Сказки Синей птицы. Часть 25. Оберег

На поляну громко крича влетела стайка сорок.
— Быстро на чердак! — скомандовала бросившаяся в избушку Яга. — И чтобы вас не видно и не слышно было!
— Что происходит? — спросил Мариус, помогая запыхавшейся Лиз закрыть чердачную дверь.
— Сейчас здесь будет богатырь.
— Богатырь? — изумился Мариус. — А посмотреть нельзя? Хоть краешком глаза?
— В окно нельзя. Знаешь, какой он глазастый? Но здесь есть замечательная щель, так что все увидим и, может быть, даже услышим.

Она отодвинула пару досок, и Мариус увидел, как на поляну выехал сказочный богатырь. Шлем, кольчуга, щит, конская сбруя — все переливалось, все сверкало и отбрасывало на листья и траву уйму солнечных зайчиков.
— Как в кино! — шепотом восхитился Мариус.

Богатырь соскочил с коня и, положив на пенек белый узелок, неторопливо оглянулся.
— А что он в дом-то не идет? — тихо спросил Мариус.
— Ты что, в избушку чужим ход заказан!
Заскрипела дверь, застучала по ступенькам клюка и на поляну вышла она...
— Баба-Яга! — восторженно присвистнул Мариус, за что получил подзатыльник от рассерженной Лиз.
Горбатая, с седыми прядями волос из-под надвинутого темного платка, в длинной юбке и с черными руками. Лица он не видел, но голос, голос! Старческий, дребезжащий, переходящий в каркающий кашель.

— Здравствуй, бабушка, — поклонился богатырь, — ты прости меня, что отрываю тебя от дел твоих, но беда у нас, и обратиться нам, кроме тебя, не к кому.
— Что случилось-то?
— Заболел мальчонка, князя нашего сынок, третий день уж лежит, третью ночь жаром горит, пауков по стене собирает.
— Каких пауков? — удивилась Яга.
— Каких пауков? Да таких, что только он один их и видит.
— Ой, плохо это, — цыкнула она, — а еще что?
— Еще пятнами весь покрылся, красными, как дикий зверь — пурапард.
— Жди тут, — велела Яга, — а я пойду книгу посмотрю да лекарств соберу.

Застучала клюка, заскрипела дверь. Вошла Яга в дом, а там уже Мариус ее дожидается.
— Что делать будешь? — шепотом спрашивает.
— От жара бабушкин сбор есть, от пятен русалочья трава, от пауков пустырник и сон-трава пойдет.
— Яга, нельзя так лечить!
— Как так?
— Лекарства выписывать, когда больного не видишь.
— Я всегда так лечу, никто и не жалуется.
— Но там же ребенок, Яга, давай я с богатырем съезжу, посмотрю, а потом и лечить начнем.
— Ты с ума сошел, Мариус? Кто же тебя в таком виде к князю пустит?
— Ну, тогда хоть добавь к своим травам еще вот эти таблетки.
— Птица! Объясни ему, а то мне некогда, что в наших краях лечат травами, настойками и порошками. Хочешь добавить, так бери ступку да растирай свои таблетки в порошок.

Вышла, кряхтя, Яга к богатырю, разложила на пеньке разноцветные мешочки.
— Вот смотри, богатырь, я тут тебе на бумажке написала: утром из красного мешочка одну щепотку, днем из синего две, а вечером из красного и зеленого по одной. И еще, — задумалась она, — если к завтрашнему обеду жар спадет, то так и лечите, а если нет, то приезжай сюда. Я в волшебном зеркале увидела, что в горах появился чудо-лекарь, от любых болезней лечит. Я к нему нынче слетаю, может, уговорю мальца вашего посмотреть. Но это только в том случае, если порошки не помогут!
— Ну спасибо, бабушка! — воскликнул богатырь. — Я у тебя теперь в долгу!
— В долгу — это хорошо, — прошамкала старуха, — это я запомню.

— Ну что, чудо-лекарь, все слышал? — спросила Яга Мариуса, отцепляя большой крючковатый нос.
— Да, это ты здорово придумала!
— Ничего не здорово, — сердито возразила Лиз, — это тебе не в поликлинике больных принимать, тут все по-другому.
— Что по-другому? — удивился Мариус. — Люди такие же, болезни такие же, зря, что ли, я в институте учился? Вот завтра съезжу, посмотрю ребенка, распишу лечение, да и вернусь.
— Птица, а ведь ты права, — повернувшись к Лиз, сказала Яга.
— А я что говорю — дурацкая это затея!
— Почему? — озадаченно спросил Мариус.
— Почему? Вот скажи мне, доктор, знаешь ли ты, чем болен ребенок? — спросила его Яга.
— Догадываюсь…
— А сколько дней болеть будет?
— Примерно дней пять.
— Так вот, чудо-лекарь, пять дней и будешь ты его лечить. А знаешь, сколько глупостей за это время ты можешь совершить?
— Что значит — глупостей?
— Не то скажешь, не так глянешь, не туда свернешь.
— И что тогда делать?
— Что делать? — задумалась она. — А скажи-ка мне, можешь ли ты сейчас превратить свою сестру в птицу?
— Могу, — подумав, ответил он, — но делать этого не стану.
— Почему?
— Потому что однажды я уже нес ее мертвую...
— Не мертвую, а замершую.
— Я считал тебя мертвой, Лиз. А вчера, — тут он печально усмехнулся, — я совершенно случайно узнал, что был еще случай, когда ты еле выжила.
— Ничего не еле...
— Не перебивай. Поэтому нет!
— Что же, тогда забудем всю эту историю, — отрезала Яга.
— Что значит — забудем? А ребенок?
— Ребенок, надеюсь, выздоровеет, а вот кто тебя, дурака, из темницы будет выручать, мне это неизвестно.
— Ты хочешь сказать, — усмехнулся он, — что Лиз сумеет меня из темницы выручить?
— Лиз — вряд ли, — прищурилась Яга, — а вот Синяя Птица, может быть, сумеет.
— Шутишь?
— Нее, просто я вижу, что ты не понимаешь, что твоя младшая сестра и Синяя Птица — это совершенно разные существа. Знаешь, скольким она помогла, скольких спасла? Да что про других-то говорить, если бы не она, то лежать бы мне давно на горке под березой. Яга сдернула с головы косынку и шумно высморкалась.

— Может быть, хватит разговоров? — сердито сказала Лиз, доставая тарелки. — Давай, Яга, доставай кашу, а ты, Мариус, разжигай самовар.
Ели молча, за чаем не смеялись, не шутили, друг на друга не смотрели.
— Ну ладно, — не выдержал Мариус, — я согласен.
— Согласен с чем? — вскинулась Яга.
— Отправиться к больному вместе с Лиз.
— Ты хочешь сказать, с Синей Птицей?
— Да.
— Вот это правильно! — воскликнула повеселевшая Яга.
— И вообще, доктор, старших надо слушать.
— Старших? Тогда, если, конечно, это не секрет, скажи мне: сколько тебе лет?
— Лет? Знаешь, доктор, я как-то давно уже со счета сбилась.
— Но все-таки?
— Скажи ему, Яга, — улыбнулась Лиз, — удиви Мариуса.
— Нуууу, — подняла та к потолку глаза, — нуууу...
— Ну сколько?
— Нууу, где-то 26-28, я точно и не знаю, — покраснела Яга.
— Как 26?! Как 28?! — воскликнул ошеломленный Мариус. — Ты что, младше меня?
— Глупости говоришь, доктор, — дребезжащим старческим голосом ответила Яга и добавила своим обычным: — Подумай сам, разве можешь ты быть старше Бабы-Яги?
— Нет, — растерянно ответил Мариус. — Конечно, нет!

***

- Открывай, Птица, гадюшник, пойдем разбирать рухлядь. Надо же нам обрядить этого молодца!
Вечером они сидели в избушке за большим дубовым столом. Мариус растирал в ступке таблетки, а девчонки щелкали семечки.
— Мариус, не забывай пробовать лекарства перед тем, как будешь их давать, — заметила Лиз.
— Да, и пробуй так, чтобы все видели, — сказала Яга, — и имей в виду, что птица с тобой будет обыкновенная, не говорящая.
— А как же тогда она мне будет подсказывать, что делать?
— Не волнуйся, она найдет способ.
— Долбанет клювом? - усмехнулся он.
— Если надо, то и долбану.
— И еще, — сметая шелуху в решето, сказала Яга, — я думаю, что тебе надо на время забыть про свой дар.
— Почему?
— Потому что колдунов у нас очень не любят.

Сороки вылетели из леса и расселись на деревьях.
— Едет! — сказала Яга, размазывая по лицу сажу.
— Ну что, Мариус, — подала голос Лиз, — давай.
Он вздохнул, щелкнул пальцами и что-то пробормотал. Синяя Птица отряхнулась, вылетела в окно и закружила над лесом.

— И как я тебе, молодец? — кокетливо спросила у него за спиной Яга.
— Потрясающе! — воскликнул обернувшийся Мариус.
— Я всегда говорила, что час у зеркала делает любую девицу просто неотразимой, — прошамкала она, надевая меховую жилетку с подшитым горбом.

— Здравствуй, бабушка, — сказал ожидающий ее богатырь.
— Здравствуй, здравствуй! И как там княжич?
— Плохо, бабушка.
— Ну ладно, не расстраивайся, — прокашлялась она, — договорилась я с лекарем, посмотрит он вашего мальца.
— Ну спасибо, а где же он?
— Так ты глаза-то шибче открой, вон он, на крыльце стоит!
— Бабушка, — засомневался богатырь, — что-то он больно молод.
— Не сомневайся, внучок, не сомневайся, — буркнула Яга, — это одна только видимость.

Синяя Птица сделала еще один круг и опустилась Мариусу на плечо.
— Мил человек, а зачем тебе птица? — удивился богатырь.
— Это не просто птица, — хрипло ответил лекарь, — это мой оберег.

***

- Приехали, - сказал богатырь, спрыгивая на землю.
За высоким частоколом слышались крики, металлический звон и глухие удары.
— Напали враги? — встревоженно спросил Мариус.
— Враги? — удивленно поднял брови богатырь и задумчиво добавил: — Враги — это было бы хорошо!
Во дворе кипел горячий бой.
— Берегись! — закричал кто-то, и Мариус почувствовал, как птица, вцепившись в плечо, ударила его клювом. Он дернулся и краем глаза увидел, как мимо пролетел пущенный из пращи камень.
— Хороший у тебя оберег, — уважительно сказал богатырь, глядя, как Мариус вытирает окровавленную щеку, — ежели не птица, лежать бы тебе нынче бездыханным на земле.

Бой затих, дружинники, столпившись у колодца, пили воду и громко смеялись. Богатырь бросил поводья подоспевшему отроку с подбитым глазом и открыл массивную дверь.
— Здесь, — махнул он рукой вправо, — располагается дружина, а выше — там, где ждет тебя больной ребенок, — царство Упырихи.
— Упырихи? — удивился Мариус. — Она что, на самом деле?
— Не, — подмигнул богатырь, — так ее прозвали мои молодцы, уж больно она страшная.

Дверь со скрипом отворилась, и Мариус увидел маленькую, похожую на белую мышку девчушку.
— Здравствуй, Ния, — улыбнулся богатырь, — отведи-ка лекаря к Упырихе и передай ей от меня большой поклон.
— Пошли, — тихо прошелестела та.

В полутемной комнате, освещенной десятком свечей, сидела худая бледная старуха с пронзительными черными глазами.
— Зачем птицу притащил? — спросила она, поджав губы.
— Для усиления лечения, — ответил Мариус, представляя удивленные глаза сестры.
— Ба-бу-шка, — где-то рядом заплакал ребенок, — ба-буш-ка... Старуха подняла свечу, и Мариус увидел в дальнем углу комнаты кровать, на которой сидел мальчик, покрытый красной сыпью.
— Проснулся, соколик наш, — засуетилась старуха, — а к нам лекарь пришел, птичку принес.
— Какую птичку?
— Иди ближе, — позвала Мариуса старуха.
Мариус присел около кровати и положил руку на пылающий лоб ребенка.
— Днем лекарства давали?
— Еще нет.
— Я лекарства есть не буду, — хрипло сказал княжич, — а если будете заставлять, то скажу князю, и он отрубит вам головы.
— Какой молодец! — восхитилась старуха.
— Молодец-то молодец, — проворчал Мариус, доставая пузырьки с порошками, — а что ты мне прикажешь со всем этим делать?
— Выброси в окно, — скомандовал ребенок.
— В окно? — задумался Мариус. — Нет, я лучше их птице скормлю.
— Птице? — широко открыл глаза княжич. — Птицы лекарств не едят.
— Остальные, может быть, и не едят, а вот эта ест.
— Мои лекарства?
— Ну да.
— Еще чего придумал! Бабушка, давай ложку, мои лекарства я буду есть сам!


Вечером, завернувшись с головой в одеяло, Мариус подробно расспрашивал Лиз о здешних порядках.
— А почему около больного сидит древнее чучело, а не родная мать?
— У княжича нет матери.
— Как нет?
— Она умерла, когда он родился. Кстати, была она внучкой Упырихи.
— То есть княжич — ее правнук?
— Да.
— А я подумал, что Упыриха его нянька.
— Неее, нянькой она когда-то была самому князю.
— Стоп, тут что-то не сходится, Лиз. Как древняя старуха может быть одновременно нянькой князю и прабабушкой его сына?
— Мариус, помнишь, я рассказывала тебе историю о том, как Яга отправила богатыря к Кащею за молодильными яблоками для своего старого больного князя?
— Помню. Так это был он? Старый больной князь?
— Ну да.
— Так просто, — задумчиво сказал Мариус, — съел яблоко — и помолодел.
— Проще не бывает, — согласилась Лиз.


Утро началось с пронзительного крика: «Где птичка?»
— Батюшка, — суетилась Упыриха, — собирайся быстрее, а то ребенок снова лихорадку себе накричит.
— Так мне же еще умыться надо да поесть, — возразил Мариус.
— Воду тебе сейчас Ния принесет, а трапезничать будешь вместе с княжичем. Он уже приказал стол большой принести.
Княжич сидел напротив стола на кровати и смотрел, как две старушки расставляли тарелки с едой.
— Садись сюда, — приказал он Мариусу, показав ему пальцем на резной деревянный стул, — а птица пусть рядом со мной будет.
Лиз перелетела через стол и пристроилась рядом с княжичем.

Так и пошло. Целыми днями Мариус проводил время рядом с больным, тут же готовил лекарства, учил Упыриху делать повязки и накладывать компрессы, выслушивая ее нескончаемые жалобы на больные руки и ноги.
А птица? Птица скакала по спинке кровати, катала по столу яблоки и смешила княжича, вися вниз головой.

А вечером, когда ребенок засыпал, Мариус вместе с Лиз, сидя в соседней комнате на подоконнике, смотрели очередные молодецкие игрища.
— Смотри, Мариус, рыжий опять всех уложил.
— Ну и что, зато из лука он стреляет хуже всех.
— А вот и нет, хуже всех вон тот щекастый, — стукнув клювом по стеклу, заметила она, — который опять свой щит потерял.
— Да не потерял он его, — заступился за бедолагу Мариус, — видишь, вон там у стены компания сидит — они и спрятали.
— Кромешники!
— Это же словечко от Яги?
— Да, так она кикимор называет. Долго мы тут еще будем, Мариус?
— Думаю, что дня два. Температуры у ребенка больше нет, пятна светлеют, вот расскажу Упырихе, что делать дальше, да можно и к Яге отправляться.

Через два дня тихая Ния, поманив Мариуса из темного коридора, повела его на встречу с князем.
— Ну, здравствуй, лекарь, — сказал князь, с любопытством глядя на Мариуса.
— Здравствуй, князь.
— Слыхал я, что вылечил ты княжича?
— Вылечил, через пару дней можно будет выпускать его гулять.
— Это мы еще посмотрим, — сказал князь, подвигая Мариусу кожаный мешочек, — возьми, заработал.
— Спасибо, — поднимаясь, сказал Мариус.
— Погоди, не спеши, — усмехнулся князь, — возьми еще один.
— Зачем? — удивился Мариус.
— За птицу.
— Птица не продается, — твердо сказал Мариус.
— Все продается, лекарь, — скривился князь, — главное — правильную цену назвать.
Он снял с пальца перстень с синим камнем и придвинул его Мариусу вместе с деньгами.
— Птица не продается, — повторил Мариус.
— Воевода, — лениво обратился князь к воину, стоящему у него за спиной, — вот скажи мне, воевода, видел ли ты хоть раз кого-то, кто родился под счастливой звездой?
— Не приходилось, батюшка.
— Так посмотри, вон он тут, перед нами сидит, — сказал князь, надевая перстень на палец, — потому что ежели не под счастливой звездой он бы родился, то сейчас бы твои молодцы его бы в яму бросили помирать, а так только на дорогу выкинут.
- Да, и сильно не бейте, — добавил он, глядя, как волокут Мариуса по полу, — все-таки лекарь, ученый человек.

***

Очнулся Мариус в пыли на дороге от голоса богатыря:
— Вставай, лекарь, отвезу тебя к Яге.

Яга встретила их на крылечке.
— А птица где? — спросила она хмурого Мариуса.
— Птица? Птица в клетке у князя, — буркнул Мариус, хлопая дверью.
— Как в клетке?! Ты что мне обещал? — накинулась она на богатыря. — Обещал вернуть лекаря вместе с птицей живым и здоровым!
— Бабушка, прости меня, — бормотал богатырь, отворачиваясь от клюки, что лупила его по бокам, — прости меня, не мог я против князя пойти.
— Ладно, — сказала, успокаиваясь, Яга, — езжай, но если позову, чтоб сразу тут был, не забывай про должок-то, а князю передай, что я ему больше не помощница.
— Бабушка, он ежели осерчает, то прикажет твою избушку спалить.
— Пусть только попробует, — усмехнулась Яга, — пожалеет, что на свет народился.

***

Мариус безучастно сидел в избушке и смотрел на голубую кружку, из которой совсем недавно пила Лиз.
— Хватит киснуть, — сказала Яга, выпрыгивая из юбок. — Рассказывай, что произошло.
Через полчаса, выслушав Мариуса и убрав в чулан свой яговский наряд, она приказала избушке отправляться в путь.
— Куда едем? — спросил Мариус.
— Не кудыкай! — рассердилась Яга. — Никогда не кудыкай!
— Почему? — удивился Мариус.
— Удачи не будет.

***

Полосы света, падающие на деревянный пол, становились все ярче и шире. И когда они осветили все самые потаенные уголки, избушка остановилась, плюхнулась на землю и мгновенно уснула.
— Пошли, — сказала Яга, отодвигая дверной засов.

Посреди огромного луга, с розовым клевером и золотистыми жужжащими шмелями, возвышалась громадная липа, в тени которой стоял добротный двухэтажный дом с металлическим петушком на крыше. На крыльце сидели двое — старик с большой окладистой бородой, похожий на открыточного Деда Мороза, и маленький смешливый домовой в разноцветных носках.
— Посмотри, волшебник, кто к нам пожаловал! — тоненько пропел он, втыкая спицы в яркий моток, — сама Яга, да не одна, а с кавалером!
— Это не кавалер, — фыркнула Яга, — это Мариус, брат Синей птицы.
— Брат нашей птицы? — просиял волшебник.
— Чир, ты помнишь историю про черную колдунью?
— Еще бы, — ответил тот, — всегда мечтал познакомиться с настоящим героем.
— Да не герой я! — воскликнул раздосадованный Мариус. — Я просто спасал свою сестру.
— А теперь, — добавил он тихо, — ее опять надо спасать.
— Пойдемте в дом, — сказал, поднимаясь, волшебник, — расскажете, что у вас там стряслось.

— ...вот так и вышло, — закончила Яга, — что лекаря, что княжича спас, на дорогу выбросили, а Синюю птицу в тереме заперли.
— Дааа, — почесал затылок волшебник, — тут князь во всей своей красе.
— Но ты же можешь нашу птицу вызволить?
— Нет.
— Нет? — удивилась Яга. — Ты же волшебник! Скажи заклинание, щелкни пальцами, хлопни в ладоши, спой, в конце концов, и птица будет с нами.
— Не могу.
— Но почему??
— Из-за шахмат.
— Из-за шахмат? — удивился Мариус.
— Да, история эта простая и очень глупая, — покраснел волшебник. — Было время, когда мы часто встречались с князем, и решил я научить его заморской игре в шахматы.
— И?
— Ну, пока учил, конечно, поддавался, а потом надоело мне это, и решил я сыграть в полную силу.
— Понятно, — сказала Яга, — князь проиграл.
— Два раза, — ухмыльнулся волшебник.
— И он приказал выбросить тебя на дорогу? — съехидничала Яга.
— Нет, князь поступил хитрее. Он за большие деньги нанял черную колдунью, — тут волшебник посмотрел на Мариуса, — которая наложила на меня заклятье. И теперь я против князя бессилен. Так что, ребята, придется вам самим Синюю птицу выручать.
— Что ж, — задумчиво сказала Яга, — для начала надо узнать, где ее прячут.
— Ну, это просто, — сказал волшебник, — сейчас появится Чир...

С полки покатилась и запрыгала по полу металлическая чашка.
— Чир, — сердито сказал волшебник, — выбери себе, в конце концов, для появления пустую полку.
— Вот еще, — рассмеялся с полки домовой, болтая разноцветными ногами.
— Ну что, видел Синюю птицу? — спросил Мариус.
— Видел. Сидит она, бедная, в клетке, в комнате княжича.
— Отлично, — решительно сказала Яга, — осталось совсем немного — придумать, как нам туда попасть.
— Угу, — задумчиво сказал волшебник, постукивая указательным пальцем по столу, — а расскажи-ка нам, Мариус, кого ты видел в тереме.
— Сначала это был богатырь, потом пара дружинников в коридоре, потом Ния — девчушка, что двери открывает, еще Упыриха — она целыми днями и ночами в комнате сидит, затем старушки, что еду приносят. Ну вот, вроде и все...
Хотя, чуть не забыл, две девицы по ночам приходят полы мыть.
— Две девицы? — переглянулись Яга и волшебник.
— Какие они?
— Да я и не приглядывался… Сарафаны, платки, лапти, ведра деревянные, тряпки. В полночь пришли, помыли все и ушли.

— Так-так, — повеселела Яга, — а скажи-ка мне, чудо-доктор, готов ли ты сарафан надеть чтобы Лиз спасти?
— Могла бы и не спрашивать,— обиделся Мариус, — только я там лекарем был, вдруг кто узнает?
— Не волнуйся, ежели я наряжать буду, то даже сестра родная не узнает!

— А что с Упырихой делать будете? — поинтересовался волшебник. — Она же там всю ночь сидит, за всеми глядит, глаз не спускает.
— Тут я помогу, — сказал домовой, спрыгивая с полки.
— Как?
— Ребенка разбужу, он заплачет, нянька к нему и кинется.
— Хорошо.
— Кстати, дверцу в клетке я тоже открою.
— Тогда остается последнее и самое важное, — сказал волшебник, — заменить птицу.
— Заменить на что? — удивилась Яга.
— На другую птицу. И тут, Мариус, без твоего дара нам не обойтись.
— Что ты, волшебник! — возразила Яга. — Дар у него совсем слабый, и управлять он им не умеет.
— Дар у него хороший, а управлять им он сейчас поучится.
- Чир, найди-ка нам на полке глиняную свистульку.
Мариус и Яга с недоумением смотрели на маленькую глиняную птичку, лежащую на деревянном столе.
— Возьми ее в руку, Мариус, и расскажи, что ты про нее думаешь.
— Маленькая, гладкая, глиняная.
— И все?
— Синяя.
— Хорошо, а теперь закрой глаза и представь, что в руке у тебя не игрушка, а настоящая птица, с перьями, клювом, глазами.
Мариус послушно закрыл глаза и вдруг почувствовал, как горячеет ладонь, как тяжелеет рука, как пальцы щекочут перья.
— Синяя птица! — восхищенно выдохнул домовой.
— Лиз? — воскликнул Мариус, открыв глаза.
— Нет, — успокоил его волшебник, — это не она, это просто синяя птица, созданная тобой из маленькой детской игрушки. А теперь закрой глаза и верни нам ее истинный облик.

— Мариус, а ведь ты почти волшебник, — удивилась Яга.
— Нет, — покачал он головой.
— Но я должен вас предупредить, — продолжил волшебник, — что времени у вас на все будет только один час, больше Мариус не сможет волшебство удержать. Поэтому старательно моете только одну комнату, чтобы Упыриха не придралась, и пока ребенок плачет, меняете птицу. И не торопясь, повторяю, не торопясь, уходите. Через двор не бежать! Не спеша пройдете через калитку и так же спокойно направитесь по дороге до поворота, а уж там... там ноги в руки и бегом до речки, прямо через мост, а за мостом стоит ваш защитник — Черный лес.
Хотя, — замялся волшебник, — ничего у вас, ребята, не получится.
— Почему? — в один голос воскликнули Мариус и Яга.
— Яга, — вздохнул волшебник, — ты же бегать не можешь.
— И что? — удивилась она. — Так я и не собиралась туда лезть.
— Постой-постой, — изумился Мариус, — я что, один буду двух девиц изображать?
— Неа. Да и не волнуйся ты так, — насмешливо сказала Яга, — поверь, будет у тебя помощник, будет.

***

Вернувшись в избушку, она рассыпала по полу зеленый порошок и громко сказала:
— Давай, избушка, беги за речку.
Избушка поднялась, отряхнулась и побежала. Мариус приоткрыл рот, что бы что-то сказать, но передумал и отвернулся к окну.
— Молодец! — одобрительно заметила Яга.
— Почему молодец?
— Не стал спрашивать.
— Ааа. Знаешь, Яга, я тут вспомнил, как ты богатыря клюкой лупила.
— И что?
— Не хотелось бы тебе под горячую руку попасть.
— То-то, — усмехнулась она.
Избушка перепрыгнула через речку и резко затормозила под громкий собачий лай.
— Охотник? — широко открыл глаза Мариус. — Второй девицей будет охотник?
— Я думаю, что да.
— А он согласен?
— Не знаю, — небрежно пожала плечами Яга