У истоков речки Осыковой

Земли на берегах речки Осыковой начали осваивать с конца XVIII века. Ещё в 1960-х годах, по моим личным детским воспоминаниям, в прекрасном саду с живописным прудом, который до сих пор называют Караванским ставком, вблизи хутора «Голубивка», стоял одноэтажный дом с балконом, построенный в классическом стиле. На этот балкон, как рассказывали старожилы Марьинки, любила выходить в нарядном платье в праздник Вознесения Христова владелица имения «Трудовая» Вера Петровна Карпова-Пестерева. Она сама лично поздравляла всех окрестных жителей с Праздником и всегда дарила подарки.

В селе Марьинка ещё совсем недавно, в конце 1980-х годов, жили люди, которые помнили Веру Петровну Карпову, считавшуюся самой богатой невестой, её даже называли «жемчужиной юга России», и как она выходила замуж за бедного, но талантливого и необыкновенно красивого горного инженера Владимира Петровича Пестерева. Краеведы Марьинки знали об их детях и внуках, приезжавших не однажды на Родину из-за границы. Владимир Петрович происходил из строгой православной семьи, вскоре после свадьбы супруги широко занялись благотворительностью.

Муж тёти Аллочки дядя Саша, уроженец Смоленщины, часто вспоминал историю о том, как он оказался в наших краях. Из Кёнигсберга их полк был переброшен на Дальний Восток для участия в Манчжурской военной операции в 1945 году. Его отец писал ему, что их деревню под Смоленском сожгли немцы при отступлении, и они с дочерью и все их соседи живут в наспех вырытых землянках, все домашнее хозяйство уничтожено.

Война уже заканчивалась, солдаты думали только о том, как они вернутся домой и что будут делать.... В их части служил хороший парень из Марьинки. Вот он и сказал загрустившему другу: «Поехали со мной на Донбасс, в Марьинку, у нас всегда было много хлеба и красивых девчат, сразу сможешь жениться и устроиться на работу». Так оно и вышло.

Дядя Саша, проживший в Марьинке после свадьбы с моей тётей Аллочкой почти 70 лет, всегда с большим уважением отзывался о своей тёще – моей бабушке, которую знал с 1946 года. «Она была удивительно доброжелательным, мягким, интеллигентным человеком, никогда не повышающим голоса». У неё, помимо воспитания семерых детей, было большое хозяйство: своя корова, разные птицы и огород. Муж бабушки, Александр Собещанский, получивший образование в церковно-приходской школе в Марьинке, после революции работал на шахте «Трудовская» десятником, мастером смены. На его жалованье жила их большая семья.

Отец однажды рассказал мне случай из жизни своих родителей, который мог бы показаться забавным, если бы не суровое и трагическое время, когда это происходило и когда каждому приходилось делать свой выбор.

В 1918 году разоряли и грабили поместье Карповых-Пестеревых, какие-то неизвестные люди выносили оттуда мебель и другие ценные вещи. На третий день Александр Собещанский не выдержал искушения и тоже принёс оттуда несколько досок, объясняя это тем, что в имении Карповых все равно уже все растащили, а доски очень пригодятся в хозяйстве, ведь лесов в округе почти нет. Бабушка с непроницаемым видом выслушала эти объяснения и твёрдо ему заявила: «Пойди и отнеси обратно». Её супруг пытался оправдать свои действия тем, что всё равно ничего поделать нельзя, что эти три доски уже не смогут ничего изменить в государственном масштабе и повернуть ход истории. Но на все свои веские доводы слышал один и тот же ответ: «Пойди и отнеси обратно. Это не твоё. Ты должен пойти, отнести и положить на место, откуда взял. Верни чужое.» и т.д. К концу дня Александр сдался. Под покровом ночной темноты, взяв злосчастные доски, он переправился через мост на противоположный берег реки Осыковой и, точно выполняя строгие указания своей супруги, положил доски на то место, откуда утром взял. На этом «борьба за светлое будущее» в Марьинке и закончилась.

Также отец рассказывал, что бабушка была уверена в том, что все беды начались после того, как в 1918 году убили царя и его семью.

Многие жители села Марьинка с середины XIX века отвозили выращенное ими зерно в окрестных плодородных чернозёмных степных полях в морской порт своего уездного города Мариуполя для оптовой продажи. Это был их основной денежный доход.

Предок моего деда, Александра Собещанского, был одним из первых, приехавших в новообразованное село Марьинку в 1841 году. Франц Викентий Собещанский вместе с сыном Александром и внуком Теофилом были выходцами их Польши, переехавшими в 1841 году на эти земли.

В 1840-е годы в Марьинке был сооружен храм в честь Казанской иконы Божией Матери, при которой до 1918 г. действовала церковно-приходская школа.

На карте конца XVIII века из фондов РГИА обозначены итоги межевания между Областью Войска Донского и Бахмутским уездом Екатеринославской губернии по руслу Кальмиуса. Здесь располагались земли, принадлежавшие Шидловским, Мандрыкиным, Рутченко, а также располагалась пустошь Осыковатая  (1), которую государственные власти отдали новым переселенцам.

Пустынные поля, где затем появилось село Марьинка, впервые стали засеваться твёрдыми сортами пшеницы в 1840-е годы и славились исключительно высоким плодородием, их называли «жирным» чернозёмом. Тёплый климат, обильные источники хорошей питьевой воды – река Осыковая и подземные родники-«криницi» – бьющие из-под земли ключи, часто встречавшиеся вдоль берега и питающие истоки русла реки, – всё это создавало благоприятные условия для ведения натурального хозяйства, разведения домашних животных.

У «крыныць» росли высокие дубы. В кроне деревьев целое лето жили кукушки, частенько отсчитывая «сроки жизни» тем, кто любил верить в приметы и надеяться на предсказания. Ближе к вечеру, когда спадала жара, на крайних к речке улицах села нередко появлялись крупные экзотического вида птицы и подолгу просто сидели на земле, как-бы отдыхая. Их называли «одуды». Царственного вида птицы чёрно-белой окраски постоянно складывали и раскладывали гребешок на своей маленькой изящной голове. Их пение напоминало отрывистое гудение, они «дудели», чем и заработали своё название.

Белые уютные хатки из саманного кирпича, покрытые извёсткой, теснились иногда друг к другу, чтобы быть поближе к воде. За домами, крытыми черепицей, обычно имелся большой огород и фруктовый сад, тянущиеся в направлении реки. Каждый домохозяин стремился к тому, чтобы иметь ценный в хозяйственном отношении отдельный выход непосредственно из пределов собственного землевладения к живописной водной поверхности небольшой речки Осыковой, вдоль невысокого берега которой изредка росли камыши, осока и вербы.

Нижняя улица Марьинки имела своё особое очарование. Здесь стоял устойчивый запах реки, ни с чем не сравнимое сочетание ароматов водного пространства и душистой степной травы, а весной не умолкал хор земноводных. Речка создавала особый благоприятный микроклимат для всего живого. Даже в засуху у реки косили сено из прибрежных трав. Вокруг кипела жизнь сельской детворы.

В Осыковой можно было легко наловить мелкой рыбы, как для себя, так и для кошек. Для этих целей почти у каждого марьинского ребёнка был специальный сачок, сшитая треугольником марля, прикреплённая к деревянной палке. Сачки не покупали в магазинах, их могли легко изготовить в домашних условиях, была бы марля или кусок старой кружевной гардины для завешивания окон.

В течение всего лета в Осыковой ловились даже раки. На это отваживались только мальчишки, которые руками отыскивали их норы, проползая сотни метров на коленках прямо по мелкой реке вдоль берегов. Мирные раки, тихонько дремавшие в прибрежной тине, не выдерживали бесцеремонного вмешательства в их подводную стихию, и угрожающе хватали нарушителей покоя своими клешнями. Охотники только этого и ждали. С криками и визгами, очередной рак, у которого «сдали нервы», пополнял ведро с добычей.

Остальные жители, чьи дома располагались на верхних улицах села, спускались к реке по переулкам, каждый из которых имел свою историю и своё особое местное название. По утрам и вечерам по переулкам двигались, слегка покачиваясь и покрякивая на ходу, обширные стаи домашних уток – чаще их называли «качками».  У этих самостоятельных птиц особое чутьё своего жилища, и они безошибочно возвращались домой после ежедневных долгих плаваний по реке. Вечером, когда спадала жара, по переулкам не торопясь шествовало коллективное стадо коров. Они двигались степенно, как-бы сознавая собственную важность для поддержания пропитания многих людей.  Молоко степных коров отличает особый тонкий вкус с терпким ароматом сухих полевых трав, иногда в нём присутствует приятная нота полынной горечи.

Но самым ярким событием дня становилось движение по переулку массивного быка с кольцом в ноздре – главного вожака коров. Чаще всего матёрого быка лично сопровождал общественный пастух, крепко держась за верёвку, привязанную к кольцу. Старый бык постоянно был чем-то взволнован, протяжно ревел, периодически угрожающе поворачивал свою рогатую голову по сторонам и подозрительно оглядывал встречных людей красными, налитыми кровью глазами. Поэтому все старались не попасться ему на глаза. Обычно дети любили смотреть на движущееся стадо, но когда приближался грозный бык, все прятались за заборами, продолжая наблюдать за его поведением сквозь дощатые щели.  Коровы с быком двигались по переулкам к речке Осыковой на водопой и пастбища. Когда к середине лета луговая трава пересыхала и выгорала от солнца, стадо питалось прибрежной травой, осокой и камышами, не спеша передвигаясь вдоль берега реки.

К середине XX века дворы многих домов украсила «вагонетка» – огромная ёмкость для сбора воды для хозяйственных нужд. Поэтому всегда имелась, «под рукой», вода для животных. Там, где жили дети, в вагонетке обязательно плавали живые рыбки, свежевыловленные в речке Осыковой, их партии часто сменяли друг друга.

«Вагонетка» - это металлическая цистерна, которая, по первоначальному замыслу, предназначалась для транспортировки каменного угля или «пустой породы», окружающей угленосные пласты. Периодически их «списывали» в шахтном хозяйстве и использовали для бытовых нужд.

В колодцах глубиной 4-5 метров на нижней улице в Марьинке вода была немного солоновата, а на верхних улицах – вкусна и даже сладка. Но чтобы добраться до такой воды, приходилось рыть колодцы глубиной более 30 метров. К счастью, в 1960-е годы уже все пользовались электромоторами, чтобы качать воду.

Гидрографы, исследователи водных ресурсов этого края в середине XIX века, отмечали, что населённые пункты на юге Европейской части Российской империи сосредоточены вдоль рек:

«…судя по числу рек, казалось бы можно было заключить, что край изобилует водою; но, на самом деле, встречаются многие местности, где недостаток воды довольно ощутителен и где, вследствие того, население не может распространяться, не имея возможности поддерживать скотоводства и овцеводства, столь важных отраслей хозяйства в этом крае. - Весною и осенью недостатка в воде почти нигде не встречается; множество балок и оврагов наполняются ею в значительном количестве. От таяния снегов и самые малые ручейки, и речки изобилуют водою, но с наступлением лета, особенно когда оно сухое и жаркое, не только в балках и оврагах вода исчезает, но пересыхают даже и речки. Чтобы избегнуть недостатка в воде, почти всё народонаселение губернии сосредоточивается по течению рек и речек. Такое распределение сёл и деревень бросается в глаза каждому, кто из Великороссии выедет в южные наши губернии; оно составляет отличительную характеристику их. В долинах рек только виднеются деревни, сёла, леса и кустарники; возвышенные же пространства покрыты хлебами.» (2)

Даже в 1960-е годы многие семьи в Марьинке имели по две коровы, и местные жители пили только натуральное парное молоко, а летом, когда становилось жарко, молоко заквашивали и употребляли вместо воды для утоления жажды. Помню, в ранние годы детства, частые разговоры местных жительниц – тогда это были привычные к труду на земле 50-60-летние дамы, трудолюбивые и крепкие – что власти не позволяют им держать много коров в личном хозяйстве.

Местные труженицы были «в большой обиде» на тогдашнего руководителя нашего государства Н. С. Хрущёва, который своим Указом запретил им держать больше двух коров, урезал площадь земли приусадебных участков и ограничил количество плодовых деревьев в частных садах. А в те времена, как и в старину, было принято держать не менее четырёх коров и трудиться не покладая рук с утра до вечера!

Примечательно, что сам Никита Сергеевич в детстве жил в рабочем пригороде Юзовки, всего в нескольких километрах от Марьинки. Отмечали также, что Глухов Захар Михайлович, первый секретарь Марьинского райкома партии, Герой социалистического труда, дом которого, окружённый цветущими плетистыми розами, располагался на соседней улице, был другом детства и революционной юности Никиты Сергеевича.

Марьинка процветала долгие годы не только благодаря хорошим и стабильным урожаям и трудолюбию местных жителей, но и в силу своего выгодного географического положения. До ближайшего рынка на окраине промышленного Донецка, где долго не залёживались качественные натуральные продукты, произведённые в Марьинке, можно было дойти пешком по живописной лесной тропинке, пройдя всего пару вёрст по искусно посаженному парку Карповых «Городок», который к середине XX века превратился в могучий лиственный лес. По краям тропинки пестрели среди зелени полевые цветы, сменяя друг друга в течение сезона, а в лесу не смолкало пение птиц.

В 1960-е годы в Марьинке ещё продавался настоящий хлеб, испечённый из муки старинного местного сорта «гирка», т.е. горка. Мучные изделия из теста «гирки» давали большой припёк при выпечке, как бы вырастали вверх. Эти караваи были настоящим чудом как по внешнему виду, так и по вкусу – восьмым чудом света, вершиной труда земледельцев по культивированию сортов пшеницы.

Высокий круглый каравай диаметром не менее 30-ти сантиметров, с ребристыми, как бы гофрированными краями, имел изумительный бело-золотистый цвет, радующий взор, уникальные показатели плотности и прекрасно сочетался с традиционными натуральными «брендами» донецких степей – салом, чесноком, розовыми помидорами сортов «бычье сердце» и «фламинго» и крупной каменной солью из месторождений города Бахмута. Имея такой хлеб на столе, можно было больше ничего не готовить – это была полноценная еда.

Приземистые, бледные, невзрачные хлебные кирпичики – вот и всё, что предлагает нам сейчас современная цивилизация.
Никто не может вспомнить, куда вдруг подевались семена пшеницы сорта «гирка», так бережно хранимого и культивируемого столетиями нашими предками. Как так произошло, что мы даже не сразу заметили исчезновения того, что должны были ценить и передать нашим детям, как в свое время это передавали наши предки?

Донецкие степи являлись в те времена одним из самых уникальных мест в России, где люди разных национальностей, веками враждующих между собой, объединялись в семьи, связанные союзами любви и взаимовыручки. Таких примеров самых неожиданных национальных сочетаний, которые мирно уживались и ладили друг с другом, было много в наших краях.

Например, бабушка моего отца, мать Александра Собещанского, происходила из черногорского рода, представители которого присягнули на верность России при императрице Елизавете Петровне. Она родилась в селе Михайловка Мариупольского уезда, где со времени основания села стоял храм в честь Архангела Михаила, и поддерживала память о том, что церковный праздник «Славы» небесного покровителя её рода – Архистратига Михаила – отмечается ежегодно 21 ноября.

В XVIII веке полки сербов и черногорцев защищали юго-западные земли Российской империи от османов  (3). Затем они породнились и практически полностью слились с представителями других православных народов, в том числе и мариупольскими греками, «вышедшими из Тавриды» – «Азийскими христианами», как обозначено на старинном гербе города Мариуполя, утверждённом в 1811 году.  Сербские переселенцы, во многом утратив свою национальную идентичность, передавали из поколения в поколение только самую важную информацию о себе – День Славы. (4)

В городе Мариуполе в начале XX века впервые повстречались родители моего отца. Александр Собещанский приехал тогда на хлебный рынок продавать урожай зерна, выращенный на полях Марьинки, на земле, принадлежавшей его родителям.

После 1917 года порядок частного землевладения существенным образом изменился.
По указу партии и правительства в 1923 году часть Екатеринославской губернии, часть Харьковской губернии и часть Области Войска Донского были объединены. Небольшой рабочий посёлок Юзовка, возникший в последней четверти XIX века благодаря подземным запасам топлива у истоков речки Осыковой, при металлургическом заводе английского предпринимателя Юза, стал называться городом Сталино с 1924 года, Донецком с 1961-го и превратился в областной центр. (5)
 
Уездный город Мариуполь был переименован в город Жданов в 1948 году, в память А. А. Жданова (1896-1948 гг.), возглавлявшего партийную организацию Ленинграда с 1934 года.


Источники.

(1) - Стёпкин В. П. Дворянское землепользование в истории Донецка. Д.: Апекс, 2003. С. 6. РГИА. Ф. 1350. Оп. 312. Д. 201. Л. 1 об-80.

(2) - Материалы для географии и статистики России, составленные офицерами Генерального штаба. Т. 6. Сост. В. Павлович, генерального штаба капитан. СПб.: Типография Департамента Генерального штаба, 1862. С. 20-21.

(3) - Материалы для географии и статистики России, составленные офицерами Генерального штаба. Т. 6. Сост. В. Павлович, генерального штаба капитан. СПб.: Типография Департамента Генерального штаба, 1862. С. 121.

(4) - Этот местный праздник в Сербской Церкви связан с тем, что изначально сербы при крещении не приняли греческие имена, но каждый род имел своего святого небесного покровителя, например, святителя Николая, святого Георгия, архистратига Михаила, в день празднования памяти которого и отмечают потомки каждого рода День Славы.

(5) - Город Сталино переименован в Донецк в 1961 году.