3. Совсем взрослые. Сами с усами. - 27

Начало здесь:http://proza.ru/2023/04/14/1396

3.27. «ДО СВИДАНИЯ, ГОРОД-ГЕРОЙ…»

Вторая половина октября вместе с холодными ветрами и Волжским течением понеслась прямиком к зиме, быстро и очень быстро, стремительно и очень стремительно. Вахта за вахтой, долгая осенняя ночь за коротким осенним днём, серые рассветы и тёмные закаты. Не успеваем считать дни до окончания практики. Отчёт написан, ждёт вместе с бутылкой дорогого коньяка в коробочке своего обладателя и благодетеля. Вроде бы, друг другу и надоели, но сдружились и осталось-то нас совсем мало. Встречаемся только в салоне во время приёма пищи да на приёмо-сдаче вахты, общаемся минутно и разбегаемся по тёплым каютам отдыхать. Не успеешь оглянуться, сменщик вновь пришёл за тобой, а то и аврал объявят, тогда хана. Всем «сон-тренаж» по училищному и сбор на палубе. Бывает и такое, рабочих рук сращивать, например, трос или шары на понтонах менять, не хватает. Вот под светом бортовых прожекторов и кучкуемся на палубе или нитке рефулёра, занимаясь такелажным работами. Флотская взаимовыручка. А куда без неё…

- Ты хоть чему-нибудь научился? – сузив свои хитрые глаза, механик стоит на вахте и  смотрит на меня, стоящего у лобового стекла рубки.
- Конечно, Николай Александрович, многому, - спокойно отвечаю.
Отвык я уже от его команд и приказов, на палубе работаю пару месяцев. А тут:
- На флоте-то будешь работать?
- Буду, – серьёзно и уверенно отвечаю механику.
- Не знаю, как Палыч, а я приглашаю тебя обратно по окончании училища.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день». У меня челюсть отвисла, но приятно, всё-таки, что-то и в нём есть хорошее. Профессионал грамотный, требовательный, думал, что человек некудышный, а здесь, смотри-ка, обратно зовёт, понимает, что без молодёжи никуда.
- Если Михаил Павлович вызов в училище сделает, с удовольствием приеду.
- Сделает…

В первых числах ноября прибыла смена командира и я тут же поймал на себе суровый и какой-то озабоченный взгляд Логанькна. Он сразу «взял быка за рога»:
- Разговаривал с начальством на счёт вас, курсантов. Ходатайствовал, что бы оставили до конца навигации. Они связывались с училищем, те отказали, ввиду сжатого учебного процесса на четвёртом курсе. У вас госэкзамены начнутся в начале февраля, а в первых числах марта уже на стажировку поедете.
Я понял его мысль, уже узнал у Лёшки Казакова, что по осени, в самое неуютное и холодное время, на зачистку остаются единицы, и самим командирам приходится с тряпками и вёдрами выполнять грязную работу мотористов и матросов. И, понятное дело, если уедем мы с Вадиком, из мотористов останется три человека, нереально мало для зачистки огромной площади машинки и всего корпуса, для сбора палубного инвентаря и оборудования. Мне жаль, но учебный процесс никто отменить или подвинуть не в силах и что бы выпустить на следующую навигацию квалифицированного специалиста, необходимо закончить учёбу и получить рабочий и государственный дипломы. И как я понял из дальнейшего разговора, Палыч уже наметил сделать вызов на меня, потому, что Казаков продипломируется зимой на первого помощника и уйдёт на повышение…

- Я, как и обещал, отпущу вас восьмого, в техучастке сразу получите расчёт, - как-то совсем опустошённо проговорил он и вышел из салона, где мы коротаем время последних дней на судне.
- Палыч что-то совсем сдал, - шепотом произнесла Ленка, - как осень, так проблема с мотористами. Он из-за этого постоянно с начальством ругается, а что толку, нет и нет, руками разводят. Вот и сейчас, похоже, та же история, в плохом настроении из конторы приехал, - вздохнула она.
- Я всё понимаю, но надо доучиться, осталось самое лёгкое и самое трудное одновременно – ГОСы, - и я удручённо развёл руки в стороны…
- Неси отчёт на подпись, я в каюте буду, - Лебедев вызвал меня в рубку, - у меня есть время проверить и подписать.
- Хорошо, Алексей Николаевич, несу, - и пулей вылетел из рубки.
Через пару минут на журнальном столике в его каюте стоит коробка с подарком и лежит стопка белых, исписанных моим ровным, через «тельняшку», почерком листков бумаги. Хорошо, когда не надо ничего выдумывать, а отчёт пишется сам по себе, ежедневными вахтами и подвахтами рисуя картину практики. Рутина машинных профилактик и палубных работ помогает теории выражаться в обычное описание своей флотской жизни. Если хоть капля сделанного и запомнившегося осталась в голове, уже полдела. Необходимо только на нормальном русском, понятном всем, языке закрепить шариковой ручкой.
- Хороший отчёт, молодец, - сменный механик отложил его в сторону, мы с ним сидим в каюте, пьём чай.
- Так вы же и помогали, Алексей Николаевич, да Лёшка Казаков немного. Поэтому такой и получился.
- Не прибедняйся, сам постиг науку багера, - резюмировал сменный.
- Спасибо, - смущённо поблагодарил я.
- Хочешь весной вернуться к нам?
- Да, мне даже Черников предлагал, - отвечаю с гордостью и как-то, видимо, слегка вызывающе.
- А что ты так с ехидцей говоришь об этом? – он по-доброму прищурил глаза.
- Да, было дело по лету, - пытаюсь уклониться я от июньского разговора с Александровичем в машинном отделении.
- Колись, что произошло?..

Мне пришлось поведать тот разговор и обидные слова механика, на что Алексей искренне рассмеялся и ответил:
- Он так всех проверяет. Хотя, в его словах много истины, один из десяти после получения диплома возвращается на флот. Единственно, что успокаивает, так это обязаловка отработать на флоте пять лет за то, что государство вкладывает в нас, курсантов, деньги. А там «либо падишах умрёт, либо ишак сдохнет». Стерпится, слюбится, как говорят, и остаются немногочисленные романтики голубых дорог на теплоходах.
В тот же день под моим отчётом о практике рядом с подписью сменного механика свою подпись и судовую печать поставил командир земснаряда «Ока» Михаил Павлович Логанькин. Поставил со словами:
- Приезжай весной с дипломом третьего помощника. С удовольствием возьму тебя на земснаряд. По окончании навигации сделаю вызов в училище для тебя.
Чётко, лаконично, коротко, как и подобает в военных ведомствах.
От такой похвалы сдержанного и немногословного командира мои щёки и уши покраснели юношеским румянцем, не ожидал, хотя, подспудно и верил словам Лёшки Казакова о смене им судна.
Восемь месяцев плавательской практики на нижней Волге, в хорошем дружном коллективе со справедливым грамотным командиром не прошли для курсанта Климова даром. «Сухой закон» на судне, введённый весной и беспрекословно соблюдаемый всеми членами большого и разношерстного экипажа, привёл в конце концов меня к одной единственной правильной мысли, что пить на земснаряде нельзя и допускать пьянки экипажа тоже. Если человеку невмоготу, а такое будет в моей практике и не раз, то лучше его спокойно отпустить домой, пусть там и пьёт, сколько влезет. А на судно обязан возвращается трезвым и работать. У всех семьи с детьми и кому-то страдать потом из-за несчастного случая, который может произойти с пьяным, незачем. Отвечать перед кем-либо за нерадивого члена экипажа тоже. Положительные и поучительные уроки жизни, путейские и механические азы, преподнесённые всем без исключения командным составом землесоса, останутся в моём сердце, душе и сознании «будущего инженера человеческих душ» навсегда. На все последующие навигации, коих наберётся к выходу на берег у «командира – механика всех групп земснарядов» Климова Станислава Леонидовича почти два десятка…

Как я уже сказал, пятого числа вечером Вадим Балашов принёс командиру билет на самолёт и огорошил его своей новостью, что рано утром, первым рейсом «Ракеты» из Солодников до Волгограда он должен уехать домой. Палычу ничего не оставалось делать, как отпустить курсанта восвояси и вновь перекраивать вахты рядового состава. В машинке стоять остался только Юрок Шилин и командир попросил меня на две вахты перейти снова в машинную команду. Что поделать, надо доработать, а Вадик ещё раз подтвердил репутацию тихушника и нехорошего человека. В полной мере подтвердил! Люди к нему со всей душой, а он в неё и нас…

Той же самой утренней «ракетой», только тремя днями позже с сумкой через плечо отправился на берег и я, ваш покорный слуга. Отчёт в сумке, знания в голове, практика в зачётке, деньги будут в кассе техучастка, сроки навигации для будущей пенсии, надеюсь в отделе кадров и трудовой книжке. Прощай, «Ока»! Или до свидания??? Как знать, может, не забудет командир и сделает вызов, с удовольствием приеду, лишь бы дали жильё для будущей семьи молодого специалиста. Хотя, знаю по разговорам с тем же Лебедевым и Казаковым, что с отдельным жильём в техучастке туговато…

И ещё одно огорчение напоследок упало на душу, когда при сборе вещей в сумку не смог найти красочный и подробный конспект по дноуглублению. Перерыл вверх дном всю каюту, заглянул в мастерскую машинного отделения, в рубку и салон. Его нет нигде! Капец! Мне же госэкзамен сдавать по нему. Коротковолновая паника! О том, что его мог украсть Вадик, не было и мысли. В замешательстве я и не знаю, куда ещё ткнуться в поисках общей тетради с зелёной обложкой…

Делать нечего, поеду без неё и попробую за два месяца у кого-нибудь всё переписать, а то по какому фигу к экзамену готовиться?..

- Вовка, друган! – мы крепко обнялись с Мирончиком, увидевшись в коридоре техучастка. – Давно меня ждёшь?
- Я с ночной сменился в четыре утра. Помылся, позавтракал и к девяти был уже здесь. Мы так и стоим недалеко от «Шайбы».
- Видел твою скрипучку. Устал?
- Не то слово. Ты иди, получай приказ и деньги, тебя уже ждут, потом наговоримся, у нас ещё полгода вместе.
Знал бы мой друг, на сколько лет он ошибся. Знал бы…

Спустя некоторое время я вышел из отдела кадров с трудовой книжкой.
- Говорят, твой командир утром по рации передал, что ты выехал. Он тебе вызов будет делать на работу?
- Да, хочет, а откуда ты знаешь?
- Знаю, они с моим командиром разговаривали утром по «Линде».
- А ты как?
Вовка только отрицательно покачал головой:
- Мой тоже мне предлагал приехать. Не хочу, устал я от них, даже, если вызов сделают на другой земснаряд, не получится.
- Почему?
- А мне уже сказали, кто прошёл практику на черпаке, на нём и будет работать, а кто на сосуне, тоже…

Так невольно и получилось, «росчерком пера» кадровика Волгоградского техучастка и разницей в возрасте между нами, исчисляемой неполными тремя месяцами, в апреле 1985 года, наш с ним путь был начертан на все оставшиеся годы работы в плавсоставе. Просто так получилось и впоследствии ничего не изменилось. Во время приёма на работу кадровики сразу заглядывают в трудовые книжки и делают для себя выводы, где каждый из нас больше принесёт пользы. Забегу вперёд и скажу, что отработав шестнадцать навигаций, я ни одного дня и ни одной вахты не простоял на черпаковом снаряде, а Вовка на землесос попал только в середине девяностых. Вот так. Судьба…

- Блин, Вовка, представляешь, мне расчёт в четыреста рублей дали трёхкопеечными монетами! – я вышел на улицу, где Вовка стоит и ждёт меня, наблюдая за проходящим по Волге танкером, техучасток расположен практически на самом берегу.
- Тяжело нести зарплату? – рассмеялся друг. – Или считаешь, что много дали?
- Да не то слово, - поднимая спортивную сумку, смеюсь в обратную, - а как я в самолёт с ними пойду, два мешочка трояков…

- Пойдём, на прощание спустимся к «Шайбе», - предложил я другу, пока мы не отправились за подарками родственникам.
- Пойдём. Правда, за навигацию он мне осточертел, только его и видел три последних месяца, - мы уже идём по Аллее Героев к фонтану перед спуском к речному вокзалу.
Спустя несколько минут достаю одну из многочисленных монеток, оттягивающих тяжестью плечо и лямки сумки, и бросаю в фонтан со словами:
- Прощай, город-герой… Или… До свидания?! Возможно, мы ещё встретимся!..
Подняв небольшие брызги холодной воды фонтана, трёхкопеечная, тёмно-жёлтая монетка, упала на самое дно цифрой вверх. Добрый знак, однако…

Рейс на Горький вечером и мы с Вовкой направились в «Центральный универмаг» за вещами, где я пытаюсь побольше истратить медяков, покупая зимние красивые вещи племяннику, подарки маме, сестрёнке и Оле. В универсаме «Минск» не забыл курсант Климов про здешние лакомства, мармелад и халву, шоколадные конфеты. У сумки ослабевает вес, но наполняется объём, экономический термин «товар-деньги-товар» работает полным ходом в магазинах города-героя. Так, часть монет истратил, часть в тех же магазинах не без труда поменял на бумажные денежные знаки. Продавцы с подозрение смотрят на предлагаемого мешочки с монетами молодого человека, но после того, как я показываю билет на самолёт и трудовую книжку, где стоит сегодняшнее число увольнения с практики и это расчёт, полученный в кассе, с милой улыбкой меняют мне деньги и желают приятного полёта.
Ох, страна, недоверчивая ты к молодёжи, ох, недоверчивая. Хотя, её можно понять, броская яркая модная одежда, белые кроссовки в холодную ветреную и дождливую погоду кого хочешь отпугнёт. Мало ли, где я их взял. Мало ли…

Самолёт взмыл в тёмное осеннее небо строго по расписанию и пилот пообещал во всеуслышание через один час и сорок минут приземлиться в аэропорту города Горького. Всё, практика закончилась, мы летим домой, встречай нас, родная столица Волги, мы уже в небе…

Продолжение следует:http://proza.ru/2023/05/18/387