Черная Марго. Глава двннадцатая

Когда меня познакомили с симпатичной брюнеткой с безумно красивыми изумрудно-бездонными глазами, я весь вечер не мог отвести от неё взгляда. Маргарита замечала мой настойчивый интерес, и даже попыталась вопросительно смотреть в ответ на мои беспардонные любования. А когда заиграла медленная музыка и пары начали выходить на танцплощадку, я не выдержал и пригласил её на танец.
– Могу я вас называть Марго?
– Называйте, – коротко ответила мне партнерша по танцу.
– Вы не хотите моего общества?
– Напротив. Но я не знаю к чему это приведет.

Я крепче обнял Марго и почувствовал, что никогда не захочу её отпускать. Несколько мгновений под ритм Scorpions мы молчали. Я касался её щеки своей и старался дышать в унисон. Она мне слегка сдавила пальцами ладонь, показав тем самым, что моё общество ей приятно.
– Марго, вы прямо сейчас хотите знать, что с нами случится?
– И да, и нет. Но в любом случае это будет история о любви, нежности, потерях, страданиях и, наконец-то, счастье. Ведь так? – она остановилась и посмотрела в мои глаза.
– Только если мы захотим. И у меня те же мысли. Слово в слово. Вы их прочитали, Маргарита? Кто вы такая?
– Я ведьма. Твоя! Ведьма.

***
Когда началась вторая мировая, одним из совершенных на тот момент самолетов был Мессершмитт 109. У противников немецкой армии тогда не было столь эффективного оружия на крыльях, но и «мессеры» были далеки от идеала. Подумать только: крепление стекла в кабине пилота было с изъяном. Оно прилегало к раме и крепилось прочным стальным уголком. В момент перегрузок стекло просто трескалось, а в особо экстремальных моментах даже лопалось.

Один из пилотов-асов семнадцатой эскадрильи фюрера, Ганс Блик, ранее работавший в компании Даймлер конструктором-рационализатором, видя несовершенство конструкции, заменил стальную угловую планку крепления стекла к раме жестяным уголком, наспех вырезанным из консервной банки. Такая конструкция позволяла стеклу «гулять» и, в случае жестких воздействий, оно не трескалось.

Авиазавод в Мюнхене, клепавший для немецких войск «сто девятые», спустя год случайно узнал о доработках молодого пилота и направил на одну из авиабаз представителя конструкторского отдела для изучения нововведения. Ганс Блик встретил молодого представителя авиазавода, подробно расписал и показал, в чем состоит рацпредложение. В той же беседе, за чашкой горячего напитка, он упомянул фрейлин Грэцтэн, что дожидается его из армии, как только война будет окончена. Молодой представитель авиазавода был удивлен некоторым совпадением, ведь его молодая жена родом из тех же мест, что и Ганс Блик. Да ещё и носила в девичестве фамилию Грэцтэн.

Спустя несколько минут молодой представитель авиазавода погибает от ножевого удара, а Ганс Блик без разрешения командования поднимает свой самолет в небо и улетает в неизвестном направлении. Молодая жена авиаконструктора, в девичестве фрейлин Грэцтен, а ныне фрау Кискас, горюет над потерей мужа, но находит в себе силы жить дальше и после капитуляции Германии в сорок пятом году покидает страну и осаживается в Бельгии.

Но это случится чуть позже, а сейчас, когда молодой авиаинженер истекает кровью, а пилот-ас улетает за горизонт, записи о конструктивных изменениях крепления стекла в кабине находит молодой солдат по фамилии Штапик и спустя несколько недель выдаёт этот конструктив за свою идею и реализацию. Нововведение всё же попадает на авиазавод в Мюнхене и принимается к производству.

Главный инженер делает большой заказ жестяных уголков, носящих теперь название его псевдо разработчика – Штапик. И несколько тонн штапиков отгружается по всем сборочным цехам всех филиалов авиазавода, где производят «сто девятые».

Но вскоре на смену «сто девятой» модели приходит «Мессершмитт 109B», в котором конструкция крепления стекла пересмотрена производителем и не имеет прежних недостатков. В то время многие металлургические заводы производили штапики и крупными партиями отгружали их на склады сборочных производств. Что и говорить – завод дело крупное. К тому моменту, как страстный порыв по производству штапиков был остановлен, множество складских помещений было ими забито. Частично они были использованы в ремонтных цехах, но большинство – валялось без дела.

Итак, вдова Кискас покидает Германию сразу после капитуляции и, имея некоторые сбережения, открывает небольшую мануфактуру по производству кошачьего корма. Если особых проблем с ингредиентами для производства консервов для питомцев не наблюдалось, то упаковка для них была в некотором дефиците. Так низкосортная жесть, идущая на корпус баночек ещё кое-как была доступна фрау Кискас, то ключ для вскрытия такой банки был слишком мягок. Не тот материал.

Фрау Кискас, делая запрос о марке металлов на полуразрушенные красными предприятия родной Германии узнаёт, что со времён «сто девятой» модели практически под каждым забором складского цеха валяются уголки требуемой жесткости. Спустя пару лет, когда мануфактура по производству кошачьего корма от фрау Кискас превращается в солидное производство (котиков много и их нужно было кормить), деньги за штапики текут рекой в Германию. Эти финансовые вливания позже полностью восстановили Германию после поражения в сорок пятом. Но фрау Кискас получает идеальный ключ для баночек с кормом своего производства. К слову, никто до сих пор его не смог подделать, так как этот металл есть только у неё. И настоящая баночка настоящего корма – только с таким ключом.

***
Такую историю рассказала мне Маргарита, когда я провожал её домой после нашего вечера.
– Откуда ты знаешь всё это?
– Фрау Кискас моя дальняя родственница, в нашей семье чтят и скрупулезно ведут генеалогическое древо.
– Интересная семья.
– Это еще не всё, – лукаво посмотрела на меня брюнеточка.
– Что же ещё мне нужно знать?
– Моя прабабка ведьма. И я тоже.
– Если в старые времена всех красивых девушек считали за ведьм и сжигали, то да. Ты ведьма. Безусловно.
– Скоро сам всё поймешь…

***
Дикое похмелье мучило меня, и я смог проснуться только ближе к вечеру. В кухонном полумраке я налил себе полный стакан воды и выпил его большими глотками. Я открыл дверцу шкафчика и нащупал банку с консервами. Поддев пальцем встроенный ключ я уперся в крышку, и она слегка приоткрылась. Запах кошачьего корма ударил мне в нос. Я понял, что ошибся едой. Но запах уже сбил и без того слабый аппетит. Я поставил приоткрытую баночку с кошачьим кормом на кухонный стол, что стоял рядом с подоконником. Приоткрытое на проветривание окно запускало немного прохладный воздух в мою квартиру. Я не стал его закрывать и просто направился на диван дальше мучиться в похмельном бреду. До встречи с Чёрной Марго оставалось совсем немного времени.

* Продолжение следует... или уже хватит?)