Голод

     Вот уже 50 лет как кончилось Великая Отечественная война, а воспоминания о ней живут и мысли будоражат. Чем дальше уходит время, тем все яснее представляется страшная бессмысленность и жестокость многих событий, имевших место на войне. Громкие победы и геройство, проявленные генералами и рядовыми, хотя и помнятся хорошо, но теперь, по прошествии времени, значимыми становятся воспоминания о бесчисленных потерях и страданиях простых людей, которые, иногда кажется, можно было бы и не допустить. Сейчас, когда все открыто и много написано правды о минувшей войне, возникают часто горькие воспоминания.

     Несколько лет назад я написал шесть рассказов о том, как мне пришлось воевать, и том числе был рассказ о напрасных потерях. Тогда мне казалось, что все значимые мгновения, пережитые мною на войне, я изложил. Но вот за последние годы отдельные высказывания в газетах о событиях минувшей войны послужили поводом к тому, что мне захотелось рассказать еще об одном эпизоде, который, как мне кажется, сопровождает все войны, но почему-то очень мало освещается в прессе, возможно из-за его не характерности.

     Весной 1943 года наша воинская часть наспех заняла оборону невдалеке от реки Северский Донец, местность была открытая, голая. Ни населенных пунктов, ни лесной или кустарниковой растительности поблизости не было. Окопы нашего взвода были вырыты на склоне небольшого холма, обращенного к неприятелю. Обзор из окопов был очень хороший, из них были видны неприятельские позиции далеко в кустарниках, но окопов врага из-за кустарников не было видно. Зато наши окопы им было видно, как на ладони.

     В светлое время немцы периодически обстреливали наши позиции из минометов и пулеметов. Снаряды разрывались как спереди, так и сзади, а также среди окопов, были и прямые попадания. Ежедневно были убитые и ранение, немецкие снайперы стреляли и из винтовок, жертвами их становились наиболее беспечные солдаты, которые слишком высовывались из окопов. Ходов сообщения между окопами в то время еще не было вырыто, и солдаты были изолированы друг от друга. Свой окоп я вырыл по всем правилам в полный рост, с бруствером и поэтому мог стоять в нем, не беспокоясь стать мишенью для врага. В 3 - 5 метрах справа и слева цепочкой были вырыты окопы бойцов моего отделения.

     Пищу мы получали 2 раза в сутки, в темное время. Первый раз - в предрассветной утренней мгле (около 7 часов утра). Обычно это была каша и хлеб; иногда жиры, консервы, сахар или конфеты, второй раз - в вечерние, поздние сумерки (часов в 6 - 7 вечера). Обычно это был суп с мясом и хлеб. Порядок был такой: двое из отделения брали у всех котелки и направлялись к месту стоянки полевой кухни, которая обычно устраивалась в 100 - 200 метрах в тылу в пониженных и скрытых частях рельефа.

     Оборона протекала вяло. Весь день мы находились в окопах - одиночках без движения. Тело от этого немело, каждый из нас был как в карцере. Иногда переговаривались с соседями, иногда постреливали из винтовок  (как требовали командиры), если удавалось увидеть живые цели противника. Но после таких выстрелов, обычно, противник посылал к нам пулеметные очереди, а иногда  и минометные снаряды. А мы садились на дно окопа и ждали окончания обстрела. В вечернее время, а часто и ночью (так как днем высыпались), мы вылезали из окопов, разминали отекшие члены, хоронили убитых за прошедший день. Приходили командиры, рассказывали новости, подбадривали.

     Но вскоре все резко изменилось. Нас практически перестали кормить. Интенданты жаловались на распутицу, дожди, непроезжие дороги, на отсутствие транспорта, который не мог привезти провиант. На деле же были настоящие безответственность и головотяпство. Резко изменился рацион. Перестали давать жиры и сахар, в два раза уменьшили пайки хлеба, а потом и еще в два раза. Каша стала жидкой, а вместо супа стали давать затируху (воду, жидко замешанную мукой) и грамм 20 - 30 в ней мяса. Очень быстро мы почувствовали, как уходят силы, все похудели, стали шататься. От недоедания стали беспрерывно спать в своих окопах. Если бы только фашисты знали, в каком мы состоянии, они бы смогли нас всех взять голыми руками.

     У меня в вещевом мешке было 2 пачки зеленого чая. Раньше я никогда не курил и не имел к этому пристрастия. В окопе я попробовал из чая свернуть цигарку и закурить. Затянувшись несколько раз, я впадал в сон. А самое главное, при этом прекращалось ощущение голода в желудке. А голод наступил настоящий и длился он еще около двух недель. Трудно себе представить, что в обороне, без передвижения войск командование могло такое допустить.

     Наша воинская часть, 213-я стрелковая дивизия, была многонациональной. Только в моем отделении были узбеки, таджики, туркмены, украинцы, белорусы и русские. От голода все мы очень ослабли. Ночью мы с большим трудом вылезали из окопов, но не все. С моим заместителем, белорусом Фесюком, мы в обнимку ходили между окопами, чтобы не упасть, заставляя себя разминаться после дневной спячки в сидячем положении на дне окопа. Старались будить своих бойцов и помогали им вылезти из окопов. Многим уже было все безразлично, а некоторые плакали (вернее подвывали), но из окопов так и не вылезали. Сейчас даже трудно себе представить эту картину.... На что мы были похожи !?... Голодные, грязные, немытые, вшивые. Что мы пережили в то время на войне, практически не воюя, -  одному богу известно.

     В одну из ночей туркмен по фамилии Турабов из своего окопа не отозвался. Он так и уснул навеки от голода. А был Тура­бов мощным, крупным человеком, но очень пассивным. Он совсем исхудал и организм его не смог перенести голода. Старшие начальники дали команду раздеть Турабова до нижнего белья и зарыть в его же окопе, что мы с Фесюком вдвоем и сделали. Так безвестный окоп стал его могилой.

     Через два - три дня нас стали усиленно подкармливать, а затем передислоцировали на другое место держать оборону в непосредственной близости от деревни под названием "Пески", расположенной вдоль реки Северский Донец.

     Здесь, на новой позиции, на окраине крупной, но совершенно разрушенной войной, деревни были вырыты хорошие окопы с ходами сообщения. Деревня была пуста, дома разрушены до основания, а жители ее все исчезли. Но, как оказалось, в ней до войны жили люди зажиточно, так как в заваленных холодных погребах мы находили много хорошей провизии: различного зерна, сала, сахара, яиц, муки, копченостей и т.п. У нас наступил сытый период, мы все скоро поправились и быстро забыли кошмарные дни, связанные с голодом, как будто бы этого эпизода и не было.

                2 сентября 1995 года
                (50 лет окончания Второй мировой войны)