Три тетради майора Норовяткина

Шило

Некоторые шутки не имеют территориальных границ — над ними смеются люди по всему миру, а есть шутки, как известно, понятные далеко не всем. Однако чувство юмора связано не только с особенностями национального характера, но и непосредственно с той социальной средой, в которой находится человек. Яркий тому пример — армейский юмор. В армейской среде специфическими становятся не только взаимоотношения между людьми, но и юмор. Вот лишь пара примеров.

Насколько мне известно, только на флоте спирт называют  «шилом». Есть исторические обоснования этому, но наиболее вероятным мне кажется объяснение моего приятеля, в прошлом командира БЧ-3 атомной подводной лодки — «Шило в мешке не утаишь», то есть, как его ни прячь, будет найдено повсюду.  «Шило», как и правду, невозможно скрыть, оно обязательно проколет мешок и высунется наружу, будет колоть глаза (в нашем контексте обжигать горло).
 
Как пишет Вячеслав Кисляков в своем рассказе: «Шило», по своему названию,  является не столько каким-то  напитком, сколько  исконным флотским брендом. Военные моряки считают, что никто  не имеет права называть «шилом» напиток, приготовленный «вне флота», точно так же, как нельзя называть шампанским газированное вино, произведенное за пределами французской провинции Шампань.
 
— Давайте, по маленькой! Коньяк «Ворошиловский»!
— Что-то такого не пробовал.
— «Шило» ворованное — Воро-Шиловский. Но это не ворованное.

Это — диалог из рассказа «Шило». Цитировать его больше не буду, рекомендую просто почитать это замечательное исследование на Proza.ru.

На космодроме Байконур, где я служил после окончания Академии, спирта было также предостаточно, я бы даже сказал — много, но «шилом» его и правда не называли. Слышал там такое его название, как «чемергес». Был там у нас еще такой напиток, как «жженка». В железную кружку наливали чистый спирт, поджигали его, а над пламенем держали вилку с уложенными на неё кусочками сахара. Сахар плавился и капал в спирт. Потом спирт разводился водой, размешивался с накапанными в него «леденцами», приобретая сладковатый привкус. Но, это на любителя. В основном пили чистый спирт, запивая его холодной водой. Если спирт разбавить перед употреблением, он становился практически горячим, а в сорокаградусную жару охлаждать его было негде, а главное — некогда. Пить чистый спирт не страшно и довольно просто, если владеть методикой, но раскрывать её я не буду, дабы не обвинили в пропаганде алкоголизма.

На Байконуре мне рассказывали байку о том, как один юморист на спор выпил пивную кружку чистого спирта, запив её холодной водой, и при этом остался жив. Правда всю оставшуюся жизнь, по слухам, он разговаривал таким же голосом, как наш вице-премьер Денис Мантуров, глава Минпромторга РФ.
 
Местным обычаям учишься довольно быстро! В подтверждение этого тезиса сделаю одно короткое отступление.

Шёл примерно третий день моего прибытия на Байконур, август 1978 г., жара под сорок, очень хочется холодного пива, которого, однако, и теплого-то в магазинах не было. Вдруг, вижу, какой то капитан несет трехлитровую банку пива. Где, как?
 
— Лейтенант, видишь гастроном «Юбилейный»? За ним во дворе пивная бочка, только привезли, народу пока мало. Главное, банку найди, у продавщицы не бывает!

Я бросился в «Юбилейный», купил трехлитровую банку сока, который по-быстрому вылил, и бегом к пивной бочке. На бочке было написано "Жаксы сырасы": сырасы по-казахски пиво, Жаксы — населенный пункт недалеко от Тюра-Тама. Очередь, состоящая в основном из офицеров в форме, и правда была небольшая. Я встал в конец очереди и даже зажмурился от предвкушения глотка холодного пива, а по-моему даже замурлыкал мысленно песню Александра Розенбаума:

— Я ложусь на кухне спать,
— Успевая помечтать,
— Как я пиво буду ждать
— В магазине.
 
Очередь двигался довольно ходко, а когда до меня осталось человека три, я, внезапно, обнаружил, как происходит процесс наполнения банок пивом.

Пожилая казашка, лицо которой сплошь было изрыто глубокими следами перенесенной оспы, опускала один конец резинового шланга в алюминиевую кегу для пива, второй конец засовывала себе в рот и делала несколько подсосов, после чего опускала его в подставляемую банку. Больше всего я был поражен тем, что кроме меня никто из очереди не испытывал от процесса никакого смущения. Я, ужаснувшись, отдал банку кому-то из очереди и поплелся вон. А уже через месяц-другой описанная мной процедура розлива пива не вызывал у меня никаких вопросов и сомнений! Наливала все также  та же казашка.

Ну, оставим тему спирта на некоторое время.

Три тетради

Продолжим о РВСН (Ракетных войсках стратегического назначения), где я имел честь прослужить 25 лет от курсанта академии до полковника. Юмористов в ракетных войсках, как и на флоте, хватало!  РВСН у нас называли, конечно же в шутку-юмора, «войсками трех тетрадей и одного массированного залпа». Про массированный залп, я думаю, всем понятно. А что за тетради?

По слухам, появление «трёх тетрадей» — личная инициатива Толубко Владимира Федоровича, главного маршала артиллерии, главнокомандующего РВСН (1972-1985 гг.).

По его приказу весь офицерский состав, с целью глубокого (я бы даже сказал глубочайшего) изучения теории марксизма-ленинизма обязан был вести три тетради. Первая тетрадь предназначалась для конспектирования трудов классиков марксизма, вторая — для конспектирования текущих постановлений и решений Партии и Правительства, третья — для подготовки к докладам на семинарах. Семинары проходили ежемесячно по заранее установленной теме, и к ним было необходимо готовиться.
 
Мало было просто законспектировать работы классиков марксизма-ленинизма или документы Партии, нужно было еще цветными карандашами поднять (отметить) наиболее важные моменты и ценнейшие мысли в них! Обязательному конспектированию подлежали и выдающиеся произведения Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, таких как «Целина» и «Малая земля». Книга Леонида Ильича Брежнева «Малая земля» была издана тиражом 15 миллионов экземпляров, переведена и разослана в национальные библиотеки 120 стран мира.

Просто так, взять печатный текст и раскрасить его цветными карандашами или фломастерами не допускалось, нужно было обязательно законспектировать эти великие произведения в свою личную тетрадь, а уж потом поработать красками. Уходило на это уйма времени, про раздражение я уж и не говорю, а в обязанности командиров всех степеней входила периодическая проверка всех трех тетрадей у подчиненных.

Ну, ведь разве непонятно, что сам Главком Толубко был большим юмористом!

Откуда спускался ежегодный список произведений, обязательных для изучения, мне неизвестно, скорее всего, из Политуправления РВСН. То ли с фантазией в Политуправлении было не очень, то ли по какой-то другой причине, но каждые три-четыре года, а может и чаще, список частично, но в разной последовательности, повторялся. Периодически приходилось вновь и вновь конспектировать работы вождя мирового пролетариата «Шаг вперед, два шага назад», «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме», «Лучше меньше, да лучше» и т.д.

Сегодня задаюсь вопросом, а может было бы лучше изучать труды товарища Сталина, который писал: «Раньше буржуазия позволяла себе либеральничать, отстаивала буржуазно-демократические свободы и тем создавала себе популярность в народе. Теперь от либерализма не осталось и следа. Нет больше так называемой «свободы личности», — права личности признаются теперь только за теми, у которых есть капитал, а все прочие граждане считаются сырым человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. Растоптан принцип равноправия людей и наций, он заменен принципом полноправия эксплуататорского меньшинства и бесправия эксплуатируемого большинства граждан. Знамя буржуазно-демократических свобод выброшено за борт. Я думаю, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите собрать вокруг себя большинство народа. Больше некому его поднять» [2].

Похоже, это время настало!

Как облегчить себе жизнь с ведением тетради №1 меня научил  один из старших товарищей:

— Так ты что, каждый раз заново все это конспектируешь?
— А что делать? — обреченно спросил я.
— Ну, ты даешь! Конспектировать нужно на отдельных листах, и только один раз.
Заведи себе скоросшиватель, и комплектуй его, как нужно. Я уже лет пятнадцать труды Ленина и Маркса не конспектирую!

Все гениальное просто, вот только с тетрадями №2 и №3 этот фокус не проходил. Хорошо хоть съезды КПСС проходили раз в пять лет, а Брежнев решил стать писателем довольно поздно.

Майор Норовяткин

Майор Норовяткин Алексей Степанович был начальником учебной лаборатории 231 кафедры №23 Академии имени Ф.Э. Дзержинского. В его подчинение я попал после перевода с космодрома Байконур на должность старшего инженера той же лаборатории.

По национальности Алексей Степанович был мордвин. К какому субэтносу мордвы — эрзя или мокша — он относился, я не знаю. Свою службу Норовяткин начал в одном из многочисленных исправительных учреждений Мордовии, где охранял заключенных. До замечательного писателя Сергея Довлатова, которому также довелось охранять местную исправительную колонию в Коми, ему, конечно, было далеко, но рассказывал он о «колониальной» службе увлекательно.

Основная черта характера мордовцев — упрямство, что отмечают и сами представители нации, и соседние народы,  и любопытные поговорки о мордве: «упрямый как мордвин», «поперечная мордва», «мордовский гвоздь — сучок» и др. Представители мордовской национальности просты и добродушны, гостеприимны, обладают живостью ума, хорошей памятью, честолюбием, высоко развитым чувством национальной гордости, но также и вспыльчивостью, желанием влезть в драку — отмечают современные этнопсихологи особенности национального характера мордвы.
 
Пожалуй, все эти характеристики были присущи Норовяткину Алексею Степановичу. Он был не чванлив, и через какое-то время, несмотря на разницу в звании и возрасте, стал для меня просто Лёшей, Лёхой, не переставая, естественно, быть для меня беспрекословным начальником. Трудно объяснить почему, но в какой-то момент, наверное, через несколько лет, я почувствовал, что Алексей Степанович относится ко мне с симпатией.

Алексей Степанович окончил Академию Дзержинского заочно в 1973 г. и был оставлен в учебной лаборатории, получив звание лейтенант. Он был уважаем не только на нашей 23 кафедре, но и многими в Академии.

Во-первых, он был мастером на все руки. Затрудняюсь сказать, сколько человек в Академии обратились к нему за многие годы с просьбой отремонтировать телевизор. Неоднократно по этому вопросу обращался к нему и я. Устранить быстрее его неисправности кафедральных ЭВМ (“Минск - 22”, а позднее ЕС - 1035) также никто не мог. Где и как Леха приобрел такие потрясающие навыки в ремонте электронной техники, я не знаю. Возможно, сказалось то, что до него начальником лаборатории был Забелин Григорий Иванович — потрясающий специалист-радиолюбитель.

Кроме того, наверное вплоть до своего увольнения из армии по возрасту Степаныч выступал за Академию в различных армейских соревнованиях по кроссу.

Вернемся ненадолго к теме спирта.

Спирт в учебных лабораториях кафедр, где присутствовала вычислительная техника и оптика, всегда был. Его выдавали по нормам для профилактики техники. Но таких лабораторий было достаточно мало, поэтому спирт в Академии, как и на флоте,  был универсальной валютой.

***

Вспоминаю, как ежедневную профилактику на ЭВМ М-220 на Байконуре проводил мой непосредственный начальник майор Маркеданов. Процесс меня реально поразил! Как только он утром входил в машинный зал, девушка-оператор подавала ему стакан со спиртом. Маркеданов передвигался между стойками ЭВМ, набирал в рот порцию спирта и, как хозяйка брызжет водой для увлажнения сухого белья перед глажкой, распылял спирт в воздухе. Его остатки в стакане он, как правило, тут же допивал. Делалось это все для того, чтобы начальник отдела полковник Иногородский, войдя утром в машинный зал, чувствовал запах спирта, что должно было свидетельствовать —  ежедневная профилактика ЭВМ была проведена.

***

Возможно, нашей учебной лаборатории спирта было положено больше всего как раз из-за наличия достаточно большого парка вычислительной техники. Все хозяйственные работы на кафедре в основном выполнялись сотрудниками лаборатории, но были и исключения. Поэтому, например, полотеры бросали все и неслись в приоритетном порядке выполнять заявки Норовяткина. Уж они то о наличии “валютных” авуаров Степаныча были хорошо осведомлены.

Когда Норовяткин уходил в отпуск, то оставлял меня за себя. Он искренне удивлялся, когда после выхода из отпуска я возвращал ему остатки неизрасходованного спирта:

— Ты, Игорёк, чудак! Ну, выдал я тебе три литра спирта, так и распорядись им по своему усмотрению, зачем возвращать то? Смотри, тебе виднее!

Лёха был человеком совсем не жадным, но смекалистым.

В качестве руководителей семинаров по марксистко-ленинской подготовке выступали, как правило, старшие офицеры в чине полковника одной из кафедр нашего же, второго факультета. Тема и дата семинара объявлялись заблаговременно. Предполагалось, что все его участники должны были тщательно подготовиться к нему (та самая тетрадь №3).

Должен признаться, семинар по марксистко-ленинской философии — мероприятие прескучнейшее! И только выступления Норовяткина вносили в него некоторое оживление.

Дискуссии с руководителями семинаров Алексей Степаныч вел в стиле героя рассказа Василия Шукшина, Глеба Капустина: ведь это только «Пишется Ливерпуль, а читается — Манчестер». Причем эти дискуссии ожидали, так же как деревенские мужики из рассказа Шукшина «Срезал», все присутствующие офицеры на семинаре по марксизму-ленинизму. Норовяткин убежденно нёс иногда полнейшую антисоветчину, но не идеологически, а так... на бытовом уровне. Но выступал, как правило так, что возражать ему руководителю семинара аргументированно было крайне сложно. 

— Товарищ полковник, я вот прочитал «... попутный ветер дует в паруса нашего социалистического корабля, который неумолимо приближается к необозримому горизонту коммунизма...».
— У меня вопрос. А как к горизонту можно приблизиться?

Иногда доходило до смешного. Когда Норовяткин поднимал руку, чтобы высказаться по сути обсуждаемого вопроса, ведущий упорно предпочитал не замечать этого, дабы не попасть в неудобную ситуацию. Поэтому, зачастую, отсутствие Норовяткина на семинаре воспринималось руководителем скорее положительно, и даже не вызывало желания выяснить причины. В этой связи Лёха писал в тетради №2 и 3 что-то новое довольно редко. Уж на втором факультете Академии его знали точно все, и ни один руководитель  не рискнул бы призвать его к ответственности за отсутствие на семинаре.

Пришла пора сознаться: это именно майор Норовяткин научил меня, как “правильно” нужно работать с тетрадью №1.

Без преувеличения могу сказать, что Алексей Степанович Норовяткин, как и мой учитель Станислав Викторович Назаров [1], в значительной степени положительно повлияли на мою армейскую службу, а, скорее всего, и не только!

Жаль, что майор Норовяткин ушел из жизни довольно рано!

[1]. Игорь Швыркин. Мой учитель Станислав Назаров. Proza.ru
http://proza.ru/2022/10/18/1239
[2]. И. Сталин. Речь на XIX съезде КПСС.