Полуночные мотыльки. Глава 1

                I

   Парк «Сосновка». Глубокая ночь. В чаще леса стоит одинокий фонарь, изливая свой тусклый свет на песчаную тропинку. Вокруг этого слабого, но на фоне всего мрачного мира кажущегося невероятно ярким, источника света кружатся мотыльки. Участковые опрашивают очевидцев. Под дубом лежит мужской труп. Криминалисты изучают место происшествия. По их глазам нетрудно догадаться, что это им не в новинку. Как бы страшно это ни звучало, для них такие происшествия уже в порядке вещей. Один из криминалистов обнаруживает рядом с телом деревянную бабочку, будто пытающуюся скрыться в траве. Он берёт в руки камеру, висевшую на его шее, и начинает делать снимки жуткого артефакта, представляющего из себя фигурку из фанеры, покрытую толстым слоем лака. На крыльях большие фигуристые отверстия. Вспышка фотоаппарата снова и снова освещает бабочку.
               
                ***
   
   Заканчивается очередной день в колледже. Маргарита Сколкина, 17-летняя девушка, одетая в обычную белую блузку, деловую юбочку и спортивную кофту, идёт в толпе по школьному коридору с книгой подмышкой. Каждый, окружающий её, с головой погружён в мобильный телефон. Маргарита аккуратно перемещается в этом потоке, будто пытаясь никого не отвлечь от его «уникального» занятия. У выхода из здания она, накидывая голубую ветровку, проходит мимо школьной новостной стены, бросив туда свой усталый взгляд. На стенде наклеены множество газетных вырезок с заголовками как месячной давности: «В Питере объявился серийный убийца. Полиция ничего не может сделать», так и совсем новые, а если быть точнее, вчерашние: «В парке найден шестой труп. Может полиция начнет шевелиться?».

   После обеда, в пятом часу, Маргарита отправляется в редакцию газеты. Проходя мимо вахты на первом этаже сразу после входа Сколкина чувствует на себе недовольный взгляд. Обернувшись, она встречается глазами с женщиной, сидящей за стендом, которая сразу же опускает взгляд вниз, мотая головой и продолжая что-то писать. Маргарите тут же стало как-то неприятно от такой выходки, но, наверное, опасаясь конфликта с такой женщиной, мнящей себя невероятно властной, она молча проходит на лестницу. Поднявшись на третий этаж и встретив ещё нескольких недоброжелательных сотрудников, Сколкина попадает в коридор с множеством кабинетов. Девушка глубоко и очень нервно вздыхает. Вдруг ей на глаза попадается камера, снимающая весь этаж. Маргарита тут же представила, как внизу за ней по экрану наблюдает та самая серьёзная дама. Сколкина выпрямляется, выпятив грудь вперёд, и делает с виду уверенный шаг. Медленно ступая по полу, вероятно боясь, что он может скрипнуть, но упорно скрывая это, девушка принимается бродить по этажу и искать нужный кабинет. Наконец героине попадается на глаза молчаливый кабинет 313. Маргарита, сглотнув и верно сказав себе что-то с закрытыми глазами, протягивает руку и дёргает за ручку. Медленно, удивительно, что без скрипа, появляется щель. Тут Сколкину озаряет. Выпучив глаза, она вспоминает, что забыла сделать. Девушка, сжав левую руку в кулачок, производит два стука в уже открытую дверь, после чего, теперь уже более уверено, распахивает дверь. Из кабинета доносится суровое и усталое: «Что вы хотели?». Маргарита, уже не обратив внимание на отсутствие приветствия, наивным голосом выдаёт:

   - Здравствуйте, я Маргарита Сколкина. Я записывалась к вам на приём. Хочу поговорить насчёт публикации своих рассказов в вашей газете.

   Мужчина в мятой белой рубашке с синяками под глазами, сидящий за заваленным различными бумагами и газетами столом, жестом приказывает гостье зайти. Маргарита, кивнув головой, заходит в кабинет и осторожно закрывает дверь.

                ***

   Проходит около часа. За эту вечность молчания и тишины, прерванную лишь пару раз тяжёлыми вздохами редактора, Маргарита трижды успела изучить весь кабинет. Офис был забит кучей ненужного барахла. Маргарита заключила, что пыль с него не протирали, наверное, с момента, как все эти статуэтки попали в комнату. Мебель была белой в стиле модерн, что почти никак не привлекало девушку. На тумбе стояла одна единственная семейная фотография, на которой запечатлена поездка на Ниагара Фолс в Канаде. Рамка была бирюзовая и выглядела, как самая дешёвая, что сильно выделялось из общего тона современного офиса. Но самое захламлённое место – рабочий стол. Он полностью покрыт бумагами разных размеров, лежащими в несколько стопок. Две из них успели дважды свалиться на пол, что также отвлекало от работы и так медлительного и измотанного редактора. Маргарита продолжала терпеливо сидеть на стуле напротив стола, боясь даже смотреть в сторону редактора, потому что его напряжённая поза в совокупности со всей гнетущей атмосферой офиса обладала каким-то гипнотическим эффектом. Ты мог часами сверлить этот арт-объект, и это будто высасывало бы из тебя все соки и передавало всю эту энергию бедолаге за столом, но ему всё равно будет мало.

   Наконец послышался заветный вздох. Маргарита будто ждала этого всю свою жизнь. Мужчина с пустым взглядом пожимает плечами:

   - Извините, мы не можем это принять, - пробубнил редактор.
   - В… в смысле? Но почему? - поразилась Маргарита.
   - У вас неплохие рассказы, но это не наш уровень. У нас тут газетное агентство №1 в городе. Мы первые освещаем все события в Санкт-Петербурге. Вам здесь нет места. Вам сколько лет?
   - Семнадцать, - фыркнула немного раздражённо Сколкова.
   - Ну вот. Вы слишком юны. У нас есть много постарше и поопытнее вас. Можете попробовать школьную газету. Я уверен, там вам больше повезёт.

   Медленно кивая, Маргарита опускает взгляд на заваленный бумагами стол, где ей попадается на глаза фигурка гнома с трясущейся головой, держащая табличку с надписью: «Улыбнись!». Девушка поднимает правую бровь.
   
   - Я не могу вас взять в штат, по крайней мере с зарплатой. Давайте вы оставите нам свой номер, и мы будем вам периодически звонить, если сможем выкроить вам место в выпуске, - добавил измотанный редактор, будто пытаясь поддержать юное дарование.

   Маргарита, театрально улыбнувшись, забирает свои листы с текстами и, запихнув их в рюкзак, бросается к выходу. Мужчина, явно с заторможенной редакцией, не успевает уследить за движениями гневной школьницы. Сколкина снимает верхнюю одежду с крючка и выкрикивает: «До свидания!», но обернувшись, видит, как мужчина уже уткнулся в свои важнейшие бумаги. Яростно выдохнув и, закатив глаза, девушка открывает дверь и, покидая кабинет, хлопает дверью.

                ***

   Сколкина лежит в своей комнате общежития на не заправленной кровати, глядя в потолок и прокручивая в голове одни и те же мысли: «Ну и куда теперь идти?! Козёл, это же очевидно, что ему было всё равно на мои рассказы. Он спал на половину, пока их читал. Что он вообще знает об этом? Только бумажки перебирать умеет. Наверное, дома появлялся последний раз, когда вернулся с этого водопада. Как этого зануду и душнилу терпят, вообще?». Маргарита, обычно, никогда не злится. В жизни она достаточно скромный подросток, который вроде и существует, особо ничем не выделяясь. Но у неё есть и другая сторона, которая просыпается, когда Маргариту выводят из себя такие, как сегодняшний редактор. Тогда Сколкина забывает о своём статусе, начиная играть по новым правилам, которые устанавливает она сама, лишь бы достичь своих целей. К счастью, или к сожалению, ей редко приходится включать этот режим. В основном, ей никогда не бывает стыдно за своё поведение, но иногда, засыпая, она вспоминает все слова, сказанные в порыве эмоций, и мучается, стоило ли ей это говорить или же нет?

   Вне своих школьных занятий девушка пишет рассказы и повести, но своим ровесникам никогда их не показывает. Школа научила её, что единственное достойное увлечение подростков в наши дни – унижение других и попытки самоутвердиться. Школьники собираются в стаи без лидера, альфы, и просто контактируют. Именно, что контактируют, потому что общение, когда единственные темы для разговоров – локальные приколы, обсосанные со всех сторон уже миллион раз, нацеленные на унижение и оскорбление других одиночек, сложно назвать общением. Скорее, это просто способ скоротать время для тех, кто, действительно, лишён настоящих друзей.

   Стрелки часов уже показывают семь вечера. Маргарита продолжает пялиться в серый потолок, надеясь найти там ответы. Вспомнив мультфильмы, а точнее моменты, когда герои не знают, чем заняться, девушке резко захотелось плюнуть в потолок, чем прежде она никогда не занималась. Сколкина считала это чем-то очень неприличным. Нечто подобным занимаются те самые «стаи без лидера», что вызывало у Маргариты приступы отвращения. Но сейчас что-то было иначе. Девушка приготовилась сделать плевок, как вдруг её прервали.
 
   - Может хватит хренью страдать, а? – промолвила девушка, стоящая у зеркала и тщательно красившая ресницы.
   - Имею право, Даша. Меня только что отшили, - ответила Маргарита, раздражённо сглатывая слюну, - Это была уже третья редакция.
   - Как неожиданно! Тебе отказали все самые топовые газеты Питера, а сегодня послала сама RG.RU. Никакие мысли тебя не посетили? – заявила Даша, заканчивая красить ресницы и доставая из косметички пудру.
   - Что ты имеешь в виду? Я пыталась писать и коротко, и длинно. Никому это не нужно и не интересно. Их читает «весь Питер», а до нас им нет дела.
   - Да я не об этом, - выдала Дарья, отвернувшись от зеркала, - Дело не в объёмах, как ты не поймёшь! Тебе, действительно, нужно выбрать что-то менее престижное. Для большого плавания нужно сперва авторитет заработать, а ты сразу на Эверест ползёшь. Я уверена твой Достоевский или Стивен Кинг начинали с какой-нибудь школьной газеты, - продолжала Даша, возвращаясь к макияжу.

   Маргарита медленно перекатывается на живот и, оказавшаяся на краю кровати, бросает взгляд на наряжающуюся подругу.

   - А ты то куда намылилась? – воскликнула Сколкина.
   - Да так, кое-куда сбегаю, - ответила Дарья, натягивая клубное платьице и поднимая его на грудь, - Там в одном концертном зале показ мод в девять. Хочу заявиться туда. Там, вроде, будет сам Иннокентий Буров, представляешь! Глядишь, положит на меня глаз и заберёт в свой журнал. Будет просто «Золушка» в реальной жизни!

   Маргарита, пялясь на Дашу, как на идиотку, ухмыляется.

   - Ну, как я? – спрашивает воодушевлённая Дарья, вертясь перед кроватью, на которой растеклась её подруга. Не дождавшись ответа, она продолжает, - ой, кстати, ты как, Марго? Уже отошла?

     Лицо Маргариты тут же омрачается. Она опускает взгляд на пол, но почти сразу же поднимает обратно и отвечает:

   - Ну… так. Уже лучше. Спасибо, Даш. Стараюсь об этом не думать.
   - Понятно. Держись. Всё будет хорошо! – заявляет Дарья, присев рядом с подругой и взяв её за руку. Маргарита выдавливает из себя улыбку. Посидев так пару секунд, Даша бросается к зеркалу, принимаясь закидывать в сумочку свою косметику.
   - Так, ладно, всё, я побежала. Не хочу опоздать. Пожелай мне удачи!

   Даша суетливо с сумочкой в руках наклоняется к лежащей Маргарите. Девушки чмокаются в щёку. Сколкова с наигранной улыбкой говорит:
   - Удачки-везучки!

   Дарья, обведя взглядом всю комнату и уверенно кивнув, добавляет: «Ну, всё, с Богом», и бросается к двери. Стоя в дверном проёме, девушка, помахав рукой, захлопывает дверь.

   Маргарита остаётся одна, и теперь, когда уже никто не мешает, можно вернуться к незаконченному делу – плюнуть в потолок. Но в этот раз, Сколкина смотрит на это как-то по-другому. Ей вновь кажется это ужасно мерзким. Очередная беседа с Дашей ни о чём помогла Маргарите вернуться на землю. Вообще, Дарья, вроде, недалёкий и достаточно простой человек, но от неё иногда можно услышать такие умные мысли, что сами преподаватели попадают в тупик. Собственно за это её почти все в группе и обожают. Чуть что, так переводят стрелки на Дарью, а той и в радость вылить на кого-нибудь, что накопилось. «Как же она меня иногда раздражает… но всё же, спасибо, что ты есть, Даша», - подумала про себя Сколкина, продолжая пялиться в потолок.

                ***

   Санкт-Петербург – город, который никогда не спит. По ночным дорогам, проспектам и улицам, не переставая, летают огни – автомобили, словно нейроны в мозгу, стремящиеся достичь своего пункта назначения, иначе весь организм даст сбой. В девять вечера толпы журналистов уже вовсю терроризируют банкетный зал Кристалл Холл. Они окружили каждого, кто хотя бы отдалённо напоминает человека светского общества, вышедшего в свет. У входа в здание стоит громадный плакат с надписью: «Золотое перо. Премия года среди профессиональных писателей». На парковку по очереди подъезжают автомобили, один роскошнее другого. Выходящие из них не успевают осознать, куда они попали, как их тут же берут в кольцо акулы пера и телеэкрана, засыпая вспышками камер и заваливая вопросами. Бедолагам ничего не остаётся, кроме как смириться и отвечать на вопросы, изображая радостные улыбки.

   По вечернему городу, обгоняя всех, кто неторопливо возвращается домой, и проскакивая светофоры, мчит красный спорткар. В это время у Кристалл Холл продолжается рай для журналистов. Репортёрша, явно ещё не знающая тонкостей своего дела, суетливо топчется в людской массе, безуспешно пытаясь найти какого-нибудь собеседника. Её оператор также профессионализмом не отличается: его камеру то и дело сталкивают в сторону пропихивающиеся в толпе гости, стоит ему только взять удачный ракурс. В итоге, очередной проходящий зевака окончательно сбивает камеру непутёвых журналистов, и та, перевесив оператора, вынуждает его покинуть толпу.

   - Макс, соберись, блин! Скоро мероприятие начнётся, а у нас с тобой ни одного репортажа с красной дорожки. Надо что-то делать. Бегом! – выкрикнула журналистка, выбежав из толпы вслед за своим оператором, который встал на колено, чтобы поймать равновесие камеры, - Давай, догоняй!

    Макс, тяжело вставая на ноги и поднимая камеру на плечо, устало закатывает глаза, добавив тяжёлый вздох. «Когда ж всё это кончится?», - подумал он, как вдруг левым ухом уловил рёв двигателя. Юноша разворачивается и замечает вдалеке подъезжающую к банкетному залу красную машину, внешне напоминающую гоночную. Свет фар мешает Максу как следует рассмотреть формы спорткара. Он щурит глаза, и тут его осеняет: «Да ладно. Не может быть. Надо Марту позвать, пока никто не заметил».

   - О, Боже! Это же Николай Золотов! – вдруг послышалось из толпы.

   Макс испуганно бросает взгляд в сторону и видит, как вся людская масса синхронно, словно во время танца, поворачивается на дорогу. «О, нет», - промелькнула мысль в голове бедняги. Все журналисты с восторженными лицами и криками, забыв о своих прошлых жертвах, бросаются, как мотыльки на свет, на парковку, куда секундой ранее заехал алый Мерседес. Дверь машины открывается. На асфальт грациозно приземляется нога в дорогой чёрной туфле. Со стороны здания с шумом вылетает цунами – толпа несущихся журналистов. Людская масса, словно вода при наводнении, полностью заполняет парковку, окружив красный спорткар, который тут же оказывается засвечен вспышками камер. Из открытой двери автомобиля молча поднимается мужчина лет пятидесяти в солнечных очках с короткой стрижкой и седыми волосами, потирая свою щетинку. Он одет в чёрный костюм с тёмно-бардовыми узорами. На грудном кармане висят круглые, как у Гарри Поттера, золотые очки. Звезду начинают душить всё теми же вопросами. Николай Золотов, с каменным лицом постояв на месте, пробивается сквозь агрессивную толпу и, покинув гнетущее кольцо, быстрой походкой направляется к входу в здание. Репортёры, словно дождавшиеся Второго пришествия, следуют за ним, не замолкая ни на секунду. Наконец Золотов, взбежав по ступенькам, открывает спасительную стеклянную дверь и скрывается в здании, куда журналистам пока вход закрыт. Здесь безопасно. Николаю Золотову заботливо открывают турникет, а девушка в деловом костюме, протягивая беглецу буклет, с милой улыбкой добавляет:

   - Добрый вечер, Николай Артёмович. Добро пожаловать в Кристалл Холл. Награждение начнётся буквально через 5 минут. Проходите наверх.

   Золотов, слегка улыбнувшись в ответ, хотя, может, это была обычная судорога, проходит мимо и направляется к лифту за углом.

                ***

   В главном зале Кристалл Холл уже скопились все виновники торжества – писатели, принимавшие участие в Премии «Золотое перо». Организаторы занимаются рассадкой гостей за столики, и те послушно выполняют все просьбы. На сцене в свете прожекторов бродят из стороны в сторону ведущие. Фоном играет лёгкая оркестровая музыка. В зале появляется Николай Золотов, уже сменивший пару очков. Встав в проходе, он принимается кого-то искать глазами. Вдруг Золотов замечает мужчину в трикотажном синем пиджаке, машущего руками в разные стороны, показывая гостям, куда садиться. Усмехнувшись, Николай Золотов отправляется к нему. Нагло проталкиваясь сквозь идущих людей, он подходит к организатору со спины и хлопает того по спине.

   - Алексей Дмитриевич. Всё никак нормальный пиджак не приобретёшь? – с явной издёвкой подмечает Золотов.
   - Николай Артёмович, рады вас видеть, - радостно восклицает Алексей Орлов, пожимая руку гостя своими обеими руками, - Мы уж думали, что вы не объявитесь. ТАК, ДЕВЯТЫЙ СТОЛ! МЕСТО ОСВОБОДИТЕ! СЮДА СЕЙЧАС СЯДУТ! Наслаждайтесь вечером, Николай Артёмович. Что-то мне подсказывает, что он по-прежнему будет ваш, - добавил Алексей Дмитриевич прежде, чем отпустил руку Золотова и убежал по своим делам.

   С улыбкой помотав головой, Николай Золотов разворачивается и по указу официанта направляется к девятому столику, где уже сидят четыре человека – два писателя с жёнами. Золотов, миновав несколько занятых столиков, за которыми гости оживлённо что-то обсуждали, подходит к своему месту и молча плюхается в кресло, слегка задев белоснежную скатерть, что заставило бокалы вздрогнуть. Лысый мужчина в голубом пиджаке с красным галстуком, сидящий рядом, быстро обернулся.

   - Смотрите, какие люди! Кто спустился на землю к обычным смертным! Что, прилетел за очередным «золотым пером», да? – воскликнул стиляга, глядя на своего нового соседа, который, будто вообще не обратил внимания на возглас последнего.
   - Ну, да. Кто-то ведь должен его забрать, - начал язвить Николай Золотов, пожав руку второму писателю за столом и приобнимая его жену, - Не тебе же его отдать, Ваня, - добавил Золотов с ухмылкой посмотрев собеседнику в глаза и поцеловав руку его жены.

   Рот женщины, которая секунду назад была в его объятиях обаятельного писателя, скривился.

   - Место-то уже нашёл, куда запихнёшь очередную статуэтку? – продолжал дерзить Иван Коротаев.
   - Да меня тут одна мысль посетила, знаешь: может сплавить все имеющиеся и не имеющиеся у меня дома «золотые пёрышки»? Создам новую премию «Золотое крыло им. Николая Золотова». Неплохо звучит?
   - Ну, погоди! Вот допишу я свой роман «Дети Полнолунья», ты у меня… подвинешься!
   - Ой, Вань, да я с превеликим удовольствием прочитаю твой шедевр, - сказал Золотов, бросив в рот несколько чёрных оливок, лежавших в белом блюдце с золотой окантовкой, - Если, конечно, его допустят к написанию. А то твоей предыдущей работе несильно повезло с этим.

   За столом, на фоне общего шума в зале, повисло молчание.

   - Да пошёл ты, Золотов, - выдал Иван Коротаев, отвернувшись от собеседника в сторону сцены.

   Николай Золотов принялся ехидно улыбаться. Окружающим даже показалось, что он давился смехом.

   - Вань. Ваня. Иван, да брось. Хватит дуться. Да, я слегка перегнул палку. Я помню, что значила для тебя книга «Дети Солнечных лучей». Но тебе известно, что на правду не обижаются.
   - Иди к чёрту, Золотов! Ты совсем охренел?! – вырвалось из уст Ивана Коротаева. Окружающие столики зашептались, и головы стали медленно оборачиваться, явно стараясь оставаться незамеченными, - После всего, что ты сделал, ты ещё имеешь наглость что-то мне о правде говорить!

   В этот момент свет в зале затух. Галдёж прекращается. Множество лиц поворачивается на сцену. По столикам проносятся аплодисменты.

   - Так, угомонись, всё! Вон, видишь, начинается, - отбился Золотов, положив свою руку на плечо собеседника и развернув того к сцене. Поддавшись воле Николая Золотова, Коротаев повернулся на стуле и яростно сбросил руку грубияна. Золотов, откинувшись на спинку, присоединяется к овациям.

   На сцену выходит брюнетка с белоснежной кожей в роскошном чёрном платье. Держа в руках планшет, она встаёт в освещённый прожектором круг и начинает с широкой улыбкой дожидаться, пока аплодисменты затихнут. Наконец ладоши зрителей устают.

   - Добрый вечер, дамы и господа! – громко и членораздельно начала ведущая, - Мы рады приветствовать вас на церемонии награждения Х Премии «Золотое перо»! Этот конкурс…
   - Я уже не могу слушать этот голос робота, - послышался шёпот Николая Золотова, -  Сколько лет она уже стоит на сцене? Неужели нельзя подобрать кого-нибудь по моложе? Чтоб и слушать было приятно, ну и посмотреть…
   - Слышь, упырь, - донёсся суровый бас с одного из передних столиков, - Это моя жена.
   - Ради Бога простите, не хотел оскорбить вас и вашу красавицу-жену. Каюсь.

   Силуэт защитника, фыркнув, медленно развернулся к сцене, где ведущая держала речь.

   - Вот каблук, - продолжил шептаться Золотов, наклонив голову к своему соседу. Его жена, обделённая вниманием дерзкого писателя, закатила глаза, - Сидит на шее у своей швабры и делает вид, что чего-то стоит.
   - Может, ты заткнёшься наконец? – заявил пока тоже шёпотом Иван Коротаев, резко развернув голову.
   - Нет, - отрезал Золотов, - Я несколько месяцев просидел в своей конуре, дописывая роман. Я хочу общаться.
   - Так общайся. Только не здесь. Мешаешь только.
   - Что ж вы все такие душные. Мы писатели. Мы должны уметь контактировать друг с другом, обмениваться идеями.

   В ответ Золотов слышал только монолог женщины со сцены.
   - Неужели слушать её интереснее, чем меня? – вновь заявил Золотов спустя несколько минут молчания, - может она уже к сути дела перейдёт? Хочу своё «перо».

   Иван Коротаев с гневным лицом продолжал смотреть на сцену, безуспешно пытаясь вслушиваться в речь ведущей, но он мог уловить лишь болтовню своего надоедливого соседа.

   - Ну всё. Сам напросился, - рявкнул Коротаев, развернувшись на стуле и сжав руку в кулак, как вдруг со сцены послышались слова: «А теперь… хочу пригласить на сцену… победителя десятого конкурса профессиональных писателей «Золотое перо» … автора детективного романа «Полуночные мотыльки» … Николая Золотова».

    Звучит торжественная музыка. По залу проносятся аплодисменты. Николай Золотов с ехидной улыбкой встаёт из-за стола и, прошептав своему другу на ушко: «Потом закончим», устремляется к сцене. Коротаев, гневно вздыхая, оборачивается, чтобы проводить взглядом своего «друга». Золотов проходит мимо хлопающих ему столиков, и присмотревшись, он замечает, как все смотрят на него скорее с ухмылкой, чем с восторгом, но это открытие ничуть не задевает его.

    Победитель вожделенно поднимается по ступенькам, наслаждаясь каждой, как частью своего триумфа. Когда он подходит к ведущей, та со словами: «Мои поздравления, Николай Артёмович», пытается пожать ему руку, но Золотов перехватывает инициативу: он, театрально наклонившись, целует её руку, нежно добавив: «Вы потрясающе выглядите». Женщина слегка краснеет. Писатель бросает взгляд в зал на первый ряд, где умудряется поймать гневный взгляд мужа этой смущённой женщины. На лице Золотова появляется с трудом заметная улыбка.

    Ведущая, быстро вернувшись из-за кулис, подходит к звезде сегодняшнего вечера и вручает ему в руки статуэтку «Золотое перо». Николай Золотов делает вид, что польщён. Он медленно, глядя на приз, разворачивается к залу и подходит к микрофону, стоящему на краю сцены.

   - Ну, что тут сказать… действительно, неплохая побрякушка.

   По залу проносится какой-то шум, отдалённо напоминающий смех.

   - Нет, серьёзно. Получая эту награду в пятый раз за последние пять лет, уже начинаешь терять представление о её ценности, и я никого из своих коллег, голосовавших за меня, не виню за это. Я хочу поблагодарить их всех. Это наша общая победа.

   Выдав эту «очень трогательную» речь, Золотов замолкает, принимаясь сверлить взглядом статуэтку. В зале начинается волнение. Тут кто-то вскакивает со своего места, начиная аплодировать, и почти сразу же весь зал присоединяется к нему. Но Николай Золотов будто не заметил этого. Вдруг он ставит «Золотое перо» на пол. Зрители вновь замолкают.

   - Хочется сказать ещё кое-что. Отныне, для меня мой успех измеряется в другом. Буквально через неделю «Полуночные мотыльки» попадут на витрины книжных магазинов, и вот тогда я, действительно, заработаю эту награду. Теперь меня не интересуют отзывы и мнения критиков. Я хочу общаться с публикой, своими читателями. Всю свою жизнь эти истории я пишу для них. И совсем скоро… они получат мою последнюю историю.

    Николай Золотов закончил свою речь. Зрительный зал в полном ступоре. Он не может прийти в себя от услышанного и понять, что это сейчас было? Иван Коротаев, проглотив язык, сидит в кресле с выпученными глазами. Золотов продолжает с высокоподнятой головой смотреть на своих слушателей, ожидая реакции. Наконец, всё тот же выскочка первый поднимается и неуверенно начинает аплодировать. Все остальные слепо следуют его примеру, абсолютно не понимая, что происходит, и верно, просто приняв это, как должное. Шум в зале растёт, заполняя помещение. Золотов, дождавшись заветной реакции публики, медленно закрывает глаза. Он будто начинает тонуть и растворяться в этой музыке, позволяя ей унести себя за грань этого мира. Он предвкушает тот триумф, что ждёт его в ближайшее время, тот, что вознесёт его ещё выше, чем когда-либо, тот, что сделает его по-настоящему великим.

   Николай Золотов продолжает молча стоять на сцене, растворяясь в овациях.

                ***

   В колледже прозвенел звонок. Коридоры заполнились студентами, мечтающими наконец свалить из этой дыры в другое учебное заведение, где им будет намного комфортней, но там они будут говорить абсолютно тоже самое. Каким бы ни было новое место, оно всегда будет в разы лучше нынешнего.

   По второму этажу, пробиваясь сквозь толпу, заполонившую весь проход, несётся Дарья, суетливо оглядываясь по сторонам. Среди множества знакомых лиц девушка никак не может найти того, кто ей нужен.

   - Эй! Ты что, меня за задницу ущипнула? – вдруг вырвалось из толпы.

   Испуганно обернувшись, Даша видит перед собой парня со шторами. Его наглые глаза вопросительно смотрели из-под чёлки. Девушка чувствует на себе десяток взглядов юношей из его компании.

   - Больно ты мне нужен!
   - Нет, ну, вы, конечно, шустро перешли на «ты». Я в целом не против, но давайте сперва слегка познакомимся. Я пока свободен, - продолжил красоваться парень, изредка поглядывая на свою хихикающую «стаю».
   - Да иди ты! Не до тебя сейчас, - рявкнула Даша, бросившись в сторону и в кого-то врезавшись.
   - Горная! Куда это мы так спешим, что аж на дорогу не смотрим? – заявил пожилой преподаватель в очках, выронив на пол стопку тетрадей.
   - Извините, пожалуйста, Валентин Юрьевич, - воскликнула Дарья, бросившись на пол собирать упавшие вещи учителя, - Вы случайно Маргариту не видели? – продолжила Даша, вручая мужчине тетради.
   - Вот, молодёжь. Носится повсюду, а толку-то! Ищете постоянно что-то или кого-то, ищете, а оно ведь всегда рядом…
   - Валентин Юрьевич, пожалуйста. Мне нужна Маргарита.
   - Эх. На восточной лестнице сидит. Читает.
   - Спасибо огромное! – воскликнула Дарья, бросившись вперёд, даже не обратив внимание на то, что «стая» уже исчезла, как только объявился преподаватель.

   Миновав коридор, девушка попадает на восточную лестницу со старыми, уже без лака, деревянными перилами. На стенах зелёная краска уже вся слазит. Её можно отковырять и использовать как холодное оружие. Согнув колени и не отводя глаз от книги, на подоконнике сидит Маргарита, с головой погружённая в своё занятие.

   - Марго! – кричит Дарья, сбегая по лестнице к окну. Маргарита даже не шелохнулась, - Марго! – повторила Даша, стоя в плотную к подруге. Никакой реакции, - Маргарита! – закричала девушка прямо в ухо спокойно читающей студентки. На этот раз Сколкина вздрогнула, чуть не упав с подоконника.
   - Ты что, больная! – воскликнула девушка, бросив недовольный взгляд на подругу.
   - Это ты больная со своим чтением. Пошли.
   - Куда?
   - Вниз.
   - Зачем?
   - Увидишь, - ответила Даша, устало закатив глаза, - Идём к новостной стене. Там сюрприз.
   - Это срочно? – неуверенно спросила Маргарита.
   - Да! – уже почти злясь проговорила Дарья, - Давай!

   Маргарита, тяжело вздохнув, засунула книгу в и так забитый непонятно чем рюкзак с нацепленными на него различными значками и спрыгнула на ступеньку. Дарья уже была на первом этаже, поэтому девушке пришлось поднапрячься и ускориться, чтобы догнать подругу.

    Когда подруги достигли своей цели, им открылась картина, как на первом этаже напротив выхода вокруг новостной стены уже столпился народ, оживлённо что-то обсуждая. Маргарита засовывает руки в карманы своей серой худи. Дарья, не имея на своих чёрных джинсах в обтяжку и чёрном топике карманов, хватает Маргариту за руку и начинает пробиваться в людскую массу. Даша словно танк, вопреки всему идёт вперёд, расталкивая людей. Маргарита сперва хочет вернуться, но, обернувшись на столько, насколько это возможно, понимает, что потеряла окно, через которое им удалось проникнуть внутрь. «Придётся идти дальше» - подумала она, будто у неё был выбор: Даша продолжает тащит подругу вперёд. Наконец подругам удалось прорваться к стенду. Маргарита вытаскивает ногу из «людского капкана». Подняв голову, она сразу же подмечает недавнюю газету с заголовком: «В парке найден шестой труп. Может полиция начнет шевелиться?». Ей становится не по себе. Тут Дарья берёт её за плечо и со словами: «Вот, смотри», показывает пальцем на новый рекламный постер, который обсуждают все окружающие. Маргарита в голове начинает прочитывать: «Внимание всем… После вручения премии «Золотое перо» Читательский дом устраивает конкурс среди юных писателей… призы будут… мероприятие организовано в сотрудничестве с… Николаем Золотовым». У Сколкиной перехватывает дыхание. Появляется какое-то странное чувство. Со всех сторон доносится: «Блин, Золотов такой зайка», «Я б хотела с ним…», «А кто такой Николай Золотов?». Девушка и сама не заметила, как нечто потащило её вглубь толпы, в которой она растворилась.

   - Ну, как тебе? – спрашивает Дарья, как вдруг обнаруживает, что Маргарита исчезла, - Марго? Марго?

   Даша с трудом вырывается из людской массы и, встав на носки и оглядев этаж, обнаруживает подругу, смотрящую в окно неподалёку от новостной стены. Даша, подняв брови, подходит к Маргарите.

   - Марго, ты куда делась?! Что с тобой?
   - Да так… задумалась.
   - И над чем же?
   - Не знаю, мой ли это шанс, - наконец выдала Маргарита, после долгих раздумий.
   - Ты серьёзно? Читательский дом организовал конкурс для юных писателей. Объявление повесили здесь. И ты ещё сомневаешься, твой ли это шанс? – непонимающе спросила Дарья, глядя на потерянно стоящую подругу, - Слушай, ты обязана заявиться на этот конкурс, поняла? Тот факт, что тебя послали все лучшие газеты города, ничего не значит. У тебя столько рассказов. Они все бесполезно лежат у тебя в тумбе. Возьми какой-нибудь, доработай и отправь им. Если ты этого не сделаешь, то я… я не знаю, что с тобой сделаю! Я так тебя доведу, что ты сама с собой что-нибудь сделаешь!

   Маргарита, усмехнувшись, поворачивается к подруге.
 
   - И кстати, видишь всю эту шпану? – спросила Дарья, показав Маргарите толпу, окружившую стенд, - все они просто спят и видят, как утром проснуться в постели рядом с Золотовым.
   - И даже ты? – с издёвкой спросила Маргарита, бросив взгляд на подругу.
   - Ну… может быть. Но, как самая лучшая на свете подруга, я, так уж и быть, уступлю тебе.

   Маргарита опускает голову. Её лицо расплывается в улыбке. Даша тоже поддаётся смеху. Вдруг звенит звонок. Вся толпа бросается в рассыпную. Дарья, поймав взгляд подруги, продолжает вопросительно смотреть на неё.

   - Ладно, - вздохнув, наконец заявляет Маргарита, - Уболтала, языкатая. Пошли в класс.

   Продолжение следует...