Надя

Небольшая землянка на окраине поселка Нижний Киембай ничем не
выделялась из ряда таких же деревенских домов. Небольшие оконца,
расположенные с южной стороны жилища, мало пропускали солнечный свет и
поэтому внутри, даже в солнечный день, было сумеречно. Посреди дома
стояла печка, она отгораживала спальную зону от кухни. Во всех комнатах
были глинобитные полы, они были темно- жёлтого цвета и от того в комнатах
было ещё темнее. Зима была в самом разгаре. Печь была жарко натоплена, но
в землянке было прохладно, потому что северный ветер выдувал все тепло из
землянки. На улице крутила метель и снегу намело по колено.
Маленькая Надя лежала в старенький кроватке и тяжело дышала. Ее молодой
организм тщетно боролся с простудой, болезнь явно лидировала.
Примитивные лекарства уже не помогали этой маленькой девочке.  Мама, с
председательского телефона, договорилась с почтальоном, что тот привезёт
нужные лекарства с районной аптеки. Она, как могла ухаживала за Надей
и всячески помогала ей бороться с недугом. Но жизнь в маленьком тельце
потихоньку угасала. Она уже почти не дышала. Пришедший, местный
фельдшер, от которого за версту несло самогоном, констатировал смерть.
После его слов, мама упала без чувств, это была у нее самая маленькая и
любимая дочка. Фельдшер достал нашатырный спирт и привёл в чувство,
убитую горем мать. После убийства мужа, ещё летом, недобитыми басмачами,
она осталась одна с маленькой дочкой и собиралась по весне переехать к
средней дочери в район. Было много причин и поэтому председатель не
отпускал ее, потому что некем было заменить ее на ферме. К этому
времени, метель пошла на убыль и стало как-то непривычно тихо и только
большие сугробы указывали на прошедшую непогоду. Фельдшер забрал, с
собой ещё не остывшее тельце и на санях отвёз её в мертвецкую, которая
представляла собой, заброшенную землянку, на краю поселка. Через
некоторое время, с фермы домой шёл председатель колхоза Иван Осипович и
услышал приглушенный не то плачь, не то стон, доносившийся из деревенского
морга.  Он усмехнулся и про себя подумал, что с ним уже мёртвые
разговаривают, но стон повторился.  Тогда он заглянул в морг и увидел
плачущую девочку на холодной лавке. Она куталась в старенькую кофту
матери и беззвучно рыдала. И только иногда она издавала не то плач, не то
стон. Иван Осипович взял аккуратно ее на руки, укутал в свой старенький
полушубок и в одной гимнастерке побежал с ней домой. Дома Пелагея
Ильинична растерла ее водкой, замотала ее в старый пуховый платок и укрыла
теплым одеялом. Тем временем он сходил за фельдшером, тот пришел как
всегда подшофе. Осипович сердито спросил его:
- Твоя работа?
- Мм.. . Ну. Понимаешь, она была мертва. И я подумал... Ну она совсем не
дышала честное слово. Ну ты прости меня ... Ну будь человеком ... -
промямлил перепуганный фельдшер заплетающим языком.

- Так! Если ты ее не вытащишь, то тебя, ирод,  с партии  исключим. И я, лично,
приложу все усилия, чтобы тебе посадить на срок. Ты меня понял?
Фельдшер, стоял вмиг протрезвевший, с растерянным лицом, теребя в руках
засаленный заячий треух.
- Осипович, да ты что ? Да я конечно ..., я все сделаю.  Ты прости меня. Еще
раз и спасибо тебе.
- Да пошел ты на ... Девочка будет у меня, будешь приходить лечить. И смотри
у меня, я слов на ветер не бросаю. Ты меня знаешь! Давай, приступай,
коновал хренов.
В избу зашла Ильинична , она сходила к  Надеждиной матери Анастасии,
отдышавшись она тихо сказала:
- Не выдержало сердце у сердешной, померла. Царство ей небесное.
Иван Осипович вскочил с табурета и бросился на насмерть перепуганного
фельдшера:
- Убью !  Сука!
Пелагея Ильинична бросилась к мужу:
- Не замай (не трогай) его Ванечка, посадют.  Иван Осипович, под натиском
жены отступил.
- Вон с глаз долой. Завтра утром придёшь!  Трезвый!
Фельдшер выскочил с избы, как ошпаренный. Отдышавшись, председатель
сказал своей жене:
- Полюшка, если бы не ты, то я его убил бы. Ладно, займись девочкой и надо
сообщить ее сестре в районе.
Пелагея Ильинична в молодости была боевой девкой, но после неудачного
падения с лошади, повредила позвоночник. В районной больнице кое-как ее
поставили на ноги, но полного выздоровления не было. Она не могла долго
ходить и сидеть и поэтому была в основном дома и помогала мужу в колхозных
финансовых делах.
Они взглянули на Надю, а та спала тихонько посапывая.  Это было невероятно
- больная, которая лежала в холодной мертвецкой и вдруг - ожила. Они не
стали мешать и тихонько вышли из спальни. Пелагея Ильинична мелко
крестилась, глядя на икону, чтоб не видел муж и тихо шептала молитву. Она
сидела у кровати всю ночь. Надя лежала мокрая, как мышь, на лбу выступила
испарина и Ильинична платочком вытирала ей лицо. Несколько раз за ночь она
перепеленала ее, как маленького ребенка, сухими простынями и только под
утро заснули спокойным сном. Иван Осипович, утром в конторе, занялся
похоронами Надеждиной матери, благо кладбище было через дорогу. Погода
стояла на редкость тихая и спокойная, словно и она скорбела по бедной
женщине. Похоронили ее тихо и незаметно. Иван Осипович выделил на помин
бутылку водки похоронщикам и занялся делами. Надо было найти замену ей на

ферме, знатная работница была, руки у нее были золотые.  А Надя, тем
временем, проснувшись в незнакомой комнате, испуганно озираясь, тихо
попросила:
- Пить.
Ильинична дала ей немного теплой воды и украдкой смахнула набежавшую
слезу со своих глаз.
- Видно твой  ангел хранитель тебя сберег. Живи! - прошептала Пелагея
Ильинична и пошла греть молоко.  В отсутствии Ивана Осиповича, зашел
фельдшер, он специально следил за председателем, чтобы не попасть ему
под его горячую руку и принес порошки и микстуру. Когда он увидел ожившую
Надю, его лицо побелело и руки затряслись. Послушав легкие стареньким
фонендоскопом, замерив температуру, он был удивлен, что температура была
нормальная, а в легких были незначительные хрипы. В его практике такое
было впервые, чтобы человек из мертвецкой ожил и был почти здоров. Еще
раз осмотрев Надю, дав советы Пелагее Ильиничне он незаметно исчез, пока
не пришёл председатель. Придя домой, он решил написать донос на
председателя, за то унижение, которое ему досталось от разъяренного
председателя, местному уполномоченному. Но немного подумав, отказался от
этой мысли. Неизвестно как бы повернулось дело. А Надя, после того как
Пелагея Ильинична напоила ее горячим молоком, спала крепким сном,
подложив под щечку свой маленький кулачек. Фельдшер, как и обещал, каждый
день приходил проверить Надино здоровье.  Худая и нескладная девчонка
иногда вставала с кровати и пыталась ходить по дому. Она уже знала, что ее
мама умерла, но слез не было и только беззвучные рыдания сотрясали ее
тело. Она долго не могла успокоиться, Пелагея Ильинична приложила все
усилия, чтобы как-то привести ее в чувство. Новая семья привыкла к ней, как к
родной. Средняя сестра, Антонина, хотела забрать ее, но Иван Осипович не
разрешил, потому что она была очень слаба и переезд по холоду, она бы уже
не перенесла.
- Знаешь, Тоня, пусть она до тепла у нас поживет, все-таки и питание, и уход, а
потом и заберешь ее. Да и Пелагея Ильинична привыкла к ней, и знает, чем ее
лечить. Так что, до весны! Ну, а если захочешь повидать ее, то приезжай, Надя
все время про тебя спрашивает.
Прошло некоторое время, жизнь в избе председателя шла своим чередом. Сам
Иван Осипович пропадал на работе с раннего утра и до позднего вечера. Он
как руководитель небольшого колхоза, успевал побывать на всех участках
своего неспокойного хозяйства. Тут и массовый отел скота, и ремонт
сельскохозяйственной техники и подготовка к посевной; все это надо
было успеть и оперативно решить все беды на местах. Он осуществлял ручное
управление колхозом. Надя, сквозь сон слышала его приход домой, а вот когда
он уходил на работу, ей это было не ведано.  Она большую часть своего
времени проводила с Пелагеей Ильиничной и посильно помогала ей по
хозяйству. Последняя не могла нарадоваться, такой помощнице, ну а Наде

была необходима поддержка взрослого человека.  По вечерам, при свете
керосиновой лампы, они часто разговаривали по душам, сидя, обнявшись в
полумраке.  Пришла долгожданная весна, снег начал интенсивно таять и
наступила пора, когда сани уже не ехали, а телега еще не ехала.
Председатель домой приходил уставшим, его сапоги
видавшие раскисшие деревенские дороги, приходили в полную негодность. И
по ночам, он ставил "лапку" и при тусклом свете керосиновой лампы,
ремонтировал свои раздолбанные вдрызг сапоги.
Сестра Тоня, также не могла приехать за Надей из-за распутицы, и приехала за
ней только на майские праздники. Встреча двух сестер прошла бурно и со
слезами. Тоня горячо благодарила гостеприимных хозяев и пообещала
привезти Надю летом повидаться. У Нади голова шла кругом, она уже
привязалась всей душой к председательской семье и с сестрой не хотела
прощаться. Выбрала второе, но обещала приехать в гости к ним летом. Она
крепко обняла Пелагею Ильиничну, и они обе заплакали.  Взрослая женщина,
видавшая много в своей жизни, плакала и целовала заплаканное лицо чужой
девочки, которое стало ей самым родным и желанным. Тоня с удивлением
смотрела на сцену прощания и не торопила их. Вдоволь наревевшись, начали
собирать Надю в дорогу. Пелагея Ильинична, заранее собрала из дома
Надиной мамы все пригодные вещи  в узлы и обратилась к Тоне:
- Антонина, ты пожалуйста ее не обижай. Она такое перенесла, что не дай бог
никому, такое пережить. Если бы не школа в районе, я бы ее ни за что
не отпустила. Я тут собрала ее вещи, остальное останется здесь, а когда будет
машина ехать в район, я и передам. Мне ничего чужого не надо". Антонина
стояла, и сама заплакала, она не ожидала встретить таких добрых людей. Ее
слезы для Пелагеи Ильиничной были лучшей благодарностью за спасенную
жизнь Нади. У крыльца дома остановилась бричка и в дом вбежал Иван
Осипович:
- Ух, я думал, что не успею проводить. Он горячо обнял девочку, она
поцеловала его в давно небритую щеку и на ухо прошептала:
- Спасибо, дядя Ваня.
Он еще сильнее обнял Надю. 
- Будь счастлива и не забывай, кто тебя от смерти спас! - сказал и резко
вышел в сенцы, чтобы скрыть от всех скупые мужские слезы. Через некоторое
время он зашел в избу со словами:
- Так, присядем на дорожку!

Все сели, минуты две посидели в тишине и пошли на выход. Иван Ильич
усадил девчат в бричку и сказал мальчишке, который довольный, восседал на
"кОзлах":

- Довезешь до района, переночуешь у родственников и завтра приедешь
домой. Да возьми с собой ружье, что-то волки стали баловаться. Хоть и
говорят, что летом не трогают, тем не менее береженного бог бережет. Все.
Езжайте с богом.
Он хотел перекреститься, но вспомнив, что он партийный, одернул руку.
Бричка с сестрами медленно покатила в сторону районного центра. И только
Пелагея Ильинична перекрестила их вслед и краем платка украдкой вытирала
набежавшие слезы.
Антонина рано вышла замуж и уже родила девочку и через год мальчика, затем
ее мужа призвали в Красную армию. Она осталась одна с маленькими
ребятишками. Антонина была, как и младшая сестра, такая же работящая и
внимательная. Ее любовь к детям как к своим, так и к чужим была сродни
легенды. Ее мягкий голос подкупал местную детвору, и она не переставала
крутиться у дома, где жила Антонина. Для них у нее всегда были
свежеиспеченные лепешки из пресного теста.  Но вскоре лепешки становились
меньше и меньше, и наконец голод прочно вошел в сознание сельчан. Всю
весну и до середины лета стояла страшная жара. Озимые, не успевшие
подняться, засыхали на корню, да и посеянный этой весной хлеб тоже пожух.
Скудный урожай решили собрать досрочно и по полю пошли жатки на конном
ходу. Убирали не спеша, старались сберечь зерно, но из-за маленького стебля,
худые колоски падали в сухую, потрескавшуюся землю. На помощь колхозу
пришли дети и не занятые взрослые, они шли по полю цепью и собирали
колоски. Старшая у них была Антонина и следила за тем, чтобы дети не брали
колоски с собой. На краю поля их ждала подвода с мешками, они ссыпали
зерно и шли обратно. И так несколько раз, пока дети от жары не начинали
падать.
- Детки, доходим до края поля и отдыхаем - устало произнесла Тоня. Она
соорудила импровизированный навес от солнца, и дети устало попадали под
него. Тоня воды им давала понемногу, хотя все просили пить.
- Детки, нельзя много пить, будете сильно болеть, чуть погодя я еще вам дам
водички.
Наша Надя также собирала эти злосчастные колоски.  Для всей детворы
закончилось детство, не успев начаться. Тоня уговорила руководство, чтобы
дети работали с рассвета, пока не было жары и не полный день. В самое пекло
они шли все домой и падали навзничь, а дома тоже надо было помогать по
дому, потому что родители работали до позднего вечера. И так было изо дня в
день, у детей накапливалась усталость, и они не обращали внимание на
восхитительные утренние рассветы, на красивые вечерние закаты. Вечером
Надю ждал сюрприз, во дворе стояла бричка Ивана Осиповича  , сам он ходил
по двору рассматривал нехитрые строения. Увидев Надю , он шагнул ей на
встречу, подхватил ее и крепко прижал к себе. Она несмело поцеловала его в
небритую щеку:

- Дядя Ваня, как долго я тебя не видела. Как там тетя Поля? Я очень
соскучилась.
- Захворала твоя тетя Поля. Сказала, чтобы я без тебя не приезжал. Повидать
тебя хочет.
Он повернулся к подошедшей Антонине:
- Здравствуй Тоня, отпусти Наденьку на неделю, Полина просит ее привезти,
захворала она.
- Здравствуйте, Иван Осипович. Конечно пускай едет. Тяжело мне будет без
нее, но ничего, справлюсь. Пусть перед школой немного отдохнет.
- Я, тут, вам гостинец привез, возьми Тоня, не побрезгуй и вытащил из-под
сиденья брички полмешка муки.
- Это моя доля в колхозе, не переживай, все законно. Нам много уже не надо, а
у вас целая орава детей.
Антонина со смешанным чувством взяла дорогой подарок и не знала, как
отблагодарить Ивана Осиповича, наконец осмелев, она горячо поцеловала его
в ту же небритую щеку и тихо сказала:
- Большое спасибо Вам Иван Осипович от всех моих детей! Я буду век за вас
молиться!
- Да будет тебе, выдумала тоже, что мы не люди, что ли "- сказал он и
он слегка хлестнул лошаденку.
- Пошла, родная.
Надя ехала в бричке, рядом с дядей Ваней и чувствовала какое-то
родственное чувство к этому суровому, пожилому человеку и на душе у нее
было светло и чисто. Она радовалась жизни и была любима в принципе
чужими людьми, но такими близкими и дорогими. Проезжая мимо родного
дома, она встрепенулась и посмотрела в глаза Ивану Осиповичу.
- Не обижайся дочка, там уже живут другие люди, семья переехала с дальней
деревни. Где-то надо им же жить. Вот я и поселил их в вашем доме. На могилу,
мы завтра сходим, когда я освобожусь.
Подъезжая к своему дому, они увидели сгорбленную фигуру Пелагеи
Ильиничной, та стояла у калитки, всматриваясь на подъезжающих в бричке.
Увидев Надю, она всплеснула руками и пошла на встречу, что-то про себя
приговаривая и неслышно шевеля своими морщинистыми губами. Надя
соскочила с брички, бросилась на шею к тете Поле и зашептала ей на ухо:
- Здравствуй, моя дорогая тетя  Поля! Как я по тебе соскучилась. Я люблю тебя
тетя …ма ... мама - горячо сказала Надя и расплакалась.
- А как я по тебе соскучилась, ты даже и не представляешь!  - тихо сказала
Ильинична.

- Ну вот, развели тут мокроту, пошли в дом - это уже Иван Осипович, на правах
хозяина дома, вставил свое слово.
Пока Пелагея Ильинична потчевала Наденьку нехитрой домашней едой, Иван
Осипович протопил небольшую баньку в дальнем углу двора и отправил, как он
выразился, "бабский батальон", мыться. Вечером, сидя за столом, Надя
спросила:
- А можно я вас буду называть папа и мама? Пелагея Ильинична расплакалась
и прижала худенькую девочку к себе:
- Конечно можно, дочка! Я буду только рада.
Иван Осипович, встал из стола и направился в сенцы, на ходу вытирая глаза
скомканным носовым платком и лихорадочно скручивая на ходу самокрутку. В
сенцах слышны были громкие сморкания Ивана Осиповича и
тяжкие вздыхания. У них не было своих детей, и эта хрупкая девочка, которую
он случайно спас от неминуемой смерти, внесла в их размеренную жизнь,
совсем новое и неведомое им чувство. Он сначала сторонился его, а потом
все-таки понял, как дорога стала ему эта девчушка. На следующий день
выбрав свободную минуту, заехал за своими женщинами, и они отправились на
кладбище. Надя упала на колени у могилы и со слезами тихо сказала:
- Мамочка, прости меня, это из-за меня ты ушла на небо.
Она непроизвольно взяла горсть земли и завернула в свой носовой платок.
Пелагея Ильинична с одобрением взглянула на Надю, взяла за руку, и они
пошли к бричке.  Неделя прошла как один день, надо было возвращаться во
взрослую жизнь. Наступила осень, в школе занимались мало, в основном на
полях, на подборе колосков или на фермах помогали доить коров. Надя домой
приходила уставшая и голодная. Тоня сажала всю свою детвору за стол и, они
ели все вместе. Из чего она готовила кушать, никто из домашних не знал.
Она проявляла чудеса сообразительности по приготовлению пищи, правда это
было совсем невкусно, но это была еда и надо было жить. Поздней осенью,
когда перестали ходить на колоски, Тоня пошла на поле, где уже прошли
школьники и с трудом нашла несколько колосков. Они были все в замерзшей
грязи, а некоторые были и подопревшие. Она не стала собирать больше, чтобы
не навлечь на себя неприятностей, но они нашли Тоню. Домой к ней заявился
уполномоченный, усталый капитан, видимо кто-то доложил ему. Он глянул на
худых Тониных детей, на обстановку в доме и на крошечную горстку зерен.
Молча постояв минуты две и тихо сказал Тоне:
- Больше не ходи на поле, а это спрячь, чтобы никто не видел. Если будут
спрашивать, скажи, что ничего не нашла.
Уполномоченный ушел и тут только она поняла, что какая страшная беда
прошла мимо. Она тут же перемолола зерно в муку, смешала ее с лебедой и
свекольной ботвой и отложила "эрзац муку" на вечер, чтобы испечь семье

свежие лепешки. Больше о колосках она уже не думала. Иногда Иван Осипович
передавал с нарочным немного муки и маленький кусочек свиного сала. В этот
день в семье был праздник, маленькие лепешки, пожаренные на сале,
казались домочадцам настоящим лакомством.
Прошло полгода, это было тяжелое и голодное время, в доме давно не было
слышно счастливого, детского смеха. Маленькие дети совсем худые, с
неестественно большими глазами, неслышно бродили по комнатам и только
иногда спрашивали у Надежды:
- Надя, а у нас ничего дома нет покушать? Кушать сильно хочется.
- Нету ничего, придёт мама и может быть чего ни будь принесёт.
Все ждали с работы Антонину, но не всегда ее приход был с едой. А тут в
колхозе появилась новая беда, в полях расплодились суслики, их было
намеренное количество. Они стояли столбиками вдоль полей и их тонкий
пересвист далеко разносился в воздухе, в случае опасности. Озимые посевы
они начали выгрызать начисто и школьников   попросили помочь колхозу в
поимке этих грызунов. Они брали ведра и шли выливать сусликов из нор. За
каждую шкурку грызуна полагалась символическая плата, а это было
небольшое подспорье для семьи. Да еще тушки сусликов они забирали с
собой. Антонина вместе Надей, дома разделывали их и варили настоящий суп,
ароматные кусочки маленьких грызунов были необычайно вкусные и самое
главное питательные.  Сначала все соседи отнеслись к их затее скептически и
с брезгливостью.
- Да вы посмотрите, что едят суслики - траву и пшеницу и все. Это вам не
крысы - с жаром говорила им Антонина.
Наши малыши начали немного приходить в себя, стали немного поправляться
и даже появился румянец на щеках. Глядя на них, соседи тоже начали готовить
еду с сусликами. Надя с удовольствием ходила на поля за степными
грызунами, у нее перестала кружиться голова и стали проходить синяки под
глазами. В середине лета приехал Иван Осипович за Надей, чтобы та немного
погостила у них. И она с удовольствием приняла предложение, дождались
Антонину с работы и тронулись в путь. Домой приехали уже затемно, Пелагея
Ильинична, как часовой, была на своем посту, у калитки. Они были очень рады
приезду своей названной дочери, особенно радовалась Пелагея Ильинична,
которая без конца вытирала глаза краем платка.
- Ну вот , опять мне болото разводишь. Опять глаза на мокром месте -
нарочито громко сказал Иван Осипович супруге и как в прошлый раз, пошел в
сенцы курить свою самокрутку.
Утром после завтрака, Надя начала наводить порядок в доме. Она помогла
Ильиничне перемыть всю посуду, вымыть в избе полы. Все работы они
закончили после обеда, уставшие, сидели рядом на лавке. Надя взяла ее
ладонь, морщинистую, с выступившими венами в свои руки и долго гладила ее.
Их идиллию нарушил вошедший Иван Осипович.

- Так девчата! Мы сегодня обедать будем? - громко спросил хозяин дома. И они
обе захлопотали на кухне.  Он с довольным видом смотрел на их старания, и
счастливая улыбка появилась на его лице. После обеда, они сидя за столом,
долго расспрашивали о ее жизни и о учебе  в школе.
- Надя, ты нас не ругай, что мы не приезжаем часто. Колхоз меня не отпускает,
и я не могу его бросить. Но мы тебя будем брать на каникулы.
- Да вы что говорите? Папа и мама, я вас не сколько не виню, я все понимаю. Я
уже почти взрослая и я вас очень люблю и никогда вас не брошу - торопливо и
с чувством выпалила она.
- Так. Хватит лясы точить, собирайтесь на кладбище. Надо навестить покойную
Анастасию - нарочито громко сказал Иван Осипович, стараясь скрыть свое
волнение.
Надя взяла за его руку, и они не спеша пошли на кладбище. Ее рука утонула в
широкой натруженной руке председателя. Мужских рук в колхозе не хватало,
поэтому, где было необходимо, он засучивал рукава и помогал колхозникам. 
Болезнь за свой колхоз заставляла его работать не только головой, но и
руками. Он шел рядом с Надей, а в душе была своеобразная буря чувств. Ему
было непонятно, почему чужой ребенок, стал таким дорогим?  Может быть
потому, что он ее спас от неминуемой гибели? А может быть потому, что душа
требовала отдачи любви и тут подвернулась Надя? И вся невостребованная
любовь переключилась на маленькую девочку. После кладбища Надя с
Пелагеей Ильиничной отдыхали дома, а Иван Осипович как всегда ушёл по
колхозным делам.
Но все хорошее, когда ни будь заканчивается. Так и в нашем случае, пора
возвращаться к сестре, там тоже ее ждут. Прошло больше полугода, на дворе
голодный 1932 год.  Как они выжили, знает только всевышний, кладбища за
этот год заметно выросли. Не все смогли перенести эту беду. Наша Надя стала
настоящей охотницей за сусликами, она научилась ставить силки и капканы и
дома к ним почти всегда был свежий бульон и даже жаркое. Тоня как- то
сказала Наде:
- Если бы не твои суслики, то мы бы ни за что не выжили. Так что спасибо и
тебе за моих детей.
В мае месяце прошли обильные дожди, травы и посевы заметно поднялись и
все указывало на то что урожай будет отменный. Председатель несколько раз
за день посещал поля и ласково гладил зеленые побеги. Он разговаривал с
ними, как с детьми:
- Ох, вы мои хорошие, растите и не болейте.
Народ радовался и дождю, и будущему урожаю, голодное время наконец
то заканчивалось. Наша Надя продолжала учиться, не забывая навещать
вторых родителей и мамину могилу на заброшенном деревенском кладбище.

Прошли годы, она заканчивала семилетку, когда началась война. Все
изменилось враз, мирное время закончилось. Молодых людей начали
призывать в ряды Красной
армии. У всех был общий настрой, что война будет быстрая, врага быстро
разгромят и победа будет за нами. Но к сожалению, все было не так, как
хотелось. Враг наступал и был уже под Москвой. В район стали приходить
первые похоронки. Громкие рыдания и слезы несбывшихся планов семейной
жизни часто были слышны после прохода по улицам почтальона. Его и ждали,
и не ждали одновременно, а когда он подходил к дому домочадцы смотрели
ему в глаза. С чем пришел, с какой вестью?  И сколько было радости, когда эта
весть была приятной.  Колхозники работали на износ, «Все для фронта, все
для победы» - этот лозунг был актуален до самой победы. И ведь не зря эту
войну назвали народной, потому что весь советский народ работал на войну,
ведь солдатам нужны были не только пушки и танки, но и хлеб, и мясо. И они
большую часть продуктов отдавали фронту. Наши колхозники работали не
покладая рук и своей нелегкой работой они приближали светлый праздник
победы. Надя выучилась на преподавателя начальных классов. При
распределении она попросилась в свой, родной колхоз, поближе к названным
родителям.
- Родители мои дорогие, я приехала сюда учить маленьких детей, если вы не
против, то я поживу у вас. Во - первых, вы мне дороги, я ничего не забыла и
буду вам помогать. Во-вторых, школа рядом с домом, мне будет очень удобно.
- Господи! -  воскликнула Пелагея Ильинична.
- Конечно да! Какие еще могут быть вопросы? Живи, сколько хочешь, и нам
помощь, и не так будет грустно.
- Молодец ты у меня! - сказал торопливо Иван Осипович и с одобрением
посмотрел на супругу.
- Папа, а где фельдшер?
- О, это отдельная история. Он ведь на меня настучал в органы. Ко мне
приходили люди в погонах, все перетрясли, проверили всю документацию,
спасибо Полюшке, она следила за финансовыми бумагами и все было в
порядке. Ходили по домам, искали компромат, но ничего не нашли. Ну, а
фельдшер добровольно ушел на фронт, стыдно наверно стало. И с тех пор о
нем ни слуху, ни духу. У нас теперь новая фельдшерица, молоденькая такая, а
уже «сурьезная». Да и детей у нас, в деревне, тоже много.
И, хотя идет война, наша школа в деревне должна работать.
Вскоре, вся деревня знала, что приехала новая учительница младших
классов.  Взрослое население конечно ее знали и при встречи почтенно
здоровались и все время спрашивали про здоровье. Они помнили ее чудесное
воскрешение из мертвых. Иван Осипович позаботился о ремонте школы, и она
ждала новых учеников и учительницу.

- Здравствуйте дети! Я ваша новая учительница, зовут меня Надежда
Николаевна - эти слова и своих первых учеников она помнила всю свою жизнь.
Несмотря ни на что, жизнь продолжается.