Томина любовь

Личная жизнь у Тамары не сложилась. Большой семьи, о которой мечталось, не получилось. Сына родила и вырастила сама, в одни руки. Почему так распорядилась судьба? И судьба ли это?
После школы поступила в техникум на экономиста. Девушкой она была красивой – густые волосы, высокая грудь, фигуристая, росту среднего - метр семьдесят пять. И лицо приятное, на загляденье – большие серые глаза, правильный ровный нос, чувственные алые губы. Пацаны на деревне, не стесняясь, заглядывались.
На выпускном курсе техникума появился Степка. Пригласил на танцы. В деревне поняли – созревает будущая ячейка общества. Степка был парень простой, учиться шибко не хотел. И зачем? Трактористы в деревне в прошлой советской жизни ценились. И зарплата, и отпуск. И не в коровнике, извиняюсь, навоз месить. Если и неприятные запахи, то только техническими жидкостями – солярка да бензин.
Но летом Степке стукнуло 18. И по осени пришла повестка в армию. Он не расстроился. Все парни, кто здоров проходили через школу армейского мужества. Подвыпил, как полагается, Степка по этому поводу и пришел к Томе.
- Будешь меня ждать? – слегка пошатываясь, спросил Степка.
- Буду, - переминалась у калитки Тома, не зная куда деть руки.
- Я, это… люблю тебя, - обдав хмельными парами, Степка сделал шаг вперед.
- Люди увидят, - отстранилась Тома, - ты мне тоже нравишься.
- Тогда выходи, погуляем напоследок, - с хитринкой улыбнулся деревенский кавалер.
Томе гулять не хотелось. Болело внизу живота и не было настроения. Но Степка мог обидеться. А провожать парня в армию с обидой в душе – самое плохое, что можно придумать.
- Ладно, пошли.
Степка приобнял Тому за талию. Ребята пришли на берег реки. Здесь было натоптанное место для встречи влюблённых. Деревенский минимализм в всей красе: поваленная ива, красивый покатый берег, даже место для разведения костра и дежурный запас дров.
Тома присела на дерево. Степка развел костер, хотя было еще тепло и светло.
- Для атмосферы, -  улыбнулся призывник.
«Хороший он, - подумала Тома, - хозяйственный, работящий. И родители у него хорошие. Отец мать не бьет. Со Степкой, как за каменной стеной буду».
- Ты после армии учиться пойдешь? – спросила Тома вслух.
- А надо? Приду, восстановлюсь механизатором. Председатель обещает на Т-150 посадить. План буду выполнять. За станом собираются дома новые строить. Как раз к дембелю сдаваться будут. Как вернусь, надо по-быстренькому пожениться, а то одиноким целые дома — слишком жирно. Понимаешь?
- Понимаю.
- Выходи за меня.
- Давай, после армии, Степа.
- Почему? Ты сомневаешься?
- Мне так будет лучше. Не хочу быть, как вдова.
- Ты только о себе думаешь. А мне каково в армии?
- И тебе будет лучше холостым. Женатым в армии тяжелее, мне дядька Слава рассказывал, как женатые маются два года, да от ревности сгорают.
- А я думаешь, от ревности не сгорю?
Степка подсел к Томе. Обнял, запустил руку под кофту.
- Не надо, Степка, - Тома остановила руку кавалера, - до свадьбы не будем.
- Почему?
- Это лучше для тебя.
- Мне лучше сейчас, и по полной, - глаза Степки заблестели в отсветах костра.
- Моя нетронутость, Степа, - лучшая гарантия от измены. Понимаешь, о чем я?
- Понимаю, но я не могу больше. И еще два года ничего не увижу. Давай сейчас.
Степка еще раз решительно обнял Тому. Девушка легко избавилась от объятий кавалера, встала.
- Нет. Я сказала.
Потенциально будущий муж посерьезнел. Достал из-под ветлы телогрейку, видимо, готовился к свиданию заранее. Но оно пошло не плану.
- Тогда будем бухать, - предложил Степка, - будешь?
Тома взяла предложенное бутылку самогона, и сделала два коротких глотка. Самогон обжег горло. Тома поморщилась, но не закашлялась. Не такая порода.
Степка быстро догнался до кондиции. Пару раз попытался переломить ситуацию в свою, как ему казалось, пользу. Но Тома не сдалась. Девушка твердо считала, что так будет лучше. До свадьбы в постели делать нечего. Степка заснул, повалился на телогрейку. И громко захрапел.
Стемнело. Тома подкинула дров в костер. Сидела и смотрела на отражение Луны в воде, на яркие звезды. Неужели, таково мое будущее? – думала она. Вот лежит под ногами ее будущий муж, храпит. Попытался соблазнить, но расстроился и напился. Романтика.
В деревне говорили, что ее одноклассница Ольга Корнелюк позволила своему парню-призывнику Толику Степанову все, что тот пожелал. Теперь деревенские бабки называли Олю подстилкой и шалавой. Ольга не замечала косых взглядов, ходила, высоко подняв голову. Обнималась и целовалась с Толиком везде, где попало. Выглядела вполне счастливой. Может, так правильно?
Может зря она так? Все равно, через два года они поженятся и лягут в одну кровать. Зачем парня томить два года?
- Ой-ей-ей, - закричал Степка во сне.
Тома вздрогнула. Тракторный храп жениха после короткой паузы восстановился.
«Может, будет в ее жизни другой принц, на более белом коне? В сверкающей короне? Почему нет?» - допустила Тома крамольную мысль. Поежилась от своего хитроумия. Надо идти домой. Завтра рано с утра на работу. Это Степке можно спать до обеда.
Девушка попыталась растрясти парня, но он не просыпался. Дотащить до дома кавалера – тоже выше сил. Тома подкинула дровишек, костер повеселел. Затем быстро добежала до женихова дома. Вызвала Степкиного отца. Вдвоем они кое-ка вернули хмельное дитя домой.
Через неделю состоялись проводы. Тома провожала Степку в армию. Сидела за столом, как невеста. Грустила, что не вызывало вопросов у окружающих. Ведь, влюбленным предстояла долгая разлука. На самом деле, Тома печалилась о том времени, когда Степка вернется. Будет свадьба. Он полезет к ней целоваться и срывать одежды. Бр-р-р… В девичьем сердце утвердилась предательская мысль, что Степка ее мужем не станет.
Не выспавшись и не протрезвев, Степка по утру уехал в райцентр. Тома поплакала на прощание. Обняла солдата. Пообещала дождаться и писать письма.
Два года солдатской службы тянулись предательски долго, но Тома дождалась. Ни с кем ни разу не гуляла и не ходила на свидание. Деревенским сплетницам повода для разговоров не подала. Хотя желающие были.
Тома встретила дембеля Степку. Тот радостный пришел в дом к своей невесте. Девушка вышла в сени, накинув на плечи телогрейку.
- Я рада, что ты вернулся, - Степке показалось, что невеста встретила его слишком холодно.
- Ты не рада? Мать мне рассказала, что ты ни с кем и честно меня дождалась. Я так рад, что мы с тобой…
- Погоди, Степа, - прервала его Тома, - радоваться рано.
- Нашла себе кого-нибудь? – побагровел дембель, - неужто не доглядели? Где? В городе?
- Нет никого у меня, - Тома вышла на улицу и села на лавочку у крыльца.
- Тогда в чем дело?
- Я долго думала о нас с тобой. О себе. О будущем.
- Я тоже много о тебе думал.
- Я не люблю тебя, Степа, - Тома смотрела прямо вперед, - я не смогу с тобой жить. Я выполнила свое обещание. Я не загуляла. Я дождалась.
- Я не понимаю.
- Найдешь себе другую. Ты парень видный. Женишься, председатель тебе дом выделит, как молодой семье. Но без меня.
Степка расстегнул гимнастерку, схватился за голову.
- Какая же ты, Томка…
- Какая?
- Дура! Прощай, я не заплачу.
Степка не ушел. Он убежал, громко топоча начищенными кирзачами по асфальтовому тротуару. Тома осталась на скамейке. Вышел отец.
- Зачем ты так? – спросил он.
- Я его не люблю, не хочу жить без любви.
- Подумаешь, велико дело любовь, - Иван Тимофеевич достал папиросу и прикурил, - главное, что парень хороший и работящий.
- Не главное, пап. Я лучше одна буду, чем со Степкой. Он, и в правду хороший, но не для меня.
- Одной плохо, - отец выпустил широкую струю дыма, - ты уже познакомилась с новым ветврачом?
- Да.
- Он симпатичный. И умный. Образованный. Не думала о нем?
- Думала.
- Так это из-за него?
- Не знаю.
Тома, будучи молодым специалистом, часто видела на планерках нового ветврача Игоря. Издалека посматривала на него. Заговорить не решалась. Изредка они сталкивались лоб в лоб в колхозной конторе. Игорь, стыдливо от женской красоты Томы, опускал глаза. И ребята расходились каждый своей дорогой. 
Тем временем, пришли девяностые, и Советский Союз развалился. Появились задержки заработной платы. Жизнь на дереве становилась изо дня в день тяжелее и безрадостнее. Сельская молодежь потянулась в города, Игорь тоже куда-то уехал. Может, на заработки, потому что советские деньги быстро обесценивались. А новые российские еще не набрали веса. Не попрощался. Адреса не оставил.
Зарплату в колхозе изредка повышали, но цены росли быстрее. Если бы не огород, в деревне в те годы не прожить. Как справлялись с безденежьем и дикой инфляцией в городах? – Тома не представляла.
Любовный роман с Игорем прекратился, так и не начавшись. А жаль. Может, то была судьба. Степка меж тем, погуляв около года, женился на Дашке Огородовой, девушке из соседней деревни Лучновка. Председатель дом молодоженам не дал. Молодые жили со Степкиными родителями. Сам Степка ходил поддатый по пятницам, нагловато улыбался при встрече: «Мол, упустила ты свое счастье, девица красная».
Но Тома знала, что ничего она не упустила. Жизнь только начинается. В ее жизни еще будет любовь, дети и семья. Правда не ожидала того, что случилось.
В бывших Советских республиках Средней Азии проснулся непонятный и дикий для советского человека национализм. И русские, многие из которых жили в теплых краях еще с эвакуации сороковых годов, стали возвращаться на историческую родину. Кроме русских, ехали среднеазиатские немцы, украинцы и татары.
В деревне Томы появились переселенцы из солнечного Узбекистана и Киргизии. Вновь прибывшим давали бесплатно дома и квартиры, отодвигая очередников и вызывая недовольство коренных жителей.
- Это же наши люди, - говорил Председатель, - куда же им ехать? И потом, у меня наказ сверху: Размещать и давать работу.
- А мы? – несмело роптали, лишенные новеньких ордеров, заслуженные колхозники.
- Построим в следующем году. Не переживайте, товарищи, - жестом вождя мирового пролетариата успокаивал недовольных односельчан председатель.
Тогда же приехал Демьян Шаробакт с семьей: красивой узбечкой Зульфией и тремя детьми от трех до шести лет. Демьян был смугл, волосами курчав, с карими глазами. Вообще он очень походил на жителя Средней Азии, но считал себя чистокровным немцем. С жадностью читал новости про Германию. Возможно, мечтал вернуться на историческую родину в центр Европы.
По образованию Демьян был ветеринарным врачом. Запретная любовь разгорелась в душе Тамары от первого же взгляда темных Демьяновых глаз.
- Нельзя, нельзя, - твердила себе Тома, и первый раз в жизни пришла в храм.
Поставила свечки за здравие Демьяна и его семьи. Молча молилась перед иконой Девы Марии за свою любовь и здоровье деток Шаробактов.
Толи почуял тайные терзания Томы, или судьбой было предначертано разгореться неправильной любви, но Демьян зашел в контору в самом конце рабочего дня. В конторе никого не было. Тома случайно задержалась дольше обычного, собиралась домой и аккуратно раскладывала накладные и счета.
- Здравствуйте, Тамара, - улыбнулся Демьян с порога.
- Добрый вечер, Демьян, и вам, - у Томы от взгляда и голоса мужчины подкосились ноги, она присела на край рабочего стула.
- Значит, здесь работает самая красивая девушка России? – наглый взгляд Демьяна раздевал, раскладывал и ублажал.
- Не знаю, про кого это вы? – казалось Тома сейчас сгорит от краски, вылезшей не понятно откуда на лицо.
- Про вас, Тамара, - Демьян вытащил три алых гвоздики из-за пазухи, расправил слегка помятые цветы, - это вам.
Тома взяла букет, положила перед собой. Демьян взял стул и оседлал его по-ковбойски, положив руки на спинку стула перед собой.
- У вас есть жена, слышала я. И дети?
- Да. Есть такое, - рассмеялся Демьян, - разве это препятствие для любящих сердец?
- Да. Препятствие.
- В Средней Азии, откуда мы приехали, не сказать, чтобы распространено, но встречаются семьи с двумя или даже тремя женами. Главное, чтобы муж хорошо содержал своих женщин. Никого не обижал, и уделял внимание женам поровну.
- Но мы не в Средней Азии. Здесь так не принято.
- Тамара, так я вас замуж не зову.
Краска ушла с лица Томы. Дыхание участилось. А что тебе надо тогда?
- Я вижу, как вы смотрите на меня. Вы мне тоже очень нравитесь.
- Я не буду вашей любовницей! – Тома встала из-за стола и решительно направилась в сторону выхода, но Демьян крепко схватил девушку за руку. Развернул ее к себе, притянул и поцеловал.
 Тома ничего не успела понять, как все быстро произошло. Наверное, секунда или две, но руки Демьяна во всю блуждали по груди, талии и нетронутым девичьим ягодицам. Тома спохватилась и оттолкнула наглеца.
- Нет! - девушка вытерла рот от поцелуя, - так не будет. Я никогда не буду вторым номером!
- Жаль, - Демьян обаятельно улыбался, - Зульфия не против моего романа. Она понимает, что у мужчины могут быть еще женщины.
- Со мной так не получится.
Тома развернулась и громко хлопнула дверью. Она шла домой под проливным дождем. Зонтик безвольно висел на правой руке, но открывать его не хотелось. Тома хотела смыть холодным августовским дождем прикосновения Демьяна, следы его рук, его губ, его глаз.
Она пришла домой, промокнув насквозь. Переоделась, и поняла, что смыть отпечатки Демьяна не получилось. Горели груди, бедра, плечи, щеки. Горело всё нутро от стыда и страстного желания, от возмущения мужской наглостью. И от своего женского нетерпения отдаться понравившемуся мужчине. Ведь она хотела этого! Перед ее лицом светились наглые и уверенные глаза Демьяна: «Самая красивая девушка России»…
В голове перемешалось все: страх, ненависть, боль, вожделение. Тома легла спать и не сомкнула глаз всю ночь. Утром, уставшая, пришла на работу. Встретилась глазами с Демьяном, и сердце заныло вновь. Затем отпросилась у начальства, и прорыдала остаток дня дома, пока родители были на работе.
Тома была уверена, что ей послана настоящая любовь. Что Демьян –мужчина, за которым можно идти на край света, рожать детей, стелить постель, готовить ужин. Но быть второй женой в семье немецкого мусульманина из Средней Азии - было выше ее сил.
На следующий день она пошла на работу с желанием встретить наглеца, объясниться и навсегда забыть. Но Демьяна не встретила. День прошел в постоянном ожидании, что дверь откроется и войдет Он. Но Он не вошел. На глаза не попадался. Тома немного успокоилась. Ушла с работы раньше всех, чтобы не оставаться в конторе одной. В тайне души понимала, что может не устоять. Но так нельзя.
Демьян ждал ее на дороге. Тома остановилась метрах в ста, как только увидела Его. Обойти Его было невозможно. Он же курил сигарету, пинал мелкие камешки. Никуда не спешил. Затем Он увидел ее и поспешил навстречу.
- Здравствуй, Тамара, - с искренней улыбкой подошел Демьян.
- Кругом люди! – возмутилась Тома, - ты что делаешь?
- Мы на «ты»? Даже я не ожидал. Рад.
- Прекрати.. те!
- Тамара, я же вижу, что нас тянет друг к другу. Кто мы такие, чтобы противится божьему промыслу? От судьбы не уйти. Ни тебе, ни мне.
- Ты женат.
- Если ты скажешь, я разведусь.
- А дети?
- Детям я стану помогать. Они же не виноваты, что у папы возникли чувства к другой женщине.
- Действительно. Дети не виноваты. Давайте, Демьян, не будем травмировать нежные детские души. Идите в семью. Я как-нибудь переживу. Мне вы не приятны.
- Ты сейчас врешь! Ты это говоришь нарочно.
- Нет. Если вы не прекратите меня преследовать, я вызову милицию. Я обещаю.
- Но также нельзя!
- Возможно, у вас в Средней Азии и можно, но у нас в России – только так.
- Я не могу забыть твой поцелуй! – Демьян уронил гордую голову на грудь, голос его ослаб.
- Это не мой поцелуй. Вы сделали этот поцелуй силой.
- Какая разница, - Демьян рубанул воздух, - касания твоих губ – это все, что мне нужно в жизни. Я твой! Бери меня.
Мужчина кричал так громко, что редкие прохожие обернулись даже в конце улицы. В соседнем доме открылась форточка, и из окна высунулась голова тети Клавы, местной сплетницы.
«Теперь все пропало», - подумала Тома, но не двинулась с места. Демьян еще что-то кричал, махал руками, бегал вокруг нее кругами, пытался подойти, но Тома всякий раз делала шаг назад и выставляла перед собой правую руку.
- Все равно ты будешь моей! – крикнул Демьян на всю деревню, - так и знай! Нельзя обманывать богов!
Бросив напоследок на Тому взгляд полный страсти, он развернулся и ушел. Тома немного постояла. Посмотрела по сторонам. За сценой наблюдало минимум шесть человек. А скольких она не видела? Деревенские сплетники без сомнения перемоют косточки. Найдут грязь в ее поведении: разлучница, увела мужа из семьи, бросила детей на произвол судьбы, да откуда же такие только берутся…
Странно, но Томе после этой встречи полегчало. Во-первых, она поняла, что Демьяну она интересна. Его тянет к ней. И это важнее всего на свете. Во-вторых, теперь обо всем знает вся деревня, и самое плохое уже произошло. Предстоял, конечно, разговор с отцом и матерью. Но это мелочи.  Тома была уверена, что стыд перед людьми остановит ее от опрометчивого шага.
На следующий день, придя домой, Тома увидела накрытый стол: селедка под шубой, вареный картофель, консервы-шпроты и графин с самогоном.
- По какому случаю праздник? – спросила она.
- Разговор серьезный, - отец вынес из кладовки кусок сала, положил его на разделочную доску, - присаживайся.
- О чем будем говорить? - Тома сняла плащ, скинула туфли.
- О тебе, дочка, - мать вытерла глаза краешком платка.
- Давайте, - Тома налила себе полный стакан самогона. Выпила залпом. Сказала: - для снятия стресса. Чувствую, разговор будет серьезным.
- Ко мне подходил Демьян, наш новый ветврач, ты же его знаешь, - Иван Тимофеевич плеснул самогона себе и матери, отрезал пластинку сала.
- Ага, знаю.
- Он сказал, что любит тебя и желает на тебе жениться.
- Он не говорил, что женат? И у него дети? Три души, между прочим.
- Говорил. Я тоже возмутился поначалу. Но он мне все рассказал, дочка.  Он разведется со своей Зульфией. Вы будете жить отдельно. Детей он бросать не будет. Не по-людски это. Он обещает помогать прежней семье деньгами и подсоблять по хозяйству. По первости, пока Зульфия не выйдет замуж.
- И вы, папенька, хотите мне такой жизни? – самогон делал свое дело, речи отца не казались возмутительными, скорее -  забавными. Как можно было сидеть с самыми родными людьми и обсуждать столь бредовое будущее их дочери?
- Мы с матерью думаем только о тебе, - родители переглянулись, мать кивнула и тихонько заскулила, - тебе уже двадцать пятый год. Ты одна, и такая гордая, что ровни для тебя в дерене не найдется. Если раньше, в советское время, приезжали к нам образованные люди, то теперь только алкаши и остались.
- И меня в гарем к Демьяну, вы решили?
- Не в гарем. Ты будешь законной женой!
- А Зульфия будет любовницей? – рассмеялась Тома.
- Ты хочешь прожить всю жизнь в одиночестве? Без детей?
- Папа, мама, это все равно не выход. Да, Он мне нравится. Когда его вижу, ноги подкашиваются, - Тома налила себе еще самогона, закусила селедкой, выпила, - но я так не смогу. Чтобы на две семьи. Не по-нашему это.
Мать заголосила по-громче, но в целом молчала, сидела и размазывала слезы по лицу. Отец подошел к форточке и закурил.
- Не пойдешь за него?
- Нет. Я лучше уеду в город. Там еще остались хорошие и молодые мужики! Выйду замуж за кооперативщика с деньгами.
Мир вокруг расплывался. Постепенно про Демьяна все забыли. Семейный разговор потек в русле переезда Томы в город. Где будет жить? На первое время можно остановиться у брата Ивана Тимофеевича, а потом или в общежитие, или снимать комнату. Зарплаты в городе, говорят, побольше. И работ больше. Можно даже на рынке работать, продавцом. А потом и свою палатку открыть. А еще челноки какие-то сейчас появились. Слыхали? Не хочешь? Нет. А то деньги, рассказывают люди, большие зарабатывают…
Тома впервые за несколько последних дней заснула глубоко и сразу. Ей снились автобусы, пересадки и чемоданы. Мелькали азиатские лица, было жарко. Потом она потеряла паспорт. И долго сидела в милиции, потому что ее приняли за цыганку. Она отодвинула капитана милиции в сторону, выхватила семиструнную гитару, откинула цветастый подол в сторону, и запела «Очи страстные».
На утро пришла в контору и написала заявление об уходе.
- Бежишь? – с презрением посмотрел на нее председатель, - не положено. Отрабатывай две недели.
- У меня отпуска недогулянного месяц. Вот заявление, - Тома широким жестом шлепнула вторую бумагу перед председателем.
- А мне с кем работать, Тома?
- А мне как жить здесь? Мужиков нормальных нет. Одни женатые или алкоголики, - Тома распрямилась, поправила высокую грудь.
- Ты в меня сиськами-то не тычь. Видал я и не такие.
- Видал? Тогда подписывай и давай расчет.
- Эх-эх! – председатель широким росчеком подписал обе бумаги, - прощай, Тамара.
- И вам не хворать, товарищ Председатель.
Тома сгребла подписанные документы со стола, отнесла в бухгалтерию. Попрощалась со всеми и с высокоподнятой головой пошла домой. Впереди ее ждала новая, полная приключений и событий жизнь.
Нашла на антресолях старый чемодан. Не понравился. С такими в городе уже никто, небось, не ходит. Позориться нельзя. По одежке встречают. Тома глянула на часы. Успевает на рейсовый автобус в райцентр в 10-30.
В городе купила новую дорожную сумку синего цвета с двумя большими ручками для ношения в руках и со специальным большим ремнём через плечо. То, что надо. Удобно.
Дома быстро собрала вещи в дорогу, зубную щетку и полотенце. Но потом вспомнила, что трудовую книжку отдадут только через две недели. Ехать в город было рано.
- Значит, у меня отпуск, - обрадовалась Тома. Переоделась в домашнее, и пошла чистить навоз за овцами. Благо все животные днем были на выпасе.
- «Нам песня строить и жить помогает», - пела отпускница, плотный запах бараньего навоза бил в нос, поначалу даже появилось желание освободить содержимое желудка, но потом Тома привыкла.
Она накидывала вилами навоз в корыто, к которому отец приделал четыре колеса, и выкатывала его на улицу к навозной куче. Отвезла одно корыте, второе…
Когда Тома почти нагрузила третье корыто, в сарае вдруг потемнело. Тома подняла глаза. В дверном проеме стоял ОН. Демьян. В кожаной куртке, широко расставив ноги. Широкой грудью он застил весь свет, и перекрыл воздух. Кислород в сарае закончился. Запах овечьего навоза вновь рубанул по ноздрям.
Неужели так бывает? Он – мужчина мечты, а кругом запах бараньего дерьма? Он - Потомок Адама и Зевса на Земле, и она с вилами, обмазанными зеленовато-коричневой массой?
- Мне сказали, ты уволилась.
- Да, - Тома распрямилась, грязной рукой поправила волосы, оставив коричневый след над бровью.
- Это из-за меня? Из-за нас с тобой?
- Нет. Я давно думала. Деревня умирает. Здесь делать нечего. Надо в город ехать. Там больше перспектив.
- Ты меня обманываешь.
- Зачем мне тебя обманывать. Мы с тобой чужие люди. У тебя своя жизнь, у меня - своя.
- Я тебе не верю, -  Демьян шагнул навстречу, стало немного светлее, но воздух еще уплотнился.
- Не походи, - Тома выставила перед собой вилы, - лучше иди своей дорогой.
- Не уйду, - Демьян уперся животом в вилы, по красивой кожаной куртке потекла струйка чего-то бурого.
- Демьян, не доводи до греха, - Тома слегка толкнула непрошенного гостя вилами.
- Мне без тебя не жить…
Демьян сделал шаг вперед, Тома не хотела, но как-то поскользнулась, не рассчитала и вилы пропороли куртку. Ей показалось, что вилы прошли сквозь что-то мягкое. Демьян нелепо взмахнул руками, и отшатнулся назад. Вилы оттянули куртку на себя, и нехотя отпустили мужчину. Он же схватился обеими руками за живот. Как-то странно поглядел на Тому снизу. Припал на обе колени.
- Что? – Тома бросила вила на пол, - я тебя убила?
- Не знаю, - прошептал Демьян.
Тома подбежала к любимому, помогла ему подняться.
- Пойдем, милый. Ты только не умирай.
Подставила свое плечо, Демьян с трудом держался на ногах. Пошатываясь, они добрели до дома. Тома уложила раннего мужчину на лавку в прихожей.
- Сейчас, - метнулась на кухню за йодом и ватой.
В сумраке прихожей, ей показалось, что Демьян мертв. Серое лицо. Четыре дырки в животе. Она расстегнула куртку, задрала рубаку. На животе отчетливо чернели четыре точки от вил. Кровь уже не шла. Он точно мертв! Что же она наделала? Убила любимого, и свою жизнь пустила под откос!
Тома заревела, как тысяча бешенных коров. Уткнулась лицом в живот Демьяна. Целовала его. Размазывала слезы, и причитала:
- Прости, прости, прости…
В какой-то момент она увидела, что точки от вил размазались от ее слез, а живот плавно поднимается и опускается. Как у живого. Она подняла взор на Демьяна. Он лежал и улыбался.
- Ты живой? – Тома медленно поднялась, хотя сил уже не осталось.
- Извини, не хотел тебя прерывать. Зато, теперь ты не скажешь, что меня не целовала. Целовала. Я видел.
- Так нельзя, Демьян. Уходи, - Тома присела на табуретку, опустила руки, слезы облегчения от того, что Демьян жив, потекли с новой силой.
- Не уезжай, иначе мне не жизнь, - Демьян подошел к ней, встал на колени, сорвал порванную рубашку.
О, боже! Как же он прекрасен, легкая волосатость и переливающие мышцы от каждого движения рук и дыхания. Аполлон, да и только. Ни капельки подкожного жира.
- Уходи, - прошептала Тома, а сама схватила пальцами курчавые черные волосы Демьяна и прижала его к своим ногам в старых тренировочных штатах, пропитанных запахами овечьего стойла.
- Не уйду, - Демьян раздвинул бедра Томы, головой уткнулся в промежность. Руки поднял вверх, приподняв налившиеся краской и желанием обе груди.
Что происходило дальше Тома помнила нечетко. Как-то быстро они остались без одежды. Собирая вязаные половики, переползли в родительскую спальню. Там все и произошло.
- Я тебя люблю, - шептал Демьян.
- Любимый, - отвечала Тома.
- Не уезжай.
- Хорошо… не уеду, - пообещала Тома, когда Демьян уходил.
Быстро-быстро навела порядок в доме. Белье - в стиральную машину. Оттерла полы от грязных следов, грязные сапоги почему-то снимали в последнюю очередь. Раскрыла настежь окна, чтобы выветрить запах чужого мужчины. Лишь после этого прыгнула в ванну и обмылась. Посмотрела на себя в зеркало.
Там она увидела красивую в самом соку, но уже взрослую женщину. Неужели так быстро взрослеют? Почему пройденный опыт так быстро отражается на лице? Заметят ли взросление родители? Семь бед, один ответ, - махнула рукой Тома. Теперь поздно горевать. Надо жить дальше.
Родители не заметили. Или сделали вид, что не заметили.
На следующий день Тамара пришла в контору к началу работы. Подошла к председателю. Сказала, что передумала. Председатель обрадовался и не задавал никаких вопросов.
- Вот и славненько, Томочка, иди на рабочее место. Иди, милая, - председатель проводил девушку до ее стола. Довольно потирая руки, пошел поднимать сельское хозяйство страны на новый капиталистический уровень. Заявление порвали, выписали премию Томе за хорошую работу и примерное поведение.
В конце рабочего дня появился Демьян. Он теперь не прятался. Пускай все видят и знают. Подошел. Улыбнулся, достал из кармана подмятую астру. Тома улыбнулась в ответ.
- Домой? – спросил.
- Ага, - кротко ответила женщина.
- Провожу, – толи спросил, толи предложил Демьян.
- Я согласная, - опустила глаза Тома.
Теперь каждый день до дома ее провожал Демьян. По пути они заворачивали на реку, и долго целовались. Иногда в обеденный перерыв встречались как любовники на родительской кровати у Томы.
Разговоров, конечно, в деревне было много. Но Тома была счастлива. Наконец-то. По-настоящему. По-женски. Поэтому косые взгляды ее не волновали. Родители не осуждали. Мол, сами же подтолкнули Тамару на скользкий путь. Чего уж тут?
Как-то Тома столкнулась с Зульфией в магазине. Надо было купить хлеба домой. Женщины встретились взглядами. Тома напряглась, что будет скандал и женские разборки. Нет, она не боялась. Узбекская жена Демьяна была не большого роста, чуть больше полутора метра и едва доходила Томе глазами по грудь. Но неприятно вести разговоры при людях.
Зульфия неожиданно улыбнулась. Ничего не сказала, купила себе конфет батончиков и легкой походкой выскользнула из магазина. Присутствующие односельчане тоже выдохнули. Кто с облегчением, кто с разочарованием.
Про женитьбу Демьян больше не говорил. Но и Тома не заводила провокационные вопросы. Будь, что будет.
Через три недели, поняла про беременность. Ее тошнило утром. Мать все поняла, надавила сок лимона. Принесла стакан запить. Перекрестила Тамарин живот. Прошептала:
- Прости, доченька.
Когда спазмы внизу живота прекратились, Тома обрадовалась новости. Теперь у нее будет ребеночек! Свой. Собралась вечером рассказать Демьяну. Интересно, как он среагирует? Может, даже свадьба будет? Хотя это не главное. Главное – любовь. Она это знает. А любимые глаза мужчины врать не могут.
Провожать ее до дома в этот вечер любимый не пришел. Тома пожала плечами и молча дотопала до дома в одиночестве. Аккуратнее и мягче обычного ступала по скользкой осенней дороге.
На следующий день ее разбудил стон матери. Тома открыла глаза и услышала, что родители о чем-то шепчутся в спальне.
- Чего вы кричите? – Тома зашла в родительскую спальню, - что случилось?
- Ты сядь, Томочка, - мать притянула и посадила дочь на кровать.
- Ты только не волнуйся, дочка, - сказал отец с каменным лицом, - это не точно. Возможно, врут люди. Я сейчас отгонял скотину в стадо. Мне пастух Венька сказал, что Демьяна убили.
- Как? – мир вокруг Томы померк, дыхание остановилось.
- Мол, он поехал вчера на электричке в Москву. Там с кем-то сцепился. В общем, его пырнули. Ночью Зульфия ездила на опознание.
- А я? – прошептала Тома, - как же я?
- Тебе сейчас лучше не волноваться, - мать обняла дочь.
- Где он?
- Он в милиции, или в морге.
Слезы почему-то на этот раз не потекли, а хотелось разреветься. Но нет, не получилось. Тома встала, еле дошла до своей кровати. Так она пролежала два дня. Не ела, не спала. На третий день пошла на похороны. Стояла в черном одеянии рядом с Зульфией, и гладила рукой синий бархат пахнущего свежей сосновой стружкой гроба. Женщины Демьяна не смотрели друг на друга. Каждый думал о своей будущей судьбе. Как им теперь жить, когда нет опоры, нет мужчины, нет будущего.
Жить не хотелось. Но надо было ради ребеночка. Ради продолжения Демьянового рода. Ради их большой, скоротечной и многим непонятной любви.
Через неделю Тома вышла на работу. Ей сообщили, что Зульфия с детьми уехала в Среднюю Азию к родителям. Больше она никогда не слышала о сопернице и подруге по несчастию.
В июне Тома родила мальчика. Три шестьсот. Рост пятьдесят два. Назвала Дмитрием. Замуж она больше не вышла. Хотя ухажеры иногда прибивались. Но не того калибра. Не было в них энергетики и харизмы, ради которой она готова пойти против течения и мнения окружающих.
Она, конечно, часто вспоминала свою сумасшедшую и яркую любовь. Рассказывала сыну Диме, какой у него был замечательный, умный и талантливый отец.
Деревенские сплетники какое-то время посудачили, промыли мельчайшие косточки Томы. Нашли все что было и чего не было. Но прошло совсем немного времени, и разговоры затихли.
Тома часто приходит на берег реки, где они целовались с Демьяном.
- Почему так распорядилась судьба? И судьба ли это? – спрашивала она у неба и реки.
Никто ей не отвечал.

18.05.2023

Дорогие друзья, если вам понравился рассказ– подписывайтесь. Ставьте лайки, пишите комментарии. Мне важно ваше мнение.
Подписывайтесь на мои странички:
ОК: https://ok.ru/profile/46981918764
ВК: https://vk.com/id5191737
Дзен: https://dzen.ru/id/63da2c833e1c91442f6d801c