Мгла 3. Глава XIV. Еще не конец

        Подспудно Макс знал, что полковник Нежнов сейчас находится в отделении реанимации, но все же решил лично удостовериться в этом. Пользуясь тем, что практически все доктора в половине девятого собирались в конференц-зале больницы на утреннюю планерку он легко поднялся на второй этаж в хирургию. Приветливо поздоровавшись с постовой медсестрой, которая с недоумением посмотрела не незнакомого доктора, но остановить его не могла, Максим спокойно прошел к пресловутой платной палате.
        Хозяина в палате не было, а вот его какие-то личные вещи так и остались лежать на привычных местах. Это укрепляло предположение Макса о месте пребывания полицейского. Понятно, что пену для бритья, бритву, да и зубную щетку с пастой в реанимацию не потащат, там действительно не до туалетных тонкостей. Быть бы живу…

        И все же возвращаясь мимо постовой сестры Максим поинтересовался где это его старый знакомый Николай Сергеевич из первой палаты? На что получил вполне ожидаемый ответ – в реанимации.
        - Его же вчера прооперировали, даже сосудистый хирург из области приезжал. А Вы что, не знали? – с удивленно-испуганным лицом и ответила и сразу спросила медсестра.

        Пришлось изображать крайнюю степень волнения и чуть ли не бежать в реанимацию. Но свою поспешность Макс демонстрировал только для медсестры, а когда оказался на лестничной площадке, откуда лестница вела на первый этаж, задумался. А стоит ли сейчас идти в реанимацию? Тем более, что с минуты на минуту планерка кончится и доктора начнут возвращаться в свои отделения. И что он им скажет? Как объяснит свою озабоченность здоровьем полицейского начальника?

        И тут он нашел весомый аргумент в пользу немедленного визита. Сунув руку в карман своего медицинского костюма, он наткнулся на знакомый телефон, который еще вчера обещал вернуть хозяину. Свой, похоже, остался  в кармане ветровки, а он, успокоенный привычной тяжестью в кармане, обратил внимание только сейчас, что это телефон полковника. Отличный повод заглянуть к нему именно сейчас. Поговорить вряд ли удастся – слаб еще полковник после операции, да и доктора из хирургии и реанимации на обходе вскоре должны появиться. А им слышать приватные разговоры совершенно ни к чему.

        Макс только покажется, чтобы тот не расслаблялся, а думал в нужном направлении, да и телефон действительно надо вернуть. Тем более, что он полностью разрядился. Так что здесь все спокойно, вряд ли ему в реанимации будут зарядное искать. Хотя… это же полковник! Да и черт с ним. Все равно уже ничего не исправить, а если он не понимает, тем хуже для него.

        Дверь в отделение была закрыта. Мало того, на ней красовалась броская табличка «Реанимация! Вход воспрещен!», рядом на косяке виднелась кнопка звонка. После недолгих колебаний Максим все же нажал на нее. Через минуту раздались торопливые шаги, и в приоткрытой двери показалось лицо молодой женщины в медицинском костюме и белом накрахмаленном колпаке, которая с удивлением уставилась на незнакомого мужчину тоже в медицинском костюме.
        Макс понимал, что она в своем праве не пускать его в это закрытое во всех смыслах отделение, поэтому повел себя очень корректно. Он представился, назвал себя, поинтересовался состоянием своего знакомого Нежнова Николая Сергеевича и уточнил можно ли ему, как врачу, пройти к пациенту, чтобы просто посмотреть на него, да и еще передать тому телефон, если это не противоречит правилам отделения реанимации.

        Ответ он получил тоже в достаточно приветливой форме, но совсем не тот, на какой рассчитывал.
        Состояние пациента стабильное, все необходимые лечебные мероприятия проводятся. Посетить его без разрешения врача нельзя, врач сейчас на планерке, будет минут через десять. Если хотите – подождите, нет – зайдите попозже. Телефон медсестра в порядке исключения может передать сама.

        Поблагодарив вежливую сестричку, Макс передал ей телефон, рассчитывая, что пытаться включать его та не будет, и уточнил, кто сегодня дежурит. Оказалось, что недавний знакомый Леша Леушин, с которым Макс вполне рассчитывал договориться о визите к Нежнову, когда Леха будет один. Пообещав зайти позже, он удалился. Надо было идти работать – в патанатомии планерок не проводили, но рабочее время надо было проводить на работе хотя бы частично.

        Удивительно, но к моменту повторного визита Максима шести коечная реанимация была практически пуста, и это как нельзя лучше соответствовало его планам. Кроме полковника Нежнова, подержать которого лишние сутки в отделении лично попросил заведующий хирургией Владимир Дмитриевич, здесь лежал только немолодой мужчина после ДТП с субдуральной гематомой и тяжелым ушибом головного мозга. Пациент находился на ИВЛ в медикаментозной коме, так что помешать предстоящему разговору двух врагов он никак не мог.

        После работы, как и предполагал, Макс легко договорился с дежурившим Лешей Леушиным о посещении «своего знакомого» в его епархии. Правда, пришлось еще полчаса потчевать радушного анестезиолога вьетнамским кофе, запасы которого у Авериных уже подходили к концу. По счастью Лешу вызвали в хирургию на какой-то внутривенный наркоз по незначительному поводу, и он, обещав вернуться через пятнадцать минут, умчался как метеор, наказав Максиму дождаться его возвращения.

        Николай Сергеевич сдал. Лицо его еще больше побледнело, осунулось, жесткий взгляд потерял свою остроту и потух. Только щетина на блеклом лице казалась еще гуще, но привлекательности полковнику это не добавляло.
        Было видно, что ему нелегко даются не только физические страдания, но, пожалуй, в большей степени и осознание своей беспомощности. Как это он, сорокапятилетний полковник, еще вчера здоровый, веселый и бодрый, благосклонности которого искало множество людей, лежит сейчас нагишом посреди огромной палаты, прикрытый всего лишь легкой простынкой. Он, командовавший чуть ли не целой сотней мужиков, тут вынужден подчиняться  и выполнять команды любой сопливой девчонки – санитарки, не говоря уж о докторах. Это давалось нелегко.

        В реанимационном зале не было ни стульев, ни табуреток, кроме небольшого пластикового стульчика у стола медсестры, стоящего здесь же у стены, который Макс решил не трогать. Он уселся на соседнюю кровать, чуть сдвинув в сторону ширму на колесиках, и безучастно уставился на полковника.
        На его лице не отражалось ничего: ни сочувствия, ни жалости, ни злорадства, ни торжества. Николай Сергеевич сначала никак не реагировал на взгляд Максима, потом как-то забеспокоился, нахмурил лоб и все же перевел глаза на него. Посмотрел и снова отвернулся, не сказав ни слова.

        Первым заговорил Максим,
        - Вам телефон вернули?
        Помолчав, полковник не поворачиваясь, все же ответил:
       - Вернули…
       - Вот видите, - спокойно продолжил Макс, - это свое обещание я выполнил. Выполнил и второе… - после небольшой паузы, дождавшись очередного взгляда Нежнова, тихо продолжил, - Вы в реанимации, Николай Сергеевич, как я и говорил,
- Максим сочувствующе покачал головой и развел руки.
        Полковник дернулся, болезненно поморщился и прикрыл глаза.
        - А вот с третьим обещанием я Вас обманул…
        Полковник опять повернулся. На лице его так и читалось - какое-такое третье?..
        - Я обещал Вам встречу здесь с мэром устроить. Помните? Да не удалось. Нет, Вы не думайте обо мне плохо, он тоже в реанимации, как положено, - Макс увидел заинтересованность на бледном, небритом лице полицейского и даже склонился над ним, - только не здесь. В первой больнице, в кардиологии. Инфаркт, - с трудно уловимой долей сочувствия произнес он, и опять покачал головой.

        Полковник и без того лежащий на спине не сказав ни слова как-то обмяк и уставился прямо в потолок.
        - А знаете почему? - поинтересовался Максим.
        Нежнов продолжал молчать, очевидно понимая, что тот все равно озвучит свою версию, и дождался.
        - У него сын на машине разбился… Насмерть… - без доли сарказма произнес Макс, внимательно наблюдая за полковником. - Да - да... На той самой, которую Вы так долго и безуспешно искали.

        Сначала Николай Сергеевич никак не отреагировал на это странное известие, пытаясь понять - правда это или нет. Потом, и от Макса это не скрылось, задышал чаще и глубже, а на лбу появилась небольшая испарина. Дошло, значит…
        - А ведь это Вы, Николай Сергеевич, виноваты в смерти Дениса.
        Лицо полковника исказила непонятная гримаса, и он даже открыл рот, пытаясь что-то возразить, но Максим опередил его:
        - Да - да, именно Вы. И не оправдывайтесь, не надо пафосных фраз. Вы сами знаете, что я прав. Если бы Вы сразу после наезда, когда увидели номер его машины на камере из банка, или хотя бы после моего визита, когда я предоставил все доказательства его вины, Карпова задержали, отобрали у него права, завели дело – он был бы жив.
        Ну, получил бы он по суду пару лет условно в самом худшем случае, да года три лишения прав, может быть, за это время повзрослел бы, что-то передумал себе, глядишь и все бы нормализовалось. А так… когда все позволено… когда всемогущий папа все проблемы решает с помощью таких как Вы… Вот и доигрался. И папаша его инфаркт не просто так заработал. Он прекрасно понял, что тоже в смерти сына виноват. Вот и расплачивается… И расплачиваться до конца жизни будет. Думаю, с него довольно…

        Максим надолго замолчал, ожидая какой-нибудь реакции со стороны полковника, но тот молчал. Может, осмысливал все произошедшее, может, искал себе оправдание, может, думал как избавиться от этого надоедливого патанатома, но молчал, уставившись в потолок.
        Макс хотел услышать ответ и оценку собственных дел самим полковником, поэтому пошел на обострение.
        - Вы знаете, Николай Сергеевич, спрятаться за молчанием у Вас не получится. Эти двое свое наказание получили. Можно сказать – Бог их наказал. Но Вы-то не наказаны, и, похоже, так ничего и не поняли, раз пытаетесь отмолчаться. Не получится. Вы же видите, как я умею выполнять свои обещания… Так вот, или Вы пишете чистосердечное признание по всем этим эпизодам и я их передаю вместе со всем остальным в прокуратуру, или Вы отсюда не выходите.

        Совершенно нейтральным тоном, от которого у полковника почему-то  похолодело внутри, Максим закончил:
        - Вы умрете. А зачем Вам жить? Вы уже не одну чужую жизнь разрушили, значит надо быть готовым к тому, что и с тобой так могут поступить, или хуже. И не пытайтесь врать себе, что Вы белый и пушистый. Вы же мужчина все-таки.  Если Вас сейчас не остановить, Вы выйдете из больницы и снова за свое приметесь со своим подручным Васнецовым. С ним, кстати, я позже разберусь, - как бы мимоходом заметил Макс.
        - Прежде всего Вы огромная угроза моей семье, потом уж всем остальным, кто Вам чем-то не угодит. Так что выбирайте. Или я снова несу бумагу, или завтра Вас снова возьмут на операцию, после которой Вы не очнетесь,  - Максим не удержался и позлорадствовал. - Знаете такую болезнь – тромбоэмболию легочной артерии? - он ко времени вспомнил гибель мужчины с ножевым ранением в живот. -  Вот она у Вас и приключится. Я не пугаю, я знаю это, ну, примерно, как Вольф Мессинг. Слышали о таком, наверное.

        И опять не получив ответа на свою такую длинную и аргументированную речь, Макс разозлился, встал и вышел. Уже в дверях он обернулся:
        - Даю Вам время до утра. Все.

        Всю ночь Макс не спал, хотя, чтобы не расстраивать жену рассказами о своих деяниях, к которым Лена относилась крайне негативно, усиленно демонстрировал, что он и сон лучшие друзья.
        Вечером после ужина они вкратце обсудили перспективы дальнейшего расследования и пришли к однозначному выводу, что все это надо заканчивать как можно быстрее.
        Что касается отца и сына Карповых, то здесь вопросов не было – оба получили по заслугам и, что немаловажно, абсолютно без помощи Лены и Макса. Даже не пришлось в прокуратуру обращаться. А вот что делать с полковником Нежновым – не знали. Максим рассказал жене, что полицейский попал в больницу с аппендицитом, что и для него было новостью, а вот про вторую операцию промолчал. Промолчал и о своих угрозах, о возможной третьей операции с печальным для полковника концом.

        Честно говоря, Макс был смелым с полковником только на словах, и от угроз до их исполнения была дистанция огромного размера. Он и сам не знал, сможет ли еще раз воспользоваться «мерой защиты», хотя думал об этом постоянно. Иногда ему казалось, что сможет достаточно легко, но потом ему становилось страшно – как это так, взять и лишить человека жизни. Пусть плохого, подлого, гадкого, пусть негодяя, но ведь все равно человека… В стране вон даже смертную казнь отменили, а он возьмет на себя обязанности и судьи и палача? А не много ли?..

        Потом он снова вспоминал, что именно этот человек чуть не разрушил его семью, пытался оболгать его жену, честного человека, которая его же и защищала, и все сомнения отодвигались куда-то далеко. Из-за него погиб молодой парень, пусть тоже не ангел, но ведь все могло сложиться иначе.
        И что предпринять, чтобы поставить окончательную точку в этом затянувшимся деле, он пока не решил, но четко знал, что живой и здоровый полковник Нежнов на свободе – это угроза не только его  семье и ему лично, но и другим людям. Значит… либо тюрьма, либо…
        И опять сомненья заполняли его с головой.

        Хоть Максим и был мужчиной и вроде бы главой семьи, решение все же приняла Лена.
        - Макс, я думаю надо передать все собранные материалы Виктору Степановичу. Я все по полочкам разложила, все систематизировала, так что ему остается только прочитать, да решение принять. Что не понятно – я расскажу.
        Ты помнишь, сначала я не могла к нему обратиться, сомневалась, не хотела его подставлять или самой разочаровываться, но в деле с взяткой он меня поддержал и помог. Это дорого стоит. Думаю, и здесь поможет. Согласен?
Максим облегченно кивнул головой.

        Подниматься в хирургию или заходить в реанимацию для Макса в последнее время стало такой же обыденностью, как приход на работу. Вот и сегодня, переодевшись, он прямиком направился в реанимацию со стопкой бумаги в руке, но у дверей встретил  вчерашнего кофемана Лешу, который отсоветовал именно сейчас встречаться со «знакомым».

        Вчера поздно вечером, когда Макс был уже дома, перевернулся полицейский Уазик, в котором пятое отделение практически в полном составе возвращалось «с шашлыков», устроенных по случаю дня рождения начальника. Семеро пострадали. Трое отделались небольшими ранами и ушибами и их после ПХО отправили по домам. Двоих с переломами разной степени тяжести пристроили в травматологии, а вот еще двоих с тяжелыми сочетанными травмами запихнули в реанимацию.
        Да еще ночью гинекологи прооперировали женщину с внематочной беременностью и приличной кровопотерей, которую также пришлось класть в реанимацию.
        Так что нормально пообщаться с приятелем сейчас не получиться, слишком много народа в зале. Да если так пойдет этого почти здорового приятеля  сегодня же переведут в хирургию, даже несмотря на просьбу заведующего.

        По сложившейся в последнее время традиции утром Максим направился в отделение. Заведующая городским моргом Инна Геннадьевна смотрела на кратковременные утренние отлучки Макса с непониманием – вроде и на работе, а вроде и нет, но пока никаких драконовских мер не принимала.
        В реанимации его ждал сюрприз – полковника Нежнова в связи с необходимостью госпитализации более тяжелых больных с нарушенными витальными функциями перевели в хирургию. Примерно так и Леша говорил, так что Максиму ничего не оставалось делать, как в очередной раз подняться  на второй этаж, где его ждал сюрприз поинтереснее.
        Полковник Нежнов исчез.