Жизненные пересечения

29.11.2020 года.               

Жизненные пересечения.
 
  Ошалевшая от экзотики Таиланда группа туристов отправляется сегодня на слоновью ферму. Там животные демонстрируют ротозеям трюки, к которым привыкла отечественная публика во время гастролей заезжего цирка, а кроме того играют в футбол и за мзду гойдают на ноге или хоботе визжащих от удовольствия молодых и молодящихся девиц. Под конец программы перед десятком гигантов устанавливаются пюпитры, на которые укладываются листы ватмана, а перед одним молодым слоном ставят мольберт с большим ватманом. Рядом с художниками стоит погонщик, который услужливо вставляет в хобот кисть и подает банки с красками. Процесс создания художественного произведения занимает минут восемь. К пятой минуте на холстах проявляются контуры деревьев, домов, взморья – в зависимости от вдохновения творцов. К этому моменту до меня дошло, наконец, как до слона, что подмастерье разнонаправленным нажимом на хобот намекает мастеру на путь к творческому успеху. Вдруг молодое дарование с мольбертом, на котором уже просматривались какие-то каляки-маляки, хоботом отбрасывает ассистента, и в сердцах перечеркивает кистью множество раз свое неудавшееся произведение. После завершения вернисажа все произведения ИКСскусства были раскуплены восторженной публикой и уложены в тубы, приобретенные тут же по дешевке. Из-за ажиотажа вокруг шедевра слоненка потребовалось провести аукцион, в котором победила влюбленная пара преклонных годов, проводивших свадебное путешествие по ЮВА. «Молодожен» написал на большом ватмане «Жизненные пересечения», с любовью многозначительно поглядел на свою «молодую» и вложил картину в огромную тубу, с которой маялся потом при перелетах. Знать, множество он перебрал в жизни пересечений пока не нашел надежный перекресток.
   
  В хаотичном разновекторном Фейсбуке зачастую пересекаются линии судеб людей, с которыми в другом пространстве встреча просто не мыслима. В информационной ленте Ирина Бауэр сообщила о выходе в Донецке литературного сборника «Сундук». Я же длительное время уже вываливал под рубрикой «Из сундука» для близких друзей собственное фейсбучное, с позволения сказать, литературное барахло. Выяснилось, что ритуальный, реликтовый свадебный сундук, по заверению Ирины, был родом из немецкой колонии на юге Украины. Опять пересечение – мои предки проживали тоже в колонии, но еврейской, рядом с немецкими, близ городка Пологи, что в 25 км. от Гуляйполя. Не знаю, общались ли Бауэры с Шпунтами, но доподлинно известно, что мой дед приятельствовал с Батькой Махно. Легендарный анархист, весьма авторитетная личность в Екатеринославской и Таврической губернии, однажды, еще до революции, ночевал на подворье деда. Позже, когда войско Батьки бесчинствовало на Юге Украины, бравые хлопцы-махновцы изъяли у деда трех коней, оставив ему одну лошадь «на хозяйство». После акта реквизиции животных дед поскакал на коне в Гуляйполе и поведал приятелю о проделках его опричников. Нестор Иванович успокоил деда: «Изжай, Леонтич, до дому. Усе буде гаразд!». Вечером провинившиеся привели с извинениями коней, накормленных и вымытых. Вот такой революционный перехлестный перекресток произошел в этой неспокойной местности. А если учесть, что в Пологах родилась Полина Жемчужина, жена Молотова, а после революции еще и Ян Френкель, то это уже можно расценивать как узел, в котором переплелись судьбы многих известных и не очень людей.
 
  Дед мой, Рувим Леонтьевич Шпунт, был прасолом, он скупал в селах у крестьян скот для перепродажи, а также закупал по заказу скотину для селян. В домохозяйстве в колонии у него было две брички, лошади домашний скот. К бабушке Любе он относился любовно снисходительно, утверждая, что присмотрел ее, четырнадцати лет, в песочнице. Она родила ему двух сыновей и четырех дочерей. Старший сын Павел помогал деду в промысле. Младший Исай, мой отец, ходил в церковно-приходскую школу. В третьем классе батюшка, читавший Закон Божий, ударил его по пальцам линейкой. Пацан не стерпел, запустил в попа чернильницу и выпрыгнул в окно. На этом его университеты закончились, но арифметику с элементами алгебры он усвоил отлично. А каллиграфия! Когда я учился в классе четвертом, мама, дивясь моим каракулям, показала мне хранимые ею письма отца с фронта. Какой наклон, какой нажим, какая красота! Отец был оторвилой и шутником. Как-то группа мужиков в колонии стояла и беседовала у амбара. Поманили пальцем проходящего мимо мальца. «У нас в амбаре завелись мыши. Принесешь кота – получишь сладкого петушка на палочке». Отец взял дома мешок и пошел искать кота. Как на грех котов, дающихся в руки, не нашел. Заходит в калитку очередного двора, а там лежит собачка. Он ее пнул ногой, а она даже огрызнуться поленилась. Недолго думая, малолетний преступник грузит добычу в мешок, и бегом к амбару. Мужики лузгают семечки, а он им: «Кот злой, как черт! Я занесу, а вы сразу закройте дверь, чтоб не выскочил!». Так и сделали. На следующий день приходит владелец складского помещения к бабушке: «Люба! Где твой байстрюк?» и рассказал о проделке авантюриста. Баба Люба в ответ ему: «Так что, купить тебе леденец на палочяке?». Мужик сплюнул и пошел прочь, но сразу возвратился: «Молодец! Не пропадет! Передай ему еще на петушка!». И протянул монету. Эту историю бабушка рассказала моей маме спустя годы.

  В обязанности безработного учащегося входило: натаскать воду в кадки, уборка в хлеву, следить за наличием корма для скотины, участвовать в предпродажной подготовке закупленной живности, присутствовать в качестве подсобного при забое и разделке туш, когда поступал заказ от мясников. С 11-ти лет Исай ездил с отцом по селам на двух телегах, в которые укладывали перепеленованных свиней, и к которым привязывали закупленных коров. Мало-помалу мальчишка осваивал профессию и, бывало, дед поручал ему доставить приобретенную корову заказчику в дальнее село. Хозяин, как правило, получив буренку, уговаривал доставщика остаться переночевать – не ровен час, могут и убить, и бричку с лошадью украсть, ведь время лихое, война гражданская. В 1926 году дед заболел воспалением легких и ушел он в мир иной. Но линия жизни его не оборвалась, она пунктирно продолжилась – почти все его внуки, рожденные после упомянутой скорбной даты, были названы его именем. Потом мы их различали по городам проживания – Рува макеевский, Рува славянский, Рува сталинский. В 1927 году у старшей дочери Леонтьевича, вышедшей замуж за Рувима, родился сын, назвать которого традиционно, разумеется, нельзя было, и стал он Левой (симферопольским). В 1942 году он сбежал на фронт из Токмака, куда они эвакуировались с матерью. Лева приписал себе пару лет, хотя выглядел на свои 15, и дошел до Берлина. Его отечески опекал пожилой служивый дядя Леня Цыганов, а допекал ефрейтор (имя не помню) из-за фамилии Абрамсон. Ефрейтор грозился как-нибудь в атаке пристрелить нечаянно пацана. После одной из атак дядя Леня сообщил юному почти тезке, что ефрейтор застрелился. Вернулся Лева домой в Симферополь инвалидом, да еще и с туберкулезом. Его отец Рувим партизанил в Крыму, тяжело заболел и не дожил до Победы. Мама сына, тетя Маня, написала письмо Сталину, который, надо понимать, прочитал его и прислал спасительный дефицитный пенициллин. Рува-макеевский до войны поступил в ремесленное училище, которое  было эвакуировано на Урал. А его мама и трое братьев были сброшены нацистами в ствол шахты №4 города Сталино, куда и мы могли угодить, не успей сбежать в последний момент. Рува-славянский спрятался в сенях, когда пришли за семьей немец и двое полицаев. Пока они разбирались, куда подевался старший сын, он заскочил в сарайчик для угля, где просидел до утра. Соседи снарядили его в дорогу и он в одиночку пошел на восток, пока не вышел к своим войскам, где прослужил до демобилизационного возраста. Больше своих двух братьев и мамы он не видел. По другой пересекающейся, материнской линии в Белой Церкви в местном Бабьем Яру сгинули мои двоюродные брат и сестра вместе с матерью. В итоге – я потерял из-за европейских извергов семерых двоюродных братьев-сестер. Такое можно простить?

  Коль мы разговор ведем о пересечениях и линиях, то я могу сказать, что Исай пошел по прямой отцовской линии, но на более высоком уровне. Используя опыт, приобретенный в сотрудничестве с отцом, он поступил на работу заготовителем в «Крымсоюз», который занимался обеспечением Крыма крупным рогатым скотом. Ареал деятельности организации охватывал центральную Украину. В конторе он, двадцатилетний, с пожилым напарником получали кучу денег, бумагу, удостоверяющую полномочия, и с двумя скотниками отправлялись в командировку. На месте базирования по близости с ж/д станцией организовывали лагерь для скота и в течение двух-трех недель занимались скупкой животных и фуража для прокорма. Параллельно договаривались с железной дорогой о поставке телятников для перевоза скота к месту назначения. Скотники, по совместительству выполнявшие обязанности охранников, жили при базе, а начальники снимали квартиры в городе. Квартиры – потому, что «тоталитарный режим» еще не окончательно изжил бандитизм и заготовителям приходилось чуть ли не еженощно менять дислокацию. Деньги держать на виду в затрапезном, с дырками, грязном мешке, спать, с открытыми окнами на случай взлома двери, класть у кровати легкие топоры. В 29-м году в Житомире, когда деньги уже были почти полностью израсходованы, и осталось ждать только поставки вагонов, напарник отца решил вместе с ним проведать своего старого приятеля. Во время застолья и беседы мужчин в комнату вошла красивая дивчина, племянница хозяина. Вот здесь и переплелись жизненные линии моих родителей, завязавшись в крепкий узел на целых 58 лет. Недолгая переписка и отец привез маму к себе в квартиру в Симферополе, где проживал с бабушкой Любой. После смерти мужа она не смогла вести хозяйство, все продала и проживала поочередно у детей. Отец представил матери невесту и сказал: «Мама! Теперь хозяйкой в доме будет она!». Невестка была не только красивой, но еще и умной женщиной, и не стала злоупотреблять выданной индульгенцией. Мама подружилась со свекровью, переняла у нее семейный уклад, привычный для мужа, и, главное, научилась готовить пищу, которую так любил  супруг. Бабушка Люба, которую мне не довелось видеть, умерла в 1940 году, передав жизненный опыт следующему поколению по женской линии.

  Спустя годы, уже в другой системе координат произошло новое пересечение линий жизни, в результате  чего я привел невесту к нам в дом и сказал ей: «Милая! Здесь хозяйка – моя мама! Веди себя так, чтобы не было ссор. Я всегда приму сторону мамы». Невестка была не только красива, но еще и умна. Она усвоила и соблюдала все семейные традиции, а 96-ти страничная общая тетрадь, в которую она записывала мамины рецепты, до сих пор нет-нет угощает меня чем-то вкусненьким. За 6 лет, что мы ждали кооператив, не было в доме ни одного эксцесса. Последние годы мама, обремененная кучей болячек, доживала у нас, и когда умирала, звала не меня, а невестку. Наш семейный узел неумолимо приближается к заветной цифре «58». А потом… Потом линия жизни свернется в круг. В замкнутый круг печали.