Твистугей и рентгениздат

«Музыкальные подонки
продают рентгеноплёнки,
есть желудочная самба
и межрёберная мамба…»

- Ю. Благов «Быка за рога. Стихи»

     Все равно что-то забуду. Кое-где в моих текстах упоминаются отдельные песни-танцы-мансы и исполнители. Но если углубляться в эту тему, надо будет писать отдельную книгу.
     К началу 60-х в «сесесере» наступила эра ВИА. Не просто модная новинка, - всеобщая страсть. Десятки тысяч ансамблей и мелодии - прорывные ростки из эпохи мрака и дефицита. Например, из отечественных, - «Я пушистый беленький котенок» и «Черный кот» вспомнить могу.

     Жил возле вокзала в полубараке простой пацанчик Аркадий Л. Старше нас, - уже зарабатывал в ВТЗ (винницкий тракторный завод). Однажды, когда мы с ребятами играли в футбол около нашего дома, он прошел мимо нас, возвращаясь с работы, в своей рабочей, повидавшей виды, робе и скрылся в серую, потемневшую от времени, хату... Прошло около часа и вдруг выходит какой-то ослепительно-яркий, ни на кого не похожий молодой мужичок в расклешенных брюках, а снизу – перламутровые пуговички, да в остроносых туфлях-корочках, в пиджачке без воротника, в попугайно-огуречном галстуке и темных очках. В дополнение ко всему, на плече - «Спидола», из которой накатывалась волнами с помехами, какая-то невиданная, неслыханная доселе, очумелая музыка... Мы смотрели на него ошарашенными от неожиданности глазами, пока кто-то не произнес - Да это же Аркаша - наш сосед!!!
 
     (Клеши? В старших классах директриса  гонялась за теми, кто пришел в «клешах». Из-за них можно было и вправду вылететь из школы. Но зато каждый сантиметр «клешей» был существенным плюсом к нашему школьному авторитету. В то время было совершенно нормально подойти к однокласснику и спросить: «Сколько у тебя сантиметров? Тридцать? Ого! Эх, а у меня только 27!» Эти цифры как будто определяли твое местоположение в школьной иерархии. А еще у нас были  «битловки» - пиджаки)

     Многие провожали Аркадия недоуменными взглядами, но мы  смотрели на него с нескрываемым восторгом, позабыв наши юношеские забавы, пока он не скрылся за горизонтом. Так для нас начал открываться в потоке серых и скучных будней, этот удивительный мир стиляг, такой притягательный и волнующий, как весенняя капель. Оттепель 60-х...
.
      Мы тогда услыхали танец «Твистугей!» («Твист эгейн», англ. «Twist again», перевод «Твист снова». Дословно - Twist переводится: «Изгиб, кручение»)

       Из-за «бугра» его привозили или присылали на пластинках или виниле формата почтовой открытки на 45 оборотов. Был «рентгениздат». Костная музыка. Х-ray-записи, то есть записи на рентгеновских снимках. Слушали тазобедренный рок «на костях», «на ребрах», «на черепе», или даже на "скелете моей бабушки" (я слыхал, что винницкие студенты-медики  окрестили  - «рок на палочках Коха») Мы слушали и твистовали на снимках легких, на скане мозга «бабушки Наташи». Запрещённая западная музыка, была нанесена на снимках внутренних органов советских граждан. Его пели, слушали и танцевали  многие продвинутые исполнители обоих полов.
     Главное, твист был несложный, красивый и экстазный.

     К твистам в СССР отношение было лояльное, хотя фирма «Мелодия» пласты с западными твистами не выпускала. Зато - советские «Королева красоты» М. Магомаева. Эта и большинство других песен на музыку А. Бабаджаняна были твистами. На вечерах танцев (слово «дискотека» в 60-х не было известно) в школах и ВУЗах твист могли танцевать. Конечно,  Миансарова - «Чёрный кот», и квартет «Аккорд» - «Котенок», и Неменова - «Помоги мне, Буратино», - мы, крестя друг друга, лихо ваяли-твистовали-извивались. Даже «Качает, качает, качает...» Кристалинской. А чего? Текст растянутый, зато припев вполне твистовый. Еще был журнал "Кругозор" (отдельный разговор).

     Последняя пластинка, которую мне предложили купить в 1966 году в парке им. Горького (там была беседка, где сражались шахматисты, а по воскресеньям обменивались книжками и пластинками) — «Эй, моряк, ты слишком долго плавал!» композитора Андрея Петрова, - первый советский рок-н-ролл. Песня из кинофильма «Человек-амфибия» (в 1961 г. пела Нонна Суханова, которую называли Эллой Фицджеральд), не была официально запрещённой, но резко критиковалась в прессе, поэтому на легальных пластинках её не было, и рынок чутко отреагировал.

     И много чего было на просторах мировой паутины с одной только целью - вспомнить то время, когда люди были добрее, в котором мы были чистые, юные и, по  своему, счастливые. Видики, смартфоны, интернет и видеокамеры. Хочу вас разочаровать - ничего этого не было. Кинокамеры были большой редкостью, - ими обладали космонавты, ученые и работники тех ведомств, кто также имел возможность выезжать в западные страны. И только  «гуглообразованные» могут удивляться из Сети кадры советских танцплощадок.

      Что слушали, как танцевали в наше иное время? Всегда были группки танцевально-продвинутых ребят, но основная масса молодежи была инертна, и с удовольствием танцевала то, чему была обучена. Мы не особо задавались мыслью, что танец устарел, и что спустя 40-50 лет какой-то прыщавый юнец будет лепетать – «этого не может быть, потому что я знаю» Но у каждого своя история жизни!

     «Твистугей» живет до сих пор. «Рентгениздат» заполнил черный рынок дешевыми предшественниками современных дискет, украшенных черепами, бедренными костями, тазовыми и берцовыми костями ничего не подозревающих пациентов. Потом он исчез.
     Но наши разбитые коленные чашечки выдержали танцевальные ритмы буги-вуги. Рок-н-рольское сердце Элвиса вышло из нашей  грудной клетки. Призрачные лопатки качались под «Колыбельную птицу» Эллы и «Караван» Дюка. Треснутый череп улыбался «Девушке» битлам. Мертвые пели вместе с живыми.

      Было время, и были мы! И мы танцевали на танцплощадках, а потом - босиком до дома, по лужам, кеды и туфельки в руках. Мы были молоды, красивы и, самое главное, счастливы.
 

Вам, винничане, подпою я, подражая рок-н-роллу,
глухим и хриплым тембром из тупой иглы,
душевною пластинкою "на ребрах" незаконных,
как в парке торговали пацаны из-под полы.

О жизни беззаботной и о детстве, что отбудет,
о школе нашей и о доме, что к несчастью догорел,
о Нинке, однокласснице, которая меня осудит,
и о солдате-воине, когда в войне, остался цел.

Больные легкие сидят в груди, как в тесной клетке,
на черно-белом фоне - твистугей-рентгениздат,
хрипит пластинка, но поет о юности, о трудном многолетьи,
вертясь на патефоне, продлевает жизнь себе и вам.


1970-2000 г.г.