Выпускной бал. Ч. 5

Он стал отходить от неё, повод был - сделать снимок, но он хотел увидеть, как она повернётся к нему и улыбнётся, с солнцем как раз за спиной, оно так волшебно золотило её волосы и широкая, жизнерадостная улыбка так восхитительно сочетались с гранитной набережной стрелки Васильевского острова, что один лишь этот вид заслуживал того, чтобы навсегда увековечить его в памяти по эстетическим соображениям.

--Куда ты? - смеясь, спросила она.

--Сфоткать тебя, конечно! Мне очень хочется потом снова смотреть на эту картину.

Она терпеливо смотрела и не переставала улыбаться. Заходящее солнце, обернувшись в красноватую пелену, подчеркивало стремительность этого мига. Будут другие, но этот никогда не повторится и это волновало его. Он не торопился сделать снимок, наслаждаясь мгновением. Небольшое круглое лицо Ирины манило и радовало, как всегда. Смеющиеся голубые глаза, наполненные жизнью и радостью. Он налюбовался сполна и подошёл к ней обратно, не отводя взгляд. Протянув руку, он коснулся её лица сбоку, так чтобы нежная кожа щеки оказалась в ладони, а пальцы касались шеи. Она, словно кошка, прильнула в ответ.

--Мне нравится на тебя смотреть, - сказал он.

--Поверь, это чувствуется! А ты меня немного смущаешь своим взглядом. Ты смотришь так, будто никого рядом нет совсем.

--Для меня никого и нет.

--Знаешь, мне кажется, ты ко мне неравнодушен...

'Хороший заход' - подумал он. 'Конечно, правильнее всего что-то ответить'

--Кто знает... То, что я говорю - не всегда то, что я думаю, или чувствую, а то, что ты слышишь - не всегда то, что сказано.

--Иногда ты говоришь как старик! Давай сюда свои глаза!

Он приблизил к ней лицо так, что стало невозможно сфокусировать зрение, лишь смотреть сквозь его карие, тёплые глаза. Потом он приблизился ещё ближе и, не закрывая глаз, долго поцеловал Ирину. Она научилась у него не закрывать глаза при поцелуе, так добавлялось столько всего. Впрочем, иногда глаза закрывались сами собой. Вот и сейчас, немного ещё испив этого чайного безумия глаз, она закрыла свои, проваливаясь в тёплые ощущения внутри.

--Теперь давай гулять дальше! - предложил он. - Ты ещё не замёрзла?

--По правде сказать, немного есть.

--Тогда ты, наверняка, на правах местной, знаешь, где можно приятно погреться.

--Мммм... Ты прав. Здесь рядом есть одно забавное место, называется 'Кофе и книги' тебе наверняка понравится! Пойдем, пройдем мимо Биржи, с той стороны будет не так дуть ветер.

--Идём скорее! Я бы уже шёл, если бы знал, куда!

Она звонко засмеялась, взяв Айзата под руку и направляя в нужную сторону. Пройдя с полкилометра, они оказались у двери с неброской вывеской.

--Идём, когда мне бывает одиноко, я прихожу сюда.

--Разве когда тебе бывает одиноко, не может найтись хорошая компания?

Она опять засмеялась:

--Иногда хочется остаться в одиночестве и распробовать это состояние... Смотри, здесь очень уютно. Вот с этой стороны - небольшой зал, там бывают концерты маленьких питерских групп, или выступления поэтов, такая очень камерная атмосфера. А в этой стороне - как раз книги, можешь выбрать любую и почитать. А вот тут - заказывают кофе. Я люблю с корицей.

--Так, не пойму, а какая у них бизнес-модель? За что платишь?

Опять лёгкий обезоруживающий смех.

--Платишь за кофе и за время, которое здесь проведёшь.

--А, тогда понятно, давай я нам закажу одинаковый кофе, хочу попробовать то, что тебе нравится.

--А ещё тут есть всякие настольные игры. Хочешь в шахматы поиграем?

--Шахматы? Конечно! Только чур не поддаваться!

Забрав кофе, они сели у окна друг напротив друга и стали играть в шахматы.

--Расскажи ещё про Уфу! - начала отвлекать Ирина.

--Хммм... Кажется, основное я тебе уже рассказал. Ты же знаешь, что Уфа стоит на берегу реки Агидель, Белой реки?

--Кажется, у ДДТ даже есть такая песня...

--Вот-вот. Если ехать из аэропорта, то пересекаешь как раз мост через эту реку и на её берегу стоит памятник Салавату Юлаеву. Это башкирский герой, о нём ходит много историй и ещё больше - легенд и сказок. Это большая конная статуя. В тёмное время суток она подсвечивается с разных сторон. На коне, который стоит, разгозгорячённый на трёх копытах, сидит всадник, наш Салават. Скульптор удивительным образом смог передать застывшее движение, как будто всадник стремительно несётся куда-то, протягивая вперёд и в сторону правую руку, на которой висит плеть, а на левом боку видна сабля. Если подойти к этому памятнику, то впечатляет его размер и расположение постамента, ведь вид открывается с того места восхитительный: река и огромные просторы. Когда стоишь с ним рядом, хочется тоже мчаться, куда-то торопиться. Это удивительная по энергетике скульптура. Кроме того, ты знаешь, этот памятник делали в Ленинграде.

За игрой в шахматы и разговорами они оба не заметили, как вечер начал линять в ночь. Когда в заведении остались только они, вдруг пришло осознание, что уже пора уходить и им.

--Удивительно быстро с тобой летит время, - заметила Ирина. - Давай, уже пойдем.

--Конечно, пойдём, но при условии, что я тебя провожу.

--Конечно! Ты погляди, как за окнами темно! Я же, наверное, боюсь в такой час одна домой возвращаться... - немного переигрывая, отозвалась Ирина.

Когда они вышли из парадной, погода была уже далеко не весенняя. Ветер стал злым и холодным и все запахи наступившей, казалось, весны, куда-то исчезли.

--Слушай, я боюсь, что ты простынешь. Может, стоит вызвать такси?

--Ну что ты! Конечно, нет. Если двигаться, то точно не замёрзнешь! Давай, быстро пойдем, тут до метро рукой подать.

Они быстро пошли вдоль набережной, направляясь к станции. По пути было совсем не к месту говорить - любые слова тут же уносил ветер, а кроме того, при быстром шаге волей-неволей сбивается дыхание. Едва оказавшись внутри, Ирина прижалась, дрожа, к Айзату:

--Ды-ды-ды! Холодно, оказывается! Хорошо, ты, тёплый, рядом!

--Конечно, хорошо, - мирно согласился он, уютно устраивая подбородок у неё на макушке и крепче обнимая застывшую девушку. Не смотря на то, что Ирина была старше, она была чуть не на голову ниже Айзата и это было очень мило. Если строго спросить, чем он её зацепил, то, пожалуй, Ирина не смогла бы точно ответить. Он не был Апполоном, не искрил, как некоторые, энергией, но была в нём какая-то непередаваемая харизма. Он как будто знал, чего хочет и знал, как этого добиться, он был открытым, но в то же время не болтливым, он был внимательным и деликатным, а ещё он был как будто немного опасным. Как острый нож в ножнах. Ирина не могла бы вспомнить, как именно он сделал так, что она захотела с ним встретиться после занятий бальными танцами в школе. Однако, тот вечер был хорош. Они гуляли и много говорили. Оказалось, что с Айзатом можно говорить о чём угодно без скидки на возраст. Ирина сама не заметила, как так получилось, что в тот вечер при расставании она поцеловала его. А при следующей встрече он очень деликатно обошёлся, не намекая, не стараясь развить успех и тем самым лишь доказав, что он стоящий человек. Когда надо, он подыгрывал и казался легкомысленным, а когда надо, поддерживал серьезные разговоры. Чего он не делал - это не говорил о любви. Хотя в его возрасте почти любое увлечение кажется настоящей любовью. Айзат просто был человеком, которого хочется держаться. За которым хочется иногда спрятаться, с которым можно поговорить о том, что наболело, ведь у каждого так случается, что что-то наболит. Ирине иногда казалось, что её норовит поглотить рутина. Она старалась насытить свою жизнь так, чтобы уменьшить эту всепоглощающую рутину, чтобы жизнь была красочной, но часто случалось так, что даже её деятельную и энергичную натуру побеждала рутина. Ирина старалась держаться, быть сильной, сохранять интерес ко всему вокруг, не замыливать глаз, но иногда руки опускались, иногда казалось, что мечты теряют не только реальность, но и очертания. Было мало тех, кто мог бы это так же почувствовать и вот, случайно, она встретила мальчика, который был безумно похож на того, кого Ирина неосознанно искала. Она иногда пыталась подвергнуть строгому анализу то, что происходило между ними, но мозг пасовал и не мог разложить на составляющие эту странную химию, потеху судьбы.

Айзат, в свою очередь, даже не пытался что-то анализировать, он делал. В первый же день, как он увидел Ирину, как она маленьким солнцем освещает спортивный зал, ему захотелось узнать её ближе. Сперва он аккуратно изучал её, а потом ловко вывернул её же слова о достопримечательностях Питера так, что она сама предложила ему рассказать о главных мостах...

Пока они ехали в метро, стоя, хотя вагон был совершенно пуст, но сидя неудобно обнимать; Ирина ощутила, как усталость дня неминуемо накатывает на неё. В тепле объятий Айзата она немного сомлела, а веки стали слипаться.

--Ирина, следующая наша, - разбудил Ирину его голос.

--Да... Да. Точно, спасибо, - немного невпопад ответила она.

--Ты уже спишь! Давай, я тебя скорее отведу домой, - покровительственно сказал Айзат.

Сбрасывая дрёму, она подняла на него глаза и улыбнулась.

--Пойдём! - повелела она, когда поезд доехал до станции.

За пределами подземки погода не стала лучше, лишь ветер, немного заплутав в зданиях, стал не таким злым. Тем не менее, холод как следует выветрил прокравшийся сон. До дома Ирины они шли опять быстрым шагом и то ли от усталости, то ли от вдруг навалившихся мыслей, не говорили.

--Ну вот, твой дом. Спокойной ночи, Ирина! Было прекрасно с тобой погулять! Получился отличный день!

--Давай, не глупи! Заходи, я тебя хоть чаем горячим напою.

Ирина снимала маленькую квартирку на пятом этаже старого дома, под самой крышей. Как могла, она следила за тем, чтобы дом был уютным, не смотря на весьма плачевное состояние строения. За время, пока в квартире никого не было, она обрела какое-то состояние одиночества. Все вещи были на своих местах, но отчего-то их было немного жалко, как будто хозяйка вдыхала в них жизнь, а за время её отсутствия они потихоньку теряли эту жизнь. Когда они вошли, вещи, казалось, смотрели на них ничего не понимающими глазами только что проснувшегося человека. Ирина сразу поставила чайник, пройдя на кухню.

--Надо же, я здесь никогда не был, а всё как будто так, как должно быть в твоём доме, - удивился Айзат.

--Да? И как тебе?

--Очень по-твоему! А что у тебя это за фотографии на стенах? - Поинтересовался он, заходя в комнату и включая свет.

--А, это мои эксперименты. Я иногда фотографирую, когда хочется, или когда нравится. Или когда и то и другое. - она легко засмеялась над собой. - приходи, чай готов. Ты крепкий пьешь? Сахар добавить?

--Да, крепкий, пожалуйста, одной ложечки сахара будет достаточно, - ответил он, заходя в кухню.

--Хочешь, я тебе бутерброд с вареньем сделаю?

--Удивительно! Ты такая теперь домашняя! Сделай, пожалуйста.

Айзат сел за стол и начал смотреть, как Ирина захлопотала над его бутербродом.

--Погоди, а ты что же, сама не будешь со мной чай? Тогда и я не буду.

--Ой, я что-то не подумала. Конечно, буду. Правда, сахар закончился... Ну да это ничего, варенье же есть!

Они сидели и пили горячий чай, глядя друг на друга. Молчание не тяготило. Однако, что-то другое стало сгущаться.

--Впрочем, похоже, мне бы к чаю ещё чего-то добавить, - сказала она.

--Чего же? - несколько удивлённо и учтиво ответил Айзат.

Ирина встала из-за стола, подошла к нему и страстно припала к его губам. Зрачки её были огромными, почти целиком закрывая радужку. Айзат охнул. Он обхватил её руками и стал подниматься со стула. Потом он, как в вальсе, сделал шаг навстречу и она, как в вальсе, синхронно шагнула назад, уперевшись в стену. Айзат страстно прижал её к стене, не останавливая поцелуй. Дыхание Ирины стало прерывистым, она притянула его ещё сильнее к себе...

Ночью она не могла уснуть. Не давали покоя воспоминания о произошедшем и мысли, мысли. Страсть накрыла её с головой, а Айзат ответил полной взаимностью. Тело полнилось недавними ласками, но мозг, циничный судья, начал свой суд. И суд был без адвокатов. Ирине не следовало. Вот, что она думала. И мысли эти обжигали. На столько ярко было это понимание того, что так нельзя, что доводы она даже не искала. Проклиная себя, она снова и снова гоняла в голове их встречи. Нельзя. Но почему? Он ещё школьник. Ну и что? Я, как никак, училка, а он - школьник. Так нельзя. Мысли кружили и изматывали. Она разрывалась на части. Ей так хотелось не слушать доводы разума, совести, предрассудков и прочих эфемерных химер, но голоса эти были настойчивы. Ещё два дня она мучилась перед тем, как прийти к своему решению.

Нужно расстаться. Сейчас. Чтобы потом не было больнее.