Хроники Зоны

Хочу дать небольшое пояснение. Это выдержки написанные мной для сайта Ежи Тумановского. Был там небольшой раздел для стёба. Все непонятные имена - это ники. Назывался раздел Хроники Зоны.

Хек Познай имел плохие органы чуйств от рождения. Телевизер 20" смотрел на расстоянии вытянутой руки, чтоб кнопецки щелкАть без пульта. Незапланированный выброс репродукции безтермальной переработки советского пищепрома (см. выше) гордо именуеиой "консервой" прошёл мимо незамеченным. Годы работы в хлорном цеху Целулёзнобумажного завода давали знать. Но, вот настойчивое пение кровсосущих слетевшихся "на огонёк" избушки, он расслышал даже несмотря на скрип своих гипертрофированных суставов. "Эге, да у них там весело" подумал он.  Смело и быстро, с песней "И Ленин такой молодой", покатил на призывное пение чешуйчатокрылых. Порой его скорость достигала даже скорости нормального пешехода в сорокоградусную жару. Вот и долгожданное стойбище.
— Мужики, я к вам. Пустите?
— А что ты умеешь? Искры из глаз пускать умеешь?
— Только когда сковородкой, да по темечку...
— А спину дугой выгибать умеешь?
— Только когда батарею на ногу роняю...
— А яйца нести умеешь?
— ?
— А зато я кипятком пи...ю когда вас тута смотрю.
— В обчем так — сказал Главный. — У нас тута отопительный сезон началсЯ. Как теплоцентраль прогреешь, приходи. Поглядим, на что сгодишься.

Полному счастью Абра мешала наглая, пришлая муха с гипертрофированым хоботком. В полёте она напоминала Ту-95-заправщик, у которого заклинило устройство сматывания заправочного шланга. Она косо поглядывала на местного конкурента, ожидая от него справедливого нагоняя. Или выгоняя. Или трандюляя... короче, нужное вставить самому.  С каждым новым кругом она всё ближе и ближе подлетала к заветной Кружке. Абр не глядя отмахнулся. Муха, ударенная по мягкому месту, по идеально прямой глиссаде влетела в пары вырывающиеся из куба. На мгновение застыла там, а затем с удушенным "Мяу" упала в угол. Спустя некоторое время оправилась, встряхнулась и с писком "Банзай!" стала биться в стекло. С третьей попытки в стекле образовалась дырочка, как от пули. С победным рычанием муха вылетела наружу. В комнате стало заметно свежее.
— Хорошо, — выдохнул Абр.

В это время со стороны входной двери раздался странный шум.
— Атас! Менты, — кинулся прятаться в шкаф Карлесон

— Откуда? — удивился Шурки, на всякий случай влезая на подоконник и прикидываясь ветошью. — Наверное, пионеры пришли за макулатурой.
Лишь один Ренс, откинув в сторону табурет, нетвёрдым шагом направился в прихожую. Распахнув дверь, увидел на пороге бабку, закутанную в платок.
— Вам чего?
— Со Пскова я. Пришла на мышку говорящую посмотреть.
— Сегодня нет приёма, — попробовал вытолкнуть её на улицу Ренс. — Прошу Вас.
Он попробовал захлопнуть дверь, но бабка вставила в щель носок своего новенького армейского берца.
— Ну, тогда это,милай.
Старуха начала копаться в многочисленных карманах и наконец извлекла из одного из них смятый бланк Петроградской Службы Очистки. На бланке по диагонали корявым почерком было выведено:
Старенький кряхтельник и Ко
Полный сборник правил орфографии и фразеологии для начинающих
            II редакция (Для лиц отстающих в развитии)
— Мне эта... вторую редакцию... надоть... говорят, у вас есть, — шамкала бабка, тыкая узловатым пальцем в бумагу.
— Сегодня нет приёма, — повторил Ренс. — Прошу Вас.
Стукнул по берцу, захлопнул дверь и пробормотал:
— Ходют тут всякие, а потом пиянина пропадают.
— Поверил, — ухмыльнулся выгнанный Хек Познай, выходя из образа.
А в это время Шурки вполобоота сидящий на подоконнике, одной лапкой бил по стеклу, второй делал приглашающие движения кому то в глубине комнаты, и повторял торопливо:
— Абр... Абр... Абр..

Хеку не писалось. Вчера он, случайно, влетел в Чёрную Аномалию. Аномалия оказалась на редкость дружественной. В ней было тепло, сухо. Дождевые капли облетали её стороной. Не задувал ветер. Было постоянное ощущение сытости. Она легко впускала и выпускала постояльцев. Но, был один существенный минус. Аномалия подавляла всякое творчество. Хек поудобнее устроился на Затёртых Афоризмах и Избитых Фразах, подтянул под ноги Клише, вытащил свежий рулон голубоватой мягкой бумаги, и достал Перо Синей Птицы. Но, первое что всплыло в сознании было «Я, Хек Познай, вступая в ряды пионеров Советского Союза…». Нет. Это не то. Надо так: «Как ныне сбирается Вещий Олег…». Нет. Кажется, это уже было написано до меня. А дальше полетело, как из рога изобилия. «Во саду ли, в огороде…», «Как у нас в садочке, как у нас в садочке…», «В жёлтой, жаркой Африке и в центральной…», «В бананово-лимонном Сингапуре…». Сказать, что Хек психовал, значило ничего не сказать. Он грыз перо, стучался головой о стены аномалии, шипел, как КрАЗ тормозами. Не помогало. Рядом с аномалией паслись, ничего не подозревающие, псевдопсы. В приступе дикой злобы, Хек запустил Чеканной Фразой в одного из них. Фраза попала бедняге между задних лап. Тот взвизгнул на инфразвуке. Поджав задние лапы, на одних передних помчался прочь. «Собака» подумал псевдопёс. «Сам собака» подумал Хек.
Ближе к полудню Хек с завистью наблюдал, как из избушки неторопливо выходили постояльцы. Вот, сыто почёсывая брюшко, выполз Енот. Вот, разминая крылья, вылетел Мух. Даже, почтенный Шурки, вышел, чтобы сделать зарядку для хвоста. «Тоже мне, ИзНаКурНож» завистливо подумал Хек. А потом, все любовались салютом. Ну, очень перезревшие псевдоарбузы подлетали высоко в небо, и там взрывались красным взрывом. Было красиво! А обитатели избушки блаженно подставляли рты под падающую с неба бражку.

Сопя и отдуваясь, Дед втащил в дом десяток брикетов твёрдого газа. Зима на носу, а об обогреве никто и не думает. Хорошая штука – Зона. Если умеючи общаться с ней, так можно «утвердить», или «затвердить»? Ну, не «подтвердить» же… В общем сделать твёрдым любой газ.
В доме было подозрительно тихо. Только, вроде, что то шуршало в углу комнаты. Дед зашёл, и увидел две склонённые над лавкой спины. Ренс и Вжик определил Дед. Он некоторое время прислушивался к невнятному бормотанию:
— А, ну-ка, что тут происходит? Нечем заняться, шо-ли?
Оба от неожиданности подпрыгнули, развернулись и уселись с невинным видом на лавку.
— Рыли, Старчок притренькал, сусица, — ухмыльнулся Ренс.
— Чаво, чаво, — отвесил челюсть Дед.
— Притренькал, так потумчи, — поддакнул Мух.
— Я не понял, это – про МЕНЯ? – возвысил голос Дед. – Это мне?
Решительным шагом он рванулся к лавке, смёл в сторону, бормочущих говорунов. На лавке лежала раскрытая книга «Слово о словах» Льва Успенского. И нераскрытый словарь Ожегова.
— Опять дорвались, — вздохнул Дед. – Сколько раз говорил «Дозировано». Что непонятно? Опять ночью кошмары будут сниться.
— Мы только фыр-фыр и всё, — скорчил грустную мину Вжик.
— А как же «Глокая куздра…» — с надеждой протянул Ренс.
— На фиг! – рявкнул Дед. Все по мышку! То, есть, тьфу, все под лавку, марш!
Долго ещё ворчал, старый кряхтельник, слушая как на кухне пыхтят и переругиваются тихонько Ренс и Мух. А в окошки бился большой серый конверт. «С Приветом, что ли, мало тут своих таких же» подумал Дед. «Хотя, надо впустить, замёрзнет ведь».


В который раз Хек пытался втереться в доверие к обитателям избушки. Сегодня он вышел по раньше, пока Зона ещё спала. Было тихо. Только всхлипывала где то беспризорная Аномалия, да похрюкивали во сне мутанты-арбузы. Низкий туман стелился над землёй, начисто пряча землю, траву и мелкие лужицы. Впрочем, у тумана были свои плюсы. На тумане, как на экране проецировалось изображение всех 99 телевизионных каналов Зоны. Куда не повернёшь голову – везде телевизор, только без звука. Номера каналов и их продолжительность демонстрировались по непонятному принципу. Словно где то с пультом в руке сидел параноик и трясущимися руками переключал каналы. Зона, что с неё возьмешь? Вот и избушка. Неожиданно нога соскользнула и провалилась по колено в вязкую кашицу. Запахло… Туман немного рассеялся, и Хек увидел, что нога попала в канаву, вытекающую из маленького дощатого домика, с вырезанным сердечком на двери. С трудом он выдернул ногу, чавкая и благоухая одной ногой, потопал в сторону домика. И тут мир перевернулся. Небо и земля поменялись местами. А потом всё это медленно закружилось по горизонтали. В воздухе что то тоненько дзинькнуло и приятный женский голос сообщил «Операция по поимки вора завершена». Потом немного помолчал и добавил «Местное время семь часов, восемь минут». А на тумане появилась заставка: на фоне геральдического щита скрещенные ножи и шлем.
Из домика лениво позёвывая, выползли обитатели. Чинно пошли к широкой лавке, иногда втягивая носом и подозрительно переглядываясь. Потом расселись и принялись рассматривать Хека висящего на дереве, подвешенным за одну ногу. Зловонные капли периодически срывались с его ноги и летели вниз, норовя попасть то в нос, то в глаз.
- Обкака… Обкап- канился, - еле выдавил из себя Хек.
- Хорошо сработало, да, - проговорил Шурки. -  Я так и знал, что попадётся.
- А говорил «верёвка не выдержит», - отозвался Мух.
- Я говорил? – сразу взвился Почтенный, - Ну, говорил, и что? А если он даже центнера не весит?
- Ладно, хоре базарить, - вставил веское слово Абр.
- Ты зачем сюда припёрся, Чудик, - обратился он уже к висельнику.
- Так я, это, друга ищу.
- Какого друга?
Все с подозрением стали оглядываться друг на друга, и даже немного отодвигаться в разные стороны.
- Его зовут Злий Селюк.
- Ну, у нас тут нет такого, - весело сказал Абр.
- И не было, - добавил Вжик.
Все весело задвигались, зашумели.
- А кто это такой? – снова спросил Абр.
- Ну, если хотите, я вам расскажу. Жил я тогда в другой стране. Называлась она Klops.ru. Звали меня Dushman. Как то провалился я подвременье, а там…

Тут верёвка лопнула и Хек элегантно спланировал на землю. Потом поднялся, отряхнулся, оглянулся на молчащий ареопаг и побрёл в заросли позунихи. За оборванной верёвкой тут же увязались муравьи-мутанты, играя с ней, как котята с фантиком.
- Верёвку оставь, - крикнул вдогонку Ренс.
- Пусть идёт. Может она ему пригодится? – пожалел висельника Абр.
- А может ему ещё  и мыло нужно? – подсказал добрый Вжик.
- Точно, - резюмировал Ренс. – Верёвка без мыла, что чай без торта.

Зону будоражило. Непонятная тревога набрасывалась на её обитателей, терзая как голодный цирковой лев дрессировщика. Они собирались в кучки и тревожно оглядываясь, шептались о чём-то. Потом все собрались на площади, и оживлённо жестикулируя, начали переговариваться, вначале тихо, а потом всё громче и громче:
- Надо что-то делать!
- Что-то надо делать!
- Делать-же надо, что-то.
- Нет! Надо, просто, что-то делать!
Сии непристойные крики быстро пресёк Егерь. Ревя мотором, как Миг на посадке, он плавно грохнулся перед трибуной. Откашлявшись, обратился к притихшей толпе:
- Слово имеет губернатор Зоны Его Величество Главный Еж.
Главный Ёж неспешно взгромоздился перед трибуной и возвестил:
- Дети мои! Нам всем надо что-то делать. Засиделись все! Застоялись! Зажрались! Зае… Я в том смысле, то заехали не туда, куда надо. А чтобы ехать туда куда надо, объявляю Большой Пробег. Условия:
- ехать только на своём транспорте;
- едут только жители Зоны, это главное;
- завтра с утра на Главной Дороге даю Зелёную Волну!
Общество дружно грянуло «Ура!», побрасывая в воздух у кого что было. У кого не было ничего, стали бросать воздух соседей.

***

На следующий день, с наступлением утра, секунда в секунду, включилась Зелёная Волна. И побежала, и полетела, по просторам Зоны, возвещая о начале Пробега. Стройными колоннами, диким посвистом и матюгами ломанулись жители в пробег. Эти крики вмиг разогнали придорожную нечисть на минимально безопасное расстояние – 1 километр. Поговаривали, правда, будто лидеры гонки сильно перебрали с мельдонием, запрещённым Всемирной Ассоциацией Мировой Политики (ВАМП), но руководством гонки заранее был составлен манифест, опровергающий все беспочвенные инсинуации. Возглавлял колонну псевдопёс, накинувший на себя шкуру медведя, изредка позвякивая велосипедным звонком. Следом бежал Чеширский Кот. Он так часто оглядывался назад, что всем казалось, что бежит он задом наперёд. Сразу за Котом, в трамвае-кабриолете ехали зайцы-мутанты, каждый размером с кавказскую овчарку. Сходство с кавказцем усиливал оскал клыков ушастых. Из-за того, что электричества на Зоне было мало, в трамвае под каждым сидением было прорезано отверстие и под днищем трамвая отчётливо просматривались семенящие заячьи лапы. Следом комары-мутанты тащили воздушный шар, на вершине которого виднелся Большой Мух. Он важно восседал на верхушке шара и командовал комарам:
- Ать, два… Ать, два… Ать, два…
Вот погромыхивая латами промчался Беспризорник. Следом в огромном колесе покатил Почтенный Шурки, ворча под нос «крутишься, тут, как белка, а никто и не замечает».
Как только основная колонна пробегала, к дороге начала подтягиваться нечисть. Хек Познай только-только нацепил ласты-скороходы и приготовился рвануть с низкого старта, как выскочивший из-за кустов Гибддэшник-мутант преградил дорогу:
- А ну, стоять! Предъявите права, страховку. Ах, нету!? И как это Вы в пробег собрались? А где аптечка, знак аварийной остановки? Тоже, нету? Прекрасно! Отсутствие у Вас транспортного средства ещё не даёт Вам права двигаться без положенного инвентаря.
Дорога убегала вдаль. Вместе с дорогой убегала и Зелёная Волна. Хек тоскливо смотрел, как Волна из Зелёной постепенно становится Жёлтой, всё больше и больше наливаясь краснотой. А ровный асфальт превращается в обычную дорогу сельского значения, без малейшего намёка на покрытие.
- Уже не успеть – думал Хек, глядя на гибддешника.
Тот всё пыжился, пытаясь остаться в теле смешарика, но постепенно всё явственнее проступали в нём черты волка. «Оборотень», подумал Хек.

Жаркое летнее солнце только-только заступало на дежурство, перезагружая аномалии и меняя их местами, словно опытный напёрсточник. А в низко стелющемся тумане, в сторону КПП уходил критик. Он медленно шёл, оставляя след на росистой траве. Могучие поникшие крылья, сгорбленная фигура, печать скорби. Некоторое количество комментариев, несколько десятков уважения небрежно брошены в узелок – всё что осталось от его былой славы.
- Он улетел и обещал не возвращаться – проронил Карлесон.
- Туда ему и дорога – зло бросил Дед.
А все остальные молча смотрели ему вслед. Только лишь всадник в большой папахе и с шашкой наперевес всё метался меж провожающих:
- Братцы, а кого провожают? Кого выгоняют то?

Ему вдруг нестерпимо захотелось вернуться обратно. Незнакомый рыбак, по доброте душевной подбросил его до причала. Помог выбраться на деревянный полусгнивший настил. От предложенных денег не отказался. Просто сунул куда то в необъятные карманы, глянул как то странно, буркнул что то вроде «Привет зоне», крутнул мотором и умчал обратно. Хек, сойдя с причала, сразу же направился к Кривому хабарщику. Там за наличные взял неплохого с виду мустанга. Конь оказался достаточно резвым, но злобным. Постоянно норовил укусить и противно скалил зубы. Уже при виде висевшей над дорогой таблички «Зона» конь подпрыгнул, сбросил Хека на земь, обернулся волком-мутантом нырнул в кусты, рыкнул напоследок и исчез.
Хек Познай стоял перед входом в Зону. При абсолютном безветрии ржавая, простреленная табличка скрипела тонко и противно, словно лист жести, качающийся на ветру. Хек вздохнул полной грудью и переступил черту. Зона встретила тишиной и безветрием. Полной тишиной. Абсолютным безветрием. По старой памяти он решил зайти в таверну «Три пескаря». Никого. Толстые монументальные столы не просыхавшие от чернил и находившиеся в состоянии губок с водой, осели скорчились и стали похожи на детсадовские столики. Пахло затхлостью и пыльными бумагами. Вздохнув и пнув ногой валявшийся плакат «Внимание! Розыск» Хек молча вышел. Странно было видеть, как на улице в полном безветрии взвивалась вдруг пыль и маленькими торнадо носились между домами. Вот песочница, из которой исчез весь песок. «Может, кто дом решил построить». Гнездо стихоплётов практически полностью рассыпалось и засыпало тренажёрный зал. Рядом с полевой кухней валялась дохлая тварь, видимо нажравшаяся чернухи. Голоса были слышны только из колизея. Голоса неясные, вроде знакомые, но непонятно чьи. Вроде и слова угадывались, но непонятно о чём. Стоило прислушаться и голоса исчезали. Отвлечешься и опять бубнят что то.
- Слушай, пойдём отсюда. Нефиг тут ловить.
Хек оглянулся. За спиной никого не было, только тень встав в позу Ленина на бронивике призывно указывала на выход.