Человек и война

Полемика касающаяся дня Победы показывает, что такая тема, как война, требует коснуться  вопроса: что есть человек. И что есть общество людей. Как человек приходит к мысли о необходимости войны,  необходимости нападать, калечить, убивать, унижать другого человека. Как, в каком объеме,  человек понимает право на защиту.  И все это берет начало от того духа (войны или мира) который витает в обществе и гнездится в душах людей. Как  получается, что мысль о войне поселяется в  душе человека, дает всходы? Ведь убийство должно быть противно человеческой сущности. Далеко не всегда.

Если бы так было всегда. Не было бы войн. Гитлер, например, утверждал, что война и убийство в природе человека,  его борьбы за  выживание. Но если для животных борьба такого рода основывается на примитивных эмоциях, то человек свои чувства поднимает гораздо выше. И свою борьбу окружает ореолом святости. И вот пойми потом, где патриотизм, а где уже попытка захвата чужого добра. 
 Животные тоже ревностно охраняют свою территорию.  Метят территорию.  Животные тоже могут посягать на чужие территории. И поди там определи, где чья территория.  Животное охраняет только территорию и свою группу, живущую на этой территории.  Но есть немало животных, чей образ жизни миграция. Травоядные ищут пастбищ. Морские животные и рыбы в постоянном движении. Перелетные птицы  сезонно меняют места проживания.  Мы знаем из истории, что были народы кочевников.  Мало того, практически все народы Европы – народы пришлые. Осевшие на этих землях в какой-то исторический период. Какое понятие у кочевников было о собственной родине, как участке территории? Но в конце концов большинство народов стало оседлыми.  И вот у людей, имеющих, в отличие от животных, образное мышление, и сформировавших такие понятия, как нация, свой национальный очаг, то есть, родина, национальный язык, национальная культура,  все гораздо сложнее, чем  у животных. У них возникает понятие патриотизма. Внутри то же что и у животных примитивное чувство охраны своего участка, своих особей, но куда более сложное и облагороженное. А также осталось то же примитивное желание захватить чужое. Тем более, что история показывает, что определение свое – чужое очень относительно. Люди разных национальностей живут в разных государствах. Есть страны. которые в основном сформированы из эмигрантов.
 
Если животное, показав свое превосходство над соперником, свое право на добычу, обычно успокаивается, то у людей сложнее.  они вспоминают историю от потопа. Предъявляют претензии на земли. Не успокаиваются.  Они свои притязания поднимает до уровня священного патриотизма. Итак повторим по пунктам:

1. Человек отличается от животных образным мышлением. Он может не только представить образно какого-нибудь героя, явление и целый исторический отрезок, историю страны. Он эти образы превращает в объект поклонения и придает образу жизнь в виде мифа. 

2. Из образности человеческого мышления берет начало и культура. Не было бы культуры не будь образного мышления. Взять литературу: человек читает и перед ним встает образ героя, или человеческих отношений, или места, где он никогда не был, или явления.  То же и с живописью. Человек способен из сочетания мазков на холсте представить образ, понять, о чем повествует картина.

3. Особенно продуктивно образность мышления эксплуатирует религия. Человек видит икону. Для него это не картина, а образ святого. Он слушает священные книги. И перед ним встают образы людей и событий. Очень часто далекие от реальности.  и вот что интересно, что человек верит. И часто настолько сильно верит, что за свои заблуждения готов кровь пролить.   

4.  У каждого народа, даже группы населения, свои образы, положительные и отрицательные.  Целые пантеоны. У язычников были свои герои, у христиан свои святые: Христос, Мария, апостолы.  У мусульман – свои: Мухаммед, Али, Фатима. У иудеев –свои: Моисей, Давид, Соломон, Илия.  У коммунистов - свои: Ленин,  Павлик Морозов, погибший от рук врагов Киров, Стаханов и прочие. У сталинистов – Сталин, как Христос- спаситель. У путинцев – спасителем и объединителем земель Путин, маоисты молятся на Мао, у негров из племени Мумба-Юмба – свои, нам неизвестные, но такие же героические. Конечно, в тех странах, где лидеры регулярно меняются, не они становятся святыми в глазах  народа. Но  там свои святые ценности. У французов Великая революция и Наполеон, великая литература, у американцев – их Конституция и их права. У каждого народа свое. у каждого народа свои герои.

5. На своих героев люди наносят глянец. И под глянцем уже не видно реального человека. Я помню, как моя дочка в детстве была потрясена, узнав, что Ленин картавил. Герой должен быть идеальным. Память о войне должна быть красивой легендой. И достаточно простой для понимания.  Есть мы, белые и пушистые, и есть враг. Враг коварен и беспощаден, мы -  герои. Наши цели благородны.  И тут нужно сто раз взвесить. Потому что там, где все должны думать, как один, легко подменить понятия.  Мы сейчас говорим о человеконенавистнической теории Гитлера. Но Гитлер смог убедить свой народ в его превосходстве над другими, и воодушевить немцев целями уничтожения других народов. Интересно почитать речи руководителей СССР в период с 1939 года по 1941. Никакого осуждения идеологии Гитлера. Это при том, что он уже давно заявил свои цели.

 Если касаться великой Отечественной войны наш враг был циничен, беспощаден и безжалостен.  А правда была за нами. Мы защищали свою землю.  Но советский режим тоже был не сахар. Так как же быть?  Как защищать землю, не защищая режим? История войны показывает, как.  в первые дни войны, когда советские солдаты не знали, не ощутили на себе, своих близких, что собой представляют  фашисты, было много сдававшихся в плен. Но когда услышали от тех, кому удалось вырваться, узнали от партизан, какой режим насаждают, выбора не стало. нужно защищать свою землю, свои семьи.  С советской  стороны имел место героизм. Никаких сомнений в нашей правоте.

  Другое дело, что война это не только количество жертв, самолетовылетов, снарядов и т.д.   Какой меркой измерить массовый героизм? Мы постоянно говорим о количестве жертв.  Но разве это показатель?  По какой причине  мы понесли такие огромные  потери в боях? К тому же большое количество пленных в первые же дни войны, полицаи, армия Власова, простые граждане, которые выдавали немцам потенциальных врагов Рейх  -вс еэто говорит против массовости героизма.   Не все так просто.  Но  ответ руководства таков:  зачем усложнять? Те кто пали, пали героями, храбрыми, сильными  и благородными.

Но посмотрите на кладбище английских солдат в Беэр-Шеве.  В каком оно состоянии. И мемориальный музей есть. На это кладбище свезли английских солдат погибших в Первую Мировую в этих местах.  Наши современники из  стран Британского содружества наций ухаживают за этими могилами.  В чужой стране. У каждой могилы есть имя.  И подобные кладбища есть в Италии, в Фольяно Редипулья, в Греции.  В этих странах отмечают день окончания Второй Мировой. Но без лязганья таков и угроз, что можем повторить. 

С войны прошло столько лет, что время подвергнуть все хладнокровному анализу.  Подвести итоги. Но оказывается, что это сложно, невозможно. Причины: прошедшая война  еще жива в памяти людей, она и по сей день используется как кость, которую не поделят, как предмет для склоки, как  политический инструмент для новых претензий. Спорят до сих пор, кто как кому помогал, достаточно или недостаточно. Кто внес больший вклад, кто меньший.  Кто как себя вел во время войны.

 Лучше вспомнить о том, что война - это убийство, а подготовка собственного народа к захватнической войне это не закалка его духа, а убийство его духа. Прошедшая  большая война отличалась от предыдущих исключительной бесчеловечностью в истреблении не только солдат, но и мирного населения (причем с обеих сторон). И эта бесчеловечность в огромных масштабах отложила на людях долгий, как оказалось, неизгладимый, отпечаток.

Но многим на тему, показывающую эти отрицательные стороны войны, рассуждать не интересно. Гораздо приятнее прикоснуться к мраморной слизи легенды о своих героях. Я не сомневаюсь, что они герои.  Однако героизм – не  только  в том, чтобы пасть за Родину.  Выжившим потребовалось пережить разруху, разгребать завалы горя, взаимного недоверия, и суметь жить дальше. Для этого уже требуется, чтобы миролюбие имело больший спрос и давало больший эффект, чем умение воевать.

 Как писал Маяковский: «Слава, слава, слава героям. Но довольно им отдели дани».  Реальная жизнь во время войны и после войны полна прозы.  А проза опускает на землю и заставляет вглядываться в каждую деталь. А как тут вглядишься, когда отсвечивает глянцем? Люди предпочитают глянец. Потомки погибших считают, что поднимая на щиты их портреты, поднимая на щит их славу, они лично приобщаются к этой славе. Так ли?  Слава  - это только то, чего добился лично ты. чего добились мы за последнее время?   а слава предков может давать только отблеск на потомках. Греться в лучах той славы? Что остается, когда своей нет? Слава сражавшихся при Бородине осталась. Но разве мы чувствуем на себе лично лучи  славы за то сражение?
 

Погибшие или участвовавшие в войне родственники  - это  личная легенда живущих.  Человеку свойственно вложить в легенду побольше позитива. Легенда обрастает деталями  и превращается в миф.  И люди живут мифами, гордятся мифами. Но миф не может служить фундаментом для   строительства жизни. Они понемногу уходят в прошлое.  Примеры того как старые мифы извлекались из сундуков  подрихтовывались и возвеличивались известны: это и нацистская Германия, и фашистская Италия. Это и современные клерикальные государства. 

Современные греки почитают свои мифы в качестве культурного наследия. Современные израильтяне почитают свою Тору.  Но ни греки, ни израильтяне не живут по тем законам.  Миф ненадежный фундамент для здания современности. Если люди упорно живут мифами, сочиняя на их основе новое здание, – это почва для следующих конфликтов. К примеру, до сих пор Польша никак не признает, что польское население массово выдавало евреев. Об этом в Польше не принято говорить. На эту тему не желательно писать. И из-за этого у Израиля с Польшей дипломатические трения.У Израиля с Россией, Украиной, Литвой нет трений. Однако там на оккупированных территориях происходило ровно то же самое. Лучше забыть? Но как забудешь, если это история войны?   Если дать указание забыть, вспоминать только о хорошем, старые скелеты в шкафу породят новые трагедии.
  Даже про менее братоубийственную войну 1812 года Толстой писал следующее:

«…. и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.»
А вот цитаты  из книги Гайто Газданова  «Призрак Александра Вольфа».

«Затем я опять вернулся к войне и к этим тысячам трупов, которые я видел, - и вдруг вспомнил речь моего учителя русского языка, которую он сказал на выпускном акте:
- Вы начинаете жить, и вам придется участвовать в том, что называется борьбой за существование. Грубо говоря, есть три ее вида: борьба на поражение, борьба на уничтожение, и борьба на соглашение. Вы молоды и полны сил и вас, конечно, притягивает именно первый вид. Но помните всегда, что самый гуманный и самый выгодный вид – это борьба на соглашение. И если вы из этого сделаете принцип всей вашей жизни, то это будет значить, что та культура, которую мы старались вам передать, не прошла бесследно, что вы стали настоящими гражданами мира, и что мы, стало быть, тоже недаром прожили на свете. Потому что, если бы это оказалось иначе, это значило бы, что мы только потеряли время»


«Я знал по собственному опыту и по примеру многих моих товарищей то непоправимо разрушительное действие, которое оказывает почти на каждого человека участие в войне. Я знал, что постоянная близость смерти, вид убитых, раненых, умирающих, повешенных и расстрелянных, огромное красное пламя в ледяном воздухе зимней ночи, над зажженными деревнями, труп своей лошади и эти   звуковые впечатления – набат, разрывы снарядов, свист пуль, отчаянные, неизвестно чьи крики, - все это никогда не проходит безнаказанно. Я знал, что безмолвное, почти бессознательное воспоминание о войны преследует большинство людей, которые прошли через нее, и в них есть что-то сломанное раз и навсегда. Я знал по себе, что нормальные человеческие представления о ценности жизни, о необходимости основных нравственных законов – не убивать, не грабить, не насиловать, жалеть, - все это медленно восстанавливалось во мне после войны, но потеряло прежнюю убедительность и стало только системой теоретической морали, с относительной правильностью и необходимостью которой я не мог, в принципе, не согласиться.  и те чувства, которые должны были во мне существовать, которые обусловили возникновение этих законов, были выжжены войной, их больше не было и их ничего не заменило».      

 Массовым убийствам евреев или цыган, или комиссаров, способствовало предательство их бывших соседей. Не полицаев, бывших на службе, и кого потом осудили. А обычных людей, не стрелявших, а донесших. Их всех не осудишь. Они после войны продолжали жить обычной жизнью, как ни в чем ни бывало. Продолжали жить, спокойно спать, растить детей, рассказывать им, что такое хорошо, что такое плохо. а если выбивались по служебной лестнице, (ну не погибшим же и не калекам подняться по служебной лестнице)  рассказывали гражданам, что такое хорошо, а что такое плохо. Снова заговорили о дружбе народов, произносили правильные речи над могилами жертв войны. 

 А предательство развращало. Развращало сознание, что против государственного аппарата человек бессилен. Целые народы объявили предателями. И выселяли. Не только чеченцев, ингушей, калмыков и крымских татар. Из Восточной Пруссии выселили немцев. Из Западной Польши тоже выселили немцев. Царила старая мысль о том, что народ – масса, которую можно мять, обвинять целиком.  Мысль, популярная при фашистском режиме. . А когда есть прецедент виновного народа. тут дальше как на санках. Скоро началась антисемитская компания 49-53 годов. Это был не бытовой антисемитизм, существование которого объяснимо вековыми традициями. Это были государственные программы преследования по национальному признаку в государстве, которое, как ни странно, своим лозунгом провозгласило интернационализм. То есть, это разновидность нацизма, ранжирование преследование, ограничения в правах людей по записи в паспорте. Национализм оказался неистребим. Энгельс на могиле Маркса сказал, что имя и дело его переживут века. Но жизнь показывает, что нацизм, шовинизм, национализм, религиозный фанатизм, разрушительные тенденции не выкорчевать.

 И вот мы слышим: нет такой национальности – украинцы. Слышим: можем повторить.  Так каковы уроки войны, в честь победы в которой устраиваем парады?  Хотят ли русские войны? Спросите у политологов с государственных каналов. Почитайте комментарии   в Интернете   многих, им нет числа, простых представителей глубинного российского народа.   
И напоследок стихотворение поэта фронтовика, Юрия Левитанского 

 Ну что с того, что я там был.
Я был давно. Я все забыл.
Не помню дней. Не помню дат.
Ни тех форсированных рек.

(Я неопознанный солдат.
Я рядовой. Я имярек.
Я меткой пули недолет.
Я лед кровавый в январе.
Я прочно впаян в этот лед —
я в нем, как мушка в янтаре.)

Но что с того, что я там был.
Я все избыл. Я все забыл.
Не помню дат. Не помню дней.
Названий вспомнить не могу.

(Я топот загнанных коней.
Я хриплый окрик на бегу.
Я миг непрожитого дня.
Я бой на дальнем рубеже.
Я пламя Вечного огня
и пламя гильзы в блиндаже.)

Но что с того, что я там был,
в том грозном быть или не быть.
Я это все почти забыл.
Я это все хочу забыть.
Я не участвую в войне —
она участвует во мне.
И отблеск Вечного огня
дрожит на скулах у меня.

(Уже меня не исключить
из этих лет, из той войны.
Уже меня не излечить
от той зимы, от тех снегов.
И с той землей, и с той зимой
уже меня не разлучить,
до тех снегов, где вам уже
моих следов не различить.)

Но что с того, что я там был!..
 
Память о войне остается. Только если в памяти взвесить неверно, есть риск что вернемся к новым войнам.