Пограничный жених. Главы 1-7

ГЛАВА I. ПОГРАНИЧНЫЙ ИСКАТЕЛЬ — КУНИ ДЖО.

Солнце садилось за западные холмы в потоке желтого света, и под косыми лучами текла река, большие рыбы время от времени выпрыгивали из безмятежной поверхности, а деревья вдоль берега отбрасывали в ее глубины фантастические тени. В укромном уголке, рядом с тем местом, где небольшой ручей впадал в реку, поселенец построил хижину, которую женская рука украсила и украсила так, как может только женская рука. Яркие цветы цвели по обеим сторонам деревенского дверного проема, а лиана английского плюща цеплялась за стены и быстро распускала свои нежные усики по всему фасаду. Хижина стояла лицом к ручью, а за ней рука трудящихся расчистила много акров земли, на которых теперь росли густые заросли злаков и корнеплодов, тщательно возделываемых. Это было лесное пятно, на котором глаз художника задерживался надолго и приятно.

Дверь вдруг отворилась, и вольной, небрежной походкой вышла молодая девушка с ведром воды в руке, напевая веселую песенку. Она была просто одета, и тем не менее в каждом ее движении чувствовалась природная грация, что ясно свидетельствовало о том, что она не всегда жила среди такой дикой природы. Она была прекрасна — не пресной красотой городов, а прекрасным здоровьем и свободной жизнью. Ее фигура не была скована модой, которая стесняет и уродует красивых женщин наших дней, а ее лицо, слегка загорелое от пребывания на солнце, сияло: «

Солнечной красотой и деревенским здоровьем».
10
Мод Мюллер — Мод Уиттиера — была не красивее этой пограничной девицы. Мало того, что ее лицо было идеально вылеплено, но ее глаза сияли жизнью и живостью, а ее солнечные волосы, распущенные, ниспадали ей на плечи в прекрасном изобилии.

Она вышла из реки, свернула вниз по ручью, вошла в небольшую рощу в полумиле от дома, прошла через нее и посмотрела на открытое поле.

— Отец, — закричала она, — ты здесь?

Ответа не последовало, кроме эха ее музыкального голоса, и она огляделась с явным удивлением.

— Куда он мог пойти? — пробормотала она. "Отец!"

Когда слова сорвались с ее губ, в кустах рядом с ней раздался легкий шорох, и мужчина вышел и встал рядом с ней. Он был еще молод, но на его поразительно красивом лице были видны следы беспутной и буйной жизни. Он был довольно высок, почти шесть футов в мокасинах, с лицом, в котором безошибочно угадывались признаки индейской крови, хотя и несколько отдаленные, и блуждающий черный глаз, полный страсти. Он был одет в охотничий костюм и держал в одной руке длинное ружье, а два небольших выступа на груди его охотничьего плаща указывали на спрятанные пистолеты.

— Я думал, что должен встретить тебя здесь, Сэди, — сказал он тихо. — Ты не выглядишь очень рад меня видеть.

— Ты знаешь, что я о тебе думаю, Уильям Джеквуд, — ответила она, быстро отворачиваясь. — Как ты смеешь приходить сюда после того, что случилось?

Он смеялся тихим, горьким, леденящим смехом, что не свидетельствовало об удовольствии, и его черные глаза, казалось, испускали огненные искры.

— Я бы не стал упоминать о нашей последней встрече на вашем месте, Сэди, — сказал он, видимо, с усилием сдерживая себя. «В ту ночь я был наполовину обезумел от спиртного, иначе я бы не сказал того, что сделал. Глянь сюда; дай мне шанс исправить это с тобой, и я сделаю это. Я хочу быть вам другом — хочу, клянусь душой. Я на коленях попрошу у тебя прощения, если ты простишь и обещаешь не возлагать на меня зла.

— Я прощаю вас, — сказала она с холодным, бесстрастным взглядом, — но вы не должны больше приходить сюда, несмотря ни на что. Мой отец сказал мне, чтобы я больше ничего не говорил тебе, и я подчинюсь ему».

Мужчина стоял, вонзив приклад винтовки в мягкую землю, и вел мощную борьбу, чтобы сдержать свое сердце. Девушка уже не смотрела на него, а взяла ведро и пошла дальше.

— Подожди минутку, — сказал он хрипло. — Я не могу вот так расстаться с тобой, Сэди. Ты не знаешь, что делаешь и что произойдет, если ты не будешь обращаться со мной более любезно. По-прошу прощения, но я наполовину сошел с ума, я не могу этого вынести. Знаешь ли ты, что я поклоняюсь земле, на которую ты ступаешь ради тебя, и в любой момент отдал бы свою жизнь, если бы это было тебе полезно?

— Вы не должны так со мной разговаривать, мистер Джеквуд, — сказала она более мягким тоном. «Мне искренне жаль вас, если вы говорите правду, но я не могу вас слушать. Помимо того, что вы не нравитесь моему отцу, у меня есть собственные наклонности посоветоваться, и я не люблю и никогда не смогу любить вас.

— Значит, ты любишь кого-то другого, — свирепо воскликнул он. "Все в порядке; выходи за него, если осмелишься, но в этом будь уверен: как только ты предстанешь перед министром с каким-нибудь мужчиной, будь то мой родной брат, я убью вас обоих на месте. Вы меня слышите? Я убью вас обоих.

— Ты смеешь угрожать мне таким образом, Уилл Джеквуд? О, если бы мой отец был здесь, он бы научил тебя так оскорблять его дочь. Ты думаешь запугать меня пустыми угрозами? Поскольку вы вынуждаете меня говорить это, знайте, что вид вашего темного лица был и всегда был мне противен, и что я никогда больше не буду говорить с вами, кроме как по принуждению, ни при каких обстоятельствах».

Он схватил ее за запястье высвобожденной рукой и крепко держал, когда она уронила ведро и ударила его по лицу открытой ладонью. Он вскрикнул, как разъяренный тигр, и, выпустив ружье, схватил ее за талию своей сильной правой рукой. Бессильная в его объятиях, она изо всех сил боролась и звала на помощь. Звонок был сделан не напрасно, ибо послышались быстрые шаги, и тяжелое тело грохнулось сквозь кусты, и Сэди снова закричала.

«Иду, клянусь смертным, иду!» — проревел хриплый голос. "О, да."

12
Уилл Джеквуд тут же отпустил ее и схватил пистолет, как раз в тот момент, когда из кустов выскочил невысокий, коренастый, крепкого телосложения мужчина и встал рядом с ними. На нем была охотничья рубашка с бахромой и расшитые бисером мокасины разведчика и охотника, а его длинные волосы цвета льна венчала засаленная енотовая шапка на последних стадиях разложения. Лицо было чудом врожденного уродства, но, несмотря на это, Сэди встретила его радостным криком.

«Куни Джо хьяр», — кричал он. — Что случилось?

— Меня оскорбили, Джо, — воскликнула Сейди, задыхаясь.

— Держу пари, клянусь этим твоим чудищем. А теперь берегись, Блэк Уилл, потому что я собираюсь дать тебе самый дерзкий лизун, который ты когда-либо получал с тех пор, как твоя мамочка взяла тебя за колено. Мех Хьяра.

Прежде чем Блэк Уилл успел навести винтовку на уровень, толстый охотник бросился вперед, и его сердце билось о широкую грудь человека, известного как Джеквуд. Еще через мгновение они сошлись в ожесточенной схватке, сражаясь в истинно западном стиле, не имея ни малейшего представления о правилах ринга. В ближнем бою длинные руки и мощное телосложение Черной Воли дали бы ему решающее преимущество, но в ближнем схватке Куни Джо был более чем равным ему, и, ослабив одну руку яростным усилием, он ударил своего противника так, удар в лицо, что зубы, казалось, застучали в челюстях, и он пошатнулся. Бросившись вперед с победным боевым кличем, Куни Джо повалил его на землю, а в следующий момент уже стоял коленями у него на груди, сцепив свои длинные смуглые пальцы на горле в явно неудобной манере.

«Да-а-а… бедро! Получил ты это время, мой сладкий младенец! Старый род енотов лазает по деревьям. Скажите только слово, мисс Уэскотт, и, клянусь большим мясным пирогом, я начисто задушу его надоедливого каркиджа.

— Отпусти его пока, Джо, — сказала она. «Он был достаточно наказан, и это научит его, что я не одинок».

«О, тьфу! не позволяйте ему уйти таким образом. Сними с него ремень и позволь мне трахнуть его им, пока он не завоет.

"Нет нет; не бей его снова. Отберите у него оружие и отпустите».

13
— Подожди, — хрипло сказал Черный Уилл. -- Пистолеты не трогайте, и я обещаю сейчас же уйти и не лезть мстить сегодня.

— Это справедливо, — сказал Джо, вставая. — Я никогда не видел, чтобы это существо нарушило честное обещание, мисс Сэди, и вы ему доверяете.

Куни Джо встал, и Черный Уилл медленно встал, с выражением испуганной злобы на смуглом лице, медленно отряхивая пыль с одежды, не говоря ни слова. Куни Джо взял свою винтовку и стоял, опершись на нее, широко раскрытый от природы рот растянулся в ухмылке удовольствия.

— Кури, как все устроено, не так ли? Я хотел лизнуть тебя мехом почти в пять лет, и до сих пор не было возможности; делает мне хорошо, это делает.

— Ты, конечно, знаешь, что я отдам за это твою жизнь, Джо Бент, — сказал Черный Уилл тихим голосом.

-- Сартин, сартин, если хочешь, -- ответил Куни Джо. — Но не забудь, что, если я увижу, что твоя рука поднимается на пестик в чужой компании, я попытаюсь выстрелить первым. — Запомните это, не так ли?

«Я постараюсь вспомнить, Джо», — был ответ. — А теперь, мисс Уэскотт, я скажу вам то, что собирался сказать, когда к нам вломился этот назойливый дурак. Вы никогда не доживете до того, чтобы стать женой другого мужчины. Если я не могу иметь тебя, никто другой не получит, клянусь всем, что считаю верным».

— П'исенская тварь, не так ли, Уилл? — сказал Куни Джо, глядя на него с выражением благожелательного интереса, как на человека с большим естественным любопытством. «Я буду индивидуально и коллективно ругаться, если вы не хороший человек, чтобы говорить о женитьбе на такой девушке, как мисс Сэди. Что ж, порви мне пуговицы, если я не думаю, что она захочет меня заполучить!

«Конечно, хотела бы», — ответила Сэди.

— Кто просил тебя говорить, Джо Бент? — свирепо сказал Черный Уилл. «Держись подальше и живи в безопасности двадцать четыре часа, но после этого я заберу твою жизнь, где бы я тебя ни встретил».

— Вы редкость среди самых ужасных, не так ли, — ответил Джо с веселым видом. «К черту мой бекон, если ты не этюд для художника. Я видел парней в театре в Сент-Луисе, которые шутили по сцене, как вы сейчас, но каким-то образом в конце концов они получили особое приветствие, Колумбия. Теперь git; Я не хочу больше ничего говорить, кроме мерзавца».

14
Черный Уилл тихонько затянул пояс, перевел винтовку «на правое плечо» и понесся вперед длинным стремительным шагом, быстро пересек поле.

-- С ума сойти, мисс Сэди, -- пробормотал Куни Джо. - Теперь я думаю, что он имел в виду шутку, когда сказал мне, что он лишит меня жизни, но я очень много рисковал, хотя он и прикончит мой гарсартин, если я не выстрелю первым, когда мы встретились."

— Мне жаль, что я подвергла тебя опасности, Джо, — сказала девушка.

«Извините, опасность, уходите! Думаешь, мне это нужно, малышка? Ну, сделай это, родня, есть шанс, что я выстрелю раньше него, а если промахнусь, то сам виноват. Где твой папа?

«Я вышел, чтобы найти его и принести ему выпить. Я думал, что он работает в этой области».

— Он должен быть осторожен, — с тревогой сказал Джо Бент, — потому что инджины ужасно взбесились, и неизвестно, когда они вырвутся наружу. Давай попробуем найти его.

«Вот он сейчас», — воскликнула Сэди.

Пока она говорила, на другой стороне леса появился мужчина средних лет с мотыгой на плече и быстро подошел к ним. Подойдя ближе, он радостно крикнул Джо Бенту, который, казалось, был очень рад его видеть, и они сердечно пожали друг другу руки. Мистер Уэскотт обладал тем же аристократическим видом, что и его дочь, но, как и она, приспособился к своему нынешнему окружению и выглядел настоящим западным фермером. Ростом он был почти великаном.

Сэди быстро рассказала о своей встрече с Черным Уиллом и обо всем, что произошло между ними, и лицо мистера Уэскотта помрачнело, а его рука судорожно сжалась на ручке мотыги.

-- Это счастье для этого злобного негодяя, что меня не было рядом, Сэди, -- сказал он, -- иначе ему пришлось бы тяжело. Что привело тебя сюда, Джо?

— Я как бы намекнул убраться с охотничьих угодий от этого пагубного красного дьявола, Напопа, который проделывает меховые проказы. Вы хорошо дружите с инджинами?

"Конечно; Я ни разу в жизни не обидел ни одного из них».

15
— Не то чтобы это имело большое значение, если они когда-то поднимутся, — продолжал Джо, — потому что тогда у них не будет друзей среди белой расы. Во всяком случае, я сомневаюсь в этом Черном Уилле. Две недели назад я видел его в деревне инджин, и он, и этот мерзавец Напоп были такие толстые, как мухи в испорченном беконе.

«Что случилось с индейцами?» сказал Вескотт, с тревогой.

-- Эти грязные агенты грабят их, как воры, -- ответил Джо Бент. «Если бы Черный Ястреб только поймал бы их и сжег, я не думаю, что наши парни стали бы сильно брыкаться, они ведут себя так ужасно подло. Знаете ли вы, что я считаю деревню лучшим местом для мисс Сэди в это время года?

— Я поговорю с вами попозже, — сказал Уэскотт, бросив быстрый взгляд на наблюдательное лицо дочери. «Приходи в дом и возьми что-нибудь поесть».

Они ускорили шаг и подошли к хижине, и пока Сейди принялась за приготовление еды, они сели снаружи и курили свои трубки, переговариваясь тихим, энергичным голосом. Сэди видела, что их разговор был очень важным, и по-женски чувствовала себя задетой тем, что они скрывают это от нее, и торопила ее приготовления. Через несколько мгновений домашняя еда дымилась на столе, и они сели, наслаждаясь едой с большим удовольствием; но двое мужчин прекратили разговор или, вернее, перевели его на безразличные темы, к большому неудовольствию Сэди. Как только они собирались подняться из-за стола, она издала крик удивления и побежала к двери, а через мгновение появилась, ведя за руку индианку.

ГЛАВА II.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ МИННЕОБЫ.

Это была женщина из племени сак, но с явными признаками белой крови. Ее форма могла почти соперничать с формой Сэди, а ее темная кожа светилась отменным здоровьем. Волосы у нее были непохожи на волосы любой чистокровной индианки, слегка вьющиеся и с блеском, которого никогда не увидишь у чистокровной индианки. Ее платье было самого богатого из всех, что носили женщины племени, а ее голову венчала корона из орлиных перьев, что говорило о дочери вождя. Изящные ножки, маленькие руки и тонкие черты отличали горничную от большинства представителей ее расы, и вместе взятые еще два благородных образца врожденной грации редко ступали по одному и тому же полу.

«Клянусь волынщиком, который играл, пока король танцевал, если это не Миннеоба, гордость нации Сак», — воскликнул Куни Джо. — Скажи, девчонка, что ты тут делаешь?

— Миннеоба прошла долгий путь и устала, — слабым голосом ответила индианка. «Пусть Дикая Роза даст ей еду и питье».

Сейди, которая была очарована редкой красотой лесной девы, тотчас же усадила ее за стол и поставила перед ней еду. Она отказалась от нескольких лакомств, которые давал стол, и ела самую простую пищу, и вскоре ее аппетит был удовлетворен. Джо прошептал в сторону с мистером Уэскоттом.

— Говорю тебе, эта девчонка — любимая дочь Черного Ястреба, — прошептал он, — и у нее есть веская причина быть здесь. Но не торопите ее, потому что я знаю породу, и она упрямится, чертовски упрямится, когда ей вздумается, хотя она тоже славная девчонка.

Тем временем индианка весело болтала со своей новой подругой, и ее мелодичный смех разносился по каюте.

— Шепните Сейди, чтобы она поверила, мистер Уэскотт, — пробормотал охотник. «Она может сделать это. Девушка открыта как день, и если она имеет в виду дружбу, она имеет в виду ее».

Уэскотт отозвал Сэди в сторону и заговорил с ней тихим, торопливым тоном, и, интеллигентно кивнув, белая девушка вернулась к индейской девушке, и вскоре после этого они встали и вышли из хижины, прогуливаясь по берегу реки. . Миннеоба держала веер в руке больше по привычке, чем по какой-либо другой причине, и они шли вдоль зеленых берегов, серьезно разговаривая.

«Миннеоба — дочь Черного Ястреба, — сказала девушка в ответ на вопрос, — и она очень любит своего отца. На сердце старика очень грустно, ибо он видит, как белые люди шаг за шагом вытесняют индейцев с земли, которую им дали отцы. Посмотри вниз и скажи мне, что ты видишь».

Недалеко от берега ручья череда невысоких холмов разного размера указывала на то место, где когда-то было древнее кладбище племени. Неподалеку виднелась белая деревня, фермы поселенцев вторгались в могилы.

«Когда мы хороним тела тех, кого любим, дочь белого человека, неприятно думать, что ноги чужаков топчут могилы. Индейцы грубы и грубы, но они тоже любят могилы своих отцов, и им грустно думать, что плуг белого человека потревожит любимые останки».

«Это очень печально, но я слышал, что Кеокук продал эту землю нашему народу».

«Кеокук поступил ужасно», — взволнованно воскликнула девушка. «Ложный индеец наступает на могилу своего отца или позволяет сделать это белому человеку. Сак презирает такого подлого человека.

«Что будут делать индейцы?»

«То, что они будут делать, не должна говорить индийская девушка; у них очень болит сердце, но они бы подружились с белыми людьми, если бы белые им позволили. Но огонь-вода и злые люди создадут беду на земле. Скажи жителям деревни, что лучше им оставить город Сак и построить себе на другом месте».

Чтобы полностью понять слова Миннеобы, необходимо будет изложить историю событий, которые окончательно довели Блэк-Ястреба до отчаяния.

По договору, заключенному Соединенными Штатами, с одной стороны, и саками и лисами, сиу, омахами, айовами и оттоами, с другой, во главе с Кеокуком, или Бдительным Лисом, земли этих племен были проданы Соединенным Штатам. В этой сделке и продаже Черный Ястреб не принимал участия, но, несмотря на это, индейские агенты настаивали на том, чтобы он оставил свою деревню, без его согласия проданную белым, и построил другую на западном берегу Миссисипи.

Ни одна раса не любит свою родину лучше, чем индейцы, а Черный Ястреб был чистокровным. Он проклял предателей 18 , продавших свою страну, но поклялся, что не покинет свою деревню, пока его не принудят к этому силой. Каждое мелкое столкновение между бродячими белыми людьми и племенами, каждое мелкое дело любого рода преувеличивалось и оборачивалось против вождя саков. Тем не менее, он только стремился поступать правильно и уговорил Кеокука, заключившего договор, пойти к белым агентам, с которыми он был заключен, и предложить им от имени саков свинцовые рудники, самые ценное имущество индейцев, если им будет позволено сохранить свою деревню. Бдительный Лис, удовлетворенный тем, что продал то, что ему не принадлежало, согласился пойти и попросить у Черного Ястреба небольшую землю, на которой стояла деревня, включая кладбище племени. Было отказано.

В это время у западных племен был обычай выходить зимой всем телом и устраивать большую охоту. Черный Ястреб ушел во главе своего племени с тайными опасениями, и деревня осталась без охраны. Это было зимой 1830 года, и когда индейцы вернулись с охоты, они обнаружили, что их деревня принадлежит белым, которые воспользовались их отсутствием, чтобы завладеть ею. Река была еще полна плавучих льдов, и индейцы не могли двигаться, но они передали захватчикам, что прежде чем сажать кукурузу, они выгонят их из деревни, чего бы им это ни стоило.

Белые были встревожены, так как чувствовали свою неспособность противостоять племени в их нынешней численности. К вождям была послана депутация с предложением вместе занять и засеять землю. Индейцы, всегда щедрые в распоряжении землей, согласились на предложение, но по прибытии обнаружили, что белые захватили и засадили лучшую часть земли.

Мирная деревня стала одной из самых беспорядочных на границе. Вместе с белыми пришли их пороки, и индейцы, слабые от природы, стали ощущать на себе их воздействие. Началась продажа спиртного, и с ее помощью белые постепенно отняли у индейцев все, что они могли назвать своим.

Вождь с тревогой увидел, каким должен быть результат, когда они получили приказ больше не переходить на восточный берег реки. Результат такого приказа можно легко понять, 19 возбудив все яростные страсти индейцев, и в таком состоянии дела стояли в то время, когда Миннеоба посетил хижину мистера Уэскотта.

Индейцы теперь почти все были на западном берегу реки, и вожди предпочли это более длительным сношениям с белыми людьми. Эти простые люди не могли противостоять своим коварным противникам и слишком быстро впитали в себя их пороки. Черный Ястреб был индейцем, но у него было сердце, чтобы сочувствовать несчастьям своего народа, и он видел, что только силой оружия он может надеяться вырвать свою страну из рук захватчиков.

«Возможно ли, что земля моего отца принадлежит индейцам?» — сказала Сэди. «Он честно заплатил за это и не стал бы добровольно причинять кому-либо вред».

«Дикая роза говорит правду. У ее отца большое сердце, но он владеет землей, которая принадлежит Черному Ястребу.

— Тогда он заплатит за это снова, скорее, чем обидеть вождя саков.

«Черный Ястреб не продаст свои земли белому человеку. Пусть слова Миннеобы звучат в ушах Дикой Розы. Это не место для ее проживания. Пусть она сядет на быстрого коня и улетит, пока не пройдет буря, ибо темная туча нависла над домом ее отца и угрожает ей».

«Я не сделал ничего плохого; почему я должен бежать?»

«Сестра моя, зло придет к справедливым и несправедливым, потому что Черный Ястреб снова получит свою землю. Не проси меня рассказать тебе больше, ибо сакская дева не может предать своего отца, но бери тех, кого любишь, и лети».

Пока они еще говорили, послышался быстрый стук копыт, и двое мужчин обогнули опушку леса и подошли к ним. С первого взгляда Сэди узнала Блэка Уилла и отчаянного хулигана, которого более чем подозревали в продаже оружия индейцам, что на границе является большим преступлением. Этого человека звали Ричард Гаррет, и его ненавидели и боялись по всей границе.

— Ха, смотри! — воскликнула Миннеоба. «Вон идет плохой белый человек, который наговорил злых слов в уши Черного Ястреба. Что он здесь делает?

— Давай поторопимся, — прошептала Сэди. «Он мой враг, и я боюсь с ним встретиться сейчас».

20
Две девушки метнулись в кусты, но недостаточно быстро, чтобы ускользнуть от глаз двух мужчин, которые тотчас же погнали своих лошадей и настигли бегущих девушек.

— Ха, моя дорогая, — сказал Черный Уилл, становясь перед Сэди и эффективно препятствуя ее дальнейшему бегству. — Я не ожидал встретить тебя так скоро.

— Не останавливай меня, Уилл Джеквуд, — закричала Сэди. — Сегодня вас однажды наказали за вашу дерзость. Джо Бент не за горами.

«Сегодня он в безопасности от меня, потому что у него есть мое слово», — ответил Черный Уилл. «Но когда мы встретимся снова, один или другой рухнет».

«Угрозы не причиняют вреда отсутствующим», — был тихий ответ. — Дайте мне пройти.

"Не так быстро. У меня не будет лучшей возможности, чем эта, и я должен умолять вас пойти со мной.

Бессознательно, во время прогулки девушки отошли на некоторое расстояние от дома, и в этот тихий час мало кто находился за пределами дома. Сэди понимала цель Черной Воли. Он должен был схватить и унести ее с целью заставить ее стать его женой. Он вскочил с седла и, угрожая ей мгновенной смертью, если она вскрикнет, поспешил к ней, когда на его пути встало новое и неожиданное препятствие. Два негодяя почти не заметили Миннеобу, и, увидев, что Дик Гаррет занят сдерживанием лошадей, смелая девушка внезапно натянула тетиву на свой лук и, поспешно вставив стрелу, прыгнула между Черным Уиллом и его предполагаемой жертвой, и он отшатнулся с крик ярости, когда яркое острие стрелы блеснуло на свету.

«Миннеоба, черт возьми! Уйди с моего пути, девочка, или с тобой может случиться что-нибудь похуже.

Но Миннеоба не двигалась, ее блестящие глаза были устремлены на фигуру потенциального похитителя так, как ему это не нравилось.

— Сэди — подруга девушки из Сак, — тихо сказала она. «Не прикасайся к ней, пока я жив».

— Ты не знаешь, что делаешь, сумасшедшая. Что скажет твой отец, когда узнает, что ты пустил стрелу в мою грудь — мою, из всех белых людей на этой территории!

— Для Черного Ястреба было бы лучше, если бы ты никогда его не видел, — ответила девушка. «Возьми свою лошадь и иди, ибо я пощажу тебе жизнь, если ты не тронешь Дикую Розу; прикоснись к ней, и ты умрешь».

Черный Уилл был храбрым человеком, но он хорошо знал смертоносное мастерство индейской девушки и сотни раз видел, как оно доказывается в спортивных схватках в индейской деревне. Хотя он был полон ярости, он не осмелился наступить.

— Но послушай меня, Миннеоба, — сказал он. «Эта девушка будет моей женой; Я люблю ее и приму в свою палатку.

«Позволь мне услышать, как она скажет, что любит тебя, и девушка Сак не станет между вами. Отойдите, или стрела вылетит из тетивы».

— Ты будешь страдать за это, девочка. Черный Ястреб должен знать, как его дочь считает себе другом дочь человека, владеющего его землей. Посмотрим, как ему это понравится.

«Миннеоба может поговорить с Черным Ястребом; ей не нужен белый охотник, чтобы указывать ей, что говорить».

«Она бандит, Уилл», — смеясь, сказал Дэйв Гарретт. — Я думаю, вам лучше отказаться от него. Ну же, малышка, не будь глупой. Уйди с дороги, ради меня.

Миннеоба не двигалась, а стрела все еще была готова к полету.

«Слушай, Уилл! Идут лошади. Давайте выберемся из этого как можно быстрее».

Черный Уилл, грозя сжатой рукой неподвижной фигуре индейской девушки, вскочил в седло, и двое мужчин умчались прочь во весь опор. Едва они скрылись из виду, как рысью подошел отряд конных стрелков, но, увидев двух девушек, остановились, а вожак спешился и направился к ним. Это был молодой красивый парень в охотничьем плаще с бахромой, в сапогах и шпорах, на нем были эмблемы конных ружей Мелтона, свидетельствующие о том, что он был капитаном разведчиков. Он грациозно снял кепку с головы и низко поклонился, приближаясь.

«Капитан Мелтон из станковых ружей, для ознакомления. Могу я спросить, не видели ли вы что-нибудь о человеке, известном в этих краях как Дик Гаррет?

— Он уехал через пять минут в компании с Уильямом Джеквудом.

22
«Черт возьми! Простите, мисс, куда он пошел?

Сэди указала на дорогу, и, поспешно попрощавшись, молодой офицер вскочил в седло, и команда рванула вперед во главе с Мелтоном. Сэди заметила, что его темные глаза восхищенно остановились на ней, и сама была поражена его благородной внешностью, а Миннеоба тихонько рассмеялась. Она видела, что эти двое уже встречались раньше.

«Молодой белый вождь очень храбр. Сэди могла любить его!»

— Чепуха, глупая девчонка, — сказала Сэди, краснея. «Я видел его только дважды прежде и, вероятно, никогда не увижу его снова. Вернемся в дом».

ГЛАВА III.
ЧЕРНЫЙ ЯСТЕР ОСКОРБЛЕН.

Едва они подошли к дому, как отчетливо послышались голоса на реке, и Джо бросился к двери, из-за которой был ясно виден ручей. Дюжина каноэ, полных индейцев, плыли по воде с другого берега.

— Тебе лучше скрыться из виду, Миннеоба, — сказал Куни Джо. — Им будет нехорошо видеть тебя здесь, если только ты не будешь вынужден выйти.

Индианка поспешила в каюту и вошла в комнату Сэди. Через мгновение шумная банда саков, выкрикивая яростные угрозы белым, приземлилась возле хижины и поспешно направилась к ней.

— Пьяные, как лорды, каждый из них валенок, — сказал Джо. — Мы должны говорить с ними ласково, иначе кто-нибудь на тебя взбесится. Тар; это сам старый Черный Ястреб, Джордж. Интересно, чего он хочет».

Отряд возглавил индеец, несколько продвинутый в жизни и носивший обычные знаки отличия вождя саков, и одно его слово заставило воинов умолкнуть. 23 Мистер Уэскотт и Джо вышли им навстречу, и вождь приветствовал их величественным жестом.

«Мы пришли за кукурузой, — сказал он, — и мои молодые люди так рассержены, что им нужна рука вождя. Тяжело, что саки приходят, как воры ночью, чтобы забрать кукурузу со своих старых полей.

— Это действительно тяжело, Черный Ястреб, — ответил мистер Уэскотт. — Я настолько опечален, насколько вы можете быть огорчены тем, что это произошло, и, честное слово, я надеюсь, что вы сможете урегулировать эту проблему мирным путем.

«Почему же ты остаешься на полях Сака?» ответил индеец, угрюмо. «Слова моего брата мудры, но они не согласуются с его действиями. Я стою на земле Сак, которая не продается и не может быть продана, пока Черный Ястреб не положит свой тотем на бумагу и не даст пояс. Тогда почему здесь белый человек?»

«Я купил у человека, который претендовал на право продажи, — сказал Уэскотт, — но я готов дать вам справедливую цену за поля даже сейчас».

— Черный Ястреб не продаст могилы своих отцов, — свирепо ответил вождь. "Смотреть; ваши белые люди делают моих воинов такими же, как они сами, умеющими говорить, но не работающими. Они пьют проклятую огненную воду и становятся свиньями. Через несколько лет имя Сака будет забыто, и они будут всего лишь животными, которые будут нести ношу, которую белый человек возлагает на их спины».

-- Бесполезно говорить, Черный Ястреб, -- сказал Куни Джо. — Я не говорю, что это правильно — потому что это не так, — потому что Кеокук не имел права продавать твою землю. Но дело сделано, и наши ребята получили владение, и я боюсь, что они его не отдадут.

"Они должны."

«О, тьфу! вы должны знать, что они чертовски хорошо берут вещи, но не отдают ни цента. С тем же успехом вы можете построить деревню на Йендер.

-- Чтобы они могли прийти и забрать его снова, -- ответил Черный Ястреб с горьким смехом. «Не будем больше говорить, ибо язык мой горек во рту моем. Сыны Сака, пойдем за кукурузой».

Индеец удалился, сопровождаемый кричащей толпой своих приверженцев, а Куни Джо с тревогой посмотрел на Уэскотта.

24
«Мне не нравится это, квадрат. Вы видите, что наши парни жестоко обращаются с инджинами, и я слышал, как некоторые из них говорили, что если бы саки пришли украсть кукурузу, они бы их лизнули в пух и прах. Теперь, если они это сделают, это означает войну».

— Надеюсь, наши люди не будут такими нахальными, — сказал Уэскотт. «Они должны дать бедолагам возможность унести хлеб для своих страдающих семей, так как они лишили их земли».

Прошло полчаса, когда вдруг со стороны, в которую ушли индейцы, послышался сильный шум. Были слышны крики людей, громкий и непрерывный лай собак и случайный треск огнестрельного оружия.

Куни Джо схватил свое оружие, а за ним мистер Уэскотт поспешил прочь в том направлении, откуда доносился звук. Они не прошли и полумили, когда наткнулись на большую толпу белых, окружившую группу, пришедшую за кукурузой, и всячески оскорбляли их. На них обрушился град камней, на них были брошены комья земли и всякой грязи, и они медленно пробирались обратно к ручью, по-видимому, не замечая обрушившихся на них оскорблений. Первым среди них, шагая твердым шагом, но с темной тучей, сгущающейся над его лбом, шел Черный Ястреб. Камень попал ему в лоб, и кровь медленно стекала по его лицу, но он, казалось, не осознавал этого факта. Раз или два он оборачивал голову, когда его осыпали каким-нибудь необыкновенно гнусным эпитетом, с надменным взглядом на обидчика, о чем вспоминали в последующее время, ибо два человека, ударившие его и которых он отметил к истреблению, были первыми пасть, когда борьба началась всерьез.

-- Белые люди, -- воскликнул, наконец, вождь, останавливаясь. «Не смей идти по следу Черного Ястреба на его собственной земле».

«Твоя земля, ты, старый вор», — взревел человек по имени Черчилль. "Ты врешь! Он наш — куплен по честному — и мы его сохраним.

— Черный Ястреб не тратит слов с двуязычным мужчиной, который годится только для того, чтобы сидеть с женщинами, когда воины на поле боя, — ответил вождь.

25
Черчилль схватил горсть песка и швырнул в лицо старому вождю. Черный Ястреб дрожал всеми конечностями, но не от страха, и сжимал руки до тех пор, пока из-под ногтей не хлынула кровь.

"Дурак!" — прошипел он. «В грядущие дни помните Черного Ястреба!»

Что у человека были веские причины помнить об этом оскорблении, покажет история того времени.

Индейцы продолжали свой путь, но суматоха вокруг них усилилась, и с величайшим трудом они держались в своих рядах и сдерживали свои страсти настолько, чтобы помешать использованию томагавков, которые были у каждого мужчины. Если бы Черный Ястреб дал слово, они бросились бы, как тигры, на свою добычу, и разорвали бы сброд, как паутину. Но политика вождя была против кровопролития, и он надеялся добраться до реки, не будучи вынужденным обнажить оружие.

«Посмотрите на черных воров, — взревел Черчилль. «Долой их, мальчики; облить их грязью; побить их камнями из страны».

Его слишком хорошо поддержали те, кто следовал за ним, и многие индейцы сильно пострадали от брошенных в них снарядов. По указанию Черчилля трое или четверо сильных мужчин внезапно бросились вперед и схватили вождя с намерением избить его.

«Собаки!» — воскликнул Мешок, отбрасывая их в сторону, как перья. «Возьмите свои дубинки, сыны храбрых».

До этого момента индейцы не подняли руки, но по приказу своего вождя подняли дубинки и с яростными криками бросились вперед. Вождь выделил Черчилля и прыгнул на него, как тигр, но человек побежал назад, и вождь, не думая о поддержке, последовал за ним с поднятой дубиной. Прежде чем он осознал опасность, он оказался в окружении разъяренных белых, которые начали беспорядочную атаку на него, пиная и пиная его с беспощадной силой. Невозможно сказать, остался бы он жив, но в этот момент толпа расступилась перед натиском сильных мужчин, и Куни Джо и мистер Уэскотт метнулись в круг и встали рядом с вождем.

26
"Назад, если вы мужчины," воскликнул Вескотт. «Что, тридцать против одного бедного старика!»

— Держись подальше, держись подальше, — закричал Джо, угрожающе размахивая ружьем. — Он инджин, но честная игра — это жемчужина, знаете ли. Ты не ударишь его снова, пока я стою здесь.

«Уйди с дороги, Джо Бент, — кричал Черчилль. — Какое дело, чтобы вмешиваться?

— Потому что меня вызывает магистрат, — ответил Джо. — Держись подальше, говорю я тебе, или я познакомлю приклад своей винтовки с мягкостью твоей головы. Немного назад.

«Рассейтесь все до одного, и пусть индейцы вернутся к реке, и я прослежу, чтобы вы были наказаны за то, что уже сделали», — сказал Уэскотт, пока они колебались. Раздалось ворчание, но вскоре они стали отходить, и небольшая группа индейцев осталась одна на поле.

— Мне жаль, что так случилось, Черный Ястреб, — сказал Уэскотт. «Вы хотите кукурузы, говорите вы; иди в мою кроватку и возьми, что хочешь».

Вождь не ответил, но стоял, угрюмо глядя вслед удаляющимся белым людям. Многие люди, которые были в могиле перед закрытием этого сезона, могли бы быть живы и счастливы, если бы не это гнусное нападение.

— Черный Ястреб многим обязан белому человеку, — медленно сказал он. «Они украли его деревню, растоптали могилу его отца, перепахали землю над мертвыми и изрубили землю своими топорами. Теперь они оскорбили Черного Ястреба, и он вспомнит.

— Я бы не стал принимать это слишком близко к сердцу, Черный Ястреб, — сказал Уэскотт.

«Черный Ястреб запомнит», — был ответ. — Но посмотри, мой брат. Этой кровью, капающей на землю, я обещаю дружбу с вами и вашими. Вы двое просто белых мужчин; и все племена прославят тебя за то, что ты сделал этой ночью. Пусть мой добрый брат пойдет к восходящему солнцу и останется там, пока не пройдет буря».

Уэскотт покачал головой и пошел рядом с вождем к реке. Он отказался брать кукурузу, и, когда каноэ отчалили, два лесника переглянулись.

27
«Это плохо, Джо, — сказал Уэскотт, — но мы должны приступить к работе. Ты знаешь, где сейчас генерал?

— Он в казармах Джефферсона — вот где он, — ответил Джо.

— Тогда с ним нужно поговорить и немедленно. Тем временем я возьму лошадь и увижусь с другими офицерами и приму меры для общественной безопасности. Весь северо-запад в опасности, потому что многие последуют за Черным Ястребом.

Они поспешили обратно в хижину, и, к своей радости, поселенец обнаружил там капитана Мелтона, который безуспешно вернулся после погони за Черным Уиллом и Диком Гарреттом.

Молодой офицер был хорошо известен как мистеру Уэскотту, так и Куни Джо, и оба сердечно приветствовали его.

— Что это за помехи, которые я только что слышал, мистер Уэскотт? сказал Мелтон, когда они пожали друг другу руки. «Это звучало почти как битва».

«Это было очень близко к часу», — сказал Уэскотт. «Наши люди окружили партию индейцев, пришедших за кукурузой, оскорбляли их всеми мыслимыми способами, били и бросали в них камнями и довольно сильно ранили Черного Ястреба».

— Вы не говорите мне, что они ранили Черного Ястреба?

-- Да, и если я что-нибудь узнаю об индейцах, он будет возмущен.

«Это очень плохо, как раз тогда, когда мы надеялись решить вопрос мирным путем. Пусть люди на границе посмотрят на это сейчас, потому что беда впереди так же очевидна, как и наша жизнь. Привет, Стэнли, — воскликнул он, обращаясь к одному из своих людей. — Съезди на почту и повидайся с генералом. Расскажите ему, что произошло, слово в слово, а когда вы это сделаете, возвращайтесь через остров и скажите остальным мальчикам, чтобы они подошли.

— Как вы думаете, они будут драться, капитан?

«Конечно, они будут, и у нас есть много болванов, которые сделают все возможное, чтобы навязать это. С вашего разрешения, мистер Уэскотт, я останусь здесь на ночь, если вы позволите людям спать в вашем сарае.

"Конечно; если бы дом был достаточно большим, они были бы рады этому».

Командование Мелтона было независимым и состояло в основном из 28 пограничников и разведчиков, отобранных за их известную доблесть и знание страны. Как обычно в таких случаях, полки денди презирали их до тех пор, пока две или три грубые схватки между мужчинами не преподали им урок. Однако они были очень популярны в массах и в драке в кустах были способны выполнять больше работы, чем любая группа мужчин на службе.

Два или три курьера были отправлены в разные стороны, а затем отряд расположился лагерем снаружи, а капитан вошел в дом, где его встретили миссис Уэскотт и дочь. Пожилая дама только что вернулась из поездки вниз по реке.

«Это Чарли Мелтон, мой принц пограничников, лучший капитан разведчиков на территориях», — сказал Уэскотт. «Капитан, моя дочь Сэди».

«Я встретил мисс Уэскотт рано вечером, когда гнался за отчаявшимся игроком, застрелившим человека над карточным столом. И действительно, мы дважды встречались в деревне».

— Надеюсь, вы поймали его, капитан, — сказал Уэскотт.

«Извините, что я этого не сделал. Как этому парню удалось ускользнуть, я не знаю, но когда мы подошли к повороту, все их следы исчезли. В его отряде был человек, которого я хочу видеть, потому что я считаю, что он настраивает против нас индейцев.

— Держу пари, ты имеешь в виду Блэка Уилла Джеквуда, — сказал Джо Бент.

"Да; что заставило тебя так подумать?»

«Потому что я вижу, как этот проклятый ублюдок в Рок-Айленде шепчет вокруг старого Черного Ястреба, и мне это как-то нехорошо показалось. Будет «замечательно хорошо, когда его повесят подальше от греха».

«Это хорошее событие, скорее всего, произойдет, если нам повезет их поймать. Ха! Что это за индианка?»

— Миннеоба, дочь Черного Ястреба, — ответила девушка, подойдя вперед. «Пусть Громкая Буря не боится, что она произнесет слова, которые слышит в вигваме своего белого отца, на ухо саков. Миннеоба не ползучий змей и не предаст своих друзей.

«Громкая буря, а? Поэтическое имя дали мне саки, хотя по какой причине я не знаю. Что там у тебя, Дикс?

В дверях появился денщик и отдал честь.

— Только что поймал Поттаватоми, который утверждает, что ему есть что сказать.

"Кто он?"

"Маленькая лиса."

«Фа! Не думаю, что из него можно многое сделать. Однако приведите его, и давайте послушаем, что он хочет сказать.

Ординарец повернулся и поманил к себе, и в дверях появился индеец, сальный и закопченный, с лицом, на котором были явные следы крепкого зелья. Этот «властелин леса» был сильно пьян. Его глаза закатились в орбитах, и ему было легче всего стоять, опираясь на дверной косяк.

ГЛАВА IV.
МАЛЕНЬКАЯ ЛИСИЦА — НА-ШЕ-ЭШУК.

Индеец был одним из худших представителей своей расы — зверем от природы, который стал еще более испорченным из-за чрезмерного употребления огненной воды. Когда он цеплялся за косяк двери и смотрел на них затуманенными и слезящимися глазами, он был самым отвратительным представителем рода homo, какого только можно было найти между двумя океанами.

«Позвольте мне поговорить с этим зверьком», — сказал Куни Джо. «Я рассчитываю, что понимаю природу чистого, неразбавленного, немытого и нечистого пьяного красного не хуже любого человека на большом Северо-Западе. Да, клянусь живыми хоккеистами. Хьяр, ты, опоссум, говори громче и говори быстро; Что ты ищешь сейчас?

«Огненная вода; бедный индеец очень сух, — ответил этот благородный краснокожий. «Усталость… много усталости; ходите добрыми путями; mus' hab огненная вода.

«Ты должен проветрить его как можно быстрее, мой благородный рыжий», — ответил Джо. «Подойди, раздвинь свою челюсть; скажи нам, чего ты хочешь».

30
«Предположим, вы дадите Маленькому Лисенку огненную воду, чтобы поговорить. Как можно говорить, когда нет привычки пить? Фу!"

— Это языческая философия, джентльмены, — сказал Джо с величайшим отвращением. «Ни виски, ни новостей. Есть под рукой глоток спиртного, ладно?

Мистер Уэскотт вышел из комнаты и вскоре вернулся с небольшой фляжкой рома, из которой налил стакан индейцу, который выпил его с жадностью, причмокнул и протянул стакан, чтобы еще.

— Подожди, — сказал Джо, отталкивая протянутую руку. — Даже если я этого не знаю, Инджин. Во всяком случае, твой язык начинает двоиться, и я полагаю, что ты поговоришь немного, прежде чем выпьешь еще рома.

— Pottawatomie, большой воин, очень храбрый, — высокомерно ответил индеец, ударяя сжатой рукой о свою широкую грудь. «Дайте индейскому рому».

— Я дам тебе биту по длинной стороне твоей старой головы, если ты попросишь меха еще до того, как закончишь работу, — сердито сказал Джо. — Ну же, говори. Чего ты хочешь?

«Хочешь ружье — хочешь одеяло — хочешь куча огненной воды!» ответил Маленький Лис. «Мне есть что рассказать».

«Враньё, наверное. Давай, выкладывай его, и если он нам пригодится, тогда мы заплатим хансум. Это время суток.

-- Нужен сейчас, -- ответил индеец, угрюмо взглянув на говорящего. «Ничего не скажешь, если ты не оставишь его здесь».

— Так не пойдет, Инджин, — сказал Джо. — Вы слышали, что ребята только что сделали с Черным Ястребом. Мне стоит только сказать слово, и ты уйдешь, самый злобный инджин на Северо-Западе. Сообщите нам какую-нибудь действительно важную новость, и мы дадим вам ружье, два одеяла и бочонок рома, и вы за неделю напьетесь до смерти.

«Много обещают — мало делают. Это путь белого человека, — ответил индеец. «Маленькая лисичка, молчи».

— Вы будете говорить, если я обещаю дать вам то, что вы просите? сказал капитан Мелтон, продвигаясь.

— Громкий Темпест сделает то, что он скажет, — ответил индеец с пьяной ухмылкой. — Маленькая Лисица ему поверит.

«Хорошо, тогда; Я обещаю дать вам ружье, одеяла и ром, если вы расскажете нам все, ради чего пришли.

31
«Дайте испражнения индейцев; сядь, как белый человек. Пол сильно кружится голова; быстро кружиться. Фу!"

С не очень мягкой помощью Куни Джо индеец был усажен на табурет, спиной к стене, и сидел с пьяной серьезностью, ожидая, когда его допросят.

-- Продолжай свой рассказ, красный негр, -- закричал Джо. -- И посмотри, как только ты начинаешь лгать -- и, о господи, как он любит лгать, когда прикасается к этому языком!

— Лисенок будет говорить прямым языком, — ответил дикарь, выпрямляясь. «Дайте индейцу еще рома, и он заговорит очень быстро».

Куни Джо налил очень умеренную порцию рома и дал дикарю, который тут же выпил и попросил бы еще, но выражение лица Джо подсказало ему, что такая мера обрушит на его голову гнев охотника, и он предусмотрительно воздержался.

— Черный Ястреб сильно разозлился, — сказал он. «Смотрите, белый человек берет свою деревню и сажает кукурузу среди могил. Что нет прав у белого человека».

— Никаких moril размышлений, облом, — сказал Джо. «Давай дальше свою пряжу, или прочь твоя скульптура».

— У Черного Ястреба большая армия, — сказал индеец. «Его храбрецы приходят с равнин, и их лица накрашены для войны. Белые люди не должны спать, иначе они все умрут».

Нет нужды следовать слово за словом бессвязного повествования пьяного дикаря, прерываемого просьбами о роме, который в очень малых количествах раздавал ему Куни Джо, опасавшийся, что он слишком напьется, чтобы что-то произнести. Он сидел, нетвердо покачиваясь взад и вперед, и рассказал историю, которая подтвердила их опасения. К различным племенам были разосланы гонцы, и все они согласились следовать знамени Черного Ястреба и помогать ему в изгнании захватчиков с их земли. Почти все главные вожди, кроме Кеокука, подчинились, и отряды воинов уже направлялись к месту встречи недалеко от Рок-Айленда, где была деревня саков и форт. Несомненно, индеец исказил планы Черного Ястреба, но он сказал достаточно правды, чтобы его история соответствовала предвзятым представлениям белых, и они посмотрели друг на друга в молчаливом смятении.

«Это очень серьезно», — сказал капитан разведчиков. «Этот индеец заслужил свою награду, и если он придет завтра в деревню, то получит спиртное; ружье и одеяла я могу дать ему сейчас.

Он вышел и принес очень хорошее ружье и два одеяла, которые он взял у мужчин. Была добавлена фляжка с порохом и форма для изготовления пуль, и Маленький Лис, пошатываясь, побрел прочь, счастливый как лорд, не подозревая, что обладание этими предметами станет для него смертным приговором. С оружием в руках он, пошатываясь, направился к деревне, где его встретил молодой воин народа сак, в котором он в пьяной слепоте не узнал младшего сына Черного Ястреба, притаившегося в поисках информация.

— У моего брата отличное ружье, — сказал он на индейском языке, пытаясь дотронуться до оружия. Но Маленькая Лисица в пьяном гневе вырвала ее у него.

«Вах! Это ружье белого человека, и мешочки падут перед ним, как листья, когда они пожелтеют», — сказал он.

«Мой брат очень богат. Должно быть, он взял много меха, чтобы купить такое прекрасное ружье, — сказал молодой индеец, который уже проявлял качества, которые впоследствии обеспечили ему ведущее положение в племени.

«Маленький Лис — друг белого человека, и он может получить ружье даром», — был ответ. «Когда Черный Ястреб придет со своими воинами, белые люди будут готовы».

— Мой брат сказал белым людям, что делает Черный Ястреб? — сказал молодой Сак, сдерживая гнев.

«Маленький лисенок может говорить, а может и молчать», — ответил Поттаватоми. «Смотрите: завтра у него будет столько рома, что ему хватит на целую луну, потому что он друг белого человека».

— Огненная вода хороша, — сказал Сак. — У моего брата есть каноэ, чтобы переправить его через реку?

Индеец покачал головой, и в его затуманенном мозгу пронеслась какая-то смутная мысль, что он уже сказал все, что должен был сказать об этом деле.

33
-- У меня есть прекрасное каноэ, -- продолжал сын Черного Ястреба. «Пусть мой брат принесет ром в Пойнт, а я помогу ему унести его».

Поттаватоми серьезно кивнул и пошел своим извилистым путем, а молодой вождь бросился в лес и, окольным путем, рано утром добрался до деревни своего отца. Старый вождь был в своем вигваме в состоянии глубочайшего уныния, потому что он не искал ссоры с белыми. Рядом с ним, сидя на груде шкур, с выражением глубокой злобы на лице сидел Черный Уилл, держа ружье в загорелой правой руке.

«Ха! вот идет На-ше-ещук, — сказал он. «Теперь, Черный Ястреб, позволь своему великому сердцу проснуться и послушай слова своего сына. Говори, На-ше-эсчук; что делают белые люди?»

-- Они ходят среди домиков, которые построили над могилами наших отцов, и смеются, потому что оскорбили Черного Ястреба, -- свирепо ответил молодой Сак. «Их уши затыкают всякие мысли о мире, и они жаждут войны. Пусть они получат то, что ищут, раз они этого хотят».

— Что я тебе говорил, Черный Ястреб? — сказал Черный Уилл. «Негодяям нет дела до вашего великого имени, и они поливают вас грязью, как будто вы простой Поттаватоми, а не главный вождь великого народа. Вытерпите ли вы это смиренно?

— Черный Ястреб — индеец, — ответил гордый старик, выпрямляясь во весь рост. «Но он не ищет войны. Если белые люди позволят нам отдохнуть там, где мы сейчас находимся, я пришлю воинов обратно, и мы будем друзьями».

"Друзья! Дружить с мужчинами, которые поливали твое лицо грязью и били тебя, как собаку? — воскликнул Черный Уилл. «Послушайте, я ошибся в вас. Я думал, ты человек, готовый отомстить за свои обиды, но белые люди запугали тебя до такой степени, что ты не посмеешь поднять на них руку.

Черный Ястреб с ужасным криком вскочил на ноги и схватился за оружие. Но если бы между ним и предметом его гнева встала На-ше-ещук, вряд ли карьера Черной Воли не оборвалась бы на месте.

34
«Держи руку, великий вождь», — воскликнул его сын, заставляя его отступить. — Он сидит под сенью твоего вигвама, и ты выкурил с ним трубку. Не делай из себя собаку, раз ты взял его за руку».

— Он оскорбил великого вождя, — свирепо ответил старый воин. «Но он прав; Черный Ястреб — это собака, которая прислушивается к словам белых людей и отказывается выкапывать топор, когда так много воинов готовы следовать за ним в бой».

— Мы должны драться, — сказала На-ше-ещук. «Маленький Лис был среди белых людей и сказал им, что храбрецы собираются по зову Черного Ястреба. Он мертвый пес, взял ружье и одеяла, и ему нужно много огненной воды, потому что он предал нас.

Черный Уилл начал нервничать.

— Негодяй сказал им, что я здесь? он спросил.

"Не могу сказать. Он должен прийти к мысу над островом с ценой своей вины завтра, и я буду там, чтобы помочь ему переправиться через реку.

Мрачное выражение появилось на лице Черного Ястреба, когда его сын заговорил.

— Это хорошо, — сказал он. «Один предатель должен умереть, потому что он продал себя за огненную воду белых людей. Что касается нас, то мы не нанесем первый удар, но если против нас поднимут топор, то мы будем сражаться. Но я не уберу».

— Нам лучше нанести первый удар, — сказал Черный Уилл. «Вот главное на войне — нанести такой страшный удар, что у них сердце повернется водой в груди. Посмотри на меня; Я крови белых людей, но я не весь белый. Мой отец был вождем саков, и он умер. Он умер в цепях, потому что выкопал топорик против трусливых чиппева. Вы знали и любили его, потому что вы сражались на его стороне. Черный Ястреб, Красная Птица был отцом человека, который говорит.

«Ха!» — воскликнул вождь. «Красная Птица был человеком, но он не вынес цепей белого человека и умер. Является ли мой сын ребенком, которого он потерял, родившимся от французской скво, которая последовала за ним из Детройта?

Черный Воля медленно наклонил голову, и Черный Ястреб взял его руку в свою и снова и снова прижимал ее к своей груди.

— Черный Ястреб может понять, как сын Красной Птицы должен ненавидеть белого человека, — сказал он. «Мы будем сражаться плечом к плечу в этой войне, и если мы умрем, то умрем храбро. Воины идут, На-ше-ещук?

«Они собираются со всех сторон. Они слышали об оскорблении Черного Ястреба, и их сердца пылают в груди. Они будут вести себя как мужчины».

— Это хорошо, — сказал вождь. — А теперь мы пойдем вперед, и ты увидишь, как Черный Ястреб отдаст должное предателю.

Они вышли из вигвама, а за ними брат Черного Ястреба и Напоп, знаменитый вождь, двинулись вниз к реке, где остальные спрятались, пока На-ше-Эщук вытащил свое каноэ и переправился к реке. другой берег.

ГЛАВА V.
ЦЕНА ПРЕДАТЕЛЬСТВА.

Маленький Лис пробыл всю ночь в Белой деревне, и так как разнесся слух, что он выдал планы Черного Ястреба, у него не было недостатка в любимом напитке, и утро застало его пьяным, как никогда. Капитан Мелтон послал человека с каноэ, чтобы доставить ценную информацию к точке над островом, и, когда сын Черного Ястреба переправлялся через реку, Маленький Лис сидел в пьяном виде на своем бочонке, мечтая о славной славе. времена, когда он протягивал ее в уединении своего домика. Он помнил смутно, что кто-то обещал помочь ему переправиться через реку с добычей, но на всю жизнь не мог вспомнить, кто это был, и чуть не отрезвил его, когда он возился с замком ружья и был почти готов предупредить сака, чтобы он держался подальше. Но пары ликера все еще были в его мозгу, и молодой вождь приземлился и направился к нему.

36
«Поттаватоми не солгала На-ше-эшук», — сказал он. — Давайте нальем огненную воду в каноэ.

«Ты посадил его», — сказал хозяин. «Я наблюдаю».

Он смотрел, как На-ше-ещук кладет бочонок в каноэ, а затем последовал за ним и, как ни был пьян, сумел благополучно сесть в легкое судно. Сак последовал за ним и, повинуясь полученному приказу, направился вверх по реке, обогнул остров и направился к другому берегу. Что-то было в суровом, твердом взгляде На-ше-ещука, что похолодело в сердце предателя Поттаватоми и почти отрезвило его, и он дважды клал руку на ружье, как бы искушая пустить его в дело. компаньон. Но всякий раз, когда он это делал, лицо Сака приобретало приятный вид доброго товарищества, что делало невозможным гнев на него.

«Почему На-ше-ещук не идет в банк?» — сказал Маленький Лис. — Мы проделаем дырку в кадке с огненной водой и будем пить.

Каноэ направилось теперь прямо к краю леса, спускавшемуся к самой кромке воды, и, вытащив легкий баркас на берег, они взяли бочонок между собой и поднесли его к первому отверстию, где он был поставлен на ее конец, а Маленькому Лису с помощью ножа удалось вытащить затычку.

«Вах!» воскликнул он. — Хорошо пахнет, правда, На-ше-ещук? А теперь возьми соломинку, мы пьем много, много.

Мешок спустился к кромке воды и быстро срезал два длинных тонких камыша, один из которых отдал Маленькому Лисенку, и оба сели над бочонком, вставили камыши и стали пить по обычаю мальчишек над кувшином. бочка сидра. Но, хотя На-ше-ещук проделывал все приемы питья быстро, сомнительно, чтобы он выпил столько же, сколько Лисёнок, у которого огненные глаза начали загораться, когда он набрал горящей жидкости, и через пять минут он был пьянее, чем до перехода через ручей.

«Э-я! Маленький лис — друг белого человека. Кто бы их не обслуживал, когда он может заработать такую выпивку?»

«Скажи На-ше-ещуку, что делать, и он получит огненную воду от белого человека».

37
Пьяный Лисенок с изумлением посмотрел на говорившего. То, что сакский юноша предаст своего отца, казалось ему невозможным, и все же, зная, как сильна его собственная любовь к спиртному и что он предаст нацию, чтобы получить его, его удивление улетучилось.

«Сделает ли это На-ше-ещук? Он может получить больше огненной воды, чем Маленький Лис, потому что он больше знает.

"Что мне делать?"

«Иди к белым людям и расскажи им обо всем, что делает Черный Ястреб, и мой брат очень разбогатеет».

— Это сделала Маленькая Лисица?

-- Он сделал, что мог, но многого не знал, -- ответил предатель. «На-ше-ещук был в вигваме отца своего и слышал его слова».

-- На-ше-ещук все сделает за огненную воду, -- сказал молодой вождь, садясь, казалось, пошатываясь. «Неужели белые люди дали все это за сообщение, которое принес им Маленькая Лисица?»

Поттаваттомия кивнул и снова приложился ртом к тростинке. Но в этот момент с лица На-ше-ещук исчезло выражение пьяной серьезности. Он вскочил на ноги, с выражением дикой ярости на смуглом лице и с рукой на топоре, и, как пьяный Лисёнок ни был, он увидел, что его обманули и что На-ше-ещук совершенно трезва. Он хотел бы схватиться за винтовку, но нога молодого Сака прочно уперлась в нее, и он не мог поднять ее, а угрожающее действие На-ше-ещук заставило его в тревоге отпрянуть.

«Пес — предатель!» — прошипел начальник. «Ты предал наш народ в руки врага и умрешь. Появляются Черный Ястреб, Напоп и Ва-бе-ке-жик.

Пока он говорил, трое вождей в сопровождении Уилла Джеквуда появились из кустов справа. Все лица были черными от ярости, и дикарь-предатель знал, что его гибель быстро приближается. Он бы бежал, но сильные руки На-ше-ещука и Напопа были на нем, и в мгновение ока его руки были связаны за спиной, а Черный Ястреб стоял, глядя на него твердым взглядом, в котором не было сострадания. в этом.

38
«Уши Черного Ястреба услышали слова, сказанные устами предателя. Отправляйтесь с ним в священный лес, а затем созовите воинов, чтобы они стали свидетелями его судьбы.

Напоп и На-ше-ещук оттащили его прочь, а Черный Ястреб издал сигнальный возглас, который быстро привел на место четверых дюжих индейцев, которые по команде Черного Ястреба закрепили бочонок и сделали нечто вроде люльки. крепких ветвей, отнесли спиртное в сторону священного леса, получив торжественное предупреждение не касаться им своей жизни. За ними шли оставшиеся вожди и Черный Ястреб, идя уединенной тропой через лес. Полчаса ходьбы привели их к глубокому ущелью посреди торжественного леса, где был воздвигнут своего рода грубый алтарь и где почти всегда проводились мистические церемонии их странной религии. Одинокое маленькое деревце с почерневшим стволом, место многих жертвоприношений, стояло посреди поляны, а там, обвитый зелеными лозами, стоял и ждал своей участи Лисенок.

Теперь индеец был достаточно трезв, ибо ничто так быстро не приводит в чувство человека, как бы он ни был одурманен выпивкой, как присутствие опасности. Его глаза метались от лица к лицу в поисках какого-нибудь признака снисходительности или жалости, но он ничего не нашел.

«Почему Черный Ястреб принес сюда Поттаваттомию?» он сказал. — Он не посмеет пролить кровь сына На-бо-лиша.

«На-бо-лиш был великим вождем, но его сын — собака», — сказал он. «Черный Ястреб не прольет своей крови и умрет смертью труса».

«Маленький лис знает, как умереть, если умрет, то должен», — гордо ответил индеец. «Он больше не будет говорить и посмеет, чтобы Черный Ястреб сделал все возможное».

Призыв раздался, и один за другим вожди и воины начали входить в священный лес. Все лица были омрачены, ибо они знали, что их призвали бы не в это место, а для того, чтобы стать свидетелями какой-то великой жертвы. Они бросили на пленника лишь один взгляд, а затем, один за другим, они уселись в большой круг и стали ждать прихода остальных. Менее чем через час после того, как 39 Маленького Лиса схватили, на поляне сидели пятьсот угрюмых воинов, а затем встал Черный Ястреб.

«Вожди и воины, — воскликнул он, — дети одного великого Отца, хотя племен у нас много, — слушайте Черного Ястреба. Он стареет, у него седые волосы, но он оплакивает горести бедного индейца. Когда-то все эти обширные охотничьи угодья, на которых белый человек выращивал свою кукурузу, были собственностью индейцев. Там он жил, там он умер, там он и похоронен. Сталь плуга белого человека среди костей, и он строит свой домик в деревнях, которые когда-то были нашими.

«Это должно очень огорчить индийца, и он должен сделать все возможное, чтобы помочь своему народу. Но есть и такие подлые, что за огненную воду белого человека готовы продать кости своих отцов. Сердце Черного Ястреба огорчается, что это так, потому что он любит индейца. Теперь, когда мы восстали за наши права и чтобы защитить наши когда-то счастливые дома, чистокровные индейцы готовы отдать нас в добычу белому человеку, чтобы они могли пить крепкую воду, которая сводит людей с ума.

«Посмотрите на этого человека. Он сын великого На-бо-лиша, Поттаваттомии. Когда-то он был мужчиной и могучим воином. Его нога была быстрой на тропе войны, а его рука была готова пролить кровь своих врагов. Белые люди пришли и принесли крепкую воду в деревни. Маленький Лис уже не был человеком, когда взял его в рот. Пусть говорит На-ше-ещук и расскажет воинам, что сделала Маленькая Лисица, а потом пусть говорят. Я сделал."

Он сел среди странного бормотания, и На-ше-эшук встала. Молодой вождь был хорошо известен своей строгой честностью, и их заверили, что он не станет лгать, чтобы спасти свою жизнь.

«Мой отец говорил хорошие слова. Маленький Лис продал нас белым людям за ружье, два одеяла и эту огненную воду, — ударил ногой по бочонку. «Из его собственных уст осудите его. Пусть он умрет».

Напоп встал.

«Я слышал слова, сорвавшиеся с уст Маленького Лисенка, и Сак сказал правду. Пусть Маленькая Лисица умрет, как собака».

40
«И я слышал это», — воскликнул Пророк. — Я — Ва-бе-ке-жик, Пророк. Он продал нас белым людям и заслуживает смерти. Теперь пусть говорят вожди и воины».

Среди прислушивавшихся воинов возникло внезапное движение. Они встали как один человек, и каждый голос выкрикнул торжественную фразу: «Он предатель; пусть умрет!»

— Вы — женщины, — яростно завопила Поттавоттами. «Делайте все возможное; Маленькая Лисица покажет тебе, как умирать.

— Хорошо, — сказал Черный Ястреб, слегка склонив голову. «Мы не будем отрицать, что Маленький Лис был большим храбрецом, но теперь он собака. Пусть начальники обойдут меня, и мы поговорим.

Они недолго совещались, а затем разошлись, и вожди ходили среди людей и отдавали приказы. Затем протяжный гудок Черного Ястреба призвал их в строй, и они стали кружить вокруг дерева, презрительно тыча пальцами в сторону пленника. Затем Черный Ястреб выступил вперед и обнажил грудь пленника, обнажая тотем своего племени.

«Смотрите, — сказал он, — у него на груди знак великого племени. Это не хорошо, и это должно быть удалено. Ва-бе-ке-жик, подойди и вырежи тотем из его плоти.

«Отсеките тотем великого племени», — кричали воины. «Он не имеет права носить его, кто собака. Отрежь это!»

Лицо Маленького Лисенка было искажено скорее яростью, чем страхом. Пьяный и бесполезный, каким бы он ни был, он был настоящим индейцем и остро чувствовал, что на него вот-вот нападет позор.

— Не смей делать из вождя собаку, — прошипел он. «Дайте мне пытки или дайте мне смерть. Нет ли у меня среди этого народа друга, который вонзил бы мне в грудь острый нож?»

«Есть ли у него друг среди воинов, который сделает это?» — сказал Черный Ястреб. «Пусть говорит».

Ни один голос не ответил, и выражение лица Маленького Лисенка сменилось с надежды на страх.

— У него нет друга, — воскликнул Черный Ястреб. «Наступай, Ва-бе-ке-жик; отрежьте тотем».

Это было сделано, и Маленький Лис, если бы он выжил, был навсегда изгнан из своего племени, и смерть была бы для него счастливым освобождением. 41 Тем временем на огонь поставили большой котел, в который налили бочонок рома, а рядом с ним сложили большое количество тыкв. Спирт начал пузыриться, и, набрав немного в тыкве, Черный Ястреб подошел и предложил его приговоренному.

— За это ты продал нас белым людям, Лисенок. Пей, теперь, когда я даю это тебе. Это тепло — это хорошо — это сделает вас сильнее».

Говоря это, он выплеснул содержимое тыквы на грудь обреченного человека, и Маленький Лис издал ужасающий крик, который с поразительной отчетливостью разнесся по всему лесу. Затем последовала ужасная сцена, когда индеец за индейцем хватали тыкву и выплескивали часть кипящего спирта на обнаженное тело предателя. Черный Уилл заткнул уши и отвернулся, чтобы не слышать мучительных зрелищ и звуков, которые представляла собой жертва. По натуре он был жестоким человеком, но обнаружил, что индейцы могут превзойти его в изощренности пыток. Наконец котел опустел, и жертва стояла, буквально переваренная, у костра, кусая губы, чтобы подавить вопли, которые возникали помимо его воли. Лица его суровых палачей не изменились, и они уже собирались приступить к новым видам пыток, когда между ними встал Черный Уилл.

«Стой, Черный Ястреб; отойди туда, Напоп. Этот парень заслуживает смерти. Но ты не будешь больше его мучить. Убей его и избавь от боли».

«Отойди в сторону, белый человек!» — воскликнул Напоп. «Почему ты встал между воинами и предателем?»

"Белый мужчина! Я сын Рыжей Птицы, Мешка, который умер в тюрьме для белых; и я говорю, что это не будет продолжаться. Ты убьешь его?

"Нет; пусть мучения продолжаются».

Черный Уилл резко развернулся, вытащил пистолет и выстрелил Маленькому Лису прямо в сердце. Каким бы кровавым ни было это деяние, это была милость по сравнению с пытками, уготованными предателю. Он вздрогнул, когда пуля пронзила его, выражение свирепой радости пробежало по его лицу, и голова его упала на грудь. На неподвижную фигуру Черной Воли налетел дикий бросок, но раздался звонкий голос Черного Ястреба, приказавший отступить.

42
«Не прикасайся к сыну Красной Птицы, чтобы не сделать себе врагом Черного Ястреба», — воскликнул он. «Сними тело и выбрось его в лесу, чтобы волки съели все, что осталось от предателя».

Дело было сделано, и хотя некоторые ворчали по поводу того, что их жертву лишили так рано, самые смелые из воинов были склонны похвалить дерзкий поступок Черной Воли, хотя в сложившихся обстоятельствах никто из них не осмелился бы на это. одинаковый. Тело было брошено на землю гнить, а воины возвращались обратно в деревню, когда разгоряченный бегун бросился в лес и встретил Черного Ястреба.

«Пусть смельчаки возьмут свои топоры, — воскликнул он. «Белые люди на марше».

— Ха, — воскликнул Черный Ястреб. — Они приходят с оружием?

— Придет майор Стилман со многими воинами, — ответил гонец.

— Посмотрим, друзья ли они, — сказал Черный Ястреб. «Если они придут с миром, это хорошо. Если они повредят волос одного из моих юношей, то все умрут».

Он послал пятерых молодых воинов с белым флагом, которые не вернулись. Позже в тот же день вышли еще трое и провели разведку в районе наступления белых людей. Их преследовали, и двое из них были убиты, это первая кровь, пролитая на войне. Третий сбежал и сообщил новости Черному Ястребу, и они выкопали топор и приготовились к войне.

ГЛАВА VI.
ПЕРВЫЙ УДАР.

Непредубежденные люди и мыслители всех стран должны признать, что война «черных ястребов» была вызвана жадностью белых. Не удовлетворившись изгнанием индейцев с лучшей части их земель, они продолжали упорно изгонять их из своих деревень вокруг Рок-Айленда. Их было бы меньше, чем людей, если бы они не сопротивлялись, но Черный Ястреб до последнего настаивал на том, что он не прольет кровь первым, и, как мы видели, первым убитым человеком был один из Черных... Банда Хоука, группа Стилмана.

Этот человек, казалось, мало знал об индийском характере и не обладал способностями руководить людьми. Он был заранее послан генералом Аткинсоном с приказом прочесать страну, выяснить положение индийских войск и действовать так, как, по-видимому, требовало его усмотрение. С ним был капитан Мелтон, и ему дважды приходилось упрекать его в том, как он продвигается по местности, благоприятной для засады. Отряд состоял из двухсот семидесяти всадников, марширующих беспорядочно, разбредающихся, где им вздумается, и стреляющих в любого заблудившегося индейца любого племени, которого они случайно встретили.

Когда появился флаг Black-Hawk, Стиллман приказал взять в плен носителей.

«Извините, майор Стиллман, — сказал Мелтон, услышав приказ. — Вы, конечно, не собираетесь сделать этих людей пленниками?

«Конечно, я знаю, сэр; займи свое место и не позволяй мне больше слышать.

— Ваши слова потребуют объяснения в другое время и в другом месте, мой добрый сэр, — сказал Мелтон. — Будьте так любезны, помните, что у меня не было приказа присоединиться к вам и что, если вы будете настаивать на таком поведении, я немедленно вас покину. Эти люди пришли к вам под сенью белого флага, и вы не имеете права брать их в плен».

— Вы займете свое место, капитан Мелтон? — взревел Стиллман. — Или я должен вас арестовать?

Мелтон больше ничего не сказал, но отступил назад во главе своего отряда, твердо решив оставить разгневанного майора, если он будет упорствовать в своем поведении.

Трое знаменосцев были отправлены в тыл под охраной, и отряд двинулся так же беспорядочно. Через некоторое время отставшие впереди заметили воинов, которые были посланы посмотреть, что сделали со знаменосцами, и были преследованы, и двое из них безжалостно расстреляны, остальные бежали, взяв на себя лес впереди. Едва он увидел эту жестокую и неуместную бойню, как молодой капитан 44 разведчиков позвал своих людей, и они выдвинулись из строя, повернулись лицом и двинулись обратно к реке.

Стилман, кипя от ярости, приказал своим людям остановиться и поскакал обратно.

— Что означает такое поведение, капитан Мелтон? — прошипел он с пеной изо рта. — Как вы смеете отделять свою команду без приказа?

— Если вы думаете, что в вашей разношёрстной команде достаточно людей, чтобы остановить нас, вам лучше попробовать, майор Стилман, — хладнокровно сказал Мелтон. — Я, например, не одобряю убийства, как это делаете вы.

— Убийство, сэр?

«Убийство — это слово. Эти саки не причинили вреда, только что убитые вашими людьми, и даже не пустили в ход свое оружие, когда ваши негодяи набросились на них. Идите своей дорогой, сэр; Я не пройду с тобой ни фута дальше».

-- По возвращении я отдам вас под военный трибунал, сэр, -- воскликнул Стиллман.

"Очень хорошо; Я воспользуюсь случаем, чтобы сказать суду некоторые вещи, не в вашу пользу. Хорошего дня, сэр. Но, ради безопасности ваших людей, я прошу вас призвать отставших, маршировать более организованно и хорошенько выбить кусты, прежде чем войти. Внимание, разведчики! вперед."

И компактное тельце умчалось прочь с убийственной скоростью, оставив майора Стилмана наедине с собой.

Стиллман некоторое время колебался, прежде чем двинуться вперед, так как знал, что дезертирство капитана Мелтона было для него большой потерей. Пока он сомневался, люди, убившие двух индейцев, галопом вернулись и объявили, что индейцы находятся прямо за ручьем Сайкамор и в некотором количестве. Теперь в лагере белых царил беспорядок. Некоторые из тех, кто спешился, вскочили в седла, и с дикими криками беспорядочная банда помчалась вперед во главе с только что вошедшими людьми. Черный Ястреб не предполагал, что Стиллман намеревался напасть на него, и большая часть на другой стороне села; всего под командованием великого вождя было только сорок человек, когда люди Стилмена галопом подъехали к ним, растянувшись по равнине, человек за человеком, в зависимости от скорости их лошадей, и таким образом пересекли ручей. Черный Ястреб не надеялся, что они таким образом станут для него добычей, и быстро организовал засаду.

Когда половина отряда пересекла ручей и в беспорядке собралась на берегу, а остальные с трудом поднялись, одни перешли ручей, а другие еще на равнине за ним, боевой клич саков возвестил о наступлении, и со всех сторон стороны воины обрушились на врага. Посыпался один испепеляющий залп, усыпавший землю мертвыми и умирающими телами, и в тот же момент была произведена атака, и нож и топорик сделали свое бесшумное, но смертоносное дело, прежде чем обреченные люди успели поднять руку. Чтобы показать крайнюю глупость, с которой было предпринято наступление, достаточно сказать, что воинственный майор вообще никогда не участвовал в бою, так быстро силы, переправившиеся через ручей, были уничтожены яростной атакой Черного Ястреба.

Крик был: «Сатана возьми самого заднего». Едва дождавшись приказа Стиллмана отступить, они сломались и побежали во всех направлениях, каждый сам за себя, стегая своих лошадей, чтобы выбраться из страшной путаницы, в которую их загнало их собственное безрассудное поведение.

Таким образом, в одной отчаянной атаке сорок индейцев обратили в бегство двести семьдесят белых людей! Это не дискредитация Запада, ибо люди из отряда Стиллмана под командованием другого лидера посмеялись бы над усилиями отряда Сак. Они вошли в Диксон-Ферри так же, как покинули Сайкамор-Крик, по одному, и потери постепенно сократились с семидесяти до одной четверти от общего числа.

Тревога разнеслась по земле, и небольшой отряд сакских воинов превратился в армию. Однако работа была сделана, и на границе должна была разыграться сцена крови и смерти.

Капитан Мелтон поехал обратно в поселение, оставив Стиллмана, но не успел уйти далеко, как летучие люди из отряда героев начали догонять его. Увидев, что война началась всерьез, он обернулся и приготовился встретить их, как мог, ничего не зная о небольшом отряде Черного Ястреба. Прождав всю ночь каких-нибудь признаков преследования индейцев, а так как их не последовало, он снял 46 человек и прибыл в поселение через несколько часов после прибытия Стиллмана, который наполнял уши жителей рассказами о трусливом поведении индейцев. капитан.

Капитан быстро уладил дело, и только потому, что у него были более важные дела, он последовал бы за Стиллманом в лагерь Аткинсона, куда он направил свои шаги. Взяв с собой десять своих людей, он поскакал вверх по реке к резиденции мистера Уэскотта, но когда он приблизился, то повсюду обнаружил свидетельства присутствия эсминца, а когда он пересек холм, то увидел, что его ужас, что прошлой ночью на каюту напали. Вне себя от страха, он ворвался в сломанную дверь и обнаружил, что все в беспорядке, и разбросанные тут и там различные кусочки индийского наряда, бусы и тому подобное, которые без сомнения сказали ему, кто сделал эту работу.

— Индейцы, — сказал один из мужчин. «Боже мой, капитан, они убиты!»

Они осмотрели дом повсюду, но не нашли ни следа семьи. На полу возле входа виднелась лужица свежей крови, которая выглядела так, будто ее пролили прошлой ночью, и Мелтон посмотрел на нее с содроганием.

"Где они?" он застонал. «Кто учинил это разорение?»

- Так всегда бывает на войне с индейцами, -- сказал его лейтенант. «Какая-то группа индейцев, собиравшаяся присоединиться к Черному Ястребу, бросилась на них, прежде чем они успели выстрелить».

— Кто-то пострадал, — сказал Мелтон. «Ха! что у тебя там, Крис?

Один из мужчин выступил вперед, держа в руке тяжелый нож, оторванный от острия примерно на три дюйма. На рукояти оружия было грубо выгравировано имя «Р. Гаррет.

-- Значит, здесь был Дик Гаррет, -- сказал Мелтон, побледнев. «И если он забрал Сэди Уэскотт, это сделано для Блэк Уилла. Ой! небеса, что нам делать?»

— Подожди, — раздался слабый голос из-под их ног. «Помогите мне выбраться из этого, и я дам вам знать».

— Кто-то в подвале, — сказал Мелтон. — Подними ловушку и выпусти его.
 
Люк был открыт, и Куни Джо, окровавленный и ужасный, появился у подножия лестницы. Дюжина рук была протянута, чтобы помочь ему подняться, и он сидел на одном из табуретов, задыхаясь.

— Что это, Джо? — сказал Мелтон. «Говори, человек; разве ты не видишь, что меня мучают, пока я не узнаю худшего?»

— Хуже всего то, что прошлой ночью на нас напала группа красных негров во главе с Диком Гарреттом и взяла в плен мистера Уэскотта и девушек. Я подрался с Диком Гарретом, и один из этих мерзких красных ударил меня топором по голове, и я упал в подвал. Я не знаю, что их прогнало, но они не спустились поднять мне шерсть, а я был слишком слаб, чтобы выбраться без посторонней помощи.

— Ты не знаешь, куда они пошли?

«Разве я не говорю вам, что они выбили из меня жизнь начисто, первоклашка? Я не совсем пришел в себя, пока не услышал, как ты говоришь. — Не прошло и двух часов, как они ушли.

«Сколько было под началом Дика Гаррета?»

— Меббе двадцать, самая уродливая на вид масса белых, выкрашенных в красный цвет, которые вы когда-либо видели в своей жизни. Я разорюсь, если они не испортят зеркало, шутя заглянув в него; чертовски много хулиганов!

— Мы должны следовать за ними, — прошипел Мелтон сквозь стиснутые зубы. — Я вырву девушку из их рук, если мне придется следовать за ними в деревню Черного Ястреба.

"Глянь сюда; «Блэк-Хок» ничего с этим не делает. Эти мерзавцы унесли с собой его дротик, но она испортила одного чувака, уж точно живи. Он выстрелил из лука навылет.

— Она смелая девушка, Джо. О, как мне жаль, что ты ранен».

«Держись крепче; ты не пойдешь без меня, ты знаешь. Один из ваших парней промоет этот порез и наложит на него лейкопластырь, и мы справимся. Я иду, держу пари.

— Боюсь, вы недостаточно сильны.

«Ты будь бабушкой! Видишь ли, у меня появилось какое-то хихиканье после этой инджинской девчонки, и я буду в ударе, если не помогу ей.

В своей пограничной жизни Мелтон приобрел некоторые познания в хирургии, и он промыл и перевязал рану так, как позволяли ограниченные удобства в его распоряжении. Сделав это, Куни Джо поднялся, хотя и несколько «слабый и шатающийся», по его собственному выражению, и был готов «бороться или бежать», как того потребуют обстоятельства.

«Послушайте, калеки, — сказал он. — Этот тупорылый сукин сын Дик Гаррет — целая команда боссов, готов поспорить. Он будет драться, он будет, пока зубы не сойдутся во плоти. О, вы держите пари, что он на нем, сейчас. Он может стрелять, и когда мы преследуем его, мы не выслеживаем Сакса, так что берегитесь грома.

-- И он в союзе с Черным Уиллом, и у этого негодяя на побегушках целая сотня головорезов, -- сказал Мелтон. «У нас никогда не было бы никаких проблем с индейцами, если бы не люди его почки».

«Теперь шлейф шерсти», — сказал Куни Джо. «Стойте в сторонке, твари, и дайте старику поработать! У меня непревзойденная отметка, меховой Дик носит самые большие мокасины среди мужчин на Северо-Западе. Оглянись вокруг, могучий прыть, и если ты найдешь след, похожий на молодое каноэ, это копыта Дика Гаррета.

След был быстро найден и привел на север. Они быстро последовали за ним, Куни Джо слегка согнулся в седле и не спускал глаз с тропы, в то время как остальные следовали за ней, держась достаточно далеко, чтобы не нарушать тропу. Пройдя почти две мили, тропа внезапно кончилась на берегу Отца Вод, и они поняли, что негодяи вышли к ручью.

«Ну разве это не мерзко; Разве не достаточно заставить человека поднять руку на его почтенного предка? — взревел Джо. — Они взяли воду, они хев. Здесь; пришлите обратно двух человек с лошадьми, мех нам нужно копыта.

Этот план был принят, и двое мужчин вернулись с лошадьми, в то время как остальные искали в камышах и после некоторых хлопот нашли две спрятанные грубые землянки, в которых, совершив два перехода, они пересекли большую реку. Здесь они рассеялись и стали искать утерянный след, все еще ведомый тяжелым копытом Дика Гаррета.

-- Ах, какой же он пизен, этот Дик! — прорычал Куни Джо. — Знаете, это просто его природная скованность. Он боится, что я люблю ездить верхом, и он сделал это, чтобы быть злым. Для него естественно подлость. Вот, пожалуйста; Давайте, мальчики!"


Он пошел по восстановленной тропе, как будто и не было перерыва, и группа двинулась дальше по равнине. Это были испытанные люди, которые следовали за капитаном Мелтоном в течение многих часов опасности, но даже их сердца сильно подскочили, когда они ринулись в индейскую страну, чтобы, возможно, никогда не вернуться.