Автобусные истории. 9. Наш дом на Пушкинской 137

               
  Эта история продолжает воспоминания о моём безмятежном детстве. Детям, а тем более внукам уже невозможно объяснить наши тогдашние радости.
  Например, какое счастье было прокатиться два квартала на «Победе» с дядей Глебом. Он возил какую-то важную персону. По дороге с обеда набивал полную машину ребятишек и вёз до кинотеатра им. Шевченко. Особо шустрым давал поносить свою форменную фуражку и подержаться за руль.
  Все соседи хорошо знали друг друга и считали своим долгом поучаствовать в решении соседских проблем. Мама решила, во что бы то ни стало, отдать меня в музыкальную школу. Тетя Друкер- преподавательница из этой школы, заявила, что я выстукиваю и беру ноты, как надо. Значит слух есть.
 То же самое я повторил на экзамене. А потом попросили спеть детсадовскую песенку. Но ничего не вышло. Осипший голос не дал раскрыться моим выдающимся (по мнению мамы) способностям.
  В общем, в муз.школу меня в том году не приняли. А потом из-за бесконечных детских болячек было уже не до этого. Научиться играть самостоятельно, хотя бы на гитаре, тоже не получилось. А вот любовь к музыке, стараниями папы и мамы, все- таки привилась.
 Наверное, и соседи музыканты поспособствовали.   После 3-го класса, в разгар лета, я сломал ногу. Целый месяц сидел на балконе и до одури приобщался к классике в многократном исполнении тети Друкер и её учеников.
  Большую часть двора занимала куча угля для котельной отопления. Пацаны штурмом брали с пиками наперевес, из бывших новогодних ёлок, «замок» противника из соседнего дома. Съезжали с этой горы на санках. Круче было съехать по проезжей части дороги до самого гастронома № 1. Но не все на это отваживались.
  К началу лета куча исчезала, до следующего завоза. Двор становился просторным с множеством потаённых мест для пряток. Вечерами взрослые сражались в лото и «дурака», а ребятишки играли в «испорченный телефон». Хохотали до слёз от искажения слов, прошедших через уши и уста «телефонистов» от одного края лавки до другого.
  По субботам киномеханик Лешка приносил ленты, малогабаритный проектор и экран. Соседи рассаживались вокруг и обсуждали до хрипоты поведение героев в перерывах, когда кончалась или рвалась лента.
  Большим счастьем было, когда мама давала 10 копеек на сеанс в детском кинотеатре. Однажды с этой монеткой в кармане я ждал, пока откроется касса. Как примерный пионер, не теряя времени, читал «Пионерскую правду». Рядом терся шустрый пацанёнок, демонстрируя неподдельный интерес, заглядывал в газету и выспрашивал, что там пишут? Когда касса открылась, я обнаружил, что заветной монетки в кармане нет. И пацанёнка, как ветром сдуло.
  Наматывая сопли и слезы от обиды вернулся к маме. Но она денег больше не дала, сам виноват, уши развесил. Тем более, у меня ещё с малых  лет был опыт общения с «семёновскими». Пацаненок был наверняка из них. Семёновка- посёлок из одноэтажных глинобитных халуп ближе к Кальмиусу.  Населяла его всякая шпана, не гнушавшаяся ни воровством, ни рекетом.
 Тогда на мой 4-х летний «юбилей» подруга моей старшей сестры Ани подарила лыжи.   Пошел кататься на них на горку подальше от дома. Там и обнаружил меня один из семеновских:
-А ну отдавай лыжи.
- С какой стати.
 Шкет был ниже меня ростом. И я, закаленный в дворовых баталиях, уже приготовился дать отпор. Тогда шкет сменил тактику.
-Та я пошуткував. Катайся на здоровье. Классно у тебя получается! Люкс торпеда!
 Я и размяк от счастья. Такой похвалы высшей степени, введённой в обиход нашим дворовым предводителем Ленькой- одесситом, удостаивались немногие. Шкет ещё посмотрел, как я ловко съезжаю. Потом вежливо попросил научить его тоже так кататься. Я, конечно, рьяно взялся за это. А пацан, закрепляя успех, попросился сделать кружок вокруг двора теперь уже самостоятельно. Я согласился, не заметив подвоха.
 Время одного кружка уже прошло, потом и второго. А я всё выглядывал в ожидании подлого, хитрого обманщика. Домой идти было стыдно.  Аня нашла меня дрожащего от холода и досады. Рассчитывать на такой же подарок от семьи уже не приходилось. Приноровился как-то к лыжам старшего брата Льва. Но в них можно было только по ровным аллеям сквера им. Горького покататься. На горке- даже не думай. Пока не дорос. 
  Мне интересно было играть с интеллигентными братьями Гапошкиными. Их родители- инженеры- металлурги почти все время были в командировке в Индии на возведении гиганта индустрии.  Из разговоров взрослых я понял, что это большая удача. Можно было заработать на обеспеченную жизнь до старости, с машиной и в шикарной квартире.
  У нас, например, была толи однушка, толи двушка. Это на семью из пятерых. Потом Аня вышла замуж и им дали сначала одну, а потом целых две комнаты в коммуналке. Всё равно их квартира считалась гораздо просторней. Все семейные торжества проводились у Ани и Гриши. Тем более, что они располагали немыслимой «роскошью»- патефоном. Потом, с приобретением радиолы, нам отошла старенькая ламповая «Балтика".  Но на ней можно было, хоть и с трудом, выловить «забугорные» станции, а на транзисторных «ВЭФах»,  «ОКЕАНах» только шум глушилки.
  В нашей квартире рядом с входом располагался аппендиксный коридорчик, в конце которого, на возвышении, за занавесочкой,  стоял унитаз. Там же висели оцинкованные принадлежности для стирки: корыто, волнистая доска и бачок с активированным углем. Позже, уже на уроках химии, я понял, как здорово этот бачок облегчал маме стирку. Проходя через него, наша жёсткая донецкая вода становилась мягкой. Без всяких порошков, о них тогда и понятия не имели. Самое дешевое,  хозяйственное мыло, натертое на терке, да еще с кипячением, делало бельё белоснежным. 
  Ближе к выходу из коридорчика стояла газовая печка. Бедная мама целый день вертелась на этом пятачке, то за стиркой то за готовкой. При этом умудрялась поддерживать все «удобства» в идеальной чистоте.
    А вот, что на обед у тети Сони из соседней квартиры, знал весь подъезд, и вполне возможно, соседний дом.  Их печка стояла тоже в коридорчике, но у самой входной двери. Когда кислые, прогорклые запахи переполняли квартиру, тетя Соня «любезно» открывала дверь в подъезд. 
  В их 3-х комнатной квартире жил еще её муж дядя Федя и три их сына: Валера, Саша и Юрка. С Юркой я дружил, хоть он и был на 2 года старше. Он приобщал меня к взрослой жизни. Все любили футбол. Когда играл донецкий «Шахтёр» вся семья собиралась у репродуктора. Репортажи Никиты Симоняна и Николая Озерова и без телевизора давали ощущение присутствия на трибунах.
  Но все же поход с папой на футбольный матч был настоящим праздником. За несколько километров от стадиона сидели бабки плотными рядами и продавали семечки. Большой стакан-10 копеек, маленький- 5. Только стаканчики были непростые, толстое, невидимое дно в-половину уменьшало его объём.
  Билеты были дорогие. Юрка научил меня проходить на стадион без билета- «хилять». Казалось, совсем простое дело. Надо было, пользуясь малым ростом юркнуть, как ящерка под турникетом.
 Несколько раз это получилось, но однажды я не нашел Юрку в обусловленном месте на трибуне. Хиляли мы через разные входы, чтоб не привлекать внимания контролёров. По дороге со стадиона я все высматривал Юрку.
  Встретились мы только утром следующего дня. Обычно уверенный в себе Юрка выглядел, как побитая собака. Оказалось, его поймала милиция и, действительно, поколотила. Только так, чтобы не оставлять синяков. Неудача не прекратила нашей дружбы. Юрка много читал, увлеченно пересказывал статьи из журнала «Наука и жизнь» об астрономии и освоении космоса.
 
  А вот общение с братьями Гапошкинами обернулось детскими кошмарами. Как оказалось, ничего хорошего командировки родителей за границу не дали. Дети были предоставлены самим себе. Бабушке, хорошо хоть удавалось накормить и одеть их. Старший, ровесник моего брата Льва, стал наркоманом. А у младших-моих ровесников обнаружились садистские наклонности. После нескольких гостеваний у них с конфетами они вроде, как в шутку, меня, 7-ми летнего пацана, заперли в шкафу. На мой плач и крики никак не реагировали.  Только вовремя пришедшая бабушка, освободила меня из этого плена.
  В восьмом классе мы переехали в другой дом, на проспекте Ватутина. Я при случае старался навещать наш двор на Пушкинской, но там все стало чинно, разумно, неинтересно. С друзьями по двору я продолжал общаться в школе.
 В 1980 г. умер папа. На похоронах было много его друзей и сослуживцев. Пришёл сосед, дядя Федя и рассказал о трагической истории в семье его старшего сына, Валерия. Он лет на 10 меня старше, дружил с моим братом Львом. После института Валерий стал комсоргом огромного Новокраматорского маш.завода. Потом карьера продолжилась в Москве. Женился получил, квартиру. Семья ,как у всех штатных партийно- комсомольских работников, снабжалась из особого распределителя. Но, видимо, для семейного счастья этого было мало. Жена выбросилась из окна 9-то этажа. И, непонятно как, утащила с собой 2-х малолетних детей.
  Детство кончилось