Схватка

               


 Они возвращались из разведки. В этот раз им, нашему самолету-разведчику,  не везло с самого утра. Серое небо Балтийского моря просматривалось плохо, а надо было найти немецкий транспорт. Покружили в заданном районе – пусто, расширили квадрат поиска – пусто. Но не возвращаться же, не выполнив задание!? Чутье разведчиков подсказало проверить один островок, что севернее на 50 километров, и, точно – три транспорта стояли, прикрывшись крутым берегом. Передали координаты, сфотографировали с  бреющего,  и скорее домой, на свой аэродром.
Теперь серая туманность была им в помощь. Задание выполнено, настроение хорошее, но до линии фронта двести километров и их надо бы пролететь в одиночестве. Миша, командир экипажа, Серега, штурман и Иван, стрелок-радист – экипаж пикирующего бомбардировщика Пе-2 напряженно молчали, наблюдая, как предательски светлело небо, открывая обзор на 20-30киломметров. Только бы пролететь!
Увы! Справа почти параллельным курсом шли три пары самолетов. Вот они, обнаружив одинокую Пешку,  повернули, и стали постепенно  расти по величине. Это были немецкие истребители Ме-109, Мессершмиты.
- Что будем делать, Серега? - спросил командир штурмана.                - Принимай бой, Миша, нам не уйти – ответил Давыдов.                - К бою! прозвучал приказ, и самолет, пока не подлетели немцы, стал круто набирать высоту. Преимущество в высоте в воздушном бою – половина победы, ведь наклонить самолет вниз, чтобы взять цель  гораздо легче,  чем задрать  его нос, с установленными в нем пулеметами. К тому же это всегда хороший обзор и возможность контролировать ситуацию, а при необходимости, увеличить скорость за счет использования эффекта планера, которая позволяет  порой уйти от врага.
В кадрах кинохроники войны с фашистами мы часто видим, как в воздушном бою самолеты гоняются друг за другом, выделывая крутые виражи, пикируя, делая  «свечи», «горки» и другие фигуры пилотажа.   Дело в том, что стационарные  пулеметы в самолетах прикреплены к корпусу жестко и не имеют своей наводки в цель. В ходе развития боевой авиации выяснилось, что наводить на цель  непосредственно корпусом самолета летчику удобнее, чем наводить на цель пулемет и одновременно управлять боевой машиной. Для того, чтобы видеть, где прошли пули или снаряды из твоего самолета применяются трассирующие боеприпасы.  И это всё  это означает, что по направлению фюзеляжа самолета можно понять, где  пройдет пулеметная очередь, прочертив мысленно прямую  от самолета вперед по его ходу. Прочертить и не попасть в его « луч смерти», а самому поймать врага в свой  на этот раз уже «луч жизни». Только и всего-то – не дасться и поймать. Вот и гоняются в смертельных догонялках истребители друг за другом, стремясь «зайти в хвост», « достать на вертикали», «срезать на вираже», «взять в лобовую», прошив брюхо отвернувшего врага.
И здесь важно всё: маневренность самолета, мощность его моторов, опытность и выдержка пилота, огневая мощь его оружия, меткость стрельбы, знание слабых и сильных сторон машины врага и  много всего другого. Наш «Петляков-2» не был легким истребителем и не был тяжелым бомбардировщиком, бомбовозом. Он был, весьма, подвижным и крепко скроенным,  пикирующим  бомбардировщиком, назначение которого  уложить бомбы с самого близкого расстояния, пикируя и выходя потом из пике.
В воздухе мы его легко узнаем по раздвоенному хвостовому рулю. Удачная это была машина, прослужила она всю войну и после войны еще пожила вплоть до появления
реактивной авиации. Имея экипаж три человека, и вооруженный четырьмя, а позднее и пятью пулеметами, он был крепким орешком для вражеских истребителей. Не зря при докладах о сбитых самолетах немецкие летчики всегда  добавляли с гордостью – в том числе столько-то Петляковых.
А пока мы здесь с вами рассуждаем, герои нашего рассказа набирают высоту. Ровная  легкая дрожь машины от работающих двигателей приятно сливается с шумом пропеллеров, чувствуется хорошая тяга, стрелка высотомера упорно ползет вправо. Летчики напряженно  вглядываются в небо. Командир контролирует всю переднюю полусферу, штурман верхнюю правую и заднюю правую, а стрелок-радист нижнюю заднюю полусферу. Моторы в два сердца, довольные полной нагрузкой, ревут, винты гребут и тянут, высотомер показывает 4500 м.
Но что это?! моторы взревели на бешеных оборотах, винты засвистели, а самолет потерял тягу и падает вниз! Воздушная яма! Это вихрь воздуха к земле, сильный и почти вертикальный. Он бывает чаще всего по краям грозовой облачности, а  на календаре июль. Понятно, но от этого не легче. Хорошо еще, что успели,  запастись высотой. Но машина, почти лишившись тяги, падает, беспорядочно кувыркаясь и кружась. Тяжелое это испытание для самолета и экипажа – воздушная яма. Не все остаются жить после такого. Действуя  «как  учили», Миша на остатках тяги  направляет  самолет в пике, перегоняет попутный воздух и тянет штурвал на себя. Самолет, повелеваясь воле командира, и приобретая осознанные движения, пытается отвернуть нос от земли, но скорость его так велика, что не хватает физической силы человека, чтобы вытянуть штурвал до конца.
 - Серега!- кричит командир, но штурман, подкатившись на поворотном  сидении, и перегнувшись через плечо командира, уже сам тянет руки к штурвалу. В четыре руки и из последних сил они вытянули-таки штурвал и, перед самой кромкой воды, вывели самолет вверх. Кровь подступила к глазам, в ушах страшная боль, но они живы, живы! Немцы злорадно наблюдали издали за этими пируэтами и, как только самолет набрал достаточную для боя  высоту, пошли в атаку.
Разделившись по направлениям, они заходили: двое слева, двое справа и двое сзади снизу. Левая сторона самая уязвимая у Пешки, и командир то и дело поворачивая корпусом самолета и угрожая левой паре, заставлял их отвернуть в сторону. Но справа- сверху пара пошла в атаку.
- Миша, вниз! - прокричал штурман, которому не хватало угла обстрела, чтобы достать  эту пару, но немец ведущего самолёта уже взял их  в прицел и пули простучали крупным градом по правой плоскости. Мимо! Но ведомый продолжал атаку.
- Миша  ещё вниз! - уже заорал штурман, но самолет уже принимал нужное положение и  в момент выхода из атаки ведомого,  Сергей взял -таки его  на прицел  и всадил в его  желтое ненавистное  брюхо длинную очередь.  Мессершмит  вспыхнул мгновенно и, потеряв управление, пошел вниз.
- Есть один! - возликовал штурман в переговорном устройстве.
- Открыли счет, – добавил довольный  командир. Ведущий из правой пары на некоторое время отошел в сторону.
Но тут левая пара, воспользовавшись моментом, что на их маневры не реагируют,
зашла на линию атаки.   Мессершмиты  дали сразу  две сходящиеся на русском разведчике очереди.  Пули  пробили  стекло фонаря, а Сергей получил удар  по обеим ногам. Пошевелил ступнями – ноги слушались, но в обоих сапогах потеплело от крови. Ну, слава богу, кости не задеты – подумал штурман и опять приклонился к пулемету –  «Мессер»  заходил с его полусферы. Дав упреждающую очередь, Давыдов поубавил пыл смельчака. Бой продолжался.
Стрелок-радист Ершов держал на прицеле свою пару самолетов и те, видя, что очереди от русского самолета проходят редко, но метко, не лезли на рожон.
Ваня два дня назад  получил суровое внушение от командира за свой проступок, который состоял в том, что в предыдущем бою он не доложил о самолете сзади, рассчитывая, что он справится с ним сам. Но, немец увернулся от его очереди и ушел в облака, а затем сверху накрыл их из двух пулеметов. Самолет получил тяжелое повреждение и на одном моторе еле дотянул до своих. Помня это, Иван был сегодня особенно подтянут и зорко следил за маневрами врагов.
Но, стоп! Где второй самолет? Через нижний люк его не видно, посмотрел через фонарь астролюка – там тоже его нет. Что за черт! Куда же ты провалился? Отодвинув капот фонаря, он высунул голову и нашел потерянный самолет. За его штурвалом, видимо, сидел опытный ас – он пристроился сзади нашего самолета, на линии его полета, находясь в мертвой зоне наших пулеметов. Сейчас ему не было смысла стрелять, так как пули проскользили бы по почти параллельному им корпусу фюзеляжа, и он выжидал, когда наш самолет, совершая маневр, раскроется, и станет доступной мишенью. Зная, что с приближением к нашему самолету область его безопасного нахождения расширяется, он приблизился до каких - то ста метров, чтобы ударить наверняка. Мгновенной мыслью Ваня оценил всё это, и ужас неминуемой смерти парализовал волю человека. Всё…! Конец! Но не зря же он рос в Сибири, где с детства учились бороться за жизнь, и потому-то сибиряки – народ крепкий. В следующее мгновение в душе прозвучало русское  «Врешь, не возьмешь», и  воля, очнувшись, подсказала, - «Пулемет! Отцепить с подвески!  Лететь по прямой».
- Миша, прямо! На хвосте немец!
- Понял, ответил Ерохин и как бы застопорил штурвал.  А Иван в это время, отцепил пулемет,  отодвинул колпак астролюка, высунулся почти на пол-корпуса из самолета, прикрытый от встречного воздуха этим же колпаком, и,  держа на весу эту тяжелую, почти метровую штуковину, взял –таки врага на прицел. Тот, видя все это, и понимая, что отвернуть сейчас это значит раскрыться, замер, покорившись судьбе. Пучок трассирующего свинца уперся в  кабину  Мессершмита, и фашист безропотно принял смерть.
Самолет клюнул носом и пошел к земле.
 - Отлетался, гад! - послал ему вдогонку Ваня и прокричал в шлемофон:
- Есть второй! - Кто следующий? - весело   откликнулся Давыдов. Но оставшаяся четверка уже отваливала от этой такой кусачей «Пешки». Самолеты подходили к линии фронта.
- Ура! вскричали все разом, когда увидели наш берег и родной аэродром.
 Этот бой продолжался тринадцать минут, а еще почти три года войны были впереди.

 
 Рассказ написан по материалу фронтовой газеты « Красная звезда» от 20 августа 1942 года, который взят из книги Виктора Парамонова  «Легендарный штурман Балтики», а также по  книге Андрея Калиниченко «В небе Балтики». В книге В.Парамонова говорится о камышанине, Сергее Давыдове, Герое Советского Союза, имя которого носит  одна из улиц Камышина, в районе Центрального рынка. 

8 февраля 2015г  г. Камышин.Волгоградская обл.