Дикая степь... Глава 8. Беглых людей к себе не при

Глава 8. Беглых людей к себе не призываем, опосля не ссылаем

Время действия - 1731 год

- Марья, а Марья! Чего этот казак всё время возле тебя крутится?! - Тимофей обиженно поглядывал то на подругу, то на атаманскую избу*, возле которой толшились** караульные.

--------

* - здание станичного правления

** - толпились, вертелись, топтались

--------

- А я почём знаю… - Марья надула губы. - Спроси у его сам.

- Ты куда ходила-то утром?

- Портки твои на реке стирала.

- А он что рядом с тобою делал?

- Трофим-то? Охранял. Тут, сказал, девкам одним за заплот* выходить нельзя — киргизцы или башкиры украсть могут. Ищи, мол, потом ветра в поле.

--------

* деревянный забор из брёвен или досок

--------

- А я что — не могу тебя охранять? Или я уже для тебя не подхожу? - глаза Тимохи недобро пыхнули.

- Так ты же, балда, всё утро с господином порутчиком пистолеты чистил да порох рассыпАл!

- Ну подождала бы, когда мы всё сделаем…

- Так вы потом поехали коней смотреть, каких казаки у киргизцев выменяли! Если ждать вас — вовсе ничего не постираешь.

- Так… Так пускай бы Селиван с тобой ходил!

- Старик-то?! Куда ему за мной на реку таскаться...

- Так какой он старик, коли служит? На коне сидит, шашкой машет исправно, вот и тебя покараулил бы!

- Ты чего тут раскричался?! - Марья поставила руки в боки и прищурилась. В глазах её заметались злые молнии. - Я разве просила кого-то меня стеречь? Я разве звала кого-то с собой? Не ндравится, что Трофим за мной ходит, так поди и скажи ему об этом! А мне голову не морочь!

- Тимофей! - раздался голос от приземистого амбара, сложенного из толстых лиственничных бревен. - Поди-ка, помоги мне!

Из низенького дверного проёма выглядывал Степан — коренастый казак лет тридцати пяти.

- Чего? - Тимофей бросил на Марью полный ярости взгляд и направился к амбару. - Чего помочь-то?

- Заходи!

Тимоха нырнул в прохладный полумрак. После яркого солнечного света в глазах заплавали зелёные круги, и Тимофей остановился, раскинув руки.

- Чего тебе, Степан?

- Горяч! - хохотнул тот. - И Марье пальца в рот не клади. Видал я, как вы сцепились. Это из-за Трофима-то? Ага, он казак видный. И холостой. Гляди, уведет кралю!

- Как это уведет! Мы люди господина порутчика. Ни у кого права нет, чтобы чужих людей отбирать!

- Хах… Мешок на голову накинет, на коня бросит, в овражке где-нибудь припрячет — никакой порутчик не найдет. Поди потом докажи, что это он украл!

Тимоха скрипнул зубами, на язык лезли слова злые. Хотелось сказать Степану что-то забористое, хлёсткое, грязное, чтобы он, присвистнув от изумления, замолчал, перестал терзать душу своими шуточками. Однако сдержался, только метнул на него злобный вгляд:

- Чего звал-то? А то пойду я. Недосуг. Господину порутчику надо пистоли вычистить.

- Так ты же вычистил уже! - засмеялся Степан. - Вот что. В углу соль стоит. Возьми его и отнеси к атаманской приспешне*. Там казаки рыбу солить собираются. Наловили нынче много, за раз столько не съесть, протухнет.

--------

* - к кухне

--------

Тимофей прошел в угол, тронул в полумраке какой-то мешок.

- И где тут соль?

- У тебя в руках.

- Как? - Тимоха раскрыл куль и обомлел. - И это… это всё соль?!

- Ага, соль! - усмехнулся Степан.

- Господи, Боже! Богатство-то какое… - прошептал Тимофей, оглаживая бока огромного крапивника*.

--------

* - мешок из крапивных волокон

--------

- А ты оставайся с нами, и тоже богатым станешь! - вкрадчивым голосом сказал Степан.

- Что? - не понял Тимофей.

- Говорю, здеся оставайся, с нами. В казаки тебя примем. Служить будешь. Ты хотя и мужик, а карахтир у тебя есть!

- Что есть? - Тимоха никак не мог взять в толк, о чём завёл речь Степан.

- Нрав, говорю, у тебя непокорный. Подходящий. Оставайся здесь, служить с нами станешь.

- Это как же… - пришел наконец в себя Тимофей. - Мы порутчиковы люди. Как же бросить его?

- Ээ… Порутчику скажем, что сбежал ты, к примеру.

- Сбежал?! От порутчика?! Который нас… Нееет… На такую подлость я не пойду, не жди, Степан. Не брошу я его. Нет, невозможно. Нападут на него джунгары или киргизцы, а он и отбиться один не сумеет! Не пойду я на это, вот что!

Тимоха попытался поднять мешок, но сил не хватило.

- Да ты куда весь куль-то поднимаешь?! - расхохотался Степан. - Пуп надорвёшь. Да и не нужно казакам столько соли. Там корчик* стоит рядом, набери им.

--------

* - небольшой сосуд типа ковша

--------

Тимоха зачерпнул полный ковш соли и выскочил из амбара.

- Ты чего как ошпаренный? - удивлённо посмотрел на него Филат, разделывавший на большом столе огромную рыбину.

- Соли вот вам принёс. Степан попросил.

Филат удивленно посмотрел на парня:

- Зачем?

- Впрок солить рыбу.

- Впрок?! Так её завсегда наловить можно свежей.

- Ты сам у его спроси, зачем. Он сказал — я принёс! - Тимофей раздражённо дёрнул плечами, брякнул корчик на стол.

Белоснежная соляная горка соскочила с поверхности, рассыпалась по столу. Тимоха в немом ужасе замер, глядя на просыпанное добро.

- Отнеси стряпухе! - Филат протянул корчик обратно. - Мешает же мне здесь!

- А это?! - Тимоха показал на стол.

Филат смахнул просыпанную соль на землю и снова принялся резать рыбу.

- Чего ты? - удивлённо спросил он через некоторое время, подняв глаза на обескураженного его поступком Тимофея.

- Богато живёте, коли соль на землю стрясываете…

- Так не купленная же! Тут недалеко её прорва. Верстах в ста отсюда, у Илека, гора целая. Сами ездим, сами ломаем.

- А белая-то какая… - прошептал Тимофей. - Чистая, будто иней зимой.

Филат равнодушно пожал плечами, продолжая пластать рыбу.

- А Илек это что?

- Река такая. В Яик впадает. Рыбы там… - Филат закатил глаза. - Хоть руками бери. Киргизцы её не едят, брезгают, а мы с превеликим удовольствием.

- Вот чудеса-то… - Тимофей восхищенно покачал головой.

С Марьей он разговаривать он не стал, весь остаток дня крутился возле порутчика, с охотой выполняя его поручения. Повечеряв, отправился со Степаном на вышку. Говорил о чём-то, не думая, отвечал невпопад. А внизу, на крыльце Селиванового куреня, куда определили их на постой, сидела Марья. Грызла преподнесённые красавцем Трофимом орешки, посмеивалась над его шутками.

- Ишь ты, прямо гоголем перед девкой ходит! - заметил с усмешкой Степан. - Ни перед одной он так не старался.

- И много тут у вас девок? - хмуро спросил Тимофей, поглядывая на багровый закат, окрасивший облака кpoвавым светом.

- Сейчас-то не особо. А вот раньше — да. Беглых людей тут у нас много было. Всех принимали. И заводские приходили, и мужики помещичьи, и старообрядцы.

- Куда ж потом подевались?

- Года три или четыре назад солдаты нагрянули с офицером. Большую часть беглых с собой увели. И впредь крепко-накрепко заказали нам принимать их.

- А вы что же?

- А что мы? Наше правило такое — чужих людей не сманивать, а коль пришли — не отдавать.

- Что ж отдали тогда солдатам?

Степан крякнул досадливо:

- Приказ Тайного совета был. Бумаги офицер показывал. Грозил шибко. Крепость, мол, на то поставлена, чтобы от нападков и разорения Россию беречь, а вы сами разорение учиняете. В таком разе, мол, ходатайствовать буду перед императором, чтобы крепость вашу упразднили. В то время Пётр Второй Алексеевич только на престол взошёл, и чего от него ожидать, неизвестно было. Пришлось покориться. Так мы кого смогли укрыть — укрыли.

- Чужих людей не сманивать, а сам что мне говорил сегодня?

- Да ведь служить кому-то надо… Много дела здесь, людишек не хватает. А ты вроде ничего. Видишь, и подлости в тебе нет. Не захотел порутчика своего бросать. Видно благодарен ему за то, что не выдал он вас с Марьей, с собой увёз.

- Угу, ещё как… Что?! Кому не выдал?

Степан расхохотался:

- А вот врать ты совсем не умеешь! - и тут же перевёл разговор на другое. - Эх, и ветер завтра будет! Буря целая, а не ветер! Закат-то какой багровый.

Вышла на крыльцо Селиванова жена — казачка негромкая, но властная, одним взглядом решавшая все разногласия с односельчанами. Сказала что-то тихо Марье, и та подхватилась, вскочила, торопливо попрощалась с Трофимом и влетела в избу.

- Видно, спать ложатся уже, - сказал Степан. - Иди, а то дверь закроют.

- Не пойду, - отрезал Тимоха.

- А где ночевать будешь?

- И на улице не пропаду.

- И то верно. За амбаром на задах сено сложено, на нём устроиться можешь. А то ко мне в малуху* иди, место для тебя найдётся.

--------

* - летний домик

--------

Однако уходить с вышки Тимофей не спешил. А Степан рассказывал, как пришли когда-то в эти места казаки, как строили крепость. А когда построили, обнаружили, что недалеко находится казачье поселение с таким же названием, и что поселение это башкирцы разоряли много раз, а атаман ихий по имени Фома каждый раз спасал людей своих, уводя их за реку. Рассказывал про то, как зазевавшихся девиц и молодых баб увозили в полон степняки.

- Они всегда здеся живут, киргизцы-то? - спросил Тимофей, содрогаясь при мысли, что Марье могло грозить такое, если бы в пути на них напали.

- Нет, только летом приходят на кочевье. А зимовья у них верст триста отсюда на полдень.

- Чем же им здеся плохо, зачем уходят?

- Говорят, ветры тут шибко сильные для их.

- Ветры?!

- Когда осень наступает, вдоль Камня начинает гнать ветры студеные, ледяные.

- А как же другие живут?

- Они ведь не как мы — не пашут и не сеют, скоту своему корма летом не готовят. Кони да коровы ихи траву копытами из-под снега выбивают. А когда снег корочкой ледяной покрывается, или слишком много его, снега, то добыть себе прокорм скотина не может и начинается мор. А следом за коровами помирают люди от голода. Потому как не пашут и не сеют. Вот и уходят они туда, где прокормиться легче.

- А джунгары — это кто?

- А кто их знает… Слыхал я, что царство есть такое — Джунгарское, а сами они вроде калмыков наших.

- А калмыки кто?

- Нууу… Тоже степняки. Императору нашему Петру Алексеевичу служили, на войну с им ходили шведов бить.

- И что же, побили?!

- Так они со своими верблюдами всех шведов распугали, и бить-то некого было! - расхохотался Степан.

- А верблюды — они какие? Не сумел я их разглядеть, когда киргизцы следом за нами сюда шли.

Так проговорили Степан с Тимофеем до первых петухов. За одним вопросом следовал другой, а слова цеплялись друг за друга, свивались в рассказы, рисовали картины доселе неведомого Тимохе мира.

- Рассвет скоро… - зевнув, сказал Степан. - Ты поди, вздремни мало-маненько. А я уж докараулю.

Спустился Тимоха с вышки, нашел за амбаром копну сена, устроился на ней, уснул крепко. Разбудил его Селиван:

- Сынок, вставай скорее! Марью украли!

- Ааа? - в голове у Тимохи стучало, а язык не слушался спросонья. - Как украли? Кто?

- Так если бы знать, кто! Вышла по нужде на рассвете, тут её и схватили.

Тимофей вскочил, побежал к Селиванову дому.

- Погоди, так на вышке караульный стоял… Что же он?! - вдруг осенила его мысль, и он кинулся сторожевой башне, у подножия которой с виноватым и обескураженным видом стоял Степан.

- Так сумрачно ещё было, путём не углядишь. Я только услыхал, как пискнула она, забилась, и тишина. Я покуда с вышки-то спустился, ан дыра в горсти*… Поздно…

--------

* - так говорили об оплошности, потере

--------

- Пока спустился… Киргизцы в крепости людей воруют, а он… - чуть не заплакал Тимоха.

- Да какие киргизцы! - вспылил Степан. - Ворота закрыты, а через заплот никто не перелезет, да ещё с поклажей! Угомонись, здесь она, в крепости. Найдется!

- Здесь, в крепости?! Так вот оно что!

Тимоху охватил гнев. Это он, это Трофим украл Марью! Ах, подлец! И Тимофей рванул вдоль улицы, разыскивая курень обидчика. Степан, всплеснув руками, кинулся следом.

- Где он живёт?! - Тимофей взлетел на крыльцо ближайшего дома, рванул запертую дверь, застучал.

- Да не тут! Не тут! Не стучи! - закричал Степан. - Я покажу тебе!

Трофим спал в малухе, и Тимоха, влетев в постройку, набросился на соперника с кулаками:

- Ах ты, гад! Ещё притворяешься, что спишь. Оммануть меня хочешь?! Ты куда Марью спрятал, отвечай!

Трофим, ошалевший от неожиданного нападения, сел на лежанке, пытаясь понять, о чем говорит Тимоха:

- Ты чего? Кто..?

- Не прикидывайся, гад! Ты всё вокруг Марьи крутился! Ты её украл!

- Погоди, не ори. Скажи толком. Что с Марьей-то?! - а поняв, потемнел лицом, будто осунулся сразу. - Идём, искать будем. Найдем девку, не думай!

Возле Селиванова куреня Трофим присел на корточки, внимательно оглядывая землю, словно пытаясь рассмотреть следы.

- Вот тут её схватили… Видишь, на земле будто сапогом копнули? И трава примятая. Вот сюда потащили. Погоди, постой… Вот здесь земля сырая, видно, Селиваниха воду выплеснула вчера. И отпечаток. Я же видел его где-то. Чей же…

Трофим задумался. Крутилось в голове, вертелось где-то рядом, а вспомнить никак не получалось.

- Идём к атаману, - наконец решил он.

Атаман Василий Арапов на ногах уже был — поднялся ни свет ни заря. Дел в крепости невпроворот — окромя службы караульной ещё и сена заготовить нужно, и за хлебами присмотреть, чтобы не вытоптали киргизские пронырливые отары. И с башкирами ухо востро держать — того и гляди затеют свару со степняками, сколько раз уже целые войны друг с другом устраивали!

- С чем пожаловали в такую рань?

- У порутчика проезжего девку украли, - доложил Трофим.

- Когда она из крепости успела выйти? - удивился атаман.

- В том-то и дело, что не выходила. От Селиванова куреня утащили. След на земле остался. Приметный такой след… Гвоздочки на подошве подбиты двойным рядом. И вспомнить никак не могу, у кого я это видел!

- Бей в набат, собирай казаков на площади! - приказал атаман.

Через некоторое время, когда солнце уже поднялось на полкрая над горизонтом, казаки стояли в ряд на плацу, переговариваясь и гадая, что случилось.

- А ну, казаки, показывай сапоги! - вышел на крыльцо атаманской избы Арапов.

- Зачем это? - пронесся шумок, но все послушно подгибали ноги и демонстрировали подошвы.

- Вот он! - наконец раздался голос Трофима. - Его следок возле куреня Селиванова.

Дородный бородатый казак-вдовец вскинул упрямо и зло подбородок.

- Ты девку порутчикову умыкнул? - спросил его атаман.

- Девка у меня в избе. Только никакая она не порутчикова. Беглая она.

- Тебе откудова это известно?!

- Сам догадливый. У порутчика в проездных бумагах люди не прописаны. Где он их взял?

- В Самаре купил, сказано же.

- Где купчая? Потерял? А свои проездные не потерял. Отчего же он важные бумаги в разных местах держал? А я скажу — оттого, что не было у него купчей. Потому что он, господин порутчик ваш, беглых укрывает. Что за это офицеру императорской армии бывает, мы все знаем. А девку эту я себе в жёны возьму. По хорошему, по Божески. Потому что дитё у меня малое без матери осталось. И дитю этому забота нужна.

- Нужна мать для дитёнка — я тебе её найду. Вдовицу-казачку, - взгляд Арапова стал тяжелым, будто свинцовым. - А за то, что ты в крепости беззаконие сотворил и девку без её согласия в дом взял, будет тебе наказание. И не твоего ума дело, откуда у господина порутчика люди. Не — твоего — ума — дело.

Пороли бородача прямо здесь, на площади. Крепко пороли, с оттягом. Водой обливали и снова пороли. Чтобы не повадно другим было законы писаные и неписаные нарушать и диким степнякам уподобляться. А ещё за то, что перед порутчиком происшествием сим крепость опозорили, на имущество его покусившись.

Продолжение следует...