Я просыпаюсь

Я просыпаюсь.
Я смотрю в мягкое закатное небо, уже скорее ночное. Почти всё оно чёрное, беззвёздное, лишь только на горизонте поля виднеется почти что бирюзовое свечение. Был бы только здесь мой фотоаппарат. Я поднимаюсь со своей кровати с голубым изголовьем, ступаю на траву и понимаю, что её коснулись только кончики пальцев. Я опускаю голову и вижу, что… Парю?
И в ту же секунду падаю. Я чувствую, что обязательно должен попробовать снова! Я пытаюсь опереться на кровать, но она уже далеко, наверное, я до неё даже не добегу. Рука проходит по воздуху как по воде, маслянно-мягко. Я ложусь на траву, смотрю на небо, которое нисколько не изменилось за это время. Я концентрируюсь на своём теле, тяжёлом, но в то же время таком невесомом. Сначала поясница. Она поднимается над травой, тянет за собой спину, плечи. Перевожу внимание на голове и шее, ноги оставлю на потом, я знаю, что они тяжелее всего отрываются от земли. Наверное, я уже раньше летал?
Голова поднялась, осталось самое главное. Я сгибаю колени, чувствую каждую косточку своего организма, но мышцы, наоборот мне кажутся такими мягкими, почти пуховыми. Я отрываюсь от земли. Совсем немного подпрыгнул, почти не стараясь, но все равно. Небо так близко…
Я поднимаюсь вверх со скоростью, близкой к скорости световой лисицы, ветер щекочет мои ресницы, а трава всё дальше, да, я точно летал, точно раньше ощущал этот звон в ушах, стук сердца и полноту в лёгких, в воздухе я как будто бы дома!
Я делаю крутой поворот, маневрирую между деревьями, которые внезапно появились посреди поля, но это совсем неважно, потому что я лечу, огибаю стволы, поднимаюсь к кронам, играюсь с ветками, ах, жаль, меня не видит она…
Ай!
Что это такое? Я куда-то влетел? Во что-то колючее, плотное и тёплое. Навылет! Я обернулся. За мною стоит фигура исполинского роста. Сухие лианы и ветви создают форму её громадного тела, а у головы, (наверное, это была голова) сплетались в подобие безвольно висящих щупалец. Тёмное, колючее и печальное тело смотрело на меня. Жёлтыми глазами. Я не могу шевелиться.
Оно поворачивается ко мне, приближает свои палящие светом глаза ко мне, изучает, не двигаясь дальше. Щупальца, на удивление мягкие, обвивают мои ноги. Затем поясницу. Спину и плечи. Голову. Лицо. А затем они как будто обвили саму темноту. Ах, нет. Они её создали.

Я просыпаюсь.
Холодно. Неуютно. Пусто. За стеклом иллюминатора только гулкая плотная тьма, такая чёрная, что можно потерять в ней свою личность. Я спускаюсь со своей кровати на белую кафельную дорожку, такую же холодную и неуютную как тьма иллюминатора. Возвышающееся надо мной каждую ночь голубое изголовье мне осточертело, видеть его не могу.
А точно ли каждую?..
Я вышел из своего отсека с ботаническим садом и ступил в коридор. За спиной мягко кликнула дверь на механике. Коридор пуст. В нём тоже темно. Путь есть только налево, кафель освещают только редкие шумящие лампы с белым светом, слышно только их гул, я даже не слышу своих шагов. Коридор прямой, у меня всё равно нет возможности свернуть, и я всё иду, надеясь на то, что что-то найдётся. Я и сам не знаю, что.
С каждой новой пройденной лампой, (как будто бы это точка отчёта) внутри меня всё сильнее путается клубок. Пальцы потеют, сердце стучит всё сильнее. Лампа. Шагаю всё дальше. Лампа. Мне сжимает грудь, я не могу дышать. Лампа. Ноги несут меня без цели, я не знаю, где выход, где я. Лампа на потолке. Я ускоряюсь. Лампа на лампе. Коридор повернул. Офисные двери, их много, но все закрыты, я знаю. Лампа без света. Откуда здесь офисы, я же на корабле? Развилка. Кафель сменился на известняк, но как давно? Лестница из камня, ведёт в стену. Я бегу, не помню, куда повернул, впереди темнота, я совсем один, лампа, дверь в полу, коридор привел в тупик, сердце стучит как сумасшедшее, в глазах темно, ни одной лампы, я один, один, один, я один!
Я падаю на пол, холодный, как тьма, так кафель, как лампы, как мои пальцы… Я слышу шуршание. Такое тихое, мягкое, шелковистое… Кажется, у меня сердце в глазах? Или почему стены плывут?
Я вздыхаю, и в тот же миг по стенам ползут голубые точки, как васильки в поле… Они смотрят на меня, подползают ко мне, трогают кожу пушистыми тонкими лапками, мне даже кажется, что они хотят что-то сказать мне своими маленькими жвалами. Наконец-то тепло…

Я просыпаюсь.
И даже не вижу, где именно. Вокруг как-то мерзко, склизко, а воздух затхлый и тяжелый. И снова темнота. Дайте свободы! Я пытаюсь прорваться через один слой склизкой жижи, мои локти, колени, пятки, они скользят без остановки, но я не могу прекратить разрывать один чёрный слой за другим, прорываясь вперёд. Медленно, очень медленно, но я ползу сам не знаю куда, поскальзываюсь, ощущаю, как слизь оседает в моих лёгких, на лице, скомкивается под ногтями и между пальцев, но я продолжаю ползти. Каждый слой даётся всё тяжелее, кости будто наливаются свинцом, а время тянется всё сильнее, мне кажется, что я ползу на одном месте, темнота сжимается в одну точку, я не знаю, где она кончается, и кончится ли когда-нибудь.
И вдруг, я вижу это… Слизь вокруг меня становится светлее! С каждым моим движением ногтями, ладонями, слой за слоем непроглядная чернота светлеет, превращаясь в подобие света в конце тоннеля, и это как будто заставляет воздух вокруг смягчаться.
Тёмно-синий. Сапфировый. Ультрамариновый. Как я устал. Мои руки еле поднимаются. Время всё жвачней.  Полуночный чёрный… Индиго… Простой синий… Наконец-то просто синий, неужели, осталось недолго? Королевский синий, небесно-синий, вот-вот, уже скоро, я уже чувствую, как свежесть наполняет лёгкие, светло-синий, снежный, и, наконец, небесно-голубой! Я вижу, как через последний, самый светлый слой проглядывает поле! Я протягиваю руку и…
Натыкаюсь на что-то твердое. Не может быть. Этого не может быть. Рука уверенно лежит на беспощадно-твёрдой поверхности. Я пробую разбить его ладонью – не выходит. Кулак, весь в слизи, просто скользит. Это же не может быть правдой, так? Я не могу сгнить здесь, в окружении куч этих мерзких голубых оттенков! Не могу! Это не правда, я должен выбраться! Я набираю в грудь весь прелый плотный воздух, который только могу и пытаюсь закричать! Закричать, что есть мочи! Из горла вырывается только сдавленный хрип, но я продолжаю кричать.
И вижу трещину. Затем ещё одну, и ещё, и так пока стекло не трескается, и мне в лицо не влетает порция самого свежего воздуха, который я только ощущал. Я выбираюсь из открывшегося «портала» и на мягкую перину, слегка от неё пружиня. Когда я оборачиваюсь, я вижу, что вылез из чего-то, очень напоминающее чёрное яйцо, а за ним голубое изголовье кровати, на которую и упал. Воздух, лёгкий и пьянящий, погружает меня в глубину простыней. Я закрываю глаза.


Я просыпаюсь.
От шума толпы, въедающегося в уши, грохочущего, как уховертка, танцующая на барабанной перепонке. Я поднимаюсь с кафельного пола и вижу множество людей, все как один. В одинаковых черных костюмах в полоску. Одинакового роста и телосложения. И ни у кого из них нет лица. Они все разговаривают друг с другом, и шум их неразборчивых голосов на неизвестном и неразличимом языке сливаются в один монотонный гул, отражающийся от белых кафельных стен.
Я поднимаюсь, постепенно вытягиваюсь во весь рост, и когда разгибаюсь, понимаю, что выше их всех вполовину, если не больше. Гул сменился шепотом, я вижу, как множество одинаковых плоских лиц повернулось в мою сторону, я ощущаю кожей, как их несуществующие взгляды облепляют меня со всех сторон, а шепот постепенно превращается в смешки. Я мечусь взглядом, ищу норку, выход, укрытие, но вижу лишь белые стены и черные костюмы. От обилия полосок в глазах начинает мутнеть и рябить, я теряю контроль. Я стискиваю зубы.
И тут я чувствую, как мои десны будто… Плавятся? Они мягчеют, совсем не держат мои зубы, и те начинаю вываливаться. Один за одним падают, тянут за собой другие. Они долетают до кафеля и издают широкий звон, перебивающий и шепот, и гул, и смех. Зубы падают и падают, не прекращая, они перекрывают мои пятки, и продолжают звенеть, сталкиваясь с белоснежным кафелем.
А люди смеются. Уже неприкрыто, смотря на меня, без стеснения. Я не выдерживаю, в голове туман, я верчу головой, ищу хотя бы что-то, где можно спрятаться, убежать отсюда. И я вижу. В конце комнаты, у одной из стен стоит кровать, её изголовье голубого цвета так призывно выделяется на фоне этой белизны, что я сам не замечаю, как начинаю идти в её сторону, расталкивая черные костюмы.
Они мешаются, путаются под ногами, я толкаю их, отодвигаю руками, но люди всё лезут прямо на меня, злобно смеясь, пытаются мне помешать, а кровать всё отдаляется, сколько бы я ни шел к ней, она так же далека от меня. А люди уже ползут по моей спине, они держат меня за руки, рвут одежду, рычат, смеются и что-то говорят. Я оборачиваюсь к ним. Они теперь выше меня. Мне надо бежать.
Я оборачиваюсь к кровати, но стены пусты, она пропала. Я мечусь взглядом по другим стенам, но её нет. Куда мне идти? Что со мной будет? Что мне делать? Дыхание спирает, глаза наполняются туманом, я оборачиваюсь. Я вижу, что люди за мной держат кровать, они поставили её на торец. Они роняют её на меня. Кровать накрывает меня. И погружает во тьму.

Я просыпаюсь.
В своей комнате. На кровати, изголовье которой нужно будет скоро снова покрасить, а то прошлый слой краски совсем облупился. Темно. Сколько сейчас времени? Часов не видно, сломались, что ли? Ай, да и ладно, всё равно не усну. Я поднимаюсь с кровати, по привычке поправляю фоторамку на прикроватной тумбочке (каждую ночь каким-то образом она немного сползает с места). В рамке одно из моих любимых фото, на нем я запечатлел поле с самым красивым закатом, который я только встречал в своей жизни. А в поле виден женский силуэт, её силуэт. Он почти чёрный из-за освещения. Хотел бы я вернуться в тот день. Тогда она надела своё любимое платье небесно-голубого цвета…
 Я прохожу на кухню, ставлю старый чайник, эмаль на котором почти вся уже слезла. Скоро на работу… Пора собираться. Где мои выкрасы?
Я снова увижу их. Каждый день вижу эти противные улыбчивые лица. Но это полбеды, главное, чтобы сегодня меня не вызвал в свой кабинет он. Клянусь, сегодня я его безвкусного полосатого костюма не вынесу. Да сам кабинет у него безвкусный, серьёзно, кто кладёт себе белую плитку в офис?
Кажется, чайник закипел. Шумит. Я захожу на кухню, так и не собравшись. Быстро он. Кидаю взгляд на плиту. Странно, а разве я ставил его носиком к окну? Клянусь, я всегда ставил его носиком от окна… А это что ещё такое?.. Голубой дым?!
Я просыпаюсь.