Книжный Салон 2023. День четвёртый

ВСЕМИРНЫЙ ПОСОЛ БЕГА

Сегодня на Книжном Салоне на Дворцовой площади, где финишировал на марафонах и полумарафонах, представил свою книгу о беге, с изложением моего новаторского стиля бега.
Напомню, что соединил философию бега йога Шри Чинмоя, который тренировал олимпийского чемпиона по спринтерскому бегу и прыжкам в длину Карла Льюиса, и элементы Позного бега.
Мною организована марафонская команда совместно с атлетами и атлетками из Атлетика Ватикана.
Снимал видео, общался со знакомыми из литературного сообщества Петербурга.

ПОЛЯКОВ

В Санкт-Петербурге с 18 по 21 мая на Дворцовой площади и в здании Главного штаба Государственного Эрмитажа проходил Международный книжный салон. В этом году событие приурочено к 320-летию Санкт-Петербурга, Году педагога и наставника, а также присвоению городу статуса Культурной столицы СНГ 2023 года. Особым гостем салона в этом году стала Белоруссия.

На сцене на Дворцовой площади были организованы выступления музыкальных коллективов, показы серии фильмов о Петербурге и творчестве поэтов и писателей, поэтический баттл «Москва vs Санкт-Петербург» и другие мероприятия. Книжный городок занял около 15 тысяч квадратных метров. В одном из павильонов были организованы мероприятия, посвящённые представлению авторов из Донбасса. Отдельные блоки были посвящены 100-летию Расула Гамзатова и 200-летию Александра Островского.

Юрий Поляков представил свою новую книгу о советском времени "Совдетство. Пионерская ночь", сказал, что Книжный салон является одним из наиболее важным событием литературной жизни.
Шатёр F был весь заполнен читателями.
Поляков написал продолжение вышедшей год назад книги "Совдетство. Книга о светлом прошлом", которая сразу стала бестселлером, покорив читателей трогательной достоверностью картин минувшего и глубиной проникновения в сложный внутренний мир советского мальчика. Литературные критики уже успели поставить эту "вспоминальную" прозу в один ряд с "Летом Господним" Ивана Шмелева и "Детством Никиты" Алексея Толстого.
Информсправка ТАСС.
В 1976 г. окончил факультет русского языка и литературы Московского областного педагогического института (МОПИ) им. Н. К. Крупской (ныне - Московский государственный областной университет).
Кандидат филологических наук. В 1981 г. в МОПИ им. Н. К. Крупской защитил диссертацию на тему "Поэт-воин Георгий Суворов. К истории фронтовой поэзии".
После окончания вуза Юрий Поляков непродолжительное время преподавал русский язык и литературу в московской школе рабочей молодёжи №27.
В 1976-1977 гг. проходил службу в составе Группы советских войск в Германии. В 1977-1978 гг. работал инструктором в школьном отделе Бауманского райкома комсомола г. Москвы.
В первой половине 1970-х гг. Юрий Поляков занимался в литературной студии при Московском городском комитете ВЛКСМ и Московской писательской организации. Посещал семинар поэта Вадима Сикорского.
Первое стихотворение Юрия Полякова было напечатано в 1974 г. в газете "Московский комсомолец", через три года там же была опубликована большая подборка его стихов. В 1980 г. издательство "Молодая гвардия" выпустило первый поэтический сборник Юрия Полякова - "Время прибытия".
В 1981 г. был принят в Союз писателей (СП) СССР.
В начале 1980-х гг. Юрий Поляков начал писать прозу. В 1980 г. закончил повесть "Сто дней до приказа" о неуставных отношениях в армии, в 1981 г. - повесть "ЧП районного масштаба" о комсомольских функционерах. Произведения были опубликованы в журнале "Юность" в 1987 и 1985 гг. соответственно и принесли Юрию Полякову широкую известность.
Среди других произведений писателя: повести "Работа над ошибками" (1986) и "Апофегей" (1989), романы "Козлёнок в молоке" (1995), "Замыслил я побег…" (1999), "Гипсовый трубач, или Конец фильма" (2008), "Веселая жизнь, или Секс в СССР" (2019), пьесы "Контрольный выстрел", "Халам-Бунду", "Хомо эректус" и др.
Выпустил публицистические сборники: "От империи лжи - к республике вранья" (1997), "Россия в откате" (2008), "Левиафан и Либерафан" (2015) и др.
Художественные произведения Юрия Полякова переведены на немецкий, польский, венгерский, китайский языки. Спектакли по его пьесам входят в репертуар ряда российских театров.
По произведениям Юрия Полякова сняты фильмы: "ЧП районного масштаба" (1988, режиссер Сергей Снежкин), "Сто дней до приказа" (1990, Хусейн Эркенов), "Небо падших" (2013, Валентин Донсков) и др.
С 1999 по 2001 г. Юрий Поляков был секретарем и членом правления Союза писателей России. В 2000 г. основал писательскую артель "Литрос".
В 2001-2017 гг. - главный редактор "Литературной газеты", сменил в должности Льва Гущина. С 2017 по 2021 г. - председатель редакционного совета "Литературной газеты".
Неоднократно входил в список доверенных лиц кандидата в президенты РФ Владимира Путина. В 2021 г. стал доверенным лицом партии "Справедливая Россия - За правду" на выборах в Госдуму РФ VIII созыва.
Председатель Гильдии драматургов России, соучредитель и председатель совета Национальной ассоциации драматургов.
Член президиума Общества русской словесности.

Познакомился с Юрием Поляковым на одном из Книжных Салонов в Петербурге, спросил его про "ЧП районного масштаба". Поляков согласился с моей оценкой, что это был по сути реквием по комсомолу.

Продолжаю размышлять, изучать документальные книги о крушении советской государственности. Всех тех, кто жил в период развитого социализма, можно назвать последними могиканами. Теми, кто помнит то чувство стабильности и уверенности в завтрашнем дне.
Как такое вообще могло случиться? Каким образом Горбачёву удалось занять ключевые должности в советском государстве?
В роковые дни ГКЧП 1991 года комсомольская организация самоустранилась, возможно, она могла начать действовать, но не поступило распоряжение от партии. Значит, в партии надо было заранее продумывать такую ситуацию с тем, чтобы комсомол взял инициативу на себя. Разрушительные процессы в руководстве комсомола Поляков показал отлично и убедительно, это да. И действительность была именно таковой. Впоследствии во время хищнической "приватизации" по Чубайсу многие комсорги стали олигархами, соревнуясь друг с другом в награбленнии достояния советского народа.
Большинство советских людей оказались попросту обманутыми "прорабами перестройки". Которую Зиновьев совершенно правильно назвал катастройкой.
Президент СССР и генсек КПСС Горбачёв не имел права сдавать так просто позиции Борису Ельцину, который, кстати, был таким же выходцем из КПСС.
Были ли недостатки в советской системе? По всей видимости, конечно были. Многие эксперты называют номенклатурный аппарат одним из выгодополучателей от перестройки-катастройки.
Советское государство могло быть частично реформировано посредством эволюции, а вышло сокрушение его "прорабами" под лозунгами демократизации всех социальных основ.
СССР проиграл "холодную войну", Варшавский договор прекратил своё существование, а НАТО продолжает угрожать РФ, снабжает оружием режим Зеленского.
Много полезной информации по внешним и внутренним врагам России содержат документальные книги Шевякина и авторского тандема Лисичкина и Шелепина.

Книжный салон на Дворцовой площади проходит в Санкт-Петербурге с 2006 года. И автор этих строк принял участие во всех этих книжных салонах.
В прошлом году событие посетили более полумиллиона гостей. Второй год подряд для участников отменён регистрационный взнос, и посещение мероприятий тоже осталось бесплатным. Символом Книжного салона стал кот-учёный, которого петербуржцы выбрали путем голосования в соцсетях. Помимо кота можно было проголосовать за петербургского льва, мудрую сову или чижика-пыжика.

Очень рад, что горожане проголосовали за кота-учёного, а не чижика-пыжика. В этом есть заслуга и оперштаба трезвой России, который выступает за проведение референдума в Петербурге за перенос чижика-пыжика с набережной Фонтанки в Ленобласть.

А ВЫ МОГЛИ БЫ?

Выставка работ Владимира Маяковского и Александра Родченко на Книжном Салоне на Дворцовой площади в Петербурге впечатлила своим замыслом и исполнительным мастерством.
В своё время прочитал разбор творчества Маяковского автора Карабчиевского под названием "Какого роста был Маяковский?". Он произвёл на меня странное впечатление своей тенденциозностью.
Могу сказать, что считаю этот памфлет принадлежащим ряду таких русофобских памфлетов как "Чернышевский" из "Дара" Набокова и "Прогулки с Пушкиным" Абрама Терца (Андреня Синявского).
Сотрудничество поэта и художника в 1923–1925 годах привело к появлению знаменитой марки «Реклам-конструктор: Маяковский – Родченко». За несколько лет было создано большое количество образцов полиграфического искусства, вошедших в историю отечественного и мирового дизайна (рекламные плакаты, упаковки кондитерских изделий, оформление книг, журналов, спектаклей), многие из которых выполнены с использованием техники фотомонтажа.
«"Кто вам больше платит ; ЛЕФ или Моссельпром?".
Маяковский зол:
; После такого вопроса я могу задать вам другой, и вас выведут из курзал-парка. Вы хотите сказать, что я продался Советской власти? Моссельпром ; государственное предприятие, борющееся с частниками. Моссельпром ; частица социализма. А за "Нигде кроме" я получил три рубля. Это в Америке за такие строчки платят сотни и тысячи долларов. У нас все должны честно получать за свой труд».
П.И. Лавут «Маяковский едет по Союзу»

«Я приходил к Брикам в Водопьяный переулок (это было рядом со мной) и ждал, пока Володя, стоя у рояля, писал тексты. Иногда он прохаживался по комнате, отбивая такт рукой, снова наклонялся над роялем и записывал.
В последнем тексте Маяковский написал "аккуратный" с одним "к", я же подумал, что так и надо, но рано утром получил записку:
"Милый Родченко, "С дач" пишется без мягкого знака, а "аккуратный" ; два "к". Исправь, пожалуйста. В. Маяковский"».
А.М. Родченко «Опыты для будущего»

Левый фронт искусств (ЛЕФ)– литературная группа, возникшая в конце 1922 года в Москве и существовавшая до 1929 года. Возглавлял ЛЕФ В.Маяковский. Членами группы были писатели и теоретики искусства Н.Асеев, С.Третьяков, В.Каменский, Б.Пастернак (порвал с Лефом в 1927), А.Крученых, П.Незнамов, О.Брик, Б.Арватов, Н.Чужак (Насимович), С.Кирсанов (начинал в Юго-Лефе, с центром в Одессе), В.Перцов, художники – конструктивисты А.Родченко, В.Степанова, А.Лавинский. Близок к Лефу был Виктор Шкловский, тогда теоретик ОПОЯЗа (Общество изучения поэтического языка).

Формально ЛЕФ не был общественной организацией, не имел устава, закреплённого членства и не был зарегистрирован в соответствующих органах, однако рассматривался в качестве такового литературной общественностью.

Леф, по мнению его создателей, был новым этапом в развитии футуризма. («Леф – есть объединение работников левого фронта, ведущих свою линию от старых футуристов», В. Маяковский; «Мы, „Лефы“ ведём свое начало от „Пощечины общественному вкусу“», С. Третьяков; «Мы – футуристы», О. Брик). Теоретики Лефа утверждали, что футуризм есть не просто определённая художественная школа, а общественное движение. «Жёлтая кофта» рассматривалась ими как своеобразный приём борьбы с буржуазным бытом. Футуристические требования революции художественной формы мыслились не как смена одной литературной системы другой, а как часть общественной борьбы футуристов. «Удар по эстетическому вкусу был лишь деталью общего намечавшегося удара по быту… Пропаганда нового человека, по существу, является единственным содержанием произведений футуристов» (С. Третьяков). Наиболее рьяные приверженцы футуризма прямо соотносили его с марксизмом. «Футуризм (революционное искусство) так же, как и марксизм (революционная наука) предназначен по своей природе питать революцию», – утверждал Н. Горлов, один из лефовских теоретиков. После октября 1917 года футуристы пересмотрели свой «инвентарь»: выбросили «жёлтые кофты», устрашающие маски – всё, что было рассчитано на эпатаж старого общества. Авторы лозунга «стоять на глыбе слова „мы“ среди моря свиста и негодования» теперь заявляли, что с радостью растворят своё «маленькое „мы“ в огромном „мы“ коммунизма».

«Искусство – это нарушение шаблона», – так понимали сущность искусства футуристы до революции. В лефовские же времена выяснилось, что дело было в том, что «шаблоном», «болотом» являлась дореволюционная действительность, которую и надо было всячески «нарушать». Теперь, после Октября – «практическая действительность» стала «вечно текущей, изменяющейся». Таким образом, полагали теоретики Лефа, была уничтожена вековая грань между искусством и действительностью. Теперь стало возможным принципиально новое искусство – «искусство-жизнестроение».

Даже самые ортодоксальные лефовцы рассматривали теорию «искусства-жизнестроения» как программу-максимум. В качестве же программы-минимум предлагалось «искусство – делание вещи» или иначе «производственное искусство». Невозможно определить этот термин сколько-нибудь точно. Все лефовцы понимали его по-своему. Однако слово «производственное» рядом со словом «искусство» грело их сердца всех. Стать ближе к производству, найти свое место «в рабочем строю» – это одна сторона дела. Не менее, а быть может, и более важно было другое: «производственное искусство» – искусство рациональное, оно создается не по вдохновению, а «по чертежам, деловито и сухо». Показательна сама «литературоведческая» терминология Лефа: не «творить», а «делать» («Как делать стихи» – название известной статьи В. Маяковского), не «создавать», а «обрабатывать слова», не «художественное произведение», а «обработанный материал», не «поэт» или «художник», а «мастер». Наконец, «производственное искусство» было чуждо такому пережитку буржуазного искусства, как психологизм (в терминологии лефовцев «психоложество»). «Человек для нас ценен не тем, что он переживает, а тем, что он делает», – писал О. Брик.

Именно в лефовской среде родился и другой, гораздо более распространённый термин – «социальный заказ», вскоре взятый на вооружение многими критиками и литературоведами 1920-х годов. Это понятие было нарочито противопоставлено «идеалистическому» представлению о свободной воле художника. Разумеется, лефовцы, «работники левого революционного искусства», собирались выполнять «социальный заказ» пролетариата.

По мнению лефовских теоретиков, всё старое искусство занималось «бытоотражательством», тогда как революционное искусство было призвано преобразовывать жизнь. «Пролетариат не может и не будет реставрировать художественные формы, служившие органическими орудиями изжитых исторических социальных систем», – с гордостью заявлял Б. Арватов.

На первый взгляд, подобные теории были продиктованы футуристическим прошлым лефовцев с их призывами сбросить Пушкина с корабля современности. Но вопрос о переоценке классического наследия поднимался не только «левыми» деятелями культуры, дискуссия об отношении к классике в периодике 20-х годов практически не прекращалась.
...
К 1925 году группа распалась, а через два года возродилась под сенью журнала «Новый ЛЕФ», руководимого сначала В. Маяковским, а затем С. Третьяковым. Издание пропагандировало «литературу факта», выступало за отмену вымысла в искусстве в пользу документального репортажа и фотографии. Однако влияние этой возобновленной группы было гораздо меньшим. Многие критики и представители литературной общественности считали, что ее попросту не существует, а есть два поэта – Маяковский и Асеев и несколько примазавшихся к ним бездарностей.

В конце 20-х теория «искусства-жизнестроения» была почти забыта, на смену ей пришла теория «литературы факта». Правда, лефовцы постоянно подчеркивали, что «литература факта» – это вовсе и не теория, а реально существующее явление, поддерживаемое ими. И в этом была доля правды.

Искусство непременно деформирует реальный «материал», в то время как «сегодняшнему дню свойственен интерес к материалу, причем к материалу, подданному в наиболее сырьевой форме». Лефовцы вообще призывали похоронить сюжет и заменить его «монтажом фактов». Героями литературного произведения должны были стать реальные люди, а не вымышленные автором образы. Леф считал, что такие жанры, как роман, повесть, рассказ, безнадежно устарели и не могут быть использованы в деле строительства новой социалистической культуры. На смену им должны придти очерк, газетный фельетон, «человеческий документ». Вообще слово «литература» в теории «литературы факта» существует чисто условно, на самом деле большинство лефовских теоретиков предлагали заменить литературу журналистикой. «Мы не за литературу факта как эстетический жанр… а за литературу факта как метод утилитарно-публицистической работы над сегодняшними проблемами». (С. Третьяков). Искусство «услаждает» и «оболванивает человека», тогда как «литература факта» информирует и воспитывает.

На смену утопическим призывам сделать искусством любой речевой акт теперь пришли утилитарные заботы о языке газет. Вместо приветствий конструктивистам (именно конструктивизм, как утверждали лефовцы в начале 1920-х годов, был призван заменить станковую живопись) – пришли «гимны» фотографии. Недавние глашатаи растворения искусства в жизни стали теперь попросту отрицать искусство.

Любопытно, что приверженцы «литературы факта» и фотографии не задумывались над тем, что же такое «факт» и не догадывались, что этот самый «факт» искажается не только искусством, но любой семиотической системой (в том числе языком и даже фотографией). Вообще лефовцы очень любили теоретизировать, но не перегружали себя знакомством с научными теориями.

«Работники» «левого фронта» (точно так же, как «работники» Пролеткульта и других «фронтов», с которыми они постоянно полемизировали), считали, что можно заставить искусство отказаться от исторически сложившихся жанров едва ли не теми же методами, которыми заставили капиталистов отказаться от частной собственности. Если в обществе существует «диктатура пролетариата», то в искусстве, утверждали лефовцы, должна быть «диктатура вкуса».
...
«Оплеуха и удар кулака» прочно вошли в «инвентарь» Лефа. Ревностно охраняя чистоту рядов пролетарской литературы, они считали своей почетной обязанностью вовремя дать «оплеуху» тем, «кто пытается провести … сквозь плохо охраняемые „художественные" двери… всяческий вид художественного оппортунизма». Так, «оплеухой и ударом кулака» лефы встретили «Зависть» Ю.Олеши, рассказы М.Зощенко, романы А.Толстого и многие другие произведения, не соответствующие лефовским теориям.
https://el-history.ru/node/569

"Футуризм изживал себя как литературное течение. Маяковский это понимал. Поэт, из стихов которого, как верно подметила Марина Цветаева, был только один выход - «выход в действие», не мог ограничить себя формальной работой над словом. И он разваливал футуризм - это эфемерное эстетическое сооружение, - разваливал в щепки, наводя панику на друзей и соратников.

Переменился Маяковский и на эстраде. Не очень резко, но переменился. Грубый эпатаж, футуристические кульбиты, имевшие какое-то объяснение в молодости, стали уступать место желанию войти в контакт с публикой. Теперь на вечерах только в прямых стычках с противниками он иногда бывал груб".
https://biography.wikireading.ru/hjurBgRAVp

"Здесь собраны работы лефов, т. е. работников левого фронта искусств, за два последних года — по вопросу специально о литературе документа-факта. Только вводные статьи во всех разделах написаны заново. Для нас самих — это итог, это лицо нашей литературной группы на последнем производственном этапе.

Но не в этом главная задача книги.

Главное — мы хотим быть полезны нашему советскому писательскому молодняку, искренно считающему себя литературным винтиком социалистического строительства, но попадающему по неопытности в плен негодных и чужих литературных приемов. Мы хотим предостеречь его от бессмысленного подражания отжившим формам литературного мастерства, направив его мысль на поиски своих особенных писательских путей, органически вытекающих из потребностей революционной эпохи. Мы вскрываем классовый характер практикуемых литературных жанров.
...
Профессиональное писательство (это, впрочем, относится и ко всем другим видам искусств) представляет собою корпорацию кустарей, работающих на фетишизированном материале фетишизированными приемами и свято оберегающих эти приемы от всякого рационализаторского воздействия.

Средневековый гонец-скороход в наше время стал телефонным коллективом; переписчик книг — типографией; менестрель — газетой. Все изменилось, но сохранился писатель-индивидуал со своим «стилем», «вдохновением» и «свободой», т. е. произволом формальным и производственным.

Мы живем в эпоху социального плана и социальной директивы. От хаоса, от бессознательного нащупывания нужных путей мы переходим к сознательному их проектированию в любой области, не исключая и искусства.

Вся целевая установка нашего государствования диктует и работнику искусства предельную целеустремленность и социальную функциональность работы, понимая под этим подчинение и материала и методов обработки общественной задаче.

И вот тут-то привычные навыки и методы писателя вступают в конфликт с плановостью и директивностью".
http://teatr-lib.ru/Library/Lef/fact