Столпник

Ей лет тридцать или около того, волосы зализанные в кичку натянули уголки светло-зелёных глаз так, что делали похожей на рекламного зайца Energiser неутомимо бьющего в барабан. На чисто выстиранной лице брови присыпанные белёсым, вымытые глаза и насухо отжатый рот без следов помады. Нарочно себя так не изуродуешь, но возможно это и есть французский шарм?!
Она зажала меня в узком проходе секции хозтоваров заваленном садовой мебелью, что говорило о хорошей тактической подготовке адептки истинной веры. Я вертел в руках сковородку по акции и разглядывал её постное, как Христово яичко, лицо. Мне вдруг захотелось стукнуть её сковородкой, чтоб глаза встали на место и смотрели прямо на собеседника. Сковородка-дерьмо, слишком лёгкая, а свидетельницу Иеговы надо было отшить сразу, но зазевался на её ноги.
Приняв мою задумчивость за робкий интерес, адептка Иеговы наседала, я, вяло отбрыкиваясь, врал:
--Я христианин-ортодокс..
--И прекрасно, мы тоже христиане. Парировала она
--Ну-у не знаю.. Менять конфессию, становиться евангелистом?!
Неуверенно тянул я голосом клиента желающего получить льготный тариф на первые шесть месяцев, сам искоса разглядывал её ноги и ломал голову, что делать в церкви с такими ногами?
Говоря по правде, мои отношения с богом схожи с бывшими, те винят меня за то, что у них ничего не вышло, я себя, что только времени с ними терял.
--Вам и менять ничего не надо! С азартом риэлтера клинчевала сектантка. Настойчивая, ей-бы страховки продавать. Я сделал заинтересованную мину. И пошло-поехало.. Вы берёте наш абонемент, а мы берём на себя оплату штрафных санкций перед вашим нынешним оператором. Я возвёл очи горЕ: Что скажешь Оператор? Тот, как всегда, многозначительно молчал, чтобы сойти за лучшего на рынке предложений. Я опустил очи дОлу и опять натыкнулся на греховные ноги. Чуть полные с пухлыми непропеченными коленями, они слегка изогнуты по всей длине составляют две трети её тела. Почему у невзрачной пресвитерианки такие сексуальные конечности?! Уж не происки ли это Врага Рода Человеческого, глубоко сидящего в нас, нелогично толкающего к продолжению рода, в отличие от Отца Небесного, всеми силами пытающегося истребить наш род?! Думая о своей бессмертной душе, я снова посмотрел на еретические ноги. Они должно быть очень мягкие выше колен?! Как флагеллант наложивший на себя епитимью, я обмахнулся сковородкой, пытаясь отогнать наваждение, и ввернуть дежурное: «Вы знаете, я так одинок, от меня даже кот сбежал»

Когда-то, очень давно существовали отшельники, одиночеством спасавшие душу. Наиболее упёртые становились столпниками. Мода такая пришла на Русь из Сирии. Почему меня это не удивляет?! Всё из-за границы: Христианство из Византии, письменность из Болгарии.. Порох, бумага, складные бассейны и всё остальное из Китая. Ну письменность, согласен: Зачем изобретать Ладу-Самару, если есть Lexus? А вероисповедание? Чего нам своих пней не хватало? Целый пакет: Свароги, Перуны, Ярилы.. Какая разница во что веришь?! Лишь бы верил.
Столпники верили. Восходили на «столпы»- возвышенности или просто становились на камень et Voila! Как бесноватые хлысты или крутящиеся дервиши они искали общения с богом напрямую, без посредников. А может, для того чтобы получить статус святого, поди знай? Ведь, если тебя канонизировали, считай хапнул jack pot. Вериги и посты побоку, тут тебе, и пиво из монастырских подвалов под вяленые акриды, и послушницы в мини-власяницах. Уже не надо повторять чужую мудрость, сам изрекаешь любую ахинею и все прислушиваются. Сelebrity на века! Тебя высекают на глянце, твой портрет печатают на хоругвях, как Кэйт Мосс на футболке. Наверное, это кайф быть святым? Но было одно маленькое «close» напечатанное мелким шрифтом: Простоять нужно сорок дней. И не только простоять, а молитвы возносить. Невыполнимое условие. Попробуй-ка бдеть сорок ночей, рано или поздно заснёшь и упадёшь на землю. А как по-другому? Тогда бы все полезли канонизироваться. Но уверен был какой-то трюк, может грибы бодрящие жевали или нюхали, не приведи господь?
Вынырнув из размышлений я продолжал разглядывать её. Щёчки покрытые, то ли пухом, то ли мхом, они быстро двигались вверх-вниз.
--Зачем дожидаться царствия небесного? Не лучше ли его самим  построить на земле? Вы согласны со мной?
Греховный сосуд провёл языком, облизывая губы запёкшиеся от работы с заблудшим.
Я кивнул.
--Я согласен.
Зачем обременять религиозной чушью, не проще совокупиться прямо здесь, за газонокосилками?
Либо что-то фанатическое высветилось в моих глазах, либо моя погрязшая душа показалась ей неперспективной для разработки, она торопливо сунула мне в руки голубенький проспект с крестиком и скороговоркой добавила:
--Вы приходите в воскресенье к нам в церковь и обретёте истинного бога. Послушаете проповедь, посмотрите, пообщаетесь..
И попрощавшись, отошла. Я взял её билетик в один конец и потащился вдоль разноцветных коробок со стиральным порошком выбирать кастрюлю. Моя старая, в которой варю щи, совсем прохудилась. Попутно размышляя: Какую покупать? Дешёвку, с которой покрытие слезет через пару месяцев или в три-дорога, ту, что придётся выкинуть через полгода? Окончательно запутавшись, ничего не выбрав, швырнул брошюрку в урну, как ни крути, за всё приходится платить. Рано или поздно.
Четверть часа спустя опять наткнулся на длинноногую. Та страстно убеждала в истинности своей веры квадратную невозмутимость в легинсах. Домохозяйка кивала головой, как китайский болванчик, не забывая прикрикивать на расшалившегося ребятёнка и поглядывать в зеркальную витрину, на стринги колбасно врезавшиеся в ягодицы. С благостной миной я прокатил мимо них тележку, гружёную мирской пищей. Проповедница посмотрела в мою сторону, хотя по её глазам не поймёшь.
Здание апостольской церкви находится у кладбища и напоминает самосвал с поднятым кузовом. Схожу в воскресенье, прикинусь агнцем и, чем чёрт не шутит, может запутаю божью овцу? А что делать, не на столб–же лезть?