Прощёное воскресенье

Никогда раньше мне не приходилось писать автобиографических рассказов. Обычно в своём творчестве я предпочитаю иметь возможность широко расправить крылья для полёта фантазии, свободно оперировать персонажами и событиями как символами. В таких случаях легче выразить задуманную мысль, воплощённую в художественном образе. Но история, о которой я хочу рассказать несмотря на то, что произошла со мной на самом деле вполне поучительна. Она навела меня на ряд размышлений относительно способности человека творить добро. Именно поэтому я посчитал её достойной точного изложения без внесения каких-либо художественных обострений в канву событий.

Как минимум один день в году, хотя бы только названием, заставляет нас задуматься о верности своего поведения и добропорядочности принимаемых решений. Именно так я размышлял поздним вечером «Прощёного воскресенья», когда отправлялся с работы домой и разгребал хрустящий снег на ветровом стекле своей тойоты. Благостное состояние разума, спокойно проведённый день и необходимость хоть немного привести в порядок мысли перед началом «Великого поста» вырвали меня из состояния повседневной суеты, в котором за чередой собственных проблем не замечаешь происходящего вокруг. Сразу параллельно с подступающим чувством религиозного восторга где-то в глубине души начало теплится ощущение своей грядущей праведности. Пока мой автомобиль сердито дребезжал, прогревая старый дизельный мотор прошлого века, я смотрел на безоблачное ночное небо, мерцающее редкими звёздами сквозь толщу подмосковного смога, и думал о начинающемся посте, как о поводе привести в порядок погрязшие в суете мысли и чувства.

Наконец, моя машина была готова доставить меня домой, где в уюте семейного быта ждала меня в нашей единственной комнате супруга с маленьким ребёнком. Я ещё не успел позвонить ей и сообщить, что скоро буду дома, когда, поворачивая на соседнюю улицу, увидел лежащего на тротуаре человека. Беззастенчиво потерявшего шапку и растянувшегося на спине лицом вверх. Первая мысль была, конечно, проехать. Ночь поздно хочется домой, присутствует опасение найти совершенно ненужные проблемы и приключения, связанные с чужим несчастьем.

Оправданий для подобного поведения появилось сразу несколько, и спорый бег машины к назначенной цели предрасполагал к тому, чтобы отбросить сентиментальность и просто проехать мимо, как бы забывшись. Но «Прощёное воскресенье» и осознание того, что в пылу молодых лет сам вполне мог расстаться с жизнью подобным образом после хорошего праздника с друзьями, заставило меня остановиться. Пришлось «сдавать задом», я уже прилично проехал несчастного. Появилась пугающая мысль: «Вдруг мёртвый!». Это значит надо будет звонить в полицию, давать объяснения, потерять кучу времени, возможно оказаться в чём-то без вины виноватым и ничем не помочь пострадавшему. Памятуя о святом дне, отбросил сомнения. Подошёл вплотную, присмотрелся, оказался пьяный, к сожалению, похоже бомж. На улице минус десять. Что делать? В машину его, но жена чистюля если узнает заставит, наверное, делать химчистку, домой тоже не заберёшь. Хотя, казалось бы, что может быть проще, чем привести человека в свой дом, вымыть, накормить и уложить спать. По большому счёту ничего я от этого не потеряю. Но, беря во внимание состояние найденного мной индивида, сложно представить, что его вторжение в моё жилище, в котором рачительная супруга годами создавала приемлемый уют, может пройти безболезненно для нашего с ней совместного существования. Один только вид человека, опустившегося на дно социальной иерархии, источающего отвратительный запах испражнений и ведущего образ жизни бродячего животного, является стойкой преградой на пути взаимодействия с ним. Словно его состояние заразно и, подцепив от него эту болезнь, можно потерять всё то, что с огромным трудом строил вокруг себя на протяжении жизни. Видимо, надо иметь действительно святую душу, чтобы без задних мыслей принимать страждущего у себя дома, не оглядываясь на последствия, потому что нужда, горе и вид падшего человека всегда неприглядны. Соприкосновение с такими людьми вызывает страх, напоминая о том, что мы слеплены из одного теста. Но, как я уже упоминал, и в моей жизни имеется несколько случаев, когда, по молодости, перебрав со спиртным, оказывался в мороз на улице сильно пьяным, и со мной, по всей видимости, нянчились чужие люди, хотя я этого и не помню по причине естественной алкогольной амнезии. Долги надо платить, нет ничего хуже неблагодарности.

Одел на бедолагу шапку, растолкал, исподволь опасаясь получить в нос от внезапно разбуженного, вдруг окажется агрессивным. Но нет человек был вполне смирный и благодарный, сразу сообразил в чём дело. Я затащил его в боковую дверь машины, у меня старый японский микроавтобус с правым рулём. Бомж не сопротивлялся, наоборот помогал как мог.

В голове мелькнула надежда, думаю: «Пусть отогреется, немного отрезвеет, а там может окажется и не бомж отвезу его домой». Страх перед предстоящей химчисткой салона сам собой отступил на второй план, вместе с решением сказать жене, что подстелил старый плед на пол, прежде чем посадить в машину бездомного, ну или ещё выдумать какую ни будь правдоподобную ложь во спасение.

Начал допытываться у нового знакомого, вслушиваясь в невнятное бормотание ответов, как его зовут и где живёт, можно ли его домой отвезти. Не скрою, очень хотелось скорее сбыть с рук этого индивида в надёжное место. Передать на рачительное попечение близким, в душе всё ещё теплилась надежда, что они у него есть. Но при первой атаке мой подопечный удачно отмычался и я толком ничего не понял.

Стоять у обочины не хотелось, да и решения какого-то не было, сел за руль, поехал. Просто для того, чтобы заняться чем-то. Проехался круг по посёлку, припарковался у закрытого на ночь магазинчика. Всё время нашего путешествия мы с переменным успехом пытались наладить диалог друг с другом.

– Куда ты меня везёшь? – Бухтит он мне почти не членораздельно.

Я его спрашиваю в ответ:

– А куда тебя можно отвезти?

Слышу невнятную фразу, сразу не разберёшь. Но судя по интонации и очевидной принадлежности некоторых слов к русскому языку, можно сделать вывод о постепенном возвращении к жизни моего попутчика.

После остановки я перебрался назад в салон, человек чуть лучше начал меня понимать, но ситуация вырисовывалась не радужная. Получалось, что дом у него есть, но ему туда нельзя и выходило так, что идти ему некуда. Но сама по себе мысль о наличии у него жилища уже дарила надежду. Нашёл за сидением недопитую воду, стал его отпаивать. Дело дошло до того, что представились, он мне своё имя сообщил я ему своё. Ну что же очень приятно. Потом ещё немного посидели, он дремлет. Жена позвонила, я ей говорю:

– Не волнуйся любимая, я немного задерживаюсь, но через час думаю буду. Хотел сказать, что не один, но не стал расстраивать, да и благородная мысль приютить бедолагу на ночлег скорее пугала. Предпринял ещё одну попытку разговора, информация уточнилась: дома, похоже, всё-таки нет, но где-то живёт и откуда-то шёл, но туда нельзя. Хоть и не соображает до конца что происходит, но мужик кремень, молчит как партизан пароли и явки не сдаёт. Думаю: «Ладно, ещё подождём». Чуть позже появилась благодарность, оказалось, что я хороший человек, но рассказать мне всё равно ничего нельзя. Завязался новый невнятный диалог. Я дверь сдвижную открыл, по понятной причине и продолжаю разговор. Тут сморю, в нашу сторону бегут двоя, мужики. Вздохнул, думаю: «Только этого ещё не хватало», но несмотря на всё происходящее настроение в целом благостное, ведь Прощёное воскресенье на дворе. Потом всё-таки совершением доброго дела занят. Подбегают, я ожидал какой-то наезд, время и место вполне предрасполагало к такому повороту событий. А нет, вежливые, что-то просят и в машину ко мне лезут. Один говорит:

– Брат, выручи ,очень надо у ребёнка температура высокая, отвези срочно до аптеки в Москву, только там ночная, мы заплатим.

Так, для справки, мы в пригороде Москвы находимся, до неё пять километров. Немного, но и не так чтобы совсем рядом.

Я отвечаю, что помогу бесплатно, думаю, раз уж день сегодня святой этим товарищам тоже отказывать нельзя, но поразмыслив вспоминаю, что рядом всё же есть ночная аптека и так далеко ехать незачем. Собеседник протестует, говорит нам надо именно в Москву, и мы заплатим, – «Поехали, пожалуйста». Я, естественно, поупирался, стараясь выяснить, зачем именно в Москву ехать, но толком никакого ответа не получил. Плюнул на пустые разговоры, решил, что всё равно от моего пьяного пассажира мне никуда не деться в ближайшие полчаса, и с надеждой, что он может, хоть отрезвеет за время поездки и станет разговорчивей, отправился со всей честной компанией в указанном направлении. Ночью дороги пустые, поездка не должна быть слишком долгой.

Один из вновь прибывших сел ко мне спереди на левое кресло, машина же с правым рулём. Второй сзади, к моему пьянице. Тот тоже начав в себя приходить с пола на сидение перебрался.

Пытаясь расставить все точки над «i», я рассказал новым гостям историю моего первого пассажира. Естественно услышал в ответ похвалы за человечность, повисла пауза, они принялись обсуждать свои дела. Немного прислушался и понял: эти двоя между собой не на русском общаются. Начал соображать, приглядываться, действительно, темноволосые, кудрявые. Вначале подумал молдаване, потом до меня дошло – на углу, рядом с магазином где я припарковался, цыганский особняк стоит. Стало ясно: день добрых дел свернул за интересный поворот. Естественно, я напрягся в ожидание развода. Первым делом решил денег никому не давать ни при каких обстоятельствах, да и нет их особенно. Чему и порадовался первый раз в жизни.

Новые мои пассажиры оказались людьми разговорчивыми, или просто почувствовали перемены в моём настроении и решили, таким образом, снять повисшее напряжение. Беседа получилась в целом хорошая, без второго дна, глупых намёков и жалоб на судьбу с целью пробудить моё сострадание и принять в ней участие. Не могу сказать, что по дороге до Москвы полностью расслабился, но в целом успокоился и даже с любопытством начал ожидать новых изгибов судьбы. Разговаривал со мной, конечно, больше тот, который рядом сидел, второй из салона только иногда вставлял реплики.

Приехали в Москву, я спросил какая им нужна аптека, дорогу показали, но никакой аптеки там не оказало. Мой главный собеседник стал заведомо меня успокаивать, мол второму его товарищу надо там что-то сделать, он быстро и всё в таком духе. Забалтывает меня, чтобы я не волновался. Надо признаться, у него это хорошо получилось, или настроение у меня изначально было благостное трудно сказать. В общем, мы проехали через три адреса. На втором действительно была аптека, но я не уверен, что он в ней покупал лекарства, а в конце мы заехали на заправку, но не за топливом. Действовали цыгане каждый раз по одному и тому же сценарию. Разговорчивый сидел со мной в машине и заговаривал зубы, а второй бегал по делам.

На обратном пути они мне предложили обещанные деньги за услуги таксиста и даже настаивали, когда я отказался, чем немало меня удивили. Подобранный мной пьянчуга стал приходить в себя и даже вставил несколько реплик в наш разговор.

С цыганами я расстался почти друзьями и на том же месте где их подобрал. Но с полной уверенностью в том, что добрые мои дела, возможно, далеко не всем в этом мире пошли во благо. Сейчас даже предполагать не хочется в каком из преступлений я мог нехотя поучаствовать. Но главная проблема вечера никуда не делась, я так и не решил куда девать бомжа. Он уже вполне был в сознание и полной уверенности, что я добрый, но очень надоедливый человек. Потому что я продолжал допытываться у него куда его можно отвезти. Но так ничего и не узнал. Мужик оказался стойким партизаном и место явки не сдал. Пришлось его высадить примерно там же где я его подобрал. Он убедил меня, что с ним всё будет хорошо, и слегка покачиваясь пошёл в сторону кустов и старых бараков, а я, поглядывая в зеркало заднего вида, покатил домой с двояким чувством в сердце.

Самым удивительным для меня осталось непоколебимое упорство этого человека в нежелание рассказывать мне куда и откуда он шёл, хотя на другие темы он говорил охотно. Время на циферблате часов обнулилось и начало отсчёт минут нового дня. Прощёное воскресенье кончалось, начался Великий пост.