Глава тридцать шестая

ФЕВРАЛЯ, 2-ГО ДНЯ 1917 ГОДА

ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II:

«2-го февраля. Сретение Господне

Утром был Борис с раненым прапорщиком Масальским, потерявшим зрение, и двумя казаками, убежавшими из плена. В 10 1/2 поехали к обедне. Завтракал и обедал Мордвинов (деж.).
В 2 часа приняли вдвоем депутацию от моего 1-го Кизляро-Гребенского полка. Сделал хорошую прогулку с Татьяной. Погода была солнечная и морозная. В 4 1/2 принял Мамантова, а в 6 час. Протопопова. Читал после обеда.

О ЧЕМ ПИСАЛИ ГАЗЕТЫ 2-ГО ФЕВРАЛЯ 1917 ГОДА.

«ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ ВЕСТНИК»:

«ВОЙНА.

ОТ ШТАБА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО.

З а п а д  н ы й  ф р о н т.

После весьма интенсивной артиллерийской подготовки, частью химическими снарядами, немцы, силой свыше батальона, атаковали наши части, расположенные южнее оз. Дрисвяты, и ворвались в наши окопы, но последовавшей затем контр-атакой и огнем немцы были выбиты и положение восстановлено. В районе дд. Семенки, Лещеняты (к югу от оз. Вишневского) немцы выпустили ядовитые газы: донесения о потерях еще не поступало. Вечером 30 января германцы повели наступление на наши позиции в районе севернее м. Киселина, но были отбиты заградительным огнем. В районе северо-западнее н. Олексинец нашими частями после упорного боя занят ближайший к нам край воронки, образовавшейся после взрыва нами горна.

Р у м ы н с к и й  ф р о н т.

Днем 30 - го января германцы, после сильной артиллерийской подготовки, большими силами атаковали наши позиции по обе стороны шоссе Якобени — Кимполунг и после ряда атак овладели высотой, что в 4 - х верстах восточнее Якобени. На остальном фронте все атаки отбиты. В ночь на 31- е января наши части перешли в контр-атаку и после ожесточенного боя, продолжавшегося всю ночь, сбили немцев с высоты, восстановили свое положение и захватили в плен 7 офицеров и 156 нижних чинов германцев. В этом бою убит доблестный командир полка, полковник Косиненко.Днем 31 - го января противник после сильной артиллерийской подготовки вновь превосходными силами перешел в наступление по обе стороны шоссе Якобени - Кимполунг. После боя, продолжавшегося весь день, неприятель захватил две высоты в 4 - х верстах восточнее Якобени. Наши части отошли на версту и заняли высоты в 5 - ти верстах восточнее Якобени, где закрепились. На остальных участках румынского фронта перестрелка и поиски разведчиков.

К а в к а з с к и й  ф р о н т.
Ничего существенного не произошло.

Д е й с т в и я  л е т ч и к о в. Нашими самолетами сброшены бомбы на железнодорожную станцию Повурск (к востоку от Ковеля) и в склады севернее упомянутой станции. Немецкими аэропланами сброшены бомбы на ст. Роденпоис (восточнее Риги), над м. Ливенгоф (близ Фридрихштата), гор. Вилейка, д. Святица (севернее оз. Выгоновского), южнее м. Киселин, ст. Радзивилов и над районом южнее Броды. В рижском районе, южнее Фридрихштата и западнее Двинска три неприятельских аэроплана, обстрелянные нашим огнем, принуждены были снизиться в расположении противника.Восточнее Ковеля летчик штабс-капит. Кострицкий имел шесть воздушных столкновений с германскими самолетами».

«РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ»:

«З а п а д н ы й  ф р о н т.

РИГА. 31-го января. Состояние напряженного затишья продолжается.Обе стороны находятся на стороже, интенсивно нащупывая силы друг друга и воздвигая новые фортификационные укрепления.
Германцы обстреляли некоторые участки вдоль Калнцемского шоссе как тяжелыми, так и легкими орудиями. Однако артиллерийский огонь со стороны противника вскоре затих.Оживленная воздушная разведка не прекращается.По полученным сведениям, германцы в последнее время увеличили число своих воздушных аппаратов на рижском фронте.
В центре рижских позиций затишье, время от времени нарушается легкой перестрелкой и стычками разведочных групп. Здесь на одном из участков наши разведчики неожиданно набросилось на германский сторожевой пост, захватили пленных и благополучно возвратились в свои окопы. Следя за нашими действиями, германцы усиленно освещают небо ракетами.

Ф р а н ц у з с к и й  ф р о н т.

ГАВР. 31-го января (13-го февраля). Бельгийское официальное сообщение:
«На различных пунктах фронта происходила артиллерийская перестрелка, отличавшаяся особенной силой в районах Рамскапелле, Диксмюде и Стеенстрате». (ПТА).
ПАРИЖ. 31-го января (13-го февраля). Официальное сообщение от 31-го января, 11 часов вечера:
«Между реками Уазой и Эном мы обстреляли разрушительным  огнем германские оборонительные сооружения в районе Ненневьера.
К северо-востоку от Реймса один из наших отрядов произвел нападение на германские траншеи и захватили 15 пленных, в том числе двух унтер-офицеров.
Довольно сильный артиллерийский бой происходил в районах Мезон-де-Шампань и близ Фур-де-Пари. На остальном фронте артиллерийская перестрелка с перерывами».
ПАРИЖ. 1-го (14-го) февраля. Официальное сообщение от 1-го февраля 1 часа дня:
«В течение ночи происходили столкновения патрулей в районах к востоку от Суассона и в Шампани в направлении Тагюр. В Лотарингии попытка неприятеля произвести атаку в участке Баккара была отражена нашим огнем. В Эльзасе мы произвели удачное нападение к востоку от Метцераля и захватили пленных. На остальном протяжении фронта артиллерийская перестрелка с перерывами.
Д е й с т в и я  л е т ч и к о в. Неприятельские летчики сбросили бомбы над Дюнкерком, не причинив никакого вреда. В районе Помпей в департаменте Мерты и Мозеля были также сброшены бомбы, которыми убиты двое и ранены двое мирных граждан».   

И т а л ь я н с к и й  ф р о н т.

РИМ. 31-го января (13-го февраля). Газеты, комментируя известия о новом усиленном наступлении, начатом австрийцами на фронте Изонцо, полагают, что оно находится в связи с ожидаемым в ближайшем времени общим наступлением австро-германцев на итальянском фронте.
Однако, действия австрийцев вдоль Изонцо в настоящий момент представляют собою лишь демонстрацию второстепенного характера, ибо, по имеющимся сведениям, наибольшее количество австро-германских сил должно быть направлено, как и в прошлом году, на фронт Трентино, где, в случае успеха, австро-германцам удалось бы достигнуть в короткое время больших результатов. Уже теперь наблюдается концентрация новых сил, с обильной артиллерией, по направлению Трентино.
По слухам, план этого нового наступления выработан лично Гинденбургом. Согласно его плану, в распоряжении наступающей армии будет находиться новая линия дорог, по которым должно будет производиться снабжение армии всем необходимым.

М а к е д о н с к и й   ф р о н т.

ПАРИЖ. 31-го января (13-го февраля). Официальное сообщение о действиях на Ближнем Востоке от 31-го января:
«В виду некоторого улучшения погоды, военные операции несколько оживились. На Струме и Вардаре происходили артиллерийские бои. Британскими войсками были захвачены пленные.
Между рекою Црна и озером Преспа происходила ожесточенная артиллерийская перестрелка. Несколько атак, предпринятых германскими войсками, были отражены итальянцами.
Близ Мекани, к северо-западу от Корицы, замечены австро-албанския шайки. В том же районе итальянцы заняли Орсек».

Т у р е ц к и й  ф р о н т.

ЛОНДОН. 31-го января (13-го февраля). Официальное сообщение о военных действиях в Месопотамии:
«28-го января наша артиллерия бомбардировала мост на Шуране, при чем потопила несколько неприятельских судов.
29-го января мы возобновили наступление на правом берегу Тигра и неприятель был отброшен к своей последней линии окопов близ Тиурбе-Дахра, к западу от Кут-эль-Амары. В настоящее время наша линия пересекает изгиб реки и, занимая по фронту приблизительно 5 километров, совершенно окружает неприятеля.
На нашем правом фланге мы продвинулись вперед приблизительно на 700 метров, а на левом—на 1800 метров».

«НОВОЕ ВРЕМЯ»:

«С о б ы т и я  д н я.

Наступление немцев па наши позиции севернее м. Киселин отбито заградительным огнем.
Немцы, ворвавшиеся в наши окопы южнее озера Дрисвяты, были выбиты нашей контр-атакой и положение восстановлено.
Наши части на румынском фронте после двухдневного боя, закрепились в 5 верстах восточнее Якобени.
Итальянские войска отразили нападение неприятеля на траншей в верхнем течении потока Коальба, на правом берегу Бренты.
Британские войска в Месопотамии бомбардировали мост на Шуране, а также возобновили наступление на правом берегу Тигра, отбросив неприятеля к последней линии окопов.
Неприятельская подводная лодка появилась близ устья Адура па юге Англии и произвела шест выстрелов.
К востоку от Суше британские войска произвели удачные нападения на противника, повредили его укрепления и разрушили 4 минных галереи.
В Иоркшире произошел взрыв на заводе военных снаряжений; жертв нет.
Между правительствами Швеции, Дании и Норвегии достигнуто соглашение о взаимной защите от нападений.
Греческий посланник в Берлине передал германскому правительству протест Греции против подводной войны.
Правительство Перу в ноте Германии заявляет протест против беспощадной подводной войны.
Палата представителей в С.- А. С. Штагах приняла морской биль о разрешении кредитов на сумму 369.000.О00 долларов.
Германские власти приказали американским врачам, работающим в Грауденте, немедленно выехать из Германии. (С. т.).

К р и т и ч е с о е  п о л о ж е н и е  Ц а р и ц ы н а.

«Саратовскому Листку» сообщают:«Из Царицына продолжают поступать в канцелярию уполномоченного телеграммы о критическом положении города. Запасы муки иссякают, мельницы стоят, подвоза зерна нет; из Донской области зерна не выпускают.На днях от члена Гос.
Думы Кленова получена из Царицына телеграмма, в которой он просил К. Н. Гримма устроить отправку обещанных со ст. Балашев 25 вагонов пшеничной муки и 25 вагонов ржаной муки.Отправить эти 50 вагонов, однако, г. Гримм не может, так как до сих пор, несмотря на несколько посланных им телеграмм в воронежский порайонный комитет о предоставлении наряда на внеочередную погрузку этих 50 вагонов, ответа от комитета нет.
Г. Гримм вновь послал телеграмму в Воронеж и, кроме того, телеграммой сообщил министру земледелия, о критическом положении Царицына и просил содействия к вывозу из Донской области в Царицын 500 тысяч пудов пшеницы и 500 тысяч пудов ржи» .

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВИЧА:

«Я вошел бодро. Аликс лежала в постели в белом пеньюаре с кружевами. Ее красивое лицо было серьезно и не предсказывало ничего доброго. Я понял, что подвергнусь нападкам. Это меня огорчило. Ведь я собирался помочь, а не причинить вред. Мне также не понравился вид Никки, сидевшего у широкой постели. В моем письме к Аликс я подчеркнул слова: «Я хочу вас видеть совершенно одну, чтобы говорить с глазу на глаз». Было тяжело и неловко упрекать ее в том, что она влечет своего мужа в бездну в присутствии его самого.

Я поцеловал ее руку, и ее губы едва прикоснулись к моей щеке. Это было самое холодное приветствие, с которым она когда-либо встречала меня с первого дня нашего знакомства, в 1893 году. Я взял стул, придвинул его близко к кровати и сел против стены, покрытой бесчисленными иконами и освещенной голубыми и красными лампадами.
Я начал с того, что, показав на иконы, сказал, что буду говорить с Аликс, как на духу. Я кратко обрисовал общее политическое положение, подчеркивая тот факт, что революционная пропаганда проникла в гущу населения, и что все клеветы и сплетни принимались им за правду.
Она резко перебила меня:
— Это неправда! Народ по-прежнему предан Царю. (Она повернулась к Никки). — Только предатели в Думе и в петроградском обществе мои и его враги.
Я согласился, что она отчасти права.
— Нет ничего опаснее полуправды, Аликс, — сказал я, глядя ей прямо в лицо. — Нация верна Царю, но нация негодует по поводу того влияния, которым пользовался Распутин. Никто лучше меня не знает, как вы любите Никки, но все же я должен признать, что ваше вмешательство в дела управления приносит престижу Никки и народному представлению о самодержце вред. В течение двадцати четырех лет, Аликс, я был вашим верным другом. Я и теперь ваш верный друг, но на правах такового, я хочу, чтобы вы поняли, что все классы населения России настроены к вашей политике враждебно. У вас чудная семья. Почему же вам не сосредоточить ваши заботы на том, что даст вашей душе мир и гармонию? Предоставьте вашему супругу государственные дела!
Она вспыхнула и взглянула на Никки. Он промолчал и продолжал курить.
Я продолжал. Я объяснил, что, каким бы я ни был врагом парламентарных форм правления в Росcии, я был убежден, что, если бы Государь в этот опаснейший момент образовал правительство, приемлемое для Государственной Думы, то этот поступок уменьшил бы ответственность Никки и облегчил его задачу.
— Ради Бога, Аликс, пусть ваши чувства, раздражения против Государственной Думы не преобладают над здравым смыслом. Коренное изменение политики смягчило бы народный гнев. Не давайте этому гневу взорваться.
Она презрительно улыбнулась.
— Все, что вы говорите, смешно! Никки — Самодержец! Как может он делить с кем бы то ни было свои божественные права?
— Вы ошибаетесь, Аликс. Ваш супруг перестал быть Самодержцем 17 октября 1905 года. Надо было тогда думать о его «божественных правах». Теперь это — увы — слишком поздно! Быть может, чрез два месяца в России не остаются камня на камне, что бы напоминало нам о Самодержцах, сидевших на троне наших предков.
Она ответила как-то неопределенно и вдруг возвысила голос. Я последовал ее примеру. Мне казалось, что я должен изменить свою манеру говорить.
— Не забывайте, Аликс, что я молчал тридцать месяцев, — кричал я: — в страшном гневе. Я ни проронил в течение тридцати месяцев ни слова о том, что творилось в составе нашего правительства, или, вернее говоря, вашего правительства. Я вижу, что вы готовы погибнуть вместе с вашим мужем, но не забывайте о нас! Разве все мы должны страдать за ваше слепое безрассудство? Вы не имеете права увлекать за собою ваших родственников в пропасть.
— Я отказываюсь продолжать этот спор, — холодно сказала она. — Вы преувеличиваете опасность. Когда вы будете менее возбуждены, вы сознаете, что я была права.
Я встал, поцеловал ее руку, причем в ответ не получил обычного поцелуя, и вышел. Больше я никогда не видел Аликс.
Проходя чрез лиловую гостиную, я видел флигель-адъютанта Царя, который разговаривал с Ольгой и Татьяной. Его присутствие вблизи спальни Царицы удивило меня. Фрейлина Государыни А. Вырубова, бывшая одною из главных поклонниц Распутина, говорит по этому поводу в своих мемуарах, что «Царица боялась, чтобы Великий Князь Александр не вышел бы из себя и не решился бы на отчаянный шаг».
Если это было так, что значит Аликс не отдавала отчета в своих поступках, и это явилось бы объяснением ее действий».

ИЗ КНИГИ ИСТОРИКА И ПУБЛИЦИСТА С.П. МЕЛЬГУНОВА:

«Ген. Алексеев.

(П р о д о л ж е н и е).

У Алексеева, очевидно, прочно укоренилось недоверие к Ал[ександре] Фед[оровне] — к ее, быть может, «бессознательной» (выражение Родзянко) деятельности в пользу Германии и к ее вредному влиянию на царя. У А. И. Деникина имеется, напр., такая запись: Ген. Алексеев, которому я задал этот мучительный вопрос (об измене императрицы) весной 1917 г. ответил мне как-то неопределенно и нехотя: «при разборе бумаг императрицы нашли у нее карту с подробным обозначением войск всего фронта, которая изготовлялась только в двух экземплярах — для меня и государя. Это произвело на меня удручающее впечатление. Мало ли кто мог воспользоваться ею» ... Больше ни слова. Переменил разговор». Враждебное отношение было у Алексеева и к Распутину, и онъ решительно противился посещению «святым человеком» Ставки. Деникин рассказывает, что однажды после официального обеда в Могилеве императрица завела с Алексеевым разговор о Распутине и пыталась его убедить, что посещение «старцем» Ставки «принесет счастье». Алексеев сухо ответил, что для него это вопрос давно решенный. И что, если Распутин появится в Ставке, он немедленно оставит пост начальника штаба... Императрица резко оборвала разговор и ушла, не простившись с Алексеевым.
Осенью 16 г. начинают в обществе ходить упорные слухи о готовящемся дворцовом перевороте, причем регентство должно перейти к Ал[ександре]  Ф[едоровне].Об этом записал Сухомлинов в свой дневник 15/28 сентября. Отмечены эти «замыслы» царицы «в стиле Екатерины» также в записях В. В. Каррика. Передает эти слухи в дневнике и близкая двору Е. А. Нарышкина. Была ли хоть капля истины в этих слухах Мне они представляются по всей сложившейся конъюнктуре и по взаимным отношениям царя совсем мало вероятными. Было, очевидно, другое. В След[дственной] Комиссии Вр[еменного] Пр[авительства] Мануйлов - Манасевич, рассказывая о влиянии «Царского» на Ставку, передавал такой случай... «в 2 часа ночи раздался его (Распутина) звонок по телефону: «Экстренно приезжай, я тебе новость сообщу». Я тогда приехал к нему и он говорит: «Решено папашу больше одного не оставлять, папаша наделал глупостей, и поэтому мамаша едет туда». Было решено, что она будет жить в Ставке ... Этого и боялся Алексеев. Приезд царицы мог бы усилить интриги «немецкой партии» в Петербурге, о которых говорил Алексеев ген. Иванову (не употребляя, впрочем, термина: «немецкая партия»). Отсюда, возможно, и податливость Алексеева на уговоры со стороны кн. Львова. Я считаю, что настойчивая инициатива исходила от последнего... Таким образом, к осени, по-видимому, между новыми «союзниками» была установлена договоренность уже о действиях. А. Ф. Керенский, который впоследствии о намечавшихся планах мог знать непосредственно от самого Львова, во французском издании своих воспоминаний говорит, что план заключался в аресте царицы, ссылка ее в Крым и в принуждении царя пойти на некоторые реформы, т. е., очевидно, согласиться на министерство «доверия» во главе со Львовым. Керенский ошибочно относит осуществление такого плана на октябрь — он был намечен, но на конец ноября. В ноябре один из доверенных Львова, по поручению последнего, посетил Алексеева. Произошла такая приблизительно сцена. Во время приема Алексеев молча подошел к стенному календарю и стал отрывать листок за листком до 30 ноября. Потом сказал передайте кн. Львову, что все, о чем он просил, будет выполнено. Вероятно, на 30 ноября и назначалось условленное выступление.
Через кого Алексеев предполагал действовать? Лемке [с сентября 1915 до июля 1916 г. служил в Ставке Верховного Главнокомандующего], бывший в то время в Ставке, записал в свой дневник еще 9 ноября 15 г.: «Очевидно, что-то зреет... Недаром есть такие приезжающие, о цели появления которых ничего не удается узнать, а часто даже и фамилию не установишь. Имею основание думать, что Алексеев долго не выдержит своей роли, что-то у него есть, связывающее его с ген. Крымовым именно на почве политической, хотя и очень скрываемой деятельности». Позже, в 16 г., Лемке пишет:
«Меня ужасно занимает вопрос о зреющем заговоре. Но узнать что-либо определенное не удается. По некоторым обмолвкам Пустовойтенко [Ген.-Квартирмейстер Ставки]) видно, что между Гучковым, Коноваловым, Крымовым и Алексеевым зреет какая-то конспирация, какой-то заговор, которому не чужд еще кое - кто».
С указанными лицами мы встретимся. Скорее всего, что слухи объединяли два разных начинания, к одному из которых Алексеев не имел отношения. Характерно, что слухи, доходившие до Алекс[сандры] Фед[оровны], никогда не соединяют Алексеева с именем Львова. «Пожалуйста, душка -пишет Ал[ександра] Фед[оровна], мужу 20 ноября 16 г. — не позволяй славному Алексееву вступать в союз с Гучковым... Родзянко и Гучков действуют сейчас заодно, и они хотят обойти Ал...[ексеева].  Его дело заниматься исключительно войной». Царь отвечал: «Ал[ексеев] никогда не упоминал мне о Гучк[ове].  Я только знаю, что он ненавидит Родзянко и насмехается над его уверенностью в том, что он все знает лучше других» ...
Почти можно не сомневаться, что из перечисленных Лемке лиц только Крымов мог иметь то или иное отношение к алексеевскому проекту. Для предъявления «требований» надо было иметь верную, распропагандированную военную часть или кружок сговорившихся авторитетных военных. Косвенные сведения указывают на то, что какое-то совещание в Ставке происходило еще летом 16 г., и там говорили о возможном низложении Николая II.
Мог опираться Алексеев и на другую военную группу, очертания которой также неясны, и которая имела непосредственную связь со Ставкой. Я имею в виду тот «морской» план, о котором слышал в свое время Шульгин. «План этот состоял в том — рассказывает он в своей книге «Дни» — чтобы пригласить государыню на броненосец под каким либо предлогом и увезти ее в Англию, как будто по ее собственному желанию. По другой версии — ехать должен был и государь, а наследник должен был быть объявлен императором». Это не было «болтовней» в точном смысле слова, потому что нет никакого сомнения в том, что какие-то планы зрели в морском генеральном штабе, и что этот план был в той или другой степени связан с тогдашней общественностью. На «морском плане» в другом месте мы остановимся несколько подробнее. Установить его непосредственную связь с Алексеевым пока не представляется возможным. Но в Ставке находился «любимый» императрицей «гвардейский экипаж», посланный для несения императорской охраны. При господствовавшем там настроении, он легко мог быть использован при дворцовом перевороте».

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БЫВШЕГО НАЧАЛЬНИКА ОХРАНЫ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ А.И. СПИРИДОВИЧА:

«Начался февраль месяц. Столица была как в лихорадке. Шли частичные забастовки на заводах. Бродили по улицам ничего не делающие рабочие. Съезжались члены Законодательных палат, которые должны были начать работы 14 февраля. Съезжались многие политические и общественные деятели Земгора. Собирался съезд партии Народной Свободы - КА-ДЕ. Продолжалась конференция Союзников. Происходили тайные и явные собрания, совещания. Распространялись разные слухи, волновавшие все круги населения. Все ждали каких-то важных событий. Шептались о возможности государственного переворота.
В эти дни Гучков сделал первую попытку осуществить свой фантастический младотурецкий план - захватить Государя Императора, вынудить его отречение в пользу Цесаревича, причем при сопротивлении Гучков был готов прибегнуть и к цареубийству.
Гучков полагал, что кто устроит этот переворот, тот и будет господином положения в решении, кому быть регентом при молодом царе.
План приурочивался к Царскому Селу или Петрограду, но он не удался. Вот что произошло.
В самую тесную конспиративную группу Гучкова входили: член Гос. Думы Некрасов, камер-юнкер князь Д. Л. Вяземский, состоявший начальником 17-го передового отряда Красного Креста, камер-юнкер М. И. Терещенко, служивший в распоряжении директора Императорских театров, киевский миллионер, также Главноуполномоченный Красного Креста и участник Военно-Промышленного Комитета, а также служивший на Румынском фронте генерал-майор Крымов».

ИЗ ДНЕВНИКОВ ПОЭТЕССЫ И ПИСАТЕЛЬНИЦЫ ЗИНАИДЫ ГИППИУС:

«2 февраля 1917. Четверг, С.-Петербург.
Мы дома. Глубокие снега, жесткий мороз. Но по утрам в Таврическом саду небо розово светит. И розовит мертвый, круглый купол Думы. Было бы бесполезно выписывать здесь упущенную хронику. В общем – «все на своих местах». Ничего неожиданного для такой Кассандры, как я.
К удивленью, здесь речь Вильсона не получила заслуженного внимания. А ведь это же – «новое о войне», и притом в самой доступной, обязательной, – реальной плоскости. Речь эта, и вообще весь Вильсон с его делами и словами, – примечательнейшее событие современности. Это – вскрытие сути нашего времени, мера исторической эпохи. Она дает формулу, соответствующую высоте культурного уровня человечества в данный момент всемирной истории. И еще не «снижение» – война? Для упрощенной ясности, для тех, кто не хочет понимать простой линии, на которой я фактически с первого момента войны, и кто доселе шамкает о «пораженчестве», – я просто сую Вильсона и не разговариваю дальше.
Убийство Гришки и здесь продолжает мне казаться жалкой вещью. Заговорщиков и убийц, «завистливых родственников», разослали по вотчинам, а Гришку в Царском Селе вся высочайшая семья хоронила. Теперь ждем чудес на могиле. Без этого не обойдется. Ведь мученик. Охота была этой мрази венец создавать. А пока болото – черти найдутся, всех не перебьешь.
Ради нового премьера Думу отложили на месяц. Пусть к делам приовыкнет, а то ничего не знает. Да чуть не все новые, незнающие. Т. е. все самые старые. Протопопов набрал. А он крепок, особенно теперь, когда Гришенькино место пусто. Протопопов же сам с «божественной слезой» и на прорицания, хотя еще робко, но уже посягает. Со стороны взглянуть – комедия. Ну, пусть чужие смеются. Я не могу. У меня смех в горле останавливается. Ведь это – мы. Ведь это Россия в таком стыде. И что еще будет!».