Рассказ Вечный чекист

  Эта история началась в 1919 году, когда поезд с демобилизованными по ранению солдатами прибыл в Тамбов. Главный герой – Николай Кузнецов, который воевал на Западном фронте Гражданской войны вышел на перрон вокзала вместе со своим старым добрым другом Иваном Высогорским. Настало время прощаться. Они решили, что не будут терять друг друга из вида, но на деле оказалось всё не так.
  Помимо этих ребят с ними были еще земляки из губернии. Каждый направился по своим сторонам, кто в какой уезд. Николай вернулся в свою родную и любимую деревню Дегтянку, где ещё не установилась советская власть. Она оказалась в руках крестьян, которые бунтовали против коммунистов.
  Апогеем деревенских волнений стало крестьянское восстание 1920 года. Дело в том, что в деревни постоянно совались продотряды, которые грабили народ, лишая их хлеба. Очаг бунта разгорелся в Тамбовском уезде, дошедший до Дегтянки. В основном местные жители встали на сторону повстанцев. Ярким примером Гражданской войны в деревне было то, что один брат расстрелял другого за то, что он был за антоновцев. Тот - кто в него стрелял - приходился ему родным братом по кличке «Щавель», который служил у красных, был пьяницей и любителем азартных игр. Внешне походил на комдива Чапаева.
  После этого Кузнецов твёрдо решил быть повстанцем. Он добровольно записался в банду в соседнем селе Новая Слобода, где располагался штаб восставших. Главарём там был местный Сашка Бадов, который в ходе беседы с ним убедился, в том, что этот крестьянин с военным прошлым оказался бы ценным молодым кадром. Сашка предложил ему собрать в Дегтянке восставших воедино в один отряд, при этом возглавив его. Никакой другой кандидатуры на должность командира, кроме как Николая он не видел. При этом отказа он не собирался принять. Да и сам Кузнецов обрадовался этому.
  В Дегтянке Николай собрал мужиков, способных держать в руках оружие. На следующий день Бадов представил перед строем командира отряда Кузнецова. По лицам повстанцев было видно, что они давно хотели видеть своего вожака, который будет отстаивать их интересы. Только вот воевать с вилами и топорами и другими подручными средствами было неэффективно. Поэтому ещё в Слободе Бадов указал на карте, где хранился небольшой схрон с оружием. До прихода нового продотряда дегтянские должны были найти его.
  Спустя некоторое время схрон нашли и выдали мужикам оружие. Теперь каждый крестьянин был вооружён винтовками. Почти каждый умел с ними обращаться. Ведь за их плечами был военный опыт, который, как говорится, «не пропьёшь». В основном они принимали участие в германской  и турецкой войне. Теперь они снова стали воинами. Только крестьянской войны.
  А вот за выпивку повстанцы могли получить по шеям. Так как сам начальник Главного оперативного штаба Антонов запрещал пьянствовать. Но о последствиях этого зелёного змия будет позже написано.
  Кузнецов был не только командиром отряда, но и прекрасным, умным и расчётливым контрразведчиком, который вычислял всяких шпионов внутри отряда, сотрудничавшие с губЧК. Примером может послужить разоблачение агента по кличке Шпалый, который был очень высоким и худым парнем. У Николая давно возникло подозрение к этому товарищу.
  Однажды, ночью, когда Кузнецову не спалось, он вышел на порог своего дома, чтобы покурить. Он заметил Шпалого у леса, который располагался неподалёку от деревни и решил проследить за ним. Часовые спали в это время. Когда Кузнецов понял, что он стоит и ждёт кого – то, то незаметно подкрался к Шпалому и положил на лопатки. Николай обыскал его и нашёл во внутреннем кармане записку, где было написано о том, что теперь отряд вооружён.
  После этого Кузнецов скрутил его, повёл в дом и устроил допрос. Оказывается, что эта записка должна была доставлена чекистам, представитель которых ждал его в лесу, но Шпалый не успел её передать. А часовых Николай вздрюкнул по полной катушке.
  Наутро Кузнецов собрал руководство отряда, чтобы обсудить операцию по вербовке Шпалого. Они решили, что теперь пора начать игру в кошки – мышки с чекистами. Под угрозой смерти он согласился на сотрудничество с повстанцами. Банда решила не только направить через него дезинформацию об их численности, но и отправить вместе с ним опытного повстанца – Игоря Иванцова из Новослободского штаба, чтобы тот не взболтнул ничего лишнего и не сдал никого. Игорь был смельчаком, который не боялся смерти. Вот поэтому он был втянут в эту операцию.
  Каждую неделю Шпалого у леса ждал сотрудник губЧК. С ним отправился Игорь, который якобы решил перейти на их сторону и обладал информацией о Новолободской банде. Конечно, Николай перед операцией посоветовался с Сашкой Бадовым все детали. И они решили, что всё должно получиться лучшим образом.         
  Наступила ночь. Шпалый отдал записку чекисту. Он, конечно, поинтересовался, кто это с ним пришёл. Иванцов сообщил чекисту, что в Слободе произошёл раскол банды на две части. Первая часть была за Бадова. А вторая – готова была встать на сторону красных. Эту дезу он скинул ему для того, чтобы чекисты расслабились и начали ждать, пока бандиты уничтожат друг друга сами. Красные ещё долго не совались в эти края. Операция прошла успешно. Повстанцы держали Шпалого на коротком поводке.
  Пока партизаны готовились к вторжению красных в деревню, Кузнецов начал много пить. Фактически он перестал руководить дегтянским отрядом. У него начались проблемы на службе. Его постоянно вызывали в штаб и отчитывали. Бадов до последнего не хотел выносить сор из избы, пока некоторые крысы не настрочили на него доносы. И тут в Слободу прибыл уполномоченный Главного оперативного штаба восстания, чтобы разобраться в этом деле.
  Кузнецов потерял абсолютно всё, чего добился. Приезжий с проверкой не стал разбираться, в чём причины его запоя и разжаловал в рядовые. Это с учётом того, что он недавно попал в поле зрения самого Антонова, который хотел перевести его поближе к себе.
  Май 1921 года. К этому времени Николай завязал с выпивкой и стал упорно служить крестьянам, хоть и потеряв такую должность. Позже выяснилось, что к Дегтянке подтягиваются отряды Красной Армии под видом беляков с целью пополнения количества восставших. Командовал этой операцией Котовский.
  У партизан не возникло и мысли о том, что это мышеловка. Котовчане профессионально втёрлись в доверие к бандитам. Эскадрон кавалерийского полка отдельной кавалерийской бригады Котовского атаковал дегтянскую повстанческую заставу. Партизаны потеряли тридцать человек убитыми. Вскоре состоялись бои в Слободе. У красных численность бойцов была больше чем у повстанцев. Полёг на землю сам Сашка Бадов, и временно исполнявших обязанностей стал Кузнецов. Партизаны отступили в лес, где они перевели дыхание. Но тут же после прибытия повстанцы соединились с резервным отрядом, который в своё время создал Николай. А ведь он как чувствовал, что это была бы хорошей идеей.
  Но не всё оказалось так гладко. Этот отряд к этому времени перешёл на сторону красных. А командовал им тот самый Игорь Иванцов из Новослободского штаба (сдавший всю информацию о ситуации на  слободской территории), которому всё это время доверял Кузнецов.
  Повстанцы разбежались по лесу кто куда, поэтому котовчане и рассредоточились. Помимо предательского отряда там были чекисты. Кузнецов, не глядя, убил одного из них. Им оказался Иванцов. Это Николаю стало известно после боя, когда он стал его обыскивать. Он нашёл в его гимнастёрке служебное удостоверение сотрудника губЧК. Кузнецову было интересно, с какого времени он им стал.
  Николай, подобрав с земли его маузер, побежал вглубь леса, где он профессионально ориентировался как тамбовский волк. Но тут по его затылку ударили прикладом винтовки. Кузнецов очнулся в губЧК…
  В подвале губЧК было прохладно. После того как Кузнецов пришёл в себя, его повели в кабинет к уполномоченному для допроса. Николай встретил там своего давнего друга Ивана Высогорского. Он попросил конвоиров освободить помещение. Оставшись наедине, Иван предложил Николаю закурить, который с особой жадностью вдыхал лёгкими дым папирос. Ведь всю ночь не дымил.
  И тут товарищ Высогорский начал раскрывать своему другу все карты. Оказывается, что Кузнецов уже с мая этого года находился в разработке у чекистов, так как он являлся ключевой фигурой в местной банде. Иван показал ему целое досье на него. Оно было достаточно толстым. Перед тем как в его банду начали внедрятся котовчане, Высогорский отдал своим подчинённым приказ о взятии Кузнецова живым и здоровым и переманить его на сторону чекистов. А насчёт Игоря Иванцова всё было понятно. Он и его отряд уже с апреля работали на губЧК. Игоря завербовали по ясной причине. Он понимал, что восстание уже захлебнулось и, поэтому он перешёл на сторону красных.
  Высогорский предложил ему работу в конторе. Это был единственный вариант спасения его жизни. Ну, раз уж сам Антонов издал приказ о расформировании полков и больших потерь Кузнецовской банды, то он решил, что примет его предложение раз так всё вышло.
  За время службы Иван зарекомендовал себя уважаемым сотрудником, который прошёл путь от простого постового милиционера до уполномоченного губЧК. Высогорский оставил Николая в кабинете, и пошёл к председателю конторы за письменным разрешением о назначении Кузнецова внештатным сотрудником.
  Теперь у него начиналась новая городская жизнь. Его посылали в разные государственные органы, чтобы осуществлять чексистскую работу. Попросту говоря, он был осведомителем, который докладывал о всяких заварушек на местах. Благодаря Кузнецову были раскрыты различные уголовные дела о дачах и получениях взяток должностными лицами.
  Прошёл месяц. Высогорский добился у председателя разрешения о написании положительной характеристики и дачи рекомендации для отправки Кузнецова в Москву на курсы подготовки работников ВЧК.
  Прибыл Николай к месту назначения. Он отдал все документы делопроизводителю, которые он внимательно прочитал. Конечно, внештатных сотрудников не должны зачислять на эти курсы. Но перед отправкой Кузнецова начальнику курсов позвонили из Тамбовского губЧК и всё было улажено.
  Жили курсанты в казарме. У них был свой распорядок дня: подъём в шесть утра, зарядка, завтрак, занятия, обед, снова учебные занятия, физическая подготовка в течение дня, ужин, в двадцать два отбой. С большим интересом Николай слушал лекции более опытных контрразведчиков. Многому он у них научился. Кузнецов был старостой. Он находился в почёте у преподавателей.
  Парней обучали физиогномикой, дактилоскопией и восточными единоборствами. Особенно сильно Николай блистал историей. У командования возникал вопрос – откуда у него такая сильная тяга к чекистской науке. На курсе он был в лидерах. Хорошо, что на курсе неизвестно было о том, что Кузнецов являлся бившим антоновцем. Об этом позаботился Высогорский. Он уничтожил все улики по этому делу.
  Зима 1921 года. Настала пора выпускаться. Кузнецову как отличнику предложили остаться в столице на Лубянке. Мол, из него получился настоящий чекист. Но он отказался и уехал к себе в Тамбов. На вокзале его встретил Иван, и они вместе пошли в общежитие отметить окончание курсов. Там его ждала целая компания во главе с председателем. Гудели они всю ночь.
  Наутро все направились в губЧК (теперь губернский отдел ГПУ). Николая назначили уполномоченным отделения по борьбе с бандитизмом. Там как раз не хватало кадров. Теперь ему предстояла длинная дорога под названием «вечный чекист».
  Июнь 1922 года. Теперь, когда восстание ликвидировано, перед ГПУ стояли следующие задачи – выявление и уничтожение местных очагов бандитских возгораний и поимка Антонова. Ну и, конечно же, вычислять внутренних врагов – пособников повстанцев.
  По оперативным данным в одном из сёл Кирсановского уезда был замечен Антонов, который начал собирать воедино новый повстанческий полк с целью снова захватить весь уезд под своим началом. Красноармейцам был дан приказ командующего гарнизона – прочесать всю территорию, вступить в бой с бандитами, найти и доставить Антонова в Тамбов. Для выполнения этой задачи командующий попросил помощи у председателя отдела ГПУ. В числе этих чекистов оказался сам Кузнецов.
  Помимо красноармейцев в этом составе был сводный отряд (под командованием Кузнецова) из десяти человек, куда вошли сами чекисты, милиционеры, сотрудники уголовного розыска и взвод конвойной стражи.
  Вскоре отряд прибыл в уезд. Оказавшись в деревне, они напоролись на засаду. Завязался бой. Со всех сторон лежали трупы. Пахло порохом. Гильзы отлетали в разные стороны. Но численное преимущество было у красных, которые вышли с поля боя победителями. В лесу они увидели Антонова, который, отстреливаясь, бежал вприпрыжку.
  И всё – таки красные догнали его. При обращении к нему он не откликался на своё имя, а представлялся Матвеем Савинковым. Этого гражданина доставили в отдел ГПУ и там ему устроили допрос. Он ничего не мог ответить по делу, мол «моя хата с краю и ничего не знаю». Его долго содержали в камере пока от чекистов из соседних губерний не пришли сведения о том, что в своих краях они поймали лжеантоновых.
  Оказывается, что таких «двойников» было много. Видимо многие кто пользовался тем, что они внешне походят на Антонова, поднимали местные бунты для расправы с красными.
  И что делали с этими «двойниками»? Понятное дело их ожидал расстрел. Мало того, что они подливали масло в огонь в сложившуюся критическую ситуацию, но и отвлекали войска и сотрудников спецслужб от своих прямых обязанностей.         
  В ГПУ пришла оперативная информация о том, что Антонов вместе со своим родным братом Дмитрием скрываются в селе Нижний Шибряй Борисоглебского уезда. На совещании по поимке братьев присутствовал Кузнецов.
  Руководителем оперативной группой, состоявшей из девяти человек, среди которых был Николай, назначен Михаил Иванович Покалюхин. Чекист с богатым опытом работы, который хорошо зарекомендовал себя перед начальством. Добравшись до деревни пешком под видом плотников – шабашников около восьми часов вечера, они окружили дом, где прятались Антоновы.
  Завязался бой. Сам Александр Антонов, мучаясь от малярии и отсохшей от раны правой руки, отстреливался левой рукой. Через некоторое время они выпрыгнули из окна горящего дома и побежали в сторону леса, но были убиты чекистами.
  Оперативная группа лишь через десять минут, сделав множество выстрелов по месту падения Антоновых и не услышав ни одного в ответ, Покалюхин и другие подошли к двум телам. Они валялись убитые. Позже их тела были перевезены в ГПУ, где их сфотографировали, а снимки развезли по деревням, мол, чтобы крестьяне угомонились, что Антонов теперь мёртв. Закопали братьев в овраге реки Цны не очень далеко от местного ГПУ. Вот и была поставлена точка крестьянского восстания.
  Лето 1923 года. Кузнецова вызвали в Центральный аппарат ГПУ, где его сам Дзержинский наградил «Почётным знаком ВЧК-ГПУ». Теперь же Николая перевели в Москву на работу. Там ему предстояло пройти курсы повышения квалификации.
  Поначалу, после их окончания он служил на Лубянке помощником заместителя председателя ГПУ. Он принимал рапорта по исходу и ликвидации контрреволюционных выступлений и бандитизма и отдавал их на утверждение начальству.
  За время службы в столице Кузнецов уже успел обзавестись связями с московскими чекистами. Он ознакомился с внутренней структурой и особенностями работы в ГПУ. Оказывается, что не всё так просто. Бывали в конторе справедливые и честные чекисты. Но помимо этого были ещё карьеристы и подлизы, которые плевали на жизненные ценности и здравый смысл ради того, чтобы выслужиться перед начальством.
  Через два месяца Кузнецова назначили сотрудником особого отдела ГПУ, и направили в командировку в Тамбов на постоянное место службы с целью борьбы с контрреволюцией. К этому времени Высогорский стал заместителем начальника губернского отдела ГПУ.
  После прибытия в город Николай отправился в отдел для представления начальству в качестве сотрудника Центрального аппарата. Его задача заключалась в том, что он будет инспектировать органы и докладывать на верх всю информацию о выявлении и ликвидации нарушений должностными лицами.
  Для начала Кузнецов отправился в Моршанский аппарат уездных уполномоченных ГПУ. Они понимали, какой фрукт из центра прибыл к ним на проверку. Местные чекисты пытались его подмазать и накрыли стол, на что он им ответил, мол, не пьёт. Николай сел за документы, где обнаружил, что каждую неделю в моршанской тюрьме гибнут заключённые. Он не понимал, почему это происходило. Неужели с ними грубо обращались и доводили их до смерти?
  Наступила ночь. Кузнецов вышел на своего агента, которого он завербовал ещё будучи уполномоченным. Он поведал ему, что местные чекисты берут золото от бандитов, чтобы постепенно выпускать их людей. Теперь понятно, почему из списков заключённых вычёркивали повстанцев. Конечно, моршанские могут прикрываться тем, что люди сами умирали от болезней. Но их было много.
  По информации своего агента в уезде готовится новое восстание под предводительством атамана Ясеня, местонахождение которого он также сообщил. Их основу будут составлять повстанцы, находившиеся в тюрьме. А тогда спросите, откуда золото у атамана? Так его в своё время спрятал сам Антонов. И на него была объявлена охота. Многие бандиты пытались его найти, но их попытки не увенчивались успехами.
  Было решено взять с поличным местных чекистов. Кузнецов продумал операцию от и до, чтобы доказать их вину. Он уехал в Тамбов, а пока контра расслаблялась, и снова начала заниматься своей деятельностью Николай решил собрать группу профессиональных чекистов и красноармейцев тамбовского гарнизона и разделить их пополам. Первая группа отправилась на поимку Ясеня. А вторая во главе с Николаем устроила засаду на моршанских и бандитов, которые будут передавать им золото.
  За время службы в органах Кузнецову приходилось много раз участвовать в засадах. Но эта была особенной. Хорошо хоть агент не подвёл с информацией о времени и месте встречи будущих задержанных. Пришли арестовывать раньше положенного срока. Бойцы полночи сидели и ждали, когда всё начнётся.
  И вот настал момент истины. На встречу пришли те самые уполномоченные с
заключёнными и бандиты с золотом. Всего там было десять человек, но преимущество было у красных, которые после команды Кузнецова открыли огонь на поражение. Потери среди своих обнаружено не было. В плен удалось взять самих чекистов и пару бандитов. Позже выяснилось, что первая группа задержала Ясеня с остатками банды.
  После успешного проведения операции Николая вызвали в Москву, где  ему была объявлена благодарность от Дзержинского. А также ему вручили командирские часы с гравировкой  «За преданность революции».