ЛЁХА пьеса

25.04.2023

«ЛЁХА»
Пьеса

Валентин Лемех
valentinlemeh@gmail.com
+7(926)794-62-02


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЛЁХА - военный
ЧИЖОВ МИХАИЛ ФЁДОРОВИЧ - ветеран ВОВ
ЖАННА - проститутка
ВОВЧИК - взрослый мужчина
ТАНЯ - хирург
СМОТРИТЕЛЬ - пожилой мужчина




Шум перестрелки. Звук падающих мин, взрывы, очередь из ПК, взрыв гранат, стрельба из автомата Калашникова.
Голос за кадром. – ЛЁХА!

ВЫХОД ИЗ ЗТМ.
Старое кладбище. В небо, с разных сторон, то и дело улетают лучи света.
По кладбищу крадётся ЛЁХА. В современной камуфляжной форме, военных ботинках, разгрузке, в цвет камуфляжа, и большой кровавой раной в районе сердца.

ЛЁХА: Эй. Тут есть кто? Лис. Лемех. Товарищ капитан.
ЧИЖОВ: А чего шёпотом!?

Чуть поодаль стоит ЧИЖОВ. Он одет в тёмный, парадный костюм. На груди Чижова висят медаль «За отвагу», медаль «За освобождение Сталинграда», медаль «За освобождение Варшавы», орден «Красной звезды».

ЛЁХА: Ты кто, такой? Руки показал.
ЧИЖОВ: Можешь громче говорить, тебя всё рвано никто не услышит!
ЛЁХА: Я сказал руки показал, ля…

Чижов показывает руки, подходит ближе к Лёхе.

ЧИЖОВ: Ну? Чего дальше?
ЛЁХА: Здесь что делаешь?
ЧИЖОВ: Как и ты, жду.
ЛЁХА: Кого ждёшь? (оглядывается) Без говора совсем. Откуда будешь, отец?
ЧИЖОВ: Давай лучше скажу, откуда ты.
ЛЁХА: Ну?
ЧИЖОВ: Так… Нос, цвет волос… Диалект…
ЛЁХА: Ты чего мне голову морочишь? Где все? Где наши? Ротный где?
ЧИЖОВ: С Пермской области.
ЛЁХА: Да. А… Как ты…? Ты кто такой?
ЧИЖОВ: Провидец. Хочешь, я точнее скажу?
ЛЁХА: Это прикол? Точно. Лемех прикалывается. Где он?
ЧИЖОВ: Кто?
ЛЁХА: Лемех.
ЧИЖОВ: Не знаю я никакого Лемеха.
ЛЁХА: Чего за херня, …ля? Ты кто?!

Чижов протягивает руку Лёхе. Лёха оглядывается по сторонам.

ЧИЖОВ: Михаил Фёдорович Чижов. Тысяча девятьсот двадцать пятого года рождения. Осталось восемнадцать дней.
ЛЁХА: Восемнадцать дней до чего? Здесь один? Кого ждёшь?
ЧИЖОВ: Скорее «чего», землячок.
ЛЁХА: Откуда знаешь, что я с Пермской?
ЧИЖОВ: Я же сказал, провидец.
ЛЁХА: Погоди, это что, тебе так до хрена лет? Оу, прости отец, я имел виду много… Лет много.
ЧИЖОВ: Много.
ЛЁХА: Через два года будет сотка?
ЧИЖОВ: Сотка… Звучит-то как отвратительно. Только не угадал ты, землячок.
ЛЁХА: Как это…? Двадцать пятый год… Так…? Ну правильно, через два года… Оу… Прости отец. Болезнь какая…? Рак или там…?
ЧИЖОВ: Не понимаешь где ты?
ЛЁХА: Чего тут не понять, кладбище какое-то, козе понятно. Только чего-то тихо очень. Подозрительно.
ЧИЖОВ: Погоди немного, сейчас подойдут.
ЛЁХА: Кто подойдёт? Отец, ты лучше сразу скажи, чего скрываешь? Кто, говорю, подойдёт, ля…?
ЧИЖОВ: Тебе их боятся нечего.
ЛЁХА: А кому есть чего? Вооружены?
ЧИЖОВ: (усмехнулся) А если да, то что?
ЛЁХА: Смешно тебе…? Пуля в башку прилетит, ля…, я посмотрю, как ты будешь смеяться. Тут никто не посмотрит ни на твой возраст, ни на твои награды…  Кто подойдёт, ещё раз спрашиваю?
ЧИЖОВ: (усмехнулся) Погоди-ка… Точно. У тебя должно быть что-то огнестрельное? Винтовка? Автомат? Потерял? Ну, всё, трибунал. (командирским голосом) Солдат, ты же оружие потерял! Или может быть бросил? Точно, бросил! Бросил и побежал…!
ЛЁХА: Я не бросал.
ЧИЖОВ: А где оно? Покажи. Ну? Ну?!
ЛЁХА: Я не бросал, ля…!
ЧИЖОВ: Покажи!
ЛЁХА: Я не бросал!

Лёха ищет автомат. Чижов смеётся.

ЛЁХА: Не бросал я!

Из-за могилы выходит ТАНЯ. На Тане медицинский халат, местами испачкан.

ТАНЯ: Да, хватит, Михаил Фёдорович, прекратите уже!  Взрослый человек… Ну, что вы опять издеваетесь над парнем! Вовчика вам мало? Не ищите вы своё ружьё, нет его здесь?
ЛЁХА: А ты кто?
ТАНЯ: Успокойтесь. Некого тут боятся.
ЛЁХА: Я задал вопрос! Да кто, вы, ля... такие есть?!
ТАНЯ: Таня. Таня меня зовут. Доктор я. Осталось двадцать пять дней. Иди сюда, рану посмотрю.
ЛЁХА: Обойдусь. Двадцать пять? А он сказал восемнадцать.
ТАНЯ: Ему восемнадцать. Мне двадцать пять.
ЛЁХА: Чего за херня? Наступление начнётся? Почему разное количество дней? Отставить говорить загадками. До чего двадцать пять дней?!
ТАНЯ: Я думаю, чтобы понять.
ЛЁХА: Ясно. Издеваетесь. Конечно, что вам немощным ещё делать остаётся. Этот вон, вообще, сотку лет прожил… Ну территория это хоть, наша? Мы в безопасности?
ЧИЖОВ: Безопасней некуда.
ТАНЯ: Давайте посмотрю.
ЛЁХА: Нормально, ля… Не надо ничего. Кто тут ещё кроме вас? Сколько вас всего?
ТАНЯ: Пока четыре.
ЧИЖОВ: Пять вместе с тобой.
ЛЁХА: И где остальные?
ЧИЖОВ: На краю. Не до тебя видимо.
ТАНЯ: Только вчера двое ваших ушил.
ЛЁХА: Каких наших?
ТАНЯ: Ну, ты же со спецоперации?
ЛЁХА: Ну…
ТАНЯ: Вот только вчера проводили.

Лёха оглядел могилы и посмотрел на Таню.

ТАНЯ: Нет не туда.

Между могил медленно проходит ВОВЧИК. Голова опущена. Он о чём-то задумался. Одет в вытянутую футболку, тренировочные штаны и тапочки.

ЧИЖОВ: Здорова Вовчик. У нас новенький, познакомишься?
ТАНЯ: Отстаньте от него.

Вовчик оглянулся на Чижова. Чижов машет ему рукой. Вовчик смотрит на Лёху, на Таню, отворачивается, уходит.

ЛЁХА: Поехавший, что ли?
ЧИЖОВ: Тоже к вам хотел. Не взяли.
ЛЁХА: Что значит не взяли, он же здесь?
ТАНЯ: Михаил Фёдорович имеет ввиду на СВО.
ЛЁХА: Я понял. Потому и говорю… Он же здесь.
ЧИЖОВ: В Чечне воевал. Там контузило сильно, потому и забраковали. Он так сказал. А там, кто его знает, как было на самом деле.
ЛЁХА: А чего молчит?
ТАНЯ: Смирится не может. Осмыслить пытается.
ЧИЖОВ: Тугодум. Соображает медленно. Я думаю, сутки уже молчит. Как те двое ушил, так и молчит. Тридцать два дня впереди, оклемается.
ТАНЯ: Рана болит у вас?
ЛЁХА: До свадьбы заживёт.
ЧИЖОВ: Ты бы дал ей посмотреть, может наковыряет чего.

Лёха трогает рану. Замечает, что разгрузка пустая. Быстро ощупывает себя.

ЛЁХА: А где мой БК? У меня было четыре магазина и две гранаты. Кто меня обыскивал? Где мой жетон, ля…?!
ЧИЖОВ: Не переживай, в безопасности твой жетон. И как ты там его назвал…? БК? Тоже в норме.

Таня идёт к Лёхе.

ТАНЯ: Мы тут как на нейтральной полосе. К нам ни те, ни эти дотянутся не могут. Время на подумать дают. Я посмотрю рану?
ЛЁХА: Смотри.

Таня подходит смотрит рану.

ТАНЯ: Имя ваше?
ЛЁХА: (кивает) И позывной.
ТАНЯ: Позывной «Лёха»?
ЧИЖОВ: Хе… Лёха «Лёха»? Ну ты и клоун.
ЛЁХА: Аккуратнее отец. Так получилось.
ТАНЯ: Болит?
ЛЁХА: Не-а. Говорю же, как на собаке заживает.
ТАНЯ: Вы скажите, даже если будет хоть чуть-чуть больно, хоть самую малость. Хорошо?
ЛЁХА: Сказал же нормально всё. Можешь на ты. Откуда сама?

Таня постепенно надавливает на рану всё сильнее и сильнее.

ТАНЯ: Больно?

Лёха отрицательно мотает головой.

ТАНЯ: А так…?
ЛЁХА: Так откуда будешь?
ЧИЖОВ: Тоже землячка.
ЛЁХА: Правда?

Таня кивает и давит на рану. Лёха даже не качается.

ЛЁХА: Во как одни земляки собрались. А откуда точнее?
ТАНЯ: Что-то чувствуйте?
ЛЁХА: У меня болевой порог высокий. Вот если бы Лемех надавил, кости бы затрещали.
ТАНЯ: Плохо.
ЛЁХА: Отец, может ты попробуешь?!

Таня отходит.

ЛЁХА: Ну ладно тебе, не злись… Похоже, что обезболивающее хорошо держит. (сам давит на рану) Правда, ля…, совсем не чувствую.
ЖАННА: Потому что мёртвый ты.

Из-за могилы выходит ЖАННА. В платке не шее, юбке и светлой футболке. Стоит боком к зрителю.

ЧИЖОВ: Ну вот ты… Эх… (махнул рукой).
ЛЁХА: Ага. Уже несколько раз. Вот здесь тоже был мёртвый. (задирает камуфляж и показывает старую рану на животе) И на спине две. Так что у меня ещё… Эта… Раз, два… Пять жизней осталось.
ЧИЖОВ: (громко смеётся) Так ты решил, что ты кошка? Ну уморил.
ЖАННА: Не осталось больше у тебя жизней.

Жанна разворачивается к Лёхе и зрителю всем телом. У неё на груди и на животе кровавые раны.

ЛЁХА: Это… У тебя это… Кровь. Кровь говорю у неё. Огнестрел! (Тане) Слышь, ты…! Как тебя там…? Таня, Танюха! Помоги ей! На землю все! Быстро!

 Лёха бежит к Чижову прыгает к нему, но промахивается и падает на землю. Все стоят смотрят. Чижов смеётся.

ЧИЖОВ: Да поднимись ты, поднимись уже Лёха-«Лёха». (смеётся) Ну, разглядел?

Поднимается Лёха, не отрывая глаз от могилы.

ЛЁХА: Михаил Фёдорович Чижов?
ЧИЖОВ: Именно.
ЛЁХА: (к Тане и Жанне) Это его могила? (обе кивают). А твоя?(к Тане).
ТАНЯ: Вот.

Лёха переводит взгляд на Жанну.

ЖАННА: Во-о-он там.

Лёха подходит к месту, которое указала Жанна. Читает надпись на табличке.

ЖАННА: Теперь дошло, почему так много земляков собралось?
ЛЁХА: (пятится) Нет… Нет, не понял. А… А где…?
ЧИЖОВ: (улыбается) Сейчас начнётся.
ЛЁХА: Нет, нет, нет… Не может этого… Херня какая-то. Лемех, не смешно, …ля! Хорош, пацаны! Ну правда, не смешно это! Всё, я понял, понял. Больше не буду лезть! Так… Чего уставились?! Где она?!

Лёха смотрит по сторонам, быстро ходит между могил и читает таблички. Падет, ползёт по земле, встаёт бегает между могил, снова падает, опять встаёт и всё время бегло читает таблички на могилах.

ЖАННА: Не ищи! Нет её!
ЛЁХА: Потому что я живой!
ЖАННА: Нет.
ЛЁХА: Могилы-то нет! Ха-ха-ха! Где она? Нету!
ЖАННА: Через три дня выкопают. Ты же только сегодня умер.
ЛЁХА: Она… Она сказала мы на нейтральной полосе… Ни те, ни другие не тронут. Она сказала!
ЖАННА: Правильно ни те(показывает на верх) ни другие (показывает на могилы).

Лёха замер в одной позе.

ЧИЖОВ: Ну чего ты такая…? Взяла всё испортила. Побегал бы немного и то веселее. Теперь как Вовчик, на день - два выпадет. Я столько шуток заготовил, а ты взяла и всё сразу рассказала. Эх, молодёжь, надо же выжимать от жизни максимум.
ТАНЯ: Давайте лучше помолчим.
ЧИЖОВ: Опять? Ну что мне за компания досталась… Никакого веселья.

Выходит Вовчик.

ВОВЧИК: Злые у вас шутки, Михаил Фёдорович.
ЧИЖОВ: Ух ты, оклемался. Чего это, злые-то?
ВОВЧИК: Семь дней вы меня мурыжили, и если бы я не увидел как пацаны ушли, кто знает сколько бы ещё это продолжалось.
ЧИЖОВ: А то, что они делали, получается нормально? У пацанов-то юмор был по забористей моего.
ВОВЧИК: Им по тридцать было, вон, как ему… Молодые дураки… Но вам-то девяносто восемь, слава богу…
ЧИЖОВ: Значит шутка от молодого это смешно, а от старого – издевательство?
ВОВЧИК: Не про то речь, Михаил Фёдорович. Они в жизни видели меньше чем вы, ума не нажили. А вы, человек взрослый, у вас опыт…
ЧИЖОВ: Вообще-то тридцать, это тоже приличный возраст. У меня в этом возрасте уже семья была и …
ЖАННА: Вы правда думайте, что здесь вам столько же лет, как и до смерти? Ему, ему, ей, мне? Вовчик, посмотри-ка на Михаила Фёдоровича. Ну?
ВОВЧИК: Чего ну?
ЖАННА: По-твоему, так выглядит человек в девяносто восемь лет, из которых последние три он боролся с болезнью?
ВОВЧИК: Нет.
ЖАННА: И я о том. Там я была младше вас всех, а здесь самая старшая.
ВОВЧИК: И? К чему это?
ЖАННА: Да к тому, что не о том спорите, вот к чему. Ты - сутки бродил молча, не слушал никого, разговаривать не хотел, зачем? Чего надумал? То, что Михаил Фёдорович плохо шутит? Поздравляю, сутки просраты даром. Спросил бы у меня.
ВОВЧИК: Я умер.
ЧИЖОВ: Иди ты… Давно?
ТАНЯ: Михаил Фёдорович…
ЧИЖОВ: Хочешь об этом поговорить?
ТАНЯ: Михаил Фёдорович!
ЧИЖОВ: Чего! В этом весь смысл. Надо разговаривать.  Вот вы с Вовчиком, всё ходите, молчите, делайте вид, что думайте… А на самом деле? Одни и те же мысли в голове варите. Ничего нового там не появится без вопросов от других, от разных. Надо разговаривать.
ТАНЯ: Нельзя же так сразу. Постепенно надо.
ЖАННА: Прав он Таня. И чем больнее, тем ближе решение проблемы.
ЧИЖОВ: В этом же весь цимес. Должно быть больно. А как по-другому поймёшь, где искать? И если вам от шуток больно, ты вы и не поняли ещё о чём, на самом деле думать надо.

В небо уходит световой луч. Все оглядываются на луч и долго смотрят в небо.

ВОВЧИК: Ты куда?
ТАНЯ: Узнаю кто ушёл. Сегодня двое ждали.
ВОВЧИК: Я с тобой.

Вовчик и Таня уходят.

ЧИЖОВ: Вот и ты сегодня также. Страшно?
ЖАННА: Не знаю.
ЧИЖОВ: Осталось что болит?
ЖАННА: У меня и при жизни, болело не особо. Равнодушной я была. Злой.
ЧИЖОВ: Девочка моя. Мы такими не рождаемся.

 Чижов уходит.

ЛЁХА: Что это было?
ЖАННА: Ты о чём?
ЛЁХА: Луч в небо. Я видел. Яркий такой… Вот туда.
ЖАННА: Душа отошла. Сорок дней закончились и…
ЛЁХА: И мы все так же…? Туда?

Жанна кивает.

ЛЁХА: И что, совсем без вариантов? Мы точно все умерли?
ЖАННА: Да, без вариантов.
ЛЁХА: Но я ещё и пожить-то не усел.
ЖАННА: Сколько тебе?
ЛЁХА: Тридцать два.
ЖАННА: А мне двадцать пять.
ЛЁХА: Так и я о том же… Этому вон, почти сто… Где справедливость?
ЖАННА: Я в первый день тоже только об этом и думала. И знаешь к чему пришла?
ЛЁХА: А?
ЖАННА: Раз мы здесь, то что-то важное в своей жизни уже сделали.
ЛЁХА: Важное… Знала бы ты мою жизнь. Я в ней вообще решений не принимал. Как я мог что-то важное сделать?
ЖАННА: Но ты здесь.
ЛЁХА: Она сказал на край, это куда?
ЖАННА: На край нашего участка где мы похоронены. Дальше выйти не можем, но можем поговорить с теми, кто на том.

Лёха подходит к Жанне смотрит на рану.

ЛЁХА: Пуля?

Жанна кивает.
Лёха смотрит на рану и переводит взгляд на грудь. Смущается, отворачивается.

ЖАННА: Нравится? Потрогай, если хочешь.
ЛЁХА: Чего я озабоченный что ли…? (отходит)
ЖАННА: Да давай, чего ты? Можем вообще, это… Пока никого нет.
ЛЁХА: Ты серьёзно?
ЖАННА: Ну, а чего…? Я тебе нравлюсь?
ЛЁХА: Вроде ничего так.
ЖАННА: Ну и чего мнёшься? Смелее.
ЛЁХА: Да я… Я женат.
ЖАННА: Во-первых, жена далеко, во-вторых, она в отличии от тебя живая и после того как ты умер, ещё себе позволит. Думал об этом?
ЛЁХА: Ничего она не позволит.
ЖАННА: Ещё как позволит.
ЛЁХА: У нас сын.
ЖАННА: Да хоть два. Ты умер. Ну, давай. Чего тебе терять?

Лёха смотрит на Жанну. Подходит к ней и наклоняется чтобы поцеловать. Жанна закрывает глаза и подставляет ему губы.

ЛЁХА: Ты правда решила, что я именно такой?
ЖАННА: Какой?
ЛЁХА: Вот так просто, с первой встречной…?
ЖАННА: Я не первая встречная, я твой последний шанс. Хватайся за него, пока я не против.
ЛЁХА: Женат я. И это… Я не чувствую, как ты дышишь.
ЖАННА: Так я сорок дней как ни дышу.
ЛЁХА: Не могу я. Не могу.
ЖАННА: Молодец. Даже, анализирующий всё Вовчик, попытался поцеловать.
ЛЁХА: В голове не укладывается. Так теперь будет всегда?
ЖАННА: Следующие сорок дней точно, что дальше не знаю. А  ты молодец, быстро в себя пришёл. Первый раз я такого встречаю. При жизни, наверное, отважным был?
ЛЁХА: Вот прям, совсем не про меня. Может быть бездумным местами? Хотя, если от сюда посмотреть, разницы никакой. Значит ты сегодня туда?
ЖАННА: Да.
ЛЁХА: Страшно?
ЖАННА: Страх за себя я ещё при жизни потеряла.
ЛЁХА: И как ты поймёшь в какой момент?
ЖАННА: Мне и не надо понимать. Это никто не знает. Даже час смерти запоминать бесполезно. Ты запомнил?
ЛЁХА: Я, то что умер-то понял не сразу.
ЖАННА: Так, все так.
ЛЁХА: Хотя погоди. Я же вот только… Ну, часа ещё не прошло, ля…. Получается, запомнил.
ЖАННА: Ни всё так просто. Здесь время по-другому идёт. Минута может сутки длится. Особенно когда кто ни будь задумывается о своих грехах. Вон, Вовчик, вечность молчал… С умай сойти можно… А ещё и сутки не закончились.
ЛЁХА: И как вы считаете, что эти сутки прошли?
ЖАННА: На каждом участке своей ориентир.
ЛЁХА: Какой на вашем?
ЖАННА: Точно… Слушай, хочешь с живым поговорить?
ЛЁХА: Зачем? А что, можно? Погоди, ты серьёзно? Конечно хочу!
ЖАННА: Ты только подумай, что скажешь. У тебя будет всего одна просьба.
ЛЁХА: Почему одна?
ЖАННА: Он так решил. И с ним обязательно надо поздороваться. И… Спросить как дела. То есть ты понимаешь? Поговорить надо, а не сразу вопросы.

Жанна ведёт Лёху к одной из могил.

ЛЁХА: Почему?
ЖАННА: Если к тебе подойдут и попросят сделай мне чего ни будь, сделаешь?
ЛЁХА: А… Ну да. Не подумал. Он сюда придёт?
ЖАННА: Подумал что сказать? (Лёха быстро кивает) Вот тут. Жди, сейчас подойдёт. Только самая важная просьба.
ЛЁХА: Да, да, конечно. Я понял.

Из-за кулис выходит СМОТРИТЕЛЬ. Идёт мимо могил.

Смотритель подходит к Лёхе и садится прямо пред ним на маленькую скамейку. Смотрит на Лёху.
Лёха оглядывается на Жанну. Жанна кивает.

СМОТРТИТЕЛЬ: Ну, здравствуй.
ЛЁХА: Вы правда меня видите?
ЖАННА: Поздоровайся.
ЛЁХА: Точно. Здрасте! Добрый день. Меня Лёха зовут. Я только сегодня умер… Убили меня. Вот сюда. Видно? Я вам вот что хотел сказать…
ЖАННА: Спроси как у него.
ЛЁХА: Ах, да, простите. Как ваши дела?
СМОТРИТЕЛЬ: У нас всё по-прежнему. Вчера Вера звонила по видео. Поэтому, как его…? По Вотсапу.
ЛЁХА: Да, да, я понял.
СМОТРИТЕЛЬ: У них соседи новые. Говорит, откуда-то с юга приехали. С двумя детьми. Обе девочки. Джулька кудат-то лапой залезла. Хромает второй день. У тебя-то как?
ЛЁХА: Я…? У меня...? Так умер же я. Как у меня может быть…? Ну, тут… Мы тут ждём. После смерти ещё сорок дней оказывается можно быть на земле, а потом… Я не совсем ещё понял, что потом, но… Туда вот, мы… Я вот что хотел попросить…
СМОТРТИТЕЛЬ: Ну, понятно. А чего я хотел…? Конечно.

Лёха оглядывается на Жанну.

ЖАННА: Вот сейчас. Давай, давай, давай…!
ЛЁХА: Я вот что хотел попросить. Вы моим позвоните. Значит, номер телефона… Значит смотртите… Восемь, девять, два, шесть, семь, девять… Вы запомните? Запишите лучше. Четыре, шесть…
СМОТРТИТЕЛЬ: Конечно, конечно… Разумеется. Я… Смогу…
ЛЁХА: Правда? Я ведь даже номер не успел продиктовать.
СМОТРТИТЕЛЬ: Всё сделаю как обещал. Как обещал.
ЛЁХА: Кому обещал?
СМОТРИТЕЛЬ: Ну, до завтра?
ЛЁХА: Погоди, погоди! Шесть, два, ноль, два. Запомните? Скажите им номер моей карты. Ноль восемь тринадцать. Это просто, как мой день рождения. Ноль, восемь, тринадцать. Юлька знает. Там есть деньги. Нормально там денег… Примерно за полгода.
СМОТРТИЕЛЬ: Пока. Я смогу.
ЛЁХА: Отлично!  Я вам верю! До свидания!

Смотритель уходит.

ЛЁХА: Он запомнит? Номер телефона…
ЖАННА: Конечно запомнит. И всё передаст. И маме и сестре и… Всем.

Смотритель возвращается. Снимает обручальное кольцо с пальца, сжимает в руке.

СМОТРТИТЕЛЬ: Прости, Марусь, я это… (не решается) Нет, не могу я.

Смотритель уходит.

ЛЁХА: Маруся?

Лёха оглядывается, смотрит на надгробную плиту возле которой стоит, читает.

ЛЁХА: Мария Ивановна Чепкасова. Так вот он с кем… (Жанне) Что же ты делаешь…? Я же тебе поверил, сука. (Движется на Жанну) Я твою улыбочку сейчас в глотку тебе засуну. Да знаешь, что мы делали за такие шуточки… Ты же у меня сейчас кровью харкать будешь…

Выходит Чижов.

ЧИЖОВ: Что купился? Ну, вот… Чего ты без меня…? Хоть бы крикнула.

Лёха подбегает к Жанне и прыгает на неё. Пролетает мимо. Машет кулаками и всё в пустоту. Опять прыгает и опять промахивается. Падает на землю, вскакивает и машет кулаками, не попадая по Жанне.

ЛЁХА: Я тебе все волосы…! Я руки тебе за такое переломаю! Они же ждут меня! Они думают я живой! Они верят, что я вернусь к ним!
ЧИЖОВ: Как много слов красивых. А ты должно быть в первую очередь не о них подумал, а о деньгах?
ЛЁХА: И что в этом плохого?!
ЧИЖОВ: Ну ты и дурында. Вот смотри, «думают», «верят», «ждут». Слова-то какие хорошие. Только ты там, возле Маруси-то, про это не подумал. Ты им сразу денег решил отвалить. Она же тебе сказал, просьба одна. И ты решил, что это твои деньги? Балбесина! И на сколько им хватит твоих денег? На год, на два? А потом, что забудут про тебя?

Лёха успокаивается.

ЛЁХА: Зачем ты это сделала?
ЖАННА: Что бы ты понял, что ты мёртвый.
ЛЁХА: Я это понял.
ЧИЖОВ: Кабы ты понял, тебе бы смешно было, а ты, вон чего учудил. Признаться, я сам на эту удочку попался. Он тут каждый день приходит. Мы по нему сутки отсчитываем. Это пацаны придумали. Знаешь, как они смеялись? Я старый человек рыдаю, ползаю на коленях, а они ржут. И чем сильнее у меня истерика, тем больше эти жеребцы гогочут. Не зато мы цепляемся, землячок. Я ведь тоже про деньги его попросил. Заначка у меня была.
ЛЁХА: А я думал это вы жестокие. Уроды были эти ваши пацаны.
ЧИЖОВ: Мы ему про Фому, а он нам про Ерёму.
ЖАННА: Нет тут ни стариков, ни молодых, не героев, ни случайных. Все мы тут просто мёртвые. И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше для тебя.
ЧИЖОВ: Эх, какой розыгрыш пропустил. Позвать не могла? (шёпотом) Поцелуй пробовала уже?

Жанна кивает.

ЧИЖОВ: Тьфу ты…! Ну хоть расскажи, как он? Полез целоваться? Ну скажи...

Чижов и Жанна уходят.
Лёха садится на землю смотрит в небо.
Выходит Вовчик.

ВОВЧИК: Слышал, попался на Марусю?
ЛЁХА: Ещё один.
ВОВЧИК: Тоже денег попросил передать?
ЛЁХА: Там вообще-то много.
ВОВЧИК: Знаю. Пацаны рассказывали. Получается, что пока мы живые, деньги для нас самое главное. Я ведь при жизни успешным был.
ЛЁХА: Я вижу.
ВОВЧИК: (усмехнулся) И что интересно на работу ходил, не для того чтобы там что-то сделать, а чтобы зарплату получать. А она у меня была приличная. Нет, при жизни, я конечно думал, что люблю работу, а здесь разложил всё и… В выходные работал, по праздникам… И очень радовался, когда премия была большая. Мне её часто платили. Было за что, поверь. А сейчас вот думаю: сын у меня, четырнадцать ему, на виолончели играет, это всё жена, я-то в этом ничего не понимаю. И ему, вроде как нравится… Только я же, ни на одном концерте у него не был.
ЛЁХА: Классическая музыка?

Вовчик кивает.

ЛЁХА: Это вообще мало кому нравится. Такое с детства слушать надо. Учится понимать... Твой сын понимал, жена тоже, а ты просто другой. Что же в этом плохого?
ВОВЧИК: «А я, просто другой…». Я в детстве на гитаре играл и в концертах тоже участвовал… Сами мы их организовывали. Народ собирался, аплодировали…  Я очень волновался по началу. Хотя почему по началу? Всё время волновался. Просто со временем по меньше. Но когда на концерте у меня получалось сыграть всё без запинки, я чувствовал себя настоящим героем. И вот в том самый момент, мне очень хотелось, чтобы меня отец видел. Что бы похвалил за это, обрадовался как-то, обнял…
ЛЁХА: А он?
ВОВЧИК: А он, вот как ты говоришь, другой был. Так, говорил, бряканье это всё. Бесполезное хобби. Про другое он был. Работал много. И в ночные ходил и без выходных по полгода. То, что я стал своим отцом, я только здесь и понял. Ну и у Маруси, тоже попросил денег передать. Идиот. Идиот! Какие же мы бестолковые! У нас же всё было. Зачем мы гнались за придуманным счастьем?! Зачем?!

Вовчик постепенно успокаивается.

ЛЁХА: Как-то даже противно от этого. Почему так?
ВОВЧИК: Я тут недавно, после меня только ты, но мне кажется, что мы просто думать разучились. Смотри. Вот если тебе дают много денег… Миллион. Ты думаешь брать его или нет?
ЛЁХА: Я думаю в чём подвох.
ВОВЧИК: Нет никакого подвоха. Тебе его просто так дают, без последствий. Возьмёшь?
ЛЁХА: Конечно возьму.
ВОВЧИК: И наверное уже прикинул куда потратишь? Кредит закроешь, долги вернёшь, отметишь это всё. Если мозги есть, вложишь. Так?
ЛЁХА: Ну… Плюс – минус. А ты типа… Не в деньгах счастье и всё такое?
ВОВЧИК: Не про это я. У тебя на что был кредит?
ЛЁХА: На машину.
ВОВЧИК: А она тебе действительно нужна? Куда ты на ней ездил?
ЛЁХА: На работу. Летом к родителям. Ну и так, куда ни будь с семьёй.
ВОВЧИК: Только честно, сколько раз вы ездили «куда ни будь с семьёй»?
ЛЁХА: Ну… Как-то последние года не особо получалось.
ВОВЧИК: Вот об этом я. Не нужна тебе машина. Пафос, это всё, как и большинство того, за что у тебя долги. Наверняка у жены телефон купленный в кредит?
ЛЁХА: Подарок, на ДР.
ВОВЧИК: На ДР. Звучит-то как противно. Вот если бы ты не набрал долгов, для того что бы казаться кем-то другим, тебе бы и миллион не понадобился. Потому что другое для тебя было бы важно.
ЛЁХА: А нет у тебя ощущения, Вовчик, что ты сейчас не в своё дело лезешь? Ты же не знаешь, как оно есть на самом деле. Может я и не причём вовсе? Может, я это не для себя делал?
ВОВЧИК: Разумеется. Конечно, ты не причём, Лёха. Везде, не при чём. Я об этом и говорю, «не для себя». Беда в том, что я такой же. Тоже виноватых всё время искал. А у Маруси, первое про что подумал – деньги. Ну нужны моему сыну были деньги.

Вовчик поднялся и идёт в сторону.
 
ЛЁХА: Прав ты. Прав! Доволен?!
ВОВЧИК: Так я же не спрашивал, Лёха. И задачи убедить тебя в чём-то тоже не было. Про себя я. Просто, вслух рассуждал.

Вовчик уходит.

ЛЁХА: Михаил Фёдорович сказал ты воевал то же?(оглядывается, Вовчика нет) Вовчик! Слышь…?! Вовчик!

Лёха идёт за Вовчиком, уходит.
Выходит Чижов. Оглядывается. Подходит к одной из могил. Смотрит.

ЧИЖОВ: Прости.

Отходит в сторону, оглядывается.

ЧИЖОВ: Лёха! Ты где? Молодой!

Выходит Жанна.

ЖАННА: С Вовчиком они. Это ты с кем?
ЧИЖОВ: Что с кем?
ЖАННА: Прощения просил.
ЧИЖОВ: Чего ты придумала-то?
ЖАННА: Ну, ну.

Жанна подошла к могиле, возле которой Чижов сказал прости.

ЖАННА: Друг что ли?
ЧИЖОВ: Кто? Да с чего ты взяла?
ЖАННА: И воевали вместе получается и жили в одном городе. Похоже много друг про друга знали. С таким конечно, трудно дружить.
ЧИЖОВ: Да, отстань ты! Не знаю я его! Вот… Как горькая редька прикопалась.
ЖАННА: Ты сейчас как Лёха себя ведёшь, Фёдорович.
ЧИЖОВ: Как хочу, так и веду.
ЖАННА: Кто же спорит.
ЧИЖОВ: У тебя дети есть?
ЖАННА: Дочь с матерью осталась, сын умер в годик и два аборта. Тебе про кого из них рассказать?
ЧИЖОВ: Да, уж… А у меня живых много…

Чижов подошёл к могиле, рядом с Жанной, стоит, молчит, смотрит. Мотнул головой, отошёл в сторону.

ЧИЖОВ: Только часть из них жили не со мной.
ЖАННА: Бросил?
ЧИЖОВ: Получается, что так.
ЖАННА: У вас мужиков это нормально. Вы и угрызений совести не чувствуйте после этого. Скорее всего, взял потом женщину с ребёнком и решил, что грех искупил. Так?
ЧИЖОВ: Так, да не так. Была у меня семья. Хорошая, четверо детей… И женщина любимая была.
ЖАННА: Вот – вот, я про это и говорю.
ЧИЖОВ: Не про это ты говоришь. У той женщины было пятеро.
ЖАННА: Пятеро? Что ж там за козёл-то был такой?
ЧИЖОВ: Обычный козёл. Молодой, здоровый, весёлый, хорош собой… Другие говорили. Фронтовик, опять же… Берлин брал. Руки откуда надо росли.
ЖАННА: Этот что ли? (указывает на могилу)
ЧИЖОВ: Нет. Я это был.
ЖАННА: О как... Это у тебя в одной семье четверо и в другой пятеро?
ЧИЖОВ: Угу.
ЖАННА: Всегда удивлялась, как вы так умудряетесь. У меня много было женатых клиентов. Даже постоянные были. И то, что вы всё время на жён жалуйтесь, для меня было как «здрасте», но вот две семьи параллельно… Объясни, как это скрывать получается?
ЧИЖОВ: Да знали все… Деревня же. Это я, как болезнь началась в город переехал. И ты знаешь, как смешно получалось, дети в официальной семье и у любимой – погодки. Почти ровесники с разницей в полгода – год.
ЖАННА: Денег-то хватало?
ЧИЖОВ: Не брала она деньги. Предлагал. А потом, когда уже и у самых младших дети народились, запретила им даже разговаривать со мной. А я и доволен. Вроде как не моя вина. А потом… Ну, не сразу, а уж много времени прошло, самый младший сын, от той, другой женщины, стал со мной контакт налаживать. Он механизатор хороший был. Ну и… То огород вспашет, то навоза тележку привезёт… Так как-то и постепенно, наладили мы с ним общение. Я-то, говорю, не особо рвался, а он, вот… И ты знаешь, ни разу ведь он меня не упрекнул, ни в чём. Бывало выпивали не раз вместе и так много говорили, а только разговоры все, как будто, пустые. Про политику, про царей русских, про неурожай в колхозе, одним словом ни о чём. Другие-то дети, от той женщины, злые на меня были, но приди кто из них, начни мне высказывать, ничего бы ни дёрнулось внутри.  А он приезжал, спрашивал ерунду какую ни будь и слушает, улыбается, радуется чему-то, а у меня в душе всё сжимается.
ЖАННА: Дурак ты Фёдорович, хоть и успел прожить больше моего в четыре раза. Любви ему твоей хотелось. Младший, а понимал лучше остальных. Что прошло - уже не вернуть, хватайся за то, что ещё можно спасти. В детстве он не мог с тобой поговорить, обсудить, посмеяться, а сейчас может, вот, говорил. Начал бы упрекать, стал бы ты с ним разговаривать?
ЧИЖОВ: Вот он, (показывает на могилу, возле которой просил прощения) ругал меня за это. Что оставил я их тогда, а сейчас помощь принимаю. Дескать, не я  воспитывал, не мой это и сын. Ох у нас ссоры лютые были. Последний-то раз, я ему, аж в рыло заехал кулаком… А прощения так и не попросил.
А сейчас думаю, прав он был, похоже. Только мне же, как будто легче было, когда я с сыном-то разговаривал. Жалко, что больше не могу.
ЖАННА: Ну как же… Вон, к Марусе встань, передай привет, может приедет.
ЧИЖОВ: (иронично) Ха-ха-ха… Ой как смешно. Валяюсь, не могу.
ЖАННА: Ну, а чего ты начал, «жалко мне». Дальше думай, глубже.
ЧИЖОВ: Никогда бы не подумал, что буду прислушиваться к советам проститутки.
ЖАННА: Никогда бы не подумала, что буду давать советы девяносто летним.
ЧИЖОВ: Много у тебя было клиентов?
ЖАННА: Не считала.
ЧИЖОВ: Получается, ты грешила без счёта?
ЖАННА: Я себе это ещё при жизни простила.
ЧИЖОВ: Удобно.
ЖАННА: У каждого своя мораль.
ЧИЖОВ: Мораль всегда одна.
ЖАННА: Ты когда водку покупал, продавца винил, в том, что пьёшь или производителя?
ЧИЖОВ: Если бы они ничего не производили, я бы и не пил.
ЖАННА: Так есть ещё марихуана, спиды, кислота, героин… Тоже кто-то производит. Пробовал?
ЧИЖОВ: Чего ты сравниваешь-то? Это совсем другое.
ЖАННА: Вот я и говорю, одни позволяют себе водку пить и не считают это пороком, другие пользуются услугами платного секса с тем же чувством.
ЧИЖОВ: А тебе-то какого?
ЖАННА: Чувства стираются, со временем и вера в людей.

Выходят Вовчик и Лёха.

ВОВЧИК: ПК, сам понимаешь, машинка страшная. Вот он эту стену и разложил по кирпичику. Ну, а в горах, там уже конечно по-другому было. То на «схрон» наткнёмся, то на тропу какую, а то и в засаду попадём. Вот там меня и подстрелили. «Гари» вытащил. Тёзка твой с фамилией Гарягин. Он до полковника дослужился. Сейчас пенсионер уже. Пасека своя, двое детей… А у меня вот видишь, тромб. Обидно. Так нелепо. Разные были люди. Тоже, кто за чем ехал. Сейчас по-другому?
ЛЁХА: Да, примерно так же. Стреляют, конечно, больше, а люди… Есть и те, кто посмелее и те, кто прячется за других. Люди, мне кажется, во все времена одинаковые.
ЧИЖОВ: Ого! Это кто у нас в Сократы заделался? Чего смотришь? Мысль-то выдал правильную. Сам дошёл?
ЛЁХА: Прапорщик наш так говорил. Инструктор по ВДП. Грамотный мужик.
ВОВЧИК: Правильно говорил. Не меняемся мы. Посмотри на Фёдоровича. Человек прожил от голубиной почты до смартфона, а шутки те же остались.
ЧИЖОВ: Ну, Вовчик, совсем в себя пришёл. Шутить начал. Надо же, «от голубиной почты»… Вот засранец. (смеётся) Ты ещё скажи от берестяной грамоты до Майкорософт Вород.
ЖАННА: Фёдорович, ты знаешь слова Майкрософт Ворд?(смеётся).
ЧИЖОВ: Или от лука со стрелами до компьютерных вирусов.
ВСЕ: О-о… Ха-ха-ха!
ЧИЖОВ: А так…? От солнечных часов до фитнес-трекера.
ЛЁХА: Скорее от солнечных часов до песочных.

Все ухохатываются.

ЧИЖОВ: Или от «лепота» до «офигительно»

Чижов смеётся один, остальные смотрят на него.
Чижов замечает это, замолкает.

ЧИЖОВ: Чего не так?
ЖАННА: Фёдорович, «офигительно» и «лепота» это два древних слова.

Жанна, Лёха и Вовчик взрываются смехом. Чижов смотрит на всех и тоже смеётся.
Выходит Смотритель. Быстр идёт к тому месту где он разговаривал с Лёхой.

ЖАННА: Быстро в этот раз сутки прошли.
ЧИЖОВ: Чего это он без прелюдии, как обычно?

Смотритель походит к могиле и что-то кладёт.

СМОТРИТЕЛЬ: Прости.

Выходит Таня.
Смотритель разворачивается, отходит на два шага и возвращается.

СМОТРТИЕЛЬ: Я… Я выполнил что обещал.  Прощай.

Смотритель уходит.

ТАНЯ: Посмотрите, что он принёс.

Лёха подходит к могиле Маруси. Наклоняется.

ЛЁХА: Кольцо. (пробует поднять, чертыхается) Кажись обручальное.
ЧИЖОВ: Большое?
ЛЁХА: Обычное. Среднее.
ВОВЧИК: Мужское или женское?
ЛЁХА: Скорее женское.
ЖАННА: Нет, ребята. Не прошли сутки. Он ещё не уходил. Минута прошла, максиму две.
ЧИЖОВ: Как-то с твоим появлением, время сильно замедлилось, землячок.
ТАНЯ: Он больше не придёт.
ЧИЖОВ: Ещё как придёт. Он тут работает.
ТАНЯ: Значит уволился. Попрощался он с ней.
ЧИЖОВ: И хорошо. Теперь начнёт новую жизнь. Сколько можно вздыхать по той, кого нет? И так вон три года сюда как по часам.
ЛЁХА: А ты чего так за него переживаешь?
ЖАННА: Таня у нас за каждого переживает. Она единственная кто около Маруси не попросила денег передать.
ЧИЖОВ: Даже пацанам стыдно стало за шутку.
ЛЁХА: Что-то очень личное?
ЧИЖОВ: Личное.
ЛЁХА: И чего? Тань? Вовчик, ты знаешь?
ВОВЧИК: Я в то время ещё фирмой руководил.
ЛЁХА: Фирмой? А одет как алкаш.
ЧИЖОВ: Потому и Вовчик. Это его пацаны так назвали. Тут же кто в чём умер. Вон на Жаннку глянь. В чём везла гуманитарку, в том и здесь. Дырок только добавилось. Обстреляли на подъезде к селу. Вовчик мусор выносил. А Танюха при госпитале была. Мина прилетела. Засыпало их.

Лёха смотрит на медали Чижова.

ЧИЖОВ: Я готовился. Знал, что со дня на день, вот и попросил костюм на себя надеть. А медали просто висели на нём.
ЛЁХА: Так о чём ты попросила, Тань?
ЧИЖОВ: Отстань ты от неё! Видишь не хочет говорить. Привязался как горькая редька…
ТАНЯ: С самого детства я мечтала только об одном… И у меня это появилось. Мне было шестнадцать. Я в школе ещё училась, когда он пришёл из армии. Его тогда девушка не дождалась, и он пустился во все тяжкие. Мы случайно пересеклись в одной компании, и он сразу меня обнял. А когда узнал, что мне шестнадцать, расстроился, но ничего лишнего себе не позволил. Мы просто всю ночь проболтали. Потом он уехал. Я закончила школу и поступила в медицинский. Когда училась на втором курсе узнала, что он женился. Встретилась в автобусе с его мамой. А когда училась на четвёртом, он опять приехал. Уже без кольца.
Это были самые счастливые две недели в моей жизни. У нас, всё как-то быстро началось. Мы просто встретились взглядом и не говоря ни слова, всё друг о друге поняли. Он много рассказывал о планах на будущее, о целях, мечтах и как будет достигать всё это. Он ничего не обещал мне. Я скорее даже понимала, что как только он уедет, там у него начнётся другая жизнь. Жизнь без меня. Так и получилось.
После института я устроилась в нашу больницу и до прошлого года работала там. А когда узнала, что его призвали на Спец операцию, пошла добровольцем как хирург. Дальше вы знаете.
ЛЁХА: И?
ТАНЯ: Что и?
ЛЁХА: Попросила-та чего? Возле Маруси…?
ТАНЯ: А, это… Попросила передать, что сын у нас. Восемь лет ему. С бабушкой сейчас живёт. И очень на него похож.
ЧИЖОВ: Он один за всю жизнь у тебя только и был?
ТАНЯ: Да.
ВОВЧИК: И что, встретила ты его ещё раз?
ТАНЯ: Да. Его в плечо ранили. К нам его привели, сам идти не хотел. Он сильно изменился. Морщинки возле глаз, седые волосы появились. Взгляд стал тяжёлым, колючим каким-то. Много шутил, смеялся, читал стихи и всё спрашивал у меня, «В кино не снималась? Лицо очень знакомое».
ЛЁХА: И не узнал?

Таня отрицательно мотает головой.

ЧИЖОВ: Чего же ты не сказала-то кто ты есть?
ТАНЯ: Кольцо у него было обручальное.
ЧИЖОВ: Во козлина.
ЖАННА: Прям как ты.
ЧИЖОВ: Надеюсь он сейчас так же мучается.

ТАНЯ: Не злилась я на него, ни тогда, ни сейчас. Это его жизнь. Человек живёт так как сам выбирает. Нельзя заставить кого-то любить, или просто выпрашивать комплементы, подарки… Не настоящие они тогда получаются. Это должно быть изнутри. А если этого нет, то это уже и не твой выбор.
ЛЁХА: Ну не скажи… Некоторый раз за тебя всё решают, а ты, просто чтобы не обидеть, стоишь и киваешь.
ТАНЯ: Не желание делать выбор, это тоже выбор.
ЛЁХА: Как ты сказала?
ВОВЧИК: Погоди, но он же откровенно пользовался тобой.
ТАНЯ: Возможно.
ВОВЧИК: Прости конечно, но если бы ты влюбилась в меня, то я тоже, вот так мог приехать и когда захочу с тобой…?
ТАНЯ: Если бы влюбилась, то да. Но больше никто другой. Ни до тебя, ни после.
ЧИЖОВ: Не того сердечко твоё выбрало Танюша. Всю жизнь себе испортила.
ТАНЯ: Наоборот. Я всю жизнь любила и была счастлива этим.
ВОВЧИК: Какое интересное представление о любви.
ТАНЯ: Я с детства смотрела на родителей и всегда мечтала влюбится также, раз и на всегда. И у меня получилось.
ЧИЖОВ: Хороша любовь, принести себя в жертву.
ЖАННА: Не об этом она говорит, Михаил Фёдорович. Ты вон, всю жизнь бегал от одной к другой, да так и не определился. И ещё, наверное, убедил себя, что любишь обеих?
ЧИЖОВ: Да, любил обеих.
ЖАННА: А на самом деле ни ту, ни другую. Тебе нравилось, что они за тебя бьются. Потом дети пошли, и ты выбрал ту, с которой удобнее. А когда одна из них возненавидела тебя, ты просто успокоился. Так?
ЧИЖОВ: Ничего не так!
ВОВЧИК: Погодите, погодите… По-твоему, достаточно что бы только я любил? Ну предположим. А меня кто будет любить? Как-то однобоко получается.
ЧИЖОВ: Да, ты-то тут при чём?!
ВОВЧИК: Я не про ваш тройничок, я про любовь в целом.
ЧИЖОВ: Отвяжись… Как горькая редька, правда… (Жанне) Смотри, у меня одинаковые чувства были и к одной и к другой. Я с тоской и великим прискорбием уходил от каждой.
ЖАННА: Фёдорович, ты себя не любил никогда.
ЧИЖОВ: А это тут при чём?
ЖАННА: Когда человек себя любит, ему хорошо и одному, вот как Таня. Он была счастлива оставаясь одна. А тебе всю жизнь нужны были подтверждения того, что ты хороший. И одна тебя хвалила и другая. А в старости ты тоже самое ждал от сына, который с тобой отношения налаживал. Я помню, как ты на похоронах своих стоял и цвёл от дифирамбов в свой адрес. А тех, кто промолчал назвал…
ЧИЖОВ: Да, всё, всё! Ерунда какая-то… Себя любить… Ты ещё скажи памятник себе при жизни поставить.
ЖАННА: Любить себя и восхищаться собой, это разные вещи.

В небо, медленно улетает луч света.

ВОВЧИК: Валюха или Витёк ушёл, с соседнего.

Все смотрят в небо.

ЛЁХА: Не желание делать выбор, тоже выбор. У меня же так жизнь прошла. Мама часто говорила, «Живёшь - как по течению плывёшь». Я не понимал о чём она, а вот сейчас… Я ведь и женился так, и ребёнок у меня появился, не потому что я хотел, а потому, что, вроде как, я был не против и институт и инженером работал в своё время, потому что не знал кем хочу быть. Меня подталкивали, а я не возражал.
ВОВЧИК: Цель должна быть.
ЖАННА: Сейчас у нас у всех одна цель.
ЛЁХА: Так скажи. Ты же сегодня уходишь.
ЖАННА: У тебя свои выводы должны быть. Ищи там, где больно. Что злит, раздражает, о том и думай. Почему…
ЛЁХА: Да что меня может раздражать сейчас? Пока был живой, да, а что сейчас не так?
ВОВЧИК: Начни с того, что тебя при жизни раздражало.
ЛЁХА: Так получается почти всё. Я ведь жил-то как оказалось не своей жизнью. Я сам, по собственной воле, только на спец операцию ушёл.
ВОВЧИК: Поздравляю с перезагрузкой. Болит?
ЛЁХА: Как-то не очень. Тоскливо стало от того, что я понял как надо жить за сорок дней до отхода на небеса и то, будучи мёртвым.
ТАНЯ: Хочешь на край сходим, узнаем кто ушёл?

Лёха отрицательно мотает головой.

ЖАННА: Фёдорович, ты-то чего приуныл?
ЧИЖОВ: Отстань.
ЖАННА: Ух ты. Никак, за живое задели? Давай посмеёмся.
ЧИЖОВ: Отстань сказал.
ЖАННА: А если я сейчас уйду, последнее что увижу, будут ваши кислые морды?  Ну уж нет. Вовчик иди сюда.
ВОВЧИК: Жанн, я думаю, что ещё не готов двигаться дальше.
ЖАННА: Да подойди, не бойся. У нас с девчёнками, когда совсем грустно становилось, был прикол один.

Вовчик подходит к Жанне.

ВОВЧИК: Ну давай свой прикол.
ЖАННА: Не переживай, он безобидный. Но будет весело. Повторяй за мной, то количество раз, которое скажу я. Надо дойти до десяти.
ВОВЧИК: До десяти чего?
ЖАННА: Сейчас всё поймёшь.

Жанна говорит и зажимает пальцы на руке на количество «ХА»

ЖАННА: Ха.(зажимает один палец) Ну.

Вовчик поднял руку и повторяет за Жанной.

ВОВЧИК: Ха.
ЖАННА: Ха-ха.
ВОВЧИК: Ха-ха.
ЖАННА: Ха-ха-ха
ВОВЧИК: Ха-ха-ха.
ЖАННА: Ха-ха-ха-ха.
ВОВЧИК: Ха-ха-ха-ха.
ЖАННА: Ха-ха-ха-ха-ха.
ВОВЧИК: Ха-ха-ха-ха-ха.

 Таня и Лёха переглядываются, улыбается.

ЖАННА: Ха-ха-ха-ха-ха-ха.
ВОВЧИК: Ха-ха-ха-ха-ха-ха.
ЖАННА: Ха-ха-(переходит на смех. Зажимает семь пальцев тычет в Вовчика)

Вовчик смеётся и зажимает пальцы. Лёха и Таня подхватывают смех Жанны.
Вовчик и Жанна смеются, тыча пальцами друг в друга. Лёха падает от смеха.
Чижов начинает смеются вместе со всеми.
Всё смеются в истерике. Лёха ползает на коленях, Таня переодически себя сдерживает, но всё время срывается на смех. Вовчик ржёт от души. Жанна счастливо смеётся.
Чижов переходит на плач. К Чижову подбегает Таня, обнимает его, продолжает смеётся и плачет. Вовчик и Жанна медленно успокаивается. Лёха сидит в стороне и молча смотрит на Таню и Чижова.

ЖАННА: (улыбается) Вот и по смеялись. С перезагрузкой Михаил Фёдорович.
ЛЁХА: Получается мы за смех, просто, прячемся?
ЖАННА: Чаще да. Но иногда, вот как сейчас, очищаемся.
ЛЁХА: Спасибо вам.
ЖАННА: За что?
ЛЁХА: За то, что я понял как жить.
ВОВЧИК: Вовремя.
ЛЁХА: Это не имеет значения. Главное понял. Понял как люблю своих родителей, свою жену, сына. Спасибо вам, что понял, как это понять. И пусть я больше не вернусь и никого из них не увижу, я счастлив, что они были в моей жизни. Я благодарен им за каждую прожитую минуту.
ЖАННА: Впервые такое откровение за мои сорок дней.
ВОВЧИК: Ты прям светишься.
ЛЁХА: Необходимо самому принимать решения, чтобы совершать свои ошибки и неудачи. Это и есть жизнь. Мы всё это должны были совершить.(держится рукой за рану) Почему-то плачет он, а больно мне. Как же я вам благодарен.

Жанна смотрит на рану Лёхи. Оглядывается на Таню. Таня приподнимается. Чижов успокоился. Вовчик делает шаг в сторону Лёхи. Все смотрят на Лёху. Лёха оглянулся и увидев такое внимание к себе, немного отшатнулся.

ЛЁХА: Вы чего?
ТАНЯ: Лёш, болит внутри или рана?

Лёха трогает рану рукой не отводя взгляд от остальных.

ЛЁХА: Ай… Рана.

Все бросаются к Лёхе. Лёха быстро отползает.

ЛЁХА: Стойте, стойте, вы чего…? Ай… Больно как (хватается за рану). Чего с вами?!
ТАНЯ: Ковыряй её сильнее, Лёшка.

Лёха надавливает на рану.

ЛЁХА: А! Больно. Прям очень больно.
ЖАННА: Сильнее дави!
ЛЁХА: Ты с ума сошла?! Опять прикол?! Больно невыносимо!
ЧИЖОВ: Дави пацан! Дави сильнее! Есть шанс вернуться к своим!
ЛЁХА: К каким своим?! Чего вы несёте?! Хватит с меня ваших приколов! Больно как.
ВСЕ: Дави на рану!
ЖАННА: Чем сильнее будешь давить, тем больше шансов!
ТАНЯ: Должно быть больно, родненький, должно быть очень больно!
ВОВЧИК: Давай мужик, давай! Выдавливай из себя смерть!
ЛЁХА: (сильно нажимает на рану) А-а-а-а!

ЗТМ.

ЧИЖОВ: Сыну моему младшему привет передавай!
ЛЁХА: Спа-си-бо!

Голоса Чижова, Жанны, Тани и Вовчика смолкают.

Слышны выстрелы, взрывы, пулемётные очереди.

Два голоса.

ГОЛОС 1: Это же Лёха.
ГОЛОС 2: Лёха-Лёха? Живой?
ГОЛОС 1: Похоже двухсотый. Погоди-ка… Из раны кровь сочится как будто… Пульс есть. Слабый, но есть. Говорит чего-то.
ГОЛОС 2: Чего говорит?
ГОЛОС 1: Не пойму… Благодарит как будто.
ГОЛОС 2: Кого благодарит? Хватай за ноги, потом разберёмся.
ЛЁХА: (еле слышно) Спа-си-бо.

КОНЕЦ.