Дикая степь... Глава 7. Тайная сила

Время действия - 1731 год

- Так вы, господин порутчик, дайте весточку о себе! - суетился старик возле брички. - Письмецо, коли выпадет случай напишите или на словах хотя бы. Чтобы знал я, что всё у вас благополучно!

- Непременно, Семён Иваныч! - Мельников обнял Евражкина, прижал его сухонькое тельце к своей груди.

- А за Фёдора вы, голубчик, не тревожьтесь. Агафониха и не таких выхаживала. А как поправится он, так вместе с лошадьми и отправлю его к хозяину. Митрофан вам заместо Фёдора будет. Вы не думайте, он хороший возчик, Митрофан-то! И кони добрые, довезут куда скажете. Бумаги прибрали? Бумаги-то, а? Я там написал про джунгаров. И про вещи утерянные, и про Фёдора. Митрофану тоже разрешенье выписал на отлучку из именья, так его бумага при нём будет.

- Семён Иваныч, милый мой человек, не хлопочите! - засмеялся порутчик. - Всё готово, всё собрано, сто раз проверено. Лучше давайте присядем на дорожку.

- Дак как же не хлопотать? А припасы? Евдоким! Съестное-то положил, а?

- Всё, барин, уложено! - ленивым баском отозвался тот.

- Да-да… И мясца вяленого?

- И мясца, и колбас, и пирогов. Пока доедут, бока наедят изрядные!

- Нет уж, Евдокимушка, ты так не говори. Путь дальний, деревень, почитай, на сотни вёрст никаких нет. Что уж про города говорить! Даст Бог, через полвека-век будут города, а пока — степь. Дикая степь. Кого в той степи встретишь — один Господь ведает. Господин порутчик! Мишенька, уж позвольте вас так назвать! Пистолеты ваши в исправности ли?

- В исправности, Семён Иваныч! - смеялся Мельников.

- Вот что, голубчик, я вам ещё один пистолет подарю! - продолжал хлопотать Евражкин. - Возьмите, уважьте старика. Хороший пистолет!

- Да что вы! - запротестовал порутчик. - Вам самим они нужны. У вас на попечении целая деревня, вам крестьян защищать от набегов. А у меня с собой три, да Тимофея я обучил заряжать.

Наконец были закончены все приготовления, сказаны слова прощания, и Мельников уже забрался внутрь брички, как вдруг Тимоха поднял тревогу:

- Постойте! Марья-то где?! Марья пропала!

- Час от часу не легче… - скривился порутчик. - Ищи её теперь!

Тимофей метнулся в мазанку старухи Агафонихи:

- Бабушка, Марью не видала?

Однако внутри мазанки было тихо. Пахло травами, земляным полом, хлебом. Где-то на окне билась одинокая муха.

- Бабушка! - Тимоха приоткрыл крышку подпола, заглянул в его темную пасть. - Хм… никого… И где они?

Выскочил наружу.

- Люди! Марью никто не видал?

- Чего кричишь? - из соседней избы вышла девчушка лет восьми, сурово посмотрела на Тимоху.

- Марью ищу! - досадливо махнул рукой тот. - Ехать пора, а она пропала…

Девчушка расправила измятый подол рубахи и совсем по-взрослому сказала:

- У Митрия Антипина жена рожает. Плохо, видно дело у ей. Баушку позвали. А Марья с ей подалась.

- И где этот Митрий живёт?!

- А там! - неопределенно махнула рукой девчонка вдоль улицы.

Тимофей, петляя, будто сбесившийся заяц, заглядывая чуть не в каждый дом, понёсся вперёд.

- Куда?! - рванула его за рукав какая-то старуха возле опрятной белёной мазанки, обсаженной кустами сирени и черёмухи.

- Эээ! Пусти! - Тимоха сбросил с локтя старуху и распахнул дверь в дом.

В нос шибанул тяжёлый землисто-кровяной запах, где-то раздавались женские стоны.

- Марья! - закричал Тимофей. - Марья!!!

- Ты чего здесь?! - толстая баба вытолкала его взашей. - Ишь, охальник! Сказано тебе нельзя, так куда прёшь?!

- Марью позови! Ехать пора, господин порутчик уже в повозке сидит, а её нет!

- Марью… Так и сказал бы, что Марью! А то, ишь, ломится куда не просют! - толстушка нырнула в избу.

Однако прошло немало времени, прежде чем в дверях показалась Марья.

- Ты чего тут?! - набросился на неё Тимоха. - Чего тебе-то здесь надо? Любопытство одолело, что ли?!

- Любопытство! - нахмурилась девушка. - В дикие места едем. А вдруг бабёнке какой помочь понадобится, а рядом нет никого?! А теперя я знаю, что делать.

- Ну и помогла?! - Тимофей схватил Марью за руку и потащил к бричке.

- Помогла. Бабушка Агафониха помогла. А я глядела и всё крепко-накрепко запоминала. Мальчонка родился. Хороший, крепкий. Богатырь настоящий. И мать, слава те, Господи, жива!

- С бабушкой-то попрощалась? - голос Тимохи стал тише и миролюбивее.

- Попрощалась. И утром прощалась, и сейчас доброго пути она нам пожелала.

Наконец все погрузились в бричку, старик Евражкин благословил путешественников на дорогу старинной закопченной иконой, на которой были различимы только глаза — любящие, страдающие, и повозка покатила по тряской, успевшей уже пересохнуть земле.

- А что, Тимофей, научить тебя от скуки в карты резаться? - с усмешкой спросил порутчик.

- Что ж, и научи! - согласился тот. - Время быстрее будет идти.

Теперь целыми днями Мельников и Тимофей играли. Марья же то любопытствовала, заглядывая в карты, то со скучающим видом смотрела по сторонам, на расстилающиеся вокруг просторы. То вдруг спрыгивала с повозки и шла рядом, рассматривала попадающиеся под ноги травы. Иногда она срывала на ходу стебелёк и вдыхала его запах, закрывая глаза.

- Не надоело вам? Цельный день одно и то же! - иногда сердито говорила она мужчинам. - Бесовское это дело, в карты играть!

- Так ведь и смотреть по сторонам всё время тоже скушно! - лениво отбрёхивался Тимоха.

- Не знает девка, что такое азарт! - посмеивался порутчик. - Давай, Маша, и тебя научим, добрее станешь!

Марья фыркала презрительно и снова смотрела вдаль.

- Гляди-ка, с бабкой Агафонихой связалась — совсем другая стала! - сказал однажды Тимоха, с удивлением глядя на идущую впереди брички подругу, словно впервые видя её. - Пальца в рот не клади.

- Была бы другая — не сбежала бы от барыни с тобой, - покачал головой порутчик. - Просто скрыто было в ней до поры. А теперь она силу в себе почуяла. Бабскую силу, тайную… - голос Мельникова стал тихим, загадочным. - Захочу — с того света больного вытащу, захочу — дитю родиться помогу, а захочу — и недруга на тот свет отправлю…

Мельников многозначительно поиграл бровями.

- Это как? - не понял Тимоха.

- А по-разному. Может травки какой в похлебку подсыпать…

- Чтооо?! - глаза у Тимофея поехали вверх.

- Да шучу я, шучу! - расхохотался порутчик. - А нрав у девицы и впрямь меняться стал. Может, оно и к лучшему. В диких степях робким не выжить.

- Эй! - раздался вдруг голос Марьи. - Что это там такое?

- Где? - высунулся из брички Тимоха.

- А вон там, вдали! - Марья показала рукой куда-то вправо. - Пыль столбом стоит.

- Не вижу ничего! - прищурился Тимофей. - Чудится тебе!

- Не чудится! Глаза твои путём не видят оттого, что в карты всё время смотришь.

- В кааарты… - огрызнулся беззлобно Тимоха. - Что бы ты понимала!

- Что-то есть… - сказал порутчик. - Вроде как войско большое движется. - Митрофан! А ты что думаешь?

- Похоже, что степняки это, - возница перекрестился. - Много их… Наперерез нам идут.

- А ну, Марья, садись в повозку! - голос Тимофея стал тревожным. - Митрофан, гони!

- Гнать-то можно, только куда? - задумчиво сказал порутчик. - Кони из сил выбьются, а проку мало. Всё равно впереди на сотню вёрст ни души христианской нет.

- Что же делать будем?

- А ничего. Ехать как ехали. Пистолеты наготове держать. Небось, их кони не быстрее наших.

- Кто ж такие они, степняки эти? - спросила Марья, забираясь в бричку.

- Кто ж знает… - отозвался Митрофан. - Я в их, степняках этих, не разбираюсь. Кочуют люди по степи, коней пасут да овец. Воюют друг с дружкой, на соседей нападают. Против них-то и поставлены по самому пограничью крепости казацкие. Чтоб, значицца, русского человека не тревожили.

- Так может, они и теперь просто коней пасут?

- Может, и пасут. Так, что пыль столбом стоит. А может, и в поход собрались.

Серое облако стояло у горизонта до вечера, почти не увеличиваясь в размерах, отчего на душе у порутчика становилось немного спокойнее — значит, и правда, кочевье это. Когда солнце село, завиднелись многочисленные огни костров.

- Еду готовят теперь, - сказал Митрофан, озабоченно поглядывая в их сторону. - И нам пора на ночлег располагаться.

Встали в неглубокой низинке, распрягли коней. Всю ночь по очереди мужчины караулили степь, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Но было тихо, только ветер шуршал травами да стрекотали сверчки.

Рано утром снова отправились в путь, поглядывая на зарождающееся снова облако пыли. И снова был тревожный день, и была бессонная ночь, и снова только шёпот ветра нарушал тишину.

На третьи сутки уже чётко было видно идущих по степи верблюдов, нагруженных поклажей, и телеги, запряженные низкорослыми лошадьми, и многочисленные стада скота.

- Господи, Боже! - ужаснулась Марья. - Я в жизни столько не видала! Черно ажно!

- Говорят, по нескольку тысяч голов в стаде бывает, - сказал Митрофан.

- Куда же им столько?!

- Так ведь они всё время по степи кочуют, землицу не пашут и не сеют. Скотом только и живут. Это им и еда, и питьё, и одежда.

- Еда?! - ужаснулась девушка. - Из коней?! И питьё?

- Ага, коней. Я слыхал, шибко любят они с их колбасы всякие делать. Молоко кобылье пьют, и прокисшее тоже пьют, и даже хмельное вино делают.

- Из кобыльего-то?

- Из него. Так у них же окромя коней и коровы есть, и овцы. А вот с хлебушком, говорят, беда. Нет у их хлеба.

- Бедные… - пожалела кочевников Марья. - Я бы не смогла так жить…

Впереди неумолимо ползущей вперёд лавины степняков гарцевали всадники-дозорные.

- Смотри-ка, вроде не похожи на тех, которые на нас нападали, а? - Тимоха с тревогой, смешанной с любопытством, рассматривал седоков. - И похожи, и нет. Не разберёшь!

- Нет, это не джунгары, - порутчик приставил ладонь к глазам, защищая их от слепящего солнца. - Я понял, кто. Слыхал я про них раньше, а видеть не приходилось. Киргиз-кайсаки это, вот что.

- Кир… Ага, понял… - Тимофей почесал макушку. - Так что, они смирные что ли?

- Когда как! - засмеялся порутчик. - Могут и напасть, и пограбить, и в полон увести. А могут быть и мирными. Но эти нападать не будут, не боись.

- Как понять?

- Они теперь от джунгар бегут. Недаром те пятеро на нас напали. Где-то недалеко большое войско у них есть. От них и уходят киргизцы.

- Вона что… А на нас-то нападать не станут?

- Если бы хотели, уже напали бы. Думаешь, они нас не видят? Глаза у них тоже вострые, вдаль смотреть привычные, давно уже бричку нашу приметили. Небось, защиты от джунгар возле русских поселений искать идут. Слыхал я, посольство прошлым летом к императрице приезжало от хана ихнего.

- Чего же им надо было?

- Союза военного хотели с нами. Чтобы русские солдаты да казаки защищали их кочевья. Только государыня Анна Иоанновна согласия такого им не дала.

В полдень Митрофан распряг возле небольшой рощицы лошадей, давая им отдохнуть. Тимофей отправился с ведёрком к протекавшему среди деревьев ручейку, чтобы набрать в дорогу немного живой воды, Марья занялась кормлением своей любимицы-перепёлки, а порутчик уселся на пригорке, не спуская глаз с гомонящего, блеющего, ревущего кочевья, тоже остановившегося переждать зной.

Заметив это, два киргизских всадника резво понеслись вперёд, к беззащитно стоящей бричке.

- Скачуть, кажись? - Марья тревожно смотрела то на Мельникова, то на приближающихся степняков. - Михал Иваныч, господин порутчик, ну что же вы? Запрягать бы надо, а? Бежать?

- От двоих-то? - усмехнулся Мельников. - От пятерых отбились, а от двоих и подавно отобьёмся.

- Что нужно им?

- Кабы я знал, - спокойно ответил порутчик, поднимая пистолет.

Прозвучал выстрел, и степняки, резко осадив коней, закрутились на месте.

- Давайте, давайте же скорее, я заряжать буду! - рванулась вперёд Марья.

- Откуда тебе знать, как пистолеты заряжают? - засмеялся Мельников.

- Так видала же, как вы Тимофея обучали. Научилась.

- Молодец! - одобрил порутчик. - Только не бабье это дело всё же.

Он снова выстрелил в воздух, разрядив второй пистолет. Всадники понеслись обратно к кочевью, издавая крики то ли восторга, то ли ярости.

- Что там, напали? - выскочил из рощи Тимоха.

- Нет, не напали. Передали нам поклон от своего хана, а я вернул им ответный! - порутчик поднял с земли футляр с пистолетами и полез в бричку.

- Ишь ты, от хана… - почесал макушку Тимоха.

- Небось, рады, что мы рядом! - Мельников усмехнулся.

- Почему?

- Надеются, наверное, что джунгары их при нас не тронут.

- Так что же мы с тремя пистолетами сделать сможем, если тех джунгар целое войско будет?!

- А ты и так подумай. Мы не убегаем, спокойно едем по степи. Значит, уверены в силах своих. Откуда им знать, может неподалеку у нас сотня казаков спрятана?

- И то верно! - Тимоха засмеялся.

- А может быть, и впрямь казаки недалёко? - тихо спросила Марья. - И они это знают?

- Ишь ты… - настала очередь порутчика удивляться. - Верно говоришь, девка. Может, и рядом.

Казачий разъезд встретил их к вечеру следующего дня у невысокого, но густого пойменного леса (эх, а реку-то как одолеть, неширокая речка, а вброд не переехать!). Трое всадников в мохнатых шапках с малиновым верхом и двойным рядом лампасов на штанах остановили бричку, запросив бумаги.

- Киргизцы на забижали вас? - спросил молодой казак, не сводя глаз с Марьи.

- Не, не посмели! - улыбнулась девушка.

- Попробывали бы они у нас! - воинственно заявил Тимоха, ревниво поглядывая в сторону казака. - Мы бы их живо! От джунгар отбились, а этих и подавно усмирили бы!

Казак насмешливо посмотрел на Тимоху:

- И много их было, джунгар?

- Пятеро.

- Аааа… - с издевательской ухмылкой протянул казак. - Герой!

- Что ж, бумаги в порядке, проезжайте в крепость! - сказал урядник.

- В крепость? Здесь есть крепость? - удивился порутчик.

- Сакмарская крепость поставлена решением Военной коллегии Сената от 1725 года дабы уберечь Россию от нападения и разорения! - доложил урядник, вытянувшись в струнку. - Правда, не всё достроено пока, но четыре пушки имеются.

Через час бричка, миновав перекинутый через ров мостик, въезжала в ворота деревянной крепости.

Марья вздохнула с облегчением — теперь они среди своих, и сегодня ночью можно будет уснуть спокойно.

Продолжение следует...