Автобиография. Детство и юность

               
                То, что нам предназначено, называется- судьба.
                То, что получилось- автобиография.
                Если они соприкасаются, это называется- успех.
               
                Михаил Жванецкий
                1.Предисловие
       В Израиле при приёме на работу очень важным документом считается Автобиография, Резюме, Корот Хаим. В дословном переводе с иврита- описание жизни. Есть целые курсы, на которых новых репатриантов за деньги и бесплатно учат как устраиваться на работу, писать резюме, вести себя на интервью. Как правило, ничего общего с жизнью эти курсы не имеют. Да и не об этом речь.  В 74 года ни на какую другую работу я уже не пойду. Не выгнали бы с той, что есть "за доставание" начальства. А вот красиво, но без приукрас, описать свою жизнь хотелось бы. Может внуки почитают (послушают в аудио записи)и оценят деяния нашего поколения.      
 Еще не прошло желание творить что-то значимое. Хотя бы, за счет ресурсов своей памяти. А вдруг, это пригодится детям, внукам, друзьям. Весомым аргументом в пользу продолжения воспоминаний была статья об академике Легасове. Ссылка на нее приводится ниже.
 
   Вклад  Легасова в предотвращение развития Чернобыльской аварии неоценим и незаслуженно забыт потомками. Если бы не он, то вся Украина и почти вся Европа оказались бы в положении нынешней Чернобыльской зоны. Ни в коем случае не претендую на заслуги, столь же значимые, как у уважаемого академика. Однако, хочу отметить, что я и мои коллеги тоже имели дело с высокоавтоматизированными, опасными, с десятками защит, крупнотоннажными химическими производствами и предотвратили не одну аварию.
 Например, в состав руководимого мной цеха слабой (правильнее, неконцентрированной) азотной кислоты (НАК) на Роздольском производственном объединении *Сера*входил склад аммиака емкостью 4000 т. Неквалифицированные действия персонала могли привести к разрыву этих емкостей. При самых неблагоприятных обстоятельствах пострадала бы территория всей Львовской обл. с населением 5 млн. человек. Этот объект находился под бдительным контролем инспекции хим.надзора и КГБ. Но от них можно было получить только предписания.
  А конкретные и, зачастую, достаточно оригинальные и оперативные решения приходилось принимать мне и моим подчиненным.
   И еще, об эпиграфе. Жванецкий, как всегда, краток и точен. Но все-же хочется добавить: «Успех это, когда у тебя есть завистники»   
 А теперь о обо всем по порядку.
            
 2.  Детство и юность
  Родился  26 августа  1948 г. в  г. Сталино (ныне Донецк).
 На этих фото мне 1,5 года, с братом Львом. И 9 месяцев.

  Назвали меня в честь Победы. Вдобавок, незадолго до моего рождения отменили карточки. Без них невозможно было купить хлеб и другие продукты. Семья, у которой украли карточки, была обречена на голодную смерть. В фильме *Место встречи изменить нельзя* и книге *Эра милосердия* Вайнеров описана такая ситуация. 
 Жили мы скромно, но не голодали. Мама умудрялась сытно накормить всю семью на одну небольшую зарплату папы. Тогда так жило большинство семей. О мнимых или настоящих богатствах распространяться было не принято. Но те, кто жили получше, все -таки не упускали случая дистанцироваться от *нищебродов*.
  В советских школах (в отличие от израильских) проводили общие собрания родителей всего класса. Зачастую на эти мероприятия приглашали и детей. На одном из таких собраний наша, отнюдь не большого ума, классная руководительница заявила, что я позорю класс, приходя в школу в залатанных штанах. Мама с достоинством ответила ей, что я всегда чисто вымыт и опрятно одет и учусь хорошо. А остальное ни ее, ни других, не касается.
 В старших классах мои одноклассники из более зажиточных семей стали устраивать вечеринки, в которых я не участвовал. Но однажды, мой друг, Вовка Марченко, буквально затянул меня на одну из них, организованную Светой Б. в просторной профессорской квартире ее отца. Участникам надо было внести 1 рубль. При зарплате моего папы 140 руб. в месяц это были большие деньги, и я не решался просить их у мамы на пустые забавы. Но Володя заверил, что сдаст за меня этот несчастный рубль. И я пошел, на свою голову.
  Надо сказать, что со Светой у меня, кроме *здрасте- до свидания* контактов не было. Мне претило ее высокомерно-презрительное отношение к одноклассникам и откровенная тупость в науках. Хотя, я ей об этом никогда не говорил, она, наверняка, чувствовала.   
  Мать Светы с домработницей накрыли шикарный стол и деликатно удалились. По -моему, там я впервые попробовал пирожное безе.  Все нахваливали Свету за ее старания. А на меня она мстительно посмотрела и заявила, что некоторые тут вообще не понятно, по какому праву. Через минуту я понял, что произошло. Все пошли танцевать, а я выскочил оттуда, как ошпаренный. Володька за мной. Выяснилось, что никакой рубль он за меня не отдавал. Его отговорки типа: *Ты видишь, как они живут, им твой рубль до задницы*, меня не убеждали. Обидно было, что лучший друг пренебрег моими принципами и своими обещаниями. В результате, пустышка Света получила возможность поиздеваться надо мной.    
   Наша квартира на ул. Пушкинской 137 считалась поначалу 2-х комнатной. При том, что кухня была совмещена с туалетом. Унитаз отделен занавесочкой. Потом газовая инспекция потребовала перенести печку в комнату и стала у нас одна комната и кухня. Но как-то все размещались. Еще и гостей принимали.
 У меня была единственная игрушка- кукла, мальчик Боря. Папа привез ее с войны. Я играл с ней до 4-х лет и давал играть всему двору. Только на ночь забирал. Не мог уснуть без нее. Но, как всегда, нашелся завистник. Видимо жизнь ему была не в радость, пока не открутил моему *мальчику* голову. Да так, что отремонтировать было невозможно.  Я горько плакал. А моя мудрая мама сказала: *Чтоб это было самым большим несчастьем в твоей жизни*.
        3. О болезнях и спорте.
  В детстве я часто болел. Наверное, ни одна из зараз, которой подвергались тогда дети, не миновала меня. Корь, коклюш, свинка, ангина, скарлатина- далеко не полный их перечень. Попытки мамы устроить меня в садик и пойти работать были обречены. Болел я тяжело с высокой температурой и бредом. Мама всегда была рядом. И, только уткнувшись горячечным лбом в её пухлую прохладную руку, я чувствовал хоть какое-то облегчение.
   Мама возила меня в санаторий в Одессу. А папины знакомые медицинские* светила* повыдергивали у меня аденоиды и гланды, как ненужные отростки (по тогдашним теориям). Ничего не помогало. Я рос совершенно не спортивным ребенком. Ни в волейболе, ни в футболе у меня не получалось.
  Как-то летом, дворовой товарищ, Пашка повел меня на ставок (пруд по-украински).В 50-ти метровой понтонной загородке тренировались пловцы. С первых же занятий я полюбил этот спорт. Потом был пионерский лагерь. Лето кончилось и понтоны закрылись. Осенью тот же Пашка отвел меня в детско- юношескую школу (ДЮШ) плавания в здании бани. Там же был единственный в Донецке (1962- 63 г.) бассейн, всего лишь 8 метров.
    Доброжелательного тренера с понтонов я не встретил. Записался к другому- Федякину.  На следующем занятии он объявил, что группа получилась слишком большой. А он может уделять свое драгоценное внимание только перспективным спортсменам. После этого предложил всем проплыть 60 м на время. Кто не уложиться в норматив, на следующее занятие пусть не приходит.
  Не смотря на все мои старания, в норматив я не уложился. Жизнь остановилась. В полусне пришел домой. Нужно было делать уроки, но не выходила из головы картина моего фиаско. Мама позвала ужинать. Потом опять сидел за столом, уставясь в одну точку. Мама давно приучила меня справляться со своими обидчиками самостоятельно.
  Никогда не выходила, когда я просил помощи в дворовых разборках. Нервы у нее, как мне казалось, были железные. Но однажды, я убедился, что это далеко не так. Поддавшись уговорам Пашки Стелинга, друга по садику и младшим классам, пошел с ним в посадки. Сейчас это парк 50- летия комсомола. Тоже не ближний свет от Пушкинской. А тогда далекая окраина с бабочками жуками и ящерицами.
 Самое главное, там было стрельбище. Возле мишеней искали свинцовые пульки. У старших пацанов их можно было выменять на деревянный пистолет, жошку (свинчатку с мехом, которую подкидывали *щечкой* на ноге пока не стратишь) и другие *нужные* вещи.  А то, что стрелки могли открыть огонь, не заметив роющуюся в земле мелкотню, нам в голову не приходило.
 У мамы и не спрашивал, был уверен, что она не пустит. Купили с Пашкой по буханке хлеба и засунули в шаровары. Пропитание на целый день. Вечером вернулся домой. Мама сидела на лавочке с соседками. Когда поднялись в квартиру, она больно взяла меня за ухо. Потом стала пить валерьянку. Ни до, ни после этого мама меня никогда не наказывала. Но с Пашкой я водится перестал. И в своих затеях пытался предусмотреть, как к этому отнесутся родители.
 Сейчас мама интуитивно поняла, случилось что-то ужасное для меня. Я, боясь показаться слабаком, все-таки рассказал ей про свою беду. А потом, разревелся, как малышок. Успокоился только, когда папа пообещал все решить.
 Оказалось, что старая гвардия тренеров- его друзья. Они возмутились действиями Федякина. Любой из них мог взять меня в свою группу. Но решили- лучше будет, если я вернусь к Федякину и сам докажу, что чего-то стою. Они оказались правы, но выполнить наставления ветеранов было ой как не просто.
  Федякин был молодым перспективным тренером. Он хорошо усвоил набиравшие тогда силу установки- все внимание уделять только будущим чемпионам. Некоторые его *педагогические*приемы и по тем временам выглядели ошарашивающе. А, сейчас, за это, наверняка бы, посадили.
  В нашей группе был шебутной парнишка Колька. Школу прогуливал, а родителям врал, что был на тренировке. Но плавал он как бог, особенно на спине. Федякин из кожи вон лез, заставляя его регулярно ходить на тренировки. Каждый день бегал то в школу, то к родителям. Но ничего не помогало.
  Однажды мрачный Колька после долгого перерыва появился на занятиях. Федякин построил группу и перед всеми стал уличать его в очередном вранье. Быстро выяснилось, что он не был ни в школе, ни на тренировке, а где-то болтался с такими- же прогульщиками. Федякин размахнулся и со всей силы дал ему по лицу. Больше мы Кольку на занятиях не видели. А тягостное впечатление от этой демонстрации силы (вернее, бессилия) осталось на всю жизнь.
  Поначалу Федякин смотрел на меня, как на пустое место. Но, нужно отдать должное его замечательным тренерским способностям. Я неукоснительно выполнял все его инструкции, обращенные, правда, к другим.  Физические нагрузки он давал на пределе возможного. Так что у многих, только не у меня, возникало желание *закосить*.
  Всю осень, зиму и весну мы бегали при любой погоде вокруг сквера Горького или ставков по 10 км, тягали штангу, играли в футбол и баскетбол, плавали между брызгалами в грязных бассейнах охлаждения воды после шлакогашения  ДМЗ (Донецкого металлургического завода). Видимо Федякин запускал нас туда на свой страх и риск, без соответствующих разрешений. Но нам нравилось. Никто не болел. Да и подобная вода использовалась в местной шлаколечебнице. А время для тренировок в бассейне бани давали очень редко.
 Когда потеплело, перешли на понтоны. Я окреп, подрос. Федякин, волей- неволей, стал проявлять интерес и ко мне. У меня обнаружились способности к брассу. Хотя, как и все, учился плавать всеми стилями.  Федякин стал ставить меня на официальные соревнования со взрослыми парнями. Поначалу было страшно. Зачастую сбивалось дыхание. Потом появился спортивный азарт, воля к победе и другие качества и ощущения раньше непонятные и недоступные. Для меня это было самое главное. А Федякин радовался моим призам и ставил меня всем в пример, как что-то вроде гадкого утенка. 
 Его заслуга в моих, хоть и скромных спортивных достижениях, была несомненна. На большого спортсмена я так и не потянул. Но того, что он заложил, вполне хватило для победы над Валькой Савельевым.
  В мае, после окончания школьных занятий на день Пионерии, традиционно устраивались пикники. Наш класс поехал на трамвае в Путиловский лесопарк. Там на ставке состоялось предложенное Валькой соревнование по плаванию.  Валька был первым во всех видах школьного спорта, особенно в волейболе. Когда он всей мощью своего рослого, атлетичного тела бил туш, взлетая над сеткой, девчонки замирали от восторга, а пацаны не могли скрыть зависть.
   Валька с нескрываемым скепсисом относился к моим достижениям в спорте.  И только после того, как я, почти без усилий, обошел его, признал, что в плавании он таки не первый в классе. 
  У Андрюшки в школе были примерно такие же проблемы со спортом. Ему просто была не интересна эта деятельность. Но на велосипеде его и Катюшу я ездить научил, хотя у самого это так и не получилось. Я боялся, что он никогда не узнает радости спортивных достижений, ощущение крепости своего тела, которое неизменно рождает бодрость духа. У меня самого, когда вышел на пенсию и начал ходить в бассейн и на тренажеры, вновь проявились эти ощущения из детства. И друзья теперь только единомышленники. Не нытики, которым, кроме своих болячек, ничего не интересно.
  В 7-ом классе уговорил Андрюшу пойти на секцию дзю- до. И то, только потому, что после тренировки можно было в той же школе поиграть на компьютерах. Тренер был доброжелательный молодой человек, сотрудник нашего НИИ. Я убедился, что Федякиным- *кузнецом чемпионов*, тут и не пахнет. Андрюшка, как во всех делах, даже не любимых, целеустремленно выполнял указания наставника. Что-то уже получалось. Но тут случился перелом руки от удара мячом на физкультуре.
 Обнаружилась киста, рыхлая материя вместо кости на предплечье. Профессор во Львове посоветовала подождать полгода. В ее практике были случаи, когда после перелома киста зарастала. Однако и через полгода болезнь не прошла. Нужно было делать операцию или принимать стероиды. Причем о результативности своих методик и об их негативных последствиях авторы ни во Львове, ни в Донецке ничего внятного не говорили.
 Выясняли и насчет лечения в Израиле. Но получить исчерпывающую информацию не удалось. Вроде кололи стероиды.  Решили подождать до осени и ехать к Рае, сестре Люды, которая много раз выручала нас. 
  Рая показала снимки зав.ортопедического  отделения Ростовской областной больницы доктору Голубову. И, хотя он тоже без визуального осмотра и обследования ничего конкретного не говорил, его личность внушала доверие.
  На беду или на счастье, операцию пришлось делать в начале лета. Андрюша неудачно повернул рукой, когда разбирал компьютер. Опять перелом, гипс.  Через Раю связались с Шотовичем (она так называла Голубова). Он сказал, чтобы приезжали делать операцию сейчас.
 Это только выглядит так просто. Он же нам не брат родной, чтобы сделать сложнейшую операцию, даже не гражданину России. Конечно, во всем заслуга Раи и мы всегда помним об этом. Ведь, по сути, Андрюша мог остаться инвалидом, если б не Раины старания.
  Поехала с Андрюшей одна Люда. Дела в моем кооперативе в то лето пошли совсем плохо. Я расстался с компаньоном Димой. Мало того, что МАЗ работал только на него, не давая доходов кооперативу. Так он еще стал садится пьяным за руль. Заменил его другим шофером. А тот оказался шалопаем. И, только машина стала приносить доходы, угробил двигатель.
  В общем даже 300 долларов на первоочередные расходы не было. Мой знакомый кооператор, которого я не раз выручал финансами только под его честное слово, дать в долг, даже под бандитские проценты, отказался. Мало того, за моей спиной стал распространять слухи, будто я *упал* так, что долги никогда не отдам.
  Выручили простые, не богатые люди. Одолжив у кого 50, у кого 100 долларов мы собрали нужную сумму. Меньше, чем через месяц я долги, конечно же, вернул.
 Операция прошла блестяще. Доктор удалил больную кость, а вместо нее вживил здоровую из ноги. В руку он вставил спицы по методике Елизарова из г.Курган. Елизаров, светлая ему память, разработал уникальные методики в ортопедии. Благодаря ему тысячи людей вернулись к нормальной жизни. Самый известный из них- Валерий Брумель. Он был чемпионом мира по прыжкам в высоту и пострадал от неудачного лечения травмы ноги.
  Когда мы через год приехали в Израиль, мой брат Рома организовал встречу с видным ортопедом. Тот посмотрел снимок и сказал, что операцию делал *маршал*.  Потом узнали, что в Израиле Елизарова долгое время считали шарлатаном. Врачей- репатриантов, пытавшихся лечить по его методикам- третировали. Хорошо, что Андрюша попал в руки Голубову.
 В Израиле Андрюша стал заниматься плаванием, пока еще позволяла нагрузка в школе. Он быстро освоил спортивные стили и уверенно держался в море. Неожиданно, пришлось в этом убедиться. Мы тогда жили недалеко от моря и часто ходили туда купаться. Однажды, заговорившись, заплыли далеко от берега. Так, что перестали чувствовать дно ногами. Я очень испугался за Андрюшу. Наслышан был от Ромы и других о коварных течениях вблизи берега. Андрюше крикнул: "Плыви спокойно к берегу. На меня не оглядывайся".
Убедился, что он плывет уверенно, не паникуя.
  В институте и позже Андрюша с увлечением занимался единоборством, велосипедом и другими видами спорта. Как-то он сказал, что спорт стал для него не менее важным делом, чем программирование. Для меня это было самой большой наградой. И папа, наверняка, был бы рад. Его старания приобщить меня к зарядке, пробежкам, обернулись и на внуков.

             4.Космодром во дворе
 Главным *достоинством* нашего двора была огромная куча угля. Это был запас топлива на зиму для котельной водяного отопления. А для мальчишек и горка, и крепость, и зАмок. Играть в нашем дворе стало совсем не интересно, когда котельную перевели на газ. Но к тому времени я подружился с Володей Марченко и перешел играть в его двор.
  Это был двор огромного Ш- образного 5-6-ти этажного дома по улицам Артема и Театральной. В нем располагались рабочие и жилые корпуса богатого учреждения, проектного института *Донгипрошахт*.   
  Несомненным достоинством этого двора был теннисный корт. Мальчишки облюбовали его для игры в футбол, а про теннис все благополучно забыли. Тем более, как раз в эти времена, расцвела теннисная школа Донецка на прекрасных кортах стадионов *Шахтер* и *Локомотив*.
 Футболист из меня оказался никудышный. И капитан Володя поставил вратарем. Неплохая реакция и способность вытаскивать мяч из дальних углов ворот сделали меня желанным вратарем и в других командах. Моей *коронкой* было выхватывание мяча из- под ног нападающего.  Можно было схлопотать удар в живот бутсом крайне раздраженного форварда. Но оказалось, это еще не все. 
 С нами, пацанами, повадился играть здоровенный взрослый бугай по прозвищу *Держистекла*. Он получил его за одну из способностей в самой простой игровой ситуации запульнуть мяч, вместо ворот, через сетку корта прямиком в окна близлежащего дома.  После чего все моментально разбегались, чтобы не попасть *под раздачу*.
  Жертвой другой из его способностей, лететь как бык, в ворота, даже без мяча, стал я. Однажды, успев отобрать мяч, я попытался встать, опираясь на локоть. А  Держистекла в это время споткнулся об меня и, по моему, специально, упал, навалившись всей тушей на мою руку. Конечно, он сломал ее. Месяц в гипсе и конец футболу были обеспечены.
  Другим интересным местом в Володином дворе было бомбоубежище. Вход в него мы случайно обнаружили, когда, как бдительные пионеры, пытались закрыть оставленный открытым люк канализации. Чтобы никто не упал туда. Для начала мы его приоткрыли побольше и заглянули внутрь. Выяснилось, что это совсем не канализация, а нечто куда интересней. Перед нами предстал таинственный подземный бункер с исправно работающими вентиляцией, освещением, водопроводом и даже радиоточкой. 
  Это был седьмой класс. Как раз начали учить химию. У кого-то родилась идея, сделать в бомбоубежище химлабораторию. Конкретных целей у нас не было. Максимум сотворить что-то вроде сероводородной бомбы. Чтобы, когда нелюбимая биологичка садилась на стул, от нее начинал исходить тот самый запах. Как это сделать технически, да еще оставшись безнаказанными при нашем директоре школы, сталинисте- кгбисте, мы понятия не имели. Но, всех увлек процесс.
  Мы стали покупать реактивы в красивых упаковках. Деньги зарабатывали сдачей бутылок. Папа дал мне типографский сплав(гарт) из свинца, олова и сурьмы. Вальке Савельеву- отец принес с работы кусок цинка. Все эти "богатства" складывали в бомбоубежище.
Очень впечатлило нас растворение алюминиевой проволоки в соляной кислоте. Решили использовать выделяющийся водород для надувания и запуска воздушного шара. Детские шарики были сразу отброшены. Нужна была тонкая и прочная резина. Кто- то заявил, что лучше всего подойдет презерватив. Да, но как купить их? Все, не сговариваясь, посмотрели на Марика Подольского. У него уже начала пробиваться растительность на лице.
  Незадолго до этого на уроке биологии рассматривали в учебнике фото заросшего мужика, как пример атавизма. Сосед Марика по парте, отпетый хулиган и двоечник, спросил у нашей биологички: *А волосы на ногах- атавизм?* И, бесцеремонно задрав штанину Марику , продемонстрировал его, не по годам волосатую ногу.  Дальнейшие *разъяснения* дуры – учительницы окончательно запутали нас. Выходило, что отличник и победитель математических олимпиад- Марк Подольский со своей волосатостью отстал в развитии. А безволосый двоечник Колька, очень даже развитой.
 Марик переживал, а тут еще наша дурацкая просьба. Но мы заверили, что отомстим за него биологичке. Марик сгонял домой и надел чуть- чуть великоватый ему плащ отца и его берет. В таком наряде он зашел в аптеку, а мы потихонечку за ним.
 Хрипловатым голосом, запинаясь Марк попросил: * Дайте мне это, за 4 копейки*. Но коварная продавщица раскусила Марика и выложила на прилавок мятные лепешки.
 -Да нет, другое.
- Презервативы что ли? Гаркнула на всю аптеку продавщица. Марик, весь красный от смущения, схватил так трудно добытую пачку и выскочил на улицу. А аптекарша продолжила обсуждать с покупателями последствия раннего полового созревания детей.
 Но осуществить запуск водородного шара нам так и не удалось. Презервативы и детские шарики лопались один за другим, не достигнув полетных параметров. А еще раз идти в аптеку Марик категорически отказался.
   Проблема была в том, что брызги разогретой от реакции соляной кислоты моментально разъедали резину. Пытаться совершенствовать процесс, нам уже расхотелось. Тем более появилась более интересная затея- запуск летательных *аппаратов*с животными на борту.
   Идея была почерпнута из журнала *Юный техник*. Там был красочный рисунок ракеты с красными звездами и невнятным описанием принципа ее действия.  В сплюснутую с одной стороны алюминиевую трубочку нужно было затолкать использованную фотопленку и поджигать ее. В качестве алюминиевой трубочки решили использовать баночку из- под нитроглицерина, любезно предоставленную Володиной бабушкой.
     Первые испытания провели в просторной квартире Марченко. Горящая и дымящая баночка, пока еще без оперенья и звезд, летала от одного настенного ковра к другому по непредсказуемой траектории. Онемевшая бабушка с ужасом ожидала ее приземления на еще более роскошный ковер на полу. Ковры эти подарил отцу Володи, чуть ли, не сам Мао-Дзе-Дун, за возведение угольных шахт в Китае.
    Ясно, что следующий этап испытаний проходил на улице, в весенней слякоти и сдувающем с ног ветре. Ракета, стараниями нераскрытого художественного гения Давида, выглядела куда лучше журнальной. Но взлетать не хотела.
  Наше настроение не улучшил и толстун, четвероклассник Стас, предложивший оригинальное решение проблемы *подопытных животных*. В принесенном им коробке рядком сидели жирные, черные тараканы. Надо сказать, когда окрестные дворы подхватили нашу затею, Стасик стал известным человеком. *Продукция* его домашней *фермы* била по количеству и качеству аналогичный *товар* неудачливых конкурентов.
    А пока у нас была проблема. Володя проводил меня домой. По дороге родилось несколько идей, которые он без меня обещал не воплощать. Но я заболел и, как оказалось, надолго. А Володька, конечно, не сдержал своего обещания. Это и во взрослой жизни не редкость. Что же говорить о детях.
   Когда выздоровел, было уже тепло. Наши ракеты летали выше дома. Володя, весь в лучах дворовой славы, рассказывал соседским мальчишкам, как это у него так красиво получается. Увидев меня, он слегка запнулся, но тут же упомянул и мои скромные заслуги. Мне этого было достаточно, и мы остались друзьями на долгие годы вплоть до его безвременной, в 50 лет, смерти.
     В бомбоубежище мы почти не заглядывали. Но одна бдительная домохозяйка сообщила в милицию о подозрительных личностях, проникающих туда . Потом узнали, что наши *богатства* изъял начальник ДНД (добровольная народная дружина) Донгипрошахта.
  А папа рассказал, что дело обстоит достаточно серьезно. Его приглашали, в качестве эксперта по использованию обнаруженных материалов для печатания банкнот или штамповки монет. Папа, правда, заявил, в общем, и так очевидное. Что это ребячьи забавы. Без всякой системы и злого умысла. Но сомнений *органов* он не развеял.
  Я попробовал вернуть реактивы. Изложил свою просьбу ДНДешнику, подстроившись под его темп перебежки между корпусами. Но он сделал страшные глаза и заявил, что с преступниками- фальшивомонетчиками он разговаривать не желает. Что ж, могло быть и хуже. 
    С Донгипрошахтом у меня связаны и приятные воспоминания. Нам с Володькой очень понравилось ходить в оперный театр. Сначала брали билеты подешевле, на галерку. А потом Володин папа, профорг Донгипрошахта, стал нам давать билеты на лучшие места, купленные профсоюзом и не востребованные сотрудниками.
    Мы пересмотрели все спектакли. Даже по нескольку раз. Почему-то тогда народ не ценил оперу и балет. Вот на оперетту (по- нынешнему- мюзикл), в исполнении той же труппы, ходили с удовольствием. Еще, полные залы собирали бывшие солисты Донецкой оперы, а потом столичные звезды, Юрий Гуляев, Анатолий Соловьяненко (был преподавателем начертательной геометрии в ДПИ).
   Кстати, звезда Израильской оперы- Феликс Лифшиц, тоже из Донецка. Жалею, что детям не довелось видеть этого величия на сцене, когда участвуют десятки артистов и огромный оркестр в яме. Разве что балет *Щелкунчик* на музыку Чайковского в Львовском оперном театре. Больше ничего там днем не давали. А добраться до нашего Нью Роздола после вечернего спектакля без машины было невозможно.  Большим подарком для нас с Людой стало *Лебединое озеро* в Карловых Варах.