Глубина резкости - 57

     Можно делать вид и демонстрировать другим людям то, чего нет на самом деле. Но обманывать себя – дело неблагодарное. Внутренняя неудовлетворённость, тщательно загримированная под «всё о’кей», рано или поздно даст о себе знать в той или иной форме. И однажды, глядя в зеркало на своё холёное и, вроде бы, довольное лицо, вдруг увидишь собственную душу, покрытую старческими морщинами.
     Доходы Артёма существенно возросли. Банковский счёт пополнялся стремительно. Но, несмотря на востребованность, широкой известности у него по-прежнему не было. В этом отношении в его жизни ничего не изменилось. Работы одарённого фотографа Артёма Окунева по-прежнему не появлялись на страницах модных журналов. Они не появлялись нигде, кроме гостиных и спален в персональных дворцах пресыщенных толстосумов с извращёнными вкусами. При случае Окунев обратился с этим вопросом к Шпалину. Виталий Андреевич мягко взял его за локоть и стал объяснять убаюкивающим голосом:
     - Понимаешь, дружище, ещё не время представить тебя широкой публике. Ты известен в узком кругу людей, обладающих большими возможностями и, главное, очень большими финансами. Для них важно, что они могут приобрести то, что доступно лишь избранным. За это они готовы платить большие деньги. Стоит тебе появиться со своей «рыбкой» или даже просто с фамилией на страницах журналов, в интернете и так далее, всё резко изменится. Количество заказов, возможно, и возрастёт, но цены упадут на два порядка, поскольку «денежные мешки» потеряют к тебе интерес. Или того хуже – уничтожат тебя за то, что ты обесценил их уникальные приобретения, сделанные раньше.
     - Зачем им меня уничтожать? – усомнился Артём. – То, что у них есть, так и останется уникальным.
     - Но твои работы станут доступны широкой общественности и неизбежно упадут в цене, - неожиданно жёстко заговорил Виталий. – И тогда я тебя уничтожу.
     Вот и всё. Маски сброшены. Точки расставлены. Место указано. Фотографу ясно дали понять, что игрушки кончились, и теперь ему придётся быть мягким и послушным. Шпалин, если это его настоящая фамилия, начал жёстко контролировать рабочий процесс. И если Меллер, в своё время, надоел Артёму как горькая редька, то этот хрен оказался ничуть не слаще. Кроме того, личную жизнь Артёма теперь полностью контролировала Анна и делала она это значительно тоньше и жёстче, нежели Карина. Правда, доходы фотографа теперь стали ещё более высокими, чем прежде. Настолько высокими, что можно было позволить себе повеситься на верёвке, сплетённой из золотых нитей.
     В общем, оказавшись в замкнутом пространстве, Артём остро почувствовал нехватку воздуха. Срочно требовалась отдушина. Очень хотелось окунуться в прежний мир. Но, увы, дорога туда была заказана. Даже звонить Максиму не имело смысла. По телефону, по понятным причинам, по душам не поговоришь. И встретиться с Максом не получится – всё по тем же причинам. Оставался один человек, с которым было можно и при этом хотелось встретиться – Резо Ароношвили.
     Согласно полученной инструкции, звонить со старого телефона можно было лишь на значительном расстоянии от места проживания. Прихватив с собой свой новый «Никон», Артём на машине отъехал подальше от дома и припарковался на небольшой стоянке у дороги.
     Резо обрадовался звонку.
     - Здравствуй, дорогой! – почти кричал он в трубку. – Наконец-то ты объявился. Я много раз пытался дозвониться до тебя, да всё никак не удавалось. Знаю о твоём опасном приключении. Как сейчас твои дела? Нужна моя помощь?
     - Нет, всё в порядке, - ответил Артём. – Просто я соскучился по хорошему человеку. В моём окружении острый дефицит на хороших людей.
     - Так в чём проблема, генацвале?! Приезжай! Мы же с тобой так и не посидели за столом, не поговорили по душам под настоящее грузинское вино. Что скажешь?
     - Затем и звоню. Хочу приехать прямо сейчас с фотоаппаратом, как обещал. Сделаю всем твоим родным отличные фотографии.
     - Молодец, что не забыл! Жду тебя, брат!
     Оставив машину на парковке, Окунев на такси добрался до кафе «Рустави». Резо встретил его с распахнутыми объятиями.
     - Проходи, дорогой, - говорил он голосом радушного хозяина. – Посидим в моём кабинете. Сейчас накроют стол. Мой старший сын Сандро уже готовит мясо для шашлыка.
     - Погоди, Резо, - придержал его Артём. – Я предлагаю сначала сфотографировать твоё семейство. Мы можем засидеться за столом, и тогда я не выполню своего обещания.
     - Ну вот, никак мне не удаётся угостить друга, - хозяин покачал головой. – Опять боишься засидеться. Но ты прав. Сначала дело, а потом удовольствие. Те фотографии, которые ты мне привёз, я показал своим родным. Они наглядеться не могли. Особенно жена и дочки. Всё ахали и охали. А потом сказал им, что ты хочешь сделать их портреты. Сколько было радости! – он вдруг спохватился. – Погоди минутку, я позову Сандро, пока он не начал печь шашлыки.
     Он ушёл и вскоре вернулся с сыном. Черноволосый кучерявый Сандро на машине отца доставил мужчин в семейный особняк. Семья Ароношвили состояла из шести человек: сам хозяин, его супруга Софико, дочери Тамуна и Нания и сыновья Сандро и Реваз. Маленького Реваза несколько лет назад вытащил из-под колёс мчащейся машины тот самый Антон, телефонный номер которого однажды неправильно набрал Резо.
     И вновь Артём погрузился в свою стихию. Он снимал взрослых и детей вместе и поодиночке; выбирал наиболее выгодные ракурсы и подходящие для съёмки моменты; шутил, вызывая на лицах улыбки, и тут же щёлкал затвором. А потом был устроен традиционный просмотр – с той лишь разницей, что горячие эмоциональные грузины реагировали на увиденное ещё более бурно.
     При расставании жена и дети Резо убедительно просили гостя бывать у них почаще. Артём и сам был впечатлён и даже растроган, словно после душной, затхлой камеры он наконец-то надышался свежим воздухом.