Глава 11. Продолжение командировки

 
«Войсками армии уже второй месяц применяется новый способ борьбы с мятежниками, который заключается в следующем: подразделения, находясь на месте, ведут разведку, при помощи активистов устанавливают места расположения мятежников, а затем внезапно выходят к этим объектам и уничтожают их. Такой способ действий позволяет экономить силы и средства и более успешно, целенаправленно вести борьбу с исламскими комитетами и басмаческими бандами.
Так, например, при проведении боевых действий в Ханабаде 2/149 мсп был уничтожен 151 мятежник и захвачено 50 единиц стрелкового оружия, 9 ручных гранат, 10 тысяч патронов. В ходе операций и боевых действий командирами всех степеней особое внимание уделялось разведке и боевому охранению, что несколько снизило внезапное нападение банд мятежников на колонны во время совершения марша, при расположении на месте, в ходе ведения боевых действий. Наши потери уменьшились.
В  сложившейся обстановке наиболее эффективным способом действий войсковых подразделений является налет, проводимый в ночное время. Объектами для налета в феврале с. г. были исламские комитеты, дома главарей отрядов и наиболее активных членов вооруженных формирований, а также расположенные в населенных пунктах группы мятежников.
Как правило, для проведения налета в ночное время назначалась разведывательная группа (РГ) от разведроты в количестве 25-30 человек. Для крупных объектов, имеющих важное значение, одновременно назначались 2-3 РГ, в которых включались 1-2 проводника и 2- 3 сотрудника ХАД или Царандоя. Группы дополнительно оснащались приборами ночного видения, переносными радиостанциями, миноискателями и дымовыми гранатами.

Командующий 40-й армией генерал-лейтенант Б. Ткач, Начальник штаба армии генерал-майор В.Панкратов».

(Из отчётов штаба 40-й армии за 1980, 1981 годы)

       Закончилось лето, наступила осень. Жара спала, температура воздуха опустилась  до двадцати  градусов. «Зеленка» в долинах  покрылась позолотой,  по утрам  над горными хребтами  висела пелена тумана.
       Одним таким днем встретившись  в городе с «Олегом», Пчелинцев получил от него заслуживающую внимания информацию. Агент сообщил, что в кишлак Янгарык, расположенный в двадцати километрах западнее Кундуза вошла банда  полевого командира Тимуршаха.
       В Особом отделе о ней знали. Банда оперировала  в уездах провинции, нападая на автомобильные   колонны с грузами, сторожевые заставы и блок-посты.
       Когда Александр поинтересовался достоверностью  этих сведений,  источник заявил, - об этом рассказал  брат. Он сельский активист,  сбежал из кишлака и сейчас находится у меня.
       - Хотелось бы поговорить.
       Брат, назвавшийся Каримом, оказался чуть старше осведомителя,  одет был в традиционную афганскую одежду, вел себя спокойно. На уточняющие вопросы заявил, в банде около двухсот бойцов, вооружена стрелковым оружием  и минометами.
       - Почему решили выйти на нас?
       - Я не доверяю  Царандою*, Сахиб. У Тимуршаха там могут быть свои люди.
       Ответ был резонный, поскольку  эта организация, созданная на базе бывшей жандармерии с полицией, являлась ненадежной, а порой и продажной. Ее командный состав формировался по принципу клановости и  родо-племенных связей, рядовые бойцы набирались из дехкан, желавших заработать.
       Чуть поколебавшись Карим добавил, -  могу выступить проводником.
       - Хорошо, - принял решение  Пчелинцев. - Я сообщу своему начальству. 
       Спустя час он сидел в кабинете у Лысенко, докладывая поступившую информацию.
       Тот внимательно выслушал, а затем позвонил комбригу,- Михаил Александрович, ты у себя?  Я сейчас буду (положил трубку). А ты, Александр, бери мой «Уаз»  и езжай в город. Доставь в отдел этого Карима.
       Этой же ночью в горы выдвинулся десантно - штурмовой батальон. 
       Следовал  на грузовых «Уралах», в охранении  бронетехника  и ЗСУ «Шилка»*.  Дорога петляла по серпантину,  слева во мраке угадывался  крутой обрыв, далеко внизу бурлила река.
       Пчелинцев с разрешения начальника отправился  с  подразделением. Вместе с комбатом, проводником и несколькими бойцами сидел на броне  головного бронетранспортера. Как у всех на голове каска, экипирован в бронежилет с раскладкой, на плече десантный автомат.
       Керима переодели в х/б и солдатский бушлат, оружия не дали. В сотне метрах впереди   пылила БМП  с разведчиками.
       На расстоянии трех километров от кишлака, по сигналу проводника,  Яровой по рации  дал команду на остановку. Подвернув к правой обочине, колонна встала, выключив подсветку.  Раздалась  вторая,  «с машин!».
       Пользуясь указаниями Керима, дальше двинулись пешим ходом, окружили  спящий кишлак. Он находился в неглубокой долине, окруженной с трех сторон горами. Минометчики развернули на скальной площадке над ним,  три  «подноса»*, роты скрытно заняли исходные позиции.
       Как только начало светать, в небо унеслась сигнальная ракета. Ударили минометы, роты пошли в атаку. В ходе завязавшегося боя  уничтожили  сто двадцать три мятежника, захватив семнадцать пленных и  полторы сотни единиц огнестрельного оружия. 
       Главаря банды, Тимуршаха, взять не удалось. Вместе с тремя  охранниками  он ушел через подземную сеть кяризов*, подорвав за собой ход.
Были потери и в батальоне. Два «двухсотых» (командир взвода второй роты и  боец - срочник из первой)  Еще четверо отделались легкими ранениями.
       Александр  принял участие в бою, следуя в боевых  порядках и уничтожив гранатой  пулеметный расчет душманов. Сам не получил ни царапины.
       Когда  на закате вернулись в расположение части, доложил о результатах начальнику. Тот  в кабинете принимал отчеты оперативников  о проделанной за сутки работе
       - Молодец. Завтра  можешь отдыхать, - крепко пожал руку. - Остальным после отчетов, - обвел присутствующих глазами, - заняться допросом пленных и передачей их в ХАД.
       Выйдя из отдела, лейтенант  направился в жилую зону и вошел в модуль,  где  проживал. Там  повесил на переборку  комнаты, что делил с двумя соседями, автомат и снял снаряжение.  Раздевшись по пояс, захватил  полотенце с мылом   и вымылся в умывальнике, расположенном  в другом конце секции.  Затем вернулся обратно, разобрал койку  и завалился спать.
       На следующее утро, после завтрака, решил съездить в город, отовариться. Деньги на это имелись. Помимо двойного оклада  в рублях, как и все офицеры, Александр  получал  чеки Внешторгбанка СССР, приравниваемые к валюте. Половину  перечислял родителям, остальное и чеки оставлял себе.
       В гарнизоне имелись магазины военторга, но  ассортимент товаров  в них был убогим, а цены выше, чем в Союзе. 
       На КПП обождал следующую в Кундуз машину, сошел на центральном рынке.
       Тот представлял собой обширную  территорию, застроенную одноэтажными лавками из самана, именуемыми здесь «дуканами», харчевнями и всевозможными   торговыми палатками. Продавалось все, начиная от импортных магнитофонов «Шарп» с джинсами, заканчивая турецкими дубленками и  иранскими коврами.
       В воздухе стояли разноголосый гул и чад от  жаровен, на которых жарилась баранина и лепешки, пахло  дынями и  восточными специями, урчали  моторами машины, кричали ослы и ревели верблюды. Между людьми шныряли черноглазые, юркие  бачата*, зазывая покупателей  в чайханы  с лавками.
       Привязались двое и к Александру, рекламируя своих хозяев и размахивая руками. Потрепав по вихрам, сунул им по афгани (обменял рубли у менялы),  отстали.
       Идя длинным рядом с выставленным на обозрение товаром, зашел  в один из дуканов. Стоящий за прилавком продавец в жилетке и чалме тут же расплылся в улыбке, спросив на ломанном русском, «что господин офицер желает».
       Ответил на фарси, через полчаса вышел с новенькой спортивной сумкой. Внутри  пара кроссовок  «Адидас» (в них было удобно ходить по горам), джинсы «Монтана» и два блока болгарских сигарет.
       Побродил по рынку еще, изредка встречались советские и афганские военные патрули на машинах, ближе к полудню, зашел в  чайхану. Там, усевшись на помосте, заказал  афганский кебаб, свежеиспеченную лепешку с луком и джусаем*, к ним зеленый  чай.  Все оказалось  вкусным, с аппетитом подкрепился, расплатившись, вышел наружу.
       Тем же путем, на попутном автомобиле, вернулся в часть,  где ждала радость. Зашедший в модуль Минченко передал два письма. От Марины и родителей из Донбасса. Марина писала, что  продолжает учебу, любит и ждет; у родителей тоже было все хорошо. Отец вышел на пенсию, а сестра закончила медицинский институт.
       Прочитав, тут же написал ответы, запечатав  в конверты и, указав адреса, отнес в секретную часть. Через нее в Союз шла и обычная переписка.
       В декабре в Афганистан пришла зима. Здесь она была  более мягкой, чем в  России.  Столбик термометра не опускался ниже  шести градусов, зато часто шли дожди с мокрым снегом и  дули холодные ветры.
       Новый Год встретили скромно. В клубе бригады установили елку, доставленную из Москвы, командование поздравило личный состав. Далее был зачитан приказ о присвоении очередных воинских званий и вручены награды отличившимся.  На этом торжественная часть закончилась. Свободные от службы разошлись  по модулям и дымившими трубами палаткам, накрывать праздничные столы.
       Там где были, включили телевизоры, выслушав новогодние поздравления  советскому народу Генерального секретаря ЦК КПСС Андропова. С первыми ударами курантов  по территории разнеслись крики «ура!», через короткое время в фиолетовое небо унеслись разноцветные сигнальные ракеты, заменявшие фейерверк.
       Офицеры контрразведки, собравшиеся в одном из жилых модулей, выпили  военторговского шампанского,  затем водки, закусили. Из магнитофона  лилась музыка «Песняров», завязались разговоры. Вспоминали родину, близких и родных, строили планы на будущее.
       После очередного тоста Александр  вышел на улицу подышать чистым воздухом. Ночь выдалась  звездная, с легким морозцем. Ветра не было, с неба кружил мелкий снег. Чиркнув спичкой закурил, с наслаждением затянулся, неспешно пошагал по жилой зоне, выйдя к солдатским палаткам.У одной остановился

«Ветер в окна задул, пыль подняв на бегу,
Это вам не Кабул, не восток и не юг,
Здесь, в Кундузе, - жара, хоть и север страны,
И порой, до утра слышен голос войны….

Взрывы мин и гранат, выстрелы БМП,
Трассером автомат расписался во тьме,
Разорвав тишину, ухнул гранатомет,
Кто Кундуз не видал, нас навряд ли поймет….

Не забудем с тобой тех душманских засад,
На колонном пути в «Талукан - Файзабад,
Там товарища спас верный бронежилет,
Там седеет солдат восемнадцати лет….»

доносилась под перебор струн, незамысловатая песня.
       Дослушав до конца, бросил на землю окурок, растоптал, развернулся и пошел обратно. Застолье продолжалось, засиделись до утра.
       В начале января, обслуживавший разведроту бригады, старший оперуполномоченный майор Воробьев попал в госпиталь с острым гепатитом.  Пчелинцев получил роту «в довесок».  А через неделю, вернувшись из штаба, начальник собрал оперативников у себя.
       - Значит так, - подошел к висевшей на стене карте. -  Коллеги из ХАДа получили   информацию о следующем из Пакистана в Иран караване с оружием и наркотиками. Его  маршрут пролегает  через  северные районы Афганистана. Направление движения  по Пакистано - Афганской  границе, а затем на юг, пустыней Регистан, южнее Кандагара (показал  на блестящем глянце).
       В караване порядка двадцати верблюдов. На каждом по четыре пятидесятикилограммовых водонепроницаемых мешка. Плюс пулеметы ДШК, гранатометы и боеприпасы. Караван уже на  афганской территории. Место прохождения известно.  Поставленная командованием задача, уничтожить, - вернулся на свое место.
       - Для этого выделяется разведрота. Она выдвигается в нужный район, где устраивает засаду. При появлении цели вызывает вертолеты, те отсекают головной дозор и арьергард. Далее  атака. Все ясно?
       - Чего яснее, - сказал старший опер Сергей Шмаков. Остальные закивали головами.
       - Теперь второй вопрос, - продолжил Лысенко. - Воробьев в госпитале, роту в обслуживание принял Пчелинцев. Как, на выходе, справишься?  А то могу заменить другим. Более опытным (пытливо взглянул на лейтенанта).
       -  Справлюсь, товарищ подполковник, - встал тот. - Другого не надо.
       -  Ну, коли так, все свободны. А ты останься.
       Когда офицеры вышли, провел с Пчелинцевым подробный инструктаж.
       - Ну, ни пуха, ни пера, - напутствовал на прощание.
       - К черту, -  ответил Александр и, прикрыв дверь, вышел из кабинета.
Начальника он уважал. У того кончалась вторая командировка «за речку»*. Руководил отделом третий год. Был строгим, но справедливым. Хотя этого и не требовалось, сам ходил  с подразделениями бригады на боевые выходы, в общении всегда ровен  и невозмутим.
       Спустя еще сутки, Александр лежал за гранитным  валуном  на одном из горных перевалов, в месте вероятного прохождения каравана. Здесь же находился командир разведроты, капитан Алексей Симонов, рядом радист с «Комаром»*, включенным на передачу. Личный состав роты, замаскировавшись, рассредоточился в скалах.
       Наблюдение за тропой, по которой  должен был следовать груз, велось двумя перископами, разговаривать и курить было  запрещено. Жевали сухпай, запивая водой из фляг, некоторые из бойцов дремали.
       Караван засекли на утренней заре.
       Запищала рация, по цепочке ушла команда «замереть». Сначала на тропе возникла головная походная застава. На верблюдах  приторочены ДШК с гранатометами, у идущих рядом душманов в руках «калаши» и американские винтовки «М-16».
       Через минут двадцать появился основной караван с грузом. Меланхолично жуя жвачку, размеренно шагали вьючные бактрианы*, рядом двигались тоже вооруженные погонщики. Сзади, на удалении в несколько сотен метров, замыкающая застава.
       По вновь переданной  команде, рота скрытно выдвинулась на рубеж атаки. Еще через несколько минут из-за скал с гулом  вынеслась пара «крокодилов»*, на головную и замыкающую заставы плеснула лавина огня.
       В тот же миг ударили пулеметы с автоматами, разведчики бросились к каравану. Оттуда стали вести ответный огонь, завязался бой.
       Пчелинцев, бросаясь из стороны в сторону добежал до крайнего верблюда, у того из разорванного брюха  ползли кишки. Упал рядом с тушей  и всадил короткую очередь в душмана, вскинувшего на плечо гранатомет. Следующей убил второго, выскочившего из дыма, рядом прогремел взрыв. Над головой взвизгнули осколки, вскочив, рванул вперед.
       Бой оказался скоротечным, несколько бандитов  сбежали в скалы, остальных, в количестве сорока двух, уничтожили. В роте имелся один «двухсотый», трое  получили ранения. Перевязали.
       Тюки с опиумом сожгли, оставшихся в живых верблюдов отпустили.  Захваченное оружие с боеприпасами и раненых  загрузили в прилетевшие вторым заходом вертолеты. Когда те, стрекоча,  поднялись в небо, отправились в обратный путь.
       Через месяц, за успешно проведенную операцию, отличившиеся получили правительственные награды. Александр удостоился второй медали «За отвагу».
       - Да, Пчелинцев,  ты прямо везунец, - сказал  на этот счет сосед по кабинету Яковлев.
       Капитан служил в отделе второй год  и не  пользовался авторитетом. От «боевых» всячески уклонялся, предпочитая не покидать часть, постоянно брюзжал и с нетерпением ждал возвращения в Союз.
       - Это почему?
       -  Без году неделя здесь и уже награда.
       - В чем вопрос?  Можешь получить и ты. Сходи с ребятами в горы. Навести «духов».
       Яковлев  ничего не ответил, углубившись в чтение документов.
       В следующее воскресенье в гарнизоне состоялось выездное заседание трибунала. Проводилось оно в клубе, заполненном до отказа, слушалось уголовное дело по обвинению  старшего прапорщика Меняйло в хищении военного  имущества.
       Являясь начальником одного из складов бригады,  он  искусственно завышал нормы выдаваемых  продуктов, создавая тем самым неучтенные излишки. Их же впоследствии вывозил в Кундуз  и  продавал хозяевам дуканов. Все это выявил Особый отдел, передав материалы в  прокуратуру. Там возбудили и расследовали уголовное дело.
       За совершенное преступление  Меняйло  получил шесть лет с отбытием наказания в местах лишения свободы.
       Рассматриваемое уголовное дело одновременно являлось профилактикой. Хищения и растрата военного имущества в 40-й армии носили распространенный характер. Как правило, это отмечалось в ее  тыловых структурах, не составляла исключения и  передовая.
       На городских рынках и в дуканах можно было приобрести  армейское обмундирование и продукты, горюче-смазочные материалы,  запчасти к грузовикам, многое другое. Поначалу Александра возмущало это, но старшие коллеги разъяснили, - на войне всегда так.
       Обращало на себя внимание и местное население, состоящее из пуштунов, с таджиками,  хазарейцев, узбеков, туркменов, белуджей и других. Все входили  в родовые общины с феодальными нравами.  Объединял ислам. Иноверцев презирали и ненавидели, именуя «кафирами»*. Существовала кровная месть, женщины были бесправными. Их продавали и покупали словно вещь.
        Как-то на одной из сторожевых застав, куда Александр заехал по делам, пришедший на нее дехканин  с девочкой лет двенадцати,   предложил ее купить. В ответ, опешив,  спросил, - для чего это делаешь?
        - Нужда, саиб - вздохнул тот. - У меня  еще  пятеро детей. Нечем их кормить. Присутствовавший при этом командир заставы   (прапорщик - таджик), приказал сержанту дать им продуктов. Тот принес пару банок тушенки, сахара, и несколько пачек галет из сухпая.
        - Бери и уходи  отец, -  сказал прапор.
        - Да, дела, - покачал головой Пчелинцев, когда пара  направилась обратно.
        - За месяц, что здесь стоим это уже второй случай, - нахмурился командир.  - В первый раз приводили мальчика.
        Возвращаясь в тот раз в бригаду со сменившимися бойцами, Александр размышлял над судьбой Афганистана. Из его истории знал, эти края всегда были предметом экспансии.  Сначала их пытался завоевать Александр Македонский, за ним монголы, потом иранцы и англичане. Никому не удалось. Очень уж свободолюбивый был народ.
        «Ничего», думал про себя. «Теперь здесь мы. Уничтожим душманов и поможем построить социализм».  В это верил, так  воспитывали и учили. Сомнений не было.
        Под рубчатые  колеса бэтээра слался серпантин дороги,  в ущельях клубился  туман,  справа тянулись хребты и горы. В лицо упруго  бил ветер...