Былинные земли. Рубец дележа. Часть 16

(Продолжение)

ЗАМЫСЕЛ СТАРОСТЫ

Можно представить, что испытали староста бельский Валерьян Жаба и его жена Регина (второе имя Дороти) Балцевич, когда узнали, что сумма - 6000 талеров, выложенная ими за имение Свяда, еще не позволяла довольствоваться приобретением. Сделка была оформлена 30 августа 1720 года, а на следующий день супруги сделали заявление: просили земский суд обнародовать, что они купили у Скорульских поместье, но не могут им в полной мере и сразу распоряжаться, так как на имении большие долги, и самый крутой – 2100 талеров - по заставе (залогу) лидскому стражнику Петкевичу.
Тем не менее, Жабы обязывались погасить все задолженности. Интерес к Свяде был столь высок, что долги не смущали. Видимо, Валерьян хорошо представлял, каким будет его имение в будущем. Уверенность придавали крестьяне (христиане), что оставались в местах проживания, не разбежались ранее.

Староста – не вояка. Не хорунжий и не стражник. Он знал, как использовать труд подданных на благое дело. Старосты были древней административной номенклатурой, их корни в вечевых собраниях, на которых сообща решались земельные проблемы.

СТАВКА НА СВЯДУ

Такой подход, конечно, способствовал отдаче. Валерьян уже в выкупном акте заострял внимание на некоторых людях - крестьянах, которые интересовали его в первую очередь. Например, просил суд «опечатать» - то есть, запечатлеть, что, «поскольку имение было заставлено Петкевичу», то он не вернул столяра, «со всей семьей, с женой и детьми». Жаба ориентировался на мастеров своего дела. Скорульские, владея также имением Долгиново (Ошмянский повет), поселили в Свяде деревообработчиков, и теперь необходимо было разобраться, кого из них оставить, а кого вернуть обратно. Из этого видно, что требовались специалисты – незаменимые при расширении слобод.

Какими были дальнейшие шаги приобретателя, мы не знаем – документов пока нет. Лишь одно можно сказать определенно: он брался основательно, и Жабы надолго осели в Свяде. Настоящее «счастье» улыбнулось внуку Валерьяна – Тадеушу (Фаддею), когда было принято решение протянуть связующий участок Березинского водотока по территории его земель. Обстановка к тому времени резко поменялась – на смену великокняжеской знати пришла российская, царская, но Тадеуш был готов к такому повороту событий. Как явствует из документов Национального архива Республики Беларусь, «Фаддей, Ивана сын Жаба» в 1795 году значился дедичным владельцем села Свяды и «тайным Его Императорского Величия советником воеводой полоцким».

Крупный капитал держал в поле зрения важнейшие регионы, но распределение ролей зависело уже не от князей и королей, а от императоров.

ДЕЛЕЖ НАПОПОЛАМ

Беспрепятственный грузооборот между севером и югом, оформленный как Система – в виде связующих рек, озер и каналов, созданный царской властью, способствовал росту торговли, но не решал проблему земли: настоящие хозяева, крестьяне (христиане), оставались бесправными, крепостными.

Первые работы по устройству Березинского водотока производились при Тадеуше. Однако его период был недолгим - коротким. При нем прорыли только соединительный отрезок, помеченный на карте 1800 года как «Лепельской канал». Промежуток охватил территорию волока, где Жабам принадлежала половина – та часть восьмиверстового перешейка, что прилегала к Береще. Другая часть, с Воловой горой, примыкавшая к южному стоку, входила в состав земель Боровских (поместье Осетище), ближайший населенный пункт которого, Домжерицы, располагался на Сергуче. Новая власть не церемонилась. Разделительная черта пролегла ровно посередине, а границы имений обозначили прямыми линиями. При этом, арендаторы – мелкие землевладельцы, в расчет не принимались. Если они расплачивались чиншем и не имели документов на право пользования, их поголовно зачисляли в крестьянское сословие и прикрепляли к магнатским доменам. Конечно, это было выгодно панам, которых именовали теперь помещиками. 

Последующие работы по устройству Системы напрямую не затрагивали свядскую твердь, но близость водотока, несомненно, сказалась. После смерти Тадеуша его имение унаследовали дочери. Уже в 1800 году Свяда досталась Цецилии и Элеоноре Аполлинарии, которые разделили собственность.

Прежде чем рассказать о дальнейшем, остановимся на фамилии, известной как Шушкевичи. Она напрямую связана с историей свядской земли.

СОЛЬ ЗЕМЛИ - ХЛЕБОПАШЕЦ

В 1795 году, а это окончательный раздел Речи Посполитой, была составлена «ревизская сказка Минской губернии Борисовского уезда села Свяды» (так в документе Национального архива Республики Беларусь). Тогдашний «Фадей Ивана сын Жаба» назывался «дедичным владельцем» села. К сожалению, из документа невозможно понять, ревизская сказка относилась ко всему имению или только к селу? Согласно выписке, Шушкевичи проживали в доме №14. С того времени, как Жабы овладели поместьем, прошло 75 лет. Конечно, годы преобразили край. Мы уже отмечали преобразования. Образец 1720 года, когда поместье называлось «Свяда Городок, или Слобода Свядская», был в прошлом. Очевидно, слобода и деревня слились, и образовалось село. Номер дома, в котором жили Шушкевичи, свидетельствует о масштабе поселения. За время своего правления Тадеуш (Фаддей) построил церковь.

Главой семьи Шушкевичей назывался «Григорий, Афтанасьев сын Шушкевич», 40 лет (в польском варианте указан возраст 50 лет). Переводя на современный язык, можно сказать так: Григорий был сыном Афтанасия (по-польски: "syn Apanasa").  Их соседом, из дома №13, был «Максимъ Леонъ сын Сорока». Род деятельности обоих был связан с землей. Это видно из приложения к сказке. Время было переходное, и делопроизводство велось на двух языках: на русском и польском. По-русски отмечено, что Шушкевич и Сорока – «хлебопашцы», а в польском значении – «rolniki» (фермеры).

ПЕРЕЕЗД

Следующая ревизия - за 1816 год, зафиксировала резкий поворот в судьбе жителя Свяды: «Григоры Амельянов Шашкевич» (так в тексте) оказался в застенке «Виребки» (что идентифицируется как «Веребки»). К сожалению, промежуточной справки, за 1811 год (а ревизии проводились регулярно, через пять лет), не выявлено.

Когда сравниваешь данные за 1795-й и 1816-й годы, то наяву разночтения. В первом случае «Григорий, Афтанасьев сын Шушкевич», а во втором - «Григоры Амельянов Шашкевич». Можно подумать, что речь – о совершенно разных лицах. Но это не так. Время было переходное, русский язык еще не утвердился, а делопроизводство вели новые чиновники, и документы изобилуют многочисленными ошибками. Фамилия Шушкевичей встречается в трех номинациях – и как Шушкевичи, и как Сушкевичи, и как Шашкевичи. А «Григоры Амельянов Шашкевич» - это тот же «Григорий Афтанасьев сын Шушкевич». По данным за 1795 год, его женой была некто Зиновия, дочь Самастеева. В 1816 году она уже не упоминалась, а Григорий умер в 1812 году. Они оставили двух сыновей – Амельяна и Аксента.

К сожалению, из ревизских сказок не понять, почему они переселились, как им достался застенок.

Можно предположить два варианта, два исхода. Первое - повлияло французское нашествие, Свяда была разорена. А второе, что более вероятно: Шушкевичи вернулись туда, откуда вышли: где находились до подела Речи Посполитой.

ИСТОКИ

Видно, что Григорий был ровесником Тадеуша (Фаддея) Жабы, который носил титул «дедичного владельца». Создание Системы отразилось на судьбе Свяды, имение подверглось преобразованию, но еще ранее, мы уже отмечали, происходили процессы, которые вынуждали людей покидать свои обжитые места. Исчезли застенок Вирембля, деревни Велимбор и Салек. Где они были?

Даже географическую основу трудно воспроизвести. Например, в описи 1720 года упоминалась деревня Салек, из которой ушла семья Ивана Аникеева в полном составе – с женой, детьми и внуками. Похоже, что они были последними жителями той деревни, больше она не называлась. А где была? Корень в слове «салек» можно отождествлять с латышским «sala», что означает «остров», хотя существует версия, что на месте Салека возник позже застенок Стайск. Версия не беспочвенная, если учитывать, что деревня погибла, ее покинули. Стайск обозначен на карте 1800 года. Надо сказать, что место примечательное. В польском Словнике Стайск упомянут - как и Ходивля (Годивля). Это - местность несколько иная, чем непосредственно свядская. Если село Свяда на возвышенности, на взгорье, то Стайск за Эссой, в низменности. Оттуда вытекала речка Стайская. Если судить по записи в Словнике, то речка имела вес: указано, что она "рыбная"(данные за 1890 год). А впадала она, сказано, в озеро Береща. Это удивительно, так как известно, что с той стороны в данное озеро втекала только одна речушка – Черница, носящая ныне название "Кеста". А ее можно назвать частью прохода - волока. Мы уже рассказывали, что между Черницей (Кестой) и Химливой было наикратчайшее расстояние, чтобы попасть из одного водного бассейна в другой. Учитывая этот фактор, Стайскую речку можно рассматривать как "пособницу" большого транспортного пути. В "ту же степь", то есть, в тему смотрится значение слова "стайск". Оно - производное от "стаек". А "стайки" - это места, где распределялся товар, доставленный по воде.

Сегодня уже нет речки Стайской, ее судьба закатилась давным-давно - когда соорудили искусственный соединительный проход по Воловой горе, когда устранили перетаскивание товаров посуху.   

Превратности могли сказаться на судьбе Шушкевичей. Если смотреть перечень подданных Свядского имения за 1720 год, то явно выраженной ссылки на такую фамилию нет. Но есть что-то схожее.

В инвентарной описи за тот год упоминался житель Рудни, фамилию которого литовские историки перевели как «Шушкевич».

Более обстоятельное исследование, исполненное белорусскими учеными, выявило несколько другой оборот. По свидетельству кандидата исторических наук Вячеслава Носевича, две начальные буквы указывают на фамилию «Глушкевич».

Трудно судить. Подтверждающих документов пока что нет.

Фамилия Глушкевич не встречается на просторах Лепельщины. А генеалогия Шушкевичей, еще раз повторимся, насыщена различными комбинациями. Наречия разные: в польском языке буква «ш» состоит из двух литер – «sz». И могло быть так, что составитель документа в 1720 году переиначил две первые литеры.

Хорошо было бы перенестись в то время, да посмотреть.

ИЗНАЧАЛЬНОЕ РЕПИЩЕ

Мы уже говорили, что Рудня и Веребки в описи 1720 года представлены как одно целое, они располагались в малом междуречье – на территории в виде своеобразного полуострова, наделенного уникальным природным достоянием. Из Свяды в Веребки путь лежал через Рудню, и не исключено, что именно та территория была изначальным пристанищем для старинного рода. Некоторые примеры свидетельствуют, что Шушкевичи могли селиться много ранее, и с давних пор имели в малом междуречье околоток, свое место. В тему смотрится возвышенность при городище Плоская Гора. Как установили минские ученые-археологи, острожку порядка 2000 лет, а соседняя гора названа в честь представителя рода Шушкевичей. Ее легенда такова. Веребский Терентий Шушкевич пытался распахать околоток, чтобы выращивать хлеб, но в годы сталинских репрессий, когда земли использовались для воинских баз, был арестован и убит. Его брат, Лукаш, тоже пахал ту землю, но пришли фашисты и арестовали, увезя в рейх - сначала угнали в Освенцим, а потом в Маутхаузен, где выколачивали последние силы на сооружении подземных тоннелей в Альпах. Там мировой капитал создавал самое современное гитлеровское оружие. Там и погиб от истощения Лукаш Шушкевич.

А Великие Пожни и Репище доживали свой век в послевоенное время, уже наследники древнего рода выращивали крохи урожая, чтобы содержать семьи при колхозном строительстве.

А есть ли свидетельства, где пребывали Шушкевичи до того, как фиксировались «rolnikami» (фермерами) в селе Свяда? Есть ли факты, что они имели свой надел в Великом княжестве Литовском, в составе Речи Посполитой?

(Продолжение следует).

На снимке Василя Хацкевича: часть деревни Веребки (между каналом и речкой Береща) в советское время (70-е годы прошлого столетия).


21.05/23