Небо обрушилось внезапно

Небо обрушилось внезапно. За обедом, некая малявка-дошкольница, проживавшая в нашем подъезде, кажется на третьем этаже, с радостной гордостью заявила – а мы у Васьки пипиську видели… Головы обоих родителей тут же повернулись к старшей сестре, девушке уже вошедшей в пору активного интереса к гениталиям мальчиков противоположного пола. Сестра уже ходила в школу года два, а то и три, до сих помню что звали её Раечка. Словом, матёрая была дама. Она, конечно, предприняла ряд неловких попыток заткнуть рот восторженной малявке и увести разговор от пикантной темы. Не вышло. На последующем дознании выяснилось, что Васька это мой приятель, одноклассник  и сосед по этажу. К тому времени Васька уже сформировал некий гарем юных чаровниц с которыми предавался наивному октябрятскому блуду.
Мы жили тогда в пятиэтажном академическом общежитии коммунального типа на улице Строителей. В каждой квартире жило две семьи. В нашей квартире жила семья  Борисовых. У них было две девочки моложе меня. Лет десять спустя, будучи на практике я ходил к ним в гости в Балобаново, где сам Борисов был, вроде, начштаба ЗУЦ. Да, моих соседок чаша сия миновала.

Но вернёмся к нашему происшествию. Васька с родителями и только что народившимся младшим братом жили в квартире рядом с нашей. С ними жила семья с единственной доченькой, кажется Анечкой. Именно с неё начал Василий своё скольжение в бездну разврата.

Когда  султан Дуганов (такова была фамилия его) пресытился своими наложницами он от щедрот своих вспомнил и обо мне. Васька обладал широкой ноздрёвской душой. Памятуя, что, в своё время я научил его ругаться матом, основы которого в меня были заложены на улице Неглинной, т. е. в корневом московском сегменте, он решил воздать мне добром за добро и поделиться небесными усладами. В процессе совращения меня, для начала, он предложил Анечке поднять юбочку, под которой больше ничего не оказалось. Для меня до сих пор остаётся загадкой, почему вид открывшихся чертогов упоения практически меня не заинтриговал…Тем более, что в последствии (не столь уж отдалённом) сей предмет стал занимать меня всё больше и больше, вплоть до полного остервенения. Видя мою вовсе не энтузиастическую реакцию, Васька пришёл к неверным выводам. Он решил что сокровище Анечки для такого ценителя женских прелестей, каким в тот момент ему казался я, учитывая моё виртуозное владение фиоритурами неглинного диалекта, недостаточно привлекательно. И он поспешил меня заверить что аппаратная часть Раечкиной конструкции гораздо привлекательнее – «у Райки на пирожок похожа». Но, видно, мой сатанёнок-покровитель простёр надо мной покровительственное копытце и я отклонил соблазн. Впрочем, возможно, что в тот момент октябрятская звёздочка горевшая на моей груди внесла свой вклад в удержании меня на стезе добродетели. Так, или иначе, в скандале я участвовал только как наблюдатель и связной Васьки.
После непродолжительного совещания родителей вовлечённых дам, разгневанная мамаша Анечки ворвалась в васькину комнату истошно вопя (завывая) – «я его убью!».
К этому моменту моя матушка из агентурных сведений прознавшая о грозящей юному Казанове беде спрятала его в нашей комнате в шкафу. Помню как Васька тихонько открывал дверку и осторожно высунувши голову шёпотом спрашивал меня: – «ушла?».
Увы, чем закончилось, чем сердце успокоилось не помню. Но Васька казнён не был и, в свой срок, вместе со мною поступил в Академию, но на второй факультет. Был там в авторитете, полагаю как футболист. Но, почему-то в Академии мы с ним практически не общались.