Глава 33

- Пошли на улицу, - предложил Урзус, оказавшись уже на лестнице, ведущей на второй этаж, в комнату, где их ждали друзья, - мне как-то душно здесь.
- Пойдём, - согласилась, резко меняя курс, Рысь.
Говорить было не о чем, вернее, тем было довольно, но с какой начать? и как? Рысь искренне хотела поддержать разбитого парня, он тоже жаждал быть утешенным, но оба не знали лишь одного - как начать?
В напряжённом молчании подростки покинули дом и двинулись в лес, что по-ночному шуршал спящей хвоей и уставшими листьями; на ветках, скрипящих, волнуемых лёгким ветром, ухали совы, в кустах копошились ежи, а над ухом пищал комар. Так же безмолвно два силуэта уселись на старый ствол упавшей берёзы.
- У меня твой конверт, - найдя повод для разговора, сказала Рысь.
- Который я вчера оставил?
- Угу, - достав маленькое письмо в аккуратно склеенном конверте, ответила Рысь, - я ещё не открывала.
- Времени не было? - вглядываясь в блестящие под светом луны глаза, спросил парень.
- Сначала не хватало духа открыть, а потом времени, - задумчиво разглаживая конверт, протянула Рысь, - а что там?
- Там мои мысли и признание, - пожимая плечами, ответил Урзус, - можешь сейчас открыть.
- Спасибо за разрешение, - улыбнулась Рысь, - там только хорошее?
- Думаю, это понравится тебе больше, чем первые строки стихотворений в моём исполнении, - едва сдерживая смех, ответил парень.
- Понятно всё с тобой, - осторожно распечатывая запечатанный красным воском конверт, усмехнулась девушка, - посмотрим.
На маленькой бумажке в клетку аккуратным почерком был выведен косой столбик стиха. Девушка провела длинными пальцами по строчкам и, лукаво улыбаясь, спросила:
- А ты рифмоплёт?
- Читай уже, - с нетерпением ответил Урзус, - а то я нервничаю.
- Ладно-ладно, - согласилась Рысь и принялась скользить взглядом по строчкам.
Урзус неустанно следил за её мимикой: казалось, каждое слово отражалось на прекрасном лице, изменяя его выражение от заинтересованной улыбки до сведённых, нахмуренных бровей, олицетворяющих шокированную задумчивость; порой Рысь читала одну строчку несколько раз - это было видно по глазам, впивающимся в каждое слово снова и снова: для неё это был не просто стишок с условной рифмой, а настоящее признание, открывающее чувства и мысли близкого человека, написанное аккуратным почерком лишь для неё одной.
"Я вспоминаю нашу встречу,
Как встретились с тобой в подвале,
Тебя я чуть не изувечил,
Сдержать порыв сумел едва ли.
И вот я пред тобой – дурак,
Слова рифмую кое-как,
Пишу с надеждой на прощенье,
Я не хочу молчать опять,
Быть может, это нам знаменье,
Но время повернуть бы вспять.
Быть может, эта реакция такая,
Особая - от ненависти до любви,
И, может, зародясь, пылая,
Вспять не пойдёт, как ни крути.
И, может, ты меня простила,
Но страх живёт ещё в груди,
Возможно, это ты забыла,
Тогда прошу: меня прости.
Чтоб я услышал твой ответ,
И вышел пред тобой на свет.
Но не закончу не сказав:
Пленил меня твой яркий нрав,
С тобой останусь хоть на век,
Ты мой любимый человек ".
Закончив увлекательное чтение, Рысь, слегка заламывая уголки письма, задумчиво оглядела всё вокруг, остановив на мгновение взор на напряжённом парне, так же внезапно девушка опустила глаза к земле, но, подобрав слова, всё же подняла взор навстречу вопрошающему Урзусу.
- Даже не знаю, что сказать, - улыбнулась она, - странно, что с твоей философией ты опять прощения просишь.
- Я просто суеверный, мне нужно три раза по дереву постучать и три раза прощения попросить, - пожал плечами парень, - тем более я старался, тебе ещё кто-нибудь стихи посвящал?
- И не читал, и не посвящал, - спрятав письмо в карман, ответила Рысь, - ты вообще один такой.
- Значит, я прощён окончательно и бесповоротно, и ты совершенно не обижаешься на то, что было?
- Ни капельки, - пожимая плечами и успокаивающе улыбаясь, ответила девушка, - мне главное то, что происходит сейчас.
- Отлично, - улыбнулся парень, - проблема теперь в другом, тебя не смущает факт того, что я сын Боголепа?
- Нет, - склонив голову, заглядывая прямо в душу, сказала Рысь.
- Но я же вообще будто и не человек, по сути они просто забрали мою душу из мира Нави и заковали в тело, как куклу - набили ватой и зашили.
- Но для меня ты не кукла вовсе, - настаивала Рысь, - для меня ты человек, причём один такой.
- Ну, это да, - слегка успокоился Урзус, - по крайней мере, я стараюсь таким быть.
- Знаешь, мне тоже хочется быть одной такой, - усмехнулась девушка, слегка ударив ногой по ноге Урзуса, - я, пожалуй, отплачу тебе твоей же монетой - отвечу стихом.
Прикрыв глаза, Рысь представила у себя в руках карандаш и лист белой бумаги, что мгновенно и оказались у неё:
- Сейчас как напишу-напишу, сразу всё поймёшь.
- Я и так понял, - пододвигаясь ближе, заметил парень, - ещё в подвале, когда ты по мне жахнула, что я улетел.
- Это не то, - отмахнулась девушка, - не мешай.
Усердно скрипя карандашом, оставляя ровную строчку серых букв на светлой бумаге, девушка сочиняла ответ, рифмуя строки; порой она резко останавливалась и, выпрямляя спину, запрокидывала голову, глядя на звёзды, будто ища в них рифму, пытаясь подобрать нужные слова. Ей хотелось написать подходящий ответ, при этом показав Урзусу, что он не какая-то шутка для неё.
Наконец карандаш завершил своё путешествие по бумаге, оставив ровный столбик своего пути, остановившись на последней строчке; Рысь пробежала беглым взором по содержанию и, убедившись окончательно в том, что лучше уже не придумает, протянула лист застывшему в изумлении Урзусу.
- Держи, - улыбаясь, сказала Рысь, весело рассматривая удивлённого парня.
- Ты серьёзно? - нахмурился тот. - Я свой тысячу и один раз переписывал, и всё равно получилось раком.
- Ты ещё даже не прочитал, - улыбнувшись, заметила девушка.
- А я и так уже понял, где моё место, - усмехнулся он в ответ, - пьедестал рифмоплёта уже занят.
- Ладно, отдавай, - насупилась Рысь.
- Неа, - увернулся Урзус, принимаясь за стих и молниеносно пролетел напряжённым взором по ровным строчкам мелких букв.
"Не говори со мной -
Мне надо помолчать,
Не насладившись тишиной,
Ты говоришь опять.
Опять слова - ручей,
И ты журчишь слегка,
Но обними сильней,
Я здесь, и я твоя.
Ты извиняешься - за что?
Бывают в жизни огорченья,
А мне серьёзно всё равно,
Но хочешь - дам тебе прощенье.
Мне нравится сидеть с тобой,
Мне нравится с тобой молчать,
Ты для меня уже другой -
И время не воротишь вспять.
Оставь что было позади,
Открытым будь со мной,
И вдаль со страхом не гляди,
Ведь в настоящем мы с тобой..."
- Ладно, - заметно расслабившись, улыбнулся Урзус, - у тебя тоже не шедевр, помолчу и обниму сильней.
И парень обнял девушку, прижимая её, будто клад, к себе.
- Это был тактический ход, - рассмеялась Рысь, прижимаясь затылком в крепкое плечо, - я просто замёрзла.
- Ах, ты какая, - в шутку надулся Урзус, - хитрюга, и ещё идею мою про настоящее присвоила.
- Зато как получилось прикольно, - улыбнулась девушка, - и видишь, я тебя очень внимательно слушаю.
- Но хочешь, чтобы я помолчал, - усмехнулся парень.
- Иногда, - кивнула девушка, - когда пристаёшь с извинениями.
- Или стихи на половину читаешь, - продолжил за неё Урзус.
- Вот-вот, - смеясь, согласилась Рысь.
Где-то в траве стрекотал кузнечик, нарушая тишину прекрасной ночи. В тёмно-синем небе каплями молока блистали маленькие звёзды, пытаясь дотянуться лучами до глядящих на них подростков, окружая собой полную, слегка розоватую Луну, лениво освещающую пространство светло-серой пеленой сходящего столбом света. Деревья, стремясь к небосводу, окутанные полумраком, казались сплошной, непрекращающейся ломаной линией, обрамляющей ночной пейзаж. Трава, влажная от росы, касалась голых щиколоток, отражаясь мелкими мурашками по коже.
- Что мне делать? - нарушая спокойство тишины, спросил Урзус.
- Ты о чём? - слегка отстраняясь от парня, чтобы лучше видеть лицо, удивилась Рысь.
- Я про Боголепа, - покусывая губы, ответил парень, - как-то уже плохо получается наслаждаться моментом, он же хочет чего-то от меня, а я его даже не помню.
- Расскажи, как ты жил? - опуская голову ему на плечо, спросила девушка.
- Я всё ещё плохо помню жизнь до картин, но его тем более, - нахмурился Урзус, - я помню Алёнку, как жил с ней первое время, а потом она зачем-то отдала меня в обитель, там с кем я только не был, меня не особо любили и просто передавали из дома в дом. Он же даже не искал меня, а теперь что-то хочет услышать. И не хочется же расстраивать старика.
- Так скажи ему, что всё хорошо, и не парься, - предложила Рысь, - наслаждайся моментом.
- Я наслаждаюсь, просто думаю, - слегка грустно улыбнулся парень, - у него плохие отношения с Алёнкой, вдруг, если скажу, что всё хорошо, он запретит мне её видеть?
- И зачем тебе это?
- По моим воспоминаниям, она не такая, - пожал плечами Урзус, - я бы хотел её увидеть.
- Да уж, незадача, - вздохнула Рысь, - надо подождать просто.
- Чего подождать?
- Ты сказки читал? - усмехнулась девушка. - Как всегда пишут насчёт таких событий?
- Не знаю, - признался сбитый с толку Урзус.
- Эх, ты! Такое знать надо, - взъерошив соломенные волосы парня, сказала Рысь, - "утро вечера мудренее" - вот как пишут. Ты сегодня уже весь на нервах, поэтому просто успокойся.
- Как-то плохо в этот раз получается, - вздохнув, заметил парень.
- Тогда я тебя успокою, - решительно ответила девушка, поднимаясь с места.
- Звучало угрожающе, - поднимая взор беспокойных глаз, протянул вновь удивлённый и сбитый с толку Урзус, - надеюсь, бить не будешь?
- Нет, - улыбнулась Рысь, а после с хитрой улыбкой добавила, - наверное.
Вновь закрыв глаза, девушка напряглась, сморщив высокий лоб, и вдруг средь ночной тишины нежной волной полилась красивая мелодия, окутывая всё вокруг безмятежным спокойствием.
- Вставай, - протягивая парню руку, позвала Рысь.
- Встаю, - сжав холодную ладонь, подчинился Урзус.
Он всё понял без дальнейших объяснений и увлёк Рысь за собой в лёгком вальсе, уткнувшись носом в её плечо, постепенно забываясь, вдыхая лишь приятный запах и отдаваясь танцу, наполняя душу приятным, трепетным чувством, отзывающимся мерным покалыванием в пальцах.