Коридор Вселенных

         Глава 1. Реальность разделилась


         Стояла новогодняя ночь. Бой курантов отгремел прямо сейчас. Новогодний стол в этой семье ломился от всевозможных яств, которые приняты в этой стране в это праздничное время. За окнами в небе расцветали, далёкие и не очень, огни фейерверков. По телевиденью пели гимн, ещё немного — и снова пустят в эфир «Голубой Огонёк», как и в прошлом году. Скоро снова будут хлопушки, конфетти, бесконечные поздравления от друзей и новое движение к лучшему в новом году, на этот раз быстрее и эффективнее, чем в прежних. А пока Россия праздновала, и никому не приходило в голову, что ждёт семью Бесконечных уже на утро.

         Тушёный картофель с солёной сельдью и салатом оливье, сельдь под шубой, запечённая в майонезе курица, которые сейчас поедали братья Александр и Алексей, не оставляли никаких сомнений, что этот год пройдёт как обычно, в достатке, довольстве и неизменной предсказуемости — ничего необычного! кроме того, что сами братья устроят себе благодаря своей феноменальной изобретательности и способности к фантазиям, которые они до сих пор не утратили. Реалии жизни притупили их эти качества и притупили изрядно, но не до конца, и они взращивали в себе новые ростки чудесного её восприятия, когда везде можно видеть сочетание логики и чуда, не противных друг другу окончательно, а скорее согласующихся в парадоксе, что ещё более удивительно.

         Разворачивались подарки, аккуратно сложенные под елью. Снова застолье, чай с тортом, играли с котиками…

         Отец семейства носил необычное имя: Аластор, а мать — Алина. У отца в роду были англичане, а у матери — поляки. В семье был ещё один человек — ребёнок семи лет, девочка, чьё полное имя звучало как Елизавета. Братья очень любили её и устраивали ей всевозможные развлечения. Отец был достаточно строг, но очень любил свою семью, мать была строга более внешне, на самом же деле была добросердечна и нежна ко всем членам семьи, а их дочка Лиза была забавной и порой удивляющей всех девочкой. Иногда её фантазии ошеломляли даже братьев.

         …Снова застолье, на этот раз фрукты. Песни по телевиденью… Игры с сестрой и котиками под ёлкой…

         Они проводили этот праздник в кругу семьи и не собирались покидать тепло своего дома этой ночью, даже для прогулок по праздничному ночному городу. Братья немного жалели об этом, но в целом были довольны. Ведь к сегодняшнему вечеру не относилось то, что они видели, что многое нужно изменить в их жизни… Сегодня, в момент перехода от прошлого года к наступившему, братья, которые верят в материализацию мысли, чётко объяснили своё желание мысленно и вместе, каждый сам про себя мысленно произнося слова заветных мечтаний, украдкой при этом переглядываясь друг с другом таким образом, чтобы образовался тесный контакт взаимодействия на ментальном уровне, и только когда наступил бой курантов, они сумели отдышаться, так как это действо потребовало от них большой энергии и сосредоточенности. Братья вообще верят в волшебство и считают его правильной составляющей нашей жизни, которую нужно структурировать именно с его помощью. И это не какая-нибудь отвратительная и мерзкая магия вроде той, где нужно отрезать головы жабам или наводить порчу. Хотя жаб препарируют студенты медицинских институтов, так что в этом нет ничего противоправильного! Но это сложная система совместной работы интеллекта человека и ценностей, полученных с его помощью, которые дают импульсы, превращающиеся в силу человеческой воли. Это уверенность, что с помощью нашей целеустремлённости как состояния души, направленной к объекту воздействия, возможно структурировать картину способов и карту путей к достижению тех или иных целей. И это чёткая и сильная убеждённость, что Бесконечность нас слышит. Они переглядывались, мысленно прогоняя скуку без волшебства, не скуку этой ночи, так как ей им было весело, как и всегда, чего, знали они, было мало и недостаточно; они образовывали синергию. И эта ночь и этот момент, знали они, — момент волшебства, и они стремились открыть себе дверь в новый мир — мир сказочных приключений и путешествий и чудесных событий и явлений. Им слишком наскучила серость будней, им слишком опостылели их ведущие вникуда обязательства, которым они долго искали применение в своей жизни, о которой мечтали, и которым уже давно нашли его. Но теперь пришла пора не просто качественного перехода в их пока ещё молодой жизни, но, как они считали, пришла пора перехода меры, и они собираются его осуществить, с наступлением нового года и нового счастья!

         Себя Алексей и Александр называли Алекс и Андралекс (с ударением на последний слог). Алекс гордился чистотой, лаконичностью и как бы остротой звучания своего имени, а Андралекс, напротив, сложносоставностью и как бы вескостью своего. Они соотносили свои впечатления от имён с остротой тонкой интеллектуальности, на которую основной упор давал Алексей, и гармоничным сочетанием ума и реальных действий, на которые делал ставку Александр.

         Волосы Алексея были русыми, в мать, а Александра — тёмными, в отца. Оба были худощавого телосложения, с одной разницей, что Андралекс был несколько шире в плечах вообще выглядел более сильным и внушительным, нежели его брат Алекс, чьей силой была утончённость и у кого были тонкие черты не только в теле и лице, но и в манерах, он блистал своим остроумием. Александр выглядел немножко грубовато и мог ответить на остроты брата в грубой форме, причём грубость эта ощущалась на ментальном уровне, но никак не выражалась в непристойностях и тому подобном бескультурном поведении, она лишь позволяла ему достичь того же, что было приоритетом его брата, и ответить ему сильно, выйдя на его волну.

         Что касается их отца — тот был весьма крепкого, чуточку полноватого, телосложения, весьма суровый на вид и характера того же, однако нескандальный, любитель порядка и создатель покоя в семье и в доме. Более близкий к Александру, в то время как брат того был более склонен к материнской стороне. Отец семейства любил строгий костюм и не понимал, как под него можно носить кроссовки, и вкладывал эту любовь всей семье, отчего они также прониклись чувством отцовского стиля. Отец был более консервативных взглядов, но никогда не отказывался проанализировать что-то новое, будь то от кулинарных изысков своей любимой супруги до политики между государствами. Он очень переживал по поводу противостояния западной и российской культур, ведь вся его семья издавна роднилась с русскими людьми и была с ними в хороших отношениях, они знали русских с лучших сторон…

         Мать. Мать была удивительная женщина. Её утончённая девичья фигурка была средоточием образованности и таланта, который во многом передался её детям. Она очень любила живопись и в свободное время увлекалась ею, не навязывая однако своё занятие другим членам семьи. Они смотрели на её готовые творения и сами вдохновлялись творить, каждый на свой лад и манер. Даже Аластор, с его почти постоянной скептичностью и стратегическим мышлением, подпадал под чары Алины и обретал сначала как бы несколько растерянный и обескураженный вид, но затем, всё более и более всматриваясь в вихри пейзажей возлюбленной жены, становился всё более и более удивлённым, как-будто её картины проявляли в нём какие-то скрытые смыслы и он явственно осознавал их.

         И, кстати, оба из родителей имели профессии, характерные их склонностям. Отец работал банкиром, следил за ситуацией на бирже, а мать работала в музее картинных выставок, организовывала и проводила культурные мероприятия, и постоянно знакомилась с новыми творениями авторов старого и молодого поколений. В её коллекции картин, написанных ей самой, накопилось достаточно собственных произведений. «Ещё немного, — восторженно думала она, — и можно будет организовать собственную выставку!» А уж к ней она основательно подготовилась: у неё были большие связи в её сфере, и она пригласит на неё немало влиятельных и авторитетных людей, с которыми она в дружных отношениях и которые являются известными ценителями искусства её толка.

         Любимым же занятием Аластора было чтение газет, научных статей, составление собственных(!), а также на досуге игра с детьми в шахматы. В нём преобладало научное мышление. В то время как его жена продвигала и множество других проектов, связанных с её собственной художественной деятельностью.

         Дети же в этой семье, ещё формирующиеся личности пятнадцати лет в лице Алекса и Андралекса были настолько изобретательными! и сочетали в себе лучшие стороны отцовских и материнских черт! В них объединилась их любовь к наукам и искусству, что, в частности, породило новую ветвь движения их интересов: эзотерическую. И на данный момент они решили, что достигли максимальной величины развития своих способностей, чтобы приступить к реальным действиям в этой области.

         Мать и отец знали о склонностях своих детей-подростков. Отец ограничивался слабым недовольством по отношению к образу мышления и поведения своих сыновей, но, видя, что те не забывают полностью про действительность, а умело сочетают свои фантазии с реальностью, не имел ничего против их «хобби» (на самом деле, для них это не было «просто хобби», а было по-настоящему стоящим занятием). Зато мать, с её неуёмным стремлением к фантазиям на полотнах и мечтательностью, которая очень умело сочеталась с организаторскими способностями на работе и дома, в образе мышления, давала детям ощущение настоящей «сени лета», словно на пейзажах её картин и словно в детстве, когда чувствовал такую беззаботность и лёгкость, что можно было делать что угодно, когда не чувствуешь принуждения к действиям со стороны общества. Только понимала эту свободу она несколько по-своему: как что-то размытое, медленно текущее, словно река из густого и приторно-сладкого мёда — отхлебнуть её воды можно за девять — десять глотков и получить достаточно праздности, но для братьев этого порой бывало черезчур. Тогда в игру включался отец, и они питались его чёткостью и стройностью его «закостенелых» формул, и чувствовали равновесие и энергию, особую в их восприятии, появляющуюся из их преобразованных энергий, только что поступивших к ним, на стыке отцовской и материнской. И именно преобразованных, так как они должны были обрести лицо братьев и стать их энергиями, с соотношением каждой из их составляющих, характерной особенностям каждого из братьев.

         Но было ещё одно и очень удивительное существо в этом доме, чуть ли не удивительней всех остальных! Это младшая сестрёнка братьев Бесконечных и младшая дочь их родителей. Семь лет. Её ярко-голубые, как у матери, глаза отражали небо, её иссиня-чёрные с самого детства волосы были напоминанием о строгости интеллекта отца с волосами цвета воронова крыла, и склонность к этой строгости сквозила с первых лет малышкиного возраста, и проявлялась она в стремлении с её помощью сделать всё более приятным и миролюбивым, каковое характерно её матери. Но приятное и мирное в её понимании было странным даже для братьев: игры девочки, спокойные, как должно быть, к примеру, посиделки за игрушечным столом за понарошку чаем, превращались в стремительные и грациозные передвижения от так называемой «кухонной плиты» к «столу» и обратно, при том что эти передвижения были очень частыми. В роли гостей были братья, которые помогали во время летних каникул смотреть за сестричкой своим родителям, а девочка словно грациозно танцевала вокруг столика, перемещаясь по всей комнате и как бы находясь не в одном месте, а сразу везде. «Накормить», «напоить» братьев было делом её первейшей важности, однако она не давала им даже шагу ступить из-за столика, даже для того, чтобы помочь ей в её приготовлениях: сразу начинала плакать, а потом ревела так словно с ней происходило нечто ужасное, но стоило братьям во время её приготовлений вернуться за стол, как всё становилось в прежнее русло, и она снова прыгала по всей комнате в поисках чашечек, блюдечек и тарелочек, заправляла своим старшим братьям полотенечки за воротнички, поправляла причёски, «чтобы к застолью выглядели очень опрятно», отчего их волосы, до того непослушные, растрёпывались ещё сильнее. Она снова принималась носиться с приготовлениями, пока снова не находила в их внешности какого-нибудь изъяна. Родители смотрели на это и не могли наумиляться; отец говорил: «Какая заботливая!», а мать в это время принималась сладко охать: «Ох! Аластор, наверное, она будет танцевать!» Конечно, для братьев поведение сестрички за играми было слишком, но они ничего не могли поделать, лишь радуясь между собой и втихомолку моментам, когда в их совместных играх с младшей сестрой наступит передышка: около двух часов дня мать отводила её спать в её детскую спальню, а Алекс и Андралекс отправлялись в свои комнаты, чтобы там вместе думать, размышлять, читать и разговаривать о том и заниматься тем, что им нравилось. Но это было около четырёх — пяти лет назад, а сейчас девочка подросла и ей семь лет, и она стала большой фантазёркой! И, несмотря на подобные описанные выше маленькие «издевательства» над братьями, они любили её и она их, тогда. И сейчас они любят друг друга.

         А сейчас они вскрывали новогодние мешки с конфетами и предавались веселью и шуткам. На часах протикало три с половиной часа ночи, а у них сна не было ни в одном глазу! И все так продолжали проводить время в довольстве и благодушном расположении духа, пока не почувствовали глубокое удовлетворение жизнью, откинувшись на спинки кресел и стульев и дивана, когда Лиза, обратясь ко всем, неожиданно сказала:

         — А теперь — всем спать! Детки, пора в кроватки!

         Все удивлённо засмеялись и смеялись долго, минуту с небольшим, пока действительно не начали вставать один за другим, расставили всё по своим местам после бурного застолья, выключили телевизор, погасили свет и, пожелав друг другу спокойной ночи, отправились по своим постелям, закрыв перед тем входы центральный и чёрный в свой частный дом.

         Всю ночь за окном зала-гостиной, где они пребывали и предавались радостям жизни за застольем, парил в воздухе редкий снежок. Когда во время празднества они открыли окна, чтобы получше полюбоваться красочными и яркими фейерверками (а зрелище в этом году даже здесь, на окраине города, было поистине потрясающим!), они обнаружили для себя, что эта ночь первого января, как и некоторое количество предыдущих таких же первых ночей прошлых лет, выдалась довольно тёплой: всего минус один градус на термометре, а по ощущениям было и того теплее… Когда отец семейства закрывал парадную дверь, он вышел на полминутки на крыльцо в чём был, в парадных брюках и праздничном свитере и не заметил каких бы то ни было изменений…

         И вот вся семья спит. Все давно разошлись по своим постелям. Шесть пятьдесят девять утра. На дворе всё ещё мрак. Снежок, успевающий упасть на плитку, которой вымощен двор номер шестьдесят девять по улице Свердлова, успевает растаять…

         Без трёх секунд семь часов…

         Девочка спит в своей кровати и видит третий сон про летающих пони-единорожков с крыльями…

         Без двух секунд семь…

         Братья Бесконечные, пожалуй, единственные, кто прикидывается спящим этой ночью: они заняты своими делами в дальней части дома, близкой к гостиной и парадной входной двери, в то время как остальные части семьи находится дальше и спят почти рядом: матери, что в одной спальне с отцом, необходимо быть чуткой ко сну своего младшего ребёнка, не успевшего ещё даже пойти в школу…

         За секунду до семи часов утра зажиточный дом пребывал в полной тишине, нарушаемой лишь мерным биением часов по всему дому и шепотками братьев у парадной стороны.

         Семь.

         ВЖУХ!

         На миг в комнатах братьев замерло всякое движение. Но спустя несколько секунд они выбежали из своих спален в поисках источника шума, надеясь при этом, что никого не разбудят. Походили по коридорам. Всё как и прежде. Только мерное биение часов. Прислушались к задней стороне дома. Ничего. Все спят. Заглянули снова к себе в комнаты. За окнами всё так же тихо падает снег. Пошли открыли входную дверь с парадной стороны, даже в тапках вышли на плитку. Всё было то же самое, что они видели и до этого… И тишина, нарушаемая изредка громкими голосами людей, горланящих на улицах, закрытых от братьев стеной и кованой калиткой, какие-то песни и громко же переговаривающихся.

         — Но откуда-то должен был исходить этот звук!

         — Нам ведь не показалось?!

         — Не могло.

         — Пойдём обратно в дом.

         — Давай.

         Братья снова быстрым взглядом окинули здание своего дома. Сейчас он был сонным. И эту сонливость разгоняли гирлянды, развешанные тут и там вокруг дома и на самом его здании, и надписи «С Новым Годом!» На братьев как ни в чём не бывало смотрели окна дома. Снежок вокруг запорошил всё под ногами на уровень не больше нескольких сантиметров. Братья снова зашагали в дом. Закрыли за собой дверь. И задумались:

         — Может, подняться на чердак? — предложил Андралекс.

         — Нет, насколько я помню, звук доносился не сверху, а откуда-то со стороны. С какой?

         — Точно не слева. Здесь мы сейчас стоим…

         И ребят осенило.

         — Зал! — сказали они вместе и устремились по направлению к залу.

         Перед входом замедлили шаг и, осторожно поворачивая за угол, увидели…

         Со стороны двора окна были наполовину завалены снегом!..

         — Не может быть! — в один голос сказали ребята, не веря своим глазам, и немного громче, чем надо.

         — Тихо ты! — полушёпотом воскликнули оба, и звук их совместного голоса оказался чуть ли не громче предыдущего. Они решили замолчать и стали усердно моргать: не кажется ли им всё это?!

         Когда снег, доходящий по вертикали своей горизонтальной линией края сугроба до середины окна, после усиленных морганий не исчез, они подошли поближе к окну и стали вглядываться в темень за стёклами. Оказалось, что там идёт сильная метель, и братья только сейчас расслышали шум ветра из-за стёкол. Термометр полностью скрылся в снегу, и невозможно было различить, сколько сейчас градусов по Цельсию. И тут они заметили, что мороз стал понемногу рисовать свои узоры на стекле. Это говорило о сильном морозе.

         «Вот это да!», «Но ведь..!», «Как?..» — наперебой говорили ребята и не могли поверить не только своим глазам, но теперь и ушам.

         — Но ведь этого только что не было!

         — Да ведь мы были только что там! — и Андралекс стал показывать за окно гостиной на площадку перед калиткой во дворе, где они буквально несколько минут назад стояли. Сейчас в виде из окна она была в полный их рост засыпана снегом.

         Ребята стали думать.

         — Мыслеформы! — сказали они вдвоём.

         — Да, но чтобы так скоро!.. — протянул Андралекс.

         — И вот так! — указал за окно Алекс.

         — Неужели нас услышали?! Но это же потрясающе!

         — Не совсем то, что нужно было… Но это открывает нам многое!..

         И они стали обдумывать случившееся.

         — Что если это раздвоенная реальность?!

         — Не могло же нам показаться это двоим!

         — Папа говорил нам: «Не читайте фэнтези, фантастику и мистические книги!», — произнёс Андралекс. Они как раз занимались этим перед случившимся.

         — На что угодно готов поспорить, он будет удивлён, когда увидит!

         — Это точно!

         — Послушай! — сказал Андралекс. — Если с той стороны есть реальность, похожая и не похожая — ну, чем-то — на нашу, значит, туда можно пройти и исследовать её!

         — Точно!

         Идея ребятам понравилась.

         Алекс подобрался к створке окна и попробовал приоткрыть её. Лютый мороз повеял на него. Он старался открыть его аккуратно, чтобы снег с той стороны не ввалился в дом. Но когда он открыл створку, несколько комьев снега ввалились на подоконник, и он поспешно закрыл окно, из-за которого перед этим влетел такой сильный ветер, что просто разметал все эти комья снега по полу. Но ребятам было не до них.

         — Нужно будет здорово одеться, прежде чем выйти туда!

         — Точно, — подтвердил Андралекс. — Но давай ещё раз проверим, какая погода у нас… ну, ты понимаешь.

         — Пойдём!

         И они снова открыли свою парадную дверь. Там стояла тишь и благодать. И все поверхности: ветки на деревьях, крыши соседских домов, виднеющиеся над забором и плитка у них под ногами покрылись всего каких-то сантиметров на двадцать, так как снег стал реять немного чаще и крупнее, но ветра при этом как и прежде не было. И ребята, утвердившись в своих предположениях, снова вернулись на место. За окном в зале заметало всё больше.

         — Пойдём за одеждой! — Они собирались, с ключами от дома, пробраться на ту сторону и посмотреть, «как там всё». Предложение прозвучало из уст Андралекса, но до него и до Алекса только что стала доходить одна очень очевидная вещь, до которой они сразу не додумались. До этого момента Алекс тоже собирался последовать слову Андралекса, но остановился и серьёзно посмотрел на брата.

         — Послушай, если это раздвоенная реальность, то где-то на той стороне должны быть наши двойники! — сказал Алекс, и повисла полуминутная пауза общей потрясённости. От оживления по поводу предстоящего исследования как бы не осталось и следа.

         — Всё вроде выглядит ухоженным, насколько можно судить по видимому из-под снега. Но в лице Андралекса что-то поменялось, и к нему снова потихоньку стала приходить прежняя оживлённость.

         — Но это значит, — сказал он, — что сейчас они тоже в недоумении, как и мы!

         — И у них, — подхватил Алекс — сейчас наша погода, тихая и спокойная, за окном.

         — И они идут к нам! — ошеломлённо сказали они вместе, и снова повисла тишина, нарушаемая только завываниями ветра за окном.

         Шок постепенно начал проходить, и Андралекс предложил:

         — Мы можем попробовать на время обменяться с ними, по одному каждый и вместе, я думаю, им тоже будет интересно увидеть, какой он, другой мир и исследовать нас.

         Алекс собирался что-то ответить на это, но Андралекс его остановил, и…

         — Пригнись! Смотри! — Андралекс с силой нажал на плечи Алексу, и они оба из-под снега за окном стали наблюдать, как там, где они по проекции недавно стояли, происходит какое-то копошение. Увидели, как снег обваливается и над ним поднимаются жёлтая и чёрная снегоуборочные лопаты, — их собственные лопаты! — отбрасывая снег в стороны по дороге к калитке и окнам, а под ними…

         — Смотри! — ещё раз через край изумлённо сказал Андралекс.

         …А под ними были они сами. С их собственными лицами и телами, вернее, их двойники… из параллельной реальности.

         — А-а-а-а!.. — только и мог вымолвить полушёпотом Александр, не закрывая рта.

         — О-о-о-о!.. — также шепча, удивлённо молвил Алексей.

         Минуту они стояли и неподвижно смотрели, как работают их точные копии.

         Двойник Алекса, что приближался разбрасывая по сторонам снег, к окнам дома, бросил взгляд на эти самые окна.

         — Пригнись! — На этот раз Алекс с силой нажал на плечи своего брата, сам при этом тоже успев пригнуться.

         Оцепенение прошло.

         — Надо помочь им, — молвил Алекс.

         — Да, не повезло парням. В такую погоду!..

         — Теперь идём одеваться!

         И ребята помчались в свои спальни за одеждой.

         Подштанники, тёплые штаны, двойные тёплые носки, сапоги с меховой выстилкой, свитера пожарче, самые тёплые шапки, какие они могли добыть в своём доме (по теплоте им уступали разве что шерстяные перчатки, которые братья также не забыли надеть) и лопаты наперевес, добытые на их, тёплом дворе.

         — Вот и первый контакт, — сообщил Андралекс.

         — Пошли! — сказал Алексей, и они раскрыли нараспашку окно.

























         Глава 2. По ту сторону


         Ребята раскрыли нараспашку окно, и снег целым большим рыхлым снеговым комом ввалился на подоконник и рассыпался, пав на пол у ног братьев. Перед тем, как Алекс решительно ступил за оконную раму в снеговые объятия, его брат резко одёрнул его, схватив за плечо, и произнёс:

         — Брат, что если мы не сможем вернуться обратно?! Что, если наша реальность закроется для нас навсегда, как только мы ступим за её порог?! И мы останемся запертыми по ту её сторону?!

         Алекс несколько поумерил свой пыл.

         — Ты прав, — и опустил глаза, но спустя несколько мгновений снова поднял их, и его взор горел огнём страстного предвкушения, и в нём читалось желание ко всему необычному. — Пойми! — сказал он. — Это наш шанс! Мы встретились с явлением, которое все называют магией, делая сноску на то, что это наука космических масштабов! — Слова «магия» и последние три слова он особенно выделил. — Что если, если мы не ступим сейчас в другую реальность, такая возможность закроется перед нами навсегда!? А в случае, если мы окажемся там, пусть и, предположим, в какой-то момент дверь обратно закроется, это лишь подстегнёт нас к дальнейшим поискам ответов!

         Эту зажигательную речь произносил Алекс и ей внимал Андралекс выпрямившись в полный рост. К этому времени их двойники за окнами дома уже почти справились со своей работой. Двойник Андралекса расчистил тропинку к кованой калитке, а двойник Алекса расчищал последние лопаты по дороге к окну гостиной. Наши братья, о которых мы начали повествование, не заметили этого, пока жарко обсуждали возможность и невозможность вернуться домой.

         Алекс продолжал:

         — Сейчас или никогда! Мы всегда так хотели этого! Мечтали о подобном! Мы не можем упустить свой шанс! — И он обернулся к закончившему быстро свою работу двойнику, и они встретились глазами. Минуту смотрели друг на друга, осторожно подойдя к стеклу.

         Под впечатлением от произнесённой речи, Андралекс пришёл в восторг и согласно закивал, но когда явился двойник Алекса, уставился на него снова с разинутым ртом и выронил лопату. По всему дому раздался сильный грохот. Андралекс поспешно поднял свою лопату с пола и водрузил её на диван, когда Алекс громко зашикал на него. Лопаты уже не были нужны братьям. Алекс поместил свою туда же, на диван, и они напряжённо прислушались. Каким-то чудом всё до сих пор было тихо в доме. Ребята с облегчением вздохнули и утёрли невидимый пот со лба. Настоящий же грозил им появиться, так как они стояли посреди отапливаемого дома жарко одетые. Только овевал ветер бурана из окон, и это охлаждало их.

         Ребята настолько были поражены, что уже и забыли об открытом окне. Что и говорить, их двойники разобрались со снеговыми завалами словно метеоры. Но по ту сторону окна появился двойник Андралекса, и они, наши братья вместе со своими двойниками, уставились друг на друга, и молчание продолжилось.

         Затем от стекла они вместе медленно переместились к открытому окну. Алекс медленно протянул к оконному проёму свою правую руку, а его двойник в это же время сделал то же самое… И они скрепили рукопожатия.

         — Добро пожаловать. Меня зовут Алексей, а это мой брат Александр.

         — Очень приятно, — ответил пожимавший ему руку инопланетный двойник. — Думаю, не стоит нам представляться, вы уже и так догадались, как нас зовут. — В его голосе звучали приятные интонации, а сам он сиял довольнейшей улыбкой.

         Двойники, четыре человека, были одеты совершенно одинаково, если не считать чёрных шарфов, опоясывавших шеи пришельцев, в то время как у наших братьев — главных героев этого произведения — шарфы были красными.

         — Значит, ты Алекс, — ткнул пальцем в сторону пришельца Андралекс, — а ты — носишь моё имя?! — Он тоже весь светился от счастья. — Ребята! Добро пожаловать!

         И они вместе обменялись крепкими рукопожатиями.

         И наконец, стряхнув остатки ошеломлённости, все оказались дома.

         Но перед ними стоял вопрос, которому они сейчас не могли найти иного решения, кроме того, которое само вкладывало себя им в руки и уста.

         — Как бы не запутаться, кто из нас чьи братья! — радуясь такому диву, сказал Андралекс Красный Шарф.

         — Ребята, у вас красные шарфы! — сообщил Андралекс-пришелец.

         — А у нас чёрные, — заметил Алексей с той стороны.

         — Вы ведь пришельцы, да?! С другой планеты?! — изумлённо воззрился на обладателей чёрных шарфов Андралекс с красным шарфом.

         — А вы тоже с другой, для нас, — ответил Алекс с чёрным шарфом.

         — Ребята, а у вас тоже?.. — воззрился на двойников с чёрными шарфами Алекс с красным. Все внимательно смотрели на него. — У вас тоже?.. — Слова почему-то стояли комом в горле. — У вас тоже открылся проход на другую сторону? — наконец с трудом извлёк слова из себя он.

         — Повсюду в нашем доме — отозвался Алекс с чёрным шарфом — из окон одна и та же картина: бурная метель, но из окна в нашей гостиной… — Он на мгновение замолчал, уставясь на братьев. — Тихая и по-зимнему тёплая ночь и мерно падающие хлопья снега!

         — Мы так и знали! — потрясённо выдохнул Андралекс с красным шарфом.

         — О-о-о… — выдохнул в одно время с братом Алекс, и они переглянулись.

         — Значит, тот ход ведёт к нам? — догадался он.

         — Или в другое место?! — В воздухе повисла загадочностная пауза.

         — Вы ещё не проверяли? — спросил Алекс-с-красным…

         — А вы, видимо, нет?! — догадался Алекс-с-чёрным…, указывая на окно, рядом с которым они стояли.

         — Так и есть.

         — Мы нет.

         На несколько секунд все замолчали.

         Им всем так хотелось о стольком порасспрашивать друг у друга, но они понимали, что на это нет времени. На часах стрелка приближалась уже к семи с половиной. «Хорошо, что выходные!» — подумал Алекс-с-красным-шарфом.

         — Все будут спать чуть дольше обычного! — выпалил Андралекс-с-чёрным шарфом, как бы угадывая мысли остальных.

         — Не думаю, что их сон надолго продлится — подхватил его двойник с красным, согласно кивая.

         Обе стороны были так счастливы найти новых друзей или даже, если можно так сказать, братьев, что их мысли не слушались их, и они сорвались на осуществление расспросов и проговорили около пяти минут подобным образом. Чёрные шарфы держались едва более строго, чем их красношарфые двойники, что, несомненно, было символично…

         Узнать друг о друге чего-то непохожего оказалось не такой уж простой задачей. Разве что у сестры близнецов напротив были глаза опалового цвета, и она отличалась немного более нетерпимым характером, чем у братьев с красными шарфами, отец семейства был чуть более богатым, чем у «красных братьев», цвет волос у него был не чёрный, а седой или пепельно-белый, их мать писала не картины, а музыку, и вообще вся их семья отличалась большей строгостью, чем семья уже знакомая нам, но ненамного, а когда они занимались досугом, настроение у них было немного более приподнятое, чем у членов семьи братьев с красными шарфами. «Куда уж больше?!» — в сердцах и радостно изумились они. Мать братьев с той стороны была от рождения черноволоса, а домашние животные, которых недавно они завели, были не котиками молочно-белого цвета, а чёрными с белым и бежевым собачками породы минитой. Информации было не много, и она была до крайности поверхностная, но своё любопытство они на время утолили, и теперь вернулись к тому самому вопросу, который до сих пор безмолвно повис над ними всеми, пока они не решились его задать.

         — Как отреагирует наша семья на вот это?! — показал Андралекс-с-красным-шарфом за окно.

         — И наша!? — многозначительно посмотрел на него двойник.

         — Да, этого не изменить, — Алекс с красным шарфом немного скис.

         — Что же тогда начнётся!..

         — Давайте сначала условимся! — перебил Алекс с чёрным шарфом. — Давайте дадим друг другу имена по признакам, отличающим нас, чтобы отличаться и в именах!

         — Будем приставлять к концу наших имён букву! — подхватил Алекс с красным. — К примеру, по цвету наших шарфов!

         — Андралекс-ка!.. — сказал Александр с красным шарфом.

         — И Андралекс-че!.. — сказал Александр с чёрным.

         — Здравствуйте! Приятно познакомиться! — сказали они в один голос и громко засмеялись, а потом быстро осеклись дабы как можно дольше сохранить сон всех спящих в этом доме.

         — С этим решено, — сказал Алекс-че.

         — Теперь нужно подумать, что будем делать с вашим домом, — подкинул мысль Алекс-ка.

         — Мы тоже хотим пожить в вашем доме денёк! — выпалил Андралекс-че.

         — А мы — в вашем! — прозвучало из уст Андралекса-ка.

         — И это решено, — сказал Алекс-че. — Как свяжемся?

         — Предлагаю обменяться номерами.

         — Думаю, это не сработает, — сказал Алекс-ка.

         — Нет, нужно проверить.

         — Нечего проверять, они из другого мира.

         — Всё равно попробуем.

         Александры достали свои смартфоны и стали сравнивать.

         — Попробуй набери мне! Диктую номер…

         — Ага, давай.

         — Оказалось, что в представшем нашим главным героям мире у сотовых номеров ещё одна цифра. Андралекс-ка сделал звонок. Гудки. Просто гудки. Андралекс-че повторил опыт собрата. Тоже ничего. Телефоны опустились обратно в карманы.

         — Нет, не прячьте! — сказал Алекс-ка. — Мы должны обменяться ими.

         — Согласен! — сказал Алекс-че. Мы должны обменяться ими.

         — Согласен! — сказал Алекс-че. — У нас не работают ваши сотовые сети, а у вас — наши. И ещё. Мы должны обменяться паролями.

         — Но только от экранов блокировки! — И Алекс-ка строго посмотрел на остальных.

         — Да!..

         — Согласны…

         — Согласны.

         Они бы могли ещё какое-то время разговаривать и готовиться к дальнейшему, но их прервал стук часов, возвестивший, что уже восемь, и где-то на дальнем конце дома прозвучал тихо слышимый отсюда будильник в родительской спальне. Родные и близкие по духу братья и друзья как раз в этот момент обсуждали вопрос о том, почему «чёрные шарфы» решили пойти в эту сторону, а не в обратную: из гостиной их дома на двор — и подметили, что у «красных» не так: с той стороны дома нет никаких межпространственных дверей: оказалось, что «чёрные» решили наобум, куда пойдут: встретившись с порталом со стороны зала, они решили проверить и другую сторону, а уже потом решать, куда стоит отправиться первым делом, но, увидев «красных» братьев, остались без выбора. Но услышав биение часов, возвестивших восемь, и родительский будильник, они поспешили расстаться, на прощание бросив друг другу лишь, что встретятся в то же время в том же месте спустя почти сутки и через несколько часов после полуночи. Двойники поторопились «к себе» в спальни и быстро разделись, а наши герои взобрались на подоконник и сигнули через окно, выбравшись наружу во двор.

         Путь действительно был открыт.



         Забыв обменяться ключами с параллельными собой и спросить, закрыта ли дверь, они метнулись к парадному входу. Плитку снова замело так, что снег лежал уже по щиколотку. На счастье, дверь оказалась открыта. Они поспешно вошли, закрыли за собой дверь (благо ещё, что подошёл ключ), стряхнули снег и в чём были, как можно тише и стараясь не поскользнуться, пробрались в свои спальни и, быстро переодевшись, улеглись в разостланные постели.

         Они услышали щелчок часов, означавший «Восемь». Время отставало здесь на считаные минуты. Зазвенел будильник в дальней части дома.

         «Счастье, что мы как две капли воды схожи со своими двойниками!» — лежа в постели, подумал Алекс.

         И передумал лежать. Какой смысл?! Если сейчас всё равно станет известно всем то, что было известно им! Другое дело — посмотреть, что в гостиной, изнутри…

         Но вот стало слышно, как заработала водонагревающая система. Больше не было ни терпения, ни желания лежать в постели, несмотря на то, что они с братом не спали целую новогоднюю ночь. И в то время как отец принимал ванну, а за окном стихала буря, Алекс вскочил со «своей» постели, а Андралекс вскочил к нему в спальню, и сразу стало ясно, что он тоже до крайности взволнован.

         Они были в пижамах и искали в списке контактов в смартфонах своих параллельных «близняшек». Нашли и попробовали написать. Почти всё в управлении телефонами им было знакомо, и они справились с задачей, почти не прилагая никаких усилий и текстово добронасмешливо пожелав друг другу доброго утра.

         Перед тем, как этим утром покинуть свой зал-гостиную, они условились с самими собой из другой реальности, что почти ровно через сутки, в три часа ночи, встретятся в том же месте, а пока их ждал день в чужой семье. Или всё равно что своей? Он неминуемо приближался, и их сердца замирали…

         Система обогрева воды для её подачи затихла, и слышно было, как отец этой семьи вышел на кухню.

         Семья Алекса и Андралекса, которые обозначили себя буквой «к», сегодня собирались к друзьям в гости. Фамилия семьи Бесподобных соответствовала её носителям. Глава семьи, старый друг отца Бесконечных, давно славился своим гостеприимством и хлебосольством, а особенно — по отношению к своим лучшим друзьям, какими, вне всяких сомнений, являлась семья Аластора. Дружили все: дружили мужья и жёны, сыновья и дочери. Отца и мужа Бесподобных звали русским именем Борис. Его жена Елена была очень милой и приятной женщиной, несмотря на её шутки, которые состояли в том, чтобы давать замечания окружающим в юмористической форме едких высказываний. Дети, две старшие сестры, которые уже обзавелись своими семьями, и младший брат, сверстник Алекса и Андралекса, пошли все, кроме брата, в мать. Отец занимал важную должность в строительной фирме, а мать была бухгалтером и работала там же. Бесподобные старались выполнять свою работу немножечко лучше, чем все остальные, и это их желание передалось всем без исключения их детям. Старшая дочь была программисткой, средняя — инженером, а младший сын мечтал о космосе и своими силами изучал астрономию. Его звали Игорь, и его каштановые волосы были вечно растрёпаны, а очки на переносице придавали его глазам ещё больший объём, чем он был на самом деле, и Игорь выглядел так, словно только что после взрыва. Кое-какие знания он сумел почерпнуть от сестёр, старшей Екатерины и младшей Виктории. Братья любили бывать у Игоря и очень ценили его, как и старших сестёр: Катя была клёвой взрослой, но всё же девчонкой, и она разрабатывала компьютерные игры в жанре фэнтези РПГ, а её младшая сестра была, в отличие от неё, очень серьёзной и работала на правительство страны. В своё время Игорю здорово досталось от надоедливых поучений Виктории и стремления защитить от них его Екатерины: послушать её — получалось, что вся жизнь состоит из одного отрыва и даже если приходит серьёзное время, нужно оставаться к этой серьёзности безучастным, и тогда сам мир изменит к своим делам своё отношение. Это не устраивало Игоря, и он искал для себя нечто среднее между сёстрами, своё, что и представлял из себя сейчас. Братья очень любили Игоря, он всегда удивлял их чем-то новым, необычным, научно-фантастическим. У сестёр были мужья — два брата Неоспоримых, работавших вместе, младший брат Геннадий — адвокатом, а старший Валентин — прокурором. По молодости они были очень закадычными братьями-друзьями. Работают в городском суде, но их дела никогда не совпадают, так как они не хотят портить их друг другу. У Валентина и Екатерины есть сын Анатолий, а у Геннадия и Виктории — дочь Анжелика. Геннадий и Валентин никогда не проигрывали своих дел. Анжелика была тихой и послушной девочкой, а Анатолий был бойким и довольно энергичным мальчиком. Двоим было по шесть лет. Дети очень весело играли, когда Анатолий, Анжелика и Елизавета под началом своих родителей и братьев и сестёр собирались вместе, когда встречались все дружные семьи. И сегодня встреча была назначена на три часа дня дома у Бесподобных.

         А пока было только восемь утра с небольшим. Послышался шум на кухне. Отец и мать встают вместе, по звону будильника, который в этой семье звучал немного по-другому и в которой насегодня были неизвестно какие планы.

         Одетые Алекс и Андралекс ринулись на кухню. Вбежали в неё.

         Мать жарила бекон с яйцами, а на плите уже горел вовсю огонь, подогревавший большой чайник. Здешняя малышка Лиза спала. А отец уже читал по мобильному интернету утренние новости. Мать выглядела какой-то растерянной и взволнованной. Алексей краем глаза заметил, как у Александра очень мелкой дрожью затряслись руки.

         У братьев было довольно гипертрофированное чувство ответственности, поэтому они могли волноваться по поводу портала между мирами, хотя напрямую они и не влияли никак на его появление, поэтому, по здравому размышлению, могли и снять с себя этот груз, однако зная, что на уровне чувств и эмоций, которые без сомнения влияют на окружающую действительность, именно они своими мыслеформами открыли портал, но за что им теперь точно по всем пунктам нужно было беспокоиться, так это за то, что они, не члены этой семьи, прибыли в неё и выдают себя за других людей.

         Вчерашний вечер в их семье прошёл весело, спору нет!.. Однако за исключением одного момента, когда мать посмотрела в глаза Алексею так грустно-грустно, глубоко и задумчиво, перед самым боем курантов, а потом их прервали торжественный гимн, песни и пляски по телевиденью и их собственное веселье. У Алексея кровь застыла в жилах: она знает! Она чувствует! То, о чём мы с братом задумались. Через некоторое время сидя у себя в комнатах и занимаясь своими наблюдениями по поводу телепатии, в том числе на бытовом уровне, они поделились друг с другом этим предновогодним событием: оказалось, что и Александра мама одарила тем же взглядом незаметно для брата.

         — Доброе утро, дети! — подозрительно произнесла мать.

         — Доброе утро, мам!

         — Доброе утро, мам!

         …

         В воздухе повисло напряжение, казалось, не менее, чем в тысячу вольт…

         — Как спалось, мам?! Пап?! Доброе утро!

         — Доброе утро, дети! — отец выглядел довольным и весёлым. — Какой сегодня прекрасный день, не правда ли?! Вы смотрели в окно?!

         Братья взволнованно переглянулись.

         — Да что с вами такое, ребята?! — Отец изумлённо и внимательно посмотрел на них. — Прекрасный день! Не так ли, дорогая?!

         Дорогая повернулась, чтобы выложить семье на тарелки готовой еды, но в её глазах застыло какое-то непонятное выражение: слёзы в перемешку с сумасшествием. Аластор просто ужаснулся.

         — Может, тебе что-то приснилось, милая, не то?!

         Куда ему понять, подумали братья.

         Чтобы развеять неловкую до крайности паузу, Аластор решил напомнить всем о планах насегодня.

         — Какой сегодня день, дорогие мои?! Ну-ка припомните! Мы сегодня должны… пойти…

         — К Бесподобным! — выпалил Александр в надежде, что его слово замаскирует их волнение и как-то сгладит напряжённую атмосферу.

         — К Бесподобным?! — удивлённо спросил Аластор, тут же посерьёзнев, но спустя миг рассмеялся и добавил:

         — Можно и так сказать, сынок! Ха-ха. Подумаешь, большая разница: Бесподобные, Неподражаемые или… Неповторимые! Ха-ха! Всё одно: они считают, что должны быть лучше остальных! Молодцы! И они наши лучшие друзья! — заметил напоследок он и широко улыбнулся.

         Казалось, шутка отца развеяла даже грусть в глазах матери, и напряжение как рукой сняло. Даже показалось, что стало легче дышать.

         Было странно смотреть на разницу между тем, что знали они, и тем, что видели здесь. Отличия людей и обстановки. Кстати, братья заметили, что мебель находилась не в том порядке, который был у них дома.

         Братья поторопились заглотить свой завтрак, наскоро залили в себя чай, но не весь, а остатки бросили стоять на столе. (Когда Алекс зашёл в кухню, при виде завтрака у него скрутило живот: от запечёной в духовке курицы, которую братья ели в новогоднюю ночь, не осталось и следа, как и от других блюд.) И они поспешили уйти из-за стола. Им не терпелось побродить по дому.

         Отец двойников удивился:

         — Здоровый аппетит у вас, ребята! Так быстро всё съели! Идёте дальше читать свои книги?! Молодцы, только не забывайте о домашних занятиях! На улице, посмотрите, вон как занесло! Ночью была сильная метель. Хорошо, что сейчас снегопад прекратился. Пора бы и расчистить дорожки, как думаете, а?! Да и каникулы недлинные: две недели — не забывайте про уроки! — крикнул весело он им вдогонку, и Алекс остановился, сказал «Хорошо, пап.», а Андралекс, глядя на него, уже за поворотом, остановился тоже, одними губами спросил «Что?!» своего брата, а тот тем временем спросил у отца:

         — А у Беспо… Неподражаемых — поправил себя он, когда брат дёрнул его за рукав, — будут их дочери Екатерина и Виктория? Нам очень хочется послушать их рассказы про новых персонажей игр и новые виды космических ракет! — Алекс играл в игру «Пан или пропал». Он решил проверить ещё немножко, насколько схожи их миры, немножко продвинуться в изучении своей параллельной семьи и, если повезёт, отвести от братьев подозрения. О том, что такие вопросы могут навести на братьев подозрения ещё большие, лучше было не думать.

         Но, кажется, последний вариант оказался более реальным, потому что папа с несколько растерянным видом спросил:

         — Кто-кто? Августина и Астория?! Ты так хотел их назвать? Конечно, будут… Что с вами, дети? — после короткой паузы более тихим голосом и посерьёзнев спросил Аластор.

         — Всё нормально, пап. Всё хорошо, — попытался сделать убедительный вид Алекс, но у него получилось не очень.

         Во взгляде у мамы снова проскользила подозрительность, но в этот момент брат из-за угла сильно потянул Алекса за рукав, в оставленной братьями кухне родители тревожно переглянулись, а братья забежали за ближайший поворот у лестницы на второй этаж в бильярдную под чердаком и тихо перешёптывались.

         — Да, мы многого не знаем об этой семье, — сказал Александр.

         — Давай пройдёмся по дому и — назад, как можно быстрее!

         — Полностью с тобой согласен, мы не сможем выдержать здесь целые сутки! Как думаешь, что с ребятами? Они справились?

         — Про ребят не знаю, но думаю, скоро будет пора организованно нашим соседям открыть карты! Как ты считаешь?!

         — Глядишь, и подружимся вместе! — поддержал Александр.

         — Идём! — Теперь Алекс потянул за руку своего брата, но в этом не было нужды.

         Они быстро, словно воры, прошлись по всему дому, осмотревшись: заглянули на второй этаж, на чердак, пока из своей уютной кухни не вышли родители их двойников («Побыстрее! Папа с мамой уже гремят посудой!» — торопил брата Алекс. «Всё осмотрели: первый, второй этаж, чердак — теперь пора!» — подтвердил Андралекс.), и сделали вывод: планировка дома была почти та же: все комнаты находились примерно в тех же местах, что и у них дома, хотя одни из них были чуть шире, другие — чуть длиннее. Потолки у всех комнат были выше. Обои в некоторых из них отличались узором, а в паре комнат — их спальнях (кстати, они были слишком взволнованы, чтобы заметить это сразу) — цветом: вместо салатовых они были интенсивно-голубыми. Братьям даже больше понравилось такое цветовое решение. Единственная комната, которую они не посетили, была спальня двойняшки их сестрёнки, дабы не поднимать никакого шуму, сейчас им это было ни к чему. Мебель по всему дому стояла в другом расположении, но не везде, и была не всегда той же, что у них. И, наконец, цвета во всех комнатах интерьера были чуть более тёмных оттенков, более глубокие, более строгие.

         Пришло время выбирать дорогу, которой они пойдут обратно. Вернуться со стороны улицы представлялось невозможным, сейчас отец выйдет за газетой во двор — «Боже! Он сейчас выйдет! Только бы не обратил внимание сейчас ни что подозрительное! Только бы не, только бы не..!» И тут мысли снова оборачивались дальше: что сейчас происходит там, у них дома?!. Нужно было торопиться срочно! Оставался один путь:

         — Поторопимся в гостиную! — взбудораженно прошептал Алексей своему брату.

         — Да, там должен быть проход.

         — И сделаем всё, чтобы наши двойники вернулись к себе домой!.. Поговорим с ними, всё станет всем ясно с минуты на минуту…

         — Да, я понял тебя, брат, подойдём к вопросу дипломатично и организованно!

         — Точно так!

         И они устремились по направлению в гостиную. Благо, дом был достаточно большой, и пересечься с родителями своих двойников имело не такие большие шансы.

         Они почти бежали. Их сердца, казалось, подпрыгивали им почти под самые кадыки, застревали в горле. Было тяжело дышать. Они промчались по лестничному пролёту и остановились, едва спустившись ещё на пару ступеней. В спальне Александра стоял невероятный шорох.

         — Боже! — послышался голос мамы, заходящей в его спальню. — Что здесь произошло?! — За ней закрылась дверь, и только тут братья вспомнили, что оставили после переодевания жуткий беспорядок, разбросав вещи куда только можно было. И им было очень досадно. А подозрительная мама вышла на охоту. — Александр, а ну иди прибери у себя в спальне! — Досада и негодование поднимались в их сердцах ещё и из-за того, что к ним обращались как к пятилетним.

         — Саша! — не переставала всё более и более требовательно звать мать.

         Чуть за ней закрылась дверь спальни, братья, перепрыгивая чуть ли не через десять ступенек и приземляясь на одни пальцы, сбежали по лестнице и скрылись за поворотом входа в гостиную. Стараясь не шуметь, они старались отдышаться как можно тише и быстрее, но получалось, честно говоря, не очень, но шум маминого голоса перекрывал все их воздыхания.

         — Прошу тебя объясниться!.. Где этот мальчишка?!. — И она скорым шагом направилась к выходу, но затем, почти дойдя до двери, резко остановилась и произнесла как бы отрешённо:

         — А… это что?

         — Она нашла шарф! — понял Александр, но было слишком поздно.

         Взволнованные ребята бросили быстрый взгляд за окно. Там всё было по-прежнему, так, как у них дома. Там и был их дом.

         Послышался стук входной парадной двери. Это отец пошёл за газетой. Братья напряжённо вслушивались. Через минуту снова послышался стук, благовозвестивший о том, что всё в дороге отца до почты и обратно прошло без особых приключений, если не считать сильного мороза. «Дети, вы выходили утром пораньше чистить снег?! Какие вы молодцы! Удивили!» — слышалось из прихожей у парадного входа. Всё время, пока Аластор был на дворе, подкравшиеся к окну братья благоговейно наблюдали, как во дворе по дороге к почте никого не было. Им нужно туда! Очень нужно туда! Но там холодно, несмотря на мягкий мороз. Вбегать в него в домашней одежде грозило простудой, а болеть ребятам совсем не хотелось, особенно сейчас, в праздники. Одежда, как уже говорилось, была разбросана по их спальням. «Пусть она выйдет и уйдёт куда-нибудь в их поисках на второй этаж! Пусть уйдёт,» — думали ребята, — «ненадолго!». Но такой возможности не представлялось, и им не оставалось другого выбора…

         Многозначительно переглянувшись и поэтому поняв всё, что надо, из своих взглядов, они решили рассесться на креслах гостиной в вольготных позах (всё внутри сжалось от напряжения; казалось, сердце Алекса сейчас взорвётся!), и Андралекс, постаравшись придать своему голосу звучание непринуждённости, решил вместе с братом просто потянуть время и сказал:

         — Мам!.. Да, мам! — Его голос, несмотря на старания, прозвучал как-то рассеянно. — Что, мам?.. Что ты говоришь?..

         Мама вышла из спальни. Посмотрела на братьев.

         — Вы снова не спали ночью? Где вы были? — Вопрос прозвучал прямо и без предисловий. Шок отпустил её.

         — Мы проснулись сегодня в шесть, — случайно вместе! — и решили прогуляться по двору.

         — Тогда откуда у вас этот красный шарф?! Где чёрный? Лёша, у тебя тоже?! Вы где-то ходили ночью и не признаётесь. Так?! Ходили по улице?! В какой-то компании?! Почему вы нам многого не рассказываете?!!

         Их собственная мать, когда дело касается чего-то возвышенного, была просто прелестью. Но нужно отметить тот факт, что, когда дело доходило до какой-нибудь бытовой составляющей жизни и вопроса о безопасности, когда, как ей казалось, с кем-то из братьев может случиться что-нибудь дурное, она становилась просто невыносимой (для неё понятия возвышенного и земного стояли поодаль друг от друга). И эта женщина была ещё немного невыносимее их собственной матери. Отец же, напротив, всегда в таких ситуациях выступал ключом к примирению. Вот и сейчас…

         Аластор уже по дороге в гостиную углубился в чтение газеты, и его уже ничто не волновало, на каких-то пару десятков минут он забыл бы обо всём, как и каждое утро, однако из состояния, подобного трансу, его вывела его супруга…

         — Аластор! — обратилась параллельная мать, пытаясь воззвать к благоразумию мужа. — Аластор! Что это творится! И в который уже раз!

         И действительно, у себя дома ребята уже практиковали опыт ночных прогулок по улицам около дома, пока весь дом спит.

         — Каждое воскресенье! — продолжала причитать мать.

         Да, переглянулись и подумали братья, похоже, их двойники уже изрядно попрактиковались.

         — Ты посмотри, что у него творится в спальне, Аластор! Не удивлюсь увидеть такую же картину в комнате его брата, на постели и на столе, и на полу!

         — Не переживай, дорогая! — начал вступаться за них отец. — Ну подумаешь, пошалили немного ребята! Кто не шалил в их возрасте! Вспомни нас с тобой хотя бы! Ну вспомни нас с тобой! Как мы гуляли под луной, а? А до этого я с друзьями пропадал ночами на улицах, мы считали это увлекательным приключением. Ведь вы гуляли с друзьями, верно, ребята? — обратился папа к братьям. — Или, может, у вас уже есть девушки?.. — Он улыбался. — Скажите, не стесняйтесь, мы вас не покусаем, мы ваши родители!.. У вас есть девушки?.. Да, девушки — это хорошо! В вашем возрасте… Может, что-то серьёзное?..

         Все были сильно увлечены беседой и совершенно (старшие) не замечали перемены погоды за окном.

         Уже на середине речи Аластора стало ясно, что что-то идёт не просто не по плану, а совсем. У них ещё не было чёткой стратегии, как организовать знакомство двух одинаковых семей из параллельных вселенных. Но события подгоняли их с каждой минутой. Они знали, что знакомство старших не пройдёт так гладко, как это случилось у братьев с их двойниками. Но в один момент стало хорошо видно из окна, что двое неизвестных, стараясь скрыться, пробирались к окну гостиной. Они тоже возвращаются, сообразил Алекс. Как не вовремя! Андралекс напряжённо наблюдал за фигурами за окном, прижимающиеся к стене гаража. Алекс уже собирался привлечь внимание папы на себя, сказал согласное «Да, мы гуляли на улице с друзьями, и этот шарф у нас от них, мы обменялись!», что, кстати, оказалось почти полной правдой, несмотря на то, что родители при этом не узнают, что они имеют ввиду, по крайней мере ещё некоторое очень небольшое время, а Александр старался знаками показать приближающимся двойникам, чтобы шли назад, и так, чтобы этих знаков не заметили старшие в этом доме, как вдруг продолжавший свою речь глава семьи оборвался на полуслове и устремил свой взор за окно, так как сидел вполоборота к окну и боковым зрением заметил нарушителей. Погода иного мира была перед ним как на ладони, но сейчас ему было не до этого. И потом — тоже.

         Каких-то пару секунд он сидел неподвижно, затем подхватился со стула и бросился к окну, хватая при этом на ходу мобильный электропылесос, оказавшийся в ближайшем углу по чистой случайности, и, угрожающе размахивая им, распахнул окно и стал, словно это был не он, а какое-нибудь чудище, орать на всю улицу на незваных гостей, угрожая им неминуемой расправой в суде и изрядным штрафом, не говоря уже о побоях электропылесосом, которые их непременно настигнут, стоит ему до них добраться. И он уже начал было перебрасывать своё спортивное тело через подоконники, один изнутри, другой снаружи, как испуганные люди в масках (братья пригляделись, поняв, что что-то здесь неладно, что это возможно не те ребята, с которыми они договаривались спустя почти сутки встретиться) подбежали к отцу (к тому моменту он уже увидел, что это несовершеннолетние, и кричал что-то о малолетних преступниках) и — на улице уже светлело, а часы гостиной пробили полдевятого, когда Алекс вдруг сообразил, что со стороны их двора в параллельное измерение вход через окно был закрыт («Значит, это…») — сняли маски… Аластор застыл на месте оседлав подоконники… На них смотрели лица пятнадцатилетних братьев Бесконечных, только с разноцветными волосами (у одного — красные, у другого — зелёные), с серьгами по одной у каждого в одном из двух ушей и зелёными шарфами. Мама Алина как была с шарфом в руках, так и выронила его, молчавшая с тех самых пор, как заговорил Аластор, и словно онемевшая будто от ужаса от появления пришельцев и по виду воров.

         Наши братья поднялись с места, подбежали к окну и вытаращились ещё сильнее на новоприбывших. Перед братьями, сыновьями семьи Бесконечных, стояли их двойники. Другие двойники.
























         Глава 3. Поместье Блэквуд

         Мистер Уайт приехал в поместье Блэквуд прохладным осенним вечером 9 октября. Кибитка остановилась, и мистер Джон Уайт, выйдя из неё, увидел, что лошади встали на дыбы и заржали — их желанию ехать в одном направлении пришёл конец и как раз вовремя. Деньги мистер Уайт уплатил вперёд, и извозчик, ворчавший всю дорогу на несправедливость некоторых явлений и событий жизни и говоривший, будто бы в доме поместья водятся призраки и что о самом поместье ходят дурные слухи, о чём он знает лишь понаслышке, развернул лошадей и, осенив себя Знаком Спасителя, уехал в обратную дорогу — в Лондон. Мистер Уайт собирался выяснить, так ли правдиво всё то, о чём рассказывают.

         Поместье находилось недалеко от самого Лондона. На тысячи миль вокруг оно было окружено сплошным лесным массивом. Казалось, здесь не было ни души. Проверим и это. Однако кое-какая форма жизни здесь всё-таки имелась. Неожиданно и громко каркнувшая ворона перелетела с ветки на ветку, отчего последние стали мирно раскачиваться вниз — вверх — вниз — вверх в противоположность друг другу: пока одна из них останавливалась на нижнем уровне своего движения, другая была уже вверху, — однако и то есть в такт. А сама виновница этого природного маленького события госпожа ворона как-то странно неотрывно наблюдала за приезжим, не желая ни на миг упустить его из виду, как будто сознающая всю важность и нежелательность приезда незваного гостя для неё и для её неведомого сегодняшнего хозяина, — как будто он сам смотрел её глазами сейчас на него, — и, да! как будто он был! — сегодняшнего хозяина этого места, и оттого, и так везде в этом заброшенном месте оставлявшая свои следы и бывшая сумрачным созданием, была злобною.

         Повеяло холодом, и неуютно стало мистеру Уайту на миг, но он мотнул головою, стряхивая с себя наваждение. Начиналась гроза в сгустившихся над этим местом тучах, поднялся сильный ветер, и Джону скорее надо было спрятаться в стенах дома. Он поискал взглядом путь — врата были затворены, и нашёл слева дверь — вход для пеших. Дверь была открыта. Он без труда вошёл в неё и, поплотнее закутав себя, насколько это было возможно, в плащ одною рукою, которой держал трость, и другой придерживая свою шляпу-цилиндр, перебежкой, несколько спешной, покрыл пространство, разделявшее его и крыльцо со ступенями, ведущими в лоно дома с распахнутой настежь дверью. Мистер Уайт было удивился: "Дверь раскрыта настежь!" — и осознал, что удивительной была его мысль, а не дверь, и тотчас подавил её в себе. Никто до него не осмелился приехать сюда после трагедии, случившейся в стенах этого дома. Правда, захаживали люди, кого очень интересовало, что же на самом деле произошло здесь, но никто не мог сказать после ничего конкретного — одни только догадки и — страшные рассказы...

         Джон вступил в дом, и за дверью начался сильнейший ливень, косой дождь. Блеснула молния, раскат грома огласил просторную прихожую. Ветер сильно шумел и до дождя, и после его начала. Рядом стояла вешалка на ножке с тремя ветвями, упиравшимися в пол. Мистер Уайт снял плащ, подумал и с опаской, но всё же повесил на неё его. Стучали часы. И это было удивительно. Часы были большие, настенные, крепились со стороны стены вплотную к ней и одновременно стояли на полу. Рядом с ними стояло широкое коричневое обитое кожей кресло. Мистер Джон Геллерт Уайт осторожно присел в него... Всё вокруг оставалось по-прежнему... Ни намёка на призраков... И только ветер с шумом дождя и звуками молний звучали сильнее. А кресло казалось удобным. Мистер  Уайт окинул взглядом просторную прихожую вокруг себя. Она вела в две стороны: лестница направо вверх и дорога влево. На стенах висели картины, по большей части изображения природы, но вот взгляд мистера Уайта упал на старую фотографию: удивительно, но какая была фотография! Она была не чёрно-белая, как сейчас существующие, а... — цветная! На ней были изображены обитатели этого дома — во всяком случае, бывшие обитатели! И мистеру Уайт на это горячо надеялся. И его надежда постепенно перерастала в веру, что ничего необычного здесь не произошло с этими обитателями, но он собирался доказать это или опровергнуть. Наш герой в обществе слыл собирателем мистических знаний и, по существу, являлся таковым, хотя и не верил всему первому услышанному просто так. Единственное, что образовывало у него казус в этом — это то, что с ним никогда и ничего не случалось по-настоящему потустороннего или мистического, сверхъестественного, с позиции окружающих, но сам же он был обратного о себе мнения и видео магию там, где казалось её не было. Однако сейчас, что очень для него странно, он, можно сказать, был настроен скептически... Его скепсис поколебался, когда он после пяти минут, проведённых в кресле, встал и, пройдясь по прихожей, наткнулся на одну записку совершенно непонятного содержания, лежавшую на непонятно для чего оставленном здесь комоде...

         Хаотичное переплетение букв и цифр. Казалось бы... Что здесь странного?.. Их мог начиркать и ребёнок! Однако... Точно такая же записка приснилась Джону год назад, полгода назад, триместр назад, месяц, неделю и день назад. Последний раз сон с ней он увидел накануне ночью. Мистер Уайт сложил её в конверт и спрятал в кармане своего пиджака.

         Часы всё так же мерно выстукивали. Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Они простучали "Восемь". Прихожая освещалась светом, шедший из открытой двери. И прежде чем отправиться дальше исследовать здание в поисках документов, дневников, сейфов и улик..., Джон подошёл к фотографии. Да, на ней был изображён человек с своею семью, занимавшийся различными экспериментами и вообще наукою. Ершистый сын лет двенадцати, белокурая дочка, вся в маму и красавица-жена... Куда они исчезли?! Что случилось с этими уважаемыми людьми?! Дом, несмотря на кажущийся беспорядок, был в отличном состоянии, не взирая на то, что с момента трагедии произошл не меньше двух лет. Словно его не коснулось само время! Уайт и сам был известным врачом и выдающимся учёным. Дом должны были разворовать бездомные и остальные охотники на поживу. Его должны были населить вредители-грызуны и устроить здесь свои порядки. Будто его охраняли неведомые физические законы... Впрочем, он, Джон Геллерт Уайт, займётся расследованием дома, который внешне выглядит нетронутым!..


         Продолжение 3 главы следует...
























          Глава 4. Третий уровень

          — Это наши друзья! — выкрикнул Андралекс и немного потупил взор.

         — С которыми мы гуляли ночью, — виновато произнёс Алекс. — Так же, ребята?!

         — Да!

         — Да! —

наперебой отвечали те, украдкой внимательно поглядывая на двойников, которые давали им знаками указания подтверждать всё, что скажут братья, находящиеся в доме.

         Аластор ещё какое-то время находился словно в подвешенном состоянии, но затем медленно стал спускаться обратно в дом:

         — А, ну если так... Пригласите своих друзей, что ли, домой! Зачем красться словно ворам? Или вы что-то замышляете? Ну! Признавайтесь! Проходите, проходите... — последнее слово, произнесённое дважды, прозвучало из уст Аластора слишком сладко — приторно, и в них звучала угроза в форме ловушки, ожидавшей ребят, готовых пойти на приманку.

         Алина, до этого снова стоявшая застывшими в глазах слезами, уже вовсю сдавлена рыдала и, смотря сквозь слёзы на братьев, тех, что за окном, с подозрением, молвила: "Я так и знала... (она утирала слёзы) Я так и знала..."

         Отец, который обратил на это своё внимание и который тоже с большим подозрением рассматривал ребят, что в чёрных одеждах стояли со снятыми масками, обратился к жене, взволнованно вопрошая:

         — Что ты знала, дорогая?

         А она подняла заплаканные глаза от платка (она и в другом мире была особа чувственная) и сдавленно произнесла:

         — Аластор, мне снилось сегодня... как... как... наши дети покинули нас... улетели далеко... и теперь их с нами нет... нет...

         — Успокойся, милая, это был всего лишь сон!

         "Вещий," — подумал про себя Алекс.

         — Посмотри, все здесь! — Аластор указал на весь остальной подрастающий народ, и от его слов Алина ещё больше разревелась, и он, повернувшись к, собственно, этому самому народу, добавил:

         — Пожалуй, вас здесь слишком много!

         Ребята за окном украдкой косились куда-то вбок, в сторону утренней почты м входа в дом с их стороны. Ребята, стоявшие у окон изнутри дома, тут же сообразилии, что к чему. С минуты на минуту с той стороны из дверей дома должен выйти отец семьи красно- и зелёногоьовых, а они стоят здесь и никак не могут сдвинуться с места. Благо, Аластор, что был внутри с этой стороны окна по отношению к ребятам с которыми мы познакомились в первой главе, сам подтолкнул их к разрешению:

         — Не волнуйте мать! Сейчас я её успокою, а вы, — он указал на пришельцев, — зайдите в дом. — И он увёл мать из гостиной.

         Ребята с улицы заскочили внутрь. За окном послышался стук двери, и вроде как ничего не подозревавший отец семьи вышел за утренней почтой.

         "Боже! Как мы могли так ошибиться! Здесь выход через окно — не путь к нам, а дорога дальше, дальше от дома!" — досадовал Алекс.

         У него начала идти кругом голова: столько вариантов его семьи! И все похожие и непохожие одновременно! И, кажется, чем дальше, тем разница становится розительнее! Ему хотелось, но трудно было представить, какие ещё отличия могли ожидать их с братом на той стороне... Оказалось, что куб не трёх-(!), а четырёхмерный! Это сложно! И в таком случае варианта два: либо из-за невозможности тут же решить вопрос становится безразличным предмет исследования, либо становится до жути интересно! Для Алекса и Андралекса всегда великое значение имело всё необычное и таинственное, поэтому и сейчас их выбор пал на второй вариант.

         Ребята поспешно закрыли окно и поторопились скрыться за ближайшим поворотом в спальне у Андрелекса; вернее, его двойника.

         — Давайте знакомиться, — предложил Андралекс и первым протянул руку.

         — Привет, мы знаем друг друга, — ответили параллельные братья. — Ведь так?

         Они представились, и их имена отличались от имён Алекса и Андралекса. Их звали Антонин (тот, что был как Алекс) и Августин. Ребята обменялись рукопожатиями.

         — Ребята, что происходит?! — спросил Алекс.

         — И почему вы так одеты? — удивился Андралекс. — И, да, сколько ещё двойников мы увидим сегодня? Вот уж новогодняя сказка, да...

         Пришельцы из третьего, по счёту Алекса и Андралекса, мира были, в противовес своему внешнему виду, нисколько не грубиянами и вовсе не дерзкими, а, напротив, заговорили с ребятами так, будто знали их давно и только и ждали случая, чтобы встретиться с ними и побеседовать.


         Продолжение главы 4 следует...