Скачи

Наждачные и бледные стены подтрибунного помещения у старого стадиона ‘Родина’ вмещали несколько секций. Мы, дзюдоисты и рапирщики.

Зимним вечером, пройдя мимо напоминающих пару слипшихся в кипящей кастрюле пельмешей-дзюдоистов, Шанс шёл к выходу из зала. Дзюдоисты возюкались на татами, технично перебирали поварскими пальчиками потные вороты кимоно, словно поправляли оборку у теста ;

Лиц рапирщиков Шанс никогда не видел, они начинали тренироваться раньше и были уже в масках. Войдя к ним в следующий зал, Шанс по приколу задерживал дыхание. Ему казалось, что рапирщики тренировались в безвоздушном пространстве. Их движения и белые тёртые костюмы напоминали скафандры. Казалось, что они были защищены от планеты, на которую не вернуться.

Шанс вышел в синий вечер зимы. Впереди был желтый свет фонаря и вестибюль.

- Слышь поди. Двое у вестибюля тиснули Шанса в серый угол.
- Что там у тебя? Что в пакете?

Черный пакет с Марианной в то время имел практически любую начинку.

Шанс посмотрел на полного, с жирной кожей лица, паренька.

Начиная приоткрывать пакет он спросил:

- А что бы ты хотел?

В полную, рябую луну лица летели крупные снежинки, правда и фонарный свет.

- Это… Меня Толя-монгол зовут. Нужны кроссовки новые. Холодно.

Шанс открыл пакет. Внутренняя ручка его немного отклеилась.

- Нету кроссовок. Пара мокрых футболок подойдет? Шансу становилось жалко монгола.

Толя-монгол сплюнул шелуху от семок в открытый пакет. Поток теплого и прелого воздуха из вестибюля прилепил обратно пару черно-белых шелушек на его обветренные губы.

Ладно, - сказал Толя, сплюнув еще разок семя в кулак, - Бэмби, скачи.

Шанс не оборачиваясь зашёл в вестибюль. Толя-монгол прикуривал сигарету у товарища, прячась от ветра за будками, запертых наглухо окошек билетных касс.

Паж держал Толе бычок кончиками красных от мороза пальцев, остальная его рука была спрятана в черном растянутом рукаве прокуренного бомбера.