Глава 31

Стук входной двери и топот торопливых ног оторвали Боголепа от его нового занятия - модернизации дома. Получив магию и обретя вновь надежду на исполнение мечты, старичок изменился до неузнаваемости: озорной блеск добрых глаз, чистая, светлая улыбка, более опрятный и даже дружелюбный вид - всё это преобразило Боголепа, казалось, он даже помолодел, а от прежней жадности не осталось и следа, развеялось и воспоминание о прежнем Кощее, чахнущим над златом, теперь старичок, с улыбкой напевая старинную песню, создавал каждому юному помощнику новую опрятную комнату с разными подарочками для каждого, расширял коридоры и украшал всё свежими цветами.
- Уже вернулись? - оглядывая усталых, взъерошенных, пахнущих дымом подростков, спросил Боголеп, отрываясь от важного дела.
Окинув строгим взглядом свою помятую свиту и прибывших с ними обителей соседнего дома, старичок насторожился:
- Что у вас случилось?
- Это долго объяснять, - разглядывая с явным, нескрываемым удивлением изменённый дом, сказал Урзус - а что вы тут делаете?
- Украшаю дом, но это сейчас не важно, - наспех ответил Боголеп, - что у вас произошло?
- Давайте всё обсудим где-нибудь не в коридоре, - предложила Рысь, - нужно многое рассказать и о многом спросить, а ещё у нас гость.
- Да, - с сомнением протянул Боголеп, пытаясь догадаться о личности новоприбывшего, - кто?
- Я, - дрожащим голосом ответил Митодор, выходя из толпы подростков, позволяя Боголепу осмотреть себя и решаясь взглянуть на старого друга, - ну, здравствуй, братишка.
Радостный вид Боголепа исчез бесследно, на лице лишь ярким пятном горело удивление и чувство необъятной подавленности; ясные глаза вмиг превратились в стекляшки, скрывающие метание чувств в душе. Митодор стоял, склонив голову, овеянный всё тем же необъяснимым смешениям стыда, страха и надежды. Разрывая немую сцену, Боголеп тряхнул головой, словно отгоняя мысли, жужжащие назойливыми мухами в ушах, и прохрипел сквозь ком, сдавивший горло:
- Здравствуй, - отводя взгляд в сторону, полушёпотом протянул он, - братишка.
Словно жгучая молния насквозь пронзила Митодора услышанным ответом, осветив глаза ярким блеском, выпрямляя гордый стан и поднимая полную дум голову. Старик, как феникс, возродился из пепла измученной души, сожжённой угрызениями совести и желанием вернуться к другу.
- Рад, что ты пришёл, - слегка улыбаясь, едва сдерживая накатившие волной эмоции, продолжил Боголеп, - прости меня за всё, если сможешь.
Сбитый с толку неожиданным поворотом событий, Митодор не мог понять, что ему следует сделать. Едва сдерживая волнение, вперемешку с бурлящей радостью и пытаясь удержать себя на месте, он пару раз глубоко вздохнул и охнул, подбирая слова:
- И ты меня...
- Может, пойдём и всё обсудим? - прерывая сцену встречи старых товарищей, робко предложил Урзус.
- Конечно, - будто вынырнув из омута и пытаясь понять и освоиться в происходящем, рассеянно ответил Боголеп, - пойдёмте.
Проходя по новым, совершенно незнакомым коридорам, устланным мягкими тёмными коврами, разглядывая матовые стены без единой трещины и намёка на оные, подростки ступили в большую комнату - гостиную, установленную резными шкафами с книгами, мягкими креслами, стоящими полукругом у огромного стола, необъятным камином у стены и высокими, светлыми окнами, обрамлёнными тёмными шторами.
- Вот это перемены, - не скрывая удивления, рассматривая всё округлёнными от приятного шока глазами, протянули близнецы, - шикарно.
- Спасибо, - слегка улыбнулся Боголеп, - я старался. Что ж, присаживайтесь.
- Вы нам обещали всё рассказать, - напомнила Рысь.
- Да, помню, - согласился Боголеп, - что вы подразумеваете под своим желанием? Что конкретно вам рассказать?
- Всё желательно, - ответила девушка, слегка недоумевая от такого вопроса.
- Я опять теряюсь в догадках, - разводя руками, сказал старичок, - сузьте круг, пожалуйста.
- Расскажи им про встречу с Милославой, - подал голос Митодор, опережая Рысь, жаждущую сказать что-то не особо дружелюбное. Он старался говорить как можно мягче, зная слабость друга:
- С этого момента понятно будет.
- Что ж, - покачивая головой, скорбно протянул Боголеп, - вы уже успели пообщаться, как я вижу.
- Да, - коротко ответил Митодор, будто пытаясь забрать долю скорби и тоски Боголепа, стараясь облегчить его участь, перенимая на себя часть давней боли.
- Хорошо, - согласился Боголеп, - расскажу. Там, откуда вы все, должна быть старая мельница, вернее её развалины. Знаете её легенду?
- Это про сына мельника? - неуверенно спросила Женя.
- Да, - скорбно ответил Боголеп, - и это я. С отцом мы жили, зарабатывая благодаря мельнице. Обычно отец сам отправлялся продавать муку в соседнюю деревню, но в тот раз поехал я. Снег уже начал таять и вокруг была грязь и сырость, я едва добрался до ярмарки, где и встретил её. 
Милослава отличалась от других девушек, она была хрупкой, словно настоящая барышня, а не крепостная; её длинные светлые волосы постоянно были заплетены голубой лентой в цвет бездонных глаз. Я влюбился в неё без памяти, меня восхищало в ней всё: спокойная речь, звенящая как весенний ручеёк, плавная, будто невесомая походка, нежная улыбка и постоянная, непонятная мне весёлость и жизнерадостность.
Я пришёл к её отцу - Ратибору, просить руки Милославы, пообещав, что выкуплю её у помещика, что она будет свободна. Кузнец согласился и рассказал мне свою историю. На самом деле он был беглым монахом.
Ратибор и сам не помнил, как попал в монастырь, но его совершенно не устраивала праведная жизнь в святых стенах. Случай покинуть священную обитель предоставился совершенно неожиданно - Ратибор собирал хворост, когда услышал неподалёку хруст веток и чьи-то крики. Оказалось, что на обоз, отправлявшийся на ярмарку, напали разбойники, когда Ратибор добрался до места, шайка уже исчезла, оставив за собой разбитые повозки и мёртвых купцов. В живых осталась молодая женщина с ребёнком на руках, но всё же, истекая кровью, она уже прощалась с земной жизнью. Женщина, заметив Ратибора, упросила его забрать её дочь взамен на всё то, что не смогли унести разбойники, недолго думая, монах согласился. Предав бедолаг земле, отслужив последнее отпевание, он сбежал из монастыря и обосновался в маленькой деревушке, обучившись ремеслу кузнеца.
- Вот это монах, - нарушив серьёзность рассказа, усмехнулся Сокол.
- Неуместно, юноша, - оборвал порыв шутливости парня Митодор, - продолжай, друг.
- Обучился ремеслу кузнеца, - смерив строгим взором притихшего наглеца, повторил Боголеп, - ничего не предвещало беды, но это было время закрепощения крестьян - помещик, в чьей собственности была соседняя деревня, заплатил местному суду, чиновники составили ложную грамоту, по которой раньше вся земля и крестьяне, живущие на ней, принадлежали предкам барина, таким образом вся деревня оказалась во власти помещика. Ратибор из принципа " живее будешь", решил не сопротивляться и притих.
Годы жизни в монастыре не прошли напрасно - Ратибор умел читать и писать, о чём в скорости узнал помещик. Сперва его это не смущало, он даже пообещал дать свободу Ратибору и его дочери, если тот научит его отпрысков грамоте, но в скорости об учёности сородича узнали другие крепостные, они приходили к Ратибору, чтобы он писал за них прошения, что понемногу стало напрягать барина, и он решил не отпускать кузнеца.
В момент особого накала отношений Ратибора с помещиком появился я. Моё предложение понравилось кузнецу, он за долгие годы жизни с Милославой полюбил её, как родную, и, раз не смог сам подарить ей лучшую жизнь, понадеялся на меня, но я тоже не смог, - Боголеп скорбно склонил голову.
Гостиная заполнилась горьким молчанием, сочувственно окутывающим удручённого рассказчика. Подростки, знающие эту легенду, уже поняли, что будет в конце, а непросвещённый товарищи лишь догадывались, что ничего хорошего не произойдёт. Одно дело было слышать красивую историю из уст Жени, воспринимая её, как сказку, и совершенно другое осознавать, что это и правда было, что всё это произошло в жизни несчастного старика, который теперь совершенно не казался противным и жестоким, воистину жестокой казалась его судьба, а он стал для подростков, как большой друг, наставник, боль которого отзывалась в душе каждого сидящего в погрустневшей гостиной.
- Помещик решил забрать с собой Милославу в тот же день, когда это намеревался сделать я, кузнец самоотверженно защищал дочь, надеясь, что я успею прийти с ярмарки и спасти её, но я не успел. Полный радостного предвкушения счастья, я зашёл в дом, где лежал мёртвый кузнец, от радости не осталось и следа, я помчался на улицу, где с противным цокотом отъезжала колесница, увозящая от меня Милославу; я побежал следом, сбивая с ног прохожих, но опять не успел - на мосту Милослава выскочила из экипажа и бросилась в воду, я прыгнул следом, но не смог найти её под тёмной пеленой воды, против воли меня вытащили на берег, и совершенно разбитый я отправился домой.
Я вернулся к отцу, пытаясь всё забыть, но через пару дней увидел её в воде, снова бросился за ней, оттолкнув отца. Течением меня с безжизненной Милославой прибило к берегу, где меня встретила ведунья. Рысь, ты спрашивала, зачем мне твоя фотография, так вот, ты показалась мне очень похожей на ту девушку, что спасла меня когда-то, сравнивая образ из памяти и твою фотографию, я понял, что не ошибся, и вы действительно очень похожи.
- Интересно, - задумчиво произнёс Кот, - это многое бы объяснило.
- Что именно? - поинтересовался старик, прищуриваясь.
- Потом, - ответила Рысь, желающая узнать продолжение истории, - рассказывайте дальше.
- Хорошо, - согласился старик, - ведунья пообещала мне помочь, если я прослужу ей три года, я согласился. В большой пещере она заковала в лёд тело Милославы, все три года я не просто служил ей - она учила меня собирать травы, рассказывала про славянских богов, именно её я считаю своей первой наставницей. С её помощью я оправился от потери, узнав, что могу вернуть Милославу к жизни; через три года ведунья собрала меня в дорогу к обители жрецов Сварога, она составила мне чёткий план действий, по которому я должен был постепенно обрести силу разных жрецов, найти земную дочь Морены и воскресить Милославу.
По дороге к обители жрецов Сварога я встретил Митодора, вместе мы стали младшими жрецами, но по плану мне нужно было отправится дальше, и я бросил его, как отца и ведунью, в последствии я оставлял и другие обители, получив достаточно знаний и сил, я отправился в скитание по миру, где нашёл Аграфену, она была сказительницей и носительницей скромных даров Белбога. Она не умела пользоваться силой, которая душила её, я спас тогда ещё совсем юную сказительницу, забрав почти всю силу Белбога себе, став сильнейшим жрецом, и получил имя Боголеп.
Аграфена увязалась за мной, по дороге она рассказывала мне истории, из которых я узнал примерное местонахождение земной дочери Морены - Алёнки. Мы прибыли в деревню, совершенно опустошённую, почти все жители были убиты, я договорился с Алёнкой, что спасу их всех, если она пойдёт со мной, так без особых усилий я получил юную силу Морены - великой богини, что является мостом между миром Яви и Нави. Мы отправились с Алёнкой в пещеры, где грань между мирами была едва заметна, а Аграфена осталась на нашей базе, и к ней приехал племянник - Алексей. Уставшие от тренировок, от досадных призраков и тварей мира Нави, мы с Алёнкой вернулись домой немного отдохнуть. Два юных создания встретились и влюбились; пока я был в отъезде, они настроили против меня Аграфену и сбежали.
Века подготовки оказались тщеты, я остался один и без возможности вернуть Милославу, тогда я решил позвать Митодора и с его помощью смог уговорить Морену подарить мне свежую душу, ставшую для меня сыном.
Но и этой малой части от Милославы я был лишён - вернулась Алёнка и украла моего сына, тогда я решил создать картины и отомстить всем.
- Подождите, - перебила рассказчика Лиса, - то есть вы не собирались убивать Алёнку, чтобы вернуть Милославу?
- Нет конечно, - ошарашено ответил Боголеп.
- А как она должна была вам помочь? - спросила Берислава.
- Я хотел научить её попадать в мир Нави и забирать оттуда души, а это очень сложно, одно дело перенести в мир Яви нового человека, и совершенно другое - вернуть усопшего, - задумчиво продолжил старичок, вновь уходя в себя, утопая в воспоминаниях, - я всего лишь хотел быть рядом с Милославой, мне нужна была только она, я делал всё для этого, бросал людей, предавал их, мне нужно было вернуть душу Милославы, а дальше я бы справился, я бы вернул её, и всё было бы хорошо.
- Почему вы не смогли оживить её, как жрецов Морены? – спросил Борислав, внимательно следивший за ходом повествования.
- Одно дело воскресить недавно скончавшихся – их души ещё не покинули пределы Яви, - приподнимая бровь, сказал жрец, - другое – возвращать душу из Нави.
- А теперь что вы будете делать? - возвращая мысли Боголепа из прошлого в настоящее, спросил Медведь.
« Я вернул их тебе, - прошипел голос, - помни про договор, а мне нужно в Навь».
- Мстить, - холодно ответил старик, - я никого не хотел трогать, ничего менять, я просто хотел вернуть Милославу, потом просто хотел жить с сыном, но меня лишили этого, поэтому я разозлился, теперь я хочу лишь одного - мести. Я всегда был спокойным и добрым человеком, но во мне разбудили зверя, и теперь, когда я почти у цели, меня никто не остановит, они поплатятся за всех: за отца, за Ратибора, за Милославу, за меня и за всех тех, кем я пользовался ради достижения своей цели. Я переверну всё - поменяю местами дворян и крестьян, чтобы они прочувствовали на себе все прелести невольной жизни. Я создал картины, которые могли бы помочь мне в этом, но они их украли, за что поплатилась свободой - все оказались заперты во времени, а я потерял силу. Но вот всё стало на круги своя, и я пришёл тогда к вашему дому, чтобы поговорить с Аграфеной, но теперь уже не вижу в этом смысла, - Боголеп помолчал и продолжил:
- С картинами было сложно, потому что они не слушались, были слишком похожи на животных, но я справился, сделал вас людьми, а после общения с Рысью вы стали совершенно идеальными для меня. После того, как вы все освободили Аграфену, ко мне вернулась сила, я снова сильнейший жрец, теперь я смогу совершить задуманное.
- Но нам сказали, что Алёнка была на задании, - пропустив момент мести, протянул Волк, - а вы говорите, что она поплатилась свободой.
- Да, поплатилась, просто её действие защиты картин застало в путешествии.
- А как вы планируете менять местами крестьян и дворян? - спросила Рысь.
- Я ещё думаю над этим, но скоро решу окончательно, - ответил Боголеп.
- Вам не кажется, что это плохая идея? - вступил в дискуссию Кот. - Дворян намного меньше, и они не привыкли работать, если вы поменяете их местами, то получится неразбериха, даже если дворяне экстренно научатся пахать, то продуктов всё равно не хватит на всех, а зиму, когда холодно, переживут вообще единицы.
- Ты мыслишь здраво, - согласился Боголеп, - но уже поздно. Я выслушаю вас завтра, и мы примем решение, а сейчас введите меня в курс дела с Алёнкой.
- Она нас заперла, - поддаваясь порыву эмоций, завопил Сокол, - но мы сбежали.
- Ничего не понял, - усмехнулся старик.
- Алёнка нам не разрешала поговорить с вами, когда я решила отправиться к вам, она усыпила и спрятала меня в подвале в лесу, - начала рассказ Рысь, - вместе с близнецами, но потом нас спасли ваши, и все дружно мы отправились в дом, по дороге встретили Митодора, он нам помог, мы спасли наших, потому что Алёнка их заперла, а потом я сожгла дом, потому что мне было жалко его отдавать.
- Понятно, я вас приму у себя, - вяло улыбнулся Боголеп, - но как Митодор помог справиться с Алёнкой?
- Я попросил Морену лишить дочь сил на пять минут, - пожал плечами в ответ Митодор, - я теперь тоже тёмный жрец Морены.
- Вот как, - отрешённо протянул старик.
- Но я пришёл не поэтому, - начал Митодор, - я пришёл извиниться за Милослава и сказать, что я нашёл его, я долго следил за Алёнкой и понял где она его спрятала.
Боголеп замер, словно птица, уставшая биться в стекло.
- Он здесь, - тихо, едва слышно, сказал Митодор.
Безжизненные глаза Боголепа вмиг наполнились тупой болью и едва трепещущей надеждой. Он весь сжался от испытываемого напряжения; не зная, что сказать и что сделать, и тупо сверлил взглядом друга.
- Молодые люди, вам пора спать, - отрывая взгляд от напряжённого, едва живого от переживаемых эмоций, скрываемых тупым взглядом остывших глаз, друга, непреклонным тоном сообщил Митодор, - а нам нужно поговорить наедине.
Не задавая лишних вопросов, подростки безмолвно встали, переполненные информацией, и вышли из гостиной, плотно закрыв за собой дверь, оставляя старых друзей в молчаливом напряжении.
- Имя, - нарушая воцарившуюся тишину, одними губами выдавил Боголеп, потирая вспотевшие ладони и хмуря горящий лоб.
- Урзус.