возможно, очень крепко спит.

— Кто-то еще…

— Я никому не доверяю этот пост.

— Нелл, луна так прекрасна. Если ты выглянешь из окна и почувствуешь запах деревьев, то…

— В другой раз. Давай завтра утром. Завтра утром мы совершим очень долгую прогулку, Хел. Договорились?

Она позволила себе улыбнуться ему так, как никогда ранее не улыбалась ни одному живому существу, и затем вдруг резко опомнилась. Несмотря на то что нежность мгновенно исчезла из ее глаз, было уже поздно. Хел Мур неотрывно смотрел на нее, не осмеливаясь выдохнуть, и она заметила, как его рука нервно сжалась и разжалась.

— Значит, завтра, — прошептал он. — Точно завтра. Ты обещаешь мне, Нелл?

— Да, да!

Он очень долго не выпускал ее ладонь, очень медленно приближаясь к ее лицу, но затем с огромным усилием взял себя в руки и ушел.

Нелл захлопнула дверь и задумчиво посмотрела на Билли Буэла. Он уже улыбался своей шаловливой улыбкой.

— Вы все слышали? — спросила девушка, густо покраснев.

— Каждый слог, — ответил неунывающий создатель проблем.

— Как вы смели! — Нелл топнула ножкой, и краска еще сильнее разлилась по ее щекам. — Мы разговаривали шепотом!

— Я слышал, — не унимался Билли, поднимаясь с постели и снова напяливая свою шляпу. — И более того, я даже видел!

Она не смогла сдержать смеха. То, что он видел и слышал, представляло собой сущий пустяк, однако для него это стало источником настоящего детского веселья, и она тоже рассмеялась.

— Теперь, мне кажется, вы поняли, что произошло бы сегодня вечером. Ох уж эти женщины. Вы всегда читаете наши мысли. Итак, вы уже одеты для прогулки.

Еще вечером она успела сменить желтое платье на юбку для верховой езды и розовую блузку, нежного цвета, как свет заката. Девушка вдруг обнаружила, что Билли Буэл критически разглядывает ее, резко надвинув на глаза свою шляпу.

— Видите там желтые цветы? — спросил он, указывая на вазу, стоявшую у окна.

— Да.

— Приколите несколько из них к блузе в виде буквы «V». Как думаете, они не завянут, пока мы доберемся до дома Кемпов?

— Может быть. Но почему…

— Я потом покажу.

Несмотря на протесты, он взял несколько цветов, приложил их к ее блузке и кивнул в сторону зеркала. Желтое на розовом — золото на розовом. Да, получилась очаровательная комбинация. Наперекор себе девушка опять не сдержала улыбку. Ей неожиданно открылось нечто достойное внимания, и дважды достойное, потому что он подумал об этом. Минуту спустя она решила, что Хел Мур после такой улыбки вряд ли сдержал бы себя, но Билли остался невозмутимым, как скала.

— Куда? — спросил он после того, как она приколола цветы к платью.

И обернувшись, девушка увидела, как он скрытно достал револьвер, который оставил в кобуре, и легко взвесил его в ладони, словно пожал руку старому другу. Уловив все значение этого жеста, Нелл не смогла сдержать дрожь.
— Надеюсь, вы не собираетесь ничего тут учинить? — вполне серьезно спросила она.

— Я? — пробормотал лучший стрелок. — Я смирный, как ягненок, моя леди, и обо мне можно не беспокоиться.

— Вы обещаете?

— Да.

— Тогда сюда. О, что я делаю! Ведь если они заглянут в комнату и обнаружат, что нас нет!..

— По дороге я объясню вам, насколько это глупо. Быстро! У нас нет времени — мы должны добраться до лошадей до того, как это сделает Хел Мур.

Нелл повиновалась, переполненная страхами. Она повела его через открытую дверь, затем они быстро спустились по ступенькам и через несколько шагов оказались под серебряной луной. Чернеющий сзади дом сразу же превратился во что-то враждебное, огромное и чужое. По сравнению с ним лес внизу казался дружелюбной тенью, готовой укрыть беглецов. Слева раздавался хор веселых голосов. Великий день Бенчли не окончился с заходом солнца. Прекращение вражды будет праздноваться всю ночь.

Если бы кто-то узнал, что эти две фигуры, пробиравшиеся сквозь тьму, могут снова раздуть пламя войны, то все веселье исчезло бы в один миг! На Нелл вдруг нахлынуло дурное предчувствие. Неужели результат их прогулки сведет на нет все усилия сегодняшнего дня? Однако, несмотря на эти мысли, она не могла победить любопытство, похожее на глас судьбы. Образ Маргери Кемп, нарисованный Билли Буэлом, оказался достаточно сильным. Но она же имела мать, так называемую мать, среди Бенчли. Но вот отец… Как выглядит Лью Кемп? Еще с детских лет Нелл сохранила смутные воспоминания о приземистом широкоплечем человеке с добрым лицом и зычным голосом. Таким запомнился ей Лью Кемп. Пытаясь угадать, как годы и горе изменили его, она стремилась теперь встретиться с ним.

— Посмотрите-ка вон туда, — указал Билли. — Вот две лошади стоят возле ели. Наверное, это и есть кони Хела Мура?

Она проследила взглядом направление, которое он указал. Лунный свет слегка отливал на боках гнедой и серебрился на спине серой.

— Да, эта серая — лошадь Хела.

— Значит, на эту ночь она станет моей. А теперь пошли. Только не очень быстро, чтобы не привлечь внимания этих людей с фонарями. Пусть думают, что мы местные. Сейчас мы очень медленно прогуляемся по открытому месту. Только так на нас не обратят внимания. Запомните мой бесплатный совет — если хочешь получить пулю, прыгай в дверь, если же хочешь остаться невредимым, оставайся где стоишь и слейся со стеной. Понятно? А теперь расслабьтесь и возьмите меня под руку. Вот так. Не для того, чтобы помочь вам идти, а чтобы поддержать меня. Ничего не бойтесь. Никакой опасности нет. Ну, к лошадям! Вон к тем деревьям. Даже если они заметят нас, то не подумают, что мы собираемся ускакать отсюда. Храбрая девушка! Да, Нелл, у вас действительно крепкие нервы. И настоящее мужское сердце! — От такой похвалы ее слегка передернуло. Также бросило в дрожь и от звука ее имени, прозвучавшего в его устах. Он произнес его впервые за этот вечер. Через минуту парочка ступила за границу тени и оказалась под деревьями. И как только стратегическая ситуация изменилась, Билли Буэл стал совсем другим человеком. — А теперь быстро. Дорога каждая секунда. Мур уже идет сюда, будь он проклят. Для нас лучше не встречаться с ним. И для него тоже.



Последние слова вселили в Нелл новый страх, и она резко остановилась, уже собравшись побежать.

— Что вы имели в виду? Если нас начнут преследовать… если нас начнет преследовать Хел Мур, вы будете стрелять?

— А разве он придерживается правил честной игры? — раздраженно возразил Билли Буэл. — Нет, он стреляет из укрытия в человека, который ни о чем не подозревает. Неужели я должен быть честен с ним? Нет уж, если он будет нас преследовать, у него появится неплохой шанс отправиться на тот свет. Я не очень люблю преследователей.

— Так вы будете стрелять? — снова повторила вопрос девушка. — Будете стрелять? Тогда я не сделаю и шага, потому что сюда идет Хел Мур!

Она указала назад. От круга танцующих и света фонарей отделилась фигура и вразвалочку направилась в сторону деревьев. Мощная и обжигающая хватка заставила ее обернуться, затем невидимая сила развернула ее, и она оказалась лицом к лицу с окаменевшим Билли Буэлом. Мягкость его взгляда и губ, привлекавшая и сбивавшая ее с толку, исчезли. Перед ней стоял настоящий боец, и она впервые поняла это.

— Послушайте меня, леди! — свирепо произнес он, схватив за руки. — Вы пойдете вперед, и пойдете очень быстро. Иначе я понесу вас и силой посажу на лошадь!

Девушка рванулась в сторону, его пальцы сжали ее кисть, как тиски, врезались в тело до кости.

— Я закричу! — выдохнула она.

— Ну что ж, на крик сбегутся многие. — Он говорил не шевелясь. — И получится неплохая драка, чего я очень хочу. Меня вряд ли схватят, но зато Бенчли наконец уразумеют, что в долине Глостер появился Билли Буэл! Итак, вы пойдете сами? — Его голос снова стал холодным и спокойным. Девушке ничего не оставалось, как броситься изо всех сил по направлению к лошадям. Билли бежал за ней, отставая на несколько шагов. Первой стояла гнедая. Билли подсадил Нелл, и она мгновенно взлетела в седло. Девушка еще не успела выровняться на спине лошади, как ее напарник уже схватил поводья серой Хела. — А теперь медленно трогаем — никаких шпор! Нам надо раствориться в лесу, как туман. Я буду держаться сзади на случай возможных недоразумений!

Глава 29

НЕЛЛ ПОДДАЕТСЯ ИСКУШЕНИЮ

Нелл бросила взгляд через плечо мимо посуровевшего Билли Буэла сквозь прозрачную стену тени от деревьев на приближавшегося Хела Мура. Тот все еще находился на безопасном расстоянии, а если учесть, что он только что вышел из залитого светом фонарей пространства, глаза его, похоже, не могли определить точное положение лошадей. «Поднимет ли он шум, заметив, как мы удаляемся?» — подумала Нелл и ослабила поводья. Гнедая пошла медленно вперед. За их спинами ничто не нарушало тишину. Уже через мгновение непроницаемая тьма сомкнулась вокруг них, лишь слева сквозь плывущие мимо стволы деревьев сияли словно звезды фонари.

Ни звука за спиной. Еще раз оглянувшись, она едва различила белеющую под сомбреро Буэла повязку, наложенную ею.

Нелл повернулась и принялась следить за извивавшейся впереди дорогой, легко направляя по ней гнедую через чащу леса, хотя слезы жалости к самой себе мешали ей это делать.
Сзади раздалось сердитое шипение:— Пощекочите же лошадь шпорами! Нелл, скачите!

Они продрались сквозь густые заросли, и теперь перед ними лежал относительно свободный путь. Тут же дикая мысль пришла в голову девушки. Там, по верхней кайме гор вокруг долины Глостер, в единственном месте, где Бенчли странствовали спокойно, не боясь сюрпризов со стороны Кемпов, она частенько гоняла свою гнедую с большой скоростью, не уступавшей скорости серой Хела Мура. Почему бы не попробовать и сейчас? Не поддать ли под бока ее питомца чуть посильнее, чтобы он понесся? Опасное дельце! По сторонам дорожку плотно обступали деревья и обманчивые очертания леса чернели впереди… Но потом, когда она оторвется от серой и Билли Буэла, может, ей удастся повернуть и возвратиться назад к дому Бенчли? Разумеется, это благоразумнее и удобнее путешествия в компании такого сумасшедшего, чья жажда убивать недавно воочию открылась ей. Куда проще вернуться и вылить исчерпывающее признание во всепрощающее ухо Джейкоба Бенчли, чем продолжать нестись к поселению ужасных Кемпов и остаться там по ее воле или без таковой.

И как только она осознала все это, то повиновалась первому же порыву. От укола стали гнедая сразу дернула головой вверх, заржав, взмахнула высоко копытами и помчалась со скоростью ветра. Резкий старт заставил Нелл повалиться на спину, прижаться к седлу, и, когда она умостилась в нем снова, деревья уже мелькали по обе стороны от нее со скоростью гнедой, а когда она натянула поводья, стремясь вернуть контроль над животным, то обнаружила, что лошадь захватила удила зубами.

Ужас охватил девушку. Оглянувшись назад, она поняла, что серая отстает, и сердце ее замерло. Еще несколько минут такой скачки, и у нее появится шанс сделать крюк влево, пусть только поубавится пыл гнедой и животное поддастся управлению. Серая вряд ли выдержит такую головокружительную гонку в пределах полумили. Девушка как можно дальше подалась вперед, чтобы облегчить вес, стараясь изо всех сил наклоняться в такт движения и таким образом заставить лошадь следовать нужным, как ей казалось, курсом. Решительно выбрав путь, она не позволила себе обернуться даже единственный раз в течение целых пяти минут этой дикой скачки. И посмотрела не с тем, чтобы удостовериться в отсутствии Билли Буэла, а только потому, что сзади на небольшом расстоянии послышался хруст сухих веток под ногами, словно кто-то приближался. Может, Хел Мур так быстро заметил ее побег и, вскочив на спину самой быстрой лошади Бенчли, теперь внезапно нагнал ее?

Но увы! Совсем рядом за ней несся через поляну освещенный луной… Билли Буэл!

Ее голова закружилась от такого уверенного управления лошадью. Что случилось с серой?

Девушка вспомнила давние истории из прошлого, истории о ловких всадниках, способных заставить любую лошадь совершать настоящие подвиги. Не один ли из них Билли Буэл? Неужели эти длинные и нервные пальцы таили в себе некое сверхъестественное искусство обращения с поводьями, некий мистический способ передачи силы и мудрости в грубые мозги существа, на котором он скакал?

В панической лихорадке Нелл вновь и вновь пришпоривала гнедую. И они действительно мчались быстрее, но когда беглянка оглядывалась, то неизменно видела в лесных сумерках все еще маячившую серую, плывшую, словно призрак, среди стволов деревьев.

Что же в самом деле произошло с серой? В прежние времена Нелл не раз отрывалась от нее на первой же мили. Гнедая уже была на пределе, и, чувствуя ее бег, девушка знала, что они быстро приближаются к точке, до которой она еще может остановить лошадь первым же натяжением поводьев.

Существовало одно подходящее объяснение. Хел Мур имел широкую грудь и крепкое тело и выглядел человеком, который весит на пятнадцать — двадцать фунтов больше, чем на самом деле. По мощи мускулов и массе тела, равно как и по ловкости рук и быстроте глаз, Бенчли ставили Хела Мура третьим по счету после самого Эймса и Оливера Лорда, их чемпионов-силачей. Но в сравнении с Хелом Билли Буэл напоминал призрак. Он являл собой существо, состоявшее скорее из нервов, чем из мускулов или костей; несомненно, его вес в седле значительно облегчал движение лошади. Но это умозаключение не показалось исчерпывающим. Ответ на свой вопрос Нелл нашла, глядя назад на новую широкую поляну.

Билли Буэл сломя голову скакал совсем рядом, он сидел, резко наклонясь вперед, словно жокей. Его левая рука держала вожжи высоко вдоль шеи лошади, а правая была вытянута вперед вдоль шеи сбоку. Казалось, одна рука направляла, а с кончиков пальцев другой скатывалось пять потоков электрической энергии, вонзаясь в тело серой, чтобы подгонять ее.

И сам он неплохо держался, занятый не только гонкой. В отчаянии девушка увидела, как гнедая задрала морду, верный знак того, что силы покидают ее. А серая уверенно приближалась, развивая вихреподобный бег.

То было великолепное зрелище, его мастерство наездника и легкость, игравшая не последнюю роль, производили огромное впечатление. Считая себя хорошей наездницей, Нелл признала поражение и натянула поводья, переводя гнедую снова на легкий галоп. Бедная лошадь так выбилась из сил в этой захватывавшей дыхание скачке, что подчинилась с готовностью, выпуская удила из зубов. Через мгновение серая неслась рядом.

Они пересекли полосу лунного света. Увидев смертельно бледное, но наполненное решимостью лицо Билли, Нелл только теперь вспомнила о его ране. Казалось, она его мало заботила — так весел он был с самого начала и так взбешен, когда появился Мур, что она совершенно забыла о его слабости. Теперь жуткая бледность говорила об испытанных им муках, и душа девушки потянулась к нему, переполненная внезапной жалостью, которая преодолела страх. Тем временем он улыбался открыто и жестко.



— Дав слово — держись, — упрекнул он ее. — Я не верю, что вы так спешите повидать Кемпов.

Она старалась прочитать выражение его лица, но они въехали в густой сумрак леса, и его лицо растворилось в темноте. Нелл изменила тему, правда, довольно неуклюже, как она решила сама.

— Я забыла о вашей ране. Эта дикая скачка, Билли! Она, наверное, снова открылась?

— Ничего серьезного — легкая царапина.

— Легкая царапина! О, я никогда не прощу себе, если…

— Послушайте, — резко оборвал он. — Ничего со мной не случится. Забудьте обо мне. Продолжайте скакать вперед…

— Что, если Хел Мур следует за нами и действительно доберется до дома вместе со мной?

— И вы полагаете, что он осмелится зайти внутрь?

— Конечно. Так и будет. Лучше бы война закончилась.

Наступило недолгое молчание, затем раздался голос Билли, такой глухой и тяжелый, что она поняла: он говорил сквозь стиснутые зубы.

— Я не думаю, что он войдет внутрь дома, если только он не хуже, чем представлялся мне. Минуту спустя он спросил: — Что за тип этот Хел Мур?

— Вы ненавидите его и презираете, — задумчиво произнесла девушка, — и конечно, у вас есть для этого основания. Я тоже его не уважаю. Но всегда считала его достойным. Понимаете, это следствие той вражды. Она отравила умы людей. Они теперь уже потеряли ориентиры, забыли о том, что такое справедливые игры. Вот почему Хел Мур поступил так…

— Оставьте это, — прервал ее Билли. — Расскажите мне немного о нем. Возможно, он настоящий боец?

— Следом за Эймсом Бенчли и Оливером Лордом он наиболее почитаемый воин среди других мужчин Бенчли. А так как он еще очень молод — Хел едва старше вас, Билли, — кто знает, каким он станет, повзрослев?

— Трудно сказать, что он будет из себя представлять, — вторил ей Билли. — Было бы позором пророчить фиаско такому многообещающему и ловкому молодому человеку, как этот, в самом начале игры! — Она уловила смесь гнева и ненависти в этих словах, но он быстро замял это, продолжая: — Еще пара минут — и мы у Кемпов. Скорее всего вы найдете их слегка удрученными. И скорее всего они станут бросать косые взгляды на меня. Мне предстоит выдержать их. Я должен выдержать их, ибо я действительно проиграл в честной битве с лучшим парнем. — Он замолчал, и она видела, как он терзается внутренней мукой, сидя в седле. — Но вы зайдете, — продолжал он, — поговорите с ними и скажете им, что сожалеете обо всем, что произошло из-за вас, и надеетесь, что близятся лучшие времена и… ну, вы найдете нужные слова, когда придет время. Я верю в вас. Только скажите мне, как вы себя чувствуете. И успокойтесь!

— Горло немного сжимает, — ответила она. — И… и…

— И поджилки трясутся?

— Д-да!

— Понятно. Так случается с каждым, когда что-то трудное позади. Но, увидев Маргери Кемп, постарайтесь улыбнуться ей.

— Ну да! Конечно, сделаю это без труда. Я почти люблю ее за всю безответную невознагражденную любовь, что она отдала мне, Билли.

— Я рад этому! Но не позволяйте себе расслабляться, вы понимаете меня? Будьте наготове. И запомните, они всего лишь дикая свора, эти Кемпы, и больше привыкли к драке, чем к разговорам. Не пройдет и полминуты вашего пребывания там, как кто-нибудь подхватится и предложит не отпускать вас, раз уж вы у них.

Девушка в ужасе вскрикнула.

— И что же мне делать?

— Положитесь на меня и держитесь рядом. Если до того дойдет, им не пройти через меня.

— Один против целого отряда, Билли? И вы ранены!

— Я не настолько ранен, чтобы не удержать оружие. Даже побитый Эймсом Бенчли, — последовала новая пауза мучительной борьбы с желанием выругаться, — даже побитый Эймсом Бенчли я не стану легкой жертвой. И они не захотят заплатить всем, что у них есть, чтобы отобрать вас у меня. Поверьте!

Глава 30

НЕЛЛ ЗНАКОМИТСЯ С КЕМПАМИ

Нелл кивнула, и с последними его словами они выскочили на выбеленную луной дорогу, в конце которой показались очертания неуклюже-огромного дома Кемпов. Девушка тихо вскрикнула, Билли Буэл попридержал свою лошадь. Тихим шагом они направились вперед.

— Давайте вернемся, — прошептала Нелл. — Они… они все уже легли спать, Билли… и…

— Они не все легли спать. У них нет причин устраивать иллюминацию и демонстрировать свою радость, как это делают Бенчли. Все спят, говорите? Вы сейчас увидите кучу Кемпов, которые уже через пять минут спать не будут, моя леди!
Произнося это, он спешился, и девушка последовала его примеру. Она стояла, разглядывая призрачные при свете луны нелепые очертания здания.

— Все так изменилось, стало гораздо меньше, — задумчиво вымолвила она. — Я помню его таким огромным, как старый замок.

— Девять лет, наверное, прошло с тех пор?

— Да.

— Значит, это вы изменились. Пойдемте со мной.

— Дайте мне одну минутку или полминутки, Билли, пока мое сердце не успокоится.

— Хоть полчаса, если хотите. Но нам лучше покончить с этим и отправиться поскорее назад.

— Конечно. Я постараюсь взять себя в руки. Знали бы вы, как тяжело держать себя в узде, сознавая, что эти ужасные Кемпы убили так много твоих друзей детства и взрослых, которых ты знала, и находиться под их крышей, в их власти…

Она неожиданно прильнула к нему и быстро прошептала:

— Вы не позволите им забрать меня, Билли?

Он обнял ее — чисто братская ласка — и посмотрел на Нелл сверху вниз с улыбкой удивительно нежной. Куда подевалось зверское выражение, замеченное ею в начале скачки?

— Я не позволю им, поверьте мне.

— Да, я верю, разумеется.

— Я не совсем расслышал последние слова, но отчетливо уловил в них скользнувшую улыбку, Нелл. Не беспокойтесь, с вами все будет в порядке. Вам лучше?

— Да, пока моя рука в вашей.

— Тогда я стучу?

— Д-да!

Он поднял большой железный молоток на двери и постучал им сначала один раз, потом другой, и они услышали, как гулкое эхо разнеслось в глубине дома.

Наступила тишина.

— Я же говорила, — пробормотала Нелл. — Они все спят.

Но не закончила она еще фразу, как до их ушей донеслись тяжелые шаги, шлепавшие по коридору. Затем последовал скрежет железа о железо отодвигаемого засова — в долине Глостер не надеялись на силу обыкновенного замка все эти девять лет, — и наконец огромная дверь, обитая железом, такая, что даже выстрел с близкого расстояния не пробил бы ее, слегка приоткрылась, скрипя петлями.

Ни лица, ни фигуры в кромешной тьме коридора нежданным гостям не удалось разглядеть, зато слабый блеск лунного света на стволе ружья не оставлял сомнений, словно злой глаз наблюдал за ними, глаз змеи во мраке.

Билли почувствовал, как пальцы Нелл сжали его Руку.



— Открывайте! — крикнул он бодро. — Я не бандит и пришел не для того, чтобы взламывать сейф. Открывайте! Это — Билли Буэл, я вернулся!

Дверь резко открылась.

— Билли Буэл? — отозвался бас, буквально сотрясая воздух над ними. — И, заглянув внутрь дома, Билли едва различил очертания огромного тела, принадлежащего не кому иному, как Соне Джо Уокеру. При виде гигантского призрака, смутно и ужасающе маячившего во тьме, девушка сильнее прижалась к своему защитнику. Ее кровь застыла в жилах. — Билли Буэл! — повторил великан, направляясь теперь к ним в белом лунном сиянии. — А кто с тобой?

За последними словами последовал глубокий вдох. Рев наполнил уши Билли и Нелл, словно гул шторма пронесся по пещере, — так грохот голоса Уокера прокатился в глубь дома.

— Арчи, Бак, Вилли Кемп! Буэл пришел и Нелл с ним! Нелл с ним!

— Билли! — молила девушка. — Я умираю от страха. Что мне делать?

— Держите голову выше, детка. Только это, и ничего больше. Ну заходите же!

Она повиновалась, и едва они сделали полшага, как рука монстра у двери обвила их и почти подняла, подталкивая вперед, как волна поднимает болтавшиеся в воде обломки и выбрасывает их одним огромным нетерпеливым взмахом на берег. Дверь за спиной ночных гостей с шумом захлопнулась, и, как только засовы были задвинуты, со всех сторон раздалось громыхание шагов, гудение голосов, бормотание в дальних комнатах. Распахивались двери, и люди выбегали в коридор. Зажегся свет — перед широкой извивавшейся лестницей, — затем и у дверного проема справа и у другой двери в конце прихожей. Огни сияли неровным светом, заливая зеркала холла желтыми полосами. Перед все увеличивавшейся толпой предстали Билли Буэл с белой повязкой на голове и изящная девушка в розовой блузе с гроздью желтых цветов.

И все сразу узнали Нелл Бенчли. Нелл Бенчли! Главная причина недавно закончившейся войны?

Столпившиеся вокруг Кемпы — мужчины и женщины, их дети и племянники, наемники и слуги, образовавшие фон и загородившие все дверные проемы, — молча изучали прибывших. Другие домочадцы еще продолжали подходить. Громкие, бодрые голоса раздавались вдали. Нелл показалось, что целое воинство собралось, чтоб поглазеть на нее, и ей оставалось только вцепиться в руку своего защитника, боясь, что сердце выскочит из груди, и жалея, что она покинула безопасный дом Бенчли. Там, если бы кто-то посмел так пялиться на нее, старый дедушка Джейк стер бы их с лица долины Глостер.

Испуганными глазами она скользила по суровым, бородатым лицам, молодым и не очень лицам мужчин, а Билли Буэл тихо бубнил, называя имена первых членов клана.

Вот Бак Мартин, с пламенеющими волосами и невыносимо яркими голубыми глазами. Много, много рыданий принесли победы Бака семье Бенчли. А этот великан — поистине почти легендарный герой Соня Джо Уокер. О, какие байки она слышала о нем! В памяти всплыла история о том, как когда-то его загнали на гору и он, чтобы обмануть преследователей, выворотил два огромных камня и скатил их. Да, теперь она поверила, глядя на эти плечи и эти невероятные руки! А вон то умное лицо — его обладателю Бенчли приписывали великие успехи Кемпов, — этот змеиный язык убеждения, эта неукротимая фантазия изобретателя, этот человек столь многих способностей, Уильям Кемп.

Он быстро подошел к ним с доброй и нежной улыбкой. Неужели правда та дьявольская болтовня о нем? Она начала сомневаться в этом, как только он заговорил. Его приятный грудной голос напоминал поток воды среди тихих лесистых берегов, так плавно и доверительно звучала речь Уильяма Кемпа.

— Мне ведомы легендарные дни мира и счастья в долине Глостер, Нелл, — сказал он, — но нет дня прекрасней, чем тот, что ознаменовал завершение войны и возможность увидеть тебя! Ты узнаешь меня? Я Уильям Кемп. Что ты, милая моя, не бойся меня! Понимаю, что Бенчли накинули на меня черный плащ. Признаться, я совершал страшные поступки в тяжелые дни. Теперь это позади. Не бойся меня, девочка. Я так долго считал себя твоим дядей, все эти девять лет и даже больше, что не могу теперь лишиться этого чувства за час, не важно, как обернулась драка, отдавшая тебя Бенчли. — Было что-то бесконечно умиротворенное в этой речи. В самом начале он вспоминал борьбу между Эймсом и Билли, правдивая и решительная оценка которой сводилась к обстоятельствам войны. Он взял Нелл за руку. — Следующим идет Арт. Он тоже привык смотреть на тебя как на родственницу, Нелл, поэтому и ждал встречи, а еще больше из-за твоего милого личика, моя дорогая. Арт, вот она, и, если в этой комнате есть хоть один мужчина, жалеющий о девяти годах сражений за тебя, я скажу, что тот не мужчина, а змея! Какая гулкая волна приглушенного бормотания прокатилась в ответ на эту речь!

Направившись поприветствовать Арта Кемпа, девушка заметила, как мужчины и женщины расступились, пропуская ее вперед. Нелл изучала их лица с живым интересом и робкой улыбкой, сияющей добротой и надеждой на ответ; но ответной улыбки не последовало.
Ветер вывернул край её сомбреро назад, и свет ламп и фонарей в руках Кемпов ярко освещал ее лицо, играл на спутанных волосах и блестел в глазах, когда она бросала взгляды. Когда Нелл проходила мимо женщин, некоторые тупо уставились на нее, лица других выражали лишь невероятное удивление. Мужчины же ошеломленно замерли, словно окаменев, и в их глазах пробуждалась жажда страсти.

Так она дошла до Артура Кемпа, про себя отметив, что это мужчина с большой буквы. Он запустил свою правую руку в короткую, густую коричневую бороду, наблюдая за ее приближением. «У него вид, — подумала она, — очень уставшего человека, уставшего до смерти от всего, что он узнал и увидел на этом свете».
Арт взял обе её руки в свои и задержал. — Значит, ты Нелл? — спросил он. — Девочка Маргери? — И он быстро поправился после того, как она покраснела: — По крайней мере, ты та, которую мы считали принадлежавшей Маргери, но потом забыли об этом. Ты просто девушка, из-за которой велась война, и война доказала, что ты принадлежишь Бенчли. Что ж, мы придерживаемся суда войны, и здесь не может быть разговоров. Это моя жена. Ты, наверное, не помнишь ее. Когда она видела тебя, ты была ребенком; и она считала тебя своей племянницей…
Нелл увидела перед собой степенную, роскошную женщину с уверенным, красивым лицом. Она, казалось, имела мужскую привычку думать, напрягая мускулы, вместо легкой и поверхностной манеры женщин. Нелл почувствовала, что ей тяжело пожимать ей руку или смотреть в глаза. Слишком много воспоминаний лежало между ними.
— А вот моя дочь, Салли, считавшая тебя своей кузиной.
Нелл стояла перед хорошенькой, темноглазой девушкой, очень живой, с улыбкой, игравшей на губах. И ее сразу же очаровал прием, который она встретила.
— Ты и есть Нелл? Та самая Нелл? — произнесла девушка. — Если бы я неожиданно увидела тебя, то так бы и подумала. А как Салли Кемп и ее мать пожимали ей руки! Ни холодного взгляда, ни настороженности, вполне ожидаемых от женщин другого клана. И вот Салли уже рядом. — А Билли, — прошептала она. — Как он?— Разве ты не видела его?— Говорят, он привел тебя. Я боялась глянуть.— Почему?— Сказали, что он сильно ранен.— Не сильно. По крайней мере, он так утверждает.
— Да, это на него похоже. Ты же знаешь, что он ни за что не признается.
— Я думала, Билли Буэл чужак. Но вы говорите о нем так, будто живете с ним долгое время.— Разве требуется долгое время, чтобы узнать Билли? Да он весь как на ладони!
Нелл слегка отдалилась и, взглянув на девушку, заметила сверкавший в глазах огонь. Явно Билли Буэл был не чужим ей, и это заставило почему-то сердце Нелл сжаться!
— Возможно. Для меня же он остается загадочным!Салли засмеялась на это восклицание.
— И все-таки он выиграл! — настаивала она. — Так я и думала. Разве я не говорила им, когда они посмеивались над его встречей с Эймсом Бенчли? Они утверждали, что он проиграет. А я — что выиграет. И даже когда принесли известие о том, что он проиграл, я нисколько не сомневалась, что что-то не так. Одного взгляда достаточно, чтобы понять: он не может проиграть. Почему? А вот доказательство! Он привез тебя к нам! Разве нет? Нелл кольнули слова Салли.
— Я здесь не потому, что Билли привез меня, — возразила она. — Во мне давно зрело желание поговорить с вами.

Эти слова дошли до Арта Кемпа, стоявшего поблизости и слышавшего весь разговор.

— Тебе надо что-то сказать? Тогда мы слушаем.

Он послал эту фразу в зал таким голосом, который сразу приковывал внимание. И в ответ на этот крик волна молчания пронеслась по залу. Все взоры обратились к Арту Кемпу и Нелл.

— Джентльмены, — начал Арт, — здесь у нас Нелл, причина всей суматохи, и она хочет вам что-то сказать. Итак, давайте помолчим и послушаем. Нелл, твоя очередь! Становись сюда, на стул. Чтобы все тебя видели. Извини… но если честно, им всем важнее видеть тебя, даже чем слышать.

И прежде чем она стала сопротивляться, он взял ее под мышки и водрузил на стул. Она встала, рассмеявшись, разволновавшись от неожиданности и неуклюже пытаясь сохранить равновесие. Бедная девочка совершенно не ведала о взглядах, бросаемых на нее, и суровости на лицах мужчин.

Не видела она и того, как Арт Кемп отделился, собираясь поговорить со своим мудрым братом Уильямом.

— Я молил Бога, чтобы этого не случилось, Уильям, но… я видел ее в доме Бенчли и сразу понял: если наши молодые парни положат на нее глаз, война начнется с новой силой. Я говорил тебе, как она выглядит!

— Да, ты пытался, — улыбнулся тот, — но твое описание ничто. Она королева, Арт. Посмотри на ребят. Они уже почти рехнулись, рассматривая ее.

— Вот результат трудов твоего Билли, — мрачно произнес Арт Кемп. — Сначала он проигрывает нашу войну в первом сражении. Потом возвращается и приводит с собой ее — достаточно несчастий, чтобы начать войну снова. Попомни мои слова, Уильям, война не окончена. Я видел, как у Бака Мартина перехватило дыхание, как у Сони Джо Уокера вспыхнуло лицо, словно его опалило огнем. Нет, сэр, война не завершилась, и прежде чем закончится история Нелл, еще будут трупы А этот Билли Буэл стоит и гордится своим поражением.

— Подожди, успокойся, — возразил Уильям Кемп. — Не приговаривай Билли так скоро. Неизвестно еще, что покажет ночь. Уверен, Арт, что Билли заставил Нелл прийти с ним неспроста. Что-то за этим кроется. Возможно, девчонка упомянет об этом в разговоре. А может, и нет. Подождем!

— Тихо, — остановил Арт Кемп. — Она уже говорит.

Глава 31

НЕЛЛ УЗНАЕТ ПРАВДУ

Голос, услышанный ими, звучал ровно и тихо, не резко от возбуждения и не срывался от нервного напряжения. Уверенный, спокойный голос, внушавший доверие. Фонари и лампы, собранные в огромном зале, теперь ровным светом освещали лицо Нелл, и, когда она говорила со своего возвышения, они, наблюдая за сменой выражений на нем, призывали на помощь этот свет, чтобы осветить ее душу.

— Я прибыла сюда, как враг, — начала Нелл, — в дом врага. Но, Бог свидетель, в сердце моем нет вражды. Нет ничего, кроме радости, друзья мои, что война окончена, и ничего, кроме печали, что она длилась так долго. Кто был прав с самого начала, кто — нет, я не знаю. Мне известно только, что многие люди сражались и погибли из-за меня, а их близкие стали несчастными. Мне жаль, что так получилось. Если бы я имела богатство и силу, то отдала бы тем, кто понес утрату. Но у меня нет таких богатств и такой силы. Все, что я могу сделать, это прийти к вам и сказать, как я печалюсь за вас и вместе с вами, и умолять вас простить меня за все горе, принесенное вам. О, я знаю, что среди вас есть те, которые высмеют меня или будут жестоки ко мне, и им я повторю снова и снова, что я не хотела этого. Я догадываюсь, что началась война не только из-за меня, существует еще какая-то неизвестная мне причина, уверена, более важная. Конечно, это может быть гордость и нетерпимость или что-то еще, но ко всему приписывали мое имя.

Не ставьте все в вину мне одной. И поверьте, что с каждой слезой, оброненной Кемпами, плакала и я. И каждого храбреца, павшего в этой долгой и жестокой войне, я оплакиваю, сознавая, что и я причина его гибели.

Сейчас вы стоите и думаете, зачем я пришла ночью. Не для того чтобы позлорадствовать, увидя тех, кто проиграл. А для того чтобы, глядя вам в лицо, открыть правду, как я ее понимаю, с надеждой, что этот день увидит конец жестокости. И кроме того, я рассчитывала повстречаться близко с теми, кто называл себя моими родителями среди Кемпов. Не думайте, что я глупа настолько, чтобы не ценить их, я всегда чувствовала доброту и щедрость их сердец, принявших меня. И я хочу встать перед ними не гордо, а упасть на колени и просить их простить мне причиненное им горе, и если я и не могу быть их дочерью, то мне, по крайней мере, необходимо, чтобы они верили, что я открыта для них.

Я очень благодарна Билли Буэлу, этому прекрасному и неповторимому человеку, каких редко встретишь, за то, что он привел меня к вам, хотя сам и не один из вас. Он внушил мне желание постараться убедить вас прекратить войну и начать настоящую и долгую мирную жизнь. О, мои добрые друзья, — а я знаю, что среди вас есть мои друзья, — помогите мне убедить вас понять и принять все без зла.

Она закончила в полном молчании, воцарившем после ее речи. И хотя все лица были повернуты к ней, ответа не последовало. Артур Кемп сказал за всю толпу:

— Нелл, твои переживания вполне понятны, но главное, ты должна увидеть Маргери и Лью. Тебя, наверное, удивляет, почему их здесь нет с нами. Я объясню. Это потому, что Маргери близка к смерти, и Лью присматривает за ней. Не стану спорить, твои они родители или нет. Но в любом случае, возможность увидеть тебя рядом окажет решающее действие на Маргери. Ты поднимешься к ней?Пока он говорил, Нелл спрыгнула со стула и огляделась, встречая много проницательных мужских и любопытных женских глаз, но всего лишь одни глаза ответили ей в толпе поддержкой и одобрением — глаза Билли Буэла. Она нашла их сразу.

— Должна я пойти? — прошептала она ему.

— Идите, и быстрее, — кивнул Билли. — Хел Мур скоро придет по вашим следам.

И он провел ее сквозь толпу к Артуру Кемпу.

— Мистер Кемп, — обратилась она кротко, — вы проведете меня к Маргери и ее мужу?

Глава клана посмотрел на нее с улыбкой и заметил:

— Было время, когда я ожидал увидеть тебя здесь и услышать те же слова, что ты нам сказала, но не в роли Бенчли, а в роли Кемп, и хотя ты сейчас здесь не в этом качестве, я думаю, что понял тебя. Пойдем со мной, Нелл, ты увидишь их, и Небеса пусть научат тебя думать о них так же по-доброму, как и они думают о тебе!

— Я иду, — кивнула Нелл. И добавила тихо: — Не оставляйте меня, Билли!

— Ни на секунду, — успокоил он ее тут же.

Толпа расступилась, пропуская вперед Нелл с Артуром Кемпом. Что-то вроде благоговейного вздоха послышалось позади. И, сопровождаемые тихой поступью следовавших за ними женщин и мужчин, они направились сложным маршрутом в какую-то другую часть здания. Наконец процессия поднялась по лестнице и свернула в длинный коридор, оказавшись на новой половине дома. Возле одной из дверей Артур Кемп остановился, трогая бороду.

— Нелл, — обратился он к девушке, — за этой дверью они оба. Здесь мой брат, считавший все эти девять лет себя твоим отцом. И здесь моя сестра, думающая все это время, что она твоя мать. Уильям и Судья пытались убедить Лью, что он не прав и что раз Билли проиграл сражение, то Джо Бенчли и Элис должны называться твоими матерью и отцом, а не Лью и Маргери. Но сколько бы мы ни беседовали с ними, а Лью достаточно благоразумный джентльмен, ни на него, ни на Маргери ничто не могло повлиять. Имей это в виду, когда пойдешь к ней. Будь с ней поласковей — будь сама нежность к ней, Нелл! — И говоря это, он слегка приоткрыл дверь.

Войдя, Нелл увидела не угрюмую комнату с низким потолком и убогой мебелью, ей сразу бросилось в глаза мрачное лицо мужчины средних лет с широкими плечами, явно предназначавшимися для поднятия тяжестей, и она без представления догадалась, что это и есть ее мнимый отец, Лью Кемп. А мнимый ли? Нет, в самом деле, в нем чувствовалось что-то особенное! Искренность глянула на нее из-под лохматых темных бровей, и искренность эта говорила низким голосом:

— На какую бы глупость вы, ребята, не были способны и какую бы радость не испытывали из-за окончания войны, ради Бога, перенесите свое ликование в какую-нибудь другую часть дома, ибо Маргери его не разделяет. Она не может разделять торжество, находясь ближе к смерти, чем к жизни! Идите, куда хотите, и делайте, что хотите, но не шумите здесь рядом с Маргери! — Произнося последние слова, он вдруг заметил Нелл в толпе и тут же направился к ней, отстраняя тех, кто попадался на пути, и встал, взяв ее за плечи двумя огромными загорелыми руками. Она услышала дрожащий голос, какой никогда раньше не слышала: — Нелл! И ты пришла к нам сейчас, девочка, через столько лет? Ты пришла к нам, Нелл? Она попыталась ответить, но слезы душили ее, и девушка только воскликнула:

— Что я должна сделать! Ну что должна сделать, чтобы все стало правильно?

Выделившись из толпы, Билли Буэл встал радом с ней и указал на стену, вытянув руку. Раньше она не вполне понимала его жесты, но сейчас все стала проще, и если у нее и оставались хоть какие-то сомнения, их отмел уверенный голос:

— Посмотрите вон туда, Нелл. Прежде чем вы сделаете что-то или произнесете хоть слово, посмотрите туда!

Она повиновалась его указующей руке и уверенному взгляду, и другие, успевшие протиснуться в комнату, посмотрели в том же направлении. А потом до всех опять донесся решительный голос Билли:

— Выведи всех из комнаты, Кемп. Объясни им, что ей надо принимать решения самой!

Арт без единого слова повернулся к толпе и стал не слишком мягко выпроваживать родню за двери, а тем, кто сопротивлялся, перепадали тихие ругательства, произносимые таким образом, чтоб они не доходили до ушей женщины, лежавшей на кровати с беспомощно вытянутыми руками и глазами, прикованными к какой-то точке на потолке, испещренном трещинами, разбегавшимися в разных направлениях.

Но наконец толпа сдвинулась, поспешно покинула комнату, и дверь закрылась, а Артур Кемп повернулся снова к небольшому обществу.

— Ну, Билли Буэл, — хмуро начал он, — полагаю, ты объяснишь, зачем привел ее сюда, где у нее нет причин находиться. Говори же, парень, и посмотрим, что ты задумал, если не возражаешь.

Ответ Билли Буэла прозвучал достаточно просто:

— Если бы я мог ответить вам словами, то с радостью сделал бы это, но иногда слова сильно проигрывают, лучше повнимательней посмотреть на то, о чем идет речь. И это как раз тот случай. Взгляните на то, что я предлагаю вам посмотреть, а потом повернитесь и посмотрите на девушку, которую кучка глупцов называет Нелл Бенчли, при том, что она настолько же Бенчли, насколько и я. — Он запнулся и понизил голос, так как Нелл медленно, но уверенно, словно притягиваемая чьей-то волей, двинулась к кровати, на которой лежала Маргери Кемп. — Это инстинкт ведет ее и показывает ей правду лучше, чем я могу показать ее вам. Вот то, о чем я говорю. Тень на стене! — И он взял лампу, стоявшую сбоку, и, высоко ее подняв, сделал пару шагов к центру комнаты. Свет тут же упал на угол, где стояла кровать, и открыл всем уставшее, постаревшее лицо Маргери. Он также выхватил из тьмы и то, на что указывал Билли Буэл — увеличенный портрет Маргери, сделанный двадцать или более лет назад. На нем изображалась молодая женщина в узком платье с причудливо взбитыми высокими рукавами по моде того времени. Портрет имел невообразимо древний вид. Но лицо и шея в обрамлении мягких кружев не изменили свою красоту. И старик, посмотрев на изможденную женщину на кровати, а затем вверх на портрет ее молодости, почувствовал, как сердце защемило от жалости. Только вчера Маргери являлась центром всеобщего внимания, яркой звездой в глазах всех. Казалось, только вчера все ухаживали за ней так рьяно и так долго сильно завидовали Лью Кемпу, когда он на ней женился. И вот какая перемена теперь! Со стороны Билли Буэла выглядело бессмысленно жестоко привлекать внимание к этому острому контрасту. Но тот продолжал: — А теперь посмотрите на Нелл, и вы увидите то же, что вижу я, или я слепой!

И этот момент Нелл повернулась у кровати, чуть-чуть наклонилась над лежавшей женщиной с выражением самого искреннего сострадания; и ее лицо вдруг открылось толпе, снова просочившейся в комнату, точно в том ракурсе, что и на портрете на стене над ними. И до них дошло намерение Билли Буэла.

Тот же профиль. Если смотреть на лицо анфас, то разница между молодостью Нелл и старостью Маргери очень заметна, но профиль прятал ее и оставлял ото лба до подбородка и шеи совершенно одинаковую чистую и четкую линию. Не обращая внимания на остальных, Нелл, словно направляемая неким неведомым духом, предалась заботливому участию к больной женщине и сняла широкую шляпу с головы. Изумленный вздох пронесся по кругу. Теперь, когда исчезла шляпа, не оставалось никаких сомнений. Это было не просто одно лицо, это был тот же абрис головы и ее посадки, и по воле случая обе они носили один тип прически, волосы опускались низко, прикрывая лоб, и у шеи золотистая масса завивалась в кольца.

Лью Кемп испустил стон. В следующую секунду он уже стоял около Нелл и, держа ее за плечи, повернул к стене, вытягивая дрожавшую руку.

— Посмотри, Нелл, — прошептал он, — и пусть Небеса помогут тебе увидеть то, что увидели мы! Это Маргери, сразу после замужества. Маргери и есть твоя мать, девочка!

Билли показалось, что она сразу узнает себя, но Нелл все смотрела, смотрела и смотрела. И единственным свидетельством ее глубокого потрясения служило то, что она все сильнее и сильнее сжимала большие потемневшие от трудов и солнца руки Лью Кемпа, пока наконец не упала на колени, и все увидели, как ее рука погладила голову женщины на кровати.— Она встанет? Скажите мне, что она встанет!

Неожиданно Маргери зашевелилась, и все, затаив дыхание, подались вперед.

— Кто? — прошептала она еле слышно. — Кто пришел, Лью?

— Это Нелл, — ответила девушка. — Моим глазам наконец открылась правда. Боже мой, Боже!

Билли Буэл резко обернулся к толпе.

— Убирайтесь немедленно! — скомандовал он грубо. — Идите отсюда! Мы здесь не нужны!

И все повернулись без слов, каждый со светящимся лицом, и просочились через дверь осторожными, бесшумными шагами, оставляя трех самых близких людей наедине в дальнем углу комнаты.

Глава 32