Выход в Открытый Космос 1991

В конце 80-х прошлого века железный занавес пал окончательно. Зарубежье открылось советскому человеку во всём сиянии многочисленных соблазнов. В декабре 89-го пришлось сделать не самый простой выбор – отложить в архив корочки кандидата наук и доцента, уволиться с кафедры ЛИИЖТа и на два месяца уехать покорять Америку.
Вернулся оттуда с твёрдым убеждением, что собственными глазами видел модель для подражания всему человечеству.
Свобода, торжество закона, умение уживаться самым разным слоям и группам населения, безграничные возможности и огромные ресурсы.
Запад предстал как Космос, готовый впитать в себя любые страны, любых индивидов, стремящихся к процветанию, прогрессу, свободе.
Казалось бы, коммунистическая идеология уходит в прошлое, предмета для соперничества не существует, впереди строительство нового сообщества, где люди объединены тем, что они Земляне.
Десятилетия в бизнесе от этого идеализма избавили. Геополитическая конкуренция не слишком зависит от идеологии, исповедуемой партнёрами или конкурентами. Однако прозрение приходило с большим трудом.
Первые шаги к этому прозрению на международной арене теперь напоминают большую авантюру, где тесно переплетались драма и комедия.

Один из первых эпизодов погружения в деловой Западный мир имел уникальные особенности, а потому был сродни выходу в открытый Космос и оставил незабываемые по остроте воспоминания.
Ещё бы – впервые с 1913 года пассажирские вагоны частной компании пересекли границу СССР (в 1913-м, естественно - Российской империи) и вышли в замысловатое путешествие по железным дорогам Европы!

Создать нужные вагоны, пригнать на границу в Чоп сменные тележки под европейскую колею, придумать технологию организации движения и оплаты проезда могла только команда высоких профессионалов. К этому нужно добавить установление массы деловых связей в России и за рубежом. Как то ни странно, но помог опыт ведения научных работ. Методически все действия были выстроены по принципам внедрения научно-технических разработок и изобретательства. Весёлые были времена.

Вокруг Октябрьской железной дороги (ОЖД) в разгар перестройки паслось множество дельцов с иностранными партнёрами, соблазнявшими на самые эффективные проекты, несущие валютную прибыль.
В один из таких проектов – создание выставочного поезда, который мог бы ходить как по территории России, так и Европы, меня и пригласили в качестве директора. Инициатором выступил сеньор Франко Паван. Он уже открыл несколько ресторанов в Санкт-Петербурге, вкусил лёгкую наживу в России. По его мнению, в отсутствие коммуникаций (ни Интернета, ни даже факсимильной связи тогда в России не было) демонстрация Западных услуг и товаров по всей территории от западных границ до Владивостока принесёт прекрасные финансовые результаты.
В кругу, где это обсуждалось, я был единственным железнодорожником, поэтому мне и предложили развить концепцию будущего совместного предприятия ЛеВ – «Ленинград – Венеция» (итальянские партнёры были из провинции Венето). ОЖД идею поддержала, выделила вагоны габарита RIC (Regolamento Internazionale carozzi - вагоны международного стандарта), способные ходить по Европейским ж.д. Чтобы работу не задерживать проволочками для создания СП, зарегистрировали МГП Ленинград-Т (МГП – малое государственное предприятие), начали проектирование и реконструкцию вагонов на ОЭВРЗ (Октябрьский электровагоноремонтный завод).
Параллельно на базе ряда СП при ВОЕНМЕХе шли проекты с участием итальянцев из Венето.
В августе 1990 г. началась «Война в Заливе» – американские войска с невиданным размахом пресекли интервенцию Ирака в Кувейт. Сукин сын Паван заявил, что обстановка изменилась и он не может участвовать в СП. Это в то время, когда 6 вагонов уже реконструировались!
Однако в совокупности была развёрнута целая программа взаимодействия Ленинграда и области с провинцией Венето, а также ОЖД и FS (Ferrovia dello Stato – государственные железные дороги Италии).
На май 1991 г. была намечена поездка большой делегации из Ленинграда (около 100 человек) в Падую в рамках ежегодной промышленной ярмарки Padova Fiere.
Участие в ярмарке прошло во всём блеске. Подписано множество протоколов о намерениях, за многочисленными обедами и ужинами выпито и съедено несметное количество итальянских вин, граппы и снеди.
Если же говорить серьёзно, намечены были проекты в области строительства, промышленного производства, финансов, гостиничных услуг и туризма на сотни миллионов лир. ГКЧП, а затем развал СССР похоронили эти благие намерения надолго, а большую часть навсегда.
По моей части успех был особенно зримым. Мы умудрились выкатить в Падую два наших вагона-салона и представить туристические маршруты по железным дорогам России. Таким образом появился опыт организации движения вагонов по Европе, а также был подписан контракт на перевозку в наших вагонах и обслуживание группы из 20 итальянцев по маршруту Будапешт-Львов-Киев-Москва-Ленинград-Минск-Львов-Будапешт.
Итальянские партнёры соблазнили ещё одним проектом, на который мы по полному невежеству клюнули. В ноябре на том же выставочном комплексе в Падуе традиционно проходит выставка народных ремёсел Tuttinfiera. Всё советское было в большой моде. Часы «Ракета», ушанки, матрёшки, не говоря уже о Хохломе, Палехе, янтаре и прочей экзотике.
Разница во внутренних и внешних ценах в 1991 г. была колоссальной. От экспресс-прикидок закружилась голова – результат должен был быть по тем временам астрономический.
Когда итальянцы пообещали бесплатное место для экспозиции, все сомнения отпали – едем!

Многоходовка International.

По возвращении в конце мая время полетело с катастрофической скоростью. Tuttinfiera приближалась, а мы ещё не закончили переговоры с итальянцами о турпоездке по России, наши вагоны ходили в туристических поездах на паровозной тяге, нужно было приобретать товары для ярмарки, решать таможенные вопросы. Кроме того, переговоры с финнами дали результат – на сентябрь была намечена презентация наших вагонов в Хельсинки.

Крутились изо всех сил. И тут наступило 19 августа 1991 года.
В офис явился часам к 11 утра после похмелья в паскудном настроении. Тут же начал раздавать ЦУ всем, кто под руку подворачивался. Смотрят на меня как-то странно, на указания не реагируют. Наконец, секретарь спрашивает, слышал ли я что-либо о происходящем в стране. Оказалось – нет. Включили телевизор – «Лебединое озеро». Тревожно, но зато суета спала – незачем суетиться. Пересказывать события до 21 августа не стану – общеизвестные вещи. 20 августа на Дворцовую решил сходить. Выступит Собчак, должны зачитать обращение Ельцина. Советское прошлое подсказывало – не лезь, но глоток свободы уже отравил – пошёл. От угла Невского и Литейного до Садовой топал с опаской, затем поток людей, вываливавшийся из метро Гостиный, Невский, канал Грибоедова, подхватил, превращаясь в мощную реку. На Дворцовой народу – не протолкнуться. Изо всех окон Генштаба выглядывают военные, это зрелище, видимо, для военных не последнюю роль сыграло. Слухи о выдвижении Псковской дивизии ВДВ остались слухами.
Сейчас с бессильным бешенством вспоминаю о безобразии июля – декабря 1991 г., погубившем страну. Но тогда мужество Собчака и Ельцина впечатляло, вдохновило столичный народ на сопротивление. Короче говоря, при наших планах эти дни остались эпизодом, на который до поры не обратили должного внимания.
А планы были обширные:
– в начале сентября выкатываем три вагона в Хельсинки на презентацию;
– засылаем два вагона в Будапешт, принимаем 20 итальянцев, везём их по маршруту Будапешт – Львов – Киев – Москва – Ленинград – Минск – Львов – Будапешт;
- выезжаем в конце октября на двух вагонах в Падую, участвуем в Tuttinfiera с продажей товаров.

Все три пункта программы сопровождались немыслимыми авантюрами.
В партнёры к нам напросилась разворотливая дама – владелица антикварного салона. У неё была забавная привычка обращаться к людям с эпитетом «Любимый». Её тут же и прозвали – «Любимая». Уговорила взять её с собой в Хельсинки, там у неё сын. Вагон-выставку она оборудовала двумя десятками картин, получилось очень представительно. Человек десять руководителей ОЖД участвовали в мероприятии, которое прошло с большой помпой, фотографии были опубликованы в Helsinki Sanomat.
Когда тронулись в обратный путь, не обратили внимание на то, что картин в вагоне нет. Эта хитрая Любимая сплавила их сыночку, пока мы занимались официозом! Естественно, на границе к нам придрались. Чудом спасло то, что при въезде декларации на картины не заполнялись, а начальников было множество – махнули на нас рукой. Уже тогда надо было с этой дамой расстаться, но она соблазнила тем, что в Италию товары подберёт за свой счёт. Денег не было – соблазнились, а зря.
По возвращении из Финляндии сцепка из спального вагона и салона отправилась в Будапешт – приказ уже был издан. Ответственный за подвижной состав Юра (участников далее буду называть по именам, детали опущу, т.к. все здравствуют) должен был справиться с этой ответственной миссией. Хозяйством занималась его жена Галя, а ещё им был придан Валера Рудковский. Это был выдающийся переводчик с испанского и итальянского. Мало того, он прекрасно знал итальянский характер, очень быстро заводил знакомства и устанавливал контакты. Обладал он некоторыми оригинальными чертами характера, но, если надзор за ним строгий, действовал очень эффективно. В разные точки маршрута решено было также направить эмиссаров, для организации обслуживания на местах.
Как ни странно, выход в Будапешт, приём группы из 20 итальянцев и проезд в Россию прошли благополучно. Деградация власти была такова, что на всё махнули рукой. Нетрудно догадаться, что сервис по пути следования был на уровне рубежа 90-х. Всё, что мало-мальски прилично, пытались втюхать за доллары. Однако удалось нам выкрутиться, вершиной путешествия стал Ленинград. Здесь мы расстарались, все издержки забыты, восторгу итальянцев не было предела.
Особо отметим, что путешествие в 14 дней обошлось каждому туристу всего в $700. А самое главное – мы договорились, что $5.000 нам выдадут в Падуе на ярмарке.
Пока наши вагоны зарабатывали деньги на участие в Tuttinfiera, вовсю кипела работа по подбору экспозиции. Tuttinfiera ориентирована на народные промыслы – artigianato, если по-ихнему. Опыт еврейской эмиграции из СССР, наши наблюдения подсказывали, что надо подбирать русскую экзотику. Матрёшки, Палех, Хохлома, Гжель, платки, Жёстовские подносы, янтарь, бижутерия, изразцы и т.д. и .т.п. Кроме того, водка, икра, наручные часы «Ракета».
Основную массу товаров подбирала Любимая. Не помню уже на каких условиях мы с ней сговорились, но времени на размышления тогда не было. Моя жена Наташа сыграла важнейшую роль. Драматическая актриса, она к тому времени уже больше 10 лет служила в Ленконцерте. Культура в новой России была последней, о чём заботилась власть в начале 90-х. Бедствие было страшное. Великие артисты и деятели культуры из кумиров превращались в бедствующую публику. Должно было пройти много лет, прежде, чем они научились зарабатывать в новых условиях. Это была тяжёлая болезнь, которую нашей стране предстояло перенести, чтобы начать возрождаться.
Наташа из Ленконцерта ушла ввиду полной бессмысленности там работать. А вот её связи в культурном мире очень пригодились. Искусствоведы, скульпторы, художники, предприятия, связанные с народными промыслами, оказались в поле нашего зрения, охотно сотрудничали. Слова лишнего не говоря, она собрала отдельную коробку, выговорила себе право самостоятельно реализовать её содержимое.
На первое время нужна была валюта. Здесь выручил ОЭВРЗ – продал по разумной цене 30 руб./1$ около $10 тыс. Ещё одна хвороба – таможня. Понятия толком не имели, на каких условиях повезём товар. Любимая отыскала молодого офицера, посулила ему заморское барахло. Он без лишних слов какие-то бумаги оформил, штампы поставил.
По своей наивности я считал, что СССР – это тюрьма, в которой всё запрещено. За границей ждала свобода. Очень горько заблуждался.

Школа международной торговли

Издание приказа МПС на прицепку, согласование с железными дорогами стран следования прошло как по маслу. Опыт и новые связи выручали. Итальянцы из штаб-квартиры FS помогли с дружелюбным энтузиазмом.
В Италию отправлялись два вагона – спальный и вагон-салон, превращённый в багажный вагон. Последний до потолка завален будущими ярмарочными экспонатами. Формирование этой товарной массы, погрузка в вагон в парке отстоя – это отдельная история. Процедура беспрецедентная и небезопасная. Зачастую казалось, что нет таких человеческих усилий, которые могли бы завершить погрузку в срок. Но на железной дороге есть святое – приказ. Многочисленные проекты по модернизации вагонов и вокзальных помещений, которые мы реализовывали в течение последующих 30 лет, отличались одной и той же чертой – немыслимый срок. Эти работы невозможно было выполнить за оставшийся месяц, затем неделю, сутки, час. И каждый раз подвижной состав отправлялся в строго означенный приказом срок, а двери вокзальных помещений распахивались перед высокими гостями в назначенное время.

Так и в нашем случае, состав тронулся, Витебский вокзал растаял, замелькали осенние пейзажи за окнами вагона, до поры можно было расслабиться. Знакомый путь до Львова, затем граница – Чоп. Наши пограничники и таможенники, которым ещё только предстояло стать украинскими, обескураженные последними событиями, равнодушно махнули рукой на странное безобразие, тупо изучили филькину грамоту от Любимой, пропустили. Венгерские пограничники встретили нас с весёлым недоумением. Пока ехали от Чопа до Zahoni расспрашивали про события в СССР, планы в Италии. С удовольствием выпили водки, закусили икрой, приняли в подарок несколько бутылок водки, пару баночек лососёвой икры, весело напутствовали, пропустили.

Свобода! Европа!

Заблуждение рассеялось поутру.
Юра постучал в купе. Голова мутноватая после вчерашнего.
Нас, говорит, отцепляют.
Оказалось, стоим на границе с Австрией, станция Hegyeshalom. Несколько сумрачных австрийцев в форме растолковали, что документов у нас нет, то, что мы им предъявляем – детский лепет. И вообще, в Европе не существует документов, по которым грузы можно возить в пассажирских вагонах. Юра со своим хорошим немецким всё это перевёл. Австрийцы – ребята простые. Не положено, разбирайтесь с документами в Венгрии. Загнали в тупик, уехали.
Мрак, воображение рисует клубок проблем, финансовых, организационных, бытовых. Самое поганое – отсутствие связи.
Что делать, пошли на станцию разбираться с венграми. Юра вырядился в красивую тёмно-синюю железнодорожную форму со звёздами и галунами, на голове – шикарная фуражка. Я прихватил пакет с сувенирами, идём. Станционное здание жалкое, обшарпанное. Нашли единственную пожилую тётку, дежурную по вокзалу. Ни по-английски, ни по-немецки не понимает. Для связи – единственный телефонный аппарат в эбонитовом корпусе, производства 50-х годов. С большим трудом на пальцах объяснились.
Оказалось, что на австрийскую границу не поступало сведений о прохождении русских вагонов. Нас на территории Венгрии не было! Сукины дети венгерские погранцы водку выпили, а положенные документы не оформили. Это означало, что нужно переть назад в Захони, заново проходить таможенные процедуры, лишь затем возвращаться, пытаться прорвать австрийскую границу. Немыслимое по срокам дело. Мы просто не успеем к началу ярмарки.
Уныло бродим между вагонами и станцией, рождаем идеи, которые всякий раз отвергаются.
В станционном здании время от времени сновали двое сравнительно молодых мужиков, иногда отвечали на наши вопросы. Юра сказал, что, видимо, это венгры – очень своеобразный у них немецкий. Дело уже стало клониться к вечеру.
Очередной раз идём к начальнику станции. Вдруг, дверь одного из помещений отворилась, оттуда высунулся один из упомянутых мужиков, поманил рукой, пригласил зайти. Большое офисное помещение заставлено техникой, стеллажами, шкафами. Парни вытаскивают трёхлитровую бутыль вина. Выпейте, говорят, за компанию, легче будет.
А, хрен с ним, со всем – выпьем.
После первой завязалась беседа. Оказалось, что ребята – австрийские таможенники. Днём они здесь работают, а вечером на пригородном поезде возвращаются в Австрию, километров за 80. Мы, в свою очередь, рассказали свою историю. Стали ныть, что Австрию мы проходим транзитом, чего к нам привязываться. После третьей разговор и вовсе оживился. Офис был своеобразный – по стенам компьютерные распечатки голых баб. Надо помнить, что принтеры были иголочные чёрно-белые, изображения делались специальными программами. Чувствовалось, поработали парни. В один прекрасный момент полезли за второй бутылкой. Открывают шкафчик – на внутренней стороне дверцы – большое цветное фото: коллектив станции и экс-президент Австрии Бруно Крайский в центре. Памятное событие, визит главы государства в такое захолустье. Все улыбаются, только Крайскому, вместо галстука, пририсовали большой член.
Посмеялись, затем меня понесло. Стал рассказывать о событиях августа 1991 года. Мужики слушают с интересом. Завершил пафосно: «Мы там – за чистое небо над Европой, а вы нас…».
Всё хорошее кончается. Наши новые друзья засуетились – через час их поезд. Хватило нам ума пригласить их в гости на наши вагоны. Почему нет – пошли. Там стол накрыт: водка, икра, закуска. Разогретые австрийцы с удовольствием к этому богатству присоединились. После первой стали их уговаривать. Ну что вам стоит – опечатаете вагон с грузом, он нетронутый через Австрию пройдёт, кому от этого вред? Зато, вместо поганой электрички поедете в спальном вагоне, в хорошей компании.
Что вы думаете? Сработало.
Вагон опечатали вместе с проводником, подобрали подходящий поезд, сварганили приказ о прицепке, через час покинули-таки Венгрию! Ура!
Далее вся компания непростительно расслабилась. Больше всех расстаралась Любимая. Тётка, хоть и не первой молодости, но аппетитная. Через какое-то время утащила обоих молодцов в другое купе, часа полтора они не появлялись. Юра потом всё сетовал, показывая свой измятый китель.
Молодец баба – сражалась за свой товар не за страх, а за совесть!
Путешествие до Вены прошло в тумане. Прибыли туда на следующий день. Протрезвевшие австрийцы засуетились изо всех сил, связывались с кем-то по рациям, организовали манёвры наших вагонов, вставили их в состав, уходящий в Италию. Видно было, что запаниковали – свою станцию пропустили, теперь главное, чтобы нас с глаз долой, из Австрии вон. Могли, видимо, крупный нагоняй получить за самоуправство.
Нам ещё отломилась замечательная прогулка по Вечерней Вене: Дунай, Пратер. Поздно вечером загрузились в вагоны и, не веря своему счастью, покатились в желанную Италию.
Застолье продолжалось за полночь. Наконец, разбрелись по купе, дрыхнем.
Когда меня разбудили, ощущение было, что возвращаюсь с того света. Долго ничего не мог сообразить. На часах около 3-х утра, темнотища. В дверях люди в форме.
Сiao signori!
Нас отцепили итальянцы!
…!
Здесь героем проявил себя Валера Рудковский.
Мало того, что он блестяще владел итальянским, так у него и безотносительно знания иностранных языков, собственный был прекрасно подвешен. Чесал он им безо всякой остановки. Коммерческая жилка в нём также была природная, заинтересованность в результатах ярмарки была основательная.
Через полчаса наша проблема определилась.
В Италии иностранцы не имеют права торговать в розницу. Нужно, чтобы при ввозе итальянский партнёр приобрёл весь товар, заплатил налоги. Если же экспонаты временно ввозятся на выставку, нужно заполнить сложную декларацию, а при выезде предъявить весь ввезённый товар.
Я позвонил сеньору Чеккони, с которым контакты установились с майской поездки, а Валера своему знакомцу Сержио Порчеллини. Я этого фактурного парня немного знал по Ленинграду – тот приезжал, крутил какие-то дела. Кстати, для справки: Порчеллини по-итальянски означает Поросёнок. Внешность Сержио имел вполне голливудскую, фамилия с его обликом плохо вязалась. Зато позже выяснилось, что она вполне подходит его сущности.
Часа через два Порчеллини примчался вместе со своей красоткой женой. Дело осложнялось тем, что была суббота, начальника таможни не было. Серджио умудрился его вызвать на службу. Быстренько оформили продажу товаров за 4 млн. итальянских лир, заплатили около 1 млн. налогов, договорились о прицепке. Однако вагон не распечатывали, контроль должны были дополнительно провести в Падуе.
Пока шли переговоры, Рудковский с Сашей (ещё один ключевой участник, отвечавший за организацию движения) активно общались с любопытствующими пограничниками и таможенниками. Оказалось, что попутно они умудрились сбыть весь запас часов «Ракета». Продавали по 20 тыс. лир (около $18). В Ленинграде мы эти часы покупали по 25 руб./шт. (около $1). Ушло около полусотни часов – миллион лир!
Начальника одарили, тот довольный сел в машину и укатил.
Станционное здание одноэтажное, длинное, вытянутое вдоль платформы. Стена, обращённая к платформе – сплошь прозрачное стекло, все помещения просматриваются снаружи. Кабинет начальника – в начале платформы, а выход из помещения в конце, метрах в пятидесяти от кабинета. Начальник проводил нас до выхода, сам юркнул за угол и в машину.
Идём расслабленно вдоль платформы, наслаждаемся приятной погодой и горными видами. Проходим мимо кабинета начальника, настроение мгновенно меняется. За стеклом около стола стоит мой дипломат со всеми только что оформленными документами. Без них в Падуе делать нечего.
Серджио расстарался, начальника вернул. Тот, потеряв лишних полтора часа своего выходного дня, довольно злобно заявил, чтобы мы на его таможне больше не появлялись. Теперь смешно, а тогда каждый такой эпизод стоил массы погибших нейронов.
Тут – приятный сюрприз, прилетел Чеккони. Очень был разочарован тем, что опоздал к сделке. Договорились о встречах в Падуе и Милане.

Наконец, двинулись к цели – Падуе.

По дороге в Падую на одной из станций к нам в вагон сел ещё один итальянский партнёр Гаэтано Сильвестри. Он объяснил мне, что есть очень хорошее предложение. Весь наш товар готов за $26.000 взять какой-то итальянец. Условия таковы: он платит оптом, а мы организуем торговлю его товаром в розницу на ярмарке, получая небольшой процент.
По договорённости с Сержио, он должен был получить около 20%. Столько же причиталось нам от Любимой. Не густо, но после всех перипетий меня это устраивало, расходы покрывались. Любимая же упёрлась. Она считала, что меньше, чем за $100 тысяч – это грабёж. Долго препирались, но в конце концов на нас махнули рукой – делайте, что хотите.
Вагоны поставили в зоне доступа публики. Товары разгрузили, перевезли в выставочный комплекс, сформировали экспозицию. Здесь Сержио проявил себя очень профессионально. Наташа добавила эстетическое начало, экспозиция засияла. Отметили это дело, несколько часов сна, в 7 утра мы уже на ярмарке.
Ярмарка засияла во всём своём калейдоскопическом разнообразии и великолепии. Изо всех уголков Италии привезли изделия народных промыслов, художественные произведения всех жанров, продукты питания, вина, одежду, обувь, бижутерию, ювелирные изделия, гаджеты всех мастей, промышленные товары – всё, что только можно продать обывателю. Страны Восточной Европы, Южной Америки, Африки также были представлены в изобилии.
Когда ворота ярмарки распахнулись, хлынул бесконечный поток посетителей. На всё про всё было у нас четыре дня. Два – торговля на ярмарке. День на сворачивание экспозиции и день отъезда.
Наша экспозиция вызвала неподдельный интерес, торговля шла бойко, но на второй день стало ясно, что с предложением по оптовой продаже мы прогадали. Выручка будет меньше. Так оно и вышло. Очень выручил ящичек, который Наташа собрала по своему вкусу и по своим каналам. Изделия были индивидуальные, изысканные, эффективность максимально высокая.
Заглянул к нам и Чеккони. Приобрёл что-то из Палеха, похвалил и пригласил нас с Наташей к себе в Милан. Затем ещё один знакомец Никола Поццатти привёл своего друга Дэвиса Барбато. Тот говорил по-итальянски и по-французски, английским не владел. Оказалось, что парень очень хочет завести бизнес в России, организовать центр посреднического обслуживания итальянского бизнеса. Это была туманная, но увлекательная идея. Договорились обязательно продолжить этот диалог. Наконец, Сильвестри привёл сеньору Аличе (это имя, фамилию не помню). Средних лет очень приятная дама руководила благотворительным фондом. Поинтересовалась, сможем ли мы провезти в Россию собранный благотворительный груз – продукты, лекарства, одежду и пр. Если да, то они загрузят целый вагон. Мы безрассудно ответили – конечно, да.
Поздно вечером, после закрытия ярмарки собрались в гостинице подводить итоги. Сержио оказался столь же тороватым, сколь и профессиональным коммерсантом. Спорили и торговались до хрипоты. Прелесть была в том, что результат споров тут же превращался в конверт с лирами. В конце концов ударили по рукам, выпили за удачное дело, договорились, что в следующий раз мы с ним всё обтяпаем заранее.
Следующий день оказался самым продуктивным. Экспозиции сворачивались, нераспроданный товар нужно было вывозить. Последнее означало хлопоты и расходы. Поэтому все экспозиторы с удовольствием менялись. Так нам удалось сбыть всё подчистую. За сущие безделицы нам с избытком удалось набрать снеди на обратный путь. Элитные сыры, колбасы, сырокопчения, вино доставалось ящиками.
И многое другое. Приведу лишь один пример. Соседи по ярмарке привезли из Перу великолепные изделия из шерсти альпаки и ламы. Так вот, Наташа выменяла электрический чайник, расписанный под хохлому на неслыханной красоты и качества свитер из альпаки. Чайник стоил 25 руб., то есть $1. Свитер тянул на $400 по самой скромной оценке.

Экспозицию свернули, остатки загрузили в вагон. Затем народ ринулся на рынок, разоделся в пух и прах. На тамошнем толчке за бесценок можно было приобрести вещи, вызывавшие в Ленинграде обильное слюнотечение.

Мы же с Наташей рванули на вокзал, помчались в Милан к Чеккони.
Джузеппе – образец гедониста, обременённого коммерческим талантом. Из всего, что попадало в поле его зрения, он умел извлекать удовольствия и прибыль. Он отметился в массмедиа, затем влюбился в Бразилию. Тут же построил там пару процветающих отелей. Затем решил, что ездить в Бразилию утомительно и перенёс эту страну в Милан. В исторической части города он умудрился реконструировать 3-хэтажное здание с прилегающей территорией, сделать в нём ресторан бразильской кухни «Поркао».

По каким-то своим соображения наш друг решил пустить пыль в глаза. Отвёл целый этаж в своём особняке, вечером пригласил в «Поркао». Ресторан только что открылся. Примерно на 500 мест – 3 этажа и открытый сад со столиками. При входе – бар, в котором посетителя встречает welcome Caipirinha. Этот чудный коктейль я с тех пор при случае всегда заказываю. Колоссальный по разнообразию салат-бар. Меню – лишь винная карта. За спиной снуют официанты со шпагами, продетыми сквозь мясные изделия. Как только тарелка пустеет, нарезают посетителю разнообразные мясные деликатесы.
За вход – 60 тысяч лир. На эту сравнительно скромную сумму можно съесть несметное количество пищи. Напитки – за отдельную плату. Естественно, что обильная еда заставляет тратиться на напитки, поэтому чек возрастает минимум втрое. Свободных мест я в «Поркао» не увидел.
Сидим, вкушаем, ведём неспешный разговор. Официанты – сплошь темнокожие или мулаты. Чеккони с гордостью объяснил, что здесь всё из Бразилии – продукты и официанты в первую очередь. На мой наивный вопрос – не слишком ли это дорого, ухмыльнулся – гораздо дешевле, чем то же в Италии. Зарплата меньше, продукты дешевле настолько, что доставка их самолётом вписывается в разумные расходы.
На стенах – множество полотен. Чеккони объяснил, что это новейшая технология – компьютерная копия, напечатанная на холсте. За столиком мы сидели так, что я был спиной к картинам. Наташа говорила по-русски, я переводил на английский. Когда оказалось, что всё тут бразильское, Наташа вдруг ляпнула, не глядя: «И живопись тоже?». Чеккони, приподняв бровь, ответил: «Нет, это Мане, Сезанн и другие».
Вечер прошёл великолепно, ночь в особняке тоже. Утром прощаемся. Договорились, что мы создаём совместное предприятие по железнодорожному туризму. Чеккони вытащил из ящика пачку долларов, попросил купить автомобиль к его приезду. Оказалось, $5.500. По тем временам – состояние.
До отъезда была назначена ещё одна встреча. Встретились с хозяйкой фирмы, которая помогла мне открыть банковский счёт. Молодая, симпатичная, очень энергичная дама. Компания занималась IT разработками, причём техника в офисе была Apple, главным образом Макинтош. После приветствий и чашечки кофе дама попросила о деликатном одолжении. Она переводит мне на счёт 35 млн. лир, а я ей возвращаю кэш 34. Один миллион – моё вознаграждение.
Это вполне отвечало моей философии – деньги надо делать. Их можно воровать или зарабатывать. Однако уголовный кодекс надо чтить, как учили классики, а зарабатывание – потный труд. Самое приятное – деньги сделать. Вот их не была, а вот они есть! Элегантно и непринуждённо. Миллион по тем временам (около $1.000) – неплохо, прямо из воздуха.
Расстались довольные друг другом.

Мы с Наташей на вокзал и в Падую.
Там застали в разгаре погрузку гуманитарного груза. Вагон забили под завязку. В придачу Аличе попросила отвезти в Ленинград русскую девицу. Я уже к этому времени на таких насмотрелся. Знание языка открывало дорогу в Европу. Там они прилипали к коммерсантам, ведущим дела в России. Жили не слишком роскошно, но приличнее, чем тогда в нашей стране. Эта была довольно смазливая и без меры наглая. По пути изводила всевозможными претензиями.

Ночью тронулись в обратный путь. Приказ на прицепки вагонов разработан был со вкусом, запланированы были длительные стоянки в самых привлекательных городах. День в Венеции, полтора в Вене, день в Будапеште, затем граница и день во Львове. Венеция оправдала все ожидания. Когда впервые проходишь в город через главный вход вокзала Санта Лючия, впечатление будто оказался по ту сторону экрана телевизора. Гранд канал, гондолы, архитектура - всё, как в передачах об экзотических путешествиях.
Юра, помимо фанатичной преданности железным дорогам и знанию до тонкостей устройства вагонов, всегда отличался оригинальными выходками. Венецию он очередной из них не преминул отметить. Собрал целый выводок своих проводников (мы их заявили по 2 на вагон, чтобы побольше народу провезти на халяву), повёл отдельно от всех прочих по экзотическим местам. В Падуе народ был прикован к вагонам и выставочным стендам, а тут - свобода и масса впечатлений. Поздно вечером вагоны прицепили к составу, около 23 час. отправление. Ни Юры, ни проводников. Мало того, что скандал, так ещё и вагоны некому обслуживать. Отправляемся, первая остановка Венеция-Местре. Юра, как ни в чём не бывало, со всей своей компанией вваливается в вагон. На все мои матерные замечания реагирует хладнокровно - всё же благополучно закончилось. До "неблагополучно" оставалось 3 минуты.
Вену и Будапешт облазали не торопясь, со вкусом. Ещё в Падуе Рудковский откопал какие-то нужные связи, лиры обменяли в банке на доллары по выгодному курсу, поэтому могли себе позволить покупать барахло и бытовую технику.
Вена оставила самое замечательное впечатление. Архитектура, комфортная инфраструктура, магазины, Пратер, парки развлечений, Дунай – радость глазу, отдых и эстетическое наслаждение. В Будапеште разгуливали словно по родному городу, Львов и вовсе напоминал Ленинград.

Во Львове получили тревожное известие – в районе Пскова нас ждёт ревизорская засада. Мгновенно отреагировали, связались с МПС, изменили приказ, двинулись в объезд, через Прибалтику.
Что самое поразительное, так это то, что вагон с грузом и без толковых документов мы провезли через семь границ без единой проблемы. Погранцы и таможенники пытались нас побыстрее сплавить без лишних для них проблем. В России же творился такой бардак, что на нас и внимания никто не обратил, тем более, что между Украиной, Белоруссией, Прибалтами и Россией границ ещё не было.

До Ленинграда добрались благополучно. Вагон раньше времени разгружать не стали, держали в тупике под охраной.
Когда ярмарка закончилась, финансовые результаты не слишком радовали. По дороге ситуация радикально изменилась. Интернета и мобильной связи не было, но всё же на остановках умудрялись звонить в Россию, узнавать новости.
Когда уезжали, курс был 30 руб./1$. За пару недель нашего отсутствия инфляция пустилась в галоп. В Будапеште узнали, что уже 70. Это, кстати, равнялось курсу форинта. По приезде с долгами рассчитывались по курсу 90 руб./доллар, легко с займами разобрались. Корю себя только за отсутствие выдержки – в январе 1992 г. курс достиг 145 руб./доллар.
С тех давних пор отношение к инфляции у меня весьма двоякое. В декабре 1991 г. она дала нам средства для развития проекта, рывка в серьёзный бизнес.
Что же до гуманитарного груза, то мы его поделили между детским домом в Москве и одной из Петербургских больниц. Лекарства больнице, продукты и одежда детскому дому. Даже на 5-м канале телевидения засветились. Впрочем, героические наши усилия общество не заметило.
Да и слава Б-гу.

P.S. В пассажирском бизнесе пришлось задержаться на следующие 30 лет. Распался Советский Союз, произошла реформа МПС, была радикально реформирована пассажирская инфраструктура. Сообразно возникавшим проблемам рождались идеи для их решения. За эти годы было реализовано свыше 40 проектов по модернизации вагонов и поездов, экономико-математическому моделированию перевозочного процесса. Бизнес приобрёл регулярный вид, вышеописанные авантюры стали невозможными и невыгодными.
Параллельно шло забюрокрачивание любых бизнес-процессов на железных дорогах. После дефолта 1998 г. этот процесс стал неуклонным и необратимым. Кроме того, внутренние и внешние цены на перевозки и услуги также постоянно шли навстречу друг другу, практически сравнялись в 2004 – 2008 гг. Всё это вместе со множеством новых границ в распавшейся стране очень быстро убило и ярмарочный бизнес, и железнодорожный туризм.
По странному совпадению 1 января 1999 г. Евро был введён в безналичный оборот в ЕС, а 24 марта 1999 г. войска США и НАТО вмешались во внутренний конфликт Югославии, бомбардировки и наземное вторжение привели к распаду этой страны.
После создания Европейского Союза, ввода Евро в наличный оборот с 1 января 2002 г. Европейская бюрократия начала семимильными шагами закручивать свои собственные гайки. Идеология Европейских ценностей с обязательным гендерным равенством, бесчинства ЛГБТ, феминисток, зелёных и пр. привели почти повсеместно к власти формально левые правительства. Левые щедро раздавали потенциальному электорату всё новые подачки, губили экономику, довели до изуверства гендерное законодательство, разрешив трансгендерные переходы несовершеннолетним.
Кризис 2008 г., миграционный кризис 2015 г., госпереворот на Украине, провалы в собственной экономике вызвали необходимость искать внешних врагов. Таковым объявили Россию, началась санкционная война, которая переросла в войну горячую.
Под сурдинку пандемии и антироссийских санкций о свободе слова на Западе, как об основной демократической ценности, подзабыли. Зато пропаганда, выборные политтехнологии стали обыденной нормой.
Оглядываясь на давние времена, когда на европейцах не висел груз ЕС-овских бюрократов с их «ценностями», конечно же сожалеешь об утраченных друзьях и деловых связях в Европе. Мы легко, без участия государств, устанавливали взаимовыгодные партнёрские отношения, российский рынок открывался итальянцам, немцам, британцам, американцам, которые преследовали лишь собственные интересы. Взамен Российские компании поставляли дешёвое сырьё, предоставляли возможность создавать производства в своей стране.
Успешный бизнес порождал взаимопонимание и вполне дружелюбные отношения.
Противостояние Запада с Россией и Китаем – отражение провластных интересов элит, в первую очередь американских.
Результат – восстановление «железного занавеса», опущенного теперь уже с Западной стороны.

Приключения начала 90-х – это воспоминания о временах, когда мои сверстники были в расцвете сил, когда мы не имели ничего, кроме свободы творить.
Путешествия по Европе в вагонах-салонах, через ухоженные городки и мировые столицы, аккуратные поля, снежные Альпы и альпийские луга, по берегам Средиземноморья – одно из самых ярких воспоминаний тех времён. Окно такой возможности открылось на очень короткое время и намертво захлопнулось.
Но мы это сделали! Мы побывали в Открытом Космосе!

На иллюстрации: Принимаем почётного гостя сеньора Лоренцо Неччи, Директора государственных ж.д. Италии, Председателся МСЖД - Международного союза железнодорожников (на переднем плане - Валера Рудковский; по лицам высокопоставленных участников видно, что прибауткой он владел мастерски); наши вагоны - по Европе; Padova Fiere, наши народные промыслы - предмет массового интереса; Сержио Порчеллини с женой.
Многие участники описанных событий ушли на заслуженный отдых и в мир иной. Лоренцо Неччи был арестован 15 сентября 1997 года в ходе операции "Чистые руки", направленной против мафии. Говорили, что он слишком удачно провёл приватизацию государственных ж.д.