Ферма. Нехорошее место

 
Ферма умирала долго и мучительно. Ее бессменный директор Иван Кузьмич прилагал нечеловеческие усилия, чтобы в условиях хаоса уходящей империи сохранить свое детище, ферму. Он ее строил, поднимал и из небольшого хозяйства создал идеальную модель, где все работало как часы.

Росли телята, давали замечательные удои коровы рекордсменки, набирали вес свиньи, работали люди и развивался, строился поселок Комсомольский. Сам поселок и возник ради фермы и рядом с фермой.
 
Вместе с корпусами строили  жилые коттеджи для людей, которые будут работать на ферме. Строили капитально и с размахом. Даже сараи и летние кухни - все было сложено из аккуратного кирпича, удобства как в городе. Живи и работай.

Но не тут-то было. В стране, которую решили перестроить, стали не нужны собственные фермы. Первым делом новая администрация района изъяла землю, что были выделена для фермы. Изъяла и раздала своим.

Иван Кузьмич, что только ни делал, куда только не ходил, не ездил и не писал. Все бесполезно. А потом он и вовсе пропал. Каземировна, соседка директора  всем сообщила, что, мол, решил Иван Кузьмич бросить ферму, старую жену и уехал с молодой Нинкой за границу жить.
 
И фотографии вроде есть, как он живет на морях. Сама она их видела. А самое главное, что вместе с директором уехала и касса фермы. Денег больше нет.

Жена Ивана Кузьмича слегла с сердечным приступом, и дочка увезла ее в краевую больницу. Больше они в поселок не вернулись. Дом вместе с мебелью продали через агентство.

Народ, конечно, сразу не поверил  в эту новость. Ну как Герой Социалистического Труда может бросить дело своей жизни, семью и уехать куда-то с вертихвосткой Нинкой, которая ему годиться во внучке. Только верь, не верь, а директор исчез.

Под шумок ферму объявили банкротом. Вроде как за неуплату отключили свет и воду.  Всех свиней, даже глубоко супоросных повезли на бойню. Одна свиноматка начала пороситься в кузове грузовика. Новорожденных поросят побили тут же. Остальных в корпусе. Побили свои же скотники.

Коровы орали день и ночь не доеные и не кормленные. Этот рев скота был слышен за несколько километров от фермы. Люди, узнав, что больше не будет зарплаты, перестали выходить на работу. Остались только несколько человек, что  не могли поверить в происходящее и жалели скотину.

Только что тут жалей, не жалей. Молоко сразу после дойки еще теплое выливали на землю. Стало никому не надо  молоко с фермы. И бежали белые реки парного самого лучшего в районе молока по жирному чернозему, оставаясь там пенными  лужицами.

Целый корпус захарчованных телят,  которые из-за недокорма остановились в росте и не могли даже пить молоко,  медленно умирал  на глазах людей.

Сердобольные доярки выпустили их из загонов, и худые скелетики с раздутыми животами, с впавшими слезящимися глазами бродили по всей территории фермы. Бродили и умирали, то там, то здесь.

Эти телята были смертниками и никому не нужны. Даже жирный лоснящийся Рафаэль, поигрывая золотыми печатками на коротких пальцах, сказал:

-Неа. Это не товар. Мусор. Возыться только.

Рафаэль погрузил рекордсменок коров, с впавшими от голода боками, заплатил за них как за мертвятину  и увез к себе на бойню. Трупики телят потом собрали на ковш трактора и высыпали в скотомогильник, в яму на краю фермы.

После вывоза скота и снятия охраны только ленивый не пошел поживиться на ферму. Ладно, чужие, но и свои с  каким-то пьяным восторгом ломали то, что сами и строили. Брус и обрешетка с крыш, шифер, металл, поилки, решетки, рамы и двери с корпусов, кирпич – все было  демонтировано и вывезено.
 
Корпуса валили КамАЗами и потом грузили кирпич и плиты, что не разбились. Грузили все. Надо, не надо, а грузили.

В поселке Комсомольский появились новые профессии: бойщик кирпича и сборщик металлолома. Только и это скоро закончилось. Ферма лежала в руинах. Под ней осталась только та территория, где было невозможно обрабатывать землю из-за канав, ям и бугров.

Пару  лет было тихо. Местные пасли по окраинам фермы свой скот, иногда ездили за кирпичом и дровами, на которые пускались оставшиеся балки упавших крыш.

Все началось внезапно, в начале лета, ранним утром. Каземировна вывела с мужем своих коров на пастбище, как раз на территории бывшей фермы.  Она решила, что раз земля тут ничейная, то и пасти можно. Коровы тоже были с бывшей фермы, каким то странным образом, оказавшиеся у изворотливой Каземирки.

Пока она их привязывала вокруг разрушенного корпуса, первая корова вдруг упала, и ее стало дуть. Она раздувалась на глазах, и скоро сдохла, задушив изнутри сама себя. Пока Каземировна подпрыгивала с этой коровой, упала с теми же симптомами вторая корова.

Так на поселке начала гибнуть одна за другой скотина. Ветеринар с райцентра только разводил руками: « Может коровы ядовитых паучков или лягушку съели. Может, от каких-то трав раздувает».  Народ качал головой и не верил: « Никогда не раздувало, а тут на тебе».
 
После падежа скота оставшихся коров сельчане быстренько распродали.  В поселке Комсомольском молока не стало. Теперь за молоком нужно было ехать в магазин в соседнюю станицу.

Тут еще Петька Гусь поехал кирпича на туалет себе набить, а на него упала балка и перебила две ноги. Следом Семен Пятов проткнул стопу куском арматуры и занес редкую инфекцию, что и стопу пришлось отрезать.
 
Старший сын Толик все той же Каземировны упал в колодец, повредил позвоночник. Инвалидом стал, прикованным к постели, на всю жизнь.  Макар с третьего отделения утонул в маленьком пруду на ферме, где воды то по колено. И пошло поехало. Каждый день происшествие, одно страшнее другого.

Стало людям казаться, что на развалинах кто-то есть.  И это не просто звери.
Дикие звери, что пришли на запах павшей скотины, да так и остались жить на ферме, народу не нравились. Ведь в поселке почти не осталось худобы.

Волки, лисы, куницы, жившие на заброшенной территории, часто навещали сараи в поселке. Это было конечно неприятно, убыточно и иногда даже страшно.

Теперь же на ферме было что-то иное, необъяснимое. И сейчас народ пугался до смерти этого иного: мерцающих огоньков в разрушенном бывшем кабинете директора, непонятных теней, звуков лопающейся струны на рассвете, стонов и протяжных криков по ночам, ощущение присутствия и движения чего-то или кого-то в темных развалинах.

Ходить на ферму перестали. А по осени, как подсохла трава, ее подожгли. Ферма горела неделю, источая невозможный смрад.  Руины почернели, но таки остались стоять.

Зато вместо травы вырос сплошной стеной трехметровый борщевик и морковник. Покосить эти заросли было невозможно, и ходить туда стало нельзя.

Ферма осталась стоять темно зеленым кучерявым островом среди аккуратных полей фермеров. Далеко от нее ветром разносило резкий, сладковатый запах морковника. Этот холодный и могильный запах вызывал тошноту, перебивая в окрестности все остальные запахи.

Поселок Комсомольский обезлюдел. Работы не было, и люди вынужденно стали уезжать в город, на вахту. Самой ближней работой оказались шабашки по теплицам в соседней станице. Только в теплицах долго не поработаешь, здоровья не хватит: гербициды, испарения, духота и сквозняки.

Много народу на поселке померло. И не только старики, но и молодежь. Какие-то непонятные кровоизлияния, агрессивные формы рака. Как будто мор напал на людей. Целые улицы стояли с брошенными домами. Зато кладбище разрослось и подступило прямо к поселку Комсомольскому.

Фермеры заметили, что прилегающие к ферме поля всегда дают плохой урожай. Не растет на них ничего, даже если удобрения туда переть, не жалея. Нет урожая, и все.

Да и борщевик начал активно захватывать окружающую территорию. То там появиться его заросли, то здесь. А ведь раньше в этой местности о борщевике и морковнике даже не слышали.

Тут еще бывший бухгалтер с фермы, а ныне районный депутат Евгений Петрович Шанин зачем-то ночью решил сходить на ферму. Помутнение нашло на уважаемого всеми человека. Вернулся он под утро, весь грязный и ободранный, всего трясет. Глаза навыкате и сказать ничего не может.

Зашел в дом не разуваясь, оставил на новом чистом паркете ошметки грязи, открыл свой бар в гостиной, и прямо из горла выпил полбутылки коньяка. Потом охнул и рухнул в грязных и мокрых штанах на белый  кожаный  диван к полному ужасу своей жены.

Три дня Евгений Петрович пил, не останавливаясь, хотя раньше считался трезвенником. На четвертый день его нашли повешенным на старой яблоне в собственном саду.

А через месяц в ванной своего дома утопилась и его жена Любовь Дмитриевна, бывшая секретарша у Ивана Кузьмича.
 
По осени приехали охотники, потоптались на краю зарослей фермы, покричали на своих собак, а те не в какую, идти вперед не хотят. Да, после пожара и зверья на ферме не стало. 

Стоит тишина полная, кладбищенская, только иногда ветром гоняет и бьет где то в глубине развалин листом с кровли, покореженного пожаром.
 
Тут уж все поняли, что бывшая ферма стала нехорошим местом. Народ совсем перестал туда ходить. Все так и норовили ее обойти или объехать подальше.
 
Администрация района выставила территорию бывшей фермы на торги, но желающих не было. Мало того, фермера стали отказываться и от полей, что примыкали к ферме. Истощенная и засоренная земля, работать на этих полях себе в убыток.

Прошло еще лет пять. Заброшенная территория разрасталась с каждым годом, и скоро захватила и большую часть поселка Комсомольского.  Стояла заброшенная школа, дом культуры, закрылись все магазины. Даже автобус с райцентра перестал заезжать.

Поэтому когда нашелся покупатель на территорию фермы, то администрация района,  не торгуясь, продала ее за бесценок. Новым хозяином оказался чужак, молодой парень с города, который не знал ничего о событиях на ферме.

Вместе с новым хозяином приехало два мощных бульдозера, которые начали расчищать площадку. Они срезали все бугры, засыпали ямы, сносили развалины, ровняя территорию.
 
Все местные жители затаились и ждали, когда начнутся проблемы у этого чужака, когда ферма покажет ему свой норов.

Через неделю работы бульдозеров  на территории фермы нашли заброшенной канализационный колодец, а в нем останки человека в сером тряпье с завязанными назад руками. По орденской планке на пиджаке и опознали бывшего директора фермы Ивана Кузьмича.

А еще через месяц на самом краю фермы, рядом с могильником для скота нашли в черном пластиковом мешке полусгнившие останки с ярко рыжими волосами и кофте с блестками.

- Нинка, - ахнул участковый. – Вот тебе и моря.

Так новый хозяин и узнал о судьбе фермы, что он купил. Правда, надо отдать ему должное, он  достойно похоронил Ивана Кузьмича. И когда построил первый корпус новой фермы, то там появилась памятная доска  в память о Герое Социалистического Труда Иване Кузьмиче  Шаповалове, почетном животноводе края.

С тех пор ферма начала новую жизнь. Снова появились коровы рекордсменки, упитанные телята, новая техника, молоковозы по утрам и доярки на велосипедах.