Далеко до Сосновки?

Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, детские ножки по полу.
 - Спокойно, Рита, спокойно, - говорю я себе, натягивая тонкое одеяло до подбородка. Да, так я с собой разговариваю, когда чего-то боюсь. На самом деле бояться нечего, мне просто приснился кошмар, причем я его не запомнила, проснулась, сердце стучит. Такое бывает от духоты, а может – и от тяжелых впечатлений. А другим впечатлениям тут и неоткуда браться.
Впервые в жизни позволила втянуть себя в такую авантюру. Давай да давай поедем к подружке Маринке в Сосновку, подумаешь, несколько часов на автобусе, не хочешь на автобусе -давай на попутках, там банька, речка... Ну Ирка, ну заманила. Банькой. Хорошо, довезли нас до поворота с дороги на какое-то другое село, а дальше что? Автобус тут уже не идет. И ни одной машины.
Ирке все нипочем. Только поправляет на плече свою огромную сумку:
 - Пошли до села дойдем. Поспрашиваем, пообещаем денег, довезут.
Я послушно за ней поплелась. Пришли. На улицах ни души. В первых двух домах какие-то сердитые бабки в огороде, даже разговаривать не захотели. Из третьего собака лает, явно немаленькая, еще цапнет – и нет меня больше в природе. Машин во дворах не видно. И мотоциклов тоже. Даже велосипедов не видно, хотя толку нам от велосипедов. Ни фига себе попали.
Тут еще и тучи. И дождик.
 - Ладно, - Ирка явно увидела, что я приуныла.  – Сиди тут, карауль мою сумку, а я сама побегаю и поспрашиваю.
Стою, жую печенье. А тут и Ирка бежит:
 - В общем, так. Сейчас в дождь никто не поедет. Вот к ночи поедут – и прямо куда нам надо. Мужик во-он из того дома. Я договорилась, а пока у его соседей, в доме рядом переждем, чаю попьем. Не обращай внимания, семья у этих соседей немного необычная, ребенок у них приемный... деньгам рады, так что идем.
Идем так идем, не мокнуть же.
Во дворе нас встретила тетка в замызганном халате. Встретила - это я только так говорю, на самом деле мимо прошла. И за ней проследовал мощный запах спиртного.
На маленькой кухоньке сидел крупный дядька перед пустой бутылкой из-под водки и двумя пустыми стаканами. Ирка, ни о чем его не спрашивая, поставила на пол сумку, взяла чайник, наполнила его водой из крана (я уж боялась, что воду из колодца таскать придется), включила огонь – горелка вспыхнула с громким звуком, но Ирка даже не моргнула. Достала с полки треснувшую чашку с желтым цветочком. Я полезла в рюкзак за прихваченными на всякий случай одноразовыми стаканчиками. Ну почему эти самые случаи всегда случаются, а?
В проем двери заглянул ребенок лет четырех. Кажется – девочка. Совсем коротко стриженая, редкие белые волосики. Личико... необычное, да и тельце тоже. Жутко, что от таких детей отказываются, они же не виноваты ни в чем. Интересно, эти двое пьяных ее хотя бы кормят? В доме вообще еда есть?
Девочка, в одних трусиках, босиком, подошла ко мне. Я протянула ей печенье. Она ловко развернула бумагу и принялась жадно есть.
 - Ир, слушай, давай ребенку что-нибудь сварим. А если нечего – купим. Должен же быть в этой дыре магазин. Смотри, какая голодная. Нельзя так.
 - Попьем чаю и всё-ё-ё сде-е-лаем, - пропела Ирка, разливая нам кипяток. Мужик сидел все так же неподвижно.
Девочка вдруг приоткрыла ротик, засмеялась и сказала:
 - Бутя!
Ирка посмотрела на нее внимательно. Потом улыбнулась в ответ ребенку и села на табуретку.
 - Бутя – это ты, что ли? – спросила я.
 - Бутя, - уверенно повторила девочка, повернулась и вышла.
 - Дети – они все видят, - вдруг заговорил хриплым голосом дядька и начал взбудораженно оглядываться по сторонам.
 - Спокойно, спокойно, гражданин, - махнула на него Ирка. – Вам чаю?
Мне стало страшно. Я еле-еле проглотила этот чай, так горло скрутило. Пьяный же, мало ли, а Ирке хоть бы хны.
Я закрыла глаза.
А когда открыла – было темно.
 - Ира! – завопила я.
 - Да тихо ты, - послышался подружкин голос.  – Всех разбудишь.
Включился свет. Я сидела на той же кухне, за столом.
 - Что?.. – я подскочила.
 - Ты заснула, да и я рядом прикорнула. Устали, свежий воздух. Сейчас время уже позднее, да и мужик тот ехать отказался, сказал – завтра. Заночуем.
Вот это поворот. Ночевать мне совсем тут не хотелось. Но где другой выход-то?
 - Идем, поспишь в детской комнате, там какой-никакой, продавленный весь, но диван, а ребенка они с собой положат.
 - Диван? Для ребенка? – начала я, но осеклась. Что толку болтать.
 - Девочку покормить надо, - вспомнилось вдруг.
 - Ей мать что-то там варила, я не вмешиваюсь и тебе не советую, - поморщилась Ирка. – Идем, ляжешь. А, да, пошли покажу, где сортир.
Из «сортира» мы вернулись в дом.
 - Я вот тут лягу, в сенях, - показала мне Ирка косую лежанку у двери. – Сама попросилась, раз уж мы в деревне – надо пользоваться возможностями! Свежий воздух...
Мы вошли в комнату. Хозяева сидели на большой кровати, занявшей половину помещения, и молча смотрели в телевизор. На полу стояла очередная бутылка. Ребенок в углу таскал за уши плюшевую игрушку непонятного вида.
Я кивнула им, но остановилась и заорала.
Потому что у дядьки не было ноги. До колена. Дальше торчала кость с кусками мяса, и на пол текла кровь. Крови было неправдоподобно мало, поэтому на секунду мне показалось, что это могут быть куски какой-нибудь говядины, которые дядька мог по пьяни откуда-то притащить. Но сейчас я видела то, что видела.
 - Ты чего, ты чего, - зашипела на меня Ирка и потащила к двери в маленькую комнатку.
 - Ира, но... – я тыкала пальцем в воздух.
 - Да что с тобой! – крикнула подруга.  – Плохо проснулась, что ли?
 - Там же у мужика ноги нет! И кровь!
 - Чего?
Ирка выглянула в дверь. Потом вернулась:
 - На месте все ноги. Раз, два. Третья должна быть, что ли? И крови никакой нет. Ну тебе и померещится! Все, ложись спать. Завтра поедем. В баньке попаримся!
И убежала.
Я села на диван с ногами (провалившись в него как следует) и обхватила колени. Нет, нет, все хорошо, надо прекратить трястись. Мужик с теткой сидят спокойно и смотрит телек. Тетка даже, кажется, расчесала свои спутанные, крашенные в желтый волосы. Никто не кричит, не рыдает, не умирает, не зовет скорую и полицию. Мне показалось. Тоже не лучший вариант, но я просто устала.
Я осторожно, на трясущихся ногах подошла к двери. Луж крови на полу не было, точно показалось, значит. А вот на месте ли нога – с такого угла не видать. Но все совершенно спокойны. Вот и хорошо.
Ребенок меня заметил. И помахал игрушкой:
 - Бутя!
 Я свалилась на диван и отключилась.
**
Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, детские ножки по полу.
Спокойно, Рита, спокойно.
Это просто ребенок куда-то пошел. На горшок, например. Кстати, горшка не видела. В кустики она, наверное, у них ходит.
Самой, что ли, дойти до санузла. До антисан-узла, если быть точнее, но другого нет. Или уж правда в кустики.
Напротив кухни я обо что-то споткнулась и включила свет. И меня чуть не вырвало прямо на то, что увидела.
Я споткнулась о голову мужика. Которая смотрела на меня широко распахнутыми глазами. И рот открыт.
Ма-мо-чки.
Машинально стукнула рукой по стене, где нажимала на выключатель. Видимо – попала по соседнему выключателю. Загорелась лампочка на кухне. Лучше бы не загоралась.
Вся стена у окна была... да нет, не забрызгана кровью. Она была в кусках плоти. Будто бы кто-то убрал из человека мышцы и кости, а органы и кожу приклеил к обоям. Аппликация. В последний раз я делала аппликацию в первом классе, и я перемазалась клеем. Вон кишки висят. Ощущение, будто их километры. А темное – наверное, печень.О чем я думаю?!
 - Ирааааааааааа!
Растрепанная, вбежала Ирка:
 - Что такое? Рита, Рита, ты чего?
Я могла только дышать, и то тяжело.
 - Тебе плохо, Рит? Плохо? Что такое?
Я обвела руками кухню, потом показала на то, что лежало в коридоре и отказывалось восприниматься моим мозгом еще больше, чем «аппликация» на стене.
 - И? – Ирка в замешательстве посмотрела вокруг.  – Кухня. А вон сени, там я спала, пока ты орать не начала.
Я поняла, что ловлю воздух ртом и ничего не могу сказать.
  - Тошнит? – уточнила Ирка. Я кивнула, это же было правдой.
Подруга уверенно вывела меня на улицу, куда-то нажала, загорелась лампочка над входом:
 - Вот. Свежий воздух.
Подвела к серой дощатой скамейке:
 - Посиди.
И я опять осталась одна. Не понимая вообще ничего.
Соседей позвать? Но Ирка ничего не видит. Вообще. И хозяйка где-то тут должна быть. И ребенок ногами шлепал. Ну, позову я соседей. Ну, отправят меня в дурдом. Может, я чего-то напилась не того вместо чая? Подлили там... Но кто? Ирка? Да ну ладно.
А в туалет все еще хотелось.
И я пошла.
Свет там уже горел. Сейчас открою дверь. Хорошо, а то где бы я лампочку иска...
Не надо было открывать дверь.
Потому что дыра в полу туалета была чем-то заткнута.
Наружу торчали только желтые волосы.
А доски пропитались кровью.
Я визжала не больше пары минут. Потом, видимо, порвались связки.
**
 - Рита! Вставай!
Я вскочила, хотела закричать, но схватилась за горло. Оно не могло издать ни звука.
 - Вставай, тот мужик заходил, с машиной который, – говорит, уже сейчас поедет! Если не хотим здесь застрять – бежим!
Я обалдело смотрела на нее.
 - Голос сорвала? Ну ты молодец. Ты ж вчера так визжала, что ребенка разбудила, она выбежала тут и тоже давай вопить. Я бросилась тебя искать, думала – в туалете ты провалилась, что ли? Как вытаскивать-то, если что? Нету. Потом прихожу – а ты на моей лежанке дрыхнешь. И продрыхла до обеда. Ну даешь. Лунатик ты, что ли? Вроде не полнолуние.
Я молча пошла на кухню.
Кухня была чистой. И никаких предметов под ногами.
Потом направилась в туалет.
Тоже чисто. Даже как-то слишком чисто, будто прибрался кто. Кровь от досок не отмоешь просто так, я как-то палец порезала об гвоздь в старом стуле, сколоченном из досочек, пыталась стул отмыть, угу, сейчас мне, так и не отмыла толком.
 - А где хозяева? – кое-как прошипела я Ирке уже в доме. Ирка  вручала ребенку печенье, ребенок радовался.
 - Сказали – скоро придут.
 - А как же ребенка оставили?
Ирка неодобрительно посмотрела на меня.
Когда за нами подъехала старенькая машина и мы в нее сели, из ворот нам помахала девочка. И крикнула:
 - Бутя-я-я!
**
Вечерело. На очередном повороте наш водитель вдруг стал притормаживать.
 - А далеко еще до Сосновки? – спросила я.
 - Сосновки? - усмехнулся водитель и потер усы. – Сосновки... так я дальше не еду. Вот тут выходите, кто-нибудь подхватит.
У меня сердце опустилось. А Ирке опять хоть бы хны. Сумку на плечо – и вперед.
 - Ты же говорила – он довезет до Сосновки! – шипела я. Но она бодро шла к какой-то заброшенной постройке у дороги. У постройки не хватало стены.
 - Вот тут посидим, а то дождь собирается. И дорогу отсюда хорошо видно, успеем выбежать и помахать. Перекусим?
У меня кусок в горло не лез. Я даже закричать на Ирку не могла, голоса не было. Да и чего на нее-то кричать, сама виновата, дала себя уговорить тащиться фиг знает куда. Хотя был, был момент, когда подумалось, что Ирка чего-то темнить может. Слишком спокойна она для человека, который второй день никуда добраться не может. А то, что она говорила про ту семью пьянчужек, да и про меня... ну куда они могли встать и уйти? И с чего это я вдруг стала лунатиком и страдаю галлюцинациями? Что происходит вообще? Ну нет. Ирка – моя подруга. Она не может...
Ирка открыла свою сумку и сказала прямо туда:
 - Не волнуйся, если что – у нас есть запас еды!
 - Да я не волнуюсь, - шепнула я. Ирка как-то удивленно на меня взглянула. Будто и не мне говорила.
Не знаю, сколько прошло времени, пока на горизонте не показалась первая машина. Старичок согласился подвезти нас – но только до следующей деревни.
 - А до Сосновки далеко? – спросила я его.
 - Сосновки...а где такая? – нахмурился старичок.
 Ирка закатила глаза и развела руками, тоже мне, мол, местные жители.
В деревне Ирка, как и в прошлый раз, быстро нашла «какого-то парня, он через час поедет», и дом, в котором мы можем «пока попить чаю» . На словах про чай меня затрясло и замутило одновременно. Но я потащилась за Иркой.
Тут было повеселее, чем в предыдущий раз. Три женщины сновали по дому и огороду, прибирались к приему каких-то гостей, накрывали столы во дворе. Поприветствовали нас, расставили красивые чашечки. Я напилась травяного чаю, и меня начало клонить в сон. Ирка тоже стала зевать, пошла и пошепталась с женщинами. Они проводили нас в комнатку, к кровати.
 - Ложись к стене, я с краю, - скомандовала подружка.
Меня уже совсем охватила дремота. Приятная-приятная. И я даже совсем не удивилась, когда Ирка открыла свою сумку и тихо сказала туда:
 - Всё хорошо, Бутя. Здесь ты точно наешься!