Мелочи

    
     Названия почему-то вызывают разнообразные чувства. Просто названия, слова, имена собственные.

     Одни нравятся. Тигода – очень нравится. Проезжая через Любань, я каждый раз с удовольствием говорю: «Вот и Тигода. Ти-го-да»,  – и смотрю на тихую излучину и островок посреди речки. И каждый раз вспоминаю совсем другой островок и речку по дороге из Одессы в Тирасполь. Среди полей там   блеснёт Турунчак - старица Днестра, зеркало озёр и разлив Кучургана перед плотиной ГЭС. Этот островок с церковкой на нём оживляет монотонность пейзажей, одинаковость сёл по дороге. Всегда хотелось остановиться, казалось, там должно быть интересно.
    
   Так же хотелось остаться на полустанке, когда ленинградский пассажирский поезд, никуда не торопившийся, пропускавший скорые поезда, останавливался где-нибудь около леса или среди полей. Никто не знал, сколько мы будем стоять, и сначала все сидели, потом стояли в коридоре у окон, потом толпились в тамбуре и наконец спрыгивали с высокой ступеньки и ходили вдоль поезда, вдыхая запахи разогретой травы и цветов. Если проводник сообщал, что у нас есть минут 20-30, кое-кто отходил под деревья, в тень, или растягивался на траве и смотрел в небо. Однажды наш вагон оказался возле домика, хозяин косил траву, мужчины пробовали косить, радостно хохотали. 
    
    Долгая дорога до Тирасполя не была утомительной – всё тогда казалось мне стоящим моего внимания и запоминания.
    Со второй полки было всё виднее, шире и свободнее. И из коридорного окна – словно что-то будет совсем другое – было любопытно смотреть. А уж из тамбура… Там слышались звуки ветра, далёких голосов, туда врывались или просачивались запахи горячих рельсов, трав и хвои. Там к тому же можно было поделать нечто вроде гимнастики – ехали около полутора суток, хотелось каких-то двигательных перемен.
   
    Однажды я села в поезд безо всяких съестных припасов. Не страшно: есть остановки, где бабульки предлагают горячую картошку с маслом и укропом, малосольные огурчики – ничего не было вкуснее, и не боялись никакой заразы! Есть на перронах даже маленьких станций киоски с кефиром, лимонадом, пряниками и пирожками. Есть, в конце концов, вагон-ресторан.

    Не было. Ничего этого не было. Поезд был дополнительный, еле ползший и зацеплявшийся за все станции и полустанки, просто за столб в чистом поле, где полусонно долго ждал встречного поезда или кто знает чего… Не останавливавшийся у приличных вокзалов, а притыкавшийся где-то в конце перрона и то на минуточку, так что добежать до бабок или киоска не было никакой возможности. У, как я хотела есть! У меня были только жевательные резинки – штук десять…

    А в купе пахло едой! Не просто едой, а всякими колбасками, котлетками, жареной курочкой… Бабушка без конца кормила внучку лет шести-семи, ребёнка абсолютно безразличного ко мне и потому совершенно не запомнившегося.

    Мне ни разу не предлагалось присоединиться. Увидев приготовления к очередной трапезе, я выходила в коридор. Наверное, не будь такого пиршества рядом, я меньше хотела бы есть - подумаешь, двое суток!..
 
    Но вот попутчицу ту мою я вспоминаю, однако, с недобрым чувством. Не по-русски это было. Ведь я, хоть и высокая, но стройная, без лишнего жирка студенточка, - я ведь много бы не съела… Но бабка не видела резону меня угостить.

    Если я сейчас скажу, что вышли они где-то незадолго до Винницы, не обвините меня в укрофобстве. Тогда такого и в голову не приходило.

    В Тирасполе все нации перемешались и не различались. То есть, при желании можно было выяснить, кто есть кто, но для того нужны были какие-то объективные причины. Среди соседей были разного замеса русские-украинцы-белорусы, мало было молдаван, ещё меньше цыган, много евреев, иногда армяне, грузины, осетины… В общем, все с хорошим русским языком и разнообразными мягкими южнорусскими акцентами и словечками. Некоторые словечки мы перенимали.

    Например, нивроку: «Та всё у неё получится, нивроку, не переживайте!». Значило это – тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Часто его употребляли женщины. Как я узнала позже, это словечко южно-русского говора, чаще употреблялось в Одесской области, в языке идиш. И вспомнила: точно! Интонация, с которой оно произносилось, была точно одесская!

     Это украинское слово нiвроку и по созвучию определялось: чтобы рок (судьба) не вмешался, не помешал… Что-то вроде того. По-русски близко слово изурочить. У Даля даны значения искажать, портить, увечить; сглазить, испортить дурным глазом, наводить на кого-то уроки, порчу.

     Моя мама приговаривала, когда мыла нас маленьких в тазике (позже - внуков в ванне) и окатывала чистой водой: «Как с гуся вода – так с  (имярек) худоба, все уроки, все призоры,  все болезни - на пусты лесы!

     Этот ритм присказки и удвоение идеи сглаза, порчи, которая не падёт на ребёнка (уроки, призоры), – как же это прекрасно! И вот эти пусты лесы – тоже прекрасно: не  перейдёт на кого-то беда – сгинет в пустоте.

     Слова, слова... Не мелочи: глубина в них или пустота и уродство - каждый выбирает сам.